Текст книги "Бабочка в гипсе"

Глава 9

Из двери кабинета высунулся Арсений.

– Евлампия, извините, – улыбнулся он, – я вас провожу.

– Мне нужен Павел, как к нему пройти? – спросила я, когда мы шли по коридору.

Сеня опустил глаза:

– Лев Георгиевич очень нервничает, у него взрывной характер. Сначала злится, орет, всех увольняет, потом успокаивается и начисто забывает о конфликте.

– Супер, – не удержалась я, – великолепное качество для руководителя.

Арсений взял меня под руку:

– Наше управление создано недавно, у него особый статус, это не нравится ряду людей. И сам Лев Георгиевич кое-кому не по вкусу, а меня многие считают лизоблюдом, не понимают, что я сотрудников защищаю. Вот вам сегодняшний пример: шеф понял, что дело снайпера почти провалено, и… уволил Гладкова.

– Как! – ахнула я. – За что?

– Паша попал под горячую руку, я же говорил, – напомнил Сеня. – И как должен поступить я, которому велено немедленно подготовить приказ об его увольнении, да еще с формулировкой про профессиональное несоответствие?

– Вот сукан! – вырвалось у меня любимое ругательство Кирюшки.

– Евлампия! – укоризненно покачал головой Сеня. – Странно слышать из ваших уст подобное! Я не буду пока ничего делать. Если через десять минут притащу шефу приказ, он его сгоряча подмахнет и Павел очутится на улице. Понимаю, что Гладков ваш приятель и, наверное, вам не понравится правда о нем: Паша хороший служака, дотошный, аккуратный, честный, исполнительный. Последний эпитет – ключевой: «исполнительный», понимаете? Гладков приучен действовать по инструкции. Если ему отдан приказ, он выполнит его быстро и качественно, но творческой жилки у него нет. Павел не сделает карьеры, ему никогда не прыгнуть высоко, не хватит ни фантазии, ни, уж извините, бюрократической хитрости. И он не из тех людей, за кого горой встанут коллеги. В сентябре Лев Георгиевич хотел уволить эксперта Кузина, так в управлении бунт поднялся. У Кузина глаз – рентген, он видит пылинку на месте происшествия, а потом сидит ночами в лаборатории, пытаясь понять, откуда она залетела.

– Не понимаю, к чему этот разговор, – нетерпеливо перебила я излишне болтливого Арсения.

– Кузина уважают за профессионализм, другого кандидата на вылет, Романа Быстрова, любят за веселый нрав и щедрость, а Гладков середнячок, о нем переживать не станут, – улыбнулся помощник босса. – Да и друзей особых у Павла на службе нет. Что будет, если его выкинут? Никакой лучезарной перспективы для него не вижу, станет охранником в магазине продуктов. Понимая, что впереди у Гладкова отнюдь не радужное будущее, я сегодня приказ не составлю. Через день Лев Георгиевич остынет и забудет о поспешно принятом решении. Но чтобы вот так манкировать прямыми распоряжениями шефа, нужно состоять с Райкиным в хороших отношениях. Я не подхалим, я просто спасаю сотрудников управления. Моя угодливость по отношению к начальству имеет не личные причины, я ангел-хранитель коллег, а они меня терпеть не могут.

– К сожалению, люди по природе своей неблагодарны, – сказала я фразу, которую наверняка ожидал услышать Арсений. – Непременно расскажу Павлу, сколько добра вы для него сделали.

Сеня усмехнулся:

– Не надо, я не собирался использовать вас в этом качестве. Вы мне понравились. Захотел позвать вас в ресторан, смутился, словно школьник, и решил немного о себе рассказать. Распустил хвост, подумал: если вы узнаете, кто позаботился о вашем приятеле, не откажетесь выпить с добрым малым чашечку кофе.

Согласитесь, взрослой женщине глупо теряться, когда мужчина зовет ее на свидание. Мне не тринадцать лет, за спиной неудачный брак, пара не особенно бурных романов, плавно перетекших в крепкую дружбу с кавалерами, а сейчас у меня конфетно-букетная стадия отношений с Максом. Тем не менее я смутилась, как пятиклассница, потупила взор и пробормотала:

– Только не сегодня. Есть человек, который не любит, когда я без предупреждения занимаюсь личными делами.

