Текст книги "Сборник повестей «Мирдорог». Книга I. Леший. Пролог и первый том"

Том №1

Пером и саблей

Глава 1, в которой рассказывается о жизни в монастыре и о прочем

Наш рассказ начинается 39 дня осени 1348 года от написания первой Повести (Эльфийского летоисчисления), а именно поздним и очень темным вечером. Шел сильный ливень, раскаты грома сотрясали небеса, а молнии сверкали каждые полминуты. В монастыре Святого Александра, что возле славного города Тырговец в Полесном воеводстве, шла служба. Звучные голоса послушников уже допевали последние строчки, разносившиеся по ухоженной и достаточно богато обставленной церкви, как вдруг двери распахнулись, и в них показался человек в промокшей до ниточки робе, по которой вода лилась ручьем, освященный блеском электрического разряда, пробившимся через облака.

– Ваше святейшество… – взволнованно начал вошедший голосом, если можно так сказать, стража ворот, Кондрата.

– Что случилось? – сердито спросил эльф настоятель Ероним.

– В главные ворота стучат!

– А ты сам не пробовал разобраться прежде, чем прерывать мессу? Зачем мы тебя тут, как ты думаешь, содержим? Чтобы ты по пустякам нас дергал?

– Я спрашивал, кто идет, но никто не отвечал.

– Так может тебе показалось? Ты, часом, не пьян.– совсем потеряв голову от злости закричал аббат.

– Да точно там кто-то ходит, вот вам крест!

– Ты мне тут не богохульствуй, – начав махать во все стороны руками и, чуть ли ни с пеной у рта, заорал глава обители, – Ты мне тут не богохульствуй! Брат Вит, посмотрите, наконец, что там!11
  Поддавшись моде и популярности ссылок в наше время, а так же по необходимости рассказать больше об этом монахе, брате Вите, я пишу эти сроки. Послушниками не рождаются, а становятся. До того, как принять постриг, человек мог вести бурлящую жизнь. Так же было и с этим кадром. Он был вором, отлично взламывал замки, фехтовал на саблях и шпагах и умел лечить травами раны. Таланты свои тратил на заработок денег для меда и вина. Как – то ему в одном из кабаков ему встретились два человека, сдружившихся с ним и подаривших второй шанс. После он стал приключенцем вместе с ними. Об остальном вы узнаете позже, а сейчас скажу, что после их последнего дела он ушел в монахи.


[Закрыть]

Из строя послушников вышел человек среднего роста и возраста, темноволосый, с немного суженными глазами и шрамом на правой щеке. В компании Кондрата он отправился к главным воротам, а остальные, тем временем, продолжили службу.

Приблизившись ко входу в обитель, Вит справился о том, есть ли там кто-нибудь и, не получив ответа, сказал отворить проход. В полуночной тьме, изредка озаряемой молниями, он увидел большую корзину, оставленную кем-то.

Вы, верно, не поверите, если я скажу, что в ней лежал ребенок. Но в тот раз все так и было, в коробе действительно лежало маленькое существо, по всей видимости, эльфийского происхождения. Его отнесли к настоятелю и стали решать, что с ним делать.

– Брат Вит, – начал аббат, – что бы вы сделали, будучи на моем месте?

– Как любой порядочный монах я оставил бы его на попечение обители.

– Но у нас нет никого, верно, кто бы взялся за его развитие и образование22
  Что делает с некоторыми словами время?..Вы наверняка подумали, что у этого термина значение – обучить чему-то. Но в данном случае подразумевается создание образа, задача направленности мысли…


[Закрыть].

– Я мог бы это сделать.

– Ну, тогда, он под вашей протекцией и опекой. Делайте с ним, что хотите, но если он вырастит преступником, или бандитом, или кем похуже, знайте, что вам жизнь малиной не покажется… Да, как вы его назовете?

Имя… как их много на этом свете, – начал, задумчиво прижав ладонь ко лбу, монах, – Радомил, Максим, Ришард… Пал, Оскольд, Ольгерд… имя надо выбирать чательно… оно, как мне говорили, определяет судьбу, что наверняка является правдой… сколько имен, сколько судеб?..А зачем долго думать, назову Матиашом.

На том и порешили. Мальчик рос под присмотром брата Вита. Процесс этот осуществлялся довольно быстро, но никто не мог понять, к какой расе принадлежал ребенок. Только на пятом году его жизни в обители удалось выяснить, что это был леший. Внешне он был крепок, высок, скуласт, здоров, однако бледен, с твердой кожей33
  Интересно, читали ли вы пролог, или же, как бы такие умные, решили, что это бесполезная трата времени… Если так, то зря… зря…


[Закрыть], темно-русыми волосами и серыми глазами.

Был он любознательный и обучался всему, что могло предложить монастырское общество: чтению, письму, счету, торговле, фехтованию, стрельбе из лука, арбалета, метанию копья, лечению травами и приготовлению снадобий, верховой езде, плаванию, шахматам (в этом вопросе он был одаренным), танцам, взлому замков и, конечно, музыке и пению.

Особенно любил он читать книги, а из них предпочтения отдавал тем, в коих описываются баталии. Как-то Матиаш попросил у Вита листок и перо с чернилами. Через неделю Опекун увидел в кельи своего воспитанника подробный план сражения под Кроснулью 875 года, когда Рэвинстернская армия наголову разбила войско императора. Так что искусство стратегии тоже постигалось юношей.

Вот так и текла жизнь нашего друга в монастыре, уныло и однообразно. Но молодая кровь бурлила в жилах, хотелось викторий, славы, богатств и новых викторий, хотелось узнать и научиться чему-то новому, ведь в предложенных ему занятий он достиг не то, что хороших, но отличных успехов.

Брат Вит гордился своим подопечным, коего все хвалили за абсолютно все. Складывалось такое ощущение, что Матиаш идеален для всех, кто хотя бы заговаривал с ним. Как – то в обитель наведалась боярыня Эржебет Силецкая44
  Многих читателей, наверное, интересует вопрос, как выглядят женщины гномов, ибо тему эту доселе я не поднимал. Спешу ответить на, верно, самый распространенный вопрос: «НЕТ, У НИХ НЕТ БОРОДЫ!» Мне жалю людей, которых я разочаровал (причем жаль во многих отношениях), но женщина – гном выглядит, как обычная дама из человеческого народа, только ниже и плотнее.


[Закрыть] и после восьми слов, сказанных юношей она была очарованна и так долго восхваляла его и его протектора.

Однако всегда есть исключение из правил. И на сей раз это был настоятель монастыря, Ероним. Есть те, к которым он хорошо относится, есть те, к которым плохо, есть те, к которым он вообще не относился. Но в большинстве случаев он просто терпеть не мог окружающих. Вот в это большинство и попадает наш, как вы, наверное, поняли, главный герой.

За что Матиаш попал в такое положение, относительно аббата, никто не знает, а те, кто в воспитаннике видит совершенство, вообще этих обстоятельств не понимают. Но как бы то ни было, юноше часто приходилось выслушивать злобные речи главы обители, терпеть розги, горох, а иногда даже и оскорбления. Эти события наложили некий отпечаток на его лице – большую часть времени, не занятую беседами и другими прямыми контактами с окружающими, ходил он мрачноватый, серьезный и немного грустный. Однако в вышеуказанных случаях мог быть любым – веселым, радостным, переживающим и сочувствующим, редко грустным, по большей мере шутливым и улыбчивым.

Так прошло пару десятков лет. 8 дня зимы 1370 года, рано утром, по заснеженной дороге на черном коне и в того же цвета площе мчался всадник, постоянно озираясь по сторонам. Когда наш знакомый, страж ворот Кондрат, увидел его, то спросил, кто он такой. Но неизвестный не ответил. Вместо этого он ещё больше разогнался, и животное его на огромной скорости выбило двери.

Когда аноним влетел во двор, он заорал, что имеет срочное донесение и требует созвать всех монахов. Послушники быстро собрались, человек в площе шепнул пару слов на ухо аббату, и вся толпа переместилась в церковь, заперев при этом вход.

Вышли они минут через десять-пятнадцать, хмурые и взволнованные, а Ероним вообще, казалось, умрет от злости.

К Матиашу, следившему за происходящим, подошел Вит, изрядно постаревший (к тому времени ему было 67 лет, что для представителя людского рода являлось очень большим сроком существования) и седой.

– Помнишь нашу благодетельницу, пани Силецкую, что приезжала к нам несколько лет назад? – спросил опекун.

– Да, конечно я её помню. Она была так добра с нами.

– Так вот, выполни одну мою просьбу. Муж её, Анджей, приносил мне артефакт, – с этими словами постриженик достал из робы вещь небольших размеров, завернутую в тартановый платок, – просил, чтобы я сверился по нашим книгам, что это действительно магический предмет.

– И каков же ваш вердикт?

– Сейчас не об этом речь. Я прошу тебя отвести её в их замок. Дорога описана здесь, – монах отдал сверток бумаги и кошелек с монетами, – езжай к нему как можно скорей. Потом погуляй дня 3, поведай мир, а то ни разу и носу за ворота не совал.

– Я вас понял, отец. Какую лошадь взять?

– Бери самую лучшую, только не продавай… по крайней мере сразу.

– Тогда я возьму Сокола?

– Да, да, именно его… его…

Тут Вит задумался, и лицо его сделалось печальным. Матиаш не стал отвлекать его от нахлынувших мыслей, а начал готовится в путь.

Через минут пять он на белом скакуне подходил к выходу. Его остановил опекун:

– Все взял?

– Все, что может, по моему разумению, понадобится.

– Сабля при тебе?

– Конечно, куда же без неё!

– Ну так езжай… может, свидимся ещё, – в этот момент он посмотрел на своего воспитанника так, как будто видит в последний раз.

Затянувшуюся паузу прервал крик настоятеля:

– Это ты, старый разбойник, все виноват! Ты, и, подчеркиваю, только ты!

– Мне кажется, что мы решили этот вопрос.

– Нет, послушай! Если бы ты не принес эту…

– Так не надо было меня принимать в монастырь. Или вы не так умны, чтобы отказать мне.

Ероним остолбенел от удивления. За все годы никто не смел ему перечить, или высказывать свое мнение, идущее в разрез с мыслями главы, тем более в такой грубой форме.

– Езжай, Матиаш! – кратко закончил перебранку монах и ударил коня, чтоб тот поехал.

На расстоянии примерно двух километров от стен родной обители юноша остановился и, обернувшись, подумал, что если сделает еще десяток шагов, то будет дальше от своего дома, чем когда-либо. Здесь его приняли, взрастили, сформировали образ, дали все знания и умения, которыми он обладает. Сердцу было тревожно, и чувствовал он, что зря покидает этот укромный уголок, затаившийся в восточных лесах и защищенный от мирской суеты. Но, с другой стороны, вот та воля и свобода, которой так ему не хватало, то приключение, что он хотел.

Эх, если бы тогда наш герой знал, что он испытает, переживет, в каких делах примет непосредственное участие, сколько викторий и разочарований, друзей и врагов… Но не будем гадать, лучше перейдем к следующей главе.

Глава 2, в которой рассказывается о замке гнома, его семье, и вспоминается прошлое

Через два часа скачки по заснеженному извилистому лесному тракту, на всем протяжении которого дивно пахло смолой и хвоей, всадник выехал на обширную елань, диагональю в 2,5—3 километра, каждый год засеваемую овсом, пронзаемую не замершей парящей рекой, одним из притоков Висалы, деревянным мостом, портиком для ловли рыбы и переправки товаров55
  Висала и большинство её притоков являются судоходными реками, по берегам которых часто стоят деревянные сооружения-склады с пирсами. На этот раз можно было видеть два домика: один, верно, для человека, следящего за постройками и взимающего небольшую плату за стоянку, а второй – для грузов. Из суден тут были две пришвартованные расписные чайки с убранными, но не сложенными парусами и флагами «Восточной Королевской Торговой и Банковской Компании», а так же тремя местами для гребцов с обоих бортов и удлиненными задними частями. Команда их, наверняка, сидела в трактире, о котором будет сказано далее. Еще неподалеку от порта на берег были вытащены три заснеженные рыбацкие трехместные лодки, небрежно сколоченные из сосновых досок, коих в этих краях можно было купить в среднем за 50 серебряных – десяток, что было чересчур дешево и служило источником для обогащения магнатов и дворян Полесного воеводства.


[Закрыть] и холмом с возвышающимся на нём замком. Встав на перекинутое через реку сооружение из березы, выполненное в довольно изящном стиле, но, однако, внушающим доверие при переходе через него, можно было очень хорошо разглядеть крепость.

Твердыня боярина Силецкого была построена относительно не давно, когда гном-дворянин купил себе титул, и обошлась ему в три тысячи золотых и восемьдесят серебряных. Майдан защищали две линии укреплений – довольно внушительная и высокая дубовая стена с башнями и здоровенным барбаканом, расположенная у подножья природного возвышения, а так же не менее большая стена из черного камня, привезенного с Крупытских гор, окруженная рвом, наполненным водой. Среди этих уровней располагались разношерстные избы прислуги и челяди, деревянные колодцы, построенные для них, а так же мило украшенная сцена-эшафот и немного покосившаяся ветряная мельница. За вторым же находились четырехэтажный донжон, так же выстроенный из камня, только белого, привозимого с архипелага, склад, забитый кедром, сосной и бочками со смолой, амбар, заполненный разного вида мясом, овсом, мукой, яйцами и прочим провиантом, конюшни, в которых содержалось пятнадцать коней разных пород, казармы кнехтов, коих в распоряжении лорда имелось восемнадцать единиц, а так же колодец каменный, кузница и таверна «Время собирать’ся…», открытая глуховатым и слепым на один глаз орком Джонамаром и его женой, Алабертой.

Так же стоит отметить некоторую особенность, присущую не многим замкам мира, а именно наличие орудийной пушечной башни. Причем сделана она не из камней, а из кирпича, и содержит две пушки, которые прекрасно могут обстрелять группу врагов, появившихся из леса.

Матиаш подъехал к первым воротам, которые охраняли два война, одетые в кожаные доспехи и железные кирасы. На головах они носили салады, а в руках держали гномьи алебарды. Тот, кто был поменьше, видно, полукровка – гном и эльф, у которого из-под шлема свисала пышная борода, наверняка был постарше, чем стоящий по левую руку от него человек, спросил приблизившегося путника: «Кто таков, что надо?»

– Я из монастыря святого Александра с поручением к вашему господину.

– Овощи, фрукты, съестные припасы провозим?

– Где? В робе?

– Ну, мало ли?.. Да ладно, я шучу! Эх, постоял бы ты здесь с мое, когда вокруг тебя только вон этот истукан малолетний. Давай я тебя провожу.

Наш герой въехал в крепость в сопровождении веселого кнехта. Выехав на майдан, воин крикнул, что бы позвали некоего Игнатия. Через пару минут на крыльце показался домовой в эльфийском костюме лакея.

– Чего тебе, Борис?

– Да тут какой-то эльф к господину с поручением.

– Гони его к черту!

– Он монах.

– Из Александровского?

– Да

– Ну пускай идет за мной.

