Текст книги "Дорога к счастью"

Чувствуя, как тонет в его крепких объятьях и таких волнующих глазах, светящихся весельем, Диана всё же нашла в себе силы ответить:

– Благодарю Вас. И если уж Вы знаете моё имя, не назовёте ли мне своё?

– Ну, кто же открывает своё имя и маску на маскараде, мадмуазель Диана? – уклонился от ответа незнакомец, шутливо улыбаясь, – Хотя должен признать, что не люблю маскарады с их дурацкими костюмами, в которых чувствуешь себя настоящим клоуном, – добавил он, скорчив при этом гримасу, заставившую Диану от души рассмеяться.

– Тогда почему Вы оказались здесь? – Весело спросила она.

Незнакомец посмотрел на неё долгим, почти нежным взглядом, и, улыбаясь, произнёс:

– Мне сказали, что сегодня здесь будет очаровательная фея, и я решил попросить её исполнить одно моё желание.

Прекрасно понимая, что это была очередная уловка, чтобы не отвечать на её вопрос, Диана пришла в недоумение, которое сменилось тревогой после того, как танец закончился и молодой человек повёл её на террасу, вместо того, чтобы проводить к Тане и ожидавшим её друзьям. Диана хотела было вернуться в зал, но, увидев, что терраса освещена не хуже танцплощадки, решила остаться, понимая, что ей здесь нечего бояться. Развязав ленты своей розовой полумаски, Диана сняла её и повернулась к своему спутнику, который стоял, облокотившись на каменную балюстраду, уже с бокалом шампанского в руке и второй бокал протягивал Диане. «Его уверенность в своей неотразимости просто возмутительна!» – внезапно подумала она, глядя, как незнакомец, улыбаясь, продолжает смотреть на неё, не снимая своей маски. Ей ужасно захотелось поставить на место этого надменного ухажёра:

– А Вам не надоело играть в Зорро? – спросила Диана с плохо скрытым раздражением, бросая свою маску на столик возле окна.

– Вижу мне удалось заинтриговать Вас, похитительница мужских сердец, и Вы досадуете на то, что я не стою в очереди среди Ваших обожателей и так бесцеремонно увёл Вас из-под носа наконец-то дождавшегося своего танца поклонника? – тон его голоса был скорее шутливым, чем заносчивым. Но Диане показалось, что он просто смеётся над ней.

– Очевидно, правила хорошего тона для Вас не существуют. Ваши манеры отвратительны. Я ухожу в зал, всего хорошего!

Поставив бокал с шампанским на стол, Дина гордо подняла подбородок, и повернулась к двери, но уже почти на пороге танцзала, он резко развернул её, притягивая к себе до тех пор, пока их бёдра не соприкоснулись. Внезапно он поцеловал её жёстким поцелуем, словно желая наказать, но уже в следующую секунду поцелуй перешёл в нежный и трепетный, заставив Диану на миг потерять голову и растаять в этих сильных мужских объятиях. Понимая, что за ними, скорее всего, наблюдают, и, задыхаясь от возмущения и неожиданно нахлынувших чувств, Диана вырвалась из его объятий и, старясь вложить в свой тон как можно больше презрения, произнесла:

– Вы… вы просто наглец! Ваше поведение омерзительно! Не смейте больше никогда даже приближаться ко мне!

– Вот как? А мне показалось, что во время поцелуя Вы думали иначе?

Закипая от праведного гнева и мысленно проклиная себя за проявленную слабость, Диана отвернулась и быстро пересекла бальную залу, стараясь держать себя в руках под любопытными взглядами гостей. С этой минуты вечер был для неё испорчен. Отозвав в сторонку Таню, она сказала, что почувствовала себя нехорошо и уезжает домой. Сестра догадалась, что что-то произошло, но не стала донимать её вопросами, а Славик Борисов вызвался проводить её домой. Она попрощалась с Настей, уловив её холодный и недовольный тон во время их разговора, но в тот момент Дина не придала этому значения, а также тому факту, что подруга не просит её остаться, видя, что Дина покидает праздник в самом его разгаре.

