Текст книги "Испытание"

Глава 9

Он замер.

– Папа, что случилось?

Застыв в склоненной позе, он слушал очередной звонок.

– Папа, почему ты не берешь трубку?

Господи, неужели это снова тот голос?

Телефон опять затрезвонил. А вдруг это Вебстер, который уже приехал в участок и хочет ему что-то сообщить?

А вдруг не он?

А если все-таки он? Он решился и снял трубку. И внутри все похолодело.

– Слушай, мать твою так! Если ты позвонишь копам, тебе уже ничто не поможет. Так и знай. Лучше подумай, кто будет следующим – твоя старшая? Или жена? А может, ты сам? У тебя еще есть время.

– Папочка, что с тобой? – воскликнула Сара. Он почувствовал, как заледенели пальцы и свело челюсти. Голос дрожал, когда он выдавил из себя:

– Подождите! Ради Бога, не вешайте трубку. Нам нужно поговорить. Умоляю вас! Так больше нельзя! Вы должны остановиться!

– Остановиться? Слушай, я скоро разочаруюсь в тебе. Говорили, ты неглупый малый. Ну, ты там книжки пишешь и так далее. Ты что, не понял, что нас уже ничто не остановит? Мы только начали!

– Нет! Послушайте меня! Скажите, что вы хотите. Пожалуйста. Я все сделаю. Только скажите. Деньги? Сколько вам нужно?

– Слушай, приятель! Ты и так уже сделал вполне достаточно. Впрочем, в одном ты мне можешь помочь.

– Чем же? Я все сделаю!

– В следующий раз побыстрее подходи к телефону. А то мне надоедает ждать.

В трубке раздались короткие гудки.

– Кто это был, папа? – беспокойно спросила Сара.

– Не знаю, солнышко. – Он постарался не выдать волнения.

– А почему ты так с ним разговаривал? – Она испуганно села в кровати.

Он не хотел ее пугать, но и отвечать не было сил. Сдерживая дрожь в руках, он положил трубку.

– Папа, но почему ты так странно с ним разговаривал? – не унималась дочь.

Он посмотрел на Клер. Ее длинные темные волосы разметались по подушке, закрывая половину лица. Потом – на Сару, светловолосую, с короткой стрижкой. У Клер были карие глаза и смуглый цвет лица, у Сары – беленькое лицо в веснушках и глаза голубые. Если посмотреть на них вместе – никто бы не догадался, что это мать и дочь. Его дочь и его жена.

Когда он чуть было не ушел от них, иногда он представлял себе, как упростилась бы его жизнь, если бы они вдруг погибли – например, в автомобильной катастрофе. Он ненавидел себя за такие мысли и полностью отдавал себе отчет, как страшно бы он переживал, если бы они действительно умерли… Но все-таки не он был бы причиной их гибели, а поэтому смог бы начать новую, другую жизнь. А сейчас он не видел смысла жить, если они погибнут:

– Не вылезай из кровати, – сказал он. – Я приказываю. Мне нужно позвонить. Я спущусь вниз, а ты оставайся тут.

Глава 10

Секретарша заученным тоном приветствовала его, сообщив, что Чемелек слушает и благодарит за звонок, но он прервал ее. Там, где он жил, было десять часов утра. В Чемелеке наступил полдень, и он боялся, что секретарша уйдет на перерыв.

– Я хочу передать сообщение Кессу. Она ответила осторожно и не сразу.

– Мне искренне жаль. Мистер Кесс больше не работает у нас.

– Я знаю, что он скрывается, но вы можете связаться с ним! – Рука, сжимавшая телефонную трубку, мгновенно вспотела.

– Нет, сэр. Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Вы должны меня помнить! Мы с ним много общались восемь, нет, девять месяцев назад! Я просто прошу передать ему – передать, что звонил Рубен Борн и просил сказать, что я все понял. Что я и так уже достаточно наказан за свою ошибку, мой ребенок умер, и, Господи, пусть он остановится! Я нервничаю сейчас и испуган, ради Бога, не поймите, что я требую. Я просто прошу, передайте ему, пожалуйста, чтобы он оставил нас в покое!