Не надо думать, что я решила ответить сладкоголосому Сене взаимностью. Помощник Пашиного шефа открыто дал мне понять: он способен нагадить Гладкову, но пока не станет открывать боевые действия. Если я категорически откажу местному интригану, на стол Льва Георгиевича ляжет приказ об увольнении моего приятеля. Недаром умные бюрократы любят повторять: все дела в конторе решает секретарша, она носит своему боссу бумаги на подпись. Дружи с тем, кто сторожит вход в кабинет начальства, и никогда не ссорься с прислугой. Шофер, охранник, домработница, фитнес-тренер – эти люди могут поспособствовать решению твоих проблем. Лучше действовать через них, чем самому идти с официальной просьбой к шефу.

– Сегодня и у меня дел по маковку, – кивнул Сеня. – Как насчет пятницы?

– Отлично! – излишне поспешно ответила я. – Часиков в семь.

– Это лучшее время, – одобрил Арсений. – Можно я сам выберу место? Только скажи, мясо или рыба?

– Курица! – засмеялась я. – И непременно десерт.

Сеня потер руки:

– Знаю шикарное заведение. Дай на секунду твой мобильный.

Я протянула ему трубку Валентины, он начал нажимать на кнопки, приговаривая:

– Это мои номера, количеством три штуки. Слушай, твой сотовый-то умер!

– Вот жалость! – расстроилась я.

– Не стоит сразу паниковать, есть хороший способ реанимации трупа, – успокоил меня Сеня и ловко вскрыл закапризничавший аппарат. – Так, вынимаем батарейку. Есть пилка для ногтей?

Я порылась в сумке и с разочарованием констатировала:

– Нет.

– А и не надо! – объявил Арсений. – Я справился без хирургического вмешательства. Гудит, пищит, звонит, пашет, как пришпоренный. Пришли мне потом смс, и я получу твой номер.

– Ловко у тебя получилось! – восхитилась я.

– Я закончил МВТУ имени Баумана, – пояснил Арсений, отдавая мне трубку. – Хорошего технаря из меня не получилось, но кое-что помню. Если сломаешь примус, зови, починю без проблем.

– Непременно, – кивнула я, – но я никак не соберусь купить суперсовременный агрегат, готовлю на костре.

Арсений рассмеялся, он явно хотел продолжить беседу, но тут в коридоре появился кряжистый мужчина в тесном костюме и вежливо спросил:

– Где прикажете ждать?

– Что вы, Михаил Николаевич, – спохватился Сеня, – никакого ожидания, пойдемте, отведу вас к шефу. До свидания, Евлампия Андреевна, надеюсь, наше сотрудничество окажется плодотворным.

Незаметно мне подмигнув, Арсений начал подталкивать дядьку к входу в приемную. Я кивнула и поспешила к лифту.

Всю дорогу до улицы семи ворон я, безуспешно терзая новый телефон, пыталась дозвониться до Паши, но постоянно нарывалась на ответ: «Абонент временно недоступен».

Поняв, что Гладков не желает ни с кем общаться, я решила поговорить с Максом и услышала в трубке: «Абонент находится вне зоны действия сети».

Лишившись возможности посоветоваться с приятелями, я решила действовать на свой страх и риск и, стоя в пробке, дозвонилась до больницы, куда положили Валю.

– Рублева находится в стабильно тяжелом состоянии, – ответил вежливо-холодный женский голос.

– Ее можно навестить? – спросила я.

– Состояние стабильно тяжелое.

– Я это поняла, хочу увидеть Валентину, – объяснила я.

– Состояние стабильно тяжелое.

– Вы автомат? – обозлилась я. – Произносите лишь одну фразу?

– Сама ты дура, – схамила трубка. – Сто раз сказано: «Состояние стабильно тяжелое», значит, Рублева в реанимации, туда не пускают!

– Можно побеседовать с ее врачом?

– Соединяю, – буркнула дама.

– Отделение реанимации, – сказал спустя некоторое время мужчина.

Я обрадовалась: доктор будет вежливее тетки из справочной.

– Здравствуйте, как там Валентина Рублева? Я ее… э… сестра.

– Состояние стабильно тяжелое.

Они что, сговорились?

– Хочется поговорить с ней, приободрить ее, когда можно приехать?

– Вас не пропустят в отделение, – бесстрастно отреагировал врач.

– Ну ладно, – сдалась я, – а стабильно тяжелое состояние – это очень плохо?

– Делаем все возможное, – ушел от прямого ответа эскулап.

– Можете передать Вале привет от Евлампии? Попросите ее не нервничать, дома полный порядок, – произнесла я.

– Если в состоянии Рублевой наметится положительная динамика, я выполню вашу просьбу.

– А почему не сейчас?

Доктор засопел:

– Рублева в коматозном состоянии.

– Она без сознания? – испугалась я.

– Состояние стабильно тяжелое.

– Пожалуйста, – взмолилась я, – поговорите со мной по-человечески. К ней не пускаете, так хоть по телефону объясните.

Врач кашлянул:

– Пациентке отстрелили ушную раковину, внутренних повреждений нет. Рублева счастливица, пуля чиркнула по голове, сняла кусок кожи с волосами, но кости целы. Понятно объясняю?

– Да, да, – закивала я, – продолжайте.

– По идее, подобные травмы хорошо заживают. Поработает пластический хирург, внешнего дефекта не будет. Но больная в коме, делать прогнозов я не могу.

– Почему она без сознания? – не успокаивалась я.

Реаниматолог хмыкнул:

– Сумей я ответить на ваш вопрос со стопроцентной точностью, получил бы Нобелевскую премию.

– Но мозг не задет? – с надеждой спросила я.

– В принципе нет, – устало подтвердил врач.

– Однако Валентина не реагирует на внешний мир?

– Правильно.

– И что будет с ней, никто не знает?

– Состояние стабильно тяжелое, – спрятался за привычную формулировку доктор.

Я поблагодарила его и продолжила путь. Ну почему сотрудники больниц никогда не высказываются прямо, бродят вокруг да около, произнося обтекаемые фразы: «Наметилась динамика», «Состояние соответствует перенесенной травме», «Больной реагирует на проводимое лечение»? Я хочу знать: Валя поправится или нет? Поэтому отвечайте просто: «Рублева непременно выздоровеет», – больше мне ничего не надо.

Ресторан «У бабушки Гусыни» явно пользовался у местных жителей популярностью: все десять столиков оказались заняты. Я подошла к барной стойке и увидела на стене, над шеренгой бутылок, черную доску, на ней аккуратным почерком девочки-первоклассницы было выведено: «Блюдо дня – гусь с яблоками и печеным картофелем». У хозяина трактира странное чувство юмора: Гусыня готовит гуся. Хотя она же бабушка: вероятно, сейчас на кухне разделывают одного из ее многочисленных внуков.

– Что желаете? – спросил бармен, протирая тряпкой полированную стойку. – Советую вишневое пиво, дамский напиток.

Я показала парню ключи от малолитражки:

– Спасибо, лучше кофе.

– Пьяный за рулем – смерть на дороге, – объявил бармен, подходя к кофемашине. – Никогда спиртное не налью, если знаю, что клиент на колесах.

– К сожалению, не все столь принципиальны, – поддержала я беседу, – кое-кому важна исключительно прибыль. Не подскажете, где найти Тима-плотника?

Юноша аккуратно поставил передо мной чашечку.

– В подвале он живет.

– И где вход? – спросила я, выкладывая на стойку купюру.

– Со двора, железная дверь, – проинструктировал меня бармен, – осторожнее, там посередине ступеньки не хватает.

Опустошив залпом крошечную чашку, я выбралась на улицу, проковыляла по обледенелому тротуару, нашла нужную дверь, преодолела лестницу, очутилась в полутемном подвале с низким потолком, по которому змеились трубы, и увидела дедушку, похожего на сказочного гнома.

– Ищешь кого? – неожиданно звонко спросил он.

– Тима-плотника, – ответила я.

– Считай, нашла, – прищурился «гном».

– Для меня у вас должно быть письмо, – сказала я.

– Может, и так, – кивнул дедуся. – От кого ждешь конверт?

– Имени отправителя не знаю, – призналась я, понимая, что ситуация идиотская.

– Саму-то как зовут? – не удивился дедок.

– Евлампия, – представилась я, – Романова.

– Царская фамилия! – восхитился «гном». – И имя красивое, старинное, православное, но для тебя почты нет. Ты напомни, в чем дело-то?

– Ключ для Мартина, – выпалила я.

– Девичья у тебя память, – хмыкнул старик, встал и исчез в недрах подвала.

Я опустилась на перевернутый вверх дном деревянный ящик и изучила интерьер. Софа с одеялом, стол, электрочайник, пара чашек, подобие комода, а на нем книги. Любопытство всегда было самой сильной моей чертой, поэтому я встала и приблизилась к комоду. Иммануил Кант «Критика чистого разума», Фердинанд Ванштейн «Философия как искусство», Томас Бер «Единство религий мира»… Согласитесь, необычный набор для полубомжа.

Еще один фолиант был открыт, рядом на столе желтела папиросная бумага, стоял клей. Дед явно занимался реставрацией томика.

– Литературой интересуешься? – спросил «гном», появляясь в тусклом круге света. – Держи.

В моих руках оказался черный полотняный мешочек.

– Велено на словах передать, – доложил Тим-плотник, – выйди на улицу, нажми на кнопку с цифрой два и держи, тебе ответят.

Я прикинулась идиоткой:

– Ой, там телефончик! Дедушка, а кого спросить?

– Мне неведомо, – безразлично сказал дед, – посылку получила и ступай.

– Дедулечка, миленький, а кто вам ее принес? – залепетала я.

«Гном» сел в кресло и оперся на жалобно заскрипевшую ручку.

– Без понятия. Пришел домой – она лежит на столе.

Я решила поймать старика на вранье:

– Секунду назад вы сказали: «Велено на словах передать». Кем?

– Что? – не дрогнул дед. – Ты не поняла? Жми на кнопку, где двойка нарисована.

– Если вы нашли телефон здесь, то кто приказал вам сообщить про кнопку? – ухмыльнулась я.

«Гном» дернул шеей:

– Не понимаю, чего ты хочешь.

– Назовите имя того, кто принес мобильный, – строго сказала я, – иначе плохо будет.

Дед захохотал, его щеки, заросшие седой щетиной, затряслись, словно желе.

– Напугала ежа голой жопой, – произнес он. – Ты совсем свихнулась? Как мне можно хуже сделать? Из подвала выпереть? Так я другой найду. В тюрьму запихнуть? И там люди нормально живут, за коммунальные услуги не платят, баланду бесплатно имеют и одежду целую. Да таких, как я, и не сажают. Запомни, девочка: если у человека ничего нет, то испугать его невозможно, потому как отнять нечего. Людишки зубами за материальные блага держатся: квартира, машина, дача, счет в банке. Или семьей дорожат – мать, отец, дети. Еще карьеру строят, лезут вверх, трясутся, но карабкаются. С такими легко: пообещай у них добро отобрать, живо скурвятся, лишь бы сладкого не лишиться. А со мной что сделаешь? Я гол как сокол, ни от кого не завишу, никого не люблю, ничем не владею. Человек свободен, когда он нищ. Я вот, правда, редкие книги уважаю, антикварные, но и без них проживу. Так-то. Ступай прочь, разговор окончен.

Глава 10

На улице поднялся ветер, холод быстро пробрался под куртку и заставил меня трястись в ознобе. Вмиг заледеневшие пальцы вытащили совсем не новый мобильный, полученный от Тима-плотника. Его, похоже, купили на рынке, у продавца, который беззастенчиво сбывает краденое. Я нажала на нужную клавишу, на дисплее появился номер, но запоминать его не имело смысла: тот, кто должен сейчас ответить, после нашей беседы моментально выкинет симку.

