Текст книги "Испанские страсти Скарлетт"

Глава 2

– Мне очень жаль, что я не приехала тогда к тебе в больницу…

Они сидели на заднем сиденье его машины.

Хавьеро, потрясенный известием о беременности Скарлетт, был погружен в свои мысли и не сразу отреагировал.

– Зачем тебе это? – спросил он отстраненно.

Тогда рядом с ним была только мать, но Хавьеро не тешил себя иллюзиями о широте ее материнской заботы. Палома не была Эвелиной Казале, если говорить о безмерной жадности, но и она не желала упускать то, что, как считала, принадлежало ей.

И сегодня Палома в раздражении отправилась в свой отель после того, как они со Скарлетт вышли из дамской комнаты и сообщили ей условия завещания. Ее не впечатлил унаследованный миллион евро.

От Нико она получала значительно больше и такую сумму могла выбросить на импульсивную поездку на Ривьеру или тщеславную покупку в Париже.

– Твой отец был очень болен, когда я узнала… – сказала Скарлетт.

– У тебя не было времени. Я понимаю. – Его сухой тон свидетельствовал о том, насколько жалкими он находил ее оправдания.

Она вздрогнула.

Хавьеро не собирался прощать ее выбор продолжить работать на тирана.

Он цинично усмехнулся:

– Ты забеременела нарочно? Чтобы попытаться заполучить его деньги?

– Если бы это было все, чего я хотела, то могла бы переспать с Вэлом, – бросила она ему. – И деньги Нико, кстати, мне не достанутся. Я имею право на пособие, чтобы растить ребенка в комфорте, и получаю зарплату за управление имуществом Нико, но основная часть будет храниться в доверительном управлении для…

Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание.

Беспокойство прорвало стену его гнева, когда он увидел, как румянец на ее щеках стал исчезать. Над верхней губой блестели капельки пота.

– Разве ты не должна как-то по-особому дышать? – хрипло спросил Хавьеро. Он видел что-то подобное в телепрограмме о родах.

Она бросила на него яростный взгляд, но задышала чаще, и вскоре боль стала ослабевать.

– Ты отказался видеть собственного отца, – выпалила она. – Откуда мне было знать, захочешь ли ты сам стать отцом?

Хавьеро готов был зарычать от гнева. Его захлестнула ярость от того, что Скарлетт все эти месяцы была рядом с Нико. Нико должен был умереть в одиночестве, сукин сын.

Они подъехали к больнице. Водитель позвонил заранее, и медсестра уже ждала Скарлетт с передвижным креслом.

Медсестра взглянула на Хавьеро с испугом и состраданием – реакция, к которой он уже стал привыкать, но все равно ему хотелось зарычать.

Он повернулся к ней спиной и наклонился, чтобы помочь Скарлетт устроиться поудобнее.

Пришлось соблюсти бюрократические нормы, заполнить необходимые бумаги. Медсестра измерила Скарлетт кровяное давление и температуру, помогла переодеться.

Это дало Хавьеро время осознать, что он вот-вот станет отцом. На него обрушилась лавина обязанностей. А что он знал об отцовстве? Время от времени проводил час с детьми своих двоюродных братьев и других родственников, но у них были приличные, порядочные родители. Единственный пример, который был у него, – язвительная мать и деспотичный отец. Черт бы побрал этого старика и его постоянные манипуляции!

Нико, должно быть, знал, какое осиное гнездо он построил, оставляя свои деньги внукам. Но разве Николай Милонас когда-нибудь хоть на йоту сожалел о страданиях, которые причинял своим близким? Дедушка Хавьеро был на мели, едва держась за свои владения в Испании, когда согласился на брак его старшей дочери с Нико. Палома была молодая, красивая и полная решимости спасти от финансового краха свою семью.

Нико, однако, не бросил свою любовницу, даже после помолвки с Паломой. Продолжал встречаться с Эвелиной вплоть до ночи перед своей свадьбой.

И не слишком беспокоился о предохранении, будучи уверен, что, преданная своей карьере модели, Эвелина не допустит беременности.

Эвелина зачала Вэла со злым умыслом и объявилась беременная с протянутой рукой, когда Палома узнала, что носит Хавьеро.

– Ты обрекла меня на тот же кошмар, в котором я вырос, – обвинил он Скарлетт, когда она устроилась на кровати и медсестра ушла.

– Ты хотела подождать с известием о том, что у меня ребенок на подходе, до того момента, когда я женюсь?

– Твоя свадьба была назначена только на следующий год, – пробормотала она. – Нико попросил меня подождать, пока он умрет, прежде чем я скажу тебе. Он очень нуждался во мне тогда и не сомневался, что ты будешь настаивать, чтобы я ушла от него, если узнаешь. И я сделала, как он просил.

Скарлетт попыталась встать с кровати.

– Куда ты собралась?

– Мне нужен мой телефон. Киара, наверное, волнуется.

– К черту Киару, – огрызнулся Хавьеро, достал из шкафа сумочку и передал Скарлетт.

Она вынула телефон, взглянула на экран и быстро бросила его на матрас, застонав и согнувшись пополам.

Несмотря на отвратительное настроение, сердце Хавьеро тревожно сжалось.

– Мне позвать медсестру?

Он направился к двери.

– Это ни к чему. Я сказала, что хочу родить естественным путем, – простонала она.

Хавьеро застыл в дверях.

– Какого черта ты хочешь с этим мириться? Можно же предпринять что-нибудь.

Скарлетт облизнула пересохшие губы.

– Киара родила естественным путем. И я справлюсь.

Тем не менее она обхватила руками живот, как будто пытаясь не дать ему разорваться, лицо исказила гримаса боли.

– Я не понимаю, как это происходит, – пробормотал Хавьеро. Даже в самых смелых мечтах он не предвидел ничего подобного, вставая сегодня утром с постели.

Зазвонил телефон Скарлетт.

– Киара, – сказала она, дрожащими руками поднеся трубку к уху. – У меня начались роды. Где ты? Как теперь быть? – В голосе ее слышалось отчаяние. – Нет, подожди. – Она взглянула на Хавьеро, сомнение и страдание затуманили ее голубые глаза. – Хавьеро хочет остаться со мной.

Он без колебаний шагнул к ней, как будто готов был оттолкнуть любого, кто попытается встать между ними.

Хавьеро был достаточно близко, чтобы услышать женский голос в телефоне, спрашивающий: «Ты этого хочешь?»

– Я не знаю. – Скарлетт потерла морщинку боли между бровями. – Мне пришлось все ему рассказать. Теперь он считает, что тебе не следует здесь находиться. Из-за Вэла. – Ее голос звучал потерянно и глубоко уязвленно. И… неужели она плачет?

Скарлетт обычно была крепкой, как сталь. Она спорила с разумом и до последнего сохраняла хладнокровие. Вот почему всегда его раздражала. И при этом казалась неотразимой.

Вид ее слез, стекающих по щеке, вызвал у него желание стать для Скарлетт надежным щитом. Все, что произошло между ними, должно было продолжиться – сейчас он твердо это осознал.

Хавьеро коснулся ее колена, чтобы привлечь внимание. Она с опаской встретила его взгляд. И этот взгляд выражал уверенность, пусть ничем и не обоснованную, потому что Хавьеро понятия не имел, чем сможет помочь, но знал, что все равно здесь останется.

Ее напряжение немного ослабло, когда голос Скарлетт смягчился. Он уловил только то, что Киара обещала забронировать номер в соседнем отеле. Сказала, что Скарлетт обязательно должна позвонить, если она ей понадобится.

– Спасибо, – произнесла Скарлетт дрожащим голосом. – Я развалина и… О, опять схватка!..

Хавьеро осторожно взял у нее трубку.

– Дыши, – мягко предложил он.

– Я дышу. – В ее голосе звучало раздражение. «Что ты в этом понимаешь? О боже, как я ненавижу тебя за то, что ты так со мной поступаешь!»

Хавьеро отложил телефон в сторону. Затем встал между коленями Скарлетт и притянул ее к себе так сильно, как только мог.

Она судорожно сжала его бицепсы и прижалась лбом к плечу.

Он погладил Скарлетт по спине, пытаясь ослабить напряжение в ее теле. Через минуту Скарлетт обессиленно прислонилась к нему. Ее слезы намочили его рубашку.

– Мы больше не будем ссориться, – пообещал он, продолжая гладить Скарлетт по спине. – Наш ребенок не родится в зоне военных действий, как было со мной.

Насколько Скарлетт знала, Нико не присутствовал при рождении ни одного из своих сыновей. Она не ожидала, что Хавьеро останется здесь ради этого. Вероятно, следовало отодвинуться от него, когда боль прошла, но она продолжала к нему прижиматься, потому что слишком хорошо чувствовала себя в его объятиях.

– Мне страшно, – призналась она. – Я надеялась, что во время родов рядом будет Киара.

Хавьеро продолжал успокаивающе водить рукой вверх и вниз по ее спине.

– Киара сказала, что придет, если мне понадобится. Тебе не обязательно оставаться, если ты не хочешь.

– Я хочу. – Его тон был уверенным.

Если что-нибудь случится… Что ж, ей не хотелось об этом думать. Она просто радовалась, что он согласился остаться.

– Я должна была спросить Киару, как отреагировал Вэл, – пробормотала она.

Рефлекторное напряжение в теле Хавьеро стало реакцией на имя его сводного брата.

– Скажи мне, чем я могу помочь. Тебе легче, когда я массирую спину?

Он сменил тему, и, возможно, это было правильно. Скарлетт кивнула в ответ. Ее собранные в узел волосы неприятно стягивали кожу головы, и она потянулась, чтобы вытащить шпильки. Хавьеро нежно обнял ее за плечи и сам стал вынимать шпильки, сделав паузу, когда накатила новая схватка.

– Спокойнее, – пробормотал он. – По себе знаю, когда сопротивляешься боли, становится еще хуже. Надо понимать, что сможешь это вынести.

Легко сказать, но она попыталась расслабиться и не беспокоиться ни о чем, быстро и ритмично дыша в ожидании, пока схватка утихнет.

Это немного помогло.

– Лучше? – спросил Хавьеро, когда Скарлетт снова задышала медленнее.

Она кивнула, и он продолжил вынимать шпильки из ее волос, затем пальцами расчесал освобожденные пряди и стал массировать кожу ее головы.

После этого все происходило как в тумане. Она мерила шагами комнату, принимала душ и снова мерила шагами комнату.

Потом села, опустилась на колени, встала и выругалась. Она заплакала и сказала что-то оскорбительное о либидо Хавьеро, патриархате и деньгах Нико.

Хавьеро терпеливо сносил ее колкости, повторяя глупые банальности медсестры, что-то вроде: «Ты так хорошо справляешься. Я так горжусь тобой. Я на все готов для тебя».

– Это ложь, – сказала она в какой-то момент, опершись локтями на край своей кровати и ладонями растирая поясницу. – Никто никогда не заботился обо мне. Никто.

Даже Киара бросила ее. Скарлетт понимала, что упрек несправедлив, так как она сама попросила ее держаться подальше. И возможно, оттолкнула Киару, из боязни разочароваться в единственном друге, которого по-настоящему любила. Она могла бы это проверить, достаточно взять телефон прямо сейчас и попросить Киару прийти, но Киара ничем не могла ей помочь.

Никто не мог.

Так было на протяжении всей ее жизни. И родители, и школьные учителя, и социальные службы постоянно подводили ее. Возможно, поэтому она и поклялась в вечной верности Нико, который, по крайней мере, сдержал свои обещания.

И если бы она не работала на него, то не встретила бы Хавьеро. Неужели он не понимает этого?

Возможно, он сейчас здесь совсем не ради нее, а ради ребенка, которого она носила.

Всем вокруг нет до нее дела.

В конце концов даже ребенок покидает ее.

В течение одного долгого мгновения она была невесомой и оцепеневшей и задавалась вопросом, существует ли вообще.

Затем теплая влажная тяжесть легла ей на грудь. Он был крошечный, красный и такой беспомощный, что ее захлестнула потребность защитить его, утешить.

Он зажмурился и издал вопль.

Скарлетт почувствовала, что появился человек, который будет полагаться на нее, а не наоборот. Она была в восторге. Мгновенно и глубоко его полюбила.

Она подняла взгляд на Хавьеро и выдохнула:

– Спасибо.

Глава 3

Хавьеро боролся с разъяренным котом-переростком меньше пяти минут, пока того не сманил свежий кусок мяса. Две недели и четыре операции в больнице были для него очень болезненными, но капельница с морфием позволила ему проспать большую часть страданий.

Скарлетт страдала дольше, а ее последний час был нестерпимым, чему Хавьеро стал свидетелем. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

Благоговение охватило его, когда он увидел ослепительно нежный свет в ее глазах и улыбку безмятежной радости.

– Ты была невероятна, – сказал он ей, когда медсестра взяла их сына, чтобы взвесить и спеленать его. Хавьеро осторожно смахнул со лба прилипшие пряди волос.

В мечтательной синеве глаз Скарлетт появились тени. Ее губы задрожали.

– Я знаю, что ты все еще злишься.

– Да, – он не стал бы ей лгать. – Но все, что сейчас имеет значение, это то, что ты и наш сын прошли через это живыми и здоровыми. Я не ожидал, что стану отцом, когда проснулся сегодня утром, но благодарен тебе, Скарлетт. – Он был потрясен и глубоко тронут.

– У него есть имя? – спросила медсестра.

– Я думала, что имя Локк подойдет для мальчика, – осторожно сказала Скарлетт. – Но ты можешь предложить другое. – Ее веки тяжело опустились. – Мне нужно сказать Киаре. Она будет волноваться.

– Я сделаю это, – пообещал Хавьеро. – А тебе нужно отдохнуть.

– Я уже несколько месяцев толком не спала, – призналась Скарлетт, зевая. – Разбудишь меня, если я ему понадоблюсь?

– Конечно.

– Спасибо. – Ее голос затихал, а глаза оставались закрытыми.

С тихим вздохом она наконец погрузилась в сон.

Хавьеро выпрямился, и медсестра протянула ему запеленутого ребенка, который оказался намного легче, чем он ожидал. И в этот момент его взгляд на жизнь полностью изменился. Он больше не был сыном своего отца, но стал отцом сына. Хавьеро испытал прилив гордости и в то же время чувствовал ответственность и страх. Что, если однажды повзрослевший сын отвернется от него с отвращением и пошлет его к черту, как он поступил с Нико?

«Я буду хорошим отцом», – поклялся Хавьеро, хотя и не представлял, что должен будет для этого сделать.

Его психику буквально взорвало от этих мыслей. Он хотел каждый день проводить со своим сыном. Он не будет отцом лишь номинально, как Нико. Твердокаменный незнакомец, который навязывал несколько визитов в год, провоцируя тем самым страх и неуверенность, обиду и бунт. Он даже подумать не мог, чтобы показать своему сыну пренебрежение к его матери.

Хавьеро перевел взгляд с ресниц на нежную розовую щеку сына. Казалось невероятным, что они вдвоем создали эту хрупкую миниатюру человека. О, он помнил каждую секунду этого действия. Неистовое влечение, которое он всегда испытывал к ней, дразнило его даже сейчас, вызывая смутные воспоминания о пышной груди в его руке и невероятном ощущении от скольжения в ее жарком лоне. От нее пахло солнцем и раздавленными лепестками цветов.

Скарлетт околдовала его с первой встречи.

Он не знал, чем было вызвано столь сильное притяжение. Ее классической красотой, конечно, но и тем, что она работала на его отца. Хавьеро ненавидел ее за это, и при этом надеялся, что однажды Скарлетт отвернется от Нико и обратит внимание на него.

В ее сдержанном поведении таилась интрига. Скарлетт не была тряпкой. Черт, нет. С самого первого момента он видел, что она умна, остроумна и прекрасно владеет собой.

Но как бы ни старалась Скарлетт скрыть свой интерес к нему, он улавливал его в случайно перехваченном взгляде, невольном румянце.

Он боролся с собственным сексуальным напряжением и в конечном счете проиграл эту битву, поддался своим первобытным инстинктам и обнаружил, что они идеальные сексуальные партнеры. Но Скарлетт покинула его после этого. Предпочла остаться при его отце.

Тогда он разозлился на себя за то, что позволил ей взять над собой верх. И последовал совету своей матери сделать предложение Регине. Увидел в этом способ уйти от Скарлетт, отрезать все пути к тому безумию, которое разделил с ней.

И все же сейчас он был с ней, держал на руках ребенка, которого они зачали в тот день.

Ребенка, которого Скарлетт держала в секрете из верности человеку, которого он презирал, возможно чтобы получить контроль над состоянием этого человека.

При этом он чувствовал, что ребенок желанный для нее.

Мысли Хавьеро перескочили на брак, предполагаемое действие, когда у пары появляется общий ребенок. Мать постоянно донимала его требованием наследника – и вот мальчик здесь. Нужно ли Хавьеро жениться?

Его либидо готово было голосовать за каждую ночь со Скарлетт, но он заставил себя не обращать внимания на дразнящую мысль и обдумать эту идею бесстрастно. Брак не был гарантией счастья. Его мать вышла замуж за Нико по доброй воле и послушно зачала Хавьеро. Почти сразу узнала, что Эвелина тоже забеременела от Нико. Палома была так унижена, что немедленно подала на развод. Последовавшие за этим военные действия и финансовые трудности обернулись несчастным детством Хавьеро.

Сможет ли он уберечь от этого своего сына?

Хавьеро сдержал бы свои клятвы, если бы был юридически связан со Скарлетт, он испытал собственнический трепет при мысли о его кольце на ее пальце.

Он не должен доверять ей, напомнил себе Хавьеро. Глубокий узел предательства, ярость, которую он игнорировал, пока она мучилась в родах, превратилась в твердый комок в животе.

«Так стоит ли жениться на ней? – рассуждал он. – Но истина гласит: „держи своих врагов поближе“ и все такое».

Так или иначе, решил он, они вернутся домой вместе.

– Сэр? – Медсестра вошла в палату и понизила голос, отметив с улыбкой, что Скарлетт крепко спит. – Есть запрос о мисс Уокер от женщины, ожидающей внизу. – Она взглянула на розовый листок в руке. – Киара О’Нил. Ей интересно, есть ли новости.

На мгновение Хавьеро подумал, что там его мать. Она не ответила на его сообщение, что у нее родился внук, но сегодня вечером собиралась поужинать со старыми друзьями. Скорее всего, свяжется с ним позже.

– Я поговорю с ней. – Он встал, положил Локка – имя ему понравилось – в колыбельку и пошел по коридору к лифтам.

Хавьеро мог бы передать Киаре сообщение через медсестру, но он обещал Скарлетт, что сообщит ей. Кроме того, она искренне заботилась о Скарлетт.

Возможно, он также искал понимания того, почему Скарлетт оставалась такой преданной Нико. Какое заклинание наложил Николай Милонас на двух, казалось бы, разумных и самостоятельных женщин, чтобы заставить их жить с ним и держать в секрете детей?

Какое бы хорошее настроение ни овладело им с рождением сына, оно упало, когда двери лифта открылись, и первым, кого он увидел, был Вэл.

Хавьеро чуть не нажал кнопку, чтобы закрыть двери лифта, но будь он проклят, если позволит этому ублюдку повлиять на себя. Он шагнул вперед, едва сдерживая эмоции.

Вэл слегка отшатнулся, когда увидел увечья на лице брата.

Хавьеро не дрогнул, но ощущение было такое, будто ему предстоит второй раунд сражения с диким котом. Вэл был так же опасен, как ягуар в джунглях.

Если бы Вэл когда-либо демонстрировал наличие совести или хоть каплю разума, Хавьеро мог бы забыть горечь пережитого в ранние годы.

Им было по тринадцать, когда Вэла исключили из школы и он проявил дерзость, отказавшись от финансовой поддержки Нико.

У Вэла была такая роскошь. Он уже получал суммы с шестью нулями, работая для глянцевых журналов. Уходя, он еще и поддразнил Хавьеро тем, что ему не нужны деньги их отца. «Возьми все это. Тебе нужнее, чем мне».

Хавьеро тогда и в самом деле нуждался в финансовой поддержке по той же причине, что и Палома, но Нико всегда патологически жестоко относился к своим сыновьям. И в данном случае проявил извращенную беспристрастность: если Вэл бросил школу, чтобы работать в тринадцать лет, то и Хавьеро должен содержать себя сам. Плата за его обучение в эксклюзивной школе-интернате была приостановлена.

