Текст книги "Осиянная Русь"

Дмитрий Дарин
Осиянная Русь

Составитель Д. Чернухина

© Дмитрий Дарин, 2015

© Интернациональный Союз писателей, 2015

* * *

Дмитрий Дарин

Дмитрий Александрович Дарин родился в Ленинграде в 1964 г. Член Союза писателей России и ЛНР, член Союза журналистов России, лауреат Большой Международной литературной премии им. Сергея Есенина «О Русь, взмахни крылами». Член редколлегии российских литературных журналов «Российский колокол», «Дом Ростовых», «Невский альманах». Доктор экономических наук.

Автор семи поэтических сборников. На стихи автора написано более 150 песен, вошедших в репертуар И. Кобзона, А. Маршала, М. Евдокимова, В. Преснякова-ст. и В. Преснякова-мл., О. Иванова, А. Глызина, Я. Осина, Н. Крыгиной, Е. Южина, С. Зыкова, А. Кальянова, А. Днепрова, А. Верещагина, гр. «Самоцветы», гр. «Рядовой Дарин», Государственного ансамбля российского казачества «Казачий курень» (г. Волгоград), Государственного Академического народного хора им. Е. Попова (г. Рязань) и других исполнителей.

Несколько лет назад наряду с поэзией начал публиковать малую прозу и критику – в лит. газетах и журналах «Московский литератор», «Российский писатель», «Губерния», «День литературы», «Российский колокол», «Наш современник», «Медный всадник» (г. Санкт-Петербург), «Невский альманах» (г. Санкт-Петербург), «Новгород литературный» (В. Новгород), «Молодая гвардия» (г. Москва), «Дом Ростовых» (г. Москва) и других. В 2011 году в журнале «Сура» (г. Пенза) вышла первая повесть «Барак». Вторая повесть «Заваль» вышла в 2012 году в журнале «Бег» (г. Санкт-Петербург). В 2013 г. издана первая книга прозы «Русский лабиринт» (изд. «Вече»). Книга отмечена дипломом Оргкомитета XXVI Московской международной книжной выставки-ярмарки за вклад в укрепление традиций русской прозы и публицистики, а также за плодотворную деятельность по возрождению духовности в российском обществе, премией МГО СП России «Лучшая книга 2013–2015».

С 2009 года – сопредседатель Комитета, председатель отборочного жюри Международной литературной премии им. Сергея Есенина «О Русь, взмахни крылами».

Поэзия и проза Дмитрия Дарина переведены на испанский, французский, болгарский, польский, аварский и другие языки.

Берёзы

 
Эх, берёзы, берёзы…
Успокойте мне сердце,
Я то пьян, то тверезый,
Не могу отогреться.
 
 
То ли быль, то ли небыль
Все, что было со мною.
И плакучая ива
Над туманной рекою.
 
 
Зашумела дубрава —
Не со мной ли прощаясь?
Упокойная слава,
Что-то все не раскаюсь…
 
 
Тихо скрипнет осина,
Словно стонет украдкой.
На опавшей перине
Я валяюсь с устатка.
 
 
А с погоста за речкой
Веет вечной прохладой.
Стеариновой свечкой
Жизнь сгорает усладой.
 

Конец XX века

Вчера – сегодня

 
Вчера был штиль – сегодня шторм.
Вчера не пил – сегодня в лом.
 
 
Вчера был друг – сегодня враг.
Вчера супруг – сегодня так…
 
 
Вчера я бил – сегодня бьют.
Вчера вкусил – сегодня жрут.
 
 
Вчера война – сегодня мир.
Вчера чума – сегодня пир.
 
 
Вчера был нож – сегодня шрам.
Вчера кутеж – сегодня в храм.
 
 
Вчера был вор – сегодня мэр.
Вчера позор – сегодня сэр.
 
 
Вчера порез – сегодня прыщ.
Вчера был Крез – сегодня нищ.
 
 
Вчера распят – сегодня бог.
Вчера был свят – сегодня сдох.
 
 
Вчера был зной – сегодня снег.
Вчера конвой – сегодня зэк.
 
