Текст книги "Фонарик из кармашка"

Глава 3, или Гномы и ваны
Глава с использованием профессии

Легко было сказать «будем вспоминать». После появления Сторсвета Ксана была не в состоянии даже вспомнить, в какую сторону идти… Хорошо, Биль это знал.

Они пошли обратно. Сил почти не было, жутко хотелось есть, привести себя в порядок – хотя бы зубы почистить – и лечь спать. Но они героически шли. И, видимо, за старания были вознаграждены: Митька стоял себе преспокойненько на том самом месте, где его так неосмотрительно оставили.

– Митька, радость ты моя… – сказала Ксана шёпотом.

Но радость её была преждевременной…

Ксана начала взбираться на Митьку, который признал хозяйку сразу и не сопротивлялся. Он был счастлив видеть Кеану с Билем. Но рядом оказались те, кто не был им рад…

– Папа, пап, там кто-то нашего коня украсть хочет! – послышался визгливый голос.

– Кто это? – с опаской спросила Ксана Биля.

– Гномы… тёмные альвы… основное население долины… Слезайте, госпожа, слезайте…

И тут гном предстал пред ними во всей красе…

Это было существо, абсолютно не соответствующее представлениям Ксаны о гномах. Он был где-то на полголовы ниже неё (это что-то около ста шестидесяти сантиметров). Одет он был тоже как-то не по-гномовски: облегающие тёмные штанишки-бриджики и синяя безрукавка на завязочках. И даже без колпачка! Ксане казалось, что это неотъемлемый атрибут гномов… Остроносенькое хитрое личико и глупые детские глазки выдавали возраст. Сразу стало ясно, что это гном-сын.

– Ага, – сказал он уже знакомым голосом, – вот кто хочет украсть нашего коня, Мешант вас побери!

«Да опять это имя! Может, это просто что-то типа “шайтан” или “чёрт”?» Этот чудик не вызвал ни капли страха или опасения.

– Это наш конь, – ответила Ксана, которая уже слезла с Митьки, но держала его за уздечку.

– Как же! Прямо-таки ваш! Ой, я сейчас со смеху помру! – гномик залился противным смехом.

– Наш. В общем, вы как хотите, а мы пошли.

– Госпожа, не надо… – шёпотом попросил Биль, потянув Кеану за рукав.

Биль был просто в оцепенении от её наглости. Она дёрнула Митьку за узду и повернула в сторону горы. Но скакун почему-то не хотел идти… или не мог…

– И куда это вы собрались, иноземка? – спросил уже более низкий, но не менее визгливый голос.

– Упс… – Ксана повернулась и увидела гнома-папу.

Вот тут-то она и поняла оцепенение Биля. Взрослый гном отличался от гнома-сына морщинами на лице и, главное, ростом. Он был выше сантиметров эдак на тридцать-сорок…

– Так куда же вы хотите увести нашего коня? – спросил он ещё раз, сделав ударение на слове «нашего».

– Вы меня простите тысячу раз, но конь-то наш… Митька его зовут… Да ведь, Биль?

– Да… – ответил он. Бедняга стоял, вцепившись в Ксанин рукав мёртвой хваткой.

– Вот и Биль подтверждает.

– Видишь, Дваль, – сказал гном-отец, обращаясь к сыну, – я же тебе говорил, что у потерянных вещей всегда есть хозяева. Только до тех пор, пока эти вещи не найдёт кто-то другой!

Гномы засмеялись. Аж уши заложило от их противного смеха.

– Госпожа, пойдёмте… – зашептал снова Биль.

– Биль, уймись! Я не отдам Митьку просто так.

– И куда же ты всё-таки собралась вести нашего коня? – вновь спросил старший гном, вдруг перейдя на «ты».

– Я не рассчитывала делиться с вами планами. Митька, ты ведь пойдёшь с нами?

Конь преданно повернул к хозяйке голову.

– Ну конечно, пойдёт он с вами! – ехидно ответил гном. – Ему уже прямо не терпится. Идите.

Ксана снова дёрнула Митьку за уздечку, он покорно повернул голову, цокнул копытом и… не пошёл.

– Да… не хочет он с вами идти. Не нужна ему такая хозяйка. Отныне он наш.

– А я что вам говорил? – гном-сын показал свой остренький язык.

– Дваль, вытаскивать свой орган из полости рта без особой надобности не соответствует правилам приличия, – устыдила гнома Ксана.

