Текст книги "Принцесса гарема"

Валдис в испуге попятилась назад, услышав столь неожиданное непристойное предложение. Однако еще больше удивил жар, которым ее обдали его слова. В глазах викинга промелькнул стальной огонек. Неожиданно для себя она обрадовалась тому, что Дамиан был неподалеку.

– Так что тебе лучше относиться ко мне как к учителю, а не стороннику. Первый урок, который я тебе преподам, – это место женщины в Миклогарде, – сказал Эрик.

– Лучшее, на что может надеяться женщина, Валдис, это оказаться под защитой хорошего мужчины. – Неприятная улыбка появилась на его лице.

– А как ты уже поняла, я таковым не являюсь.

Глава 4

Удача сопутствует храбрецам. Она также сопутствует тем, кто знает, как управлять этими храбрецами.

Из тайного дневника Дамиана Аристархуса

– Kharanligo… – уныло сказала Валдис, подпирая щеку ладонью.

– Lego, – поправил ее Эрик в третий раз. – Lego, а не ligo. Kharan lego soi. Попробуй снова.

– Kharan lego sol, – повторила она.

– Хорошо. Что это значит?

Она сдвинула брови и закусила нижнюю губу. Наконец она покачала головой.

– Не помню. В этом нет никакого смысла. Все это какая-то тарабарщина.

– Это неправильный ответ, – Эрик притворился, что не замечает ее намерений.

– «Kharan lego soi» значит «Желаю здравствовать». Теперь повтори.

Она повторила фразу тоном, который ясно означал, что она желала, чтобы с него сняли скальп или зажарили на вертеле, что угодно, только не здравствовать.

– Хорошо. Теперь сосчитай до ста, как я тебя вчера учил, – потребовал он.

– Pax! – закричала она на него.

– Хватит, – по крайней мере, она правильно использовала греческое слово.

Он улыбнулся. Она становилась даже еще красивее, когда кровь приливала к ее щекам и шее. Возможно, именно поэтому ему нравилось доводить ее до приступов гнева.

Валдис действительно многому научилась за те недели, которые они провели вместе. Она могла правильно назвать все предметы мебели в жилище грека и даже образовать от них множественное число. Дни недели, месяцы, цвета, предметы одежды – она хорошо запоминала отдельные слова, но сложная грамматика ей совершенно не давалась. Порядок слов в греческом языке, казалось, был совершенно недоступен ее скандинавскому мышлению. Беспомощность Валдис напоминала ему о том, каким сложным казался греческий язык ему самому, когда он впервые приехал в Миклогард пять лет назад.

Он подавил свою улыбку и сурово посмотрел на нее. «Идиот», – выругался он про себя. Если он даст хоть малейшую слабинку, ее глаза совершенно загипнотизируют его. Он не был уверен, которого из них он больше всего опасался – чувственно-темного или небесно-фиолетового. Он всегда колебался, в какой из них ему следует смотреть, и это лишало его решимости.

Эрик продолжал благодарить Одина, или Христа, или любого другого бога, который помог греку перекупить у него Валдис. Если бы она досталась ему, он забыл бы о своем военном долге. Он надеялся, что скоро придет день, когда их дорожки разойдутся. Валдис – сирена, повторял он себе, она пиявка, пьющая твою кровь, а ее яд просачивается тебе в вены. Она не должна помешать ровному укладу твоей новой жизни.

Хотя иногда он представлял себе, что идет на поводу у ее желаний, помогает ей выбраться из дворца, а далее из города.

Но куда им податься?

Уж точно не на север. Никто на протяжении трехсот миль от фьордов не предложит ему ни жилища, ни ночлега, ни пищи, ни огня.

После того, что он совершил, он не мог никого в этом винить.

Ему лучше держаться от нее на расстоянии. Тогда он не сможет причинить ей боль. Однако он был вынужден признаться, что довольно часто представлял себе, как ее шелковистые руки обвиваются вокруг него, а ее чувственный рот прижимается к его губам.

Нет, с горячностью приказал он сам себе. Ничего хорошего не выйдет из желания обладать тем, чего он не может иметь. Он уже знал, что любой человек, связавший с ним жизнь, будет проклят, так что он оберегал Валдис от самого себя, бросая на нее нарочито сердитые взгляды.

– Может статься, евнух пожалеет тебя и позволит тебе заниматься оставшуюся половину дня правописанием, – сам Эрик не умел писать по-гречески, но Дамиан Аристархус хотел, чтобы Валдис этому научилась. Если ее хозяин сам займется уроками, то Эрик сможет использовать этот шанс и пробраться во двор, чтобы потренироваться с тагматами. Ему срочно нужно снять напряжение, которое вызывала у него эта женщина.

– Где эта табличка и стиль?

Валдис скрестила свои тонкие руки, положила на них голову и неожиданно зарыдала. Эрик был ошеломлен. Разве возможно, чтобы женщина, не издавшая ни звука во время жестокого наказания палкой, могла расплакаться из-за какого-то урока по языку?

– Что случилось? – потребовал ответа Дамиан. – Почему она плачет?

Эрик заметил, что Валдис хитро взглянула на него сквозь пальцы.

Эта женщина родилась со способностью к притворству или уже практиковалась ранее на других, ничего не подозревающих мужчинах?

– Не знаю, я следовал твоим приказаниям, – хмуро ответил Эрик.

– Но я не приказывал тебе так сильно расстраивать ее, – Дамиан присел рядом с Валдис и по-отечески положил ей руку на плечо.

Эрик скосил на евнуха глаза. Пытливый взгляд, которым грек смотрел на Валдис, выдавал в нем далеко не отеческие чувства.

– На сегодня достаточно, – Дамиан поглаживал шелковистую кожу Валдис своей ладонью. Эрику хотелось его задушить.

– Отлично, – отозвался Эрик, отворачиваясь в сторону. Нужно побыстрее выбраться отсюда, а то он за себя не ручается.

Мало ли что может случиться.

– Я не отпускал тебя. Ты будешь переводить, для Валдис сегодня достаточно говорить по-гречески, если она не хочет, – объявил Дамиан, воркуя над ней, как влюбленный обожатель. Он махнул рукой, приказывая Эрику перевести то, что он сказал.

Валдис наградила евнуха кокетливой улыбкой, на какую была не способна даже сама богиня Фрейя. Эрик весь дрожал от негодования. Хотел бы он, чтобы его не заботило, что она улыбается этому евнуху.

– Вставай, – Дамиан помог ей подняться на ноги.

– Мы пойдем на ипподром. Сегодня синие опять будут соревноваться с зелеными, посмотрим, что из этого выйдет. Гонки колесниц. Я думаю, тебе понравится.

Валдис смотрела, как двигаются его губы, как будто пыталась отгадать, что он говорит. В уголках ее чувственного рта заиграла легкая торжествующая улыбка. Эрик сделал вывод, что она понимала гораздо больше, чем хотела показать.

– Ты тоже пойдешь, варяг, – велел Дамиан, не сводя своих темных глаз с Валдис. – Мне понадобятся твои услуги.

Да ты же ешь эту женщину глазами. Может, тебе теперь понадобятся от меня услуги и другого рода? Одна только мысль о возможности разделять ложе с этой женщиной-колдуньей заставила напрячься его мужское естество. Эрик приказал себе об этом не думать.

Евнух предложил Валдис руку, и она без колебаний приняла ее. Эрику ничего не оставалось, как послушно следовать за ними как пастушья собака – через коридоры, мимо статуй и фонтанов, украшенных колоннадами. Они прошли по аллее, по обе стороны которой возвышались крепкие, словно копья, кипарисы. Наконец они вышли из императорского дворца через тяжелые позолоченные ворота.

В день соревнований в городе творилось нечто невообразимое. На одном из перекрестков Валдис заметила девушку, делающую колесо на каменной мостовой. Каждый раз, когда она переворачивалась с ног на голову, ее палла задиралась и обнажала нижнюю часть гибкого тела, предлагая всем на обозрение треугольник кудрявых черных волос между ее ног. Когда стоявший поблизости тагмата бросил ей серебряный нумизмат, она сделала стойку на руках и позволила одежде упасть ниже подмышек. Маленькие, словно спелые финики, груди открылись всеобщему вниманию.

Валдис неожиданно почувствовала облегчение от того, что она является собственностью Дамиана. Хотя свобода ее передвижения была ограничена, Эрик оказался прав. Ее положение в роскошных покоях грека гораздо лучше, чем та судьба, которая ждала незащищенную женщину на улицах Миклогарда.

– Осторожно! – Эрик схватил ее, оттащив от прогромыхавшей мимо тяжелой клетки на колесах. Он прижал ее к белому зданию, загородив своим телом от толпы. Из-за его плеча Валдис увидела двух гигантских полосатых кошек, рычащих в клетке. Их жестокие челюсти могли бы перемолоть Эрику голову. Невыносимое зловоние, исходящее от плотоядных хищников, пронеслось в воздухе и повисло в нем, хотя повозка уже скрылась за углом.

