Текст книги "Деление на ноль (сборