Текст книги "Дизайнер смерти"

Глава 6

Боль медленно отступала.

А я вновь пыталась немного пошевелить пальцами или почувствовать подушечками фактуру хоть какого-то материала, и ничего не происходило. На Хэдока я смотрела при этом как на садиста, хотя головой понимала: я должна быть благодарна за эту жуткую боль. Ею он показал доктору, что в моих руках еще есть нервные окончания, которые можно спасти.

– Тогда я распоряжусь, чтобы из моего кабинета доставили сюда нужное оборудование и лекарства, – произнес Дорнан. – Теперь императрице нужно несколько дней полного покоя. Необходимо выяснить, дает ли терапия результаты.

– Покоя? – с надеждой переспросила я.

– Да, – подтвердил доктор. – Только вы зря радуетесь, госпожа. Времени на зачатие у вас осталось мало, и куда благоразумнее было бы воспользоваться последними днями с пользой. Мы же будем вынуждены упустить этот шанс.

Поджав губы, я промолчала.

За неимением выбора я бы предпочла свои последние дни и вовсе не видеть Ронана, чем «пользоваться шансом». Хотя жить мне теперь хотелось. Пожалуй, еще никогда за свои годы я так ярко не ощущала это желание бороться до последнего.

Могла ли я сбежать?!

Увы, нет. Я была реалисткой.

Ноги и руки меня не слушались, а двери и окна в спальне по-прежнему крепки. Единственным способом сохранить жизнь оставался самый ненавистный – забеременеть от Ронана, что претило моему существу. Да и, судя по всему, было попросту невозможно.

– Доктор Дорнан, – пока еще он не ушел, спросила я. – Вы утверждаете, что Ронан способен иметь детей, значит, проводили исследования. Так почему никто ни разу не пытался сделать ему ребенка с помощью искусственного оплодотворения?

– Вмешательство в репродуктивный процесс в отношении императорской семьи под запретом еще со времен Альтазара, – будто учитель истории, объяснил Дорнан и так общеизвестный факт.

– Не смешите. Запрет, конечно, есть, – отмахнулась я. – Но я не верю, что Ронан ему следовал. Попытки наверняка были, мне-то можете не лгать.

– Вам лучше спросить об этом у Хэдока, – загадочно ответил доктор. – Но попытки, конечно, были, я лично пытался около пятидесяти раз.

Я перевела взгляд на Дизайнера. И почему-то не удивилась, когда обнаружила его опять у окна, пялящегося на восходящее солнце. Интересно, что он будет делать, если однажды светило скроет тучами?

– Хэдок, – окликнула его я. – Вы слышали мой вопрос? Можете на него ответить?

– О самых первых попытках мне ничего не известно, – не поворачиваясь, произнес он. – Меня тогда не было при дворе. А все последние заканчивались неудачей. Эмбрионы гибнут спустя несколько часов после слияния семени и яйцеклетки. Генотип потенциальной матери должен идеально подходить к генотипу императора.

– Чушь какая-то, – скривилась я. – Почему у обычных людей нет таких проблем?

– Потому, что императорская семья никогда не была обычной. Прямая ветвь от самого Альтазара – а это само по себе уже необычно.

– Чем именно? – не унималась я.

– Например, тем, что это единственный выживший род, берущий начало от одного из членов экипажа первого корабля. Больше никого не осталось.

– Это ничего не значит. Столько лет прошло, нет ничего странного в том, что остальные рода вымерли. Но мы ушли от темы, что не так с императорским генотипом, если нужна какая-то особая девушка? И все ее ищут методом случайного подбора.

Дизайнер наконец отвел взгляд от окна и перевел его на меня:

– Если бы Дизайнер Жизни остался жив, то проблемы в поиске не было бы. Что же касается ответа, почему никто не подходит, то он на поверхности. И если вы хорошенько вспомните историю, подумаете, наверняка догадаетесь сами. А пока воспринимайте как данность.

Если бы у меня было настроение препираться, я бы сейчас начала это делать. Потому что не понимала, к чему все эти загадки.

– А сейчас прошу извинить, моя императрица, – поспешил откланяться Хэдок. – У меня дела.

Он уже был у двери, когда я его окликнула:

– Вы сказали, что род Альтазара – единственный выживший за эти годы. Но ведь есть еще Дизайнеры Смерти. Один из вас всегда был рядом с членами дома Жизни.

– Но мы почти не люди, – ответил Хэдок. – У Дизайнеров Смерти не бывает детей. Хотя мыслите вы верно, госпожа. Мы все в той или иной степени дети Первого Корабля.

