Текст книги "Идеальное тело Пятачка"

Глава 3

Я удивилась странному поведению служащей, которая вместо того, чтобы помочь испуганной посетительнице, ринулась к псине. А потом тетка стала наскакивать на меня, тупо повторяя один и тот же вопрос:

– Что вы сделали с Емелей?

Я разозлилась и резко ответила:

– Ничего!

– От ничего он никогда в обморок не падает! – гневно топнула ногой женщина.

Я покосилась на красный бейджик с именем «Валерия», прикрепленный к ее блузке, и, взяв себя в руки, приветливо сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Татьяна, я ваш новый зоопсихолог. А кто такой Емеля?

– Зоопсихолог? – переспросила Валерия. – Ух ты! Мне о вас говорили! Емеля – ирландский волкодав. Вы его напугали, вот бедняжка и лишился чувств.

– Хотите сказать, что пес размером с бетономешалку рухнул в обморок при виде меня? – с недоверием уточнила я.

– Так ведь здесь больше никого нет, – пояснила Валерия. – Наш Емеля невероятно чувствительный. Раньше постоянно терял сознание при виде кузнечиков, лягушек или мышей, а теперь слегка успокоился, грохается в обморок лишь тогда, когда видит нечто по-настоящему ужасное...

Я молча слушала Валерию. Интересно, с кем перепутал меня нежный волкодав? Кого я ему напомнила – крысу-мутанта? Жену человека-пингвина? Дочь всех гоблинов? Или, учитывая расцветку моего сарафана, божью коровку размера кинг-сайз?

Валерия вдруг замолчала, потом хихикнула.

– Давай знакомиться. Лера, ветеринар. Я вовсе не хотела сказать, что Емеля перетрухал, увидев тебя. Я иногда ляпну глупость, а потом оцениваю ее по достоинству, и мне становится неудобно.

– Со мной часто такое случается, – улыбнулась я.

– Ты не кричала? – прищурилась Лера.

– Было дело, – призналась я, – звала на помощь.

– Это все объясняет, – кивнула Валерия. – Емеля не переносит громкого голоса, сразу с копыт валится. Можешь объяснить сей факт как зоопсихолог? С точки зрения ветеринарии здоровью волкодава можно позавидовать.

На секунду я растерялась, но потом вспомнила Марту и заявила:

– Вероятные причины кроются в детстве Емели, когда он, возможно, был лишен родительской заботы и испытывал ревность по отношению к отцу. Но за секунду диагноз трудно поставить, предстоит кропотливая работа.

Валерия восхищенно зацокала языком.

– Здорово. А где обучают на зоопсихолога?

– В МГУ, – прогундосила я.

– У тебя насморк? – встрепенулась Валерия. – Тогда быстро иди домой, не дай бог занесешь нам заразу.

– Я абсолютно здорова, – успокоила я Леру.

– Почему тогда в нос говоришь? – подозрительно спросила ветеринар.

– Емеля сильно потом пахнет, – призналась я, – вот я и задерживаю дыхание.

Валерия звонко чихнула.

– Собаки не потеют. Волкодав, похоже, купался в пруду, это запашок от мокрой шерсти.

Я поспешила оправдать свою безграмотность.

– Я изучала только характер животных, совершенно не знакома с их физиологией.

Емеля приподнял голову и тихонечко тявкнул.

– Вставай, солнышко, – засюсюкала Лера, – не бойся, лапуля, это Таня, она своя, тебя не тронет.

Волкодав встал, его здоровенная голова оказалась на уровне моей груди.

– Чего стоишь? Погладь мальчика, – приказала мне Лера.

– Он не укусит? – предусмотрительно поинтересовалась я.

– Скорей ты его цапнешь, – прошептала Валерия. – Ну, давай, Емеля ждет, не обижай его.

Мои родители не держали животных. Мама была уверена, что у всех собак есть блохи, а кошки могут напасть ночью на спящих хозяев и расцарапать их до смерти. Всякие мыши, крыски, хомяки и морские свинки даже не рассматривались, при одном упоминании о грызунах у матери начиналась истерика. Да и я, кстати, не испытывала желания заводить четвероногого друга. Это может показаться странным, но к собакам я до сегодняшнего дня практически никогда не прикасалась.

– Эй, не спи! – снова окликнула меня Лера. – Неужели зоопсихолог боится животных?

Я поняла, что моя легенда под угрозой, и быстро нашла объяснение своему поведению.

– Я ехала в метро, а потом в маршрутке, руки не мыла. Разве можно трогать Емелю? Не дай бог занесу ему вирус.

– Очень приятно иметь дело с понимающим и аккуратным специалистом, – обрадовалась Лера. – Ну, пошли!

Через час, влив в себя пятую чашку отдающего сеном чая, я была посвящена в местные порядки. Служащих в поместье много, но охрана сделала все, чтобы они не пересекались, для чего и была введена система цветных бейджей. Красные имеют сотрудники зооцентра, им разрешено ходить только по своей территории, синие карточки носят садовники и дворники, эти товарищи свободно перемещаются по поместью, но не имеют права доступа в хозяйский дом. А вот обладатели желтых пропусков являются белой костью – это горничные, шоферы, кухарки, короче говоря, персонал, соприкасающийся непосредственно с семьей Кнабе. Элита задирает нос, с «синими» и «красными» не общается. Охрана ходит исключительно в форме, и подчиняться ей следует беспрекословно. Прикажет секьюрити стоять или лечь в лужу, нужно молча повиноваться, иначе моментально лишишься работы. На службу предписано являться за полчаса до звонка, дабы успеть переодеться в униформу. Без спецодежды и пропусков ходят хозяева и узкий круг их приближенных.

Еще Валерия меня предупредила:

– Не дай бог налетишь на господ! Случится такое – замри на месте, опусти глаза и стой, не шевелясь. Если к тебе обратятся, отвечай вежливо. Но упаси тебя господь первой разговор завести, вылетишь вон, как пробка из бутылки с шампанским. Год назад отсюда Зину Кравчук выперли, хотя она отличный ветеринар, хирург, гомеопат, животных обожала. Ее даже Лаура Карловна, экономка, любила, по имени-отчеству величала, к остальным-то она «Машка, Петька, Ванька» обращается, а к ней: Зинаида Львовна. Знаешь почему Зину турнули?

Я пожала плечами.

– Конечно, нет.

Лера понизила голос.

– Она случайно с самим старшим Кнабе столкнулась и попросила его маршрутку для рабочих к автобусной остановке отправлять. Машины не у всех имеются, большинство на автобусе ездит, а потом семь километров от деревни до поместья пехом тащится. Летом еще ничего, а зимой страшно! Герман Вольфович ничего не сказал, даже не моргнул, но на следующее утро Зины в зоопарке уже не было, приехал другой доктор. За ночь вопрос решили. Самое смешное, что Зинаиду-то Кнабе выпер, а через неделю маршрутку пустил, она теперь утром-вечером ходит, безлошадный народ до рейсового автобуса подвозит. Здорово?

– Похоже на концлагерь, – резюмировала я.

– Ни на секундочку, – не согласилась Лера. – Подумаешь, не разрешают по всей территории шастать и в дом лезть. Мне бы тоже не понравились посторонние в гостиной или в саду. Оклады здесь хорошие, есть социальный пакет, отпуск оплачивают, на Новый год и ко дню рождения премию дают. А то, что Кнабе с нами не обнимаются, так и не надо, мы на разных полюсах живем. Чем меньше соприкасаемся, тем лучше. Хватит, слишком много информации для первого дня, ты тут погуляй, осмотрись, а около часа приходи в столовую, я тебя с нашими познакомлю.

– Спасибо, – кивнула я. – А где она находится?

Лера попыталась объяснить дорогу, потом отказалась от этой затеи и попросила:

– Говори свой мобильный!

Я вынула из сумки блокнот, пролистнула странички, продиктовала номер и решила объяснить свое поведение:

– Вечно забываю собственной номер! Глупо, конечно, но приходится лезть в записи.

– Ничего странного, – не удивилась Валерия, – сама-то себе ведь не звонишь.

На самом деле я не жалуюсь на память, да только Чеслав выдал мне новую сим-карту. Номер зарегистрирован на Татьяну Кауфман, и, если кто пожелает проверить, никаких проблем не возникнет, но я пока не выучила наизусть комбинацию цифр.

Получив временную свободу, я пошла осматривать зоопарк и обнаружила на территории несколько обезьянок, павлина, страуса, непонятное животное, напоминающее свинку, но с очень длинным носом, небольшого бегемота, который сидел по морду в воде в просторном бассейне, большое количество птиц, зебру. Все звери находились в больших вольерах и сразу оживлялись при виде человека. Вероятно, братьев меньших здесь любили и хорошо кормили, все питомцы выглядели здоровыми и упитанными, и от клеток ничем противным не пахло.

Перестал вонять и увязавшийся за мной Емеля. Не могу сказать, что я пришла в восторг, когда волкодав решил сопровождать меня, но цыкнуть на нервную псину побоялась.

Обойдя часть территории, я наткнулась на ограду с табличкой «Внимание. Хищники. Посторонним вход строго воспрещен» и сочла за благо быстро ретироваться. Мне хотелось вернуться к зданию администрации, но я заблудилась и очутилась совсем в другом месте, около крутого оврага.

– Эй, – повернулась я к Емеле, – ты не знаешь дорогу домой?

Ирландский волкодав чихнул и попытался сунуть свою голову под мою ладонь, он явно хотел приласкаться. Ссориться с псом в отсутствие людей показалось мне опрометчивым, и я, подавив противную дрожь, провела рукой между ушами монстра. Шерсть кобеля оказалась жесткой, сухой и совсем не противной на ощупь.

Емеля довольно фыркнул, и в ту же секунду из моего кармана раздался гудок паровоза. Волкодав завалился на бок – лишился чувств, испугавшись громкого звука. Я сама чуть не рухнула на гравий, но вовремя сообразила: ожил новый телефон. Наверное, Лера горит желанием объяснить мне дорогу в столовую, пока больше никому из местных мой номер неизвестен. Сев возле отключившегося Емели, я уже без всякого страха начала гладить его по загривку, сказав в трубку:

– Слушаю.

– Где можно купить отпугиватель от дивана? – заорал визгливый голос.

Вопрос был настолько странным, что я растерянно спросила:

– Кого?

– Отпугиватель от дивана! Че непонятного? Хочу его опрыскать, штоб не приближался. А то развалится и пачкает подушки, – зачастила женщина.

– Хотите облить диван, чтобы к нему не приближалась кошка? – осенило меня.

– Нет у нас котов, – прозвучало в ответ, – мужа хочу отвадить. Соседка приобрела отпугиватель для крупных собак, обпшикала софу, теперь ее Николай перед теликом не лежит, обивку не царапает. Ну, давайте телефон! Эй, справочная!

– Простите, – отмерла я, – вы не туда попали.

– Так какого черта ты попусту трепалась? – взвыла баба и отсоединилась.

Я положила трубку в карман. Надо же, отпугиватель от дивана! Первый раз слышу о подобной штуке. Но почему супруг этой женщины царапает ногтями подушки? Вероятно, дама уже приобрела отпугиватель от холодильника и бедный муж корчится в голодных судорогах. Ей не приходило в голову накормить несчастного, а потом отправить его сделать маникюр?

Емеля приоткрыл один глаз и грозно рыкнул, потом щелкнул зубами... Я, испугавшись, отдернула руку, потеряла равновесие, упала и покатилась по склону оврага, безуспешно пытаясь уцепиться за попадающиеся по дороге кусты...

По лицу текла вода, я села, открыла глаза и не поняла, где нахожусь. Слева стоит садовая скамейка, на ней лежат спицы с вязаньем, а надо мной с открытой бутылкой минералки наклонилась девушка в светло-сером платье.

– Вам лучше? – заботливо спросила она. – Я хотела вас поднять, чтобы вы не простудились, но...

Незнакомка деликатно замолчала, я закончила фразу за нее:

– Но я слишком толстая, а подъемного крана под рукой не нашлось.

– Типа того, – кивнула девушка.

– Зато не переломала кости, – закряхтела я, вставая на ноги, – во всем есть польза. Можно посижу с вами пару минут, приду в себя?

– Конечно, – согласилась незнакомка. – А что случилось?

Я рассказала про странное поведение Емели и свой испуг.

– Наверное, пес очнулся и не сообразил, что с ним, – вздохнула девушка, – а вы кто?

– Таня Кауфман, зоопсихолог, сегодня мой первый рабочий день, – представилась я.

Девушка улыбнулась.

– Майя, горничная.

– У вас нет бейджика, – удивилась я.

– Он мне не нужен, – спокойно ответила прислуга, – я везде хожу беспрепятственно. Сейчас у меня свободное время, вот и решила отдохнуть.

– И тут я в прямом смысле слова свалилась вам на голову!

Майя засмеялась.

– Сначала я испугалась, подумала, что вы умерли. Так сопели, когда катились! А потом легли и не встаете...

– Вообще-то трупы тихие, не издают никаких звуков, – уточнила я.

– Ну да, – согласилась Майя, – так ведь это уже когда человек умер!

– Вы здорово вяжете, – перевела я разговор на другую тему.

– Просто балуюсь, – отмела комплимент Майя. – Вот Лаура Карловна, та просто художественные вещи крючком делает, кружева. И быстро так!

Новая знакомая начала вязать, демонстрируя скорость Лауры Карловны. На пальце девушки ярко вспыхнул камень в тоненьком колечке, на которое попал луч солнца, больше никаких украшений на Майе не было.

Я обрадовалась неожиданной удаче.

– Вы служите в доме у господина Кнабе?

Майя кивнула. Она явно не хотела продолжать беседу, но я горела желанием получить информацию.

– Говорят, Эрика лежит в коме...

Майя сложила рукоделие в корзинку, буркнула коротко:

– Я пойду.

– Извините за назойливое любопытство, – попыталась я исправить положение.

Майя поморщилась.

– Нам запрещено говорить о хозяевах. Ой! – вдруг вскрикнула она.

– Что с вами? – насторожилась я.

– Тошнит, – прошептала девушка и согнулась пополам.

Глава 4

– Может, ты беременна? – предположила я, когда Майя, переведя дух, схватила бутылку с водой.

– Исключено, – отмела предположение горничная.

– Отравилась некачественной едой? – выдвинула я иную версию.

– Маловероятно, – покачала головой Майя. – У Кнабе отличная повариха, продукты свежие, я ем то же, что и хозяева. Наверное, грипп подцепила, говорят, он внезапно начинается.

– Нужно срочно обратиться к врачу! Сделать анализы, рентген легких, мало ли какая зараза вокруг витает... Хочешь, дам тебе координаты отличного доктора? – забеспокоилась я.

– Да ладно, и так пройдет, – не согласилась Майя. – Побегу на службу.

– Проводить тебя? – предложила я.

– Спасибо, сама дойду, – ответила Майя. – К тому же у тебя красный пропуск.

– Совсем забыла, – пробормотала я.

Горничная сделала пару шагов и схватилась за дерево, я бросилась к ней.

– Тебя плохо?

– Земля и небо местами меняются, – еле слышно прошептала девушка, – меня просто штормит.

– Давай забудем про цвет бейджей и пойдем в сторону хозяйского дома! – воскликнула я. – Куда идти? Надо подняться из оврага на дорожку?

– Нет, – простонала Майя, безуспешно пытаясь выпрямиться, – сейчас налево... там сосна... потом вниз... ой... не могу пошевелиться... каждый шаг в желудке отдается...

Я окинула субтильную фигурку девушки оценивающим взглядом и поняла: хоть Майя и весит вполовину меньше меня, но я не смогу нести девушку. Кто-то толкнул меня в спину, от неожиданности я вскрикнула, обернулась и увидела стремительно падающего на траву Емелю. В голове моментально родилась идея.

– Сейчас пес очнется, и ты попытаешься сесть на него, а я буду тебя держать. Не боишься собак?

– Емелю... нет... – с трудом выдавила из себя Майя.

Когда пес вскочил на лапы, я предприняла попытку устроить на его спине Майю, но из этого ничего не вышло.

– Давай на тебя обопрусь, – уже чуть более бодрым голосом предложила горничная.

– Тебе лучше? – обрадовалась я.

– Да, – кивнула Майя.

Очень медленно мы доплелись до большого дома, украшенного колоннадой из белого камня, и тут Майя упала на лужайку. Перепугавшись, я бросилась в особняк, распахнула незапертую дверь и закричала:

– Помогите! Кто-нибудь! Подойдите сюда!

Послышался пронзительный визг, из-за мраморных фигур у подножия широкой лестницы, ведущей наверх, вылетел крохотный комок серо-черной шерсти. Не успела я ахнуть, как это существо подпрыгнуло, вцепилось в мою юбку, ловко вскарабкалось до пояса, затем, слегка царапая меня острыми коготками, взобралось по блузке и прижалось к шее. Я чуть не исполнила любимый трюк Емели, ноги уже подломились в коленях, но в тот момент, когда я была готова завалиться на бок, послышался возмущенный женский голос:

– Безобразие! Кто разрешил орать тут сиреной?

Я схватила ком из шерсти с когтями, но оторвать неведомое животное от кофты не удалось, зато я удержалась в вертикальном положении.

– Как вы сюда попали? – спросил низкий голос.

Я обернулась и увидела худую девушку, одетую в обтягивающее платье из тонкого черного трикотажа. Впервые в жизни мне пришло в голову, что худоба может быть некрасивой. Незнакомка походила на ручку от швабры, – там, где у нормального человека находится живот, у нее выпирали острые кости, а ребра просвечивали сквозь одежду.

– Как вы сюда попали? – уже с меньшим раздражением повторила девчонка. – Ведь, судя по цвету пропуска, вы работаете в зоопарке.

– Горничной Майе стало дурно в саду. Я довела ее до дома, но она упала на лужайке. Простите, что нарушила правила, ей очень плохо, – забормотала я.

Девица, не тратя времени на лишние слова, побежала во двор, я последовала за ней, пытаясь на ходу избавиться от комка шерсти, вцепившегося в мою блузку.

Майя лежала, свернувшись клубочком, из носа и рта у нее текла кровь, а лоб, щеки и шея приобрели бордово-синюшный оттенок.

– Что с ней? – прошептала я.

«Швабра» взяла висевшую у нее на поясе трубку и коротко приказала:

– Немедленно пришли на Жасминовую лужайку Константина. А ты сядь на скамейку и приклейся!

Последняя фраза адресовалась мне. Ошалев от неожиданного развития событий, я плюхнулась на деревянную лавку, стоявшую в паре метров от неподвижно лежавшей Майи. Комок шерсти у основания моей шеи неожиданно заурчал, я попробовала снять его, вновь потерпела неудачу и решила покориться судьбе.

Минут через пять на газоне появился стройный парень в светлой рубашке с короткими рукавами. «Швабра» явно не была хозяйкой дома, потому что сейчас отчитывалась перед кем-то по телефону и одновременно пыталась беседовать с мачо.

– Костя, глянь, куда сел Генза! – крикнула вдруг она.

Парень окинул меня цепким взглядом и поманил пальцем.

– Эй, шлепай в дом, да поаккуратней, не разбей чего в холле. Тебе надо войти в первую дверь налево после прихожей. Подожди в малой гостиной.

Обижаться на хамское обращение показалось мне бессмысленным, я покорно потрусила в здание, добралась до «малой гостиной», которая оказалась пятидесятиметровым залом, заставленным вычурной позолоченной мебелью. Посмотрела на стулья, диваны, кресла, обитые белым бархатом с золотым шнуром, и, не рискнув осквернить своим задом помпезные сиденья, осталась стоять. Нервы были натянуты, как леска, на которой повисла акула, поэтому, когда из кармана неожиданно завыл паровоз, я дернулась и случайно уронила на пол вазу. Слава богу, та не разбилась, угодила на толстый ковер и осталась цела.

Быстро вернув ее на прежнее место, я схватила трубку и услышала каркающий мужской голос:

– Можно заказать билет на поезд Москва – Нью-Йорк?

– Нет, – ответила я.

– Почему?

– Вы ошиблись номером, – объяснила я.

– Вот блин! – с чувством произнес дядька и отсоединился.

Я не успела положить телефон на его законное место, как он вновь ожил и из него понеслось то же карканье:

– Мне нужен билет Москва – Нью-Йорк, нижняя полка, желательно по ходу движения поезда.

– Вы опять попали ко мне, – устало ответила я.

– А на фиг трубку хватать? – обозлился звонивший. – Позови нормального менеджера!

– Здесь его нет, – мрачно уточнила я.

– Что, все психи? – заржал дядька. – Эй, очнись!

«Самый большой идиот тот, кто хочет добраться от столицы России до Америки поездом», – хотела было съязвить я, но не стала озвучивать фразу. Похоже, на мой номер позвонил сумасшедший, надо спокойно от него отделаться.

– Вам нужно воспользоваться самолетом, это намного быстрее будет, – ответила я, – позвоните в другую кассу.

– Никогда! – взвизгнул собеседник. – Я болею аэрографией!

– Какое отношение нанесение рисунков на машины имеет к полету на самолете? – удивилась я.

– Ты дура? Я аэрограф, – прокаркал мужик, – поэтому ищи мне билет на поезд.

– У вас аэрофобия! – осенило меня. – Вы перепутали слова.

– Не выжучивайся, а делай свою работу, – повысил голос безумный турист. – Я не брошу трубку, пока не получу билет.

И ведь действительно не отстанет...

– Вам на какое число? – прикинулась я кассиршей.

– Хочу уехать завтра.

Нет, дядя точно больной на голову! Все россияне прекрасно знают: как только начинается лето, билеты исчезают из продажи. Заботиться о проездном документе надо за сорок пять суток до поездки.

– Увы, завтра не получится, – возразила я.

– А на когда есть? – не сдавал идиот.

Очевидно, он сидит один дома, его не выпускают на улицу, а телефон у безумца не отняли. Надо сделать так, чтобы он ко мне больше не приставал.

– Хорошо, раз вы страдаете аэрофобией, я выпишу вам билет из резервного фонда, – лихо соврала я.

– Отлично! – возликовал псих.

– Ваши имя, фамилия, отчество... – продолжала я играть роль кассира.

– Юрий Алексеевич Гагарин, – донеслось из трубки.

– Вот чудеса! – выпала я из роли. – Когда же у вас аэрофобия началась?

– Совсем не смешно! – заухал психопат. – Поюмори еще, без работы останешься.

Окончательно убедившись в ненормальности звонившего, я быстро извинилась:

– Простите. Я выписала вам билет на имя Юрия Алексеевича Гагарина, поезд Москва – Нью-Йорк, нижняя полка. Ждите, билет доставят с курьером.

– Ромка! Триста баксов мои! – завопил вдруг мужчина. – Девушка, вас как зовут?

– Татьяна, – ответила я, ничего не понимая.

– Танюшечка! Киска! Чмок-чмок! – завизжал в полном восторге идиот. – Умница! Красавица! Я выиграл три сотняшки гринов! Мы с Ромкой поспорили. Он сказал: «Нет на свете дуры, которая продаст билет на поезд от Москвы до Нью-Йорка, да еще выпишет его на имя Юрия Гагарина». А я утверждал, что есть. И теперь баксики-шмаксики мои! Эй, Танюха, ты тут? Справочная, ку-ку!

– Да, – сквозь зубы ответила я. – Ваш номер телефона определился и уже передается в милицию.

– А мы звоним из автомата. – Шутник заржал и отсоединился.

Кипя от негодования, я запихнула мобильный в карман. Попала в дурацкую ситуацию исключительно из-за своей деликатности! Не решилась обидеть психа, хотела избавиться от него не травмирующим его кривое сознание способом, и вот результат! Если кретин еще раз позвонит, я не стану его щадить. Кстати, сегодня второй раз люди ошибаются номером и обращаются ко мне, как к сотруднице справочной службы. Почему вдруг?

Дверь в комнату распахнулась, в гостиную вошла пожилая дама, одетая в шелковую темно-сиреневую блузку, клетчатую юбку и лодочки на небольшом каблуке.

– Вы Таня Кауфман? – приветливо улыбаясь, спросила она.

Я кивнула.

– Лаура Карловна, – представилась дама. – Вижу, Генза нашел себе наконец маму! Вы, как зоопсихолог, должны понимать проблемы рукохвоста.

Боясь быть разоблаченной, я поцокала языком и постаралась изобразить озабоченность.

– О да, у рукохвоста много проблем!

– Наш Генза чуть не умер, – подхватила Лаура Карловна, – и тут появились вы. Невероятная удача! Честно говоря, я боялась, что мы его потеряем.

Дверь скрипнула, в гостиную заглянул мужчина.

– Простите. Лаура Карловна, без вас никак!