– Ты у трактира? – вместо приветствия спросил все тот же бесполый, скрипучий голос.

– Да, – выдохнула я. – Пожалуйста, больше в людей не стреляйте.

– А я не убивал, – возразил голос. В ту же секунду на меня напал кашель. Значит, незнакомец мужчина, он сказал «не убивал».

– Ничего себе! – возмутилась я. – Вспомните Валентину!

– У нее всего-то ухо отстрелено! – уточнил снайпер.

– Она в коме, неизвестно, очнется ли! – воскликнула я.

– Некоторые помирают, стукнувшись локтем о косяк, – прогундел собеседник, – тут никто не виноват.

– Зачем нападать на бывшего прокурора? Валя больше не работает, она оставила службу после процесса над Медведевым, – затараторила я, – если вы хотели освободить друга, следовало прийти к Рублевой и поговорить.

– Он мне не друг! – перебил незнакомец. – И я не убийца.

– Недавно вы утверждали обратное, – уперлась я, – и я сама видела, как вы подстрелили Валю, а затем сбили с патрульного фуражку. И кто разнес шоколадку в клочья? Эффектный трюк.

Из трубки послышался смешок:

– Я всегда попадаю в цель. Продырявить башку Рублевой не составило бы труда, но я отстрелил только ухо.

– Ужасная идея! – завопила я.

– Филипп Медведев должен быть на свободе, его осудили по ошибке. Рублева очень старалась засадить невиновного, не обратила внимания на кое-как сляпанные доказательства.

– Прокурор работает с готовым делом. Против Филиппа были улики, – попыталась я остудить горячую голову снайпера, – но, считай, я поверила тебе: Медведев мотает срок за другого, а ты всего лишь виртуозный стрелок, решивший вызволить родственника.

– Медведев мне никто, – возразил голос.

– За постороннего на рожон не лезут, – возразила я.

– Хорош балабонить, – потерял невозмутимость собеседник, – выпусти Филиппа! Ты это можешь! Позвони президенту России!

Я набрала полную грудь воздуха, с шумом выдохнула и сказала:

– Ты меня с кем-то перепутал. С президентом России я не знакома. Сняла комнату у Рублевых, Валентина предложила мне свой старый телефон, после того как мой погиб от потопа, устроенного ее мужем. Ты звонил жене Николая, а попал на меня. Я не дружу с Рублевыми, у нас товарно-денежные отношения, Валя и Коля хорошие люди, но мы не доверяем друг другу секретов. Чтобы Медведева выпустили, нужно распоряжение с самого верха, а я не вожу знакомства с сильными мира сего. Ты выбрал не ту кандидатуру.

– Если откажешься помогать, я убью прохожего, – без всякого аффекта пообещал механический голос. – Ты можешь освободить Филиппа.

– Не смей! – испугалась я. – Не трогай людей!

– Тогда действуй по моей указке, – приказал собеседник.

– Но почему…

– Без вопросов, – грянуло в ухе, – и без обращения к ментам. Увижу, что ты меня обманула, погибнет человек, это будет на твоей совести.

– Ладно, ладно, – запищала я, – говори, что делать?

– Освободить Медведева! Сейчас!

Мне стало страшно. Не стоило ехать одной в трактир. Снайпер явный псих.

– Уже вечер, – осторожно напомнила я.

– Пяти еще нет, – возразил стрелок.

– Ты хочешь спасти Филиппа, – протянула я, – попытайся понять, что его не отпустят без веских доказательств невиновности.

– Я буду убивать по человеку в день, – равнодушно сообщил о своих планах киллер, – и отстреленными ушами не обойдется.

Мои ноги приросли к тротуару, я оцепенела, кровь хлынула в голову.

– Послушай, как мне тебя называть?

– Альфа, – представился снайпер.

Я обрадовалась: если между вами и преступником возникает хотя бы намек на личные отношения, появляется возможность договориться.

– Альфа, убийства не помогут Медведеву, тебя поймают, Филиппу никогда не видать свободы. Почему ты решил, что он не виноват?

– Я это знаю. Его подставили!

– Отлично. Кто?

– Не знаю.