Спустя несколько дней, однажды вечером отец послал Татьяну к Дине в комнату, с просьбой спуститься в его кабинет. Когда она переступила порог комнаты, то увидела, что у отца посетители. Девушка сразу узнала Андрея Петровича Баринского, приятеля и постоянного клиента отца. С ним был молодой человек в белом свитере и чёрных брюках, которого Диана, как ей показалось, видела впервые, тем более, что незнакомец сидел в кресле спиной к ней, напротив сидевшего за своим столом Михаила Борисовича.

– Диана, проходи, дорогая. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

– Добрый вечер, Андрей Петрович, – поздоровалась Диана, вежливо улыбаясь, но уже в следующую секунду улыбка исчезла с её лица, когда она увидела, что молодой человек, сидевший в кресле, поднялся и повернулся к ней.

– Добрый вечер, Диана, – ответил Баринский, – Познакомьтесь, это мой сын Эдуард. Сегодня мне удалось оторвать его от тренировки по теннису, чтобы задействовать в делах фирмы. Надеюсь, вы подружитесь, – улыбаясь, добавил он.

От этой неожиданной встречи, которой, как она надеялась, больше никогда не будет, Диана на миг потеряла дар речи. Заметив её растерянность и возмущённый взгляд, брошенный в его сторону, Эдуард пришёл ей на помощь:

– Мы уже знакомы, папа. Мы виделись и даже танцевали на маскараде в «Орфее», но потом Диана так быстро уехала, что я даже не успел представиться ей.

В следующую минуту в дверь заглянула секретарь Михаила Борисовича, Маргарита Семёновна и сообщила, что его вызывают к телефону из мэрии по вопросу Андрея Петровича. Мужчины поспешно вышли, оставив Дину и Эдуарда одних.

– Диана, я… – Эдуард сделал шаг в её сторону и она уловила волнение в его голосе.

– Не надо, я не хочу разговаривать с Вами, – резко ответила она, отойдя от него на безопасное расстояние.

Её карие глаза метали молнии возмущения и гнева, но Эдуард всё же решил попытаться вновь и произнёс слова, которые Диана никак не ожидала от него услышать:

– Диана… Я прошу простить Вас за мою бестактность на маскараде. Обещаю, если Вы дадите мне шанс всё исправить, этого больше не повторится.

Он смущённо улыбнулся и образ заносчивого высокомерного плейбоя в маске, каким воображала его себе Диана, мгновенно растаял. К тому же она понимала, что в тот вечер сама бросила ему вызов своим поведением, поэтому, глядя в это обаятельное лицо, она не могла не признать, что этот человек каким-то непостижимым образом занял место в её мыслях с того самого вечера. Но вслух она сказала другое:

– Хорошо, я прощу Вас, но при одном условии.

– Готов на любые, – клятвенно заверил Эдуард, и Дина невольно улыбнулась, наконец, сменив гнев на милость под влиянием его обезоруживающей улыбки.

– Вы научите меня играть в теннис.

Сейчас, по прошествии 15-ти лет, Диана вспоминала этот эпизод и понимала, что тогда в свои 19, она была наивна и глупа, позволив себе увлечься Эдуардом Баринским. Но ведь он был так убедителен в своих чувствах к ней. С того дня они стали неразлучны: он приходил почти каждый день, и этого момента Диана начинала ждать уже с утра. Он был внимательным и нежным, тем самым вызывая зависть у подруг Дианы, у всех, кроме Тани, которая искренне радовалась за сестру. Эдуард сопровождал Диану повсюду: на теннисный корт, на вечеринки друзей и даже на экзамены в колледже, поскольку сам он уже к тому времени окончил учёбу и работал старшим менеджером на фирме своего отца. Через 5 месяцев он предложил ей выйти за него замуж, а ещё через 2 недели Диана узнала, что беременна. Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, она поделилась своей радостью с Настей раньше, чем с Эдуардом и…