– Мне действительно очень жаль, сэр. Я не могу понять, о чем вы говорите, и я ничего не могу для вас…

– Ради Бога, только не вешайте трубку!

– Всего доброго. Благодарю вас, что позвонили в Чемелек.

– Нет! Подождите!

Щелчок, и междугородная линия отключилась. Весь разговор продолжался не более полминуты. Ему показалось, что есть возможность спасти их всех, но не удалось даже толком объясниться – так резко все оборвалось.

“Господи, на что ты, дурак, надеялся? – произнес он про себя. – Неужели ты на самом деле верил, что тебе нужно всего лишь позвонить и попросить о милосердии?”

О милосердии – у Кесса!

Глава 11

– Совершенно ясно, что мы не в состоянии обыскать каждый дом на вашей улице, – возразил Вебстер. – Как только я попрошу санкции для этого, прокурор непременно поинтересуется, что именно я собираюсь найти. А что я ему отвечу? Что я ищу одного парня с хриплым голосом, который к тому же наверняка хрипит нарочно, чтобы его не узнали?

Они сидели в гостиной друг напротив друга: Борн – без сил откинувшись в кресле, Вебстер – на диване, наклонившись вперед.

– Даже если прокурор сойдет с ума и выдаст разрешение на проведение повального обыска, оформление ордеров займет слишком много времени. К тому моменту, когда мы сможем приступить к делу, звонивший скорее всего уберется подальше, если уже это не сделал. И если при нем были какие-нибудь улики – ружье, например, или яд, – они тоже исчезли. А кроме того, совершенно не обязательно, что он звонил из дома. Лично я склонен считать, что он пользовался машиной с радиотелефоном. Он узнал, что ваш сын мертв, потому что проехал мимо в тот момент, когда санитар выносил его в “скорую помощь”. И ему нетрудно было узнать, когда мы с Фордом покинули вас, если он просто сидел в автомобиле неподалеку.

Он слушал в полном отчаянии и автоматически в третий раз потянулся за сигаретой из пачки, предложенной Вебстером. Три недели назад он решил бросить курить. Теперь это не имело никакого значения. Он глубоко затянулся, надеясь, что табак хотя бы немного прояснит затуманенные мозги.

– Теперь о другом, – продолжил Вебстер. – О вашем намерении позвонить в полицию и его требовании этого не делать. Все это театральщина. Нетрудно догадаться, что вы обязательно позвоните мне после его первого звонка; нетрудно посчитать, сколько времени нам нужно, чтобы добраться до участка. Он просто угадал время, вот и все. Конечно, могло случиться и так, что вы бы связались со мной раньше; в таком случае второй звонок означал бы, что ваш телефон прослушивается.

– Если бы вы согласились со мной, то теперь, по крайней мере, мы бы знали, в каком направлении вести поиски, – слабо возразил Борн.

– Послушайте меня. Все это я мог бы рассказать вам и по телефону, не приезжая сюда. Мне просто хотелось посмотреть на вас и еще раз напомнить: искать его – моя забота, а не ваша. Единственное, что от вас требуется, – держать себя в руках.

– Черт побери, что это даст? Неужели вы не видите, в каком я состоянии! Предположим, мне удастся справиться с собой. Но это их никак не остановит!

– Почему “их”? Может быть, он один?

– Они всегда действуют группой. От восьми до двенадцати человек.

– Я запросил у ФБР список людей Кесса, которые могут действовать в нашем районе.

– Ерунда. У Кесса нет никаких списков. У него нет никаких бумаг. Все приказы он отдает устно через подчиненных. Даже если ФБР и знает несколько его людей в этих краях, установить непосредственную связь невозможно.

– Вы знаете о нем больше, чем мы. Вы правы, в феврале, когда ему было предъявлено обвинение, он скрылся. По одной версии, сейчас он в британской Вест-Индии, по другой – на Гавайях.