Матиаш подбежал к полурослику и они направились в глубь донжона.

Помещения замка были отлично обставлены. В каждой комнате и в главном зале, расположенном сразу за прихожей, имелся камин. Везде, даже в коридорах, на полах лежали гоблинские ковры, а на стенах весели гобелены. Мебель, коей имелось много, сделана если не из черного дерева, то из дуба, который в этих краях водился в редкости и стоил дорого. Все освещалось специфично, так, чтобы было не темно и, в то же время, не сильно светло.

Вернемся к описанию трапезной, в которую попал наш леший, пройдя через главные двери66
  Как бы ни казался безупречным и идеальным наш герой для многих, с детства у него была одна необычная фобия – мальчик боялся дверей. Как-то раз ему, так сказать, прилетело по лбу открывавшимися не в ту сторону воротами, а так же еще парой десятков дверей.


[Закрыть] и квадратную гардеробную. Она имела форму прямоугольника, примерно 20 на 15 метров. Как уже сказано выше, в ней находился камин, причем большой. Стоял он в дальнем конце. Над ним располагались трофеи, причем, как и с охоты, так и военные: две кабаньи головы, одна медвежья, три оленьих, множество птичьих, причем пернатые представлены здесь и в форме целого чучела, мечи, секиры и сабли. А посередине висели гербовой щит с изображенными на нем топором (снизу) и тремя зубами (сверху) на бело – голубом фоне, и драконья голова. Слева от очага, в углу, стоял полный гусарский доспех с двумя крыльями и шкурой рептилии. Стена с этого края играла осветительную роль – в ней были сделаны витражные окна, составляющие вместе одну картину, повторяющую шедевр знаменитого мастера из Тэлмирита, Гальвана Дотоле, описавшего на холсте битву при Паноцке, которая положила конец набегам орков на Рэвинстерн77
  Витраж этот обошелся боярину в тысячу золотых.


[Закрыть]. Противоположная стена была в портретах немногочисленной родни господина замка, среди которых его был самым большим88
  Картину эту описывать не стоит, так как в жизни боярин немного другой, а за эту работу художника приказали выпороть и держали в заключении три месяца. Но портрет все равно повесили в главный зал.


[Закрыть]. И, конечно, стоит сказать о мебели, выполненной из черного дерева, росшего только в землях Ханства. Столов было три, и расставлены они пропорционально дальним стенам. Стулья были изящные и однообразные, за исключением тех, что предназначались для владельца и его жены. Они, кресла, были, к слову, выше и очень походили на троны. Закончим описание этих палат, указав, что с потолка свисала люстра из хрусталя, что было самым редким явлением в замках, и обозначив выход, находящийся справа от камина на бортовой стене (значит арка, а это была именно арка, шириной в метр, вела в помещение, находящееся справа относительно камина).

После того, как вы подошли к нему, вашему взору открывается внутренность единственной угловой башни донжона, а именно достаточно широкая винтовая лестница, ведущая к кладовым и кухне (вниз), или же к покоям гостей, залу для семейных развлечений и к покоям самих господ (вверх).

Второй этаж главный герой оглядел мельком, ибо с его позиции, то есть со ступеней, можно было увидеть только коридор с дверьми по его бокам, а вот третий он мог осмотреть полностью. Стены там сплошь завешаны гобеленами со сценами охоты, празднеств и плаваний. Так же в комнате имелось множество шкафов с книгами и музыкальных инструментов, шахматный и письменный столики, а так же другие вещи, которыми обычно дворяне украшали свою повседневную жизнь.

Вот, наконец, Матиаш в сопровождении полурослика дошел до последнего уровня – четвертого. Он делился на две зоны – комната с камином, у которого любил сидеть боярин, и спальное помещение. Разделены они были стеной и дверью в её середине. Очаг стоял в дальнем правом углу, то есть соединял внешнюю стену с перегородной. Рядом с ним, спиной к пришедшим, стояло меховое черное кресло, в котором сидел пан Силецкий, а на подлокотнике стояла пинта кваса. Единственным работающим источником света в помещении был огонь от камина, так что картина представлялось жуткой.