 
Вчера стакан – сегодня два.
Вчера туман – сегодня мгла.
 
 
Вчера был тих – сегодня нет.
Вчера был стих – сегодня бред.
 

Конец XX века

Наши

 
Расстилается грязною скатертью
Полупьяная нищая Русь.
И ругают, и хвалят по матери,
Почему уж, судить не берусь.
 
 
То ли души вконец раскулачены,
То ль туман застилает глаза —
Для чего-то же мы предназначены,
За кого-то молясь образам.
 
 
Не живется нам в мире берёзовом,
Нам милее в родном кабаке
Пропивать то, что любим тверезыми,
Зажимая тоску в кулаке.
 
 
А потом со слезами и стонами
Горевать, ударяя о стол:
– Потеряли Россию мы, продали!
Выпей с нами, уж коли пришел!
 
 
Сам я тоже в разгуле оплакивал
Полустертую синюю Русь.
Кто-то мне наливал и поддакивал,
Разбавляя стаканами грусть.
 
 
И с тревогой в похмельном сознании
За все то, что наделал вчера, —
Я кричу тебе это признание,
Выжав сердце на кончик пера.
 

2002

Бескрестье

 
Колокольня в кокошнике с золотом,
В душу больно грехи стучат молотом,
И не верил я, а вот изверился,
Стал не светел я – горю доверился.
 
 
Ведь у нас не убив – не покаешься,
Столько каяться – только замаешься.
Что конвой, что попы – все красивые,
И шаги их не в такт – торопливые.
 
 
Сколько горя с костьми перемешано,
Занавеска моя занавешена.
На ромашке гадать – дело зряшное.
Лепестки судьбы – штука пустяшная…
 
 
Отпускать грехи – Богом поручено,
И старались монахи с подручными.
Отстрадались святые угодники —
Помолитесь за нас, за колодников.
 
 
Я гляжу поверх крестов
В небо синее,
И гляжу поверх голов
На Россию я.
Лица – не узнать,
Словно скорчились.
Крест – не целовать,
Все кресты – закончились.
 

2002

Милая

 
Милая,
Распахни глаза, красивая!
Ты – пушинка словно снежная, —
Нежная!
 
 
Волосы,
Распусти на плечи волосы…
Просто мне не хватит голоса
Спеть о нас…
 
 
Родинка…
Ты зарделась, как смородинка.
Поцелуями избалую
Шалую…
 
 
Стихшая…
У реки любви застывшая
Не плакучей, но счастливою
Ивою…
 
 
Белою
Улетаешь чайкой смелою…
Возвращайся с неба синего
Зимнего…
 
 
Милая,
Счастлив я, коль ты счастливая…
Тела трель твою послушную
Слушаю…
Два черных лебедя скользят,
Два гордых лебедя скользят
По озера любви
Старинным водам.
Никто из нас не виноват,
Никто из нас не виноват,
Что есть еще любовь
Под небосводом.
 

2002

Я вдыхаю вино кабаков…

 
Я вдыхаю вино кабаков
И рассыпчатость жизни приемлю,
Когда третий берешь полуштоф,
Покидаешь вдруг грешную землю.
 
 
Каждый что-то свое пропивал,
Разбавляя грехи алкоголем,
Находил, но не то, что искал,
И лечил, но не то, чем был болен.
 
 
Льется хмель, и цыгане, как встарь,
Подправляют заблудшие души.
И напротив аптеки фонарь
Светом ссыт в потемневшие лужи.
 
 
Наливают уже не спросясь,
Видно, чуют, что меры не будет.
Кто-то плачет, неловко крестясь,
И трясутся цыганкины груди.
 
 
Наступает похмельный рассвет,
На душе же пока не светает.
Мне узнать бы заветный ответ,
Но Господь его, видно, не знает.
 
 
Я вдыхаю вино кабаков,
И душа уж смердит перегаром…
Мне под водку – подайте стихов,
Чтоб душа не пропахла задаром.
 

2002

«Над засеянной инеем пашнею…»

 
Над засеянной инеем пашнею
Пролетают опять журавли.
И, наверное, что-нибудь важное
Рассказали бы, если могли.
 
