Текст книги "Пускай будет поздно. Сборник стихотворений"

Пускай будет поздно
Сборник стихотворений
Дария Затворкина

Друзья, прошу, учитесь заново любить,

Прошу, бегите прочь от грязи,

Ведь лучше в царстве счастья нищим быть,

Чем в царстве тьмы быть князем.

© Д. Затворкина

© Дария Затворкина, 2017

© Алёна Сергеевна Моисеева, фотографии, 2017

Корректор Даниил Николаевич Груздев

ISBN 978-5-4483-6133-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пускай будет поздно

 
Возьми мою руку,
Она твоя.
Не надо ни звука.
Без дна, без дня,
Без вечного тихого счастья.
 
 
Возьми всё, что есть. Я
Хочу бежать.
И будем как песня,
Не смей роптать
До горькой не призрачной страсти.
 
 
Давай принимать и
Как солнце быть,
Давай обещать и
Не сметь любить,
Пока не посыплются звезды.
 
 
Потом будет поздно,
А мы с тобой…
Пусть падают звезды,
Глаза закрой,
И пусть… И пускай будет поздно.
 

2016 год

Одинаковые

 
Теряясь в этих страшных толпах, вы любили
Места и лица, пусть и столь не знаковые.
Скажите мне, скажите мне, ну почему же
Вы все… Вы все такие одинаковые.
 
 
Прошла юбчонка в милый пёстренький горошек,
За нею преданные юноши кроссовки.
Вон там жакет, пускай он и поношен,
Зато хозяева из творческой кладовки.
 
 
Для жизни в городе не приспособлен духом
Ни человек, ни снег, которым он усыпан,
Который покрывает мягким лёгким пухом
Нас всех, что неизменно делятся по типам.
 
 
Вот парочки не очень стройными рядами
Шагают в страны счастья, и любви, и смеха.
Вот старичок, увы, порядочно годами
Согнут. Ему на них глядеть одна утеха.
 
 
Воспетый лучшими земными голосами,
Стоит, глядит на действо это пышный город,
Развешивает бирки, скалится зубами,
Заставив поднимать прохожих теплый ворот.
 
 
Глаза мечтателей и «не таких, как все мы»
Глядят огромной слепо жаждущей толпою,
Пускай все в краске, спеси, спирте, рифме, клее,
Но всё же цепью они скованны одною.
 
 
Не потому ль, отвесив вежливо поклоны,
Рождая в пламенной душе боль и сомненье,
Чрез поколения изменчивых родов, он,
Поэтов град лишь оставляет впечатленье
 
 
Не человечески холодного курорта?
Прошли пиджак, пальто и туфли лаковые…
Скажите же, скажите мне, какого черта
Мы все… МЫ ВСЕ. ТАКИЕ. ОДИНАКОВЫЕ
 

Питерское метро. 2016 год

Асфальт

Топчут ботинками серый продрогший асфальт,

Слишком больших кораблей не держало бы море,

А утонули бы – было бы крайне жаль,

Но не так жаль, как асфальтово грязное горе.

Сколько бы пепла ни падало, всё-таки прах

Из крематория как-то ценнее и чище.

Так же бумажки ценней золоченых драхм,

Просто и те, и те не годятся в пищу.

Звуки трубы громогласно ласкают слух,

От задымленных звуков трубач зависим,

Она – одна из тысячи медных подруг,

Что будут брошены ржавыми мерзким крысам.

Маслом обмазаны листики грустных берез,

Их от него осушить достоин не каждый,

Раз пожелавший вкусить этих нежных грез

Вечность увидит один, умирая от жажды.

Красками неба покрыты костюмы и мачты,

Смотрит на них душа на паучьих лапках,

Чем сидеть в этой щели, умирая от качки,

Лучше погибнуть ударом быстрого тапка.

Сахаром сыплются белые слезы заката,

Чуть подсластив голубое спокойное море.

Не удержало, кто теперь будет плакать?

Только асфальт о своем монолитном горе.

09.07.2016.

Струны

Струны гитары под милой рукой

Тихо и сладко ложились,

Сосны шептались с усталой водой

Там, где они подружились.

Ночь опускалась над берегом, нас

Бережно скрыв под плащами.

Слушая шорохи шепчущих фраз,

Сердце пылало щеками.

Маленьким солнышком в чаще лесной

Рыжий костёр догорает,

Лес затаился, укрывшись хвоей,

Звездами небо сияет.

Вот уж костёр поседел от золы,

Стало темно, холоднее.

Вроде пора расставаться, а мы

Только прижались плотнее.

Сосны стоят, усмехаясь в усы,

Им не впервой, я не скрою,

Видеть как две заплутавших души

Стали одною душою.

Ветер холодный понёс по песку,

Брызгами лица кропило,

Словно всю боль, и всю грусть, и тоску

Выжгло ночное светило.

Только глаза и улыбки во тьме

Тлели сердцам маяками.

Грея мечту обо мне и тебе

Мысли сплетались руками.

Солнце застало счастливых людей,

Нежно смотрящих друг в друга.

Души их стали сегодня родней,

Ум же немного напуган.

Тихо к ногам побежала волна

С золотом нового света,

Этим рассветом связала сердца,

Им не сказала об этом.

В жизни двоих это важный момент,

Всё за них сердце решило,

Это совсем не какой-то обет,

Клятвы здесь нет нерушимой.

Просто во всей повседневной тоске

Вдруг открываются души,

Каждая, лежа на мокром песке,

Заново учиться слушать.

Пусть все признанья звучали давно,

Пусть нету нового в теле,

Это, наверное, тут все равно,

Если сердца не запели.

С этой минуты нельзя предавать,

Права нет быть равнодушным.

Спросим у сосен, они должны знать

Всё про единую душу.

2016 год

А от мыслей рвалась голова

 
Я сидела в ночи, и как будто бы птицы,
Надо мною кружились слова.
Я сидела в ночи, чуть боясь шевелится,
А от мыслей рвалась голова.
 
 
Рассуждая о жизни и смерти негоже
Быть чуть ниже, чем эти слова,
Жизнь и смерть холодком пробегали по коже,
А от мыслей рвалась голова.
 
 
В историческом беге должна быть ловушка,
Должен быть указующий след,
Смысла жизни искать нам во сне и кормушке
Или в Том, Кого вроде как нет?
 
 
В чем причина людских разночтений и ссоры,
В чем причина любви и побед?
Может быть, в смысле нормы и формах позора?
Должен быть указующий след.
 
 
За какие заслуги дана людям совесть?
Почему мы не спим по ночам?
Ведь должна получить человечества повесть
Хоть какой-то эпиграф к строкам.
 
 
Это всё непонятно, но ясно, как солнце,
Мы попали в какую-то сеть.
Это сети хозяин все громче смеётся,
Нам осталось лишь совесть иметь.
 
 
Слишком много тревоги, и зла, и печали,
Словно птицы кружились слова.
Указующий след я искала ночами,
А от мыслей рвалась голова.
 

Любимое кресло. 2016 год

Я прорасту

 
Я прорасту, ты слышишь? Всем назло.
Я не хочу быть тем, кого сломало
Дождём, грозой и тем, с кем повезло
Не встретиться. А времени так мало
 
 
На все, что важно. Если бы могла
Я выбирать эпоху и планету,
Я бы сказала: «Слишком много зла,
Давай любую, слышишь, но не эту».
 
 
Я выросла б, наверное, в другом,
Гораздо более красивом месте,
Но там свои секреты. И потом,
Кто знает, были бы тогда мы вместе?
 
 
А если нет, зачем мне красота,
Любая плодородность мягкой почвы.
Когда вдвоём – любая мерзлота,
Если корнями зацепиться прочно.
 
 
Чем волком выть на желтую луну
С самим собой за запертою дверью
Не проще ли спросит себя: «Кому
Сейчас готов отдать все, что имею?
 
 
И с кем готов делить любую боль,
А после почивать в одной могиле?»
А если есть он, знаешь в чем здесь соль?
В том, что вдвоём вы одиноки в мире.
 
 
Я счастлива родиться на земле,
Где ходишь ты. Я не ошиблась с веком.
А если меня спросят о мечте…
Хочу с тобой стать общим человеком.
 

Любимое кресло. 2016 год

Город, мне душно

 
Город, мне душно и пусто здесь.
Город, я влюблена.
Спрятаться как не старались
Встретились он и она.
 
 
Дальше я будто в трансе,
Мало что помню. И пусть.
Мы вдвоём в тихом вальсе,
Твоя дождливая грусть.
 
 
Парки, мосты, переулки,
Мокрые мостовые.
Серые закоулки
Стали как будто родные.
 
 
Рядом с Невы берегами
Вдруг закружились огни…
Едут в Москву за деньгами,
В Питер – ради любви.
 

Санкт-Петербург. 2016 год

Не пойду

 
Опостылели мысли, сливаются в лица,
Намок под дождём, не пошёл и напился,
Заболею ещё, как всегда.
Пока в лёгких морская вода,
Я практически братец царю Посейдону.
Нарушения не по закону,
Я, пожалуй, составил бы свой,
Только нет полномочий. Немой
Пред глазами божественной власти.
Что-то брал? Не пора ли щас класть и
Топать домой, только что-то не в силах.
Очень надо? Тогда на носилках
Ногами вперёд…
Приложили бы лёд
К синяку, только что-то не мерзнет,
Но как только подмерзнет,
Так сразу приложим, поверь
Прямо к трупу. Открытая дверь
Нараспашку, удар об косяк прямо в мозг,
На любви образован какой-то нарост,
Заклепать и забыть бы, но там
Слишком живо все. Даже ветрам
И воде не изгладить.
Осталось пригладить
Под глазами добро и вступить на арену,
Чтоб хоть эта победа систему
Согнула. Выбиваясь из силы…
Ты прости, но тебя не спросили.
 

2016 год

Здравствуй, город

Здравствуй, город. Скучал? На тебе будто нету лица.

Разве в стуке дождя ты не слышал надежды? Не слышал конца? Без лица

Тебе плохо, совсем не идёт. А пройдёт, когда встанем на бочку.

Ты и я, рука об руку встанем и будем дышать, заглушать, ставить точку.

А когда бочку выбьют мы будем свободны лететь в небеса.

Не оглохнуть бы только, услышать бы их голоса, как кричат небеса

Люди слышали мало. Ведь они так боялись стать равными с теми,

Кто менее ценен, совсем не по теме в системе.

Ну а проще: боялись, что сдохнут, как псы наравне с остальными,

Перестанут быть теми, кем были: тупыми, скупыми, родными.

Странно. Многие были у власти, были разные темы, системы и страсти,

Но никто тебя так и не понял как я. Только красть бы и класть бы, и класть бы

На кучу своих впечатлений и мнений. Затмений

Ты видел немало в головах мудрецов. И сомнений

Не могло быть ни в том, что ты жалок, ни в том, что велик.

Ты был сразу и мальчик, и дряхлый старик, не носящий парик.

Санкт-Петербург. 2016 год

Мое сердце

 
Моё сердце все так же хранило
Запах твоей щеки.
Моё сердце все так же любило.
Нам – умирать от тоски.
 
 
Мое сердце давно не играло,
Только бы быть с тобой.
Моё сердце и раньше страдало,
Плакать нам не впервой.
 
 
Моё сердце сродни океану
Билось о берега.
А твоё… Жаль, что даже стакана
Там не нашлось для меня.
 
 
Моё сердце хотело бежать,
Только некуда было, грустно.
Моё сердце хотело сказать:
«Без тебя во мне стало пусто».
 
 
Я хочу уезжать без доклада,
Не спрося, смело руль крутя.
Только жаль, что тем первым взглядом
Я связала с тобой себя.
 
 
Только жаль, что тем первым взглядом
Не смогла я тобой напиться.
Только жаль, что тем первым взглядом
Не смогла в тебя не влюбиться.
 

2016 год

24 страницы

 
Тчк. Я закончила. 24 страницы.
А хотела роман, а хотела страниц на 500.
Чтоб главе на 12 новые детские лица,
А главе на 30 – маленький домик и кот.
 
 
Между строк чтоб светиться горячей любовью и лаской,
А в афишу родных, прослезившись, вписать имена,
Чтоб запахло при чтении старою, доброю сказкой,
А ты сзади неслышно подкрался: «Родная моя,
 
 
Ляг, поспи хоть немного, а завтра ты снова попишешь.»
«Подожди, подожди, не могу, не сейчас, я должна…»
«Ну, как знаешь», и тихо с кровати ты дышишь,
А в ушах только шум и родное: «родная моя…».
 
 
Мы могли бы там жить, как большие, свободные птицы,
Не знать боли и страха. А знаешь, ведь если б не ты…
Ты прости меня, здесь только 24 страницы.
Допишу. Без тебя не родилось бы даже строки.
 

2015 год

Больница

 
Белеет потолок и стены, темнота
Окутывает будто покрывалом.
Пронзает боль. Какая красота
Там за окном. Под смятым одеялом
 
 
Чужое тело в сетчатых бинтах,
Но разум свой, а телу все же больно.
И тихо падают и светятся впотьмах
По трубке капли, и дрожишь невольно.
 
 
А там, в недосягаемой дали
Чрез боль и кровь, на том конце палаты
Стоит постель в лекарственной пыли,
На ней ребёнок плачет. И, распятый
 
 
На дереве креста, стоит Господь
И на несчастных смотрит, улыбаясь.
Теплее. Разрываясь, плоть
Не хочет жить, но все-таки смиряясь,
 
 
Вмещает душу. Жёлтым фонари
Тихонько внутрь светят через шторы.
Такая тишина, что кажется земли
Дыханье слышу. Слышу даже горы
 
 
И океан, которых не видала,
А вижу только белый потолок
И белизну и складки одеяла,
И света жёлтого за шторами поток.
 

Палата №1. 2015 год

Ах, если б не желание кричать…

 
Припаиваем взглядом к потолку
Свои разрозненные, тонущие мысли.
Так протекают дни, недели, числа,
Вплетаясь в недобитую строку.
Как муторно… Ах, если бы бежать!
За богом и вождём, за кем угодно,
Но только бы не стать вдруг непригодным.
Ах, если б не желание кричать…
Тогда б на самых тихих и красивых,
На милых сердцу нотах и стихах
Нашёл бы я безбожника в мольбах,
Я укрощал бы взглядами строптивых.
Я был бы свеж. Почётные седины
Не приказали б крови утихать.
Ах! Если б не желание кричать,
Вы не нашли бы золотее середины,
Чем та, где неизменно я бы жил,
Между паденьями на лезвии кинжала,
А когда жизнь бы незаметно пробежала,
Я кости старые прям там бы и сложил.
Но это ведь всего лишь «ах» и «я бы»,
Возможности не больше, чем воды
В куске гранита. Это пол беды.
А хуже то, что пятимся, как крабы
Он всяческих полезных изменений.
Мы издали кидаемся словами.
И мним себя великими умами,
Пред теми, кто не терпит слов и мнений.
Мы много себе стали позволять
И сомневаться в недостойных тех сомнений.
Поменьше бы нам слов и глупых мнений.
Ах, если б не желание кричать…
 

Любимое кресло. 2015 год

Дождик капает

 
Мы смеемся и дождик капает,
Летя к так же смеющимся лужицам.
И глаза он как будто царапает,
Он как будто летает и кружится.
 
 
Дождик капает звонко и кажется,
Что сливаясь с огнём в вечном воздухе,
Он как будто над нами куражится,
Искажая картинки и отзвуки.
 
 
Страшной раны касается края,
Капля падает внутрь занозою.
И вода льёт и льёт, разбавляя,
Так, что кровь становится розовой.
 
 
Умывая чумазые лица,
В волосах у красавиц запутавшись,
Все пытаясь об землю разбиться,
Капает и сливается в лужицы.
 
 
И с безликим слепым достоинством
По земле как прохожий чапает.
Деликатно, но так напористо
Дождик капает. Дождик капает.
 

Палата №1. 2015 год

А жил ли человек?

 
К чему для жизни человеку нужно больше,
Чем отвела судьба, чем дали боги?
Стакан воды и хлеб. Кусок потоньше.
К чему ему в количестве двух ноги?
 
 
Зачем любовь? И к чёрту анфилады
Гудящих комнат. К чёрту радость, грусть.
Зачем нам корабли? Мы не пираты.
К чему искусство? Впрочем будет. Пусть.
 
 
Зачем купаться в золоте и видеть
Огромный мир без пелены тумана?
Зачем страдать, молиться, ненавидеть
И улыбаться тяжести кармана?
 
 
Зачем во весь опор по полю ехать?
Зачем смеяться, и кричать, и петь?
К чему нам сласть победы и успеха?
К чему от жара зимнего гореть?
 
 
Зачем нам мягкий плед, горячий кофе,
Зачем нам долгий, полный мыслей век?
А чтобы на последнем теплом вздохе
Не спрашивать: «А жил ли человек?».
 

Палата №1. 2015 год

Сон

 
Я сплю, пытаясь меньше шевелиться,
Среди дождя под толстым слоем плёнки.
И в холоде и влаге мне приснится
Сон, где есть ты. Неуловимый, тонкий.
Там мы сидим, за стенкой воет вьюга,
Но нас с тобой хранит тепло огня.
И я навеки верная супруга,
А может это вовсе и не я.
Там между нами стол стоит дубовый,
На нём огарок теплится свечи,
Чуть уловимый аромат еловый,
Мы смотрим друг на друга и молчим.
Так много лет, так много общих истин,
Огонь любви давно уже угас,
Лишь два угля ещё горят для жизни.
Любить – уже скорей себе приказ.
Ты поменялся. Очень много шрамов.
И я уже не та, какой была.
У чувства нашего в избытке были храмы,
На месте алтарей любви – зола.
Твоё лицо страшней любой потери,
На дне в глазах… Там больше меня нет.
И вдруг я просыпаюсь. Я не верю.
Надеюсь, это был всего лишь бред.
Еще плотнее завернусь, хотя не греет,
Послушаю немного шум дождя.
Я так боюсь, сознанием не измерить,
Хоть раз проснуться в мире без тебя.
 

Вокрушевский мыс. 2015 год

За гранью сердца чистый звук

 
За гранью сердца чистый звук,
Разлитый тихо над горами.
За блеском глаз и теплотою рук,
За чувствами, бродившими годами
Потоньше струн натянутые мглой
Душевной страсти призрачные нити.
Блестя, как смертоносною иглой,
Ростки надежды прячутся в укрытие.
Сквозь небеса протянутые солнцем,
В лучи вплетенные аккордами тоски,
О собственное дно разбившимся колодцем,
Пересыпая времени пески,
И запечатанные выбранной дорогой,
Пока пылает холодом земля,
Мы смотрим в то, что за порогом,
Пронизывая светом и творя.
Держал за руки лунную дорожку,
Пускался в пляс в толпе ночных идей,
Зевал в гостях у счастья понарошку,
Вязал шарфы из крепких нитей дней.
Я истину и ложь мешал в стакане,
Во вспышке молнии закатывал балы
И видел облака в слепом дурмане.
Я знаю запах собственной золы.
 

Любимое кресло. 2015 год

Я уеду от вас нафиг

 
Я уеду от вас нафиг.
Туда, где солнце и море.
И, потратив в дороге трафик,
Кину симку в окно в вагоне.
Я уеду от вас куда-то,
Где не ступал человек.
Туда, где лежит грязноватый
На горных вершинах снег.
Я свалю, по дороге увидев
Кучу лиц и машин, и домов,
И едва призрак счастья завидев,
Сразу брошу свой тёплый кров.
Я забуду о вас, чтоб увидеть
Целый мир на ладони своей.
Даю право меня ненавидеть
И завидуй, не бойся, смелей.
Целые шмоток сугробы
В чемодан запихну в попыхах.
И синицей пожертвую, чтобы
Оказался журавль в руках.
Буду помнить. И фотки слезами
Умывать, вечерами грустя.
Иногда стонать тихо ночами,
Только скучная жизнь – не моя.
Я уеду от вас нафиг.
Туда, где солнце и море.
Только в мой очень плотный график
Мысль вползёт о родимом доме
О руках и глазах, и о людях,
Что прощались со мною, любя.
Вы, пожалуй, умней меня будьте:
Не пытайтесь бежать от себя.
 

Пригородная электричка. 2015 год

Маски

 
Болезненно, порою даже слишком,
Держать в руках, но не уметь любить.
И ощущать себя сто двадцать пятым лишним
В толпе, где каждому отведено единственное «жить».
И ощущать себя масштабнее Вселенной,
Осознавая лишь песчинкою на дне. Не всплыть.
Стараясь не казаться столь надменным,
Каким ты был и есть, и будешь быть.
Притворство. Надевать чужие маски,
Увы, весьма пристойно стало в наши дни.
Довольно часто кузнецы берут вдруг краски,
Ну, а поэт берётся ткать ковры.
Довольно часто обезьяна человеком
Вдруг возомнив себя, выпячивает грудь.
А людям всё внушают с липким смехом.
Мы все от обезьян. И о Творце забудь.
Хватаясь за соломинку, плывя,
Мы надеваем маски поколений.
Свинья выводит трели соловья,
И признана достойной уважений.
Мы с обезьянами, оценивая трезво,
Хвала Создателю, предельно далеки.
Так пусть кузнец куёт своё железо,
А ты, поэт, пиши свои стихи.
 

Вокрушевский мыс. 2015 год

Я Вас любил

 
Я Вас любил. Люблю. И может буду.
А может и не стану. Ведь всегда
Есть Бог и множество людей повсюду,
На них сослаться можно не любя.
 
 
Ведь можно обнимать Вас. Дальше – больше.
Вот только утомляет вечно врать,
Что мои чувства к Вам иголки тоньше,
И что на край земли мечтаю Вас забрать.
 
 
Вы так прекрасно, мило, доверяя
Меня целуете – хорошая игра.
Для театра нашего сценарий заверяя,
Где двое – и актёры, и толпа.
 
 
И я столь страстно, резко, нежно, грубо
Для Вас под занавес сыграю новый акт.
И заиграют из оркестра трубы,
Мы за кулисами простимся впопыхах.
 
 
Закончится комедия и драма,
Двух душ влюблённых глупый водевиль.
Сверну плакаты с горной панорамой
И декорации сменю на строгий стиль.
 
 
На месте солнца полыхнет гроза,
Я гляну на часы, качая головой.
Ведь я любил Вас целых полчаса,
Потешив и себя, и Вас мечтой
 

Гамак в саду. 2015 год

Я Вас любил как Пушкин и как Бродский…

 
Я Вас любил как Пушкин и как Бродский
И так же выбирал из двух висков
Который продырявить пистолетом.
И я, подобно многим, росчерк броский
На лист написанных для Вас своих стихов,
Поставив, вдруг считал себя поэтом.
И пусть Господь не даст другими
Вам быть любимой так же безнадёжно
Хоть и горазд на многое, отныне
Мне вас печалить будет очень сложно.
Прости, что болью не сверлит мои мозги.
И что любовь совсем уже угасла.
Сквозь жар в крови не вижу я ни зги.
Не видел и того, как ты прекрасна.
 

Гамак в саду. 2015 год

Нож

 
Пространство космоса свернув и положив в карман,
Шагая в сотый раз по головам
За человечества ведущими умами,
Разинув рот и хлопая глазами,
Бараньим стадом из бриллиантовых царей,
Крысиной стаею за флейтами чертей,
Змеёю, страшным ядом окрыленной,
Мечом, небесным громом закаленным
Судите, сколько хватит ваших сил.
И страшный приговор несите, а за сим
Откланивайтесь. После же скорее
Ложитесь гнить в штампованных гробах.
Надежды сладкие кровавые лелея,
Дождавшись часа, прахом пав
К ногам правителя, которого боялись
Куда как меньше вы, не будучи слугой.
Достаточно свободны, не считались
Со мнением морали. Головой
Ему ручались в верности. Так что же?
Где ваша выгода, скажите мне, друзья?
Ведь присягнувши в верности нельзя
Сменить властителя так просто. И негоже,
Вылизывая власти сапоги,
За нежелательное качество работы
Достойной платы требовать. А вы
Нахмурясь, закурив сигару из банкноты,
Достоинство которой – человек,
Хотите большего, чем были бы достойны.
И существуя на земле не первый век
Границы видите того, что было бы пристойно.
Но их переступая вновь и вновь,
Ныряя в грязь и выплывая снова,
Из Матери-Земли пуская кровь,
Не видите того, что мир окован
В прочнее любви первой кандалы,
Что создавались вашими руками.
Он ждёт, не поднимая головы
И не страдая вашими грехами,
Когда опущен будет острый нож,
Но не прервется череда мучений.
Могуч, засыпан плотью поколений,
Ты ждёшь.
Сквозь череду мгновений.
Сверкает нож.
 

2015 год

Я старовата. Может быть…

 
Я старовата. Может быть. Но все ещё считаю,
Что ради жизни стоило бы жить,
Что просто так любимых не бросают,
Что каждый успевает нагрешить.
 
 
Возможно, старовата, но считаю,
Что счастье пахнет лесом и тобой.
И хоть о жизни многого не знаем,
Нам роли разные назначены судьбой.
 
 
Конечно я, быть может, старовата,
Но для меня звук счастья – детский смех.
Быть может, жизнь такая скучновата,
Но если вместе, то на целый век.
 
 
Конечно, старовата. Но я знаю,
Не стыдно поднести стакан воды,
В ответ на слёзы говорить «я понимаю»,
А стыдно лишь за равнодушия черты.
 
 
Все устарели, может быть, кто смотрит шире,
Кто не способен по теченью плыть.
Возможно, не в своём родились мире,
А может, мир не тот, что должен быть.
 

2015 год