– Кто это идет? – спросил господин.

– Я, ваша достойность.

– А, это ты, Игнатий, – не поворачиваясь, продолжил хозяин замка, – с чем пожаловал?

– Ваше благородие, вашего внимания требует некий эльф.

– Гони его к черту!

– Господин, он монах!

– Ну тогда в другую сторону! Всему-то тебя надо учить, как будто сам ничего не разумеешь и ни капельки не соображаешь! Сказано же, не беспокоить! Я тут, понимаешь ли, пытаюсь подумать, а все лезут, мешают, с мыслей сбивают…

Жалобную речь гнома была прервана открывшейся дверью, в которой показалась пана Силецкая, одетая в красное платье с шафранной тесьмой, что, кстати, прекрасно смотрелось на фоне такого же цвета стен с потолочными плинтусами, украшенными сусальным золотом.

– Муж мой, любовь моя, почему ты не хочешь выслушать этого доброго эльфа из монастыря святого Александра?

– Святого Александра?! – с этими словами боярин соскочил с кресла и повернулся к пришедшим.

На вид это был обычный гном – ухоженная темно-рыжая борода типа, как мы бы сказали, «старый голландец», длинные, спадающие до плеч и неухоженные волосы, карие глаза, нос-картошка и суровое лицо. Из отличительных черт, наверное, можно было назвать только шрам, идущий через левый газ и заканчивающийся у рта, и добродушный, почти детский взгляд.

Одет он был в бирюзовый жупан, обвязанный белым поясом, сапоги и синюю шапку с белым окружным вывертом, разрезанным посередине, левая часть которого была отогнута, а правая стояла и держала синюю брошь, в которую вставлены три орлиных пера, смотрящие на тридцать, шестьдесят и девяносто градусов99
  Дворяне Рэвинстерна подчеркивали свой статус при помощи меховых шапок, которые делались специально длиннее, чтобы разрезать лишнее и выворачивать (а иногда и просто выворачивать) так, что получается с боков два слоя материала. Так же на каждом головном уборе обязательно должна присутствовать брошь в цвет герба, которая держит птичьи перья. Неизвестно, из-за чего возникла такая традиция, но соблюдали её все поголовно.


[Закрыть].

– Так ты, верно, от Вита? Что же раньше молчал? Ну-ка, выйди на свет, дай-ка тебя разглядеть. О, вас там, в аббатстве, верно, голодом морят! Ну ничего, откормим! Игнац, вели кухаркам на стол накрывать. А ты говори, с чем пожаловал.

Матиаш представился, сказал, что прибыл от своего протектора с поручением и передал ему сверток. Анджей был очень удивлен, когда услышал, что передавал монаху какой-то предмет и поспешил раскрыть содержимое посылки, как только получил её в руки.

А в тартановом платке оказалось две вещи – деревяшка и письмо. Боярин начал читать его и через минуты две убрал в карман вместе с отрезом ткани, отбросив второй предмет на пол. Лицо его сразу стало серьезным и грустным одновременно.

– Прошу к столу! – сказал он.

Вместе с панной они спустились в главный зал, где была приготовлена трапеза. Провинциальный рацион, представленный здесь, включал в себя трех гусей с яблоками, трех-с гречкой, двух запеченных уток, хлеба (видов пяти, или шести), булки с маком, с сахаром, пирожки с луком, с яйцом, с луком и яйцом, с вареньем, с маслом… (всего двадцать два вида), отдельно варенье, вареные яйца, колбасы из оленины, из телятины, из куриц, соленья (огурцы, помидоры и грибы), вареная картошка, квас, медовуха, вино и кедровая настойка (я не хочу и не пытаюсь рекламировать спиртные напитки).