…Диана открыла глаза, прогнав неприятные воспоминания о последовавшей за её признанием ссоре с подругой и её жестоких словах, которые та ей наговорила прежде, чем столкнуть Диану с яхты, где они собирались устроить вечеринку в честь окончания сессии. Выйдя из ванной, она вернулась в комнату, дрожа больше тот ярости, чем от холода. Всегда независимая и эмоционально сдержанная в кругу своих подчиненных и лондонских друзей, Диана становилась уязвимой, когда призраки прошлого напоминали ей о себе «Но теперь довольно,» – решила она, забираясь в белоснежную постель. Глядя на пышные складки огромного балдахина, она, как никогда, ощутила своё одиночество, к которому, казалось, привыкла за последние несколько лет. На прошлом поставлен крест и туда нет возврата, в который раз напомнила себе Дина, но успокоиться она сможет только тогда, когда заплатит по счетам тем, кто растоптал её жизнь и чувства 15 лет назад.

…На следующий день ровно в девять часов утра Диана стояла перед зеркалом, критически оглядывая свою стройную фигуру, облачённую в деловой костюм персикового цвета из короткого пиджака и зауженной к низу юбки, доходящей до колен. Сегодня ей предстоял долгий рабочий день в новом офисе, который был арендован для неё неделю назад её лондонским заместителем Чарльзом Дугласом в многоэтажном здании, расположенного в центре города, недалеко от Арбатской площади. В ту самую минуту, когда Диана, после долгих раздумий, наконец выбрала туфли белого цвета на высоких каблуках и едва успела надеть их, как в дверь постучали. Полагая, что это, скорее всего, Дэн, который должен был сопровождать её в офис, и уже задерживался дольше, чем требовалось для того, чтобы заплатить за завтрак, Дина, открывая дверь, приготовилась сурово отчитать сына за опоздание. Но на пороге стояла Татьяна, дружелюбно улыбаясь сестре:

– Доброе утро, дорогая!

– Привет, Танюша. Проходи, – ответила Диана, обнимая сестру в знак приветствия, – Я думала, что это Дэн, нам пора ехать, а он задерживается.

– Он внизу, в фойе. Я только что познакомила их с Никитой и оставила пообщаться. Похоже, они нашли общий язык. Прости, что задерживаю тебя.

– Не ожидала, что ты приедешь так рано, у тебя всё в порядке? – спросила Диана, взволнованно глядя на сестру, жестом приглашая её присесть к столу и, наливая кофе в белоснежные фарфоровые чашечки.

– Вчера нам не удалось поговорить обо всём и я не сказала тебе, что сейчас работаю на киностудии «Орфей», заместителем начальника отдела по связям с общественностью. Эту работу предложил мне Андрей Петрович 3 месяца назад. И всё бы хорошо, но дело в том, что Баринский уже давно отошёл от дел и передал управление студией Анастасии Шереметьевой, ведь она дочь его компаньона, с которым они когда-то открывали студию.

– Да, что-то припоминаю, – ответила Дина, внимательно слушая сестру.

– Под руководством Насти студия стала терять свой авторитет, поскольку в своей погоне за деньгами она перестала заботиться о престиже. Знаменитые актёры, которые раньше мечтали работать с «Орфеем», теперь отказываются, потому что картины, которые снимает студия, сводятся к дешёвым боевикам и неинтересным сериалам. Не смотря на это, она чувствует себя достаточно уверенно, чтобы посещать закрытые клубы, светские вечеринки и устраивать приёмы в своём доме. Она производит впечатление успешного и довольного своей жизнью человека, но на студию ей наплевать.

Она добавила, понизив голос до доверительного шепота:

– Ты знаешь, Диана, не смотря на то, что сейчас происходит на студии, мне очень понравился кинобизнес. За время моего пребывания там у меня появилась масса идей, как улучшить работу студии и привлечь знаменитых продюсеров. Но, естественно, меня никто не станет слушать, поскольку вся студия работает согласно жёстким указаниям Анастасии Шереметьевой.

Когда Татьяна замолчала, Диана продолжала сосредоточенно смотреть на сестру, обдумывая блестящую идею, только что пришедшую ей в голову.

– Кажется, я знаю, как помочь тебе, Танюша, – «и помочь провидению наконец-то восстановить справедливость» – мысленно добавила она.

