Текст книги "Не лги мне"

Глава 6
Джори

– Вообще-то он приемный.

Эту бомбу сегодня ни с того ни с сего бросила бабуля.

Я везла ее к давней подруге, Роуз Сэнки. И хотя старушка полностью не оправилась от прошлогодней операции на бедре, сознание у нее оставалось ясным, как стеклышко. Ба часто помогала ей по хозяйству. Они обменивались сплетнями, а затем усаживались за стол играть партию нескончаемой карточной игры. Роуз окружала Ба заботой, и та могла развеяться, а я оставалась спокойна.

– Э-э… что-что?

– Джексон. Его усыновили.

Я уставилась на бабулю, разинув рот:

– Почему я лишь сейчас об этом узнаю?

– Ну, ты сама поинтересовалась.

– Пару дней назад? – Я нахмурилась, сворачивая на перекрестке.

– Да нет, – возразила Ба, повысив голос, – только что!

Ничего подобного. Еще пару секунд назад я мысленно прокручивала планы на неделю. Пока Зак в центре, у меня появилось время поработать. Однако, если поправить Ба, она вспылит.

– Почему ты раньше не рассказала об этом? Что тут особенного?

– Для Тресси это было важно. Они с Арди годами пытались завести ребенка, но тщетно.

– Я имею в виду, к чему секретность?

Ба провела по лбу рукой. Кожа на пальцах истончилась и стала прозрачной, как пергамент. Именно руки больше всего выдавали ее преклонный возраст, хрупкость и уязвимость.

– Ну, ты же хотела знать, каким он был, – проворчала бабушка.

Я молча ждала, когда она продолжит рассказ, пусть и в невнятной, запутанной манере.

– Дрянной был мальчишка, – наконец проговорила она. Так тихо, что мне даже пришлось наклониться, чтобы расслышать. – Я всегда говорила, что у него дурные гены.

Вряд ли справедливо винить в поведении Джексона наследственность, однако спорить по этому поводу с бабушкой было бесполезно.

– В каком смысле дрянной? – спросила я, когда молчание затянулось.

– Постоянно врал. А когда его ловили на лжи, умудрялся обвести Тресси вокруг пальца. Думаю, Арди начал понимать настоящую природу Джексона, когда тот подрос.

– О чем он врал?

– О наркотиках, воровстве, потасовках. – Ба поднесла ладонь ко рту и покачала головой: – Ну, довольно о нем.

Она упрямо хранила молчание до самого дома Роуз. И уже потянувшись к дверце, заглянула мне в лицо серьезным, ясным взглядом:

– Не копайся в прошлом, Джори. Ничего хорошего из этого не выйдет, помяни мое слово.

– Почему? Та история давно быльем поросла.

К моему удивлению, на ее глазах навернулись слезы.

– Ладно, – поспешила заверить я, похлопав ее по руке. – Больше не буду спрашивать о Джексоне.

Вздохнув, Ба слегка кивнула и выбралась из машины. Я проследила, как она прошаркала по дорожке и постучалась. Роуз открыла дверь и помахала мне рукой.

Мне не впервой лгать Ба. Зачем понапрасну ее беспокоить?

…Минут через десять меня каким-то ветром занесло к бабушке Тресси в элитный частный дом престарелых «Магнолия-Оукс» – спасибо щедрости дедушки Бадди. От огромного здания веяло великолепием. В комнатке бабушки были полированный пол из красного дерева, лепнина на потолке и кирпичный камин. А уют создавали горшки с цветами, вязаные покрывала, стопки книг и несколько фотографий. У нее даже имелась личная ванная комната и кухонный уголок.

Обычно разговор с бабушкой Тресси либо совершенно не клеился, либо лился рекой. Порой ее сознание окутывал плотный туман, сквозь который было почти невозможно пробиться, а иногда в голове наступало прояснение и она охотно болтала о былых временах. Сегодня бабушка зависла между этими двумя состояниями. Она сидела в откидывающемся кресле и занималась своим любимым занятием – перебирала пухлую пачку фотографий и пожелтевших бумаг. При моем появлении ее губы расплылись в слабой улыбке, но затем хрупкая рука испуганно взметнулась к волосам:

– Боже! Сегодня разве к парикмахеру? Я не собралась!

Ее голос приобретал форму золотисто-янтарных кубиков, похожих на замороженный мед, – тот же жизнерадостный оранжевый цвет, что и у остальных моих кровных родственников, только более мягкого и глубокого оттенка.

– Нет, мне просто захотелось заглянуть к вам ненадолго. – Опустившись на диван рядом с креслом, я указала на ворох бумаг: – Что смотрите?

Бабушка с удовольствием протянула мне черно-белую фотографию молодой пары, стоящей на берегу с пухлым младенцем на руках.

– Джексону семь месяцев. Его первая поездка на пляж.

– Хм, здорово!

– А тут ему три года, играет с конструктором. Такой милый карапуз!

Я закивала, хотя видела все снимки уже десятки раз.

– А что за старые письма?

– У меня когда-то была подруга по переписке из Германии, Энн Мари. Ее отец служил в армии, а она училась в американской школе. В наши дни люди обмениваются письмами?

– Не-е. – Я улыбнулась. – Появилась такая штука, как интернет, и все мы общаемся в социальных сетях.

Старушка вскинула брови, глядя на меня круглыми глазами, и я подавила смех. Несмотря на тесные родственные узы, Ба с Тресси сильно отличались. Первая удивительно ловко управлялась со своими гаджетами, а вторая даже не знала о существовании интернета.

– Вообще-то, я хотела поговорить о Джексоне. Сегодня Ба случайно проболталась о том, что его усыновили. Почему мне никто не сказал раньше? Это секрет?

Бабушка Тресси заерзала в кресле.

– Наверное, мне не стоит об этом болтать…

– Но почему?

– Дело провели по-тихому. – Ее глаза затуманились дымкой воспоминаний. – И быстро. Нам не пришлось обращаться в агентство по усыновлению и ждать месяцами или даже годами. – На ее губах сверкнула торжествующая улыбка. – Как только мы решили завести ребенка, сразу появился наш Джексон.

– Если вы не обращались в агентство, тогда как…

– Миссис Энсли? Пора… – В палату вошел медбрат и резко остановился, увидев меня. – Простите, не знал, что у вас гости. Мы можем перенести встречу с соцработником.

Меня охватила досада. Хотелось выведать больше информации.

– Какую встречу? – Она нахмурилась.

– С миссис Прескотт. – Медбрат повернулся ко мне, чтобы объяснить: – Соцработник каждый месяц опрашивает всех постояльцев на предмет жалоб и пожеланий. Можно перенести встречу на более позднее время.

Поднявшись, я выдавила из себя улыбку:

– Нет, не хочу нарушать распорядок.

– Ну, если вы настаиваете…

Он протянул Тресси руку, и старушка вновь нахмурилась:

– Куда мне нужно?

– К миссис Прескотт.

– А мои вещи… – Она указала на разложенную на коленях макулатуру.

– Не волнуйтесь, я уберу.

– Ну, если тебя не затруднит… Они хранятся в сундуке у телевизора.

– Поняла. Теперь идите, а я загляну к вам в следующий раз, и мы вволю поболтаем.

Помахав бабушке на прощание, я подошла к старомодному сундуку для приданого, где хранились всякие памятные вещицы. Крышка со скрипом открылась, и нос уловил слабый аромат кедра и сухих лепестков роз. Сложив бумаги в верхний выдвижной ящик, я замерла. Вдруг этот сундук скрывает ответы? С опаской обернувшись, я поняла, что меня никто не увидит, ведь дверь закрыта. Когда еще представится такая возможность?

Отодвинув в сторону фотографии, просмотренные уже сотню раз, я зарылась глубже в поисках неизвестно чего. Так… фотоальбомы, пачки документов, какие-то конверты, табели успеваемости Джексона в школе. Наткнувшись на снимки молодой Ба с моей мамой – еще до рака, до моего рождения, – я улыбнулась. Она выглядела беззаботной и счастливой, ничем не обремененная и не потрепанная жизнью. Затем мне попался большой желтый конверт с документом. Сердце бешено заколотилось, когда я узнала свидетельство о рождении и прочла:

Джексон Эрл Фэрхоуп

Родился: 13 марта 1975 года

Вес: 2300 г

Больница: «Мобил Дженерал», г. Мобил, штат Алабама

Отец: неизвестен

Мать: Грейс Ли Фэрхоуп

Сфотографировав свидетельство, я продолжила рыться в поисках документов о частном усыновлении, но ничего не нашла. Если они когда-либо и существовали, бабушка Тресси их не хранила.

Грейс Ли Фэрхоуп. Из Мобила. Туда ехать меньше часа. Вдруг биологическая мать Джексона все еще там живет? Черт возьми, попробовать-то стоило! Я ввела ее имя и город в поисковик: появились ссылки на газетные статьи. На первой черно-белой фотографии в камеру смотрела женщина с пустым взглядом. Худое лицо с выступающими скулами обрамляли редкие всклокоченные волосы, сухие губы потрескались.

«Женщина из Мобила обвиняется в проституции и хранении наркотиков», – гласил заголовок.

В статье упоминались и предыдущие аресты Фэрхоуп за те же преступления тридцатилетней давности. Неудивительно, что Джексон родился таким маленьким, если его мать употребляла запрещенные вещества во время беременности. Может, в дальнейшем это повлияло на появление преступных наклонностей?.. Меня съежило от стыда. Нельзя так думать. Люди выше своей природной сущности. У них есть свобода воли и право выбора.

Последний раз Фэрхоуп арестовали четыре месяца назад. Тоже в Мобиле. Если выехать немедленно, управлюсь до возвращения Зака домой. Мое тело вновь включило режим автопилота. Я неслась по шоссе. Навигатор вел на восток, к дому незнакомой женщины. Чего, черт возьми, я добиваюсь? Я руководствовалась одним лишь подозрением, что убийство моего двоюродного дяди как-то связано с исчезновением Дикона. А возникло оно исключительно из-за слов Рэймонда Стрикленда, источника весьма ненадежного. И все же я мчала вперед. Из захолустного байу в крупный центр.

Небо налилось свинцом, облака неистово крутило капризными ветрами с моря. Моросил дождь, и шоссе стало скользким.

Навигатор успешно вывел меня на окружную дорогу, ведущую в незнакомый жилой район. Я ожидала увидеть улицы, кишащие преступниками и наркоманами, пообещав себе свалить отсюда при малейшей опасности. В конце концов, с Грейс Фэрхоуп можно побеседовать и по телефону. А ведь еще нужно придумать, как подступиться к женщине, если каким-то чудом она до сих пор проживает по указанному адресу. Но мозг отказывался работать из-за длительного напряжения.

Придется импровизировать.

Пункт назначения приятно удивил. Я словно перенеслась в пятидесятые годы, до того как в моду вошли современные однотипные дома или просторные ранчо: компактные домики с индивидуальным дизайном тесно прижимались друг к другу. Дороги делили район на квадраты. Дворы затеняли статные магнолии и вечнозеленые дубы; некоторые настолько разрослись, что корни выступали на подъездные дорожки и тротуары, а ветви возвышались над крышами.

Припарковавшись по нужному адресу, я почувствовала, как у меня вспотели ладони, и вытерла их о джинсы. Нужный дом был из красного кирпича, с белой отделкой, окруженный раскидистыми азалиями. На подъездной дорожке стояла слегка оборжавленная «Тойота Камри» бронзового цвета. В комнатах горел свет – значит, хозяева на месте.

Не зная, радоваться или бояться, я вышла из машины. Сердце бешено колотилось, кроссовки поскрипывали на потрескавшейся бетонной дорожке. На подоконнике поблескивала коллекция ярких бутылочек, и это мерцание успокаивало: если человек способен оценить прелесть каких-то бутылок, то он наверняка не совсем пропащий.

Гул телевизора, знакомый и уютный, еще сильнее развеял тревогу. Дверь со скрипом приоткрылась, и на меня, подозрительно прищурившись, взглянула хозяйка. Она была уже в годах, судя по сеточке морщин вокруг глаз и губ и седым прядям на висках.

– Грейс Фэрхоуп?

– Да-а, – протянула она хриплым голосом курильщика, от которого взвились спирали ярко-малинового и темно-синего цветов. – Вы из суда или как?

Моя повседневная одежда вряд ли говорила о деловом визите, но, тем не менее, женщина распахнула дверь, впуская меня внутрь.

– Я собиралась на встречу анонимных алкоголиков.

Опасливо присев на краешек дивана, она указала мне на стул с высокой спинкой напротив. Ее бледные руки были испещрены шрамами, рассекающими тонкую прозрачную кожу. Однако никаких свежих ран – никакой крови, покраснений или корочек. Поймав мой взгляд, Грейс смутилась.

– Я в завязке уже четыре месяца, две недели и шесть дней, – заявила она, глядя на меня с вызывающей гордостью.

Я ободряюще улыбнулась:

– Поздравляю.

Из соседней комнаты раздался свист чайника.

– Извините, – пробормотала Грейс, исчезая на кухне.

Я воспользовалась возможностью осмотреть помещение. По стоящему в углу телевизору показывали викторину. На полу лежал хоть и старый, но чистый серый ковер. Стены были обшиты темными деревянными панелями. Мое внимание привлек ряд фотографий в рамках на каминной полке. Снимки пожилой пары – ни Джексона, ни вообще каких-либо детей.

– Мои родители.

Я резко обернулась и покраснела, попавшись на разглядывании чужих личных вещей.

– Они умерли в прошлом году, с разницей в три месяца. Знаете, говорят, такое часто случается: пара, долгое время прожившая в браке, уже не может жить поодиночке. Вот и мои родители не смогли. Сперва от рака легких умер папа, а затем, во сне, скончалась мама. Врачи сказали, что у нее был сердечный приступ, но я уверена, что ее убила скорбь.

– Мне очень жаль.

Уголок ее рта дернулся в печальной улыбке, преобразившей лицо. Я словно уловила тень красивой девушки, которой она, вероятно, была давным-давно, до наркотиков. Джексон унаследовал ее выступающие скулы и очаровательную улыбку.

Мы снова уселись на диван.

– Дом достался мне от родителей. Скромный, конечно, однако после стольких лет жизни на улице мне он показался дворцом.

– Дом очень даже милый, – поспешила заверить я.

Откуда ни возьмись, выскочил рыжий котенок и запрыгнул Грейс на колени. Она погладила его нежно и благоговейно, словно ребенка.

– С божьей помощью, на этот раз у меня все получится. Теперь я отвечаю за Кекса. – В последний раз почесав котенка за ухом, хозяйка вновь посмотрела на меня. – Я каждый день хожу на встречи анонимных алкоголиков. У меня есть постоянная работа в закусочной, и я гашу судебные издержки.

– Похоже, вы настроены серьезно. Представляю, как трудно начинать все с чистого листа.

– Вы психолог? Или социальный работник?

– Вовсе нет. – Я заерзала, не в силах справиться с волнением. Оставалось лишь приступить к сути дела. – Я приехала к вам по поводу ребенка, которого вы отдали на усыновление. Джексона Эрла Фэрхоупа.

Грейс выпрямилась. На лице смешались надежда, страх и удивление.

– Ч-что? – Ее глаза потемнели. – Что-то случилось? У него все хорошо?

Я не стала отвечать, а только заметила:

– Наверное, тяжело было отдавать малыша на усыновление.

Несколько секунд она молчала, пытаясь взять себя в руки. По щеке скатилась одинокая слеза, черная от туши.

– Нет. Ошибаетесь. Было легко. Слишком легко. Я могла бы сочинить, будто сделала это ради ребенка, чтобы дать ему лучшую жизнь в хорошей семье. Вот только это было бы ложью.

Эмоции сдавили ей горло, она глубоко вздохнула:

– Мне предложили десять тысяч долларов – целое состояние. Столько денег я никогда не видела. И знаете, о чем я мечтала больше всего? Избавиться от чертова ребенка, вот о чем. Я жила в блаженном кайфе – от дозы к дозе.

Слезы потекли уже ручьями, Грейс глухо рассмеялась.

– Кто это был?

Казалось, она где-то далеко – совершила квантовый скачок в прошлое, где чудовище под названием «зависимость» поглощало всякую любовь и надежду на лучшую жизнь с ребенком.

– Вы о ком? – оцепенело переспросила Грейс.

– Кто предложил вам десять тысяч долларов?

– Я… Точно не помню. Какой-то молодой человек, адвокат, занимающийся частными усыновлениями.

– Вы подписывали какие-нибудь документы?

– Надо полагать. – Грейс постучала указательным пальцем по гнилому переднему зубу, обдумывая вопрос. – Да, точно, подписывала! Теперь вспомнила.

– Они у вас сохранились? – с надеждой спросила я.

Она насмешливо фыркнула:

– Даже при желании сохранить это жалкое напоминание о содеянном я была не в состоянии сберечь важные документы. Я жила на улице и думала лишь о том, как достать дозу и где перекусить и переночевать.

– Вы можете хоть что-то рассказать о сделке?

– Нет. Тот период жизни для меня превратился в размытое пятно. Слава богу. Почему вас это так интересует? После стольких лет… у меня какие-то неприятности?

– Вовсе нет. Я… э-э-э… друг семьи, которая усыновила вашего ребенка. – Я быстро поднялась – очевидно, от нее больше ничего не добьешься. – Спасибо, что уделили мне время. Не буду больше вас отвлекать.

Грейс схватила меня за рукав куртки:

– А Джексон? Он в порядке? Неужели спустя столько лет он захотел со мной встретиться?

– Увы, я пришла не для того, чтобы договориться о встрече.

Надежда в ее глазах погасла, плечи поникли.

И хотя это было правдой, хотелось сказать нечто утешительное. Какую-нибудь мелочь, чтобы не повредить ее спасению от зависимости. Пусть она и дальше живет в своем уютном домике, посещает собрания анонимных алкоголиков и верит, что у ее сына все прекрасно.

Я высвободилась из на удивление цепкой хватки.

– Еще раз спасибо, что уделили мне время, Грейс. Вашего сына воспитала семья, которая его очень любила. Уверена, вы сделали правильный выбор.

Глава 7
Тиган

Помощник шерифа Маллинс приветствовал меня ухмылкой, когда я переступила порог участка. Помощники Синклер и Хейвуд оторвались от бумаг.

– Привет, салага! Чего-то ты сегодня припозднилась. Как продвигается важное расследование?

– Дело уже раскрыто? – спросил Хейвуд, не пытаясь скрыть насмешку в голосе.

Синклер тоже не отставал:

– Слышал, на днях ты малость побелела при исполнении.

– Идите-ка вы все к черту, – весело парировала я, направляясь к кофеварке.

Утро выдалось суматошное. Линси проспала, а Люк, завтракая в спешке, свалил на пол пачку апельсинового сока. Убирая беспорядок, дети опоздали на автобус, и мне пришлось везти их в школу, возле которой я минут двадцать простояла в очереди на высадку.

– Нужна помощь в расследовании? – спросил Маллинс.

– Обязательно обращусь к тебе в случае чего.

Я всыпала в кружку пакетик сахарозаменителя и бросила тоскливый взгляд на принесенные кем-то круассаны. В последнее время я не позволяла себе ни сахара, ни высокоуглеводных десертов. И порой сомневалась: а стоит ли фигура таких жертв? Усевшись за рабочий стол, принялась неспешно потягивать горячий кофе. Он был весьма кстати после бессонной ночи.

– Не удивлюсь, если Стрикленда убил Томми Симс, – сказал Маллинс. – Этот тип не умеет держать себя в руках. Мы уже раз десять арестовывали его за нападения и побои.

Я никогда не питала симпатии к Симсу, но, тем не менее, с трудом представляла, что он мог пристрелить спящего человека в затылок. Слишком хладнокровно. Если когда-нибудь Симс и переступит черту, то во время драки, доведенный до исступления. И орудием убийства скорее станут кулаки, нежели пистолет.

Когда загорелся экран компьютера, я открыла электронную почту и просмотрела письма. Срочных запросов не оказалось, как и дел в органайзере. Отлично! Можно пройтись по записям бесед с бандой Томми и составить план действий.

– Чуть не забыл, – заговорил Хейвуд слишком небрежным тоном. – Оливер просил послать тебя к нему, как только ты придешь.

Я едва не подавилась кофе.

– Огромное спасибо, парни! Нельзя было сказать об этом десять минут назад?

Схватив блокнот с ручкой и кружку, я поспешила к кабинету шефа, случайно выплеснув горячую жидкость на бежевые брюки. Отлично! До самой двери меня преследовали смешки коллег.

Постучав, я вошла. Шеф что-то писал на белой доске и даже не обернулся.

– Извините, я опоздала… Утро выдалось суматошным. Дети…

– Не важно, – отмахнулся от моих оправданий Оливер и отошел от доски.

Я оглядела нарисованный им график. Ткнув в начало, он прочитал свои каракули вслух:

– Пункт первый. Тринадцатого апреля девяносто первого года шестнадцатилетний Джексон Энсли был убит выстрелом в затылок после вечеринки. На следующий день по подозрению в убийстве задержали его друга Рэймонда Стрикленда. По версии обвинения, мотивом послужили разногласия из-за сделки с наркотиками. Пункт второй, – продолжил он. – Стрикленд вышел из тюрьмы условно-досрочно восьмого февраля девятнадцатого года и приехал в город на похороны матери. Девятнадцатого апреля его убили так же, как Энсли. Пункт третий. Судмедэксперт определил время смерти между десятью и половиной двенадцатого вечера. В последний раз жертву видели в пятницу примерно в десять пятнадцать вечера, когда, по словам соседки Рибы Танкерсли, Стрикленд вернулся домой. Теперь перейдем к возможным подозреваемым…

– Подождите, – прервала я. – Давайте кое-что добавим. – Подойдя к доске, нарисовала стрелку между первым и вторым пунктами, пометила «1.5» и написала: «19 мая 2006. Трое членов семьи Кормье пропали без вести».

Оливер нахмурился:

– Дело Кормье не имеет никакого отношения к убийству Стрикленда.

– Возможно. Тем не менее стоит его учесть, раз Стрикленд упомянул об исчезновениях при разговоре с человеком, с которым общался последним. Вы не местный и, вероятно, не знаете, что народ подозревал Луи Кормье в причастности к теневому бизнесу, то есть в отмывании денег для наркоторговцев. А поскольку Стрикленд являлся одним из них, вполне возможно, что они сотрудничали с теми же преступниками.

– Не позволяй делу Кормье отвлечь себя от главного. Нужно сосредоточиться на очевидных подозреваемых.

– Разумеется. – Мои щеки вспыхнули. Не переступила ли я черту, дополнив его наброски? В конце концов, это мое первое расследование убийства, в то время как Оливер успел уже раскрыть целый ряд подобных преступлений в Мобиле.

Я начала прилежно записывать дальнейший порядок действий: опросить вышибалу в «Павильоне», заглянуть в завещание Летиции Стрикленд… Оливер же попробует выяснить, причастны ли к преступлению наркотики. Нельзя не признать, план вполне разумный: в юности Стрикленд был дилером, а перед смертью намекнул Джори Траан о некоей сделке, которую собирался завершить до отъезда из города.