Матиаш, который до этого питался в основном кашами и редко мясом, как бы не пытался удержать себя, буквально набросился на все, что попадалось под руку. Боярыня со спокойствием принялась за еду. Муж же её ни к чему не притронулся и сидел, как контуженый.

Через минут десять он прервал затянувшеюся тишину словами:

– Душа моя, Эржебет, не могли бы вы приказать прислуге принести салат?

– Что? Салат?

– Да, именно салат?

– В-в-в каком смысле?

– Ну обычный салат. Можно любой.

– Я вас не понимаю!

– Что же тут непонятного? Попросите прислугу нарезать овощи и смешать их.

– Но, голубчик, вы же никогда не ели таких блюд и находили их мерзкими и не вкусными, считали их ненужной западной штукой. У нас в имении отродясь никто салатов не делал.

После этих слов Анджей ударил себя рукой в лоб и закрыл глаза. Помолчав так несколько секунд, он обратился к Матиашу:

– Послушай меня, сынок, тебе эти знания могут пригодится. Люди противоположного нам пола делятся на два типа – на девушек и баб. Последние же, в свою очередь, так же имеют секунду различия: ведьмы и дуры. Так вот мне посчастливилось жениться на самой последней.

– Память у вас, душенька, дырявая, – продолжил боярин, обращаясь к своей супруге, – неделю назад, перед приездом Билевича, мы с вами обуславливались, что после этих слов вы должны пойти на кухню и ждать меня там для обсуждения некоторых моментов. В тот раз я тоже… полчаса перед ротмистром панцирной хоругви, в которой я состою, требовал, чтобы мне, в моем же замке, принесли салат. И теперь я этим своим монологом, благодаря вам, любовь моя, озадачил нашего гостя. Ну, видно, ничего мне не остается, как выложить все карты на стол.

Начну с того, что знаю я твоего опекуна, мальчик, уже давно, и более того, вожу с ним крепкую дружбу. Нашли мы его в трактире «Черный дракон», что недалеко от Кравиште. Помню этот день, как будто это было позавчера (у гномов принято говорить именно так). Тогда никаким боярином я ещё не был, но был простым воином, искателем приключений, а он – плутом и вором. Мы, а нас было двое, решили помочь бедняге применять его способности для лучшего дела. И уже втроем мы совершили немало славных и веселых дел. Но самым важным и, если можно так сказать, роковым, было последнее – убить, как ни странно, черного дракона высшего порядка. Нелегко это было, теперь каждый из нас на лице носит шрам, но сокровищ мы оттуда вынесли… собственно, на них я и купил титул с землей, а так же построил замок. Но не об этом речь. Среди всего добра ящер больше всего защищал, не поверишь, этот платок, который ты привес мне сегодня. Нам стало интересно, что это, а он оказался одним из частей килта, созданного в древние времена и ограждающего носителя от стрел, мечей и магии. Необходимо было спрятать его. На это вызвался Вит. Он отказался от своей доли добычи и ушел в монастырь, чтобы спрятать артефакт от злых рук. И вот сейчас он пишет, что им сообщили о готовящемся разорении аббатства одной группой фанатиков, верящих в возвращение князя – волколака и стремящимся помочь ему и собрать древние артефакты.

– То есть вы хотите сказать, что, пока мы тут мило беседуем, какие-то сектанты грабят мой монастырь и убивают моего протектора?

– Ну… да. Но послушай, что я скажу. Вит приказал ни при каких обстоятельствах не приходить ему на помощь, ибо мы все равно опоздаем, а так же выдадим врагу, где спрятан платок.

Матиаш спокойно допил вино из своего кубка, поставил его на стол, помолчал несколько секунд, а потом как вскочил и понесся к выходу. Когда он уже достиг цели, дверь неожиданно открыл с другой стороны Борис. Она ударила лешего по лбу и тем самым лишила его сознания, итак потрясенного за несколько последних минут.