Текст книги "Король горы"

Дэвид Томпсон
Король горы

Посвящается Джуал, Джошуа и Шейн

ГЛАВА 1

– С дороги, тупая башка!

Услышав грубый окрик, Натаниэль Кинг оглянулся, и его зеленые глаза расширились от страха. Он только что сошел с тротуара, собираясь перейти узкую, мощенную булыжником улицу, и тут же отпрянул – мимо на бешеной скорости промчалась карета, да так близко, что Натаниэля обдало ветром. Задержись он хоть на мгновение, очутился бы под колесами. Дико гогоча, возница кареты обернулся и погрозил Натаниэлю кнутом. Он явно получил нездоровое удовольствие оттого, что чуть не задавил пешехода. Порываясь нагнать парня и задать ему хорошую трепку, Натаниэль пробежал несколько шагов вслед за стремительно удаляющимся экипажем, но спохватился, что может опоздать на работу. Натаниэль поежился от холода – январь в этом году выдался морозный, – запахнул пальто, пригладил черные волосы и продолжил свой путь в бухгалтерскую контору «Таттл и сыновья». Располагаясь в нескольких кварталах к северу от Нью-Йоркской фондовой биржи, в массивном здании из песчаника, украшенном гигантской эмблемой (размер ее, по-видимому, соответствовал представлениям хозяина о своей значимости для делового сообщества), контора «Таттл и сыновья» находилась в самом центре бурлящего городского водоворота. Вдоль фасада здания двигались потоки людей, в обоих направлениях проносились коляски, двуколки, кареты и повозки; цокот копыт и нескончаемый гул голосов, перемежаемые ржанием и время от времени руганью, придавали улице некоторое сходство с сумасшедшим домом. Во всяком случае так часто казалось Натаниэлю. Это сравнение в очередной раз пришло юноше в голову, когда он задержался у порога, чтобы поглазеть на шумную улицу. Глубоко вдохнув грязный, с примесью копоти, нью-йоркский воздух, Натаниэль расправил плечи и толкнул дверь.

– Вот те на! Любезнейший господин Кинг все-таки почтил нас своим присутствием!

Язвительное замечание исходило от хозяина фирмы, Персиваля Таттла старшего, который держал в узловатых пальцах часы с откинутой крышкой. Натаниэль принужденно улыбнулся:

– Доброе утро, сэр.

– Утро? – скривился Таттл. – По-моему, полдень на носу.

– Извините, если я опоздал.

– Опоздал? Нет-нет. Я бы не стал так это называть. Вы не опоздали, вы задержались. Да-да, задержались, как обычно. Вы задерживаетесь регулярно, два раза в месяц. Почему так – в голове не укладывается, ведь идти вам до работы каких-то пару миль. Но как бы то ни было, мои часы не врут, а на них уже три минуты девятого.

– Пожалуйста, извините меня, – смущенно сказал Натаниэль.

Все смотрели на него; особенно неприятно было чувствовать на себе пристальный взгляд любимчика Таттла, Мэтью Брауна.

– Если бы мне давали доллар за каждое ваше «извините», я стал бы миллионером! – театрально произнес Таттл и защелкнул часы, громко хлопнув крышкой. – К счастью для вас, мистер Кинг, я всегда поступаю в соответствии с христианскими идеалами любви к ближнему, терпимости и всепрощения, которые мне в детстве привила моя мама, святая женщина. Вы задерживаетесь, но работаете довольно усердно. Поэтому я буду снисходителен и прощу вас за то, что не пришли вовремя.

– Спасибо, сэр, – смиренно произнес Натаниэль и поспешил к своему столу, расположенному справа у окна.

– Лишь одно мне не дает покоя. – Таттл проговорил эти слова себе под нос, будто бы в запоздалом раздумье; при этом он нарочно повысил голос, привлекая внимания остальных семи работников конторы.

Натаниэль начал стягивать пальто.

– Что же это, сэр?

В карих глазах седовласого джентльмена зажегся насмешливый огонек.

– Сейчас вы холостяк, отвечаете только за себя, и все равно не в состоянии явиться на работу вовремя. Я прямо-таки содрогаюсь при мысли о том, как вы будете опаздывать, когда обзаведетесь женой и детьми!

Замечание было встречено взрывом искреннего смеха. Натаниэль привычно выдавил улыбку в знак того, что подтверждает безмерную проницательность и потрясающее остроумие мистера Таттла, и повесил пальто на деревянную вешалку в углу.

– Разумеется, вы задержитесь на шесть минут после окончания рабочего дня, чтобы загладить свою вину, – заявил Таттл.

– Конечно, – отозвался Натаниэль. Таттл испустил тяжелый вздох:

– Когда я согласился вас нанять – в качестве одолжения вашему отцу, с которым мы давние друзья, – я и понятия не имел, что меня ожидает! – Сказав это, он развернулся и вышел из кабинета.

Натаниэль сел и уставился на папки с деловыми бумагами, сваленные в огромную стопку посреди стола. Сидевший слева от него толстый Мэтью Браун захихикал. Натаниэль повернулся и наградил тучного недруга критическим взглядом, хотя не мог не заметить, что стол Брауна, в противоположность его собственному, был в образцовом порядке.

– Не начинай, Мэт, – предостерег Натаниэль. Браун не внял предупреждению:

– И когда ты поумнеешь, Нат?

– Я достаточно умен, чтобы не совать нос в чужие дела, – заверил Натаниэль и открыл верхнюю папку в стопке.

– Нервишки шалят?

– У меня много работы.

– А я уже все сделал. Хочешь, и тебе помогу, – сказал Браун. Он, к сожалению, был гением по части математики.

– Не нуждаюсь…

– Почему ты никогда не разрешаешь мне помочь? – спросил Браун. Судя по тону, отказ его задел.

– Спасибо, я справлюсь сам.

– Тебе говорили, что ты ужасно тупой?

Натаниэль вспыхнул и метнул на Брауна сердитый взгляд поверх свода прибылей и убытков, который только что начал изучать:

– Поосторожнее, Мэт. Оскорблять себя я никому не позволю.

– О, сжалься! – с издевкой простонал Браун, прижав ладони к пухлым щекам. – Я до смерти напуган!

– Занимайся своими делами и не лезь ко мне! – попросил Натаниэль, отворачиваясь к бумагам на столе.

– Кого ты обманываешь? – не отставал Браун. Он понизил голос, чтобы его не услышали остальные служащие. – Тебя по шесть дней в неделю оскорбляет старикан Таттл. Так что не строй из себя бог знает кого. Думаешь, ты кто – Джим Боуи, что ли?

При упоминании этого имени Натаниэль откинулся на спинку кресла, размышляя над статьей, вышедшей в сентябре прошлого года, которая рассказывала о кровавом поединке между Джимом Боуи и майором Моррисом Райтом на отмели реки Миссисипи. Любые новости с Запада, как правило, будоражили людей, но битва на отмели затмила их все и на несколько недель стала главной темой для обсуждения в городе. Натаниэль без труда воскресил в памяти подробности. Он прочитывал все, что можно было найти о Западе, и любил проводить время в красках представляя описанные в книгах и статьях захватывающие приключения и подвиги знаменитых людей, таких как Боуи, Льюис и Кларк. Живой интерес Натаниэля подогревало то обстоятельство, что его собственный дядя десять лет назад отбыл в дикие, практически неисследованные, края за рекой Миссисипи и сейчас находился где-то в Скалистых горах.

– Вместо того чтобы в потолок плевать, время попусту тратить, начни-ка делом заниматься, – сказал Браун. – Таттл тебя по головке не погладит.

– Не лезь не в свое дело, – огрызнулся Натаниэль.

– Хочешь совет? Ешь чернослив. Говорят, он хорошо помогает от нервов.

Натаниэль пропустил мимо ушей укол и погрузился в работу. Утренние часы тянулись медленно и скучно, Натаниэлю приходилось то и дело бороться с соблазном поглазеть через окно на улицу, где вовсю кипела жизнь. Он вел пальцем по столбцу цифр, полностью сосредоточившись на поисках ошибки, закравшейся в гроссбух, когда внезапно ощутил, что кто-то стоит над ним и наблюдает. Вздрогнув, Натаниэль поднял голову.

– Я смотрю, ты стараешься, – одобрительно сказал Таттл-старший. – Нашел ошибку в счетах Корбена?

– Еще нет, сэр.

– Хм. Ну ладно, через полчаса можешь сделать перерыв.

– Спасибо.