* * *

Когда я жила на Затурии, иногда мечтала, что однажды мне удастся вырваться оттуда на другую планету. Не навсегда, а ненадолго. Посмотреть, отдохнуть, набраться новых впечатлений.

В своих мыслях я выбирала для этой цели не столичный Гризальд с его пирамидами до неба, огромными храмами, широкими улицами и миллиардами жителей, а более тихий Сингард. Мир, открытый раньше всех после крушения Первого Корабля, когда нашей новой цивилизации вновь удалось выйти в космос.

Сингард был подобен бесконечному морю с редкими клочками суши и с атмосферой из азота и кислорода. У местных колонистов первые годы были сильные проблемы с адаптацией, но со временем они привыкали, и все последующие поколения уже никуда не хотели уезжать из своего водного мира, предпочитая принимать гостей у себя и проводя им экскурсии.

Я же разглядывала картинки в книгах о той планете, любовалась огромными рыбами, неведомыми существами из глубин и мечтала, как увижу когда-нибудь все собственными глазами. Но Милента не отпускала, говорила, что нечего мне делать в других мирах.

И теперь я понимаю ее, видимо, няня опасалась, что меня найдут люди императора.

А я все равно продолжала мечтать, слишком идеализируя другие планеты.

Мечта сбылась, но криво.

Другой мир – Гризальд – оказался жестоким и далеким от курорта, зато впечатлений я набралась тут массу, и вот… даже отдыхаю. Перед смертью, так сказать.

Последние два дня я провела, лежа на кровати под капельницами и присмотром немой медсестры Лоды, которую привел Дорнан. Именно она помогала мне, когда нужно было справить естественные надобности, и отводила в ванную комнату, она же причесывала и умывала. Правда, в отличие от моих прежних служанок, Лода делала это бесхитростно, без всякий красивых подвывертов. Медсестра просто аккуратно выполняла свою работу.

Со мной она общалась жестами, считывая ответы по губам. Чем-то она напоминала мне Миленту, наверное, искренностью. По крайней мере, именно у нее в глазах впервые за долгое время я прочла настоящую заботу.

Дорнан приходил несколько раз в день, проверял мое самочувствие, цокал языком и уходил. А вот Хэдок не приходил ни разу, так же как и муж.

И если в последнем случае я была только рада, то Дизайнеру Смерти мне хотелось задать много вопросов.

К вечеру второго дня терапия начала давать плоды, я впервые почувствовала под пальцами фактуру простыней.

– Отлично, – сказал вызванный Лодой доктор. – Значит, уже завтра к вечеру ваше самочувствие будет позволять вам принять у себя императора.

Меня аж передернуло от такой «прекрасной новости».

– Не кривитесь, императрица, – заметил реакцию Дорнан. – Если хотите жить, должны понимать, что у вас остались считанные дни, а значит, вы должны настроиться и, возможно, даже постараться сами.

Жаль, я не умею сжигать взглядом или убивать прикосновением, иначе сделала бы сейчас это с доктором.

– Если бы вы хоть раз оказались на месте одной из нас, – прошипела я, имея в виду жен Ронана, – то вы бы никогда не произнесли ничего подобного.

– Я понимаю вашу реакцию, – невозмутимо ответил старик. – Но подумайте о другом. На вашем месте я не могу оказаться никак, а вот другую девушку… – Он сделал многозначительную паузу. – Сегодня уже привезли во дворец. Подумайте о том, что уже через несколько дней она может заменить вас.

– Тогда мне остается только посоветовать ей молиться, – не меняя шипящего тона, ответила я.

А у самой сердце почти перестало биться.

Не хочу умирать.

Не хочу – и точка.

* * *

Все дни, что я беспомощно лежала на кровати, книга, переданная Хэдоком, так и оставалась спрятанной под подушкой. Мне было спокойно, что я прикрывала ее собственным телом, и тем самым охраняла свою маленькую тайну.

Спокойно до момента, пока утром следующего дня Лода после очередных утренних гигиенических процедур не пересадила меня в кресло, а сама не принялась перетряхивать кровать, чтобы сменить постельное.

Я не сразу сообразила, что она хочет сделать, а когда медсестра подняла подушку, было уже слишком поздно.

Книга просто упала на пол, открывшись на середине.

Еще большую глупость я совершила, когда испугалась. Нужно было сделать вид, что ничего страшного не произошло, но я, словно ребенок, безрассудно попыталась самостоятельно встать с кресла, чтобы забрать книгу, и тут же рухнула, не рассчитав сил.

Лода не была глупой, она быстро смекнула, что этого предмета в комнате быть не должно.

– Только не говори никому. Умоляю, – взмолилась я, глядя ей в глаза. – Через несколько дней я и так умру. Не делай мою участь еще ужаснее.

Но в глазах Лоды жил страх: гнева Ронана, который может узнать, что медсестра скрыла тайну, она опасалась больше.

Проведя указательным пальцем себе по шее, она кивнула на дверь и отрицательно покачала головой, что на ее языке означало только одно: «Извини, не помогу».

Тогда я пошла на отчаянный шаг, первый, что пришел в голову.

– Расскажи об этом Дизайнеру, – прошептала я, хватаясь за полы ее одежды. – Он страшнее Ронана, но рассудит лучше.

В ее глазах мелькнуло сомнение в моей дееспособности. Еще бы. Мало кто в здравом уме попросит позвать Дизайнера Смерти для справедливого суда. Но в сложившейся ситуации лучше Хэдок. Ведь это в его интересах, чтобы Ронан не узнал, откуда у меня книга.

– Сделай, как я прошу, – продолжала унижаться я, буквально ползая за женщиной на коленях.

Но Лода выбежала из спальни, при этом сжимая книгу в руках и даже не трудясь прикрыть ее, а я понимала – это полный провал.

Медсестра даже не заперла двери, они так и остались нараспашку, рождая во мне крамольные мысли сбежать. Видимо, я была совсем безумна, если решила, что сумею отсюда уйти, но и не воспользоваться отсутствием стражи не могла.

Шаги давались невыносимо тяжело, будто я шла по лезвиям, а не по ровному полу. Кое-как добравшись до двери, я замерла, прячась за косяком, едва услышала разговор в коридоре:

– Откуда это у тебя? – узнала ровный голос Дизайнера и выглянула наружу.

Он стоял у лифта, и похоже было, выходя оттуда, столкнулся с Лодой. Сама медсестра, вжимая голову в плечи, что-то невнятно мычала и явно хотела стать меньше ростом или провалиться сквозь землю.

Я поспешила спрятаться обратно в комнату, но не преуспела. Хэдок уже повернул голову в мою сторону, будто знал и чувствовал, что я здесь стою и смотрю на него.

– Ступай прочь, – донесся до меня приказ, отданный медсестре. – Если хочешь жить, никто не должен знать о книге.

Наверное, Лода кивала ему, но я этого уже не видела, торопливо пытаясь вернуться вглубь спальни, а лучше и вовсе лечь на кровать.

Когда за спиной хлопнула дверь и провернулся ключ, я была на полпути к цели. Замерла и медленно повернулась.

Дизайнер стоял, подпирая спиной дверь, и смотрел куда-то в сторону, будто избегая прямого взгляда.

– Вижу, вам стало лучше, – констатировал он. – Куда-то собрались, императрица?

– Разминала ноги, – без зазрения совести соврала я.

– Надо же, а я почему-то увидел ситуацию иначе. Настолько, что бросил все дела и поспешил сюда, пока вы не натворили глупостей.

Кое-как добравшись до кровати, я села на ее край, зарываясь ладонями в сбитое, так и не поменянное белье. Никогда бы не подумала, что такие простые ощущения подарят мне нечто сродни тактильной эйфории. Чувствительность почти полностью вернулась к рукам.

– Не понимаю, о каких глупостях речь. Если о книге, то я пыталась все исправить и уговорить Лоду отнести ее вам.

– Вы же понимаете, что я сейчас не об этом. – Так и не взглянув на меня, Хэдок отправился к окну.

Склонив голову набок, я пронаблюдала, как он уже привычно поднял лицо, уставившись на солнце, и поняла, что меня начинает бесить эта его манера общения.

Дизайнер положил книгу на подоконник, ровно туда, где я ее когда-то нашла, и продолжил свою речь:

– Я о вашей попытке побега. Вы, похоже, забыли, что я вижу вероятности исхода многих событий гораздо раньше, чем они произойдут.

– Тогда могли бы заранее знать, что книгу обнаружат, – парировала я. – Или это очередной способ испортить мне жизнь еще больше?

– Или, наоборот, облегчить, – эхом отозвался Хэдок.