Только тогда Валдис почувствовала, что дрожит. В самом деле, в этом огромном городе опасность подстерегала человека на каждом углу. Она взглянула на Эрика, удивленная тем, что он так стремительно поспешил ей на защиту. Ей казалось, что его поведение во время уроков говорило об обратном… Резкие линии его лица смягчились под ее взглядом.

– С тобой все в порядке? – его голос был хриплым, а зрачки расширились и залили серую радужку, как маленькие тарелочки.

Она кивнула, не решаясь выдать волнение голосом. Его тело было таким большим и теплым, и она слышала, как бьется его сердце. Ее собственное сердце билось в один такт с его. Дамиан хорошо к ней относился, но с тех пор, как ее продали в рабство, единственным человеком, защищавшим ее, был этот странный викинг.

– Спасибо, – наконец выговорила она. Уголок рта Эрика поднялся в полуулыбке, хотя в его глазах мелькнуло странное выражение. Казалось, он не собирался ее отпускать. Валдис вдруг пришло в голову, что в каком-то смысле викинг мог быть более опасным, чем дикие кошки.

По указанию Дамиана Эрик неохотно отодвинулся от Валдис. Она просунула свою руку под локоть евнуха, осознав, что всего за несколько минут ей удалось избежать двойной опасности.

Уличные торговцы нараспев предлагали свои товары собиравшейся на ипподроме толпе.

– Подождите минутку, – сказал Эрик, когда они проходили мимо самого ароматного прилавка. – Еда во дворце очень хороша, но познать суть Миклогарда можно, только попробовав пастфели.

Евнух попытался ему возразить.

– Он говорит, что мы придем к концу соревнований, если будем останавливаться около каждого торговца сладостями на улице Мессе, – объяснил Эрик, а затем что-то проговорил Дамиану.

– Он желает тебя всему научить. Я сказал ему, что язык – это больше, чем слова. Это накопление опыта, а пастфели – как раз то, что ты захочешь узнать, – Эрик сделал знак торговцу и вытащил монету из своего кожаного мешочка. Он протянул ей покрытое патокой лакомство. – Попробуй, Валдис. Ты выглядишь бледной после испуга. Тебе нужно что-нибудь съесть.

Она недоверчиво приоткрыла рот, и он дал ей откусить кусочек пастфели. Валдис почувствовала, будто тысячи солнечных лучиков растворились у нее на языке. Она вкусила сладость меда, кунжутных семян и апельсина. Облизнув губы, она попросила еще.

– На греческом, – потребовал он, наклонив голову и дразня ее.

Валдис с грехом пополам составила нужную фразу и была вознаграждена целым пастфели, лежащим на большом виноградном листе. Часть сладкого десерта потекла по ее липким пальцам и закапала на мостовую. Вдруг у ее ног появилось маленькое пушистое существо и с хлюпаньем слизало весь мед, прежде чем он просочился в расщелины между камнями. Это была маленькая черная собачка, чья шерсть свалялась грязными клочками по всему ее худому телу. Крошечное создание привстало на задние лапы, как маленькая лошадка. Собачка замахала передней лапой, прося добавки.

– Кажется, ты привлекла внимание маленькой талантливой крыски, – Эрик засмеялся над выходками собачки.

– Это не крыса, – Валдис нахмурила брови, затем наклонилась и позволила собачке облизать ее пальцы. Когда Валдис попыталась ее погладить, та пугливо отшатнулась. – Но я никогда не видела такой маленькой собачки. Какой она породы?

Эрик пожал плечами и перевел ее вопрос греку.

– Какая-то мальтийская смесь. Должно быть, она заразная, – Дамиан крепко схватил Валдис за локоть. – Пойдем.

С неохотой Валдис позволила себя увести, но когда она оглянулась, то увидела, что собачка шла вслед за ними, протискиваясь между тысячами ног. Затем они вошли на ипподром через широкие ворота, и Валдис забыла о собаке.

Даже в самых смелых фантазиях она не могла представить себе такой огромной конструкции. Пройдя через сводчатый туннель, они оказались около низкой стены, отделяющей зрителей от большой овальной арены. Посередине арены пролегал разделяющий дорожки барьер, украшенный статуями обнаженных мужчин и женщин, бронзовыми лошадьми, обелисками. Валдис заметила, что в нижних рядах стояли простые скамьи, которые выше сменялись портиками и частными ложами. На самом верху стены ипподрома загибались внутрь, создавая навес с тенью, где на полпути к небесам располагались самые лучшие места, украшенные по краю множеством флажков. Валдис подумала, что даже Валхалла, большой чертог мертвых для избранных, занял бы только одну малую часть покрытой песком арены.

Дамиан жестом приказал следовать за ним, и она стала взбираться наверх, на головокружительную высоту. Толпа переливалась всевозможными красками – то там, то тут мелькали зеленые, синие, черные и ослепительно белые цвета, обозначавшие соревнующиеся команды. Дамиан помог ей зайти в свою личную роскошную ложу.

Тут взревели трубы, и призывный звук главной из них эхом прокатился вокруг арены. Толпа ответила ревом, похожим на раскатистый гром на небе. От неистовых криков у Валдис заложило уши. Затем наступила оглушительная тишина, как будто люди, находившиеся на ипподроме, боялись даже вздохнуть. Валдис слышала шум развевающихся на ветру флажков у себя над головой.

Она увидела, как вдалеке из темного туннеля появилась блестящая фигура и заняла свое место в богато украшенной и хорошо охраняемой ложе. Платье этого человека было плотным и сверкало драгоценными камнями, а на голове его красовалась диадема, сияющая на солнце. Все как один упали на колени.

– Это сам Болгаробойца,[12]12
  Василий II Болгаробойца (958-1025) – византийский император с 976 года, из Македонской династии.


[Закрыть] – прошептал Эрик, заставляя Валдис сделать поклон. Маленькие волоски на его руках щекотали ее запястье. Наслаждаясь теплом его кожи, она подавила в себе порыв отодвинуться.

Опять заревели горны, и император поднял руку, приветствуя толпу. Увидев этот жест, тысячи людей ответили ему оглушительным ревом.

Наконец из одного конца арены выпустили стадо антилоп с изогнутыми рогами. Они принялись гарцевать по огромному овалу. Затем на арене отворился люк, и на поле выскочили две огромные кошки, с которыми Валдис уже довелось столкнуться. Оглядевшись по сторонам, они принялись преследовать несчастных животных. После того как каждый хищник поймал по антилопе, дрессировщики загнали их обратно в подземное логово.

Выступления менялись одно за другим. Одна девушка проделывала такие акробатические трюки верхом на лошади, какие любой здравомыслящий человек не решился бы совершить на твердой поверхности. Она вращалась, кружилась и делала опасные повороты, прыгая с одного гарцующего жеребца на другого. Толпа издала общий вздох ужаса, когда вдруг показалось, что она вот-вот сорвется, но наездница схватилась за гриву скачущего коня и опять забралась ему на спину. Люди приветствовали ее радостными криками, выражавшими восхищение, достойное богини. Из-за шума толпы было почти невозможно услышать даже собеседника, сидящего рядом. Девушка объехала арену, проделывая сальто в воздухе в унисон с движениями своей скачущей лошади. Валдис мимолетно вспомнила другую девушку на улице, вынужденную обнажать свое тело за мелкую серебряную монетку.

Она заметила, что Дамиан почти не обращал внимания на то, что творилось на арене. Его взгляд скользил по ложам наверху, наблюдая за богачами, которые пили вино янтарного цвета или наслаждались умопомрачительно дорогим фруктовым мороженым. Этот деликатес в устланных соломой коробах в город обычно доставляли бегуны, принося лед с горных вершин.

– Не обращай на него внимания, – ответил Эрик, когда она спросила, почему грек не интересуется соревнованиями. – Для жителей Миклогарда важно посещать общественные мероприятия и попадаться на глаза нужным людям. Если наш грек предпочтет не заметить некоторых людей, то это будет равноценно оскорблению. К тому же он наверняка вычисляет, что за интриги плетут против друг друга эти придворные. Политика здесь – кровавый спорт, и самая незначительная вещь может привести к поражению одной гильдии и победе другой.

Он порылся у себя в мешочке на талии и выудил оттуда странный предмет из кожи и круглого стекла. Прикрепив линзы к обоим концам кожаной трубочки, он приставил их к ее глазам.

– Держи, тебе это понравится. С помощью этого приспособления отсюда можно увидеть даже бородавку на носу императора.

Валдис взглянула сквозь трубочку и изумленно отшатнулась. Император оказался так близко, будто сидел с ними рядом. Это хитрое устройство приблизило к ней византийского правителя настолько, что ей казалось, она может протянуть руку и выдернуть драгоценный камешек из его одежды.

– У него на носу нет бородавки, – заметила Валдис, рассматривая хозяина Византийской империи. Хотя его лицо было неподвижным, в его быстрых глазах, казалось, скрывалась какая-то грустная тайна. – Но на нем ужасно смешные красные сапоги.

Услышав, как Дамиан что-то произнес, она оглянулась и увидела, что он наконец обратил свой взгляд на арену, где лучники демонстрировали свое искусство с пылающими стрелами.

– Евнух хочет, чтобы ты взглянула на портик, украшенный пурпуром, на северной части ипподрома, и рассказала о том, что видишь, – пояснил Эрик.

Валдис направила устройство в указанном направлении.

– Там сидит молодой мужчина, одетый в белое льняное одеяние с краями пурпурного цвета. Он темноволосый, и у него аккуратно подстриженная бородка. Он смеется и пьет из чаши с драгоценными камнями.

– Опиши людей, которых ты видишь поблизости, – перевел ей Эрик следующее приказание Дамиана.

– Я вижу привлекательную женщину с оголенной грудью, – отозвалась Валдис, чувствуя, как у нее краснеет шея. – Должно быть, она подкрашивает свои соски. Они такие же красные, как сапоги у императора. Кажется, ее совсем не смущает собственная нагота, но, честно говоря, мужчина более интересуется тем, что говорит ему человек постарше, сидящий рядом.

– Дамиан говорит, что молодой человек – это Лео Порфирогенито, племянник императора. Женщина – критская принцесса. Женщины с этого острова носят паллы, которые оголяют их прелести. Хороший обычай, – заметил Эрик. – Зато потом никаких разочарований.

Валдис повернулась и показала ему язык.

– А что насчет другого мужчины? – поинтересовался он. Казалось, ее дерзкий жест нисколько его не задел.

– У него более темная кожа. Хотя в его бороде уже имеется несколько серебряных нитей, он все еще достаточно привлекателен. Одет в богатую одежду свободного покроя. По тому, как ниспадают складки его платья, можно судить, что это шелк очень высокого качества, – за то короткое время пока она находилась в покоях Дамиана, Валдис научилась ценить ощущение этого блестящего материала на своей коже. – У него кольца на всех пальцах рук.

– Шелковый магнат, – кивнул Дамиан, будто информация, переведенная Эриком, только подтвердила его догадки. После этого он передал ему следующее приказание.

Эрик забрал из рук Валдис увеличительное стекло.

– Евнух говорит, что пока достаточно. Он хочет, чтобы ты наслаждалась представлением.

Внизу происходило настоящее подобие битвы, которая демонстрировала, как Болгаробойца отгоняет полчища разных племен от границ своего государства. Гунны были побеждены без каких-либо существенных потерь со стороны византийских легионов.

– Держу пари, что это было не так легко, – Эрик придирчиво смотрел на происходящее глазами воина.

Валдис искоса взглянула на него. Его рот сжался, придавая лицу твердое выражение, а лоб стал подобен граниту. По его напряженному телу пробежала мелкая дрожь. Даже вне поля боя Эрик внушал опасение. Валдис представила, каким страшным он может быть в ярости берсеркера.

– О! – вскрикнула она, почувствовав, как что-то пушистое прижалось к ее ногам, и кто-то лизнул ее. Это была маленькая собачка. Валдис нагнулась и схватила ее в охапку, прежде чем та смогла ускользнуть. – Что ты здесь делаешь?

– Должно быть, надеется, что ты опять что-нибудь уронишь, – Эрик не попытался погладить собачку, но на его лице заиграла улыбка. – Кажется, в этом городе у тебя появился один друг.

– Только один? – многозначительно спросила она. – Вот уже несколько недель, как мы живем бок о бок и встречаемся каждый день. Ты рисковал жизнью, пытаясь спасти меня сегодня от этих больших кошек. Так значит, я до сих пор не могу считать тебя другом?

Он наклонился к ней, положив свои мускулистые руки на мраморные перила. Что скрывалось за его ледяными серыми глазами? Без сомнения, боль, но было и что-то еще. Осмотрительность, осторожность дикого зверя, держащегося на расстоянии от опасности.

С видимым усилием он отвернулся и уставился на овальную арену.

– Поверь мне, Валдис. Тебе не нужен такой друг, как я.

От его отказа в груди что-то сжалось. Ей следовало понимать: хотя он и говорил на ее языке, ей не стоило доверять этому викингу. Неужели он сам не намекал ей об этом тысячу раз, с тех пор как начал обучать ее греческому языку? Она не могла полагаться ни на кого, кроме себя самой.