Незрелое желание Вэла взбунтоваться обрекло Хавьеро на годы борьбы вместе со своим дедом по материнской линии, чтобы сохранить корпорацию, которой они владели на протяжении многих поколений, при резком спаде экономики.

Тяжелый груз переживаний преждевременно оборвал жизнь деда, и Хавьеро взвалил всю ответственность за семейный бизнес на свои плечи.

Все в Хавьеро сжалось в комок, когда он столкнулся с Вэлом. Впрочем, теперь их отец мертв, и им не придется больше встречаться.

– Хавьеро. – Голос с мелодичным ирландским акцентом прозвучал со стороны его отсутствующего глаза, но Хавьеро был не настолько глуп, чтобы оторвать взгляд от своего врага. – Рада встрече. Я Киара.

Он мельком увидел тонкую светло-коричневую руку, присущие африканкам женственные изгибы тела и белозубую улыбку на экзотическом лице, но Вэл шагнул вперед и заслонил ее, точно стараясь защитить, что стало чертовски оскорбительным для Хавьеро.

– Как там Скарлетт? – весело спросила Киара, все еще стоя позади Вэла.

– Прекрасно. – Хавьеро сказал ей, что у них родился мальчик и Скарлетт спит, при этом не сводя пристального взгляда с Вэла.

– Я бы хотела его увидеть, – произнесла Киара с тоской в голосе.

– Нет, – сказал Хавьеро, давая понять, что Вэл стал причиной отказа.

– Я останусь здесь, – раздраженно сказал Вэл. Его безупречные черты исказились в разочарованной усмешке. – Пусть Киара поднимется наверх.

Это звучало почти так, как будто у Вэла проснулась совесть. Но Хавьеро не позволит себя обмануть. Он получил высшее удовольствие, произнося второе, неумолимое «нет».

Вэл напрягся, и Хавьеро сделал то же самое, радуясь тому, что они в больнице.

– Все в порядке. Уже поздно. – Руки Киары обвились вокруг талии Вэла, словно для того, чтобы удержать его. Или чтобы защитить? – Скажи Скарлетт, чтобы она позвонила мне, когда будет готова поболтать, – добавила она.

Хавьеро ушел. Его победа над Вэлом казалась пустой, но это была победа.

Приглушенный гул нарушил лучший сон Скарлетт за последние годы. Она нахмурилась, не открывая глаз, сопротивляясь возвращению к реальности.

– Мальчик. Молодец, – произнес женский голос. – Вы сделали это намеренно?

Палома? Тьфу. Она погрузилась в кошмар. Скарлетт попыталась перенаправить мысли на что-нибудь приятное. Взбитые сливки и клубничный джем на свежеиспеченной булочке. М-м-м…

– Нет. – Тихий голос Хавьеро был основным в ее снах – чувственных и распаляющих фантазию. Очень даже м-м-м…

– По крайней мере, это имело смысл. – Резкий голос Паломы стал тише: – О чем ты думал, занимаясь сексом с любовницей твоего отца?

Что? Скарлетт открыла глаза, с трудом понимая, что золотистый свет исходит от ночника, а металлический прут – часть больничной койки.

– Она не была его любовницей. Никогда не повторяй этого.

– Мне и не нужно! Мельница слухов сделает это за нас.

– Сплетни – это неприятная реальность жизни, как смерть и налоги.

– Как и тот факт, что тебе придется жениться на ней? Потому что ты не можешь позволить Вэлу и Эвелине присвоить деньги, которые должны быть нашими. Ты должен взять под контроль нашу половину.

Со Скарлетт слетели последние остатки сонливости. Она пошевелилась и услышала мяукающий звук. Взглянула на люльку, но та оказалась пустой.

– Извини, мама. Скарлетт проснулась, а Локк голоден.

Хавьеро сидел в кресле, их сын лежал на сгибе его руки. Он выключил свой телефон и отложил его в сторону.

– Который час? – спросила Скарлетт.

– Почти полночь.

Если Хавьеро и понял, что она услышала их с матерью разговор, то никак этого не показал. Он встал и передал Скарлетт ребенка. Она крепко прижала к себе сына, осознавая тот факт, что ее жизнь сделала еще один поворот.