Дама встала.

– Танечка, побудьте здесь еще немного. Хотите чаю? Печенье? Кекс?

– Огромное спасибо, но я пытаюсь похудеть, – призналась я.

– Ни в коем случае не садитесь на диету, – почему-то испугалась Лаура, – вы изумительно выглядите, правда, Юра?

– Как скажете, Лаура Карловна, – ответила голова и исчезла.

– Сейчас вернусь, – подмигнула мне дама, – и сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Оно связано с Гензой. Вы же любите рукохвостов?

Вопрос прозвучал риторически, Лауре Карловне не требовалось ответа, уверенной походкой дама вышла за дверь, и я услышала ее командный удаляющийся голос.

– Безобразие! Позовите еще Никиту!

Я схватила телефон и соединилась с Коробковым.

– Слушаю, – непривычно серьезно ответил хакер.

– Немедленно скажи, кто такой рукохвост! – потребовала я.

– Таняш, ты?

– А кто еще? Быстро лезь в Интернет.

– Номер незнакомый определился, – забубнил Коробков.

– У меня телефон на имя Кауфман, для работы, – пояснила я. – Лучше нарой что-нибудь про животное, а то сейчас Лаура вернется, и я провалю задание.

– Рукохвост большеглазый[2]2
  Животное придумано автором, который не исключает возможности, что на земном шаре все же водится некто, похожий на Гензу.


[Закрыть], вымирающий вид, обитает исключительно в малодоступных местах, на берегах Амазонки, ведет скрытный образ жизни...

– Найди про его мать! – перебила я Димона. – Быстрее! Его мать!

– Не знал, что ты умеешь ругаться, – укоризненно сказал Коробок.

Я начала закипать.

– Необходимо выяснить...

Но Коробков, не слушая меня, продолжал вываливать информацию:

– Как правило, у рукохвоста появляется один детеныш, которого самка оставляет в укромном месте. Новорожденный спит около месяца и во время спячки не пьет, не ест. Когда малышу исполняется четыре недели, он начинает искать мать. Найдя самку, рукохвост прикрепляется у нее на груди, и та кормит ребенка плодами, кореньями, зернами. Причем родственные связи не имеют никакого значения. Рукохвостиха примет любого детеныша. До сих пор неизвестно, каким образом месячная особь отличает самок от самцов. Известны случаи, когда малышей выкармливали обезьяны. Если детеныш в течение двух недель после пробуждения не находит мать или его отвергает женская часть стаи, он погибает. Это необъяснимый факт, но до достижения четырехлетнего возраста особь, способная самостоятельно есть и не нуждающаяся в материнском молоке, не может существовать автономно. Очевидно, контакт с матерью необходим для социализации и служит не столько этапом вскармливания, сколько методом воспитания. Не известно ни одного случая рождения рукохвоста в неволе. Среди зоопарков мира только московский может похвастаться семьями рукохвостов. Экземпляры, обитающие в частных питомниках, не учтены. Предполагается, что сейчас на земном шаре существует не более двухсот рукохвостов, их отлов запрещен. А зачем тебе знать про зверушку? – полюбопытствовал хакер.

Дверь в гостиную открылась, я быстро сунула телефон в карман и навесила на лицо скучающее выражение.

– Все же я прихватила чаёк, – закурлыкала Лаура Карловна, ставя на стол поднос с кружками. – Вам зеленый? Черный?

– Лучше обычный, – улыбнулась я.

Лаура Карловна округлила глаза и зачем-то пояснила:

– Лично мне зеленый напоминает раствор мыла. Очень уж пахучий и вкус специфический. Сахар?

Пощебетав минуту на тему излишней калорийности сладких напитков, мы с Лаурой уставились друг на друга. Светские церемонии исчерпали себя, настала пора конкретного разговора.

Лаура Карловна вынула из нагрудного кармана блузки симпатичную брошь: в середине перламутр, по краям темно-красные гранаты.

– Надеюсь, вы примете наше предложение, поэтому я сразу захватила пропуск.

– Пропуск? – не сдержала я удивления. – Я думала, это ювелирное украшение!

Лаура Карловна подперла подбородок кулаком.

– Вы правы, такая брошь украсит любое платье и будет уместна и на работе, и на вечеринке. Дизайн придумал сам Герман Вольфович, а у него безупречный вкус. Но тем не менее это особый пропуск. Их всего два, один у меня, другой теперь будет у вас.

Я машинально посмотрела на шелковую блузу собеседницы, та моментально отследила мой взгляд.

– Конечно, мне нет необходимости подтверждать свое право на перемещение по поместью, но я знакома с каждым человеком из обслуги и охраны. А вы новое лицо. Значит, так: едва служащий заметит брошь, он обязан оказать вам почет и уважение, а также выполнить любую, даже самую абсурдную вашу просьбу. Отныне, Татьяна, вы дорогой гость в любом помещении! Госпоже Кауфман предоставят лучшую комнату. Не во флигеле!

Наверное, в моих глазах промелькнуло недоумение, потому что Лаура Карловна пустилась в более пространные объяснения:

– Дом состоит из центральной части, где обитают Герман Вольфович, Михаил и ваша покорная слуга, еще есть два флигеля, правый для прислуги, левый для охраны. Вы не обслуживающий персонал, можете питаться с нами в столовой, если вас это смущает, еду доставят в вашу комнату. Теперь о размере зарплаты...

Изящная рука Лауры Карловны, украшенная кольцом с большим бриллиантом, пододвинула к себе блокнот, лежавший на столе, и написала цифру.

Я была ошеломлена.

– Кажется, вы приписали лишний ноль!

– Нет, – протянула пожилая дама, – за честный труд – достойный оклад, такова позиция Германа Вольфовича. Поэтому люди у нас работают по многу лет.

– Чем я заслужила столь значимые привилегии? – потупила я взор.

Лаура склонила голову к плечу.

– Герман Вольфович обожает животных. Он с юности мечтал стать ветеринаром, основать собственный зоопарк, поддерживать исчезающие виды, вести научную работу. Но его отец, Вольф Кнабе, не одобрял мечты сына и пожелал, чтобы он стал экономистом, защитил кандидатскую диссертацию. В советские времена научная карьера считалась престижной и денежной. Герман не мог ослушаться отца. И тот оказался прав, в начале девяностых младшему Кнабе очень пригодились полученные в институте знания. Герман заработал большой капитал и с тех пор только увеличивал свое состояние. Сейчас хозяин ворочает огромным бизнесом, но в отличие от многих богачей, которые снимают стресс при помощи алкоголя, наркотиков или беспорядочных связей, господин Кнабе отводит душу в своем зоопарке. Он воплотил в жизнь детскую мечту, устроил питомник, в котором ведется научно-исследовательская работа. Еще Герман Вольфович снаряжает экспедиции. Некоторое время назад ему привезли самку рукохвоста с детенышем. Хозяин ждал этого, как пятилетний малыш подарка от Деда Мороза. Еще не видя подопечных, он назвал их Гензель и Гретель. Вы, как девочка из порядочной немецкой семьи, конечно же, слышали об этих персонажах.

Я быстро кивнула. Слава богу, у меня филологическое образование, а в детстве я очень любила читать сказки народов мира, поэтому отлично помню историю про мальчика Гензеля и девочку Гретель, которые попали к злой колдунье, но сумели выбраться от нее живыми.

Рассказчица понизила голос:

– К сожалению, Гретель умерла на третий день пребывания в имении. Никто не смог определить причину ее смерти. Гензель остался один, ему необходимо было в кратчайший срок найти маму.

Я решила блеснуть эрудицией.

– Детеныши рукохвоста погибают без родительского присмотра.

– Великолепно! – похвалила меня Лаура Карловна. – Герман Вольфович действовал решительно. Лучшей воспитательницей для рукохвоста является обезьяна. Но... К кому мы только не пытались подсадить Гензеля, все было бесполезно. Мартышки выражали желание пригреть сироту, но Генза не шел к ним в руки. Он не ел, не пил, не спал, только кричал так жалобно-пронзительно, что весь дом лишился покоя. Гензу жалел даже наш начальник охраны, а я всегда считала, что у полковника Рыбалко вместо сердца автомат Калашникова. Страдания Гензы могли заставить плакать камни. Герман Вольфович приказал не останавливаться ни перед какими расходами и найти подходящую обезьяну. Но, увы, увы, увы...

Глаза дамы увлажнились слезами.