– Чего?

– Язык не показывай почём зря.

– Ой, она ещё будет указывать, что мне делать! – не унимался Дваль.

– Прекрати! – вдруг скомандовал отец. – Она права. Язык дан тебе, чтобы говорить, петь и есть, а не для этого.

Ксана почувствовала, что старший гном смягчился. Дёрнув ещё раз уздечку Митьки и поняв, что это бесполезно, она вооружилась знаниями этикета…

– Кстати, говорить «он» или «она» про присутствующих тоже не соответствует правилам приличия.

– А почему? – удивился Дваль.

– Потому что у них есть имена. Он, она, они – безымянные местоимения. – Тут Ксана нагло соврала, нет такого термина. Но гномы-то этого не знают.

– Безымянные места… какие слова… – мечтательно сказал старший гном.

– Господа гномы, – перешла Ксана к делу, – давайте так: либо я забираю коня и ухожу, либо…

– Либо что? – В голосе гнома снова проскользнули ехидные нотки.

– Либо… – Ксана не могла придумать это самое «либо». – Либо нам придётся…

Ксана поняла, что Митьку они потеряли. Он заколдован гномами или что-то в этом роде, он просто не может уйти с этого проклятого места. А второе «либо» подразумевало под собой уход без Митьки. Никакого ультиматума они гномам предъявить не могут. Чего, собственно, и следовало ожидать…

– Ну что ж, Биль, пойдём, – сказала Ксана. А что ещё оставалось им делать?

Биль послушно двинулся вместе с ней, облегчённо вздохнув. Тут гном-отец их окрикнул:

– Иноземка! Не уходи! Я отдам тебе коня.

– Отдашь? Коня? – от удивления Ксана аж поперхнулась.

Гном кивнул. Она быстренько подбежала к Митьке и снова дёрнула его за поводья. Но скакун даже не двинулся с места. Она вопросительно посмотрела на гнома.

– Отдам, но не за просто же так!

– И что же я должна сделать? – спросила Ксана. «Очень интересно, – подумала она, – что может понадобиться от меня гному?»

– Ты должна научить моего сына тому, что прилично, а что неприлично. Ты ведь это знаешь.

Ксана ожидала чего угодно, но это в её голову никак не приходило. Учить гнома этикету! Бред какой-то…

– Знаю. Очень хорошо знаю, – сказала она и в подтверждение этому присела в книксене. – Но это очень долго. У меня нет столько времени.

– Куда же ты так спешишь?

– К горе Смирной.

– Неужели к Розовете?

– Нет, к Смайтуму.

– К Смайтуму? – улыбнулся гном. – Не переживай, к нему ты всегда успеешь!

– Не успею! Меня уже дома заждались! Всё, Биль, пойдём отсюда. Пока, Митенька, не скучай без нас! – С этими словами она снова повернулась и потянула Биля за собой.

– Куда же ты? – Гном явно растерялся.

– К Смайтуму!

– Да погоди же ты! Отправлю я тебя к Смайтуму!

«Так… это уже интересно…»

– Правда? И как же? – спросила Ксана.

– Отправлю. Это уже моя забота. Ты только не уходи…

«Вот, – отметила Ксана, – меня уже просят не уходить! Как быстро меняются желания в этом странном королевстве…»

– И коня отдашь?

– Отдам.

Она уже думала было согласиться, но… разве можно верить всяким там гномам? К тому же если они без колпачков…

– Биль, ты веришь ему? – спросила Ксана слугу.

– Не знаю… Может, верю, а может, и не очень…

– Поклянись, что сделаешь всё, что обещал, – потребовала она.

– Даю слово тёмного альва! – с готовностью ответил гном.

– Ладно, договорились, – снисходительно кивнула Ксана. – А у тебя есть что-нибудь поесть?

О, как приятно хорошо покушать, особенно когда желудок требовал достойной себя еды уже в течение суток. Жареное мясо, по поводу которого Кеану терзали смутные сомнения: не то кролик, не то ещё какая живность, – пошло просто на ура.

Двалин оказался неплохим парнем! Он сначала обижался, что гостья отказывалась пить вино. Но потом, когда она сделала вид, что выпила (на самом деле выплеснув мутную жидкость), ей всё-таки дали воды.