Таттл собрался было уйти, но помедлил и сунул руку в карман длиннополого пальто:

– О, пока не забыл. Еще кое-что.

– Да, сэр?

– На каком основании вам доставляют почту сюда, в контору, а не в дом вашего отца?

– Сэр? – удивился Натаниэль. Вопрос его озадачил.

– Это письмо пришло еще два дня назад, в понедельник. Я забыл о нем, и оно затерялось в бумагах у меня на столе.

– Кому могло прийти в голову послать сюда письмо? – вслух подумал Натаниэль.

– Это у вас спросить надо, – ответил Таттл и протянул ему конверт.

Натаниэль изучил корявую надпись с лицевой стороны конверта. Удивление и радость отразились на лице, когда он разобрал имя и адрес отправителя.

Изекиэль Кинг. Форт Ливенворт.

– Полагаю, ваш родственник? – осведомился Таттл, очевидно обратив внимание на фамилию.

– Дядя, – подтвердил Натаниэль. – Мы от него ничего не получали уже лет восемь или девять.

– И почему же он пишет вам, а не вашему отцу?

– Даже не представляю.

– Ну что ж, будьте любезны уведомить его, что моя политика – не допускать личной переписки служащих через организацию. Но в данном случае я, пожалуй, сделаю исключение и отдам вам письмо.

– Спасибо, сэр.

– Прочитать его вы сможете в свободное от работы время.

– Разумеется.

Таттл надменно, кивнул и направился в свой кабинет – святилище, порог которого служащим дозволялось переступать только в исключительных случаях.

Натаниэль положил письмо в ящик стола и возобновил работу. Но мысли метались в голове, и он не мог сосредоточиться на цифрах. Натаниэль пытался угадать, что скрывается за неожиданным письмом от дяди. Как поражен будет отец, когда Натаниэль сообщит ему новость! Сгорая от любопытства, Натаниэль считал секунды, и следующие тридцать минут тянулись едва ли не дольше всех предыдущих часов, вместе взятых. Когда Таттл объявил, что разрешает сделать перерыв, Натаниэль облегченно заулыбался. Дрожащими от волнения пальцами он вскрыл конверт и расправил на столе две исписанные неразборчивым почерком страницы. Снедаемый нетерпением, Натаниэль принялся читать:

«Дорогой Нат!

Не сомневаюсь, что ты удивишься моему письму. Так много миль и лет пролегло между нами, но надеюсь, ты еще помнишь своего старого дядюшку Зика, который таскал тебя, маленького, на закорках и водил гулять в парк на Хадсон-Ривер.

Я посылаю письмо в фирму, где ты работаешь, а не на адрес моего брата. Тетя Марта написала мне про твою работу в январе прошлого года. Не хочу, чтобы Том знал, что я тебе пишу, поэтому ты уж не говори ему, а то между нами снова пробежит черная кошка. Твой отец никогда не понимал, зачем я поехал на Дикий Запад.

В мае я буду в Сент-Луисе. Приезжай. Я нашел величайшее сокровище в мире. Хочу успеть поделиться им с тобой, пока еще жив. Ты всегда был моим самым любимым племянником.

Если решишь приехать, будь четвертого мая в гостинице „Шато-хаус». Ты меня узнаешь – я буду в красном».

Дойдя до последних строчек письма, Натаниэль подскочил от изумления. Он перечитывал их снова и снова, ошарашенный тем, что дяде пришла в голову столь дикая мысль. Просить его приехать в Сент-Луис, последний оплот цивилизации на самом краю освоенных земель! Отец, мама и оба брата все тут, в Нью-Йорке; сам он никогда не ездил дальше штата Филадельфия; как многообещающему молодому бухгалтеру, ему надо думать о карьере! В голову Натаниэлю приходило все больше и больше возражений. Подумал он о своей возлюбленной, Аделине, на которой планировал со временем жениться.

И вот на тебе – такое безумие со стороны дяди Зика!

Натаниэль был ошеломлен. Он опустился на стул и пробормотал:

– В Сент-Луис? Какого…

– Эй, чего это ты? – послышался голос из-за соседнего стола.

Обернувшись, Натаниэль хмуро посмотрел на Мэтью Брауна, который только что одним махом отправил в рот очередной толстенный бутерброд и сейчас пытался его прожевать.

– Ничего.

– Но я отчетливо слышал… ты сказал… «Сент-Луис», – жуя, ответил Браун. Изо рта у него свисала шкурка от колбасы.