Маленькая собачка заерзала на ее руках, пытаясь освободиться. Валдис стала нашептывать ей ласковые слова и прижала ее к себе. Животное перестало сопротивляться и уткнулось носом в ее руку. Очевидно, собачка решила, что ей можно доверять. Валдис чувствовала себя очень одинокой после того, как лишилась родины, так что теперь было очень приятно сознавать, что рядом с ней бьется чье-то сердце, пусть даже и сердце грязного бездомного пса.

С низших рядов, где забитый пылью воздух не позволял зрителями видеть происходящее на арене, донесся протяжный звук. Даже верхние ряды подхватили этот крик. Толпа устала от разогревающих представлений. Люди ждали главного события.

Из дальнего конца арены под палящее солнце выехали четыре колесницы. Лошади, по четыре в каждой, были наряжены в пестрые шелковые попоны, а из-под их остроконечных ушей торчали перья из головных уборов. Наездники были одеты в летящие одежды основных цветов забега. Соревнующиеся объезжали арену, наслаждаясь восхищением толпы. Сделав круг, колесницы остановились перед ложей императора, чтобы засвидетельствовать свое почтение правителю мира. Конюхи сорвали с лошадей богатое одеяние, оставив животных гарцевать. Наездники скинули с себя костюмы и сияющие доспехи. Мужчины, на которых были только шелковые набедренные повязки – зеленого, синего, белого и черного цветов, – вскочили на колесницы.

– Каждая гильдия и группа в городе поддерживает ту или иную команду, – объяснил Эрик. – Конкуренция здесь так же сильна в спорте, как и на рынке. В отличие от севера, где человек может заняться чем угодно, торговля здесь строго регулируется. Продавец льна не может торговать шерстью. Кузнецу могут отрубить руку, если он займется золотом. Торговцу очень трудно преуспеть, если он занимает низкое положение в гильдии. И все же торговец хлопком никогда не поднимется выше продавца шелка.

– А при чем тут колесничные бега? – поинтересовалась Валдис, наблюдая за колесницами с лошадьми, которые выстроились в один ряд.

– Арена, которую ты видишь, является местом совершения всех дел в империи. Возможно, человек не преуспел на рынке, но в колесничных боях он может побить даже зеленых, за которыми стоит сам император, – ответил Эрик. – Уборщик улиц будет расхаживать с важным видом целую неделю, если победит его команда.

– Это смешно, – заявила Валдис.

– А когда это люди не были смешными? Я не пытаюсь тебе это объяснить. Я рассказываю тебе, как обстоят дела. Имей в виду, греки думают, что мы такие же странные. Полагаю, что так оно и есть.

Тут неожиданно заиграли горны, и толпа вновь взревела. Кони пустились в галоп по овальной арене, напрягая сильные мышцы на своих крупных боках. Держа в своих мощных руках поводья, наездники пытались направить свои повозки на нужную дорожку. На втором заезде белая команда взяла слишком крутой поворот, и колесница со свистом проехала по концу барьера на одном жужжащем колесе.

Валдис наблюдала за скачками с бьющимся сердцем, полностью погрузившись в созерцание соревнования. Бешено вращающиеся золотые спицы колес мелькали перед ее глазами. По спине пробежала дрожь, и маленькая собачка на ее руках заерзала, стараясь высвободиться. Она опустила животное на землю, не отрывая своего взгляда от арены и пытаясь не пропустить ни малейшей детали. Все шестнадцать скакунов держались почти на одной линии, борясь за первенство и стараясь обойти друг друга на все более узких поворотах. Одна из колесниц вырвалась вперед. Валдис следила за зеленым наездником, завороженная повторяющимися вспышками света на колесах повозки. Вдруг она почувствовала, что этот свет в ее глазах стал темнеть, и перед ней неожиданно разверзнулся черный туннель. Ей вдруг стало трудно дышать.

Маленькая собачка тявкала у ее ног и дергала Валдис на платье, пытаясь привлечь ее внимание. В ее неистовом лае таилась нотка предупреждения.

«О нет, боги», – попыталась сказать Валдис, но не сумела издать ни звука.

Сверкающие мелькания усилились, и она застыла, в то время как неизвестно откуда на нее с хриплым карканьем налетел темный ворон, закрыв все небо. Его когти крепко вцепились ей в голову, и она провалилась в пустоту своего черного проклятия.