Жили гномы под землёй. Этим объяснялся так давно терзавший вопрос: где же всё хвалёное население Бурной долины? Их, оказывается, было очень много. Входы в их жилища находились в кустах, зарослях высокой растительности или под деревьями. И Ксана с Билем, сами того не понимая, проходили мимо них. И, может быть, даже ночевали возле такого входа.

Все их жилища объединены в огромный лабиринт, но пройти из одного дома в другой без обоюдного разрешения нельзя.

Внутри гномовского жилища было холодно и сыро, но, как ни странно, светло. В каждом уважающем себя семействе гномов был рарог – птица, напоминающая сокола. Я бы назвала его жар-сокол, потому что он служил лампой, светясь и сияя, как огонёк. Незаменимая в хозяйстве вещь. На Кеану рарог произвёл неизгладимое впечатление. Как там у Филатова? «Сидит, не таится, ружья не боится…» Сразу стало понятно, что просто прохожих в этот дом не впустят, и рарог безбоязненно сел гостье на плечо. Но больше минуты вблизи его вытерпеть трудно: уж больно яркий… Главное – непосредственно на него не смотреть, тогда ничего. Билю трогать рарога запретили, да мальчик с птицей по взаимному нежеланию к этому и не стремились.

– Двалин, скажи мне, а почему вы тёмные альвы? То есть почему именно тёмные? – поинтересовалась Ксана.

– Есть ещё альвы. Просто альвы, не тёмные, не светлые. А светлых альвов нет. Но почему мы тёмные? Это нам досталось от предков, настоящих тёмных альвов. То, что ты видишь сейчас, то есть мы, – их жалкое подобие.

– Чем же вы хуже тех, кто был раньше?

– Времена меняются… Часть знаний волшебства мы потеряли в боях ассов с ванами.

– Кого? С кем?

– Ассов с ванами. Это другие расы. Мы раньше враждовали, точнее, ваны враждовали с ассами, а мы так, под руку попались. Вот тогда-то долина была по-настоящему Бурной…

– А теперь?

– А теперь мы живём с ними мирно. Просто сосуществуем. Кстати, – добавил он гордо, – меня назвали в честь вождя тёмных альвов, повелителя города Свартальвхейма. Правда, сейчас нет ни того Двалина, ни Свартальвхейма – они существуют только в легендах.

Период отдыха явно затянулся, педагога неизбежно ждало выполнение обещания. Ксана, опомнись! Что ты делаешь? Ты будешь учить этикету гнома?

Дваль оказался одним из таких непосед, которые обладают способностью делать всё сразу и ничего одновременно. Двалин называл его своей бедой. Александра не увидела в этой семье матери, но спросить не решалась.

Учить Дваля было сложно, потому что он этого не хотел. Дидактических материалов, разумеется, никаких не было, а они бы так понадобились! Обучение в игре, только в процессе игры.

День подходил к концу. С горем пополам ребёнок выучил, что в носу ковырять нельзя, что пальцем показывать нельзя, что плеваться нельзя и даже высовывать язык нельзя. Но ощущения, что приобретённые знания будут воплощены в жизнь, у Ксаны не было. Дваль из тех, кто, выйдя за дверь, тут же полезет пальцем в нос, а потом размажет козявку по стене. Не так это работает, ой, не так…

Верхом старания было выученное слово «пожалуйста». Как бы сказал кто-нибудь из местных, о каком, к Мешанту, этикете может быть речь без него? Его Дваль не мог запомнить катастрофически…

– Пап, открой, пожата, дверь.

– Ксана, встань, пожлата.

– Сейчас, я скажу… по-ла-жу-та.

И так битый час. Создалось впечатление, что альв-недоросток просто издевается над своей новоявленной гувернанткой. Ещё чуть-чуть – и терпения могло не хватить. Но… свершилось! Дваль сказал. Сказал правильно и к месту. Он был сам настолько искренне, неподдельно рад своей маленькой победе, что Ксана сразу же отругала себя за недостойные мысли.

Бедный Биль слонялся всё это время без дела. Точнее, он нашёл себе дело: разговаривал с Митькой. Он его накормил, напоил, обласкал всего, от гривы до копыт. Он на нём посидел даже. Но идти Митька не мог.

«Испытание этикетом» продолжалось до сумерек. Ребёнок устал не меньше, чем преподаватель. Конечно, Ксана давала Двалю возможность передохнуть, но зоркий глаз Двалина следил, чтобы Ксана не отлынивала.

С наступлением сумерек Двалин позвал ужинать. Ксана ела с чувством сожаления, что завтра так добротно покушать уже не удастся…

Биль ходил как в воду опущенный. В основном молчал, думал о чём-то своём и смотрел в пол.

– Биль, дружище, что с тобой? – спросила его госпожа. Казалось, что всё хорошо: коня отдадут, к Смайтуму отправят, да и поели они славно.

– Я ему не верю.

– Двалину? Ты думаешь, он нас обманет?

– Он же тёмный альв! Гном! Какая может быть уверенность? Зря вы согласились, госпожа. Мы бы уже целый день были в пути, – покачал головой Биль.

– Ну хорошо, предположим, что так. Зато мы поели! А это дорогого стоит. Думаешь, далеко мы ушли бы на нашем-то скудном провианте?

– А если он нас не выпустит? – спросил Биль.

– То есть как? – Об этом Ксана как-то не думала.

Биль сегодня весь день ходил из подземелья на землю к коню и обратно, да и Ксана с Двалем легко и непринуждённо то выходили на улицу, то возвращались в дом. «Как это “не выпустит”? Запрёт под землёй?»

– Нет, он не сможет нас не выпустить. Не заточит же он нас здесь, в подземелье!

– А он нас поставит рядом с Митькой, – грустно вздохнул Биль.

«Как же я не подумала?! Действительно, заколдует нас, и мы не сможем уйти. И будем в рядочек с Митенькой…» – с грустью размышляла Ксана. И отправилась к Двалину.

– Ну что ж, я своё обещание выполнила. Теперь твоя очередь.

– Конечно! Сию минуту, – кивнул он. – Поднимайся наверх.

На земле она увидела Митьку на том же месте. Тихонько подошла к нему, опасаясь, что там и останется. За метр до коня Ксана остановилась.

– Что же ты, Ксана? Я освободил твоего коня. Иди к нему.

– Митька! – позвала она, призывая коня жестом подойти.

И он подошёл! Митенька, он сам не ожидал, что сможет…

– Вот видишь, а ты боялась. Раз я обещал, то я выполняю, – уверил её Двалин.

– А теперь к Смайтуму, – скомандовала Ксана.

– Э, нет, так дело не пойдёт, – отрицательно покачал головой Двалин. – Ты – моя гостья, ты идёшь в далёкий путь, ты должна хорошенько отдохнуть. Заночуешь у меня, а утром отправлю вас к Смайтуму.

– Ну нет! – Ксана испугалась. После предостережений Биля ей стало казаться, что он действительно хочет обмануть. – Или сейчас же отправляй нас к Смайтуму, или мы сами пойдём без твоей помощи!

– Ксана! Я не желаю тебе ничего плохого! Тебе мало данного мною слова? Клянусь тем, что я – потомок настоящих тёмных альвов, тем, что я гном, клянусь Двалем, наконец: я выполню своё обещание и отправлю вас к старику Смайтуму!

Почему-то Александра ему сразу поверила. Да, такими клятвами не кидаются. В этом Королевстве клятвам уделяют особое внимание, а он поклялся своим сыном…

– Ксана, – продолжил Двалин, – я просто подумал, что ты, наверное, хотела бы смыть с себя отпечаток дороги, отдохнуть и с новыми силами… Но если ты не хочешь, я сейчас же отправлю…

– Хочу, хочу! – согласилась Ксана. – Прости меня, Двалин. Я должна была сразу поверить тебе.

Гном отвёл Кеану в опочивальню. Это была приятная подземная комнатка с мягкой кроватью. Было видно, что здесь давно никто не живёт. Билю пришлось расположиться рядом, на земле. Двалин заботливо принёс всевозможные ковры, чтобы слуге Ксаны было удобнее. После умывальных процедур, отправившись в спальню, героиня уснула без задних ног… Были бы передние, уснула бы и без них.

«Откройте! Да откройте же! Мешант вас всех возьми! Вот и верь после этого людям… то есть гномам! Нет, ну как это называется? Взял и запер. Какая дверь тяжёлая-то… И как они её только затащили сюда, под землю?

Страх… жуткий страх, что я отсюда больше никогда не выйду. Какое домой! Я не то что домой, даже к этой пресловутой горе не попаду.

Я исступлённо тарабаню в эту дверь, а она не поддаётся ни на миллиметр. Что же делать? Биль! Где ты? Да помоги же мне! Биль! Биль! Где Биль?

Я осматриваю комнату: Биля в ней нет. Куда вы дели моего Биля?! Верните мне Биля сейчас же! Это вам так даром не пройдёт… Я вам всем ещё покажу! Получите у меня по заслугам! Только как… пока заперта за этой ужасной дверью…»

– Госпожа, просыпайтесь! Госпожа Ксана, что с вами? – услышала она знакомый голос.

– Биль? Так ты не пропал? – спросила Ксана, после чего разлепила глаза. Это был сон! Ну конечно, сон…

– Никуда я не пропал, я здесь всё время был. А вам, госпожа, наверное, снились кошмары? Вы так плохо спали…

– Снились кошмары, снились. А ты почему не спал? За мной наблюдал?

– Я охранял ваш сон, – преданно ответил Биль.

В этой комнате двери не было. Её здесь просто не могло быть по определению, это же подземелье.

«Что за отвратительный сон… Нервишки пошаливают. И какая я, к Мешанту… то есть к чёрту… “героически прекрасная”?»

– Друзья мои, иноземцы, а вы, я смотрю, проснулись! – В комнату вошёл Двалин.

– С добрым утром! – сказал показавшийся из-за его спины Дваль. Всё-таки вчерашнее занятие не прошло даром!

– С добрым утром! Ну что, отправляете нас? – сразу спросила Ксана. Всё-таки осталась какая-то толика недоверия, особенно после этого ужасного сна.

– Отправляю, – кивнул гном. – Вы так сразу или позавтракаете? – с надеждой в глазах спросил он.

– Ну конечно, мы позавтракаем! Двалин, у меня есть просьба. Можем ли мы взять немного еды в дорогу? – попросила Ксана.

Двалин был искренне рад этому. Кажется, он был готов отдать всю провизию, которая была в доме.

Все позавтракали. О, это одни из самых приятных моментов в путешествии, когда можно было вымыться, выспаться и поесть. Правда, удавалась такая роскошь отнюдь не часто.

Снова ошеломил своим светом рарог. Подумать только, такая маленькая, казалось бы, птичка…

– Двалин, скажи, а кто живёт в комнате, где я спала?

– Я там живу, – уклончиво ответил гном.

– Там никто не живёт уже давно, – не поверила Ксана.

– Тогда там никто не живёт, – согласился Двалин отрешённо.

– Но ведь кто-то жил раньше? – не унималась она. – Иначе зачем вам лишняя комната?

– Ну жил! – голос Двалина задрожал. – А теперь не живёт! Ни в комнате не живёт, ни вообще больше не живёт! Погиб тот, кто жил здесь раньше. – Казалось, что из его глаз вот-вот выкатятся слёзы.

– Прости, я не хотела… Это кто-то близкий, да? – спросила Ксана и мысленно ударила себя по губам. «Моя болтовня меня когда-нибудь погубит! Зачем теребить душевные раны Двалина?»

Гном не ответил. Но минуту спустя, будто собравшись с мыслями, рассказал свою историю.

Оказалось, что раньше в этой комнате жила жена Двалина, мать Дваля, которую звали Деби. Жили они одной семьёй, счастливо, можно сказать, жили. Пока как-то Деби не стала случайной жертвой. В один из совершенно обычных дней, когда муж отправился работать, рыть проход, она взяла Дваля и пошла с ним на прогулку…

– И что её потащило туда, наверх? – сокрушался Двалин. – Там всегда очень опасно! Если не война, то драка, не драка – погоня, а когда Сторсвет появляется, то вообще… Она никому не хотела ничего плохого. Но судьба распорядилась так, что они с Двалем стали свидетелями казни. Кикиморы в очередной раз казнили кого-то, кто не признал их красоту. И всё бы ничего, но кровожадный Сторсвет решил нагнать ветра побольше, для устрашения, наверное. Дваль вцепился в маму, а она совсем не железная! Не удержалась, упала. И отнесло их по ветру до ближайшего дерева… Сила ветра была очень велика, удар получился мощный. Деби погибла, закрыв собой ребёнка…

– Двалин, извини меня… Я не хотела… Тебе больно об этом вспоминать…

– Не надо, не извиняйся. Всё равно её уже не вернуть.

Эта история произвела на Кеану сильное впечатление. И даже не из-за гибели Деби.

Александра просто представила себе, что на месте того казнённого вполне могли оказаться они с Билем. Жутко становится… Но, с другой стороны, почему Сторсвет прогнал тогда кикимор? Загадка.

Тягостная неловкая минута тишины после рассказа Двалина засасывала, как болотная жижа. Александра решила сменить тему:

– И как же ты собираешься отправлять нас к Смайтуму?

– Ну… не совсем к Смайтуму, – замялся Двалин.

– А куда же?

– Я отправлю вас к моим друзьям: Квасиру, Клариссе и Кларочке. Они живут у подножия горы. А оттуда вам придётся идти самим. Я написал для Квасира записку про вас, Ксана.

– Ну, это всяко лучше, чем весь путь идти самим. Правда, Биль?

– Да, госпожа, – безропотно кивнул Биль. Эта его покорность уже надоела.

Тут-то самое интересное и началось. Вот как, оказывается, собирался Двалин отправить в путь своих гостей: нашептал Митьке что-то на ухо.

– Теперь он быстро вас довезёт. К полудню будете уже на месте.

– Ты его снова заколдовал? – спросила Ксана.

– Да, немножко… Но как только он вас довезёт, колдовство сразу пройдёт! – заверил их Двалин.

– А почему бы тебе не заколдовать его так, чтоб он довёз нас прямо к горе? Или, ещё лучше, к Смайтуму?

– О, нет, это не в моих силах, – покачал головой гном, – у горы кончаются владения Сторсвета, там царит Розовета. Там моё колдовство может подействовать не так, как надо. Я не волшебник, я тёмный альв. Лучше не рисковать.

Ксана приготовилась к скоростным скачкам… Главное – удержаться… Ох, не зря она посещала эти «лошадиные курсы», так и знала, что пригодятся!

– Ну что, готовы? – спросил Двалин.

– Да, – сказала Ксана и зажмурилась.

Внезапно раздался знакомый визгливый голосок Дваля:

– Ксана! Не уезжай! По-жа-луй-ста!

– Дваль! – она открыла глаза.

– Ксана, пожалуйста… Не уезжай. Я не буду показывать язык, честно-честно!

Сердце Ксаны ёкнуло. Ребёнок растёт без матери, он пережил её гибель, соскучился по её ласке…

– Ксана, ты останешься? – спросил Двалин.

– Госпожа, нам надо ехать, – зашептал на ухо Биль.

– Ксана, оста-а-анься, – протянул Дваль.

– Не могу, – покачала она головой, – не могу. Я должна ехать, я не могу остаться. Не переживай, Дваль, на обратном пути я обязательно к вам заеду!

Двалин обнял гостью, знакомство с которой началось так негостеприимно. Гном выглядел настоящим великаном по сравнению с Ксаной, но обнимал её очень аккуратно, как хрустальную вазу. Дваль тоже захотел порцию обнимашек. Биль терпеливо ждал, но всем своим видом показывал, что пора уже заканчивать с прощанием.

Ксана запихнула под седло записку Двалина для Квасира и, зажмурившись, прижавшись покрепче к Митьке и Билю, почувствовала, как ветер сильно обдал бока: Митька поскакал…

Ксана не оборачивалась. Но могу вам сказать, что два тёмных альва ещё стояли, смотря им вслед, пока фигура коня с двумя наездниками не скрылась из виду.

Если вам предложат совершить такой же безумный пробег, который испытали Ксана с Билем, даже не думайте соглашаться! Это почти как эстлейская КПЗ. Здоровье, что называется, дороже. Уши заложило почти сразу, голова закружилась очень скоро, окаменевшие руки с неимоверной силой обвили шею Митьки. Только бы не упасть, только бы не упасть… Но Ксана, несмотря на занятия, всё же не наездница, да и Биль тоже. Это оказалось не так-то просто – удержаться на заколдованном Митьке. То есть почти невозможно. И они не удержались.

Очень затуманенное воспоминание о падении: толчок, полёт, небо… Не помню, как и почему, но факт есть факт – упали. Слава богу, ничего себе не переломали! Отделались, что называется, ушибами, ссадинами и сильным испугом.

Очнулась Ксана от шлепков по щекам. Приоткрыв глаза, смутно поняла, что кто-то склонился над ней. А кто – никак не могла разобрать. Попытка поднять голову не увенчалась успехом, потому что голова раскалывалась. Да уж, упала так упала…

– Очнулась, что ли?

– Смотри, смотри, паренёк тоже очухивается!

– Давайте-давайте, глаза открывайте, хватит, Мешант с вами, уже в обмороках валяться, – слышала Ксана голоса.

Эти некто помогли ей сесть, она огляделась и даже начала более-менее соображать. Ага, вон и Биль. Уже хорошо.

Очень хотелось пить. Ксана помнила, что в мешке с едой должна быть ёмкость с водой. Мешок этот был привязан к спине Биля.

– Пить… – попросила она. – В мешке…

– Пей, пей, – ей дали глотнуть и сразу же забрали драгоценную влагу от губ, – но много нельзя.

– Дайте Билю…

– Заботливая! – хмыкнул тот, что был подальше.

– Кто вы? – спросила Ксана.

– Нет уж, ты мне скажи, кто вы.

– Ксана я…

– Хм… Ксана? Странное имя. Ладно, не хочешь говорить, не говори. Я Улль, это Гулльвейг, это Гир.

– Ваны, – прокомментировал Биль.

«Вот как! От гномов попала сразу к ванам. Надо же! Это те самые, которые раньше со всеми воевали, точно! О них ещё Двалин рассказывал».

Хорошо, что ваны их нашли, а то бы, упав, Ксана с Билем ещё неизвестное количество времени провалялись здесь.

Эта троица оказалась братьями и сестрой (Гулльвейг была девушкой).

Когда Ксана с Билем относительно пришли в себя, их ожидал неприятный сюрприз: Митька убежал. Точнее, как объяснил Улль, он помчался дальше к заданной цели, то есть к Квасиру. Он же, бедняжка, заколдован. Теперь придётся идти к Квасиру своим ходом.

Ваны оказались не такими гостеприимными, как Двалин. Точнее, вовсе не гостеприимными. Однако стоит быть им благодарными за то, что не бросили упавших. Они не поверили ни единому слову Ксаны, да и не стремились знать правду. Мешок с едой вернули, но уже по весу стало понятно, что свои «комиссионные» троица ванов оттуда забрала. Зачем, так и неизвестно: их собственные мешки были куда полнее и больше.

Путь, лежавший перед героями, совсем не радовал. Но, собравшись с духом и с силами или с чем там ещё можно собраться, Ксана позвала Биля:

– Пора идти. Иначе мы никуда не успеем. Собрались и пошли!

– Да, госпожа, уже иду… – ответил Биль.

Ксана взглянула на своего слугу, и её сердце ушло в пятки. Прямо убежало. «Только этого нам сейчас не хватало!» Он сидел на земле, устремив свой невинный взгляд на… Гулльвейг! И, что возмутило ещё больше, она отвечала на его взгляд своим. Они сидели друг против друга молча, но глаза говорили больше, чем сказали бы слова.

– Биль, нам всё-таки уже пора… – тихонько повторила госпожа.

Но в этот раз он просто не услышал. Гулльвейг смотрела на него своими, бесспорно, красивыми глазами, в которых Биль тонул и, казалось, уже захлебнулся. Ваны на внешность вообще довольно приятные (особенно если до этого пришлось общаться с кикиморами и тёмными альвами). Телосложение обыкновенное, человеческое. Только заострённые ушки и непонятный цвет кожи выделяли ванов среди людей.

– Госпожа, нам пора? – спросил Биль, как очнулся.

– Давно пора.

– Да… я иду…

И как тут не поверить в любовь с первого взгляда, а? Ксана решила дать им возможность разобраться.

«Они знакомы только около часа, – рассудила она. – Может, второй взгляд их разочарует? Если я сейчас уведу Биля, то буду чувствовать себя виноватой».

– Ладно, Биль, мы можем повременить. Но недолго, – сказала Ксана и снова села на траву.

– Спасибо, госпожа! – услышала она в ответ.

И опять внутренний голос Ксаны начал капать ей на мозги. «Александра, что ты делаешь? Собирайся быстрее в путь, тебя ждут дома! А Смайтум, наверное, может и не дождаться! Впереди ещё непривлекательная перспектива поиска Рубиновой трости, а ты тут расселась. Виноватой она себя будет чувствовать! Сейчас дело важнее, никаких любовных шур-мур!»

Но противный внутренний голос влияния на неё никакого не оказал, Ксана так и осталась сидеть на траве, ни о чём не думая.

– Мы пойдём, – сказал Улль.

– Нам уже пора, – подтвердил Гир, и они встали.

Оглядевшись, Ксана не увидела ни Биля, ни его прелестницы.

– А как же Гулльвейг? – спросила Ксана.

– А Гулльвейг – взрослая девочка, без нас разберётся.

– Мы вообще-то шли домой с охоты, – сказал Улль, гордо показывая на мешки с добычей, – она с нами ходила.

– Просто так ходила, она же не умеет охотиться, – презрительно хмыкнул Гир. – Вот Улль – классный стрелок, недаром получил имя в честь бога Улля.

– В общем, дорогу домой она знает, сама дойдёт, – сказал Улль.

– Дойдёт-дойдёт. Добежит!

Гир взвалил на плечо мешок побольше, Улль – поменьше, и они отправились в неизвестном направлении к своему дому.

Ксана сидела в гордом одиночестве, думала о вечном. Влюблённая парочка скрылась куда-то, и Ксана приняла решение в ближайшие полчаса их не искать. Через полчаса-то и сами одумаются – придут…

Сейчас, когда она села и расслабилась, ушибленная голова дала о себе знать. Закружилась, немножко заболела. Лёжа на земле, Ксана поняла, что свалилась с Митьки нешуточно и, вероятно, получила небольшое сотрясение. Если так, то, по предписанию врачей, не бегать, не прыгать, желательно даже не ходить. Сейчас бы отдыха недельку-другую… Куда уж! Теперь можно отдохнуть хоть немножко…

– Госпожа Ксана! Госпожа!

– Биль! О, да я, кажется, вздремнула.

– Госпожа, так мы идём?

– Конечно, идём. Всё, я встала, собралась…

Да, встала. И – о, ужас! – не обнаружила рядом мешка с провизией. Куда он мог подеваться? Не было же никого рядом!

«Вспоминай, – говорила себе Ксана, – что ты с ним делала. До ухода братьев Гулльвейг мешок был на глазах. Я ещё тогда сравнила наш мешочек и их мешочища. А потом… никого рядом не было. Я сидела, думала. И уснула… Вот за этот период времени я ручаться не могу».

– Тогда мог кто угодно взять, – сказала Гулльвейг.

– Да не было же никого!

– Ну и что? – возразила Гулльвейг. – А кто-то взял и пришёл. Или нет, точнее, пришёл и взял мешок. Это ассы! Я почти уверена, что они. Но если не ассы… Вот кикиморы – они вообще ходят беззвучно. Гномы-то – навряд ли, они всё больше под землёй… Да и какой-нибудь непорядочный ван тоже мог…

– То есть это нормально – появиться ниоткуда, взять вещь у спящего и уйти в никуда? – возмутилась Ксана. Но Гулльвейг не заслужила повышенного голоса. – Что ж, нам придётся отправляться в путь без еды и питья.

– Стойте, у меня кое-что есть! – сказала Гулльвейг и достала из-за пазухи небольшой бежевато-жёлтый шарик.

– Что это?

– Варное молоко. Это даёт наша Хейдрун.

– Кто?

– Так зовут нашу козу, в честь великой козы Хейдрун, которая кормила всех в Асгарде.

Что такое Асгард, Ксана спросить уже не решилась.

– А… сыр? – догадалась она.

– Что? – спросила уже Гулльвейг.

– Ясно. Варное так варное. И ты нам его отдашь?

– Отдам, – решительно сказала Гулльвейг, но было понятно, что это очень ценная еда, с которой не так просто расстаться.

– Спасибо тебе! Мы тебе очень благодарны!

– Да ладно… Вы только возвращайтесь поскорее, – улыбнулась она.

Взаимная симпатия Биля и Гулльвейг ничуть не уменьшилась за это время, а только усилилась. Биль теперь даже знал (но только по словам Гулльвейг), как найти их дом. Позже я поняла, что, отдав героям этот кусочек варного молока, Гулльвейг подчеркнула очень близкую связь с ними, а точнее, с Билем.

Вдали на фоне седеющего неба виднелась шапка возвышенности. Казалось, что до неё рукой подать, но видимость обманчива. Хотелось вычерпать ложкой желейный туман и оказаться сразу у точки назначения.

Александра и Биль снова в пути, в нелёгком пути к горе Смирной и старику Смайтуму.