– Тебе показалось, – возразил Натаниэль.

Он сложил письмо, сунул его обратно в конверт и спрятал в карман.

– Ты собираешься посетить Сент-Луис? – осведомился Браун.

– Нет.

– Если поедешь, ты точно не в своем уме.

Задетый, Натаниэль уставился в лицо сослуживцу:

– Почему это?

– Только сумасшедший бросит цивилизованный Нью-Йорк и отправится в этот дикий Сент-Луис. Это же настоящая глухомань, медвежий угол!

– У Нью-Йорка тоже есть недостатки. – Натаниэль сказал это, просто чтобы возразить, хотя в душе был согласен с Брауном.

– Да? Это какие? Заторы на улицах, карманники, сажа, летящая в глаза зимой, когда в каждом доме горят камины? Эти мелкие неудобства ничто по сравнению с огромными преимуществами, которыми мы пользуемся, живя в величайшем городе Америки, да что там – всего мира!

– Ну, с миром ты преувеличиваешь.

– Неужели? Нью-Йорк – самый большой город в Соединенных Штатах. Ты знаешь, что в нашем городе сто двадцать пять тысяч жителей? А в штате Нью-Йорк живет больше одной десятой населения страны!

Натаниэль посмотрел через окно на толпу прохожих и подумал, что представить это не так уж и сложно.

– Нью-Йорк может дать так много, – продолжил Браун, все еще с набитым ртом, – опера, музеи, балет. Нашей театральной культуре завидует весь просвещенный мир. Наши газеты везде нарасхват, «Нью-Йорк ивнинг пост», которую выпускает Уильям Кален Брайант, читает сам президент! Наши университеты славятся по всей стране! Посмотри правде в глаза, Нат. Нью-Йорк – культурная столица Америки!

Высокомерие, с которым Браун излагал свои убеждения, покоробило Натаниэля, – он сам не мог понять почему.

– У Сент-Луиса свои преимущества, – попытался возразить он.

Браун фыркнул и чуть было не подавился бутербродом:

– Ты что, шутишь? Да там ничего нет, кроме бандитов, индейцев и перспективы проснуться утром с перерезанным горлом!

Натаниэль холодно оглядел тучного коротышку, думая о том, что Браун не единственный из его знакомых, кто так непомерно гордится своим городом и считает, что те, кто родился в Нью-Йорке, по определению лучше и выше всех остальных людей. Натаниэль вдруг осознал, что и сам в какой-то степени разделяет это высокомерие. Да, немногие города могут соперничать с Нью-Йорком по уровню культуры, но разве это делает ньюйоркцев лучшими людьми, более достойными гражданами, чем те, кто родился в Бостоне, Новом Орлеане или даже Сент-Луисе? Натаниэль поглядел на то, как Мэтью Браун жадно набивает едой разинутый рот, и брезгливо покачал головой. Браун неверно истолковал его движение:

– Что, сомневаешься, что тебе перережут горло, если поедешь в Сент-Луис? Какая наивность! Ты же читал о Диком Западе. Знаешь ведь, что это такое.

«Знаю ли?» – задумался Натаниэль.

ГЛАВА 2

Остаток дня Натаниэль проработал кое-как, он не мог сосредоточиться на бумагах и поминутно возвращался мыслями к дядиному посланию. Когда наконец Натаниэль облачился в «байронического» покроя пальто и вышел из конторы, на улицах уже горели фонари, но суета в Нью-Йорке не стихала и по вечерам: громыхали повозки, проносились шальные экипажи, деловито, как муравьи, сновали прохожие. Натаниэль свернул за угол и поплыл в океане толпы. «Я нашел величайшее сокровище в мире». Фраза из дядиного письма снова и снова всплывала у Натаниэля в голове. Он задумался. Что за сокровище? Может, дядя Зик откопал золото или серебро? Или сундук, полный драгоценностей? Ходили слухи, что в землях к западу от Миссисипи полно сокровищ. Самая известная легенда – ее знал наизусть каждый школьник – рассказывала о Семи золотых городах Сиболы. Мол, в Семи городах столько золота, что самородки валяются под ногами, как обычные булыжники, а листья деревьев покрыты слоем золотой пыли. Считалось, что Семь городов с их невероятными богатствами находятся где-то между Миссисипи и Тихим океаном и их сторожит целая армия кровожадных индейцев. Более двухсот лет назад испанцы посылали за сокровищами Семи городов несколько отрядов; поиски так ничего и не дали, но легенда о золоте Сиболы продолжала жить.

Если на Зика свалилось богатство, разве не естественно для него поделиться сокровищем с кем-то из родственников? А с кем делиться, если не с любимым племянником? Примерно так рассуждал Натаниэль; и чем дольше он думал над письмом Изекиэля, тем сильнее становилась его уверенность в том, что дядя и в самом деле разбогател и теперь хочет одарить родственников, чтобы те перестали считать его неудачником.

Погрузившись в раздумья, Натаниэль забыл об осторожности и решил срезать дорогу через узкий переулок. Он часто ходил по нему днем, но после наступления темноты старался обходить стороной. В переулке было темно и грязно. Натаниэль спрятал руки в карманы, чтобы не мерзли, и бодро зашагал вперед. Он был уже на полпути, когда какой-то тип вынырнул из темноты и преградил ему путь. Натаниэлю даже в голову не пришло испугаться. Обладая довольно-таки внушительными габаритами (рост шесть футов[1]1
  Фут – единица измерения длины в английской системе мер, равна 30, 48 см.


[Закрыть], вес сто восемьдесят фунтов[2]2
  Фунт – единица измерения веса в аглийской системе мер, равна 0, 4536 кг.


[Закрыть]), Натаниэль считал, что карманники и грабители просто побоятся с ним связываться.

– Извините, сэр, вы не даете мне пройти, – вежливо заметил он.

– Кошелек или жизнь! – прохрипели из темноты. Интонация не оставляла сомнений в том, что угрозу следует воспринимать всерьез.

Натаниэлю, конечно же, было хорошо известно, что полиция Нью-Йорка каждый год регистрирует несколько сотен ограблений. В газетах писали, что как только на город опускается ночь, на охоту выходят грабители и убийцы, – как хищники по лесу, они бродят по сумрачным улицам в поисках жертвы, какого-нибудь добропорядочного гражданина, возжелавшего в одиночестве подышать свежим воздухом в столь поздний час. Но одно дело читать о нападениях и совсем другое – самому угодить в переделку.

– Ты что, глухой? – рявкнул преступник. – Кошелек или жизнь!

Неужели это происходит на самом деле? В полной растерянности Натаниэль вынул руки из карманов, собираясь отдать грабителю деньги. Но тот неверно истолковал его движение:

– Не шути со мной! Давай деньги, не то зарежу! – И в тусклом свете блеснул нож.

– Иди к черту!

Натаниэль бросился в бегство. До угла оставалось всего ярдов[3]3
  Ярд – единица измерения длины в английской системе мер, равна 91, 44 см.


[Закрыть] десять, и Натаниэль понесся на свет уличных фонарей. Увы, модного покроя пальто Натаниэля не было приспособлено для бега – ноги путались в полах. Грабитель быстро догнал беднягу; рывок – и Натаниэль рухнул на жесткую землю. Завязалась драка. Вцепившись друг в друга, противники катались по земле. Грабитель был тяжелее, и через пару минут ожесточенной борьбы ему удалось подмять Натаниэля под себя. Он взмахнул ножом, целя в грудь; юноша левой рукой перехватил запястье негодяя, чтобы не дать нанести удар, и замахнулся правой, чтобы заехать в челюсть… но тут на шее у него сомкнулись железные пальцы. Грабитель начал его душить! Натаниэль рвался и дергался, стараясь высвободиться, но пальцы врага продолжали неумолимо сдавливать горло. Натаниэль пытался ударить грабителя коленом в живот, но мешало пальто. Дышать стало нечем, Натаниэль слабел с каждой секундой. В голове у него зашумело, в висках застучало. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Силы были на исходе. В глазах потемнело.

– Ты умрешь! – просипел ему в ухо грабитель.

…Неужели он примет смерть в грязном, вонючем переулке, от руки неизвестного подонка?

Отчаяние придало Натаниэлю сил.

– Нет! – проревел он и, мощным усилием поднявшись с земли, отшвырнул грабителя к стене.

Ударившись о кирпичную кладку, тот шумно выдохнул и припал на одно колено. Натаниэль кинулся на грабителя, собираясь как следует его отделать, но тот, ловко увернувшись от кулаков юноши, стремглав понесся в сторону улицы. Натаниэль бросился за ним. Тяжелое пальто мешало развить скорость, и он бежал за грабителем, отставая на пару шагов. Тот мчался не разбирая дороги и, вылетев из переулка на ярко освещенную улицу, тут же столкнулся с каким-то прохожим. Оба упали, грабитель разразился потоком грязной ругани. Натаниэль, не мешкая, подбежал к упавшим и обхватил грабителя поперек живота. Теперь подонку не уйти!

– Эй, эй, что такое? – протрубил зычный голос прямо над ухом у Натаниэля.

Чьи-то тяжелые руки ухватили его за плечи и оттащили от грабителя.

– Что это значит, молодые люди? – повторил толстый констебль, переводя строгий взгляд с Натаниэля на второго молодого человека.

– Этот негодяй хотел меня ограбить! – воскликнул Натаниэль.

– Ничего подобного, – с ангельским видом возразил грабитель.

В свете фонарей Натаниэль разглядел, что это коренастый, неряшливо одетый мужчина с сальными черными волосами и бегающим взглядом.

Констебль убрал руки, хмыкнул:

– Ну и кому из вас верить?

– У него нож, – выпалил Натаниэль. – Он хотел меня зарезать!

Грабитель с приторной улыбкой продемонстрировал констеблю пустые ладони.

– Можете меня обыскать, если хотите, – протянул он. – У меня, Бобби Петерсона, никакого ножа нет. Я убежденный противник насилия.

– Подлая ложь! – выкрикнул Натаниэль. – Он напал на меня в переулке!

– Напал? – возмущенно переспросил Петерсон. Он всплеснул руками: – Мамочки мои! Что ж это делается! Иду домой, никого не трогаю, столкнулся случайно с этим верзилой, а он как толкнет меня и давай бить! И бьет, и бьет! Я к нему первый не лез. Это он напал на меня.

Натаниэль побагровел и сжал кулаки.

– Даже не думай, парень, – предостерег констебль. – Все, с драками на сегодня покончено. Представь себя на моем месте: спешу я домой, где ждет моя хозяюшка в фартучке, мясное рагу в кастрюльке булькает… и тут вы. Деретесь прямо как собаки. Что прикажете делать?

– Он пытался меня ограбить! – не отступал Натаниэль.

– Это ты так говоришь, парень, – ответил констебль. – А свидетелей-то нет.

Натаниэль затрясся от гнева:

– Вы хотите сказать, я вру?

– Я знаю, что горячие молодые парни, такие как ты, часто лезут в драку, не разобравшись толком, что к чему.

– Как вы… ну нет, это просто в голове не укладывается! – выпалил Натаниэль.

Констебль отечески на него посмотрел и расплылся в дружелюбной улыбке:

– Вот что. Мы осмотрим переулок. Выясним, валяется ли там нож, о котором ты говоришь, или он тебе привиделся. Только побыстрее, ладно? Я уж-жасно голоден и очень хочу домой.

– Констебль тебе так и не поверил?

– Нет, – сердито сказал Натаниэль. – Этот ножик, он как сквозь землю провалился. И констебль, дубина стоеросовая, отпустил грабителя. – Натаниэль помолчал, затем пренебрежительно добавил: – Вынес этому мерзавцу предупреждение. Если негодяя застукают за чем-нибудь противозаконным, ему не поздоровится.

Невеста Натаниэля, Аделина Ван Бурен, отличалась исключительной красотой. В соответствии с модой, распространенной на Восточном побережье, она была одета в желтое платье с низким (но не слишком) вырезом и завышенной талией, сшитое на манер изысканных одеяний в греческом стиле, в то время невероятно популярных в Европе. Пока Натаниэль повествовал о своих злоключениях, на тонком, обрамленном прелестными белокурыми локонами личике читалось горячее сочувствие к жениху; голубые глаза светились любовью. Выслушав Натаниэля, девушка грустно вздохнула; потом, сложив на коленях тонкие руки, неодобрительно покосилась на ботинки жениха с налипшей на них грязью и его измятые штаны. Натаниэль пожалел, что не переоделся перед тем, как прийти к любимой. Он и так вышел за рамки приличий, появившись у порога Ван Буренов в столь поздний час – девять вечера. К счастью, родители Аделины были о будущем зяте высокого мнения. Веря в порядочность Натаниэля, они не боялись оставлять его наедине со своей дочерью. Ни для кого не было тайной, что влюбленные скоро поженятся.

– Что сказал твой отец, когда ты ему рассказал? – спросила Аделина.

– Его, как обычно, не было дома. Отец часто задерживается по делам фирмы. Ты знаешь, строительный бизнес отнимает много времени.

– А я думала, в январе работа затихает из-за погоды и всего такого.

– Отец проводит годовой переучет, – объяснил Натаниэль.

– Ах вот как. – Аделина склонила голову набок, и Натаниэль невольно залюбовался изящными линиями ее шеи и плеч.

– Я пересказал эту гадкую историю маме, но она даже не поняла, из-за чего я так злюсь. – Натаниэль вздохнул. – И я решил пойти к тебе. Знал, что ты поймешь.

– Я очень рада, что ты пришел, – с очаровательной улыбкой сообщила Аделина.

У Натаниэля закружилась голова. Невеста была красива, как ангел. Юноше так захотелось обнять ее, прижаться губами к ее губам, вдохнуть цветочный аромат ее волос. Он мечтал о моменте, когда сможет встать перед Аделиной на одно колено и просить ее руки и сердца. Скорей бы сделать любимой официальное предложение!

– Нам надо кое-что обсудить, – внезапно сказала Аделина. – Я обещала папочке, что серьезно с тобой поговорю.

Натаниэль внутренне сжался. Отец Аделины, преуспевающий коммерсант, владелец трех магазинов в Нью-Йорке и одного в Филадельфии, всегда производил на него впечатление сурового, властного человека. Натаниэль благодарил небо за то, что его отец с Ван Буреном в хороших отношениях.

– Поговоришь – о чем?

Аделина открыла было рот, собираясь заговорить, но тут же отвела взгляд и принялась с преувеличенным интересом рассматривать свои аккуратно накрашенные ногти.

– Скажи, как с тобой обращается твой начальник?

– Как обычно, – ответил Натаниэль. Вопрос поверг его в недоумение. При чем здесь старик Таттл?

– Папочка встречался с ним, говорил о тебе.

У Натаниэля перехватило дыхание, как от внезапного удара. Он растерянно поморгал, пытаясь прийти в себя.

– Зачем? – наконец выпалил он.

Аделина взглянула на жениха с улыбкой. Ее глаза излучали нежность.

– Тебе нравится работать на Таттла, дорогой?

– Нравится? Ну, не знаю. Пожалуй, я доволен. Эта работа вроде первого кирпичика в фундамент моей карьеры. Когда-нибудь у меня будет своя бухгалтерская контора. Подожди, увидишь.

– А ждать придется долго?

– Да нет. Лет пять, в крайнем случае семь.

– И сколько ты будешь зарабатывать?

Натаниэль пожал плечами:

– Кто знает? Это зависит от того, насколько успешно я буду привлекать клиентов.

– Ты будешь зарабатывать как твой отец?

– Поменьше, но достаточно, чтобы обеспечить нам достойное существование, – с беспокойством ответил Натаниэль. Его тревожило направление, которое принимал их разговор.

– А как мой папочка ты сможешь зарабатывать?

– Конечно нет. У твоего отца доход исчисляется шестизначными суммами.

– Шестизначными? А у тебя будут какие? – Аделина решила зайти с другой стороны. – Пятизначные, наверное?

Натаниэль промолчал.

– Неужели… четырехзначные?

– Точно.

Розовые губки Аделины задрожали, она горько вздохнула:

– Дорогой, я привыкла к образу жизни, который мне обеспечивает папочка. Мы, Ван Бурены, не сказочно богаты, но живем неплохо. Мне приятно, что всю грязную работу, вроде готовки и уборки, выполняют слуги. – Аделина пристально посмотрела на Натаниэля: – У тебя хватит денег на слуг?

Натаниэлю показалось, что ему проткнули грудь и через трубочку выкачали из легких весь воздух.

– Нет, – с безнадежностью в голосе признался он.

– Все ясно, – со значением сказала Аделина.

– Я ничего не понимаю, – пожаловался Натаниэль, – ты же давно знаешь, кем я работаю и чем собираюсь заниматься, и ты была не против… и тут вдруг… так внезапно…

– На самом деле я давно об этом думала, – ответила Аделина. – Я долго ждала подходящего момента, чтобы сделать тебе чудесное предложение.