 
Рассказали б, как сверху вам видится
Неуютная серая Русь.
И удастся ли нам еще свидеться,
Сам надолго-то я задержусь?
 
 
Или скоро тоской журавлиного
Полетит вслед за вами душа…
Старый клен за зардевшей рябиною
Все ухаживал, кроной дрожа…
 
 
Скоро клин растворится, как в озере,
В синем небе моей стороны…
Перепаханы жизни бульдозером
Без особенной чьей то вины.
 
 
Ветер сносит родное курлыканье,
Лишь молитву б мою не сносил.
Жизнь промчалась с присвистом
и гиканьем,
И пришпорить её нету сил.
 

2002

Старая церковь

 
Старая церковь
На косогоре
Вдруг из-за леса видна.
Словно старушка,
Плача от горя,
Тихо застыла одна.
 
 
Колокол было
Подняли снова.
Только вот нет звонаря.
Чья-то девчушка
В скромном уборе
Молится у алтаря.
 
 
Летом репейник
Стены облепит,
Некому чистить тропу.
Купол облезлый
В душу не светит
Добренькому попу.
 
 
Старая церковь
На косогоре,
Сколько ты помнишь молитв?
В вечном российском
Тихом укоре
Старое сердце болит.
 
 
Словно прощая
Одурь в народе,
В память о тех и других —
Светится церковь
На косогоре,
Нам отпуская грехи.
 

2002

Моя Родина

 
Зарядила осенняя хлябь,
И не слышно родного курлыканья.
Русских душ мутноватая рябь
Расплескалась в кабацкое тыканье.
 
 
А берёзки ведут хоровод,
Притаившись у самой излучины.
И спивается здешний народ,
Позабыв то, что Богом поручено.
 
 
А я выйду босой
Насладиться росой,
По-над речкой туман расстилается.
Эх ты, край мой родной,
Я тобою – живой,
Здесь Россия моя начинается.
 
 
Я вдыхаю прохладу полей
И надежду, что все еще сладится.
От исконных российских корней
Журавлям, как и мне, не избавиться.
 
 
Пусть печальна моя сторона,
С серой болью навеки повенчана,
Ты свое получила сполна —
Значит, Богом за что-то отмечена.
 
 
А я выйду босой
Насладиться росой,
По-над речкой туман расстилается.
Эх ты, край мой родной,
Я тобою – живой,
Здесь Россия моя не кончается.
 

2002

Журавли

 
Черный клин разрывает мне душу курлыканьем,
Никогда не смогу я расстаться с тобой.
Сердца взрыв отмеряет венозное тиканье,
Я стою с запрокинутой вверх головой.
 
 
А надежды мои с журавлями уносятся,
И грехи спину горбят пониже к земле.
Словно пар от земли, все молитвы возносятся,
Я стою по колено в любовной золе.
 
 
Черный клин, как жгутом, перевяжет артерию
Голубого пространства над русской землёй.
Я клянусь чем могу, что я верую, верую,
Только дай ей остаться навеки со мной!
 
 
Что утрачено, то не вернешь и молитвою,
Моя женщина, ты не утрачена, нет!
Рассекает косяк небо черною бритвою,
Оставляя в душе окровавленный след.
 
 
Журавли, журавли,
Вы спасти не смогли обреченного,
В бирюзовой дали
Превращаясь в пернатый комок…
Журавли, журавли
Криком сердце сожгли невлюблённое,
И о вас, журавли,
Спотыкается мёртвый зрачок.
 

2003

«Отрыдала уж свое тальянка…»

 
Отрыдала уж свое тальянка,
С теплых яблонь облетел туман…
Как любить с душою наизнанку,
Как прожить с тоскою пополам?
 
 
Улетела молодость, как птица
Из впустую свитого гнезда,
Певчих лет живая вереница
Не вернется больше никогда.
 
 
Никогда не сбудется, что снилось
Мне в коротких августовских снах,
Не вернуть того, что отлюбилось,
Как траву в покошенных лугах.
 
 
Что же делать, кто-нибудь подскажет,
Чтоб куда-то сердце преклонить?
В стороне невыпесненной нашей
Я хотел бы тополем застыть,
 
 
Чтоб смотреть окрест, не узнавая
Этих мест, ни кладбищ, ни людей,
Сердцем потихоньку остывая
На ветру от зябнущих полей.
 
 
Суждено ли песне стать последней,
Упорхнув нечаянной строкой,
Скромную отслужит мне обедню
Над отцветшей русой головой.
 
 
Даровал ты петь, спасибо, Боже,
Только я сорвался налету.
Для другого пусть, уже моложе,
Нарядятся яблони в фату.
 

2003

Черный Ангел

 
Черный Ангел летит, Черный Ангел!
Трубы воют. Палач молодой.
В пятки прячутся души-подранки —
«Не за мной! Не за мной! Не за мной!!!»
 
 
Ужас слепит довольные лица,
И сверкает на солнце топор.
Черный Ангел, к чему торопиться, —
Не убийца же я и не вор.
 
 
И, обкатанный в сольных концертах,
Кат красиво берет на плечо…
Черный Ангел, ты вечно из первых,
Кто в затылок глядит горячо.
 
 
Я себя и казню, и калечу
За все зло, что тебе причинил.
Черный Ангел отравою лечит
Все, что счастием я отравил.
 

2003

«Застыла девушка-берёза…»

 
Застыла девушка-берёза
В простой российской красоте.
Омыв рубцы на бересте,
Дождем текут девичьи слёзы.
 
 
С тобой мне так неодиноко
Стоять под небом голубым,
Я жив дыханием твоим
И пьян твоим согретым соком.
 
 
Я обернусь на колокольню,
Чтоб покреститься напослед.
В зелёный завернувшись плед,
Ты машешь мне рукою тонкой.
 
 
Вернусь ли я иль на чужбине
Рубцы на сердце залечу…
Я с журавлями прилечу,
Когда я не в России сгину.
 

2004

«О чем, гармоника, грустится…»

 
О чем, гармоника, грустится
Тебе в российской стороне?
И почему тебе не спится,
И отчего так грустно мне?
 
 
Деревня русская застыла
В поклоне вечном над рекой,
И лишь гармошка не забыла
Те звуки удали былой.
 
 
Звенит русальная неделя
В безлюдной ныне тишине.
Как реки – жизни обмелели,
Лишь ил любви лежит на дне.
 
 
Гармонь, зачем ты возмутила
Надежды старые мои?..
Как я любил, как ты любила,
Поют поэты соловьи.
 
 
Гощу в покинутой деревне,
Последних мыслей не тая,
И только о любви изменной
Не плачь, гармоника моя!
 

2004

«Понуры избы – все как встарь…»

 
Понуры избы – все как встарь,
Что ни посей – нужда восходит.
И снова старый пономарь
Зарей к заутрене трезвонит.
 
 
Коряжит слух вороний грай,
Не слышно песни журавлиной.
Ужель потух лампадный рай
Над среднерусскою равниной?
 
 
Идольских требищ древний дух
Смешался с западной отравой.
Ужель огонь в душе потух
Моей Отчизны величавой?
 
 
Чем новый всенародный царь
В судьбе России обернется?
Звонит усталый пономарь,
И звон мне в сердце отдаётся.
 

2004

Я, конечно, умру…

 
Я, конечно, умру, но не так, как вам, верно, хотелось —
Под забором иль дома в постели – с родней и попом.
Все в душе отшумело уже, отошло, отболелось.
И не хочется уж ничего оставлять на потом.
 
 
Что так скулы свело и зрачки – уж давно поджидаем,
Чтобы хлопнуть стакан с запотелой моею судьбой?
Не пугайте меня вашим скучным затёрханным раем
И тем более – старым, испитым, больным Сатаной.
 
 
Я умру, окочурюсь, но не так, как все остальные, —
Покрасивее, что ли, с гитарою или ножом.
Эх, но прежде успеть бы распрячь вас, родные гнедые,
Чтобы новый ездок расстарался приличным овсом.
 
 
Перестаньте скулить, я и сам не хотел оставаться
Среди умных и трезвых, желающих только добра.
Чтоб поэта отпеть, нужно, братцы, еще постараться,
А потом со спокойной душою гулять до утра.
 