Я постаралась сдержаться. «Знаю – не знаю», нет, он точно умалишенный, а я совершаю редкостную глупость. Надо, продолжая беседу, попытаться соединиться по своему мобильному с Пашей или Максом.

– Хорошо! – бодро воскликнула я, вытаскивая из кармана новую трубку. – Объясни, на чем основана твоя уверенность…

– Лучше тебе никуда не звонить, – прошептал Альфа.

Я выронила телефон.

– Ты меня видишь?

– Наступи на мобилу и раздави, – приказал Альфа.

– Трубка дорогая! – заныла я.

– Ладно, это твой выбор, – ответил снайпер. – Мужика или бабу снимать?

Я изо всей силы топнула по своему сотовому, раздался треск, аппарат развалился на части.

– Можно хоть симку взять? – вырвалось у меня.

– Бери, пока не отсырела, – милостиво разрешил киллер.

Я живо наклонилась и с радостью поняла: кусочек с чипом лежит не в грязи, а на обломке пластика, и, похоже, он не поврежден.

– Больше никаких фокусов, – предупредил снайпер. – Если ты всем расскажешь, что Филипп не виновен, его освободят.

– И кто мне поверит? – вздохнула я. – Только не заводи снова речь об убийствах. Да, ты можешь напугать ментов, они договорятся с управлением исполнения наказаний, Филипп очутится на свободе, но только до того момента, как тебя поймают. Если хочешь освободить Медведева, найди настоящего киллера. Но все улики против Филиппа.

Альфа неожиданно сказал:

– Была экспертиза по пулям. Установили, что их выпустили из двух разных стволов. Первый подбросили Медведеву, а со вторым киллер расстаться не смог. Он его спрятал. Если я тебе подскажу, где искать винтовку, отнесешь ее в «Желтуху»? Расскажешь журналистам правду, тогда истинного убийцу не отмажут.

– Если ты столько всего знаешь, почему сам не идешь в ту же «Желтуху»? – спросила я. – Если изъять улику не по правилам, без понятых, ее не примут в суде. И мои действия расценят как кражу.

Альфа молчал.

– Эй, ты где? – окликнула я его.

– Есть мужик, – продолжил Альфа, – богатый. Высокопоставленная сволочь. Менты не захотят с таким связываться, у него связи выше некуда, ему все сойдет с рук, но он зарвался, пять убийств не шутка. Наверное, адреналина ублюдку не хватало, вот он и начал по людям палить, щекочет ему нервы чужая смерть. Такую серию никому не простят, и киллер это просек, оттого и подставил Медведева. Фил дурак, польстился на винтовку, на то и был расчет. Еще, думаю, следователю Белову забашляли, вот он и прикрыл глаза на улики, не заметил кое-что. И Валентина свой кусок получила. Понимаешь?

– В общем, да, – выдохнула я. – Ты боишься, что снайпер, обладающий богатством и властью, выдернет хвост из капкана, если к делу подключится милиция. Но с какой стати ты тогда отстрелил ухо Вале? Привлек внимание тьмы служивых людей. Где логика?

Снайпер понизил голос до шепота:

– Медведев не признался, на него давили, но он не сдался. Белов прокололся, очень уж хотел из-под удара своего покровителя вывести, поэтому и предложил подследственному сделку: тот берет на себя всю серию, а следователь гарантирует, что не будет пожизненного заключения. У Василия Белова внучка инвалид, родилась с церебральным параличом, в России таким детям плохо помогают, а вот в Израиле их могут поставить на ноги. Цена вопроса – более ста тысяч евро. Откуда у простого следака бабло?

– Уж не с зарплаты сэкономил, – признала я.

– Вот-вот, – согласился стрелок. – Внучка Белова в Иерусалим смоталась, теперь ходит, как человек. Отстегнули Ваське бабло, и он Медведева обманул, тот на пожизненное пошел. Теперь скажи, менты признают, что следак взяточник? Да еще и подлец! Филипп упорно твердил: «Я не виноват», он мог строчить письма куда угодно, попытаться оправдаться. Ясно?

– Ага, – протянула я, – настоящему преступнику шум не нужен. Не исключена возможность, что в какой-нибудь инстанции отыщется честный человек, который усомнится в справедливости приговора.

– Доперло, – выдохнул Альфа. – Филиппа убьют на зоне, вот почему его надо срочно оттуда вытащить. В бараке зэка пришить легко, комар носа не подточит.

– На воле он тоже будет в опасности, – возразила я.

– Нет, я его спрячу! – возбужденно заявил снайпер.

– Значит, он твой друг, – сказала я.

– Какая разница? – разозлился Альфа. – Короче, жди, я тебе сообщу, где вторая винтовка.

– Эй, эй! – остановила я его. – Почему именно я? С какой стати ты мне поручаешь все эти хлопоты?

– Ты под руку попалась, – бесхитростно пояснил собеседник. – Сначала я Валентину искал. На тебя напал, потом справки навел. Частный детектив Романова, говорят, не обманывает клиентов. Если я отдам винтовку ментам, они ее «потеряют». Ты не из таких. И связи имеешь огромные, с большими людьми дружишь.

– Нанимаешь меня для расследования? Каков гонорар? – осведомилась я.

– Жизнь постороннего человека, – отрубил Альфа. – Начинай.

– Мне понадобится с тобой связываться, – решительно заявила я. – И как ты собрался мне звонить, если не знаешь мой номер? Телефон Валентины на прослушке.

– В случае экстренной необходимости придешь к Тиму-плотнику, он даст контакт. У тебя пять дней. Жди звонка с сообщением о стволе. Номер свой сама сейчас назовешь.

– Почему так мало времени? – решила я поторговаться.

– Медведев лежит в больнице, он желтуху подцепил. Там его не тронут, но в следующую среду его выпишут, и за его жизнь я тогда ломаного гроша не дам, – заявил Альфа.

– Согласна, – сказала я, – но, чур, уговор: ты не стреляешь в людей на улицах, тронешь кого – я сделаю так, что Филиппу невмоготу на зоне станет и его никогда не отпустят. Мы подписываем перемирие.

– Заметано, – ответил мой собеседник, и трубка запищала.

Очень хорошо понимая, что испытывает замороженная курица, я доплелась до машины, завела мотор и принялась стучать зубами. Когда руки перестали трястись, а пальцы обрели минимальную подвижность, мне удалось вскрыть полученный от «гнома» телефон, вытащить оттуда симку и вставить на ее место свою. В голове шумело, желудок сжимался от голода, я вцепилась в руль и поехала в сторону центра. Не стоит лишний раз заходить в трактир «У бабушки Гусыни» – я не большая любительница убитых водоплавающих.

На улице было темно, как ночью, над Москвой нависла толстая, словно ватное одеяло, туча. Сейчас из нее посыплется снег или польет дождь. В районе Бульварного кольца я встала в пробке и попыталась структурировать полученную информацию.

Начнем, так сказать, ab ovo[7]7
  Ab ovo – с яйца (лат.), то есть с самого начала, от истока истории.


[Закрыть].

Лампа Романова получает от Вали ее старый телефон и отвечает на звонок. С той стороны трубки находится странная личность, которая вызывает Рублеву на встречу, отстреливает ей ухо, демонстрирует уникальную меткость, привлекает внимание правоохранительных структур, буквально засовывает в болото вилы и взбаламучивает тухлую воду, заставляя выскочить наружу лягушек, пиявок и прочих обитателей застойного местечка, пугает их новыми убийствами. А потом дает задний ход, требует от меня сохранения тайны, шифруется, рассказывает о серьезной опасности, которая нависла над Филиппом. Истеричное, нелогичное поведение. Но стреляет Альфа отлично. Однако он явно психически нестабильная личность, с такой лучше не спорить. Снайпер может убить невинного прохожего, а я потом всю оставшуюся жизнь не смогу простить себе смерть человека. Мне надо поставить Макса и Павла в известность о происходящем. Но ни Вульф, ни Гладков не берут трубку. Ничего необычного в их недоступности нет. Макс может пропасть на несколько дней по делам, а Паша, скорее всего, лечится алкоголем. К сожалению, для Гладкова единственный способ расслабиться – это хорошая порция водки.

«И о погоде, – монотонно бубнило радио, – сейчас в столице ноль градусов, ветер северный, возможен снегопад».

Я включила «дворники». Снег уже сыпался с небес, скоро Москва окончательно замрет в пробке. Взгляд упал на дом с яркой надписью из зеленых лампочек: «Футур». Я посмотрела на часы, они показывали начало восьмого. Голод когтями вцепился в желудок. Включив поворотник, я подрулила к парковке, аккуратно пристроила свою «букашку» около снегоочистительной машины, вышла наружу и не сдержала смеха. Спецтехника стояла, выставив вперед щетки, около них гарцевали две крупные бродячие собаки, они использовали щетки вместо чесалок. Двортерьеры терлись о пластиковые иглы спинами, на их мордах застыло выражение счастья. Зима разбушевалась по полной программе, но блохи отлично переносят мороз в мохнатой шкуре. Собачата повизгивали от удовольствия, жмурились, подскакивали и так кайфовали, что у меня под бронежилетом зазудели лопатки. Кстати, учитывая наш договор со снайпером, я могу спокойно снять жилет. Но не делать же это на парковке на глазах у прохожих!

Я еще раз полюбовалась на резвящихся собак, получивших в свое распоряжение изумительную чесалку, и поторопилась в магазин: есть хотелось до обморока.

Мой выбор пал на венгерскую ватрушку и пакетик сока, на десерт я решила прихватить орешки. Я походила между стеллажами. Пакет по цене девятьсот семьдесят два рубля, произведенный в Германии, не вызвал желания его купить. Впрочем, упаковку того же веса стоимостью в пятьдесят целковых я тоже отвергла. Не надо считать меня привередой, которой плох и дорогой, и дешевый товар. Без малого тысячу рэ за горстку орешков отдавать аморально, но приобретать кулек с надписью «Фисташки из Мурманска» тоже глупо. А еще меня смутил срок годности на таре с орехами, таинственным образом родившимися в холодном крае. Я внимательно изучила обертку и увидела на ней интригующую надпись: «Годен навсегда». Поэтому к кассе подошла только с плюшкой и яблочным напитком.

– Пятьдесят два рубля, – меланхолично заявила кассирша.

– Карточки берете? – спросила я, вытаскивая кошелек.

– Да, – кивнула девушка, – стол намагничен, положите кредитку на тарелочку.

– Придвиньте ее, пожалуйста, – попросила я, – до блюдечка мне не дотянуться.

– Оно прибито, – возвестила сотрудница супермаркета, – чтобы не тырили.

Я показала ей карточку:

– Возьмите.

– Не имею права, нас инструктировали, чтобы покупатель сам клал сюда свою карту! – объявила кассирша.

Я не стала спорить. На свете много странных людей, пишущих дикие инструкции. Почему кассир не может принять кредитку у покупательницы? Рано или поздно ей все равно придется вложить карточку в терминал. Зачем непременно пользоваться тарелкой? Но взывать к здравому смыслу – только время зря терять.

Я оперлась ладонью о железный стол, потом навалилась на него грудью, положила кредитку в пластиковую емкость, хотела выпрямиться – и не смогла.

Мне показалось, что в спину упирается человек, желающий побыстрее оплатить свои покупки. Встречаются малоприятные люди, которые, стоя сзади в очереди, буквально падают на вас, дышат в затылок, толкают между лопаток, наступают на пятки. Но сейчас у кассы, кроме меня, была еще милая бабушка в старорежимной бархатной шляпке с вуалью и в твидовом пальто, за ней возвышался дяденька с пятилитровой бутылью пива. Никто не выказывал нетерпения.

– Распишитесь, – вяло попросила кассирша.

Я хотела разогнуться, но неведомая сила крепко прижала меня к стойке.

– Не задерживайте очередь, – сухо распорядилась девица за кассой и с раздражением добавила: – Купят на две копейки, а внимания требуют на миллион.

Я предприняла новую попытку выпрямиться и потерпела неудачу: я словно прилипла к столу.