– Не верю, – отсекла я, вспоминая его же слова, сказанные в саду. – Вы сами говорили, что работаете только на себя, а значит, все сделанное вами лишь способ склонить меня к определенным действиям. Вам зачем-то было нужно, чтобы я не подписывала договор с Мандрогирами. Я это сделала, за что расплачиваюсь до сих пор. А эта книга, – я перевела взгляд на крошечный томик, – всего лишь способ сделать меня немного более благосклонной.

– Неверные выводы, моя императрица.

Я сжала пальцы в кулаки, с удовольствием отмечая, как они слушаются с каждым разом все лучше. А вот Хэдок продолжал бесить. Меня откровенно раздражало то, что он общается со мной, будто со стенкой.

– Тогда расскажите мне о верных выводах? С каких пор Дизайнер Смерти стал беспокоиться о комфорте императриц-смертниц?

– Это не имеет особого значения, – туманно ответил он.

Я с усилием поднялась с кровати и очень тихо шагнула в его направлении. Продолжать вести разговор с его спиной я не собиралась, а вот получить ответы, глядя в глаза, очень даже.

– Знаете что, – добравшись до мужчины и останавливаясь в шаге от него, произнесла я. – Хватит всех этих недосказанностей. Пора поговорить обо всем откровенно, какой смысл скрывать, если мне жить осталось несколько дней?

– Смысл скрывать есть всегда, – ответил он, и тут я не выдержала.

Положила ему руку на плечо, не боясь, что меня сейчас убьет за такую фамильярность, и попыталась развернуть Хэдока лицом к себе.

– Может, хватит уже пялиться на солнце? Неужели так сложно смотреть на меня, пока разговариваете?

На мгновение мне показалось, но каменная спина под пальцами вздрогнула, а затем мужчина медленно, но все же обернулся.

Так медленно, что я сама замерла, впитывая каждое мгновение этого тягучего движения, его пронзительно-черного взгляда, в котором не было дна, и которым Хэдок смотрел на меня так, будто желал, чтобы я утонула в бездне зрачков.

– А если мне действительно сложно смотреть на вас, моя императрица? Так сложно, что лучше выжигать глаза под солнцем, чем видеть вас.

– Я настолько ужасна? – не поняла смысла этой фразы я.

– Нет, вы прекрасны настолько, что слепите, Эсмиральда, так ярко, что это причиняет боль даже мне. – Хэдок сделал неуловимый шаг вперед, окончательно стирая расстояние между нами.

Я же, напротив, хотела отстраниться, но и без того слабые ноги не послушались. Я продолжала стоять, будто вкопанная, ощущая тепло, исходящее от мужчины, и даже его запах – свежий, будто озон после грозы. Хэдок пах дождем и электричеством.

– Тогда вы должны радоваться, что через пару дней меня не станет, – неловко пробормотала я.

– Как раз наоборот, моя императрица, – едва слышно прошептал он, склоняясь все ближе к моему лицу. – Я хочу, чтобы вы жили.

Его губы накрыли мои, и вновь то самое ощущение пляшущего по коже тока, искр по всему телу, будто каждый нерв натянут и сам не знает, чего хочет: то ли разрядки, то ли еще большего напряжения.

– Кто вы такой? Вы же не можете… не можете.

В памяти прекрасно жило знание, что Дизайнеров Смерти никогда не интересовали женщины, они ведь уже «не люди». Но этот поцелуй был глубоким настолько, что из легких выбило воздух и заменило озоном… И я задыхалась, пытаясь выбраться из этого сладкого плена.

– И что вы…что вы делаете? – произнесла будто и не я вовсе.

Мне дурманило голову, а сопротивление выходило слишком вялым.

– Спасаю вашу жизнь, – ответил мужчина, подхватывая меня на руки и направляясь к незаправленной постели.

– Что это значит? – Я задала глупый вопрос, хотя действия Хэдока давали на него однозначный ответ.

Мужчина беззастенчиво, но аккуратно снимал с меня одежду, что еще больше смущало. Хотелось прикрыться руками, спрятаться от его ладоней и взгляда. Ведь то, что сейчас происходило, было неправильным и страшным. Но это был другой страх, нежели с Ронаном.

Если с мужем я боялась грубости и каждый раз оказывалась в ситуации, где была бесправной рабыней, то сейчас боялась, что кто-нибудь войдет в спальню и застанет меня и Хэдока за… изменой.

Непроизнесенное слово громом отдалось в сознании, потому что никак иначе чужие руки на моем обнаженном теле назвать нельзя, так же как и горячие поцелуи на губах, шее, плечах.