 
Дьякон ноту возьмет так, чтоб стекла в сердцах задрожали,
И на клиросе враз: «…со святыми его упокой!»
На Руси убиенных чуть больше всегда уважали,
Может, мне повезет – самому не придется с собой…
 
 
Где-то там наверху приютят, ободрят, обогреют,
И, смотрясь в позолоту намоленных здесь куполов,
Напослед о грехах своих тяжких слегка пожалею,
И что слишком недолго бросал в вас каменьями слов.
 

2004

Спас

 
Льется сверху благодать
Без конца, без края…
С плахи – много что видать,
Да не видно рая.
 
 
Я по жизни проскакал,
Но устали кони,
Долго колокол молчал,
Да вдруг затрезвонил.
 
 
Вот страдальный наш народ
Прёт на лобно место,
Ведь не каждый день везет,
Чтоб на плахе – тесно.
 
 
А на людях помереть —
Чем не развлеченье.
Я святой уже на треть —
Можно ждать прощенья.
 
 
Я гляжу поверх икон,
Купол в небе тонет,
А в России испокон
Глубже всех хоронят.
 
 
А цена на жизнь сейчас —
Без рубля копейка,
Будут строить новый Спас
Люди в телогрейках.
 
 
А у нас —
Каждый Спас – да на крови,
Легче каяться, легче каяться,
Сколько ангелов на Русь ни зови —
Не спускаются, не спускаются.
 

2005

«На красных полатях заката…»

 
На красных полатях заката
Устало пристроилась Русь.
И в душах, прозрачных когда-то,
Бессилья наилилась сгусь.
 
 
Не всходит дерзаньем пшеница,
Опасно полоть сорняки.
Печально прощаются птицы,
По небу – мои земляки.
 
 
Разбита надежды дорога,
Одна – на авось – колея.
Ведет то ль в овраг, то ли к Богу,
Теряя в бурьяне края.
 
 
Когда ж ты своими крылами,
Гиен отгоняя, взмахнешь?
Иль, грустно звеня кандалами,
С рассветом опять побредешь?
 

2005

В России

 
Мы все, крестясь, живем безбожно,
И хлебом мой стакан накрыт,
В России помереть несложно, —
Как будто сердце не болит.
 
 
Спесивый барин едет важно,
С дороги чернь пихая в грязь.
В России помереть – не страшно,
Страшней в обочину попасть.
 
 
Опять нарезаны наделы,
Кому аршин, кому верста.
В России помереть – полдела,
Коль над тобой не врыть креста.
 
 
Берёз косыночки простые,
Я был средь вас – недолгий гость,
Ведь землю поровну в России
Копают только на погост.
 
 
Душа, что склеишь, – без осколка,
Осталось что-то в яме дней.
В России помереть – недолго,
Но без неё – еще скорей.
 

2005

«Журавлиный всхлип гармони…»

 
Журавлиный всхлип гармони
Где-то слышен вдалеке…
Расцвела душа от боли,
Как кувшинка на реке.
 
 
Закручинилось, запелось
Да замаялось с тоски.
То ль любовь куда-то делась,
То ль туман покрыл виски.
 
 
Сарафаны зеленеют
На берёзовых телах,
А гармошка все острее
Режет прошлое в сердцах.
 
 
Эх, напомнила, родная,
Что хотелось так забыть…
Юность русая шальная
На ветру смогла остыть.
 
 
Вдруг гармоника затихла,
Верно, плачет гармонист.
И ветла со мной поникла,
Уронив слезою лист.
 
 
И когда от той гармони
Не осталось даже слез,
Я траву рукою тронул
Под коленками берёз.
 
 
И, росу слизав с ладони
Пересохшим языком,
Лишь тогда про счастье понял,
Что со счастьем незнаком.
 

2005

«Клён лимонный, желтоплечий…»

 
Клён лимонный, желтоплечий,
Что кручинишься, мой друг?
Что, как раньше, мне навстречу
Не качаешь жёлтых рук?
 
 
Отшумела и пропала
Зелень наших звонких лет…
Если б только юность знала,
Что в любви заветов нет.
 
 
Был таким же беспечальным,
Как и я, зелёный клён,
Словно светом лунным, дальним,
В нашу тайну посвящен.
 
 
Осень – только лишь усталость,
И луна за мной длинней.
Как бы сердце ни старалось,
На душе всё холодней.
 
 
Клён лимонный, грустный клоун,
Не снимай перчаток желть,
Не грусти, что под луною
Всем придется умереть.
 
 
Всё равно ведь, рано ль, поздно ль,
Но слетит последний лист,
Как и я, по жизни вдоволь
Покружившись, ляжет вниз.
 

2005

«В России беды потому…»

 
В России беды потому,
Что всяк свободу понимает
По разуменью своему,
А разуменья – не хватает.
 
 
У нас – кто главный, тот и прав,
А кто не прав, в суде докажут,
И часто можно, не украв,
За воровство попасть под стражу.
 
 
А власть не то чтобы глупа,
Но по-особому бездарна,
Пытаясь в нас вдавить раба,
Что я выдавливал исправно.
 
 
И остается только пить,
Еще, наверное, молиться…
Какой тебе, Россия, быть,
Когда ты сможешь измениться?
 
 
Мне не дано тебя понять,
А измеряют пусть другие…
Пойду-ка я с тоски плясать,
Как было в годы молодые.
 
 
Пусть сердце рвется журавлем,
Белеют перья в пряди русой,
А дни журчат, журчат ручьем
По так мелеющему руслу…
 

2005

Ночной романс

 
На звездах вновь повисла ночь,
Меня окутав с головою.
С тобою быть уже невмочь,
И невозможно – не с тобою.
 
 
Ты спишь тревожным нервным сном,
А мне сегодня не забыться.
Хоть двое нас, мы не вдвоем
Соединяем наши лица.
 
 
Мне вспоминается сейчас
Под жёлтый свет луны ущербной,
Как много ночи было в нас
И мало лунности, наверно.
 
 
Я ем глазами темноту,
И оттого душа чернеет,
Когда любить невмоготу,
Но не любить еще больнее.
 
 
Ты остудила навсегда
Все то, что сердце согревало,
И промерцала мне звезда
Не то конец, не то начало.
 
 
Я знаю, так любить нельзя,
В порыве струны обрывая,
И всё ж лучи звезды скользят,
Холодным светом обнимая.
 
 
Пускай под этот тусклый свет
Тебе весеннее приснится.
Хоть той звезды давно уж нет,
Любовь по-прежнему струится.
 

2005

«Тройка мчится, снег разметан…»

 
Тройка мчится, снег разметан,
Да не слушает вожжей,
А за каждым поворотом
Лики каменных вождей.
 
 
Наша русская забава,
Так с Крещенья повелось,
Больше крови – больше славы,
Уж прости меня, Христос.
 
 
Эта слава не истлела,
Кровяной не высох след,
Пьедесталим катов смело,
А снести – отваги нет.
 
 
Коренник храпит и косит,
То не снег пылит, а тлен.
Чую, Русь опять заносит
В чей-то новый монумент.
 
 
Смотрят идолы незряче,
Как буравят, – без очей,
Мы по жертвам плачем, плачем
Под надзором палачей.
 

2005

«Русь – берёзовые пальцы…»

 
Русь – берёзовые пальцы
Да бревенчатая грудь,
Имена дают по святцам,
Чтоб везло когда-нибудь.
 
 
Только мне везёт не очень,
Отчего любовь пуста?
И темней агата очи,
Холоднее льда уста.
 
 
Оттого ль, что в поднебесье
Птицы разные у нас,
Не хватает общей песни
Выгнать знобь из черных глаз.
 
 
Русь, сиреневая летом
И седая к декабрю,
Я твоим нездешним светом
Счастье милой озарю.
 
 
Две любви – к стране и к милой —
Берестой сберечь готов.
Береги, Господь, Россию,
Береги, Господь, любовь.
 

2006

«Русь разлита по озёрам…»

 
Русь разлита по озёрам,
По белесым небесам.
То ли плачем, то ли стоном
Журавли прощают нам.
 
 
Я стою на поле, с краю,
С непокрытой головой,
То ль грехи мне отпускают,
То ль поют за упокой.
 
 
Жить у нас – нужна сноровка,
Да чего-то за душой.
А меня схоронят ловко
Под собак бездомных вой.
 
 
Гнет косяк, в закат врезаясь,
Да вернется ль по весне?
С ними песней попрощаюсь,
Чтоб грустили обо мне.
 
 
Но одна грустить не будет,
Только выпьет за помин
Да скорее позабудет
Про огонь мой и про дым.
 
 
Будет мне совсем другая
Поправлять рукой венки…
Я стою на поле, с краю,
Боль хватая за виски.
 
 
Высень клин разрежет узкий,
Да теперь уж все равно,
Умереть до дна, по-русски,
Только русскому дано.
 

2006

«Поспели травы на лугу…»

 
Поспели травы на лугу,
И воля рожью колосилась,
Под яблонь белую пургу
Любовь звездою закатилась.
 
 
Среди проселочных дорог
Поэта сердце заплутало,
Ты выйдешь ночью за порог
Меня высматривать устало.
 
 
Но я за месяцем пойду,
Что обливает желтью лиру,
И если счастья не найду,
Нарвусь на нож во тьме трактира.
 
 
Веселый смолкнет гармонист
Да кобели вовсю завоют,
Когда под злой разбойный свист
Меня дерюгою накроют.
 
 
А ты дождешься не меня
В пыли расстеленной дороги,
И, колокольчиком звеня,
На двор чужие въедут дроги.
 
 
Но острым светом серебра
По сердцу полоснёт косою,
Когда вдруг ночью со двора
Ты выйдешь к яблоням босою.
 
 
Навзрыд засветит в вышине
Луна в шафрановой рубахе,
Как по убитому по мне
«За упокой…» начнут монахи.
 
 
И ты поймешь, глотая желть
Средь яблонь спелого дурмана,
Что нелюбимым умереть
Всегда бывает слишком рано.
 

2006

Калина

 
Закручинилась калина
На высоком берегу,
За окном прошла ты мимо,
Где веселье на лугу.
 
 
Там народ давно гуляет,
Карагодит у огня,
Но гармоника не знает,
Что ты любишь не меня.
 
 
Нет печали в песне длинной,
Гармонист – веселый в пыль.
Я прилягу под калиной,
Чтоб смотреть в речную стыль.
 
 
Ты сюда давно когда-то
На свиданье не пришла,
Знать, гармошка виновата,
Что ту песню не нашла,
 
 
Чтоб слова плескались тихо,
А в глазах пошла волна,
Облетела облепиха,
А калина – зелена.
 
 
Пусть с рассветом, пусть усталой,
Всякой ждать тебя готов,
Чтоб калина красной стала
От любви нескромных слов.
 
 
Эх, калинушка, калина,
Красный сарафан,
Не видать чего-то милой,
И с реки печаль-туман.
По моей по милочке,
Половиночке.
 

2006

«А над полем туча…»

 
А над полем туча,
А под тучей ветер,
Ты себя не мучай,
Ведь другая встретит.
 
 
Встретит на пороге,
От дождя укроет
И от злой тревоги
Сердце успокоит.
 
 
Сердце успокоит
Да зальет усладой,
Жить как будто стоит,
Жить как будто надо.
 
 
Только громом грянет
То, что отыскрило,
Та, что ждать не станет,
Знать, приворожила.
 
 
Знать, приворожила
На мое несчастье…
Молнии, как жилы,
Рвутся на запястье.
Я покину хату
Да пойду по полю
К той, кем жил когда-то,
Промокая болью.
 
 
Бьют хлысты косые,
В прошлом вязнут ноги,
Не смогу дойти я
Без большой дороги.
 
 
Не смогу дойти я,
Не смогу вернуться,
Косы золотые
На ночь расплетутся.
 
 
Расплетется схоже
Жизнь моя по нитке,
Кто я – лишь прохожий
У твоей калитки.
 

2006