– Это какое же?

– Пойти работать к папочке.

Натаниэль чуть не выпрыгнул из шикарного, обитого бархатом кресла.

– Пойти работать к твоему отцу?!

– А почему бы нет? – жестко спросила Аделина. – Через пять лет станешь управлять магазином и получать будешь в десять раз больше, чем в своей дурацкой фирме.

– А он хочет, чтобы я у него работал?

– Конечно, глупыш. Как ты думаешь, почему папочка так расстарался, пошел к мистеру Таттлу?

– Почему?

Аделина лучезарно улыбнулась:

– Потому что я его попросила! Папочка беседовал с мистером Таттлом о твоей карьере.

– И?

– Мы решили, что тебе лучше войти в папочкин бизнес.

– Вы решили?

– Разумеется. Я твоя невеста, дорогой, не забывай об этом. Заботиться о твоей карьере – мое неотъемлемое право. Ведь когда я выйду за тебя замуж, мои счастье и благополучие будут напрямую зависеть от того, сколько денег ты приносишь в дом.

Натаниэль вздохнул. Неприятности сегодня сыпались на него как из рога изобилия. Вначале грабитель, теперь вот это.

«Не стоит ждать ничего хорошего, если с утра по пути на работу тебя чуть не задавили», – подумал Натаниэль. Это уж точно было знамение, если они вообще бывают. Он боялся поднять глаза на Аделину, поэтому долго сидел опустив голову, уставившись на шикарный цветастый ковер, гордость гостиной Ван Буренов. Наконец тихо сказал:

– Но мне нравится быть бухгалтером.

– В самом деле? – рассмеялась Аделина. – Тебе это только кажется, дорогой. У тебя неподходящий темперамент, чтобы всю жизнь гнуть спину за столом, перекладывая бумажки с места на место. Ты непоседа, Нат Кинг. Таким нужна постоянная смена впечатлений. Торговля не даст тебе заскучать.

– Все это так неожиданно, – смутился Натаниэль.

– Ты понял мою точку зрения?

Натаниэль кивнул:

– Я понял, что деньги значат для тебя гораздо больше, чем мне казалось.

– А это плохо?

– Да нет, наверное, – не совсем искренне ответил Натаниэль.

Аделина встала, прошлась по комнате, поправила букет в дорогой хрустальной вазе. Потом поглядела на жениха – снисходительно, как нянька на расшалившегося малыша:

– Послушай. Мой отец рано преподал мне важный жизненный урок. Как он любит повторять, деньги правят миром. Деньги – опора нашего существования. Они нас кормят, одевают, дарят нам разные удовольствия. Деньги отделяют выдающихся людей от посредственности, работяг от лентяев. – Помедлив, Аделина сообщила: – Я никогда не смогу выйти замуж за парня, который едва сводит концы с концами. Человек должен всегда стремиться к большему. Неудачник для меня не мужчина.

Натаниэль еле слышно проговорил:

– Я не знал, что все… так.

– Ну что, ты обдумаешь папочкино предложение? – требовательно спросила Аделина, вновь усаживаясь напротив Натаниэля.

– Ради тебя – все, что угодно.

Аделина звонко рассмеялась:

– Я знала, что ты проявишь благоразумие. Как ты думаешь, почему я хочу выйти за тебя замуж?

Натаниэль поднял голову:

– Почему?

– Глупыш, неужели не понимаешь, – протянула Аделина. – Потому что люблю! А еще ты так мил со мной, – хихикнув, добавила она. – И к тому же ты самый красивый парень в Нью-Йорке.

– Понимаю.

– Пожалуйста, не злись и не обижайся. Это для твоей же пользы. Тебе будет очень хорошо работать у папочки.

Натаниэль любовался изящной, стройной фигуркой Аделины. Стоило ему поглядеть на невесту, сердце начинало биться, как сумасшедшее. В глазах Натаниэля Аделина была идеальной женщиной, совершенством, и он готов был отдать все, только бы она стала его женой. Что же делать? Сейчас Натаниэлю хотелось одного – угодить любимой. Он нахмурил брови и сощурил глаза, напряженно раздумывая над словами Аделины. И вдруг в голову ему пришла безумная идея.