Ронан никогда не целовал меня там, и меня начинало тошнить только от мысли, что император мог бы это делать. Но с Хэдоком все было наоборот. Он не вызывал отвращения, хотя мысли о том, что любое его следующее прикосновение может быть похожим на то, что творил со мной мой законный супруг, никуда не исчезали.

Пока я думала об этом, внизу живота все сжималось в тугой ком странного предчувствия. Меня заполнял бесконечный вакуум, непривычный и незнакомый, в то время как холод окружающего воздуха вовсю плясал по моему телу, избавленному от одежды. Я была полностью обнажена перед мужчиной, который не был моим мужем, и терялась в сомнениях, правильно ли поступаю. Зачем позволяю ему все это с собой делать?

– Нет, не надо, это неправильно, – заметалась, пытаясь ускользнуть из рук Дизайнера, которыми он поглаживал мой живот. – Зачем? Я не понимаю зачем.

Прикосновения мужчины, будто батарейку, заряжали меня током, и я не могла этого объяснить, но стоило Хэдоку немного отнять от меня ладони, как захотелось разочарованно ныть. Вот только здравый смысл все еще имел контроль над непослушным телом, а в памяти свеж ритуал бракосочетания из Храма. Мое тело – это тело Ронана. Я принадлежу ему, и никакая измена не даст плодов, что бы ни говорил Дизайнер о моем гипотетическом спасении.

– Меня уже нельзя спасти, – произнесла я, сводя ноги вместе и не желая пускать мужчину дальше. – Что бы вы ни задумали.

– Вы ничего не знаете, моя императрица, – подняв на меня взгляд, ответил он, с легким нажимом возвращая одну ладонь мне на живот. – Даже если не спасу, то я могу подарить вам удовольствие, которого вы были лишены все это время.

Хэдок нависал надо мной сверху, опираясь на вторую руку, смотрел с легким прищуром прямо в глаза, будто я действительно его слепила, а сам медленно продолжал скользить ладонью вниз.

– Вы ведь ничего не теряете, Эсмиральда. Для вас все уже давно потеряно, – шепнул он, прежде чем вновь коснуться уголка моих губ. – Так почему бы не довериться мне?

– Я один раз уже сделала так, и ничем хорошим это не закончилось, – произнесла, прикусывая губы, ведь его пальцы добрались до перекрестья ног и замерли, не торопясь вниз. – Что, если сейчас кто-то войдет в комнату?

– Не войдет, – уверил мужчина. – Я обещаю. В эту комнату сегодня вообще никто не войдет.

Он говорил таким тоном, что на миг я в это действительно поверила. Не будет ни слуг, ни осмотра Дорнана, ни Нинат с Кимат, и даже Ронан не явится. От этой мысли мне стало так хорошо, и я прикрыла глаза, представляя, будто это правда.

В этот миг, воспользовавшись моей слабостью, горячая рука Дизайнера скользнула ниже, накрывая самое сокровенное, но не идя дальше.

И вновь горячие поцелуи по телу. Шея, ключицы, тонкая дорожка к груди, пляска языка на набухших сосках и путешествие вниз.

Я почувствовала прикосновения губ на животе, когда руки Хэдока, преодолевая мое неловкое сопротивление, все же раздвинули мне бедра и скользнули немного вверх, коснувшись ложбинки меж губок. Я вздрогнула.

Мужчина провел пальцами по складкам, раскрывая и обнажая полностью пред собой.

– Вы похожи на розу, моя императрица, – шепнул он. – Которую хочется целовать.

Краска смущения залила мне щеки, когда Хэдок выполнил то, о чем сказал. Его язык скользнул по нежной коже там, и новые искры заплясали теперь уже перед глазами. Инстинктивно вцепилась в плечи мужчины, ощущая легкую обиду от того, что я раздета перед ним, а он все еще в плотном камзоле.

Кончик языка Дизайнера вторгался в мое лоно, а я кусала свои губы, боясь издать даже тихий звук. Но каждая клеточка моего тела пела и просила о продолжении ласки с еще большей силой.

Да, это было то самое удовольствие, которого меня лишал Ронан, о котором я даже и не подозревала, и тянущая пустота внутри меня, которая с каждой секундой становилась все больше, лишь яснее давала мне понять: может быть еще лучше. Мне хотелось, чтобы она была заполнена, чтобы она исчезла, чтобы Хэдок ее уничтожил.

– Я хочу, чтобы ты разделся, – выдохнула сквозь стон, потому что для меня это было важно.