– А может, прямо здесь…

Вебстер пристально взглянул на него.

– Держите себя в руках. Для вашей безопасности уже сделано немало. Скоро прибудет наш человек, чтобы установить на телефон прослушивающее устройство. Если вам еще раз позвонят, мы сумеем определить номер. Форд поехал на ферму, с которой вы получаете молоко. Он все разузнает о том, кто привозит его. Скоро я получу результаты химического анализа, мы узнаем, что это за яд, а если повезет – то и где его взяли.

– В теплице.

Он слишком часто вмешивался в непосредственные обязанности Вебстера, и это уже стало раздражать собеседника.

– Я знаю, мистер Борн, – произнес он с нажимом. – Я обязательно это проверю.

После этого полицейский выдержал паузу, разглядывая ковер, и сменил тему.

– У меня была еще одна причина приехать к вам. Дело в том, что результаты медэкспертизы подтвердили отсутствие на теле мальчика следов насилия. Редкий случай, когда я ошибся. Приношу вам свои извинения.

– Естественно. Странно было бы наоборот.

Глава 12

На самом деле у Вебстера была и третья, самая главная причина для визита – подробнее узнать о Кессе.

– Все, что я прочитал, – очень интересно. Но не могли бы вы рассказать еще что-нибудь?

Борн докурил до самого фильтра, последний раз глубоко затянулся и, раздавил окурок в пепельнице.

– Хорошо. Когда охранник проводил меня в кабинет Кесса, первое, что мне бросилось в глаза – большой револьвер “магнум”, который лежал на столе, на стопке бумаг. Рядом, на промокашке, были рассыпаны патроны. Пепельницей служил обрезок гаубичной гильзы.

– Вы что, знакомы с оружием? Вы уверены, что это был “магнум”?

– Видите ли, когда я сажусь за книгу, я всегда тщательно изучаю необходимый мне материал. А уж такой крупный револьвер узнать несложно – самый большой, сорок четвертого калибра. Ну так вот. Кесс встал из-за стола, протянул руку и очень любезно попросил прощения, что заставил меня ждать с интервью.

– Но если он задолго до этого отказался встречаться с журналистами, почему он изменил свое решение и встретился с вами?

– Я полагаю, он уже подозревал, что ему будет предъявлено обвинение, и собирался уходить в подполье. В этом интервью он хотел сделать свое последнее публичное заявление. Думаю, что ему попались какие-то мои книги, и он решил, что именно я смогу представить его в лучшем свете. Так что все дело в книгах.

Борн внезапно подумал, что Вебстер неспроста заговорил обо всем этом. Наверное, Вебстер решил таким образом немного отвлечь его. Что ж, как бы то ни было, уловка удалась, и он чувствовал себя немного лучше. По крайней мере, не так одиноко. Он потянулся за очередной сигаретой и извиняющимся тоном произнес:

– Вы бы лучше прибрали их, а то я все выкурю!

– Я вообще не курю.

– А зачем носите?

– У меня всегда при себе пачка – для моих собеседников. Тактика Вебстера срабатывала – Борн даже улыбнулся. Он сделал глубокую затяжку и медленно выдохнул. Горло першило, во рту пересохло.

– Я пишу триллеры, – продолжил он. – В моих книгах главный мотив – преследование. А главный герой – одиночка, который вынужден скрываться от преследования и защищать себя. Кессу показалось это близким. Ему всегда хотелось перенестись куда-нибудь в прошлое, этак лет на тысяч тридцать назад, в тропики. Это его заветная мечта. Ну а в ближайшем будущем он спит и видит, как нападет враг, и тогда он уведет своих людей в горы, будет совершать опасные вылазки и скрываться от противника.

В этом и весь парадокс. Он увидел себя в моих книгах, поэтому вообразил, что я – его сторонник. Он дал мне интервью, а теперь мне самому уготована роль одного из моих персонажей. Разница лишь в том, что мои герой всегда знают, что им делать, а я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не наложить в штаны от страха.

– Разница и в другом: вы не одиноки. Человек, который приедет ставить ваш телефон на прослушивание, останется здесь и будет охранять вас. Весь район патрулируют полицейские машины; у них специальное задание – присматриваться к автомобилям, которые часто останавливаются или кружат по улицам. Рядом с вашим домом будет дежурить еще одна наша машина. Не волнуйтесь. Мы доберемся до них раньше, чем они до вас.

Борн почти поверил ему.

Но как только Вебстер поднялся с дивана и со словами “сигареты я вам оставляю” шагнул к выходу, весь страх вернулся к нему. И Борн ничего не мог с собой поделать.

– Простите, вы не могли бы немного подождать? – жалобно, почти как ребенок, произнес он. Вебстер изучающе оглядел его.

– В доме есть какое-нибудь оружие?

– Есть. Винтовка, пистолет и револьвер двадцать второго калибра.

– Вы умеете ими пользоваться?

– Мы с женой учились на курсах. Нам преподавал бывший морской пехотинец.

– Все ясно. Не трогайте их.

Он произнес это мягким тоном, но Борн расценил слова как пощечину.

– В книгах все по-другому, – продолжил Вебстер. – А это – жизнь, и я совсем не желаю, чтобы вы по ошибке подстрелили кого-нибудь из моих людей или просто постороннего человека. Вы служили в армии?

– Нет.

– Почему?

– Освобожден из-за учебы в колледже.

– Тем хуже для вас. Если вам придет в голову заняться преследованием одного из этих парней, вы быстро убедитесь, что описывать охоту на человека – это одно, а самому прицеливаться и спускать курок – совершенно другое! Вы можете случайно ранить себя или даже убить и таким образом решите за них их проблемы. Ну а помимо всего, из вашего двадцать второго калибра вообще никого убить нельзя.

Все это он и сам знал и даже написал об этом после того, как Кесс пригласил его осмотреть учебные классы Чемелека.

Вы доказали, что способны поражать мишени в тире, – говорил инструктор своим ученикам. – Но скоро вы убедитесь, что в реальной жизни все не так просто. Во-первых, живая мишень может выстрелить в ответ. Во-вторых, ваш противник не будет столь любезен, чтобы стоять и ждать, пока вы хорошенько прицелитесь.

На следующей неделе мы отправляемся на учения. Там вы почувствуете, что такое боевые условия. Вам придется стрелять по движущимся и скрытым мишеням. А пока почитайте инструкции о правилах ведения огня. Обратите внимание на первый раздел. Запомните: когда вы целитесь в человека, бегущего в гору, обычная ошибка – слишком низкий прицел. Он ведь все время поднимается выше траектории выстрела. Поэтому нужно стрелять с упреждением. Если вы хотите поразить его между лопаток – цельтесь в затылок.

Вебстер уже стоял у выхода.

– Пожалуйста, – глухо произнес Борн. – Вы не могли бы еще подождать?

– Зачем?

– Наверное, я схожу с ума, но этот ваш человек, который придет… Как я узнаю, что он – от вас? Дождитесь его, пожалуйста. Чтобы я уж точно был уверен…

Резко зазвонил телефон.

Борн вздрогнул. Спазмом схватило все внутренности. Он бросил взгляд на аппарат в холле, потом обернулся к Вебстеру. Тот уже широкими шагами пересек холл и поднял трубку.

– Алло, – произнес он спокойно. И замолчал, внимательно прислушиваясь. На лице полицейского не отражалось никаких эмоций. Борн подошел и стал рядом, нетерпеливо шепча:

– Кто это? Что они говорят?

Но Вебстер не отвечал. Через некоторое время он хмыкнул и аккуратно положил трубку.

– Что случилось? – повторил Борн.

– Ничего.

– Но вы так долго слушали! Что они сказали?

– Ничего. Просто кто-то дышал в трубку.

– Я по вашим глазам вижу, там было что-то еще!

– Я слышал только дыхание.

– Послушайте, речь идет о жизни моей семьи и о моей собственной! Вы не имеете права ничего утаивать от меня. Черт побери, да говорите же!