Нико мертв. Хавьеро знает о ребенке. И мать Хавьеро требует, чтобы он женился на ней, тем самым взяв под контроль деньги Нико.

Скарлетт страстно захотелось вернуться на виллу, к знакомому окружению, чтобы прийти в себя.

– Ты написал Киаре? – Она огляделась в поисках своего телефона.

– Она была здесь несколько часов назад. Не хотел тебе говорить, потому что Вэл пришел вместе с ней.

– Ой! – Она не виновата, что отцом ребенка ее подруги был ненавистный брат Хавьеро, но все же испытала укол вины. – А ты сказал ей, что у нас родился мальчик?

– Она спросила, как его зовут, и я сказал, что мы еще не решили, но имя Локк ему подходит. – Голос Хавьеро потеплел ровно на два градуса.

– Локк, – прошептала Скарлетт. Сын заснул у ее груди. – Ты можешь его подержать?

Хавьеро взял Локка и подушечкой большого пальца вытер блестящий от молока подбородок малыша.

Скарлетт бросила быстрый взгляд, пытаясь оценить его настроение, пока поправляла одеяло и удобнее устраивалась в постели. Нежности, с которой Хавьеро относился к ней в те часы, когда она рожала, как не бывало. Это из-за его ссоры с Вэлом?

– Как она выглядела? – осторожно спросила Скарлетт.

– Киара? Обычно.

– И что это значит? – Она протянула руки, чтобы взять малыша.

– Я не слежу за личной жизнью Вэла, но его мир – это супермодели. Чего стоит только его бывшая жена. Когда ты сказала, что Киара держала его ребенка в секрете, я вообразил, что она расчетливая светская львица. Однако она очень…

Скарлетт уставилась на него, не осмеливаясь вставить ни слова.

– …скромна. Никакого кричащего макияжа или броских украшений. Я не понимаю, как она вообще привлекла его внимание. Не говоря уж о том, чтобы завести с ней ребенка.

– Она очень сексуальна! Тебе так не кажется?

– Это вопрос с подвохом? Просто я ожидал увидеть кого-то более напористого, вот и все, что хотел сказать.

– Нет, Киара очень нежная, и притом необыкновенно яркая личность. Она талантливая художница, и ее первая выставка откроется в Париже через несколько недель.

Они с Киарой знали, что их жизнь изменится после смерти Нико. Шептались об этом, сидя у его кровати, гадали, как все сложится, когда Вэл и Хавьеро узнают о своих детях.

– Возможно, им будет все равно, – предположила Киара.

Они шутили, что, оставаясь на острове, будут воспитывать своих детей как однополая пара, и даже находили в этом преимущества. По крайней мере, сиденье унитаза всегда будет оставаться опущенным.

При этом обе отчаянно хотели, чтобы отцы их детей сблизились с ними, независимо от того, как сложится будущее самих Скарлетт и Киары.

– Когда я спросила, как выглядит Киара, имела в виду отношение к происходящему Вэла. Она была расстроена? Как, ты думаешь, он воспринял новости об Аурелии?

– Понятия не имею. Постарался держаться с ними вежливо, но не позволил зайти сюда.

– Ты прогнал ее? Я не могу заставить тебя поддерживать отношения с твоим братом, Хавьеро, но надеюсь, что ты будешь хорошо относиться к Киаре. Когда я сказала ей, что беременна, она обрадовалась, хотя и знала, что доля Аурелии в наследстве Нико мгновенно сократилась вдвое. Мы сразу решили, что никогда не будем вести себя так, как ваши матери. Не будем драться из-за этих денег.

– Что касается меня, то она может забрать все, – решительно сказал Хавьеро.

– В самом деле? Но из разговора, который я случайно услышала, следует, что вам не терпится заполучить деньги.

Холод реакции Хавьеро на ее слова ледяными пальцами проник в сердце Скарлетт.

– То, что ты слышала, было следствием неуверенности, которую Нико привил моей матери, имея привычку использовать деньги только для того, чтобы манипулировать всеми, сея раздоры и причиняя боль дорогим мне людям. И я не позволю отравить моего сына хоть центом Нико.

Осознание глубины ненависти Харьеро к отцу заставило Скарлетт содрогнуться до глубины души.

– Это не твой выбор, получит ли Локк наследство Нико.

После того как Скарлетт поступила в больницу даже без зубной щетки, утренний душ и новая одежда показались подарком судьбы и позволили ей почувствовать себя прежней, умеющей настоять на своем.

– Нико больше нет на вилле на острове. А значит, нет и причин тебе не появляться там.

– Нет, – отрезал Хавьеро. – И ты сказала, что не собираешься вычеркивать меня из его жизни, – напомнил он.

– Так и есть, – заверила она его. – Я хочу, чтобы у тебя было как можно больше возможностей общаться с Локком, как и у меня. Я просто подумала, что есть другие варианты помимо брака без любви.

– То, что мы не лжем о наших чувствах, не позволит поезду нашего брака сойти с рельсов при первом же камешке под колесами. Кстати, я женился бы на тебе немедленно, если бы ты сообщила мне о беременности раньше.

– В наши дни людей не волнуют внебрачные дети, – возразила Скарлетт.

– Но меня это не обошло стороной. Надо мной издевались из-за того, что я учился вместе со своим единокровным братом-бастардом. Так что мы с тобой сделаем все, чтобы Локк не страдал понапрасну. На этой ноте… – Он сунул руку в карман. – Моя команда сообщила мне, что в наши дни принято вручать молодым матерям особый подарок. – Он протянул квадратный бархатный футляр.

– Ты подарил мне одежду. Цветы. – Она указала на непристойно шикарный букет.

– Прими и это. – Он открыл футляр, в котором лежал очаровательный кулон из платины в форме висячего замка с бриллиантовой вставкой вокруг замочной скважины. Рядом висел миниатюрный ключик, усыпанный бриллиантами с голубым сапфиром в честь новорожденного сына.

Украшение было слишком красивым, чтобы отказаться, и слишком экстравагантным, чтобы принять.

– Мне показалось это вполне подходящим, – резко произнес Хавьеро, – но если ты хочешь чего-нибудь еще…

– Нет! Это прекрасно. Я вообще ничего не ожидала. – Скарлетт подбирала слова, чтобы безболезненно обойти правду: – Принимая это, я как бы подтверждаю, что забеременела с целью обогатиться.

Она в отчаянии закусила губу.

Уголок рта Хавьеро дернулся в циничном согласии.

– Твой мотив не имеет значения. Ты выполнила свою работу, – сказал он мрачно.

– Я выполнила работу, чтобы у меня был сын, а не чтобы у меня был подарок от тебя.

Его губы сжались.

– Тем не менее пытливые умы ожидают, что ты наденешь это. – Он осторожно вынул кулон из бархатного ложа и жестом попросил ее повернуться, чтобы застегнуть украшение на шее.

Она осталась стоять лицом к нему, упрямо приподняв подбородок.

– Папарацци собираются снаружи. Вот почему я предпочел ранний рейс.

– В Испанию? – удивленно выдавила она. – Ну, ты и странный, я не хочу выходить за тебя замуж! Я не говорю, что этого не будет никогда. Но мы должны подождать, прежде чем принять это решение.

– До тех пор, пока ты увидишь, чего можно достичь с помощью пластической хирургии? – Его изуродованные губы цинично скривились.

– До тех пор, пока ты перестанешь думать, что мотивы моих поступков корыстны. – Она хотела быть понятой. – Мы не знаем друг друга. Мне известно о тебе только то, что рассказал мне твой отец.

– Мы научимся. Брак – это не сложно, как и любое партнерство. Главное – иметь общие интересы.

Так ли Хавьеро относился к своей прежней помолвке? Ей говорили, что его предполагаемый союз был скорее прагматичным финансовым решением, а не результатом привязанности или страсти.

Ей он тоже не предлагал любви. Теперь решение диктовали обстоятельства.

Она прочистила горло.

– Что я знаю о партнерских отношениях, так это необходимость компромисса. Я соглашусь поехать с тобой в Мадрид. Ты, в свою очередь, согласишься повременить с браком. И если мы когда-нибудь поженимся, я хочу, чтобы Киара и Аурелия присутствовали при этом.