Ронан всегда был в одежде, лишь приспуская штаны, а я была для него как предмет мебели, и сейчас, если Хэдок пытался подарить мне иллюзию нормальности, то я хотела взять от нее все.

Дизайнер не возражал, избавившись от камзола и брюк так быстро, что мои глаза едва уловили эти молниеносные движения. Лишь когда он вернулся ко мне, когда я ощутила жар его тела над собой, аромат озона, которым он пах, я поняла, что назад пути не будет.

Пусть идет к чертям Ронан, но я была слишком слаба, чтобы отказаться от перспективы стать той женщиной, которая переспит с Дизайнером Смерти. По крайней мере, будет что вспомнить на смертном одре.

– Ярче солнца, – зачем-то повторил Хэдок, глядя в глаза, а я прикрыла свои, ощутив, как нечто твердое упирается мне в самое лоно.

Страх перед болью вторжения, живший во мне, сковал тело, и я вновь впилась пальцами в уже обнаженные плечи мужчины.

Я не знала, что он видит на моем лице, но лишь почувствовала нежное касание губ на щеке, а после уверенное стремление идти вперед.

Он входил медленно, растягивая момент и давая мне привыкнуть, ощутить, что боли нет и не будет. После двинулся назад и повторил вновь.

Жар разливался по телу, и я упустила тот момент, когда очередной толчок внутри меня отдался в груди стоном. Мои руки скользнули ниже по спине мужчины, притягивая к себе и будто прося большего. И Хэдок давал, дыша в такт со мной, рыча диким зверем с каждым толчком. Он ускорялся, и я, будто закрученная в торнадо, понимала – мне повезло, что моим вторым и последним мужчиной стал именно Дизайнер Смерти, ведь третьего больше не будет. Потому что невозможно повторить подобное чисто физически – это другие скорости, другие уровни взаимодействия, совершенно иная химия.

Хэдок прижимал меня к себе так крепко, словно желал слиться со мной на уровне атомов, а я царапала его спину, понимая, что, скорее всего, оставляю кровавые борозды на теле.

Но внутри меня уже зарождался ураган, который в одно неуловимое мгновение стал Великим взрывом, когда-то создавшим вселенную.

Меня выгнуло дугой, и сладкий крик сорвался с губ, повиснув в воздухе и слившись с протяжным выдохом моего любовника. Еще несколько толчков его бедер лишь плотнее погрузили меня в пучину оргазма, и все, о чем я могла сейчас думать, это чтобы мгновение продлилось вечно.

Но реальность была неумолима, она медленно проступала вокруг, напоминая, что я все еще в спальне на вершине императорской пирамиды и по-прежнему жена Ронана.

Хэдок медленно поднялся на локтях, нависая надо мной, и внимательно вглядываясь в черты лица.

– У нас мало времени, – произнес он, молниеносно поднимаясь и подхватывая камзол с пола.

В этот миг я испытала смесь унижения с обидой. Так быстро от меня не сбегал даже Ронан. Стало противно…

– Интересно, к другим императрицам вы тоже захаживали? – вдруг озвучила я нехорошую догадку, сверля взглядом прямую спину Дизайнера.

Судя по тому, что движения его замедлились, секс все же был для него делом утомительным, по крайней мере, одевался он не так быстро, как снимал все с себя. Я даже успела разглядеть длинные полосы шрамов на его спине.

– Не говорите ерунды, – не поворачиваясь, произнес он, глядя на выход из комнаты, и в этот момент ключ в дверях провернулся, а сами створки раскрылись.

Ужас, сковавший тело, был настолько силен, что я даже не сумела прикрыться руками.

На пороге стояла Нинат. Она увидела голую и раскрасневшуюся меня, полуодетого Хэдока, и на ее лице расползалось выражение дичайшего удивления, смешанного с осознанием ситуации. Нинат поняла все.

– Я должна рассказать императору, – занося ногу назад, выдохнула она, но сделать полноценный шаг не успела.

Хэдок был быстрее.

Вот он стоял у кровати и пытался одеться, а в следующее мгновение уже находился за порогом комнаты, держа на вытянутой руке за шею ненавистную сестру, которую будто тысячевольтным током било.

Тело Нинат трясло в конвульсиях, но всего пару мгновений, уже через секунду она повисла безвольной куклой, которую Дизайнер просто бросил на пол.

– Я же сказал, что в эту комнату сегодня никто не войдет, – произнес он. – Значит, никто.