– Ради Бога, Диана! Я вовсе не для этого рассказала тебе всё! Что ты ещё задумала? Ведь я догадываюсь, что ты хочешь свести счёты с Настей Шереметьевой, так? – воскликнула Татьяна, уже сожалея о своём рассказе и начиная беспокоиться за сестру.

– Послушай, моя милая хорошая Танечка! Я очень благодарна тебе за то, что ты так беспокоишься обо мне, я очень тебя люблю, но хочу, чтобы ты знала: я собираюсь любой ценой заставить Настю пожалеть о том, что она нажила себе врага в моём лице, но это не будет иметь никакого отношения к тебе.

– Не будет иметь отношения? Я вижу, ты что-то задумала, но почему-то не хочешь мне об этом сказать, – Таня вскочила со стула и начала измерять комнату быстрыми шагами, что выдавало её тревогу.

Диана обняла сестру за плечи и спокойно сказала:

– Успокойся, дорогая. Я всё расскажу тебе и очень скоро. А пока я хочу сообщить тебе другую новость: я приняла решение посетить благотворительный аукцион в будущее воскресенье. Это необходимо для моего бизнеса в Москве, поскольку там я рассчитываю познакомиться с нужными для меня людьми.

– Но ведь, надо полагать, там непременно будут и Настя Шереметьева и Эдуард. Вероятно, они оба узнают тебя… Хотя, столько лет прошло… – задумчиво сказала Татьяна, оглядывая сестру, – и ты значительно изменилась, превратившись из юной студентки в преуспевающую бизнес-леди, – улыбаясь, добавила она.

Эти слова сестры вызвали грустную улыбку на лице Дианы. Ведь она никогда не собиралась быть преуспевающей бизнес-леди, но в её жизни всё сложилось не так, как она предполагала, и ей пришлось привыкнуть к этой роли, с которой она, впрочем, неплохо справлялась. Не желая расстраивать Таню подобными мыслями и, стараясь придать своему лицу весёлое выражение, Диана сказала:

– Пойдём сестричка, мне пора, а то моя репутация всегда пунктуального шефа даст трещину, что будет дурным примером для подчинённых.

…Вся неделя до выходных пролетела для Дианы со скоростью звука: начавшееся строительство тормозили некоторые юридические вопросы, и Диана обратилась за помощью к Владиславу Берестову, который, как председатель коллегии адвокатов Москвы, прекрасно разбирался во французских законах. Дважды на этой неделе Диане приходилось летать в Лондон, чтобы провести совещание с управляющими её магазинов «Стенфилд-маркет» и дать им соответствующие распоряжения. Ни Олег Баринский, ни кто-либо другой из фирмы Эдуарда «Отели Москвы» больше не звонили в офис Дианы, и она решила, что они ожидают встречи с ней в воскресенье на благотворительном аукционе, где Диана собиралась впервые предстать перед московским бомондом. Владислав Берестов вежливо предложил сопровождать её, на что она ответила согласием, понимая, что её появление на аукционе с известным московским адвокатом значительно облегчит ей задачу знакомства с необходимыми её бизнесу в России людьми. Дэн помогал Диане в офисе днём, занимаясь дизайном нового отеля.

Эту специальность он выбрал при поступлении в колледж, и теперь Диана дала ему возможность проявить свои способности, а заодно и приобщить сына к семейному бизнесу, который впоследствии должен был перейти к нему. Вечера же Дэн проводил со своим новоиспечённым другом и двоюродным братом Николаем либо на футбольном матче, либо с его друзьями в кафе, где были букмекерские конторы.

В пятницу Диана попросила Влада Берестова устроить ей на будущей неделе встречу с Баринским-старшим – владельцем студии «Орфей», учитывая, что Андрей Петрович когда-то был его клиентом. Берестов пообещал, что непременно выполнит просьбу Дианы после аукциона, так как в тот день он улетал на два дня по делам в Питер. По мере приближения воскресенья, а вместе с ним благотворительного бала, напряжение и волнение Дианы возрастало, но благодаря её умению контролировать свои эмоции, об этом не догадывался никто, даже Татьяна, с её тонким чутьём к смене настроения сестры.

