Текст книги "Без четверти полночь"

Ирина Игнатьева
Без четверти полночь

Накануне. Кира.

Первый подъезд обвалился почти полностью. Несколько глубоких неровных трещин змеились по фасаду от крыши до окон первого этажа.

Я всё больше впадала в уныние, разглядывая очередное грязное, пришедшее в упадок человеческое жилище. Застарелая пыль ушедшей эпохи.

Дом признали аварийным ещё год назад, людей оперативно расселили. А вот дальше дело так и не сдвинулось. Всякий раз, когда у властей наконец доходили руки до этого многоквартирного хлама, что-то обязательно шло не так. Сначала расшалившийся кран чуть не влетел в стену новенькой многоэтажки напротив. На другой день у экскаватора внезапно закончилось топливо. После прораба чуть не убило рухнувшим куском балкона. И длилась эта череда происшествий уже приличное количество времени.

– Про́клятый, видать, дом-то… – шептались по закуткам и рюмочным местные любители выпить.

Ответственные же за снос здания начальники строительных фирм отчитывались перед властью города и винили во всём происки конкурентов. А дом продолжал стоять, печально глядя на прохожих тёмными провалами пустых окон. Наконец информация о проблемном объекте долетела и до моего ведомства. От руководства поступили чёткие распоряжения: произвести зачистку, о результатах доложить по протоколу. И вот я прибыла на место, пытаясь смириться с поставленной задачей. Мне рассказывали о подобных зачистках, но выполнить такую работу самой предстояло впервые.

Под форменным сапогом хрустнула бетонная крошка. Чёрная дыра подъезда встретила, бросив в лицо горсть озлобленной тишины. Я опустилась на ступени лестницы, вытаскивая из рюкзака всё необходимое. Оторвала зубами кусок синего пакета: в пластиковую миску, роняя брызги на облупленную половую краску, полилось молоко. Наполнив ёмкость, поставила её в угол и принялась ждать.

Шорохи около приманки засекла минут через двадцать. Быстро. Рассказывали, что иногда и сутки приходилось ждать. Я включила фонарик, и угол подъезда залил яркий свет. Луч выхватил лохматую голову и чумазое лицо, наполовину скрытое густой растрёпанной бородкой. А из-под кустистых рыжих бровей меня хмуро изучали огромные карие глаза.

Неправду говорят, что домовые – сплошь одни старички: до первой полусотни лет так вообще считаются юнцами, даже борода не растёт. Этому навскидку было чуть больше ста. Крепкий, низенький мужичок, размером с полугодовалого ребёнка, плотно, будто маревом, окутанный странной магией.

Причина всех невзгод строителей при сносе подобных старых зданий крылась именно в домовых. Сами покинуть жилище они не могли, а в новое переезжали только вместе с хозяином. Если же тот, к примеру, уехал и не вернулся или спился и помер в одиночестве, что бывало гораздо чаще, оставалась подобная домашняя нечисть доживать век в старых, полуобвалившихся зданиях. Хозяйничала по усмотрению, охраняла, строила козни чужакам, мешая снести обветшалое жильё.

Ведь домовой жив, пока дом цел. А умирать не только людям – никому не хочется.

– Кто такая? Чего пришла? – буркнул из угла мужичок и, не сводя с меня глаз, вернулся к трапезе.

– Кира Хохлова, специалист отдела по контролю и учёту единиц нечистой силы.

– Ликвидатор, значится… – равнодушно уточнил домовой. – Слыхали про вас.

Я спокойно ждала, пока он закончит с молоком. А может, просто оттягивала неприятный момент. Устранять нечисть мне приходилось и раньше. Чаще всего умертвий или слетевших с катушек «питомцев» – нежить, которую частенько содержали вместо милых кошечек-собачек представители магической элиты. Довелось иметь дело даже с одним вампиром. Но все они являли собой совершенно другой класс опасности: убийцы и монстры – зло во плоти.

Сейчас же предстояло уничтожить совсем иных созданий. И от неправильности и неизбежности происходящего всё внутри скручивало в жгут, а на языке чувствовалась неприятная горечь.

– Сколько вас здесь? – я пыталась всё же не терять деловой тон. Вытащила планшет и принялась заполнять форму отчёта. – Имя? Возраст? Срок проживания в жилом помещении?