Шеф провел рукой по седым непослушным волосам и вздохнул:

– Жаль, мобильник жертвы пропал… Не помешало бы отследить звонки. Наверняка нашлись бы какие-никакие зацепки.

– Наверняка его забрал убийца. – Увы, пока нам было известно лишь, что последний раз телефон сработал на улице жертвы в десять восемнадцать девятнадцатого апреля.

– Ага. Убийца его отключил. Скорее всего, сейчас мобильник лежит на дне какого-нибудь болота.

Некоторое время мы сидели в мрачной тишине.

– А в доме нашли посторонние отпечатки пальцев или другие улики?

– До сих пор ничего не слышно. Как только что-то появится, я тебе сообщу. Давай займемся делами.

– Да, сэр.

Выйдя от шефа, я остановилась в коридоре, слушая знакомый приглушенный шум из кабинетов: клацанье клавиатур, телефонные звонки, невнятные голоса. Почему бы не взглянуть на старые материалы по делу Кормье?

Я быстро огляделась и повернула в противоположную сторону от кабинета помощников, а затем прошмыгнула на лестницу в подвал, где хранились архивы.

За рабочим столом сидела Джинджер Ледбеттер, листая журнал. При моем появлении она спешно сунула чтиво под гору бумаг.

– Приветик, Тиган! Что привело тебя в мою скромную обитель?

Джинджер работала в участке дольше остальных и обращалась ко всем подчеркнуто фамильярно. Она чувствовала себя настоящей королевой – властительницей старинных манускриптов.

– Доброе утро. – Я невольно начала переминаться с ноги на ногу. – Хотела бы взглянуть на одну папку.

– Какую именно? – Джинджер сложила перед собой пальцы, как злой гений, и вопросительно уставилась на меня поверх очков.

– Дело Кормье.

Ее брови взлетели, и она весело фыркнула:

– У тебя мало забот с убийством Стрикленда?

Чисто технически ее это не касалось, но я же не вчера родилась – если ее приструнить, щеголяя более высоким служебным положением, то Джинджер начнет выделываться всякий раз, как мне понадобятся старые дела. Поэтому я наклеила на лицо улыбку и безмятежно бросила:

– Да всплывают порой связи со старыми делами… Оно на микрофишах[8]8
  Микрофиша – копия документа, изготовленная с помощью фотографии на прозрачной форматной фотопленке.


[Закрыть]?

– Ага.

У меня опустились руки. Мне некогда торчать в подвале и читать документы на микрофишном аппарате.

– Но я его оцифровала, – добавила Джинджер с самодовольной улыбкой на круглом лице. – Думаешь, ты первая, кто запрашивает это досье? У того, кто раскроет дело Кормье, взлетит карьера. Все помощники, работавшие здесь за последние тринадцать лет, им интересовались. Ты – не исключение.

Она отвернулась к компьютеру и что-то набрала.

– Вот и всё! Отправила тебе на электронку. Файл огромный, грузиться будет долго.

– Спасибо. – На этот раз моя улыбка была искренней.

– Посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь файл, – усмехнулась Джинджер. – Он действительно гигантский. За прошедшие годы буквально все местные успели позвонить нам со своей версией. Или с заявлением, будто видели одного из Кормье. Разумеется, ничего не подтвердилось.

Я и не ждала, что будет легко, однако от ее замечаний мое рвение несколько угасло.

– Можно ли провести поиск по ключевым словам?

– Не-а. – Джинджер рассмеялась. – Удачи, милочка! Не мечтай, что тебе повезет больше, чем десяткам твоих предшественников.

Поднявшись на этаж, я глубоко вздохнула и расправила плечи. Недостаток опыта нужно компенсировать усердием. Если существует хоть какая-то связь между Рэем Стриклендом и семьей Кормье, я отыщу ее.