Внешне Дина выглядела уверенной и спокойной, а внутри была напряжённой, как струна, терзаясь неизвестностью.

…Эдуард Баринский стоял у окна в шикарных апартаментах, принадлежащих лично ему, своей гостиницы «Сиера», листая план проекта по строительству спортивного комплекса, предложенный ему заместителями во главе с его братом Олегом. Работа, работа, ещё раз работа… была смыслом его жизни вот уже несколько лет. Она давала возможность Эдуарду сбежать от одиночества по жизни и скуки, от всех этих светских вечеринок и благотворительных сборищ, на которых он нередко оказывался в центре внимания не только вездесущей прессы, но и женщин. В свои 37 лет он был холостяком, без семьи и детей, с весьма привлекательной мужественной внешностью, деловой хваткой в бизнесе и огромным состоянием. Поэтому он нередко становился мишенью для женщин самых разных возрастов, которые часто делали всё возможное в рамках приличия (а часто и за их пределами), чтобы обратить на себя его внимание. Их кокетство и призывные взгляды забавляли Эдуарда, оставляя его сердце по-прежнему пустым и холодным, но это нисколько не проявлялось в общении с прекрасным полом. Всегда вежливый и обходительный, с прекрасным чувством юмора, Эдуард видел, как женщины влюбляются в него, и стоило ему завести роман с кем-нибудь из них, как он тут же чувствовал их желание женить его на себе, и на этом всё прекращалось, поскольку сердце его оставалось безразличным к их пылким чувствам, а память твердила о прошлом неудачном браке много лет назад, и ему вовсе не хотелось испытывать судьбу ещё раз. В его жизни была только одна большая любовь, которая исчезла, растаяла, как дым, оставив в душе долго незаживающую рану. Об этом не знал никто, не знали друзья, не знал ни брат, ни отец, не знали знакомые. Для всех он был просто удачливым бизнесменом, высокомерным наследником семейного бизнеса, не желающим жениться и использующим женщин только для развлечения.

Эдуард отвлёкся от своих невесёлых мыслей, и, положив на комод изученный план строительства, взглянул на часы: 7 часов. Аукцион начнётся в восемь, ещё есть время для того, чтобы принять душ, побриться и переодеться. Времени более, чем достаточно. Потом ему предстояло спуститься вниз, в бальную залу, и дать интервью. Эдуард решил позвонить в офис и узнать, как идут дела.

Без четверти восемь, спускаясь по широкой мраморной лестнице гостиницы, зал ресторана которой он любезно предоставил для проведения аукциона, Эдуард обратил внимание, что в холле уже собираются гости и журналисты. Рабочие уже закончили оформление декораций бального зала, который теперь выглядел в стиле средневекового замка с высокими каменными башенками и окнами, на которых красовались вазы с различными цветами, мраморными белыми каминами у стен, украшенных цветными гобеленами средних веков. Великолепное зрелище дополняли четыре высокие колонны: 2 в начале и 2 в конце зала, обвитые ветвями вьющегося винограда. Здесь, в бальной зале, на широком мраморном помосте, демонстрировались вещи, предназначенные для аукциона.

У подножия лестницы Эдуарда уже ожидал Олег и руководитель юридического отдела его фирмы Владимир Маленский. Коротко поздоровавшись с друзьями, Эдуард увидел, что журналисты уже направляются к нему, собираясь атаковать его своими микрофонами и видеокамерами. Он дал короткие интервью местным репортёрам из газеты «Москва сегодня», старательно позировал перед камерами и терпеливо отвечал на занудные вопросы журналистки из журнала “”:

– Скажите, Эдуард Андреевич, во сколько оценивается пожертвованная Вами картина Пабло Пикассо?

– Она оценивается в пол миллиона евро, – ответил Эдуард без всякого энтузиазма.

– Вы на редкость великодушный человек! – ослепительно улыбаясь, прокомментировала журналистка.

– Попробуйте сообщить об этом органам налоговой службы, – ответил Эдуард, отвечая ей иронической улыбкой, и, уже в следующую секунду, выйдя из кадра, направился в сторону зала аукциона, но репортёр последовала за ним, на ходу выкрикивая очередной вопрос:

– Эдуард Андреевич, может быть, завтра мы встретимся с вами в офисе, и вы дадите более подробное интервью?

– Для этого Вам придётся связаться с отделом по связям с общественностью моей фирмы.

– Но, может быть, вы сделаете исключение для нашего журнала? – вновь спросила журналистка, мило улыбаясь Эдварду.

– Сожалею, но мой завтрашний день расписан по минутам, – вежливо ответил он, – как-нибудь в другой раз, – и отвернулся, продолжая пробираться сквозь толпу прибывающих гостей.

Девушка несомненно была красива, но, даже если бы она была победительницей конкурса красоты, Эдвард всё равно бы бежал от неё, как от чумы, потому что испытывал скрытую антипатию к надоедающим журналистам, пытающимся постоянно извлечь на свет Божий подробности его жизни. Проходя сквозь толпу гостей, Эдуард несколько раз останавливался, чтобы поприветствовать своих друзей и знакомых, среди которых он заметил свою бывшую жену Настю Шереметьеву. Она прошла мимо него с бокалом шампанского в руке и высоко поднятой головой, делая вид, что абсолютно не заметила Эдуарда. Ему было совершенно безразлично её поведение, особенно после того, как он, случайно оказавшись в одном ресторане с ней, стал причиной устроенного ею скандала. В результате чего ему пришлось не только вести её домой в невменяемом состоянии, но и стать мишенью для жёлтой прессы на несколько недель.

Эдуард лишь заметил, что в этот вечер она выглядела отлично: искусный макияж умело скрывал появившиеся на её лице морщинки, а элегантное вечернее платье от Ланвэн красного цвета великолепно сидело на её стройной фигуре, прекрасно сочетаясь с цветом её чёрных волос, уложенных в красивую высокую причёску.

Эдвард помедлил у двери зала, где были выставлены самые дорогостоящие из пожертвований для аукциона и услышал своё имя, произнесённое шепотом, – кто-то из организаторов торжества узнал его. С точки зрения Эдуарда благотворительный аукцион «В помощь детям, страдающих онко заболеваниями» удовлетворял 2 конкретные потребности общества: во-первых, давал возможность жёнам и дочерям самых состоятельных жителей Москвы собраться в изысканной обстановке и всласть посплетничать, пока их отцы и мужья обсуждают политику, футбол или теннис; во-вторых, аукцион являлся удачным предлогом для сбора средств в фонд московского онкологического детского общества. «Сегодняшний бал должен увенчаться бесспорным успехом по всем статьям,» – решил Эдвард и в эту самую минуту услышал за спиной голос брата:

– Пойдём, Влад Берестов хочет нас кое с кем познакомить. Похоже, его спутница и есть та самая дама, которая нас интересует, и о которой ходит столько слухов в Москве за последнюю неделю.

Заинтригованный, Эдуард последовал за Олегом к подножию лестницы, где их ожидали Влад Берестов и Владимир Маленский. Протягивая руку Этьену в знак приветствия, Эдвард, улыбаясь, произнёс:

– Скажите, Влад, как Вам удалось сопровождать сегодня на это грандиозное мероприятие самую загадочную даму Москвы?

– Ничего сложного, мой друг. Достаточно просто оказаться в нужном месте в нужное время, – ответил Берестов, пожимая руку Эдуарду, – Дина Стенфилд сейчас даёт интервью, и я решил не попадать в кадр. А вот и она…