– Еремей я, из двадцать второй квартиры. Трое нас тутова. Мне сто пятый год вот пошёл, Фоме с пятьдесят шестой – сто сорок, Фёдору из двадцать седьмой всего ничего – тридцать два года исполнилось, малец совсем, ещё борода не выросла. Ты это, ведьма… Делай побыстрее, что хотела, пока другие тебя не почуяли. Малец пусть не знает. Так, в неведении, с надеждой – оно и лучше помирать. Сама скоро поймёшь, в твоих-то часах батарейка тоже на исходе.

И толстый короткий палец показал на моё запястье под манжетами перчаток с обрезанными пальцами.

– Я не ведьма, – оторвала я взгляд от экрана. – Могу только распознавать и чувствовать магию.

Домовой лишь усмехнулся, но промолчал.

Я же напряглась, уловив шум снаружи. Погасила свет и, поднявшись со ступеней, переместилась ко входу в подвал. Открыла дверь, скользнула внутрь, стараясь дышать через раз из-за вони и затхлости воздуха. Встав слева от проёма, замерла.

– Пашка, это глупо и опасно! Если нас сторож поймает? Или кто из строителей? – голос был молодой, ещё мальчишеский, только начинавший ломаться. – Если что и оставалось в квартирах, всё давно вынесли.

– Не вынесли, – упрямо возразил другой, более низкий. – Мать пусть и пропила почти всё, этот чемодан хранила. Это семейная память… Хоть мамке и плевать было: ей водка семьёй стала, а не я. В детдом вещи нельзя было принести – раздербанили бы, а теперь я всё, что в этой квартире осталось, в новую заберу. Нам на прошлой неделе уже ключи отдали.

– Везёт! Мне ещё полтора года в детском доме париться. Кто знает, будут ли квартиры потом давать.

Голоса приблизились, шаги раздались уже в подъезде. Двое быстро преодолели несколько пролетов.

– Двадцать седьмая? Открывай давай шустрее, – тихо переругиваясь, парни, судя по звукам, наконец вошли в нужную квартиру.

Я ждала. Вот захлопнулась дверь. Топот вниз по ступеням – но только одного человека. Другой же медлил наверху, навсегда расставаясь со знакомыми с детства стенами.

– Прощай, мамка!

Он постоял у входа в квартиру с минуту и поспешил догнать друга. Не подозревая, что вместе с чемоданом забрал кое-что ещё: на левом плече хозяина уютно примостился сгусток серого тумана, незаметный для обычного человека.

Когда голоса мальчишек стихли, из темноты донёсся вздох облегчения:

– Ну вот и хорошо! Будет Феде новый дом!

* * *

Горячая вода поглотила меня с головой. Пузырь воздуха сорвался с губ и быстро всплыл к поверхности. Чёрные змеи коротких волос скользили над лицом.

Минута – и краем глаза вижу, как они уже липнут блестящими прядями к шее. Вытираю с лица капли, пытаясь вместе с ними стереть осадок от сделанного сегодня. Вылезаю из воды и вытираюсь наспех.

«Батарейка на исходе» – всплывает в памяти при взгляде на собственную руку.

Там, на запястье, уже давно поселилась тату – старинные часы на цепочке. Синие стрелки показывали без четверти полночь.

Я мотнула мокрой головой, отгоняя нехорошие мысли, и пошлёпала на кухню. Дойдя до порога, споткнулась и обалдело вытаращилась на стол.

– Э-э-э, ребята… А вы не перестарались?

– Ты садись, Кирушка, – от такого издевательства над собственным именем я болезненно поморщилась. – Со своей работой, наверное, и поесть не успеваешь как следует…

– Да-да, вон рёбра через халат выпирают, – с готовностью подхватил второй «кормилец».

И обе бородатые физиономии воззрились с обожанием, а до меня наконец дошла вся трагикомичность ситуации. Хорошо хоть собственного домового в моём жилище не водилось – давно переехал отсюда на новую квартиру вместе со старшим поколением семьи. И вот теперь я притащила в идеальное холостяцкое логово сразу двух.

«Только бы начальство не узнало!» – подумала и с энтузиазмом принялась поглощать заботливо приготовленный ужин, втайне надеясь, что мой устоявшийся уют не падёт жертвой противоборствующих нечистых сил.

Ведь не просто же так домовые всегда селятся по одному…

Глава 1. Без четверти. Камень

Струйка горячего пара уверенно побежала к потолку.

– А вот и чаёк поспел, Кирушка, – маленькие руки ловко управлялись одновременно с чайником, горой толстых бутербродов и аж тремя банками с вареньем.