Текст книги "Гарпия с пропеллером"

Глава 9

Когда Гарик приобрел для Дома моделей здание, внутри оно выглядело не так, как сейчас. Сизов решил перегородить часть помещений, ему нужны были не многометровые залы, а комнаты. Перегородки поставили из гипсокартона, на капитальные стены тратиться не стали, да и кому они нужны?

Натэлла получила в свое распоряжение одну часть бывшего зала, а во второй обосновалась Майя Хвостова, шляпница. Как-то вечером Натэлла скучала у окна. Работы у нее не было, но Сизов, при всей своей внешней мягкости и подчеркнутой интеллигентности, поддерживал в Доме мод военный порядок. На службу следовало являться к девяти, а уходить в шесть независимо от того, есть клиенты или нет. Натэлла спокойно курила и вдруг услышала хорошо знакомый мужской голос:

– Майя, моя шляпа готова?

– Пока нет, – ответила соседка, – ровно в семь, где всегда.

На этом диалог прервался, ничего особенного в нем не было, к Майе часто заглядывали клиенты, но подавляющее большинство из них – женщины. И потом, что значит фраза «ровно в семь, где всегда»?

Натэлла очень любопытна, поэтому мигом подскочила к двери и глянула в щелку. По длинному коридору неторопливо шел Олег Гладышев. Натэлла почувствовала легкий укол. Бывший танцор нравился ей, и она как-то раз попыталась пригласить его в кино, но получила полный отлуп. Нет, все было вежливо и мило, Олег с приятной улыбкой заявил:

– Натэллочка, большое спасибо, но поищи другого кавалера, мы с женой уже видели эту картину.

Натэлла прикусила губу, так ее еще никто не унижал, тоже мне, монах-отшельник.

Решив выяснить, что за отношения связывают Олега и Майю, она осталась на рабочем месте до без десяти семь. Из-за гипсокартонной стенки не доносилось ничего интересного. Хвостова любила напевать за работой и мурлыкала какие-то мелодии. Около семи она ушла. Натэлла кинулась следом, старательно прячась, но она осторожничала зря. Майечка, ни разу не оглянувшись, дошла до площади, на которой стоял памятник, и стала прохаживаться у его подножия. Натэлла, спрятавшись за киоск с мороженым, ждала развязки.

Внезапно раздался резкий гудок. Шляпница пошла к проезжей части и села в подъехавшие «Жигули». Глазастая Натэлла запомнила номер, хотя она и так уже понимала, что к чему, но проверить не мешало.

Утро принесло подтверждение – «Жигули» принадлежат Гладышеву. Из чистого любопытства Натэлла стала следить за парочкой.

Надо отдать должное любовникам, они вели себя словно два шпиона, едва кивая друг другу при встречах. Олег никогда не заходил к Майе попить кофейку, если заглядывал в ее мастерскую, то только по делу. Натэлла лишь дивилась подобной конспирации. У Хвостовой имелся муж, у Гладышева – жена, ясное дело, они не хотели неприятностей.

– Но встречались регулярно, – закончила «информаторша», – я точно знаю.

– Как вам только не надоело за ними следить, – ухмыльнулась я.

Натэлла скривилась:

– А я такой человек, если начну какое дело, обязательно доведу до конца! Целеустремленность – вот мое основное качество.

Я промолчала. Целеустремленность! Да любопытство это, беспардонное и ничем не прикрытое.

– И вы не рассказали милиции о своих догадках, когда пропал Олег?

– Меня не спрашивали, – отрезала она.

– Неужели сыщики не опросили сотрудников?

Натэлла пожала плечами:

– Ходили здесь, разговаривали, только меня не было.

– Куда же вы подевались?

– Отдыхать уехала, взяла отпуск с двадцать пятого декабря, вернулась двадцатого января, весь Дом моделей гудел: «Гладышев пропал».

– И вы не пошли к следователю?

– Зачем? Никто меня не звал.

– Никому не рассказали о том, что знаете?

Натэлла захихикала:

– Ну почему же никому! Майку спросила разок: «Что, теперь до семи на работе не задерживаешься? Олегу-то шляпки больше не нужны?»

– А она?

Натэлла довольно улыбнулась:

– Побелела вся, прямо синяя стала и ответила: «Ты о чем, не понимаю».

Я резко встала.

– Майя, насколько я поняла, сидит в соседней комнате?

– Нет.

– Как нет?

– Уволилась она.

– Давно?

– Еще в прошлом году, весной. Так материал выбирать станем?

Пришлось листать альбом, снимать мерки и оплачивать совершенно ненужную мне вещь. Держа в руках квитанцию, я вышла в холл и сказала администратору:

– Вот заказала кое-что, теперь шляпка нужна.

– Прямо беда, – всплеснула руками дама, – ну не поверите, у нас нет шляпницы.

– Странно!

– И не говорите, просто ужасно, – забубнила она, – многие клиентки спрашивают, а сказать нечего.

– Но ведь работала здесь раньше эта… как ее… Хвостова!

– Майечка! Очень милая девочка, молоденькая, но рукастая и со вкусом. Уволилась, к сожалению, а новой шляпницы никак найти не можем.

Я вынула из сумочки зеленую купюру и положила на стол перед дамой.

– Знаю, что это не принято, но сделайте доброе дело, подскажите адрес Майи, мне шляпка позарез нужна.

Купюра исчезла мигом, я даже не успела понять, как это произошло.

– Телефон могу дать, – деловито сообщила администратор, – где Хвостова живет, не знаю, а номерок записан в книге.

Сжимая в руке бумажку, я села в «Пежо». Так, кое-что начинает проясняться. Трудно поверить в этот факт, но у Олега, кажется, была любовница. Очень хочется позвонить Хвостовой прямо сейчас, но я подавила желание. Вроде бы она замужем, скорей всего, ее супруг уже пришел с работы, и в его присутствии она не будет откровенна. Впрочем, сделаем так.

Я быстренько набрала номер и услышала тоненький детский голосок:

– Алло.

– Позови маму.

– Какую?

– Майю Хвостову можно?

– Это я.

– Ах, Майечка, – я прикинулась клинической идиоткой, – мне ваш телефончик дала Катюша Коткина, вы ей сделали такую шляпку! Просто восторг! Весна на носу, мне тоже нужен головной убор! Самый дорогой! Чтобы дороже, чем у всех! Лучший! Деточка, можете сделать такой?

– Попробую, – осторожно прервала меня Майя.

– О, отличненько, куда приезжать, дорогуша?

– Я работаю дома.

– Чудненько, прямо сейчас и примчусь!

– Лучше завтра, сегодня уже поздно.

– Ах, душенька, как прикажете, вы – кудесница, волшебница и имеете право на капризы. Завтра так завтра, адрес скажите.

Майя принялась растолковывать, как доехать.

В Ложкино я неслась страшно довольная собой. На Ленинградском проспекте есть одно очень неудобное место – мне нужно развернуться, но сделать это непросто, надо занять крайний левый ряд, а потом, мгновенно перестроившись, уйти в правый, потому что буквально через сто метров от разворота я должна повернуть вправо. Самое обидное, что перед неудобным разворотом имеется простой поворот, если поехать там, я сразу попаду на нужную улицу, но отчего-то ГИБДД поставила в этом месте знак: перечеркнутую стрелку. Как-то раз я от полного отчаяния нарушила правила и была немедленно остановлена суровым инспектором. Правда, получив пятьдесят рублей, он мигом растерял всю серьезность, а у меня сложилось впечатление, что знак висит тут специально для того, чтобы улучшить материальное положение сотрудников дорожно-постовой службы. С тех пор я иногда еду «под стрелку», если вижу, что инспектора нет.

Вот и сегодня, внимательно изучив обстановку, я решила не мучиться. К тому же две машины, бодро катившие перед «Пежо», ничтоже сумняшеся проигнорировали знак. Увидев, что никто не бежит к нарушителям, размахивая жезлом, я последовала их примеру. Тут же раздался резкий свист, и перед капотом возник огромный, толстый, похожий на пончик постовой. Суровым голосом он произнес:

– Знак не видите?

– Так вон те повернули!

– И чего?

– Я думала, можно.

– Знак не видим?

Поняв, что разговор пошел по кругу, я полезла за документами. Среди моих предков не было людей иудейского происхождения, но еврейское счастье – мое в полной мере. Вот наглядный пример! Два нарушителя преспокойно уехали, а меня остановили. Шумно дыша, дядька в форме стал рассматривать мои права и техпаспорт.

– Так почему нарушаем? – завел он.

От усталости я решила сказать правду.

– Тут повернуть легко, раз – и сразу на нужную магистраль попадаю, а если по правилам разворачиваться, страшно неудобно, иногда по пять-шесть попыток предпринимаю и никак в правый ряд не впишусь.

Мент хмыкнул:

– Если ощущаете себя неуверенно в движущемся потоке, не следует направлять управляемый вами автомобиль в зону повышенной интенсивности движения. Потренируйтесь поздно вечером на дорогах с малым автомобиледвижением.

Я молча ждала, пока он перестанет трепаться. Долгие годы общения с Дегтяревым приучили меня к тому, что с представителем племени людей в погонах лучше не спорить, все равно останешься в проигрыше. К тому же они разговаривают нечеловеческим языком.

«Пончик» закрыл права, демонстративно постучал ими по ладони и поинтересовался:

– Как вопрос решать будем?

Я пожала плечами и протянула ему пятьдесят рублей.

– Маловато будет, – крякнул «пончик».

Я возмутилась:

– Почему? Всегда столько берете. «Платный» поворот стоит полсотни.

Дядька задумчиво протянул:

– То-то ваше лицо мне знакомо, ловил уже тут, да?

– Ага, причем не один раз, – призналась я, – вы обычно вон там, за будкой, прячетесь, но если внимательно посмотреть, то вас видно. Сегодня вот только не заметила. А с часу до трех вас не бывает.

– Так человек ведь, – возмутился постовой, – и потом, обед у меня вовсе не два часа, всего десять минут! Напутала ты что-то! Вот про будку правда, только с сегодняшнего дня я в другом месте стою, а то водители уже привыкли.

Неожиданно лицо «пончика» потеряло суровое выражение, и он засмеялся. Мне вдруг стало ясно, что он вовсе не злой и не противный, просто мы с ним играем в интересную игру «Водитель и постовой». Я нарушаю правила, а он меня ловит.

– Ладно, – продолжал улыбаться милиционер, – как постоянному клиенту тебе скидка, давай полтинник.

– Может, вы дадите мне пропуск на десять поворотов? – осмелела я. – Чтобы каждый раз не тормозить? Оплачу вперед.

«Пончик» заржал:

– А дисконтную карту не желаешь? Поезжай себе, шутница, а за будку более не зыркай, нет меня тама, ищи в другом месте.

Потом он взмахнул жезлом, остановил поток, несущийся с правой стороны, и велел:

– Ну, чапай! Эх, бабы, вовек бы вам за руль не лезть, мартышки! Кого ни тормознешь, поют: «Направо повернуть не могу!» Чего стоишь, поезжай живей!

Глава 10

Как вы чувствуете себя, когда, явившись домой после рабочего дня, голодная и усталая, находите в квартире полный кавардак и стадо незваных гостей? Скорей всего, никакой радости на вашем лице не появится, поэтому не надо меня осуждать за мрачный вид, с которым я вошла в столовую, ожидая встретить там Генри, Генку и всех домашних. Правда, на пороге комнаты я растянула губы в подобии улыбки и уже собралась было с фальшивым энтузиазмом воскликнуть:

– Добрый вечер, как делишки?

Но приготовленные слова застряли в горле. Уютная комната, еще утром радовавшая глаз красивой мебелью, занавесками и туркменским ковром ручной работы, выглядела, как пейзаж после битвы. Стол, буфет, стулья были составлены в центре тридцатиметрового помещения, гардины сняты, а у окна стоит совершенно незнакомый мне высокий человек, чем-то похожий на Аркадия.

– Что случилось? – испугалась я.

– Здрассти, – вежливо поклонился незнакомец, и мне стало понятно: он, скорее всего, одногодок Кеши, – вот ремонт начинаем!

Я попятилась.

– Ремонт? Почему? Зачем? Боже, какое несчастье!!!

Паренек испуганно попятился и забормотал:

– Ничего не знаю, меня женщина нанимала, дочка, очевидно, ваша, беленькая такая, сердитая. Велела строго-настрого сегодня приступать, вот я и подсуетился. Сейчас рабочие подъедут: Паша, Денис и Коля. Да вы не сомневайтесь, отлично сделаем, можете к Беляевым сходить, в двадцать седьмой коттедж, мы только что там работу завершили и…

Не слушая паренька, я, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась к Ольге. Виновница неприятностей преспокойно лежала на кровати, щелкая пультом. Увидев меня, она воскликнула:

– Ты только глянь на эту дуру! Нацепила фиолетовое, губы намазала красным, глаза зеленым, щеки оранжевым. А уж волосы! Что у них за гример.

Но я не стала смотреть на экран. Во-первых, Ольге никогда не нравятся коллеги с конкурирующих каналов, а во-вторых, мне совершенно наплевать, как выглядит ведущая очередного дурацкого шоу, есть проблемы поважней.

– Зая, у нас ремонт?

– Да, – кивнула Ольга, – ты имеешь что-нибудь против?

Я растерялась, потом собрала остатки храбрости и заявила:

– Конечно! Очень много чего!

Зайка изогнула красивую бровь, потом села и ледяным тоном поинтересовалась:

– Интересно, что именно.

– Сейчас сюда привезут краску, штукатурку, будет невыносимо пахнуть!

– Подумаешь, окна откроем! И потом, ни у кого нет аллергии, мы же молчим, когда ты куришь!

Я подскочила от злости. Ничего себе! Да стоит только мне вытащить пачку «Голуаз», как раздается хор недовольных голосов: «Ступай в сад». При этом гостям и Дегтяреву разрешается наслаждаться куревом в доме. И разве дым от одной сигареты можно сравнивать с ароматами ремонта?

– А близнецы? – кинулась я в атаку. – Если не начнут кашлять от запахов, то простудятся на сквозняке!

– Анька, Ванька и няня уехали, – спокойно отбила мяч Зайка, – в санаторий матери и ребенка, будут жить там, пока ремонт не закончится.

– А мы как же! Столовая…

– И гостиная тоже, – наклонила голову набок Ольга, – две комнаты сразу, потом перейдем к другим. Отвратительная грязь там, потолок черный, стены пожелтели, а все оттого, что некоторые курят!

– Ну и дурь тебе в голову пришла, – взвилась я, – нет бы все сделать по-человечески. Вон в нашем поселке коттедж сдается, давай его снимем, переедем и начнем ремонт.

– Не-а, – покачала головой Зайка, – ни за что, тут останемся! Чем больше неудобств, тем лучше. Авось Генри с твоим бывшим сообразят, что пора линять в гостиницу!

Я замерла с раскрытым ртом. Ну и Зайка! Ей страшно не понравились гости, и она решила выпереть их вон, начав светопреставление. Надо было что-то возразить Ольге, но никакие аргументы не шли на ум.

Тут раздался робкий стук в дверь, потом она приоткрылась, и появилась голова прораба.

– Здрассти!

– Уже здоровались, – весьма невежливо буркнула я и тут же устыдилась: бедный парень ни в чем не виноват, зачем я хамлю.

– Чего тебе, Дима? – спросила Ольга.

Тот секунду помолчал, потом пробормотал:

– Ну это, того, наши рабочие приехали, гипс привезли.

– И дальше? – обозлилась Зайка. – Тебя наняли, чтобы ремонт делал, вот и старайся, не приставай по пустякам!

– Так это…

– Что?!!

– Получилось, понимаете…

– Короче, – ледяным тоном отрезала Ольга, – не жуй шнурки, говори суть!

Внезапно Дима, державший до сих пор правую руку за спиной, выставил ее вперед:

– Вот!

Мы с Зайкой уставились на довольно большую статуэтку собаки, похоже, из гипса. Я хотела удивленно воскликнуть: «Откуда взял, у нас такой нет?» – но неожиданно изваяние издало недовольное ворчание, и до меня дошло, что Дима демонстрирует нашего мопса Хуча, невесть как ставшего керамическим.

– Это что? – вытаращила глаза Зайка.

– Вот, – принялся мямлить Дима, – пес упал в алебастр. Хорошо, вовремя заметили и вытащили. И что теперь делать, ума не приложу, в первый раз с такой ситуацией столкнулся. Может, дать ему засохнуть, а потом сколоть? Морду еле-еле обтерли, так что он не задохнется!

Я уставилась на Хуча, мопс весьма недовольно пыхтел.

– Какой ужас! Надо немедленно выкупать его!

– Нет, – покачал головой Дима, – водой плохо отмоете, гипс – такая липкая штука! Пусть обсохнет, потом обколотим, тюк молоточком – и готово дело.

– Вот и ходи с ним в руках, пока не застынет, – звенящим голосом произнесла Зайка.

– Я пошел, – кивнул Дима, – да вы не волнуйтесь, дело житейское.

Продолжая невозмутимо улыбаться, он ушел. Зайка демонстративно повернулась к экрану. Я удалилась к себе. С Ольгой лучше не спорить. Значит, в нашем доме начинается кошмар, и загипсованный Хучик только его начало. Ладно, постараюсь поменьше бывать в родимых пенатах.

У подножия лестницы стоял Генри, одетый самым комичным образом. Орнитолог нацепил ярко-красные брюки, которые пузырились у него на бедрах, голубую футболку, показавшуюся мне знакомой, на голове у него были наушники, в одной руке длинная палка с коробочкой на конце, в другой – ноутбук.

– Что вы тут делаете? – удивилась я.

Генри опустил палку.

– Ничего не понимаю.

– В чем дело?

– Пришла новая программа, я включил ее, и знаете, что получается?

– Ну?

– Гусь тут.

– Где?

– В доме, – преспокойно заявил орнитолог, – я уже бегал вечером на озеро, проверил, там гнезда нет, он поселился в особняке.

– Маловероятно, – вздохнула я.

– Вот, – ткнул Генри пальцем в экран, – четко видно!

– Может, ваша программа врет?

– Это невозможно, – возмутился американец, – она очень отвратительная.

Я вздохнула:

– Наверное, вы хотели сказать, очень надежная.

– Да, – кивнул мужик, – перепутал слова. Гусь тут. Соблаговолите разрешить мне детально осмотреть дом?

Мне стало нехорошо. Господи, за что мне это?

– Генри, в здании начинается ремонт, думаю, вам следует переехать в гостиницу, естественно, я оплачу все расходы!

– О мой бог! – испугался Генри. – Ни в коем случае, гусь тут! Поймите, Даша, это мировое открытие. Нет-нет, спасибо за заботу, но я лучше останусь. А касаемо ремонта… Не беспокойтесь, я неприхотлив, могу жить в палатке, совершенно не нуждаюсь в комфортных условиях. Проявите христианское милосердие, позвольте пройти по комнатам.

– Вы полагаете, что кто-то из домашних прячет в своей спальне гуся? – Я попробовала вразумить безумца.

Генри замялся:

– Очевидно, что птица устроилась незаметно.

У меня кружилась голова. Или я дура, или он идиот. Хотя второе кажется более вероятным. Скажите, вы заметите, если в комнату влетит здоровенная, жирная птица оранжевого цвета и с гоготом начнет расхаживать по ковру? Да если бы такое случилось, здесь бы уже крышу дома снесло от вопля домашних.

Генри жалобно заглянул мне в глаза:

– Так как?

– Конечно, – улыбнулась я, – ходите где хотите, только начать надо вон с той комнаты, где живет Зайка.

– Почему? – насторожился ученый.

– Да вот я только что проходила мимо и услышала там странные звуки, то ли «та-та-та», то ли «га-га-га», – бодро соврала я.

Забыв поблагодарить хозяйку, гость, выставив вперед палку с коробочкой, рванул по лестнице вверх. Очень довольная собой, я пошла на кухню. Ольга может корчить гримасы мне, но хорошее воспитание не позволит ей послать куда подальше Генри. Да, похоже, она зря затеяла весь трам-тарарам, орнитолога ремонтом не испугать, он не собирается никуда уезжать. Интересно, как отреагирует Генка? Кстати, где он?

Тут же раздался звонок. Как всегда, не глядя в видеодомофон, я распахнула дверь и увидела Женьку, коллегу Александра Михайловича, нашего хорошего приятеля.

– Женя, – удивилась я, – привет, рада видеть! Пошли на кухню, у нас ремонт начался. Дегтярев еще не приехал, его, наверное, Кеша привезет.

– Я уже тут, – сообщил полковник, появляясь из-за спины Женьки, – уже прибыл.

– На чем?

– На автомобиле, – спокойно пояснил он и начал стаскивать ботинки, – я купил машину.

– Ты?! Так ты же водить не умеешь, – вырвалось у меня.

– Знаешь, дорогая, – ехидно заявил Дегтярев, – если уж ты научилась, то я в два счета освою. Кстати, права-то у меня есть, осталось отшлифовать профессиональные навыки.

– Правда? – продолжала изумляться я. – Где ты их взял?

Полковник смущенно хихикнул:

– Где взял, где взял, купил!

– Ты дал «барашка в бумажке» служащим ГИБДД?

– Ну… они не деньгами взяли.

– А чем?

– Какая тебе разница, – вспылил Дегтярев, – мое это дело! Можешь быть спокойна, я заплатил сполна.

– Что ты имеешь в виду под шлифовкой профессиональных навыков? – не успокаивалась я. – Ты же никогда не сидел за рулем.

– Вот и нет, – довольно заявил Дегтярев, – Кеша дал мне пару уроков. Да и чего трудного? Три педали и один рычаг.

– Ты имеешь в виду ручку переключения скоростей? – уточнила я.

– Не умничай, – обозлился приятель, – сама не очень-то разбираешься, ну-ка припомни, сколько раз я твои права выручал!

– Брэк, ребята, – поднял руки вверх Женька, – только драться не надо! Ты бы, Дашка, пошла да глянула, что за автомобиль!

И то правда.

– Показывай приобретение, – велела я и вышла во двор.

На дороге, ведущей к гаражу, маячило нечто, похожее на утюг, но больших размеров. Я подошла поближе и ахнула. Передо мной стоял «Запорожец», тот самый, «горбатый», кажется, первая модификация злополучного автомобиля, героя народных анекдотов. В свое время такие вот юркие машинки весело носились по Москве, потом появилась другая их разновидность, более широкая, высокая, с «ушами». Подростки из нашего двора в далекие семидесятые запихивали в «уши» мятые газеты, и владельцы страшно ругались. А еще возле дома в Медведкове имелась бензозаправка, и один раз мы видели, как наш сосед, абсолютно пьяный дядя Юра, ходил вокруг своего «Запорожца» с «пистолетом» в руке, удрученно приговаривая:

– И где у него бак?

Все эти воспоминания разом ожили в голове.

– Ну и как тебе? – горделиво спросил Дегтярев, похлопывая рукой по крыше автозавра. – Хорош! Из железа сделан! Вечная вещь!

– А почему он черного цвета? – с трудом вымолвила я.

Александр Михайлович пожал плечами:

– Так прежний владелец выкрасил, по-моему, здорово!

Следовало похвалить приобретение, но я, как ни старалась, не могла выдавить из себя ни слова. За спиной послышалось тихое шуршание, потом легкие хлопки, звук шагов, и два голоса одновременно спросили:

– Что это тут?

Я обернулась. От «Мерседеса» к нам шли Аркашка и Манюня.

– Александр Михайлович машину купил, – быстро сообщил Женька.

– А какой она марки? – поинтересовалась Машка. – Одноместная, да? Почему крыша такая странная, откидывается, да? Ой, прикольная! Дядя Саша, а ты туда влезешь? Она такая маленькая! И почему черная?

Дегтярев не успел ответить ни на один вопрос, потому что в разговор вступил Кеша:

– Ну ты даешь! Раритетная вещица! Она ездит?

– Как ракета летает, – обиделся полковник, – семьдесят второго года выпуска, качественная работа, в те времена дрянь не клепали, никаких пластиковых деталей, сплошное железо.

– А почему она черная? – продолжала недоумевать Маня.

– Действительно, почему? – подхватил Кеша.

Полковник начал закипать.

– Что вы все один и тот же вопрос задаете, черная, черная… Ну почему твой «Мерседес» темно-вишневый?

Кеша спокойно ответил:

– На заводе покрасили.

– А мой автомобиль хозяин выкрасил! И очень даже здорово получилось!

– Ага, – кивнула головой добрая Маня, – не нервничай, дядя Саша, все будет хорошо.

– Вовсе я не нервничаю, – налился краснотой толстяк, – я абсолютно спокоен, это вы идиотничаете!

– Может, принести валокордин? – заботливо поинтересовалась я.

Александр Михайлович посинел, но тут Кеша, заглянув в салон, сказал:

– Пробег тысяча километров. Извини, но тебя обманули. Скрутили показания спидометра.

– А вот и нет, – торжествующе заявил Дегтярев, – она новая. В гараже стояла, в теплом, Ленька ее только периодически прогуливал.

– С семьдесят второго года? – изумился Кеша.

– Да, «Запорожец» дали в качестве премии нашему сотруднику Лене Рыкову, он на нем чуток поездил и поставил. А сейчас решил продать.

– Сколько же ты за него отдал? – поинтересовалась я.

– Пятьсот долларов! – гордо ответил полковник. – На отпуск собирал, думал в Финляндию податься, на озера, рыбку половить. Только «Запорожец» подвернулся, теперь вам больше не надо меня возить, сам сяду за руль.

– Ни в коем случае, – испугался Кеша, – ты же еле-еле едешь!

– Не беда! Овладею наукой, – с энтузиазмом воскликнул полковник, – а пока меня Женька сопроводит. Пару раз вместе покатаемся. Он как раз с женой поругался.

Я тяжело вздохнула. Так, значит, у нас теперь еще поселится Женька, которого супруга выперла из квартиры.

– Хочешь, дам прокатиться? – с детским восторгом предложил Дегтярев Кеше. – Садись, поезди по поселку.

Двухметровый Аркадий с сомнением оглядел «Запорожец»:

– Нет, спасибо.

– Да ты не стесняйся, вот ключи, бери-бери.

– Уж извини, – тяжело вздохнул Кеша, – но мне придется снять переднее сиденье и рулить, сидя на заднем, ноги-то куда деть? Не моего размера машинка. И потом, я просто боюсь, вдруг что-то поцарапаю, вещь-то антикварная!

Я подавила смешок, если Аркашка чего и не боится, так это автомобилей. Он может починить любой агрегат, причем делает это иногда весьма экзотическим способом, отчего окружающие потом долго пребывают в шоке. Как-то раз, у меня тогда еще был «Вольво», мы поехали с ним вместе в магазин. Неожиданно машина стала. Ситуация сложилась неприятная, потому что поломка произошла на узкой дороге, прямо на рельсах двадцать третьего маршрута трамвая. Мигом понеслись раздраженные гудки, да еще слева подкатил состав, и водитель начал орать:

– Сталкивай живей свою колымагу, дура, у меня движение по графику.

Я задергалась, затряслась и чуть не зарыдала. Как всегда, невозмутимый Кеша вылез, поднял капот, опустил, присвистнул и подошел к стоящему рядом грязному грузовику.

– Эй, – крикнул он шоферу, – у тебя лом есть?

– Ну, – удивился водитель, – как же без него!

– А кувалда?

– Обязательно.

– Давай.

– Зачем? – не понял тот.

– «Вольво» чинить.

Шофер вытаращил глаза, потом вылез из кабины и отдал «инструменты». Вся улица, затаив дыхание, смотрела, как Аркадий, насвистывая, приближается к роскошному «Вольво» с ломом и кувалдой. Даже вагоновожатый перестал материться, а пассажиры, прекратив возмущаться, свесились из окон.

Продолжая насвистывать, Кеша засунул лом в выхлопную трубу, шандарахнул по нему раз огромным молотом, затем вытащил железяку и велел мне:

– Садись.

«Вольво» заработал. Сын отдал водителю инструмент, сел на переднее сиденье, я вытерла пот со лба, включила первую скорость, и тут ожил вагоновожатый:

– Эй, парень, – заорал он, – ты что с автомобилем-то сделал, а? Отчего он поехал?

Кеша высунулся в окно.

– Катализатор сломан. Понял?

– Нет, – честно ответил мужик, – совсем не врубаюсь.

– И не надо тебе, – хмыкнул мой сын, – у твоего трамвая все равно выхлопной трубы нет…

– Да не бойся, – настаивал полковник, – садись, хочешь, можешь завтра на нем на работу съездить.

Кеша растерялся. Дегтярев произнес последнюю фразу таким радостным тоном, что ответить «нет» показалось Аркашке невозможным. Уж не знаю, как бы он выпутался из создавшейся ситуации, но тут дверь дома распахнулась, появились наши собаки и Ольга.

Начался новый виток расспросов. Зайка, в отличие от муженька, мигом влезла в салон, за ней туда впрыгнули Снап и Банди.

– Хорошая машина, – бодро заявила Ольга, – уютненькая, маленькая, да и зачем тебе большая? Вот только почему она черного цвета?

– Да что вас всех заклинило на цвете! – заорал Дегтярев.

– Ладно, ладно, не нервничай, – пробормотала Зайка, вылезая, – пойдем обмоем покупку.

С этими словами она хлопнула дверцей, мы пошли к дому, и тут вдруг я сообразила:

– А собаки?

Банди и Снап спокойно сидели в запертом «Запорожце». Ротвейлер и питбуль часто ездят в машине и сейчас были абсолютно уверены, что хозяева собрались на прогулку.

– Вот видите, – обрадовался Дегтярев, – а говорили, что салон крохотный, вон как удобно мальчики устроились, хотя Снапун больше меня будет!

На мой взгляд, толстяк сильно преуменьшил свои габариты.

– Пойду переоденусь, – вздохнул Кеша и исчез в доме.

– Давайте, выбегайте, – велел полковник и дернул дверцу, но она не открывалась.

– Тугая какая, – пробормотал Дегтярев и повторил попытку, но снова безрезультатно.

– Дай я, – отодвинула его Зайка и стала рвать ручку.

Затем к ней присоединился Женька. Собаки, поняв, что никто не собирается никуда ехать, начали нервно скулить и тыкаться мордами в стекло.

– Что за черт, – отдуваясь, спросил Дегтярев, – отчего же не открывается?

– Может, машиной так редко пользовались, что замок заклинило? – предположила Маня. – Давайте откроем фомкой.

– Прекрати! – рявкнул полковник и снова принялся дергать ручку. – А ну помогите, давайте все вместе, живо, цепляйтесь!

Мы покорно выстроились в ряд, словно бабка, дедка и внучка, желавшие вытянуть репку, только Жучки не было. Наши собаки скулили в закрытом салоне.

– Раз-два, – скомандовал Дегтярев, – давайте…

– Здрассти, – раздалось за спиной.

Мы обернулись и увидели Диму.

– Здрассти, – повторил он и улыбнулся.

Его патологическая вежливость стала меня раздражать, ну почему он сто раз здоровается?

– Вот, – продолжил прораб и протянул мне загипсованного Хучика, – засох, можно бить.

Все побросали злосчастный «Запорожец» и уставились на «керамического» мопса. Бедный Хуч выглядел словно жертва катастрофы, весь в гипсе, только глаза бегали из стороны в сторону, а из пасти свисал розовый язык.

– Берите, – улыбался Дима и предпринял попытку сунуть «изваяние» мне.

Я попятилась:

– Извини, но я не могу бить Хуча! Сам сбей гипс.

– Боюсь, – вздохнул прораб, – жалко собачку, еще больно сделаю!

– Но надо же его вытащить, – пробормотала Маня, – хотя мне тоже не хочется мучить Хучика, надо очень осторожно отковыривать гипс.

– Вот тебе, будущему ветеринару, и карты в руки, – вздохнула Зайка, – приступай.

– Вечно мне самая неприятная работа достается, – заныла Маня.

– Давай-давай, – приободрила ее Зайка, – кстати, завтра мы собирались везти Хуча на выставку, боюсь, в «скафандре» он произведет плохое впечатление на судей!

Маруська тяжело вздохнула, протянула руку, чтобы взять мопса, но тут Банди, не узнавший его, внезапно начал бешено лаять и кидаться на окно. Снап моментально последовал примеру приятеля. «Запорожец» стал раскачиваться.

– Сейчас упадет, – испугался полковник, – давайте скорей откроем, вот еще и паренек поможет.

Прораб поставил «статую» у машины и обхватил меня за талию.

– Раз, два! – закричал Дегтярев. – Дергай!

Мы постарались изо всех сил. Дверца не открылась, зато… «Запорожец» сдвинулся с места. Раздался визг.

– Мы наехали на Хуча! – завопила Маня и, шлепнувшись на живот прямо в февральскую грязь, заглянула под днище машины: – Ой, миленький, не плачь! Да сделайте что-нибудь!

– Здрассти, – сказал Дима.

Я чуть не треснула парня.

– Надо поднять «Запорожец», – предложил прораб, – он легкий, у моего деда такой был. Когда дедушка застревал в грязи, мы вдвоем легко машину перетаскивали, а мне тогда лет девятнадцать было.

Все вцепились в «Запорожец» и с огромным трудом переставили его на прежнее место.

– Тяжелый какой, – вздохнул Женька.

– Может, бронированный, – на полном серьезе заявил Дима, – дедушкин-то одним пальцем сдвигался, а этот каменный. А почему он черного цвета?

– Хватит нести вздор, – рявкнул Дегтярев, – нормальная машина, просто в ней пит и ротвейлер сидят, один шестьдесят, другой восемьдесят кило весят.

– Мусечка, – заорала Маня, – ты посмотри на Хучика!!!

Я повернула голову и поперхнулась. Несчастный мопс походил на больного лишаем. Еще днем у него была красивая, гладкая, короткошерстная «шубка» светло-бежевого цвета. Сейчас же жирное тельце покрывали проплешины, в них виднелась белая кожа.