Как и все стоящие рядом мужчины, Эдуард скользнул взглядом вверх по лестнице в ту сторону, куда указывал Влад и улыбка исчезла с его лица, уступая место выражению мгновенного шока, лишившего дара речи и возможности двинуться с места. Не веря собственным глазам, он смотрел на знакомое до боли красивое лицо и стройную фигуру элегантной женщины в длинном вечернем платье из голубого атласа, разрез которого соблазнительно открывал одну из её стройных ножек в белых атласных туфельках, украшенных брильянтами. Роскошные золотистые волосы тяжёлыми локонами струились по её обнажённым плечам, открытым вырезом декольте. На груди горделиво распласталось красивое золотое колье, украшенное голубыми изумрудами брильянтовой огранки. Леди Стенфилд величественно спускалась по лестнице, вежливо улыбаясь и кивая проходящим мимо неё знакомым и гостям аукциона, отвечая на их приветствия. Эдуард стоял, пораженный её ослепительной красотой, но гораздо более удивлённый той ауре, которая окружала Диану,-казалось, все, кроме неё пребывает в движении от плавного колыхания листьев на цветах лёгким ветерком, создаваемого кондиционерами, до сновавших вверх-вниз по лестнице гостей. Он узнал её мгновенно, благодаря тому образу потерянной любви который жил в его душе все эти годы, и желание немедленно броситься к ней стало непреодолимым. Но здравый смысл возымел верх над эмоциями, которым Эдуард несказанно удивился сам, и он продолжал потрясённо смотреть на эту красивую женщину, гадая, что скажут они друг другу уже в следующую минуту здесь, где столько глаз наблюдают за ними и за Дианой, как за новым членом аукциона, где вездесущие журналисты готовы на всё лишь бы уловить малейшую неосторожность знаменитых особ, чтобы потом раздуть из этого сенсацию.

Диана, помахав Татьяне и Александру, которые ожидали её у входа в зал аукциона, наконец, приблизилась к группе мужчин, стоявших у подножия лестницы и Владислав Берестов, вежливо улыбаясь, предложил ей свою руку. Дина в тайне радовалась этой незначительной поддержке, поскольку её видимое спокойствие и приклеенная улыбка уже начинали её подводить, стоило ей только оказаться в двух шагах от Эдуарда Баринского, но внешне ей ничто не изменило и она спокойно встретила его заинтригованный взволнованный взгляд в ту минуту, когда Влад представлял её своим знакомым:

– Пожалуйста, познакомьтесь, – моя новая клиентка и весьма успешная бизнес-леди, покорившая Лондон, а теперь присутствующая здесь, чтобы покорить Москву.

– Я убеждён, что Москва уже у Ваших ног, мадам! Ведь не так часто встретишь такое удивительное сочетание деловых качеств и красоты! – вежливо произнёс Маленский, – Позвольте представиться, Владимир Маленский, – добавил он, целуя руку Дианы.

– Вы очень любезны, Владимир. Откровенно говоря, со дня моего приезда в Москву, это мой первый выход в свет. Обустройство офиса и квартирный вопрос занимает всё моё свободное от работы время, – ответила Диана, стараясь при этом не смотреть на Эдуарда, не сводящего с неё пристального взгляда.

– Я слышал, Вы прилетели в Москву вместе с сыном? Вероятно, он помогает Вам, или, как все мальчишки бегает по клубам и футбольным матчам? – добродушно улыбаясь, спросил Маленский.

– Не без этого, конечно. Но Дэн уже в том возрасте, когда его уже необходимо задействовать в семейном бизнесе, поэтому сейчас, на каникулах он помогает мне, – неохотно ответила Диана, и в этот момент их взгляды с Эдуардом встретились.

Она успела уловить удивление и замешательство на его лице, но уже в следующую секунду услышала очередной вопрос любопытного Владимира Маленского:

– Позвольте узнать, где Вы остановились в Москве?

– Пока в отеле «Метрополь», а подходящего дома подобрать пока не могу, – спокойно ответила Диана, хотя его внимание уже начинало её раздражать.

– У меня есть отличный агент по недвижимости. Правда, Эдуард? – произнёс Олег, который успел попасть под обаяние очаровательной леди Стенфилд, – могу порекомендовать его Вам. Простите, не представился, – Олег Баринский, а этот парень с каменно-неподвижным лицом – мой братец, Эдуард Андреевич Баринский, глава компании «Отели Москвы», – добавил он, вызвав при этом улыбки на лицах друзей и яростный блеск во взгляде Эдуарда, адресованного ему и заставив Олега замолчать.