Вебстер помедлил немного, а потом произнес:

– Трудно сказать. Действительно кто-то просто дышал в трубку. Я сразу не смог разобрать, да и сейчас не очень уверен… Но мне кажется, это была женщина.

Глава 13

Доктор ошибся. В шесть вечера Клер не проснулась. Борн подтащил кресло к кровати, сел и долго разглядывал ее лицо в сумеречном свете спальни. Он слышал ее дыхание. Прошел час, но она все еще спала. В комнате с задернутыми шторами почти стемнело. Если она не проснется в половине восьмого, надо звонить врачу, решил он.

– Папа, я хочу есть, – услышал он голосок дочери. Сара стояла в дверях. Бедный ребенок, она уже несколько часов терпеливо ждала, не зная, чем себя занять. Она просила его поиграть с ней, но он отказался – не было сил. Он представил, как она одиноко сидела в своей спальне, и жалость кольнула сердце. Каково ей все это вынести!

– Ты знаешь, я, пожалуй, тоже немного голоден. Во всяком случае, поесть надо. Но я не могу сейчас пойти на кухню. Вдруг мама проснется, пока меня не будет.

Если она проснется, подумал он. Нет-нет, проснется. Обязательно.

Но что приготовить? Что в доме можно есть без опаски? Вероятно, какие-нибудь консервы. Например, гороховый суп с ветчиной. От этой мысли даже потекли слюнки.

– Я могу сварить суп, – предложила Сара.

– Это было бы замечательно, солнышко, – откликнулся он. – Но я не хочу, чтобы ты шла на кухню одна.

– Почему? – Она стояла, прислонившись к дверному косяку, едва доставая головой до выключателя. Пожалуй, придется ей все сказать как есть.

– Солнышко, послушай меня. Тебе, наверное; это трудно понять, но это очень важно, поэтому ты просто должна мне поверить. Один человек решил, что твой папа сделал ему плохое. И теперь его друзья хотят мне отомстить. Сделать плохо и мне, и тебе, и маме. Они уже так сделали с Итеном и Самантой.

– Убили их?

– Да.

– Почему?

– Я же тебе только что сказал.

– Нет, почему тот человек думает, что ты сделал ему плохое?

– Я написал кое-что о нем, и это ему не понравилось.

– А ты должен был это сделать?

– Тогда я считал, что должен. А сейчас…

А сейчас ты сомневаешься в этом, но, черт побери, именно сейчас не должно остаться места для сомнений. Иначе какой смысл было затевать все это дело, если оно стоило жизни Итена и, не исключено, может стоить жизни всем остальным…

И тем не менее, полной уверенности не было.

Клер пошевельнулась, тяжело вздохнула, пробормотала “отдайте моего сыночка” и снова затихла. Он оцепенел. Через несколько секунд он почувствовал, что от напряжения тело свело, словно судорогой. Он обернулся, но Сары уже не увидел.

Она поднялась по ступенькам и сообщила удивленно:

– Там внизу у телефона какой-то дяденька. Это был детектив, присланный для охраны. Но Борн сердито прикрикнул на дочь:

– Я же запретил тебе спускаться вниз! Почему ты не слушаешь?

– Я только на секундочку! – вздрогнула она и приготовилась заплакать.

– Немедленно ступай к себе и не смей выходить без моего разрешения!

Он уже пожалел о своих словах, увидев, как ребенок сник и низко опустил голову, и кинулся было просить прощения, но удержал себя. Несмотря ни на что, ей следует осознать всю серьезность ситуации и слушаться беспрекословно. Поэтому он пристально посмотрел на нее и добавил:

– Иди. Слышишь, что я сказал? Иди в свою комнату! Глубоко обиженная и жалкая, Сара вышла из спальни. В комнате уже совсем стемнело. Он сидел подле кровати, уставившись в пустоту невидящим взглядом, и только слушал, как жена тяжело вздыхает и беспокойно ворочается во сне. Наконец он не выдержал, встал, подошел к окну и отодвинул занавеску. Фонарь под домом не горел; это его встревожило. Он не помнил, чтобы такое случалось прежде. В машине, стоявшей неподалеку, вспыхнула спичка. Борн напрягся и инстинктивно сделал шаг в сторону. Огонек погас. Он пригляделся и различил полукруглый фонарь на крыше автомобиля. Значит, это полиция.

Тем не менее, он плотно задернул штору. Темнота давила. Он на ощупь добрался до маленького ночника и включил его. Слабенький желтоватый свет, не дающий четких теней. Повернувшись к кровати, он увидел, что Клер открыла глаза.

Взгляд был еще довольно бессмысленным.

Но, по крайней мере, она проснулась.

И постепенно начала приходить в себя.

– Рубен, – произнесла она и опустила веки. Ее губы распухли и потрескались. – Рубен, – повторила она, опять открыв глаза.

– Т-ш-ш-ш, – отозвался он. – Все в порядке. Просыпайся потихоньку. Доктор дал тебе снотворное, ты проспала весь день.

– Доктор? – пробормотала она, едва шевеля губами, и провела ладонями по лицу. Руки снова бессильно упали на грудь. – Какой доктор? Где Итен? У него есть чистые пеленки?

Рубен молча отвернулся к стене.

– О Господи, – выдохнула Клер. – Он же умер. Он застыл, не в силах шевельнуться, почти так же, когда увидел, что Итен сделал глоток, поперхнулся и замер…

– Как ты себя чувствуешь? – выдавил он.

– А как, по-твоему, я могу себя чувствовать?

– Врач сказал, что я должен покормить тебя супом.

– Не хочу никакого супа.

– Врач предупреждал меня об этом, но потребовал, чтобы ты обязательно хоть что-нибудь поела.

Клер лежала на спине с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Можно было подумать, что она умерла, и лишь подрагивание ресниц говорило, что это не так. С тяжелым чувством Борн встал, собираясь отправиться на кухню. Ему не хотелось оставлять её в таком состоянии, но и сидеть так, без дела, он больше не мог.

Когда он был уже у двери, сзади раздался неожиданно сильный возглас:

– Не приноси никакого молока!

Он замер на пороге и в открытую дверь увидел Сару – маленькую съежившуюся темную фигурку в темном холле.

– Что было в молоке? – требовательно спросила Клер. Помедлив, он обернулся.

– Отрава.

Она продолжала лежать наедине, не открывая глаз.

– Случайность или..?

– Ты имеешь в виду – подсыпали?

– Именно это я и имею в виду.

Он никак не мог понять ее реакции – ведь только что Клер была в полубессознательном состоянии.

– Это Кесс. Его люди.

– Из-за твоей статьи?

– Похоже, что так.

Клер медленно повернула голову. Он увидел ее невероятно расширившиеся зрачки.

– Ты убил Итена.

Он почувствовал, как Сара затаила дыхание.

– Нет, – произнес он тихо. – Это сделали люди Кесса.

– Не надо. Это ты убил Итена.

Наверное, это лекарство, подумал он. Таблетки сделали ей только хуже.

– Пожалуйста, Клер, прошу тебя, – повторил он. – Сара все слышит. Ты не понимаешь, что говоришь. Она заговорила громче.

– Я знала, что тебе не надо было писать это. Ты должен был понять, чем это грозит.

– Но я не написал ни слова о том, что Кесс мог бы запретить!

– Но написал не так, как ему бы хотелось. Вы же договаривались, ты помнишь?

Ему пришлось отвести взгляд.

– Разве он тебя не предупреждал? Не говорил, что если ты напишешь о нем так же, как прочие… – Клер судорожно вздохнула, – и представишь его психопатом, он убьет тебя?

Борн не ответил.

– Не говорил?!

– Но он скрылся, его разыскивают. У него хватает своих забот, разве я мог подумать, что он вспомнит обо мне?

– Ты убил моего ребенка. И я тебя предупреждаю – лучше не ложись спать. Если заснешь, я убью тебя. И да поможет мне Бог.