Текст книги "Особа королевских ролей"

Глава 7

Зинаида вытерла лицо салфеткой.

– Тиме написал клиент. Сын с ним пообщался, вышел в столовую и бормочет: «Флейта нашлась. Необходимо срочно лететь к клиенту. Билет он уже на почту скинул».

Света глаза опустила, я весело так говорю:

– Светонька, вы с Тимошей еще наотдыхаетесь, лети одна! Покупаешься и вернешься. Муж твой за деньгами для семьи отправится.

Невестка кивнула:

– Хорошо, мама, как скажешь. Главное, чтобы Тима на меня не обиделся, не ревновал.

Сын ее обнял: «Дорогая, я только рад буду».

Ну и договорились. Тима улетел, Света тоже в путь собралась. Сын вернулся, а она нет. Вот и весь сказ. Даже похоронить некого!

Зинаида вытащила из сумки носовой платок, приложила к глазам, потом скомкала его, бросила на стол.

– Я уверена! Свету убили!

Я понимал, в каком состоянии находится хозяйка квартиры, поэтому стал говорить, тщательно подбирая слова:

– Первый вопрос, который я задаю себе, если речь идет о том, что кого-то лишили жизни: кому это выгодно? Смерть Светланы принесет выгоду какому-нибудь человеку?

Маркина сделала глубокий вдох.

– Вроде нет. Родни, кроме нас с Тимой, у нее нет, разве что биологическая мать, но та не пожелала дочь признать. Да и что достанется наследнику невестки? Ничего! Апартаменты эти принадлежат мне. Денег у девочки почти нет. Зарабатывала она пустяки. Ее кредитка присоединена к счету супруга. Что у Светочки было? Шубка новая, Тимочка ей на Новый год подарил. Не эксклюзив, обычная норка, три четверти длина. Машина маленькая, самой скромной стоимости. Не новую покупали, решили, пока девочка еще не очень опытный шофер, ей б/у подойдет, не жалко, если погнет капот-крылья при парковке. Ну, одежда модная, обувь, несколько сумок. Все! С точки зрения обогащения убивать Светочку бессмысленно. Но…

Зинаида вскочила, выглянула в коридор, потом вернулась на место.

– Ванечка, Тимоша по идее не должен вернуться домой, но, если вдруг он неожиданно появится, очень вас прошу: скажите, что вы редактор. Приехали с предложением написать мемуары о писателе Тимофее Маркине. Не хочу сообщать сыну о своих подозрениях.

– Конечно, – согласился я.

Зинаида округлила глаза:

– Сейчас вам кое-что покажу. Но сначала дайте честное слово, что все, что вы узнали, дальше вас не пойдет.

– Естественно, – кивнул я, – свято храню тайны клиента.

Зинаида ушла, я временно остался один.

Мне повезло появиться на свет в обеспеченной семье писателя, которого обожало почти все женское население страны. В холодильнике у нас всегда была черная икра, я жил в отдельной комнате, в окружении любимых книг и сборных моделей. Лего у советских детей не было, я с упоением собирал машины, самолеты, паровозы из пластмассовых деталей, которые приходилось склеивать. Я всегда был хорошо одет. В школе особой популярностью не пользовался, но никто надо мной не издевался, не бил меня. В дневнике стояли тройки по всем точным и естественным наукам, кроме биологии. Вот спросите, почему я на отлично знал сей предмет? Сам не знаю. Четверок я почти не получал, по литературе, истории, русскому языку у меня были одни пятерки. Учителя у нас были добрые, математичка Валентина Сергеевна Подколезина всегда «натягивала» мне тройку. В Литературный институт я поступил играючи, а как иначе, если учесть, что большая часть педагогов жила с нами в одном доме или по соседству в дачном поселке? Но, несмотря на все хорошее, я ощущал себя ущемленным. Меня раздражали постоянные гости маменьки, манера Николетты врываться ко мне в комнату без стука в любой час и требовать:

– Не сиди букой над книжкой, немедленно приведи себя в божеский вид и явись в гостиную. Гости хотят тебя видеть.

И что мне оставалось делать? Я облачался в чистую рубашку, лаковые ботинки, завязывал галстук и шел шаркать ножкой перед Люкой, Макой, Зюкой, Кокой и прочими дамами. Я терпеть не мог их поцелуи, объятия, возгласы:

– Как ты вырос!

Даже сейчас, когда я стал взрослым, стараюсь увильнуть от «обнимашек» Зюки и компании. В школьные годы я считал себя самым несчастным. Моя мать никогда не ходила с классом в театр, не ездила на экскурсии, не приходила на праздники. Летом они с отцом улетали в Коктебель на месяц, я оставался один с няней. Потом папа возвращался, а меня отправляли к Николетте. Я понимал, что не нужен матери, а отец слишком занят, на сына у него очень мало времени. Но он все же порой находил часок, чтобы поболтать с сыном. И воспоминания о тех беседах до сих пор греют мою душу.

Удивительное дело, я не впервые сегодня услышал рассказ о сироте, которой туго пришлось в интернате. Но только сейчас мне стало стыдно за мысли о своем несчастном детстве. Зажрались вы, батенька, переели бутербродов с черной икрой на антикварной фарфоровой тарелке. Представь на секунду, что ты, нищий, голодный мальчик, не раз битый воспитателями и заклятыми друзьями в приюте, наконец-то нашел родную мать, приехал к ней в надежде, что она скажет тебе ласковое слово, накормит. А тебя выгнали и велели более не показываться в доме, где растет другой, любимый мальчик, чуть младше тебя. Представил? А теперь перестань дуться на свою мать, она тебя не бросила, воспитывала, как умела.

Я выдохнул. Ну, у госпожи Адилье был муж, которого она привязала к себе, родив сына. Я – гарантия того, что супруг обеспечит свою вторую половину, навряд ли бросит ее. Но, даже понимая все это, сразу после окончания беседы с Зинаидой Тимофеевной я поеду в настоящую, единственную в Москве французскую кондитерскую, куплю там двухэтажную коробку конфет и отвезу ее Николетте.

Глава 8

– Интернет очень полезен для человека, – произнесла Маркина, входя в комнату, – благодаря ему больные люди из глубокой провинции могут теперь получить консультацию лучших врачей. И билет на самолет удобно купить, и за продуктами ехать не надо, их на дом привезут. Но в океане Интернета водятся отвратительные чудища. У Тиши есть профиль в «Фейсбуке». Или на «Фейсбуке»? Не знаю, как правильно сказать, какой предлог употребить? Хотя теперь по поводу предлогов не очень-то переживают. Сплошь и рядом произносят «с Украины». Наверное, это правильный оборот для тех, кто говорит на украинском, но на русском-то иначе звучит: «Из Украины». Вы откуда? «Я с Москвы, родилась тута!»

Зинаида закатила глаза.

– Как только услышу из чьих-то уст это выражение, сразу понимаю: человек не так давно приехал в столицу России. Коренной житель, кто на самом деле появился на свет в городе, который основал князь Юрий Долгорукий, произнесет: «Я из Москвы, родился здесь», хотя можно употребить и «тут». Но не «тута»! Сейчас покажу вам страницу Тиши.

Я не смог скрыть удивления, глядя, как пальцы дамы порхают по клавишам.

– Вы прямо профессионал!

– Если женщина старше вас, сие не означает, что она темная бабка, – фыркнула Зинаида, – жизнь заставила меня овладеть ноутбуком. Тимофей, кстати, думал, как вы, что я – птеродактиль, умею только телевизор включать, нажимая кнопки на пульте.

Я прижал руки к груди:

– Прошу простить меня, неразумного, за возглас. Но это свидетельство моего восхищения. Сам я не смог овладеть даже азами компьютерной грамотности. Максимум, на что способен: отправить и получить почту. А вы прямо ас.

– Я всего лишь примитивный пользователь, – смутилась Зинаида. – Тима подарил мне лэптоп, а я наняла учителя, занималась несколько месяцев, теперь использую знания на практике. Когда-то я ходила к ученику, заставляла Игоря гаммы играть, когда он еще совсем маленький был. Мы с мальчиком подружились. Игорек не стал музыкантом, он компьютерщик. Роли у нас поменялись, Гарик своего педагога обучил кое-каким навыкам. Мое имя в сети – Таня Ларионова. По возрасту мне тридцать.

Зинаида засмеялась.

– Я нашла чужое фото в интернете, слегка его подправила. Местом работы указала пиар-агентство. Наблюдаю исподтишка за жизнью сына. Мне-то он почти ничего о своей работе и личной жизни не рассказывает. Вам, наверное, смешно, но для меня Тимофей до сих пор маленький, боюсь: вдруг он вляпается во что-нибудь нехорошее. Некоторое время назад на сына подписалась Алла Ватутина. Сначала она просто сердечки ставила, смайлики, потом начала комментировать. Например, Тима пишет: «Лечу завтра в Милан». Приятели ему удачной командировки желают, Алла же иначе реагирует: «Самый вкусный лобстер в этом городе подают в крошечном кафе, оно только местным известно». И адрес сообщает. Тимофей постоянно в разъездах, Алла, похоже, тоже, но она знает города-страны лучше моего сына. Стала ему советовать, куда пойти поесть, где что купить, подсказывала музеи, о которых широкая публика не осведомлена. Тимофей сначала ей не отвечал, но баба не унималась и добилась своего. Сын ей написал: «Спасибо, Алла, трактир, о котором вы сообщили, оказался очень хорошим. Можете направить меня в нужное место в Нью-Йорке?» Она тотчас откликнулась. Тима стал с ней советоваться. А потом раз! И Алла пропала из комментариев. Она по-прежнему числится у Тимы в друзьях, но ее словно нет. Странно, да? Отношения вроде были хорошие. Я позвонила Игорю, спросила:

– Как ты думаешь, что у них случилось?

Он не удивился.

– Или в личке начали общаться, или в реале контактируют. Вступили в близкие отношения.

Зинаида нахмурилась.

– Не стану долго занимать ваше внимание. Игорек отрыл для меня личную переписку Тимы с этой леди. А там! Прямо роман в стихах. Сын общается с наглой бабенкой, та ему много интересного рассказывает про страны, куда мой мальчик летает. Тима очарован умом, эрудицией девки, просит о личной встрече. А она хитрее змеи, отвечает: «Тимоша, нам не стоит видеться. Ты женат, я в чужом лесу не охочусь. Ты мне очень нравишься, но я семьи не разбиваю». Оцените текст!

– Очень правильный, чтобы заинтересовать представителя мужского пола, – усмехнулся я. – Пойманная дичь неинтересна. А вот когда она от тебя ускользает, включается древний инстинкт охотника. Сам попадался на подобную удочку. Если женщина использует этот крючок, то она умна, расчетлива и умеет рисковать. Обычная девушка, получив предложение сходить в кафе от мужчины, который ей очень нравится, сразу соглашается. Если она занята, то отменит дела, потому что испугается: вдруг Ромео больше не позвонит, не напишет. Она не игрок, просто влюбленная женщина. Но Алла из другой стаи, госпожа Ватутина – опасная соперница. Вы думаете…

– Да! – подтвердила моя собеседница, не услышав моего вопроса. – Да, да, да! Я считаю, что она решила убить Светлану. И осуществила свой план.

– Возможно, Ватутина задумала открыть охоту на чужого мужа, – согласился я, – но не стоит ее демонизировать. Лишить жизни человека легко только в детективном романе и в кинофильме. Не просто решиться на убийство, да и физически тяжело. Давайте вспомним, что произошло с законной женой Тимофея? Скорее всего, она утонула во время купания. Море, где случилась беда, не в России находится. По-вашему…

Зинаида Тимофеевна похлопала ладонью по столу.

– По-моему – это специально разработанный план. Алла опытный путешественник. Мне пояснили, что курортная полиция не заинтересована в длительных расследованиях обстоятельств смерти отдыхающих. И владельцу отеля, и тем, кто в стране охраняет закон, выгодно представить кончину постояльца как несчастный случай, который возник по вине умершего. Что осталось у лежаков? Пустые бокалы из-под коктейлей. Не стоило женщине употреблять столько мартини или что она там пила. Вот вам и причина смерти: налилась спиртным, пошла ко дну! Что неудивительно.

Зинаида уставилась на меня в упор, я кивнул.

– К сожалению, вы правы.

Мать Тимофея прищурилась.

– На пляже полно народа, шум, гам, детские вопли, торговцы ходят, аниматоры предлагают прогулки на катере, полеты на дельтаплане. Тут же кофе варят. Легко не заметить, как тебе в бокал пару быстрорастворимых таблеток подбросят. Понимаете? Поищите эту Ватутину. И последнее: мой сын не должен ни о чем знать. Я вас не нанимала, ничего вам не сообщала.

– Хорошо, – согласился я.

Я испросил разрешения обращаться к Зинаиде Тимофеевне в случае необходимости с вопросами и пошел в прихожую.

Не успел я добраться до своей машины, как затрезвонил телефон. Меня искал Борис.

– Светлана Гончарова – воспитанница сиротского дома, – начал он, – от девочки отказались в роддоме. Несовершеннолетняя мать решила сдать младенца. Но она доверила эту девочку государству временно, что помешало Свете обрести приемную семью.

– Эту девочку? – повторил я. – Были еще другие дети?

– У Оксаны Сергеевны Гончаровой родились две дочки, двойняшки, не похожие друг на друга. Понимаете? – спросил батлер.

– Дизиготные близнецы, – ответил я, – результат оплодотворения нескольких яйцеклеток. У детей разная внешность, сходство есть, но оно как у обычных братьев-сестер. Группа крови, резус-фактор тоже у каждого свой, и они часто разнополые.

– У Оксаны родились девочки, – продолжил Борис. – Имя отца она назвать не могла, объяснила, что забеременела вследствие секса с мужчиной, имени которого не спросила.

– М-да, – крякнул я. – Она проститутка?

– Не могу ответить на этот вопрос, – вздохнул батлер, – но если девушка соглашается на интимный контакт с мужчиной в машине или в каком-то укромном уголке, не удосуживаясь задать ему даже вопрос: «Как тебя зовут?», то, на мой взгляд, она особа легкого поведения.

– Да уж, – вздохнул я, – понимаю, что многие, возможно, осудят меня за то, что я сейчас произнесу, но зачем рожать детей от неизвестно кого? Человечество придумало разные способы предохранения и решение проблемы нежелательной беременности.

– Возможно, Оксана не планировала интимного контакта, – защитил безрассудную девицу Боря, – все спонтанно получилось.

– Любовь, которая вспыхнула на десять минут, – хмыкнул я, – со мной такого не случалось.

– Иван Павлович, вас останавливает от мимолетного секса с женщиной элементарное чувство брезгливости, – заметил батлер.

– Вы правы, – согласился я, – я не пью с кем-то из одной чашки, не сплю с милашками, которые случайно попались на глаза.

– Не все такие, – возразил Борис, – кое-кто не откажется от секса с молодой дамой с зазывной улыбкой.

Я решил прекратить обсуждение щекотливой темы.

– Не стоит заниматься пустыми размышлизмами на тему нравственности. Нам все равно, по какой причине Оксана Сергеевна пошла с мужчиной в укромный уголок. Есть более занимательный вопрос: почему Светлана не рассказала свекрови о сестре?

– Думаю, она о ней понятия не имела, – ответил мой помощник, – девочки оказались в разных приютах.

– Разве не существует закон, который предписывает сестер и братьев помещать в один интернат? – удивился я.

– Закон-то есть, – пробурчал Боря, – да он не всегда исполняется. Веронике Гончаровой, такое имя получила вторая девочка, повезло вроде больше, чем Светлане. Ее сразу после приезда в Дом малютки удочерили Никита Михайлович и Алевтина Петровна Кизяковы.

Глава 9

– Погодите, – изумился я, – но ведь мать не написала отказ! Почему Светлана росла в приюте, а Вероника попала в семью?

Борис кашлянул.

– Как я уже сообщил, дети очутились в разных домах малютки. Это нарушение? Да. Как протекала жизнь Светы в младенчестве, мы не знаем, в определенный законом срок ее перевели в детдом. Приехала девочка туда с документами, в которых указывалось нарушение психоэмоционального развития, поведенческие проблемы, а именно: полевое поведение, то есть нежелание сидеть на месте, сконцентрировать внимание во время занятий.

– В каком возрасте малышку перевели в новое учреждение? – перебил его я и услышал:

– Ей исполнилось три года.

– Я и в семь лет не умел «концентрировать внимание» на учителе, – усмехнулся я, – в первом классе частенько засыпал на уроке арифметики. Девочке было три года! Полевое поведение! Да все малыши любят побегать.

Борис опять вздохнул.

– Полагаю, что в доме малютки наплевательски относились к воспитанникам, не занимались с ними, а чтобы оправдать собственную лень, равнодушие, строчили бумаги о нарушении развития. Допустим, крошка в два года должна собрать самостоятельно пирамидку. А она этого не умеет. Бац, наклеен ярлык – отставание в развитии. И никто не изучает ситуацию со всех сторон. Почему Света не могла нанизывать колечки на штырек в правильном порядке? С ней занимались? Ее любили, поощряли за любой успех, обнимали-целовали, пели песни на ночь? У нее была пирамидка? Кто-то показал, как с ней играть? Все дети разные. Один тихий, другой бойкий. Мне тоже легко могли поставить в школьные годы диагноз: «неконтактен» – и отправить на консультацию к психиатру. Я терпеть не мог общих походов на экскурсии, вечеринок, танцев. Сидел с книгой, чувствуя себя абсолютно счастливым.

Я засмеялся:

– Боря, мы с вами просто близнецы.

– Веронике, в отличие от Светланы, похоже, повезло с домом малютки, где правила Варвара Михайловна Кубаренко, – продолжал батлер. – Уж не знаю, как ей это удалось, но в деле Ники есть отказ матери от девочки. Я не уверен, что документ подлинный. Возможен такой вариант: директор приюта сразу поняла, что Вероника физически здорова, такие дети редкость в приюте. Ну, и она уговорила родную мать написать за деньги отказ, а сама, грубо говоря, продала ребенка Кизяковым. Или просто составила фальшивый документ, не беседуя с биологической матерью.

– Что известно об Оксане? – спросил я.

– Матерью она стала будучи несовершеннолетней сиротой, – сообщил Борис. – На учете по беременности не состояла, рожать начала в метро, ей вызвали «Скорую», она очутилась не в лучшем медцентре, туда попадают те, кто находится в самом низу социальной лестницы. Чем она занималась после того, как избавилась от детей? Неизвестно. Работать пошла в двадцать три года, перебрала много профессий: администратор на ресепшен в отеле класса «люкс», продавщица в бутике, хостес в ресторане, официантка в трактире «Быстрые пельмени», уборщица в магазине «Все по одной цене».

Я притормозил у светофора.

– Карьера Оксаны медленно ползла вниз.

– Она уходила отовсюду по собственному желанию, – пояснил Боря, – везде работала недолго, несколько месяцев от силы. То ли перелетная птица, то ли нечиста на руку, то ли охота к перемене мест была вызвана горячей любовью к спиртному. Затем Оксана продала московскую квартиру. Обратите внимание: жилье дорогое, в центре, многокомнатное. Вместо него она приобрела дом в деревне Маркелово. Село находится близко от Москвы, думаю сейчас там цена за сотку запредельная. Но Оксана занималась сделкой в те годы, когда цены на участки в ближнем Подмосковье еще не взлетели до небес. Ей достался добротный дом и участок с постройками. Куда она дела оставшиеся деньги? Возможно, пропила, проела, прогуляла. Более сведений о ее работе нет. Возможно, Гончарова до сих пор живет в селе. Она там прописана.

Я медленно ехал по Садовому кольцу.

– Родила до того, как ей исполнилось восемнадцать, была сиротой. Хорошая квартира в центре, но работать начала, когда ей исполнилось двадцать три года. Кто родители Оксаны?

– Пока я не проверял, – признался Боря, – но непременно выясню.

– Что сейчас поделывает Вероника? – задал я следующий вопрос.

– Она прописана на Ковровой улице, – объяснил Борис, – ранее была зарегистрирована на Лесной у бабушки, Екатерины Семеновны Кизяковой. У самой Вики та же фамилия, но я ее называю Гончаровой, чтобы вас не путать. Приемные родители девушки улетели работать за границу, у них есть еще родная дочь, ее они взяли с собой. Ника осталась в Москве. Ох!

– Что случилось? – тут же среагировал я.

– Только что прилетело письмо на почту, – воскликнул мой помощник, – просят позвонить в ветеринарную клинику Игорю Львовичу.

– Сейчас наберу, – пообещал я, – потом свяжусь с вами.

С доктором меня соединили сразу.

– Очень рад, что вы оперативно откликнулись, – загудел собачий терапевт. – Собрали анализ мочи Демьянки?

– Простите, не успел, – смиренно ответил я.

– Убедительная просьба побыстрее собрать и привезти к нам, – попросил эскулап, – есть некий намек на диагноз, но для его подтверждения необходимо провести исследование.

– Сейчас вернусь домой и сделаю, – пообещал я.

– Купите одноразовую стерильную банку, – напомнил Игорь Львович, – они недорогие.

Я поставил трубку в держатель, стал смотреть одним глазом на дорогу, а другим косился на дома, мимо которых медленно ехал, и вскоре заметил нужную вывеску. На мою радость совсем рядом с аптекой оказалась парковка, и стоимость одного часа была вполне приемлемой. В самом радужном настроении я устроил свой автомобиль в уютном месте, вошел в царство таблеток и увидел за прилавком пару пожилых женщин. Я обрадовался. Анализ мочи самое обычное дело, но нужную тару мне почему-то легче купить у дамы, которая старше меня по возрасту, а не у юной особы. Почему? Ну, как-то не очень комфортно спрашивать у девушки банку. Я же не стану объяснять, что она для собаки, бог весть, что обо мне подумает фармацевт. Оно, конечно, все равно, какие мысли возникнут в голове у симпатичной провизорши. Но все же как-то неудобно. А тетушки почти уже пенсионерки, они не станут хихикать после моего ухода.

Я заулыбался и подошел к прилавку.