– Олег Баринский? Так это Вы звонили мне в лондонский офис и не застали меня? – спросила Диана, делая вид, что ничего не заметила, – мой секретарь передала мне. У Вас ко мне какое-то дело?

– Думаю, дела, леди Стенфилд, нам лучше отложить до более официального случая, – наконец нарушил своё молчание Эдуард, отвечая за брата, – Очень рад знакомству с Вами, – добавил он, беря руку Дианы, и прикасаясь губами к её тонким пальчикам.

Она улыбнулась и поспешно, словно обжегшись, отняла руку, что стало заметно только Эдуарду, который продолжал свою речь, как ни в чём ни бывало:

– Олег – управляющий одного из моих отелей и я попросил его связаться с Вами. Мы непременно должны поговорить, но, разумеется, не сегодня. Зачем портить разговорами о бизнесе такой замечательный, полный неожиданностей, вечер?

Он старался говорить уверенным тоном делового человека, но его замешательство не ускользнуло от Дианы, и по его последним словам она поняла, что он узнал её. Что ж, прекрасно, она не собирается прятаться и притворяться перед человеком, предавшим когда-то её любовь своим безразличным, лишённым смысла, флиртом с ней и женитьбой на её коварной подруге, что подтверждается его холодной сдержанностью сейчас.

– Я постараюсь уделить Вам несколько минут на следующей неделе, Эдуард Андреевич. Пусть наши секретари созвонятся и договорятся о встрече, – предложила Диана ровным безразличным голосом, что несказанно задело Эдуарда, но он снова постарался ничем не выказать своих истинных чувств:

– Сожалею, леди Стенфилд, но на будущей неделе я буду очень занят, поэтому я заеду к Вам в офис завтра утром, если Вы не возражаете.

– Как Вам будет угодно, – ответила Дина, пожав плечами, – А сейчас мне пора, меня ждут.

– Я провожу Вас, – предложил Берестов, – Прошу меня извинить, господа, но у меня ещё одно неотложное дело. На аукционе я выставил кое-что из приобретённой мною антикварной мебели XVIII века, но не указал их первоначальную стоимость. Мне сказали, что за мной уже битый час охотится организатор аукциона, который сказал Александру Борисову, что если я в течении 15-ти минут не появлюсь в зале, то он выставит меня на торги вместо моей мебели.

Мужчины рассмеялись. Все, кроме Эдуарда, который, казалось, вообще не слышал шутливого рассказа Влада, задумчиво провожал взглядом Дину Стенфилд, направляющуюся к дверям бальной залы.

– Мы постараемся выручить Вас, Влад, – смеясь, ответил Малинский, – заплатив за Вас как за председателя адвокатов, скажем, 200 тысяч!

– Надеюсь, в этом случае мы сможем рассчитывать на адвокатскую скидку? – подмигнув Владимиру, спросил Олег, не скрывая своего веселья.

– Боюсь, что в этом случае мне вообще придётся работать даром! – смеясь, ответил на ходу Берестов, устремляясь за Дианой.

Подведя Диану к Татьяне и Александру, Берестов, извинившись, отошёл. Она улыбнулась им, но улыбка получилась слегка натянутой. Очевидно, Саша, со свойственной ему наблюдательностью адвоката, угадал её усилия совладать с собой и немедленно предложил свою руку.

– Выше нос, миледи! Сегодня все мужские взгляды и улыбки принадлежат Вам! – и, заметив, как Диана недоверчиво посмотрела на него, добавил, – Честное слово! Я видел, как Даниил Вологдин чуть не сломал себе шею, оглядываясь на тебя, когда ты шла к нам с Таней. И не он один.

Диана улыбнулась, но её нисколько не интересовал этот успех. В данный момент её мысли занимал Эдуард, она даже забыла на мгновение о своём злейшем враге – Анастасии Шереметьевой, с которой ей предстояло увидеться в зале аукциона уже через несколько минут. В подтверждение этому, Татьяна, стоявшая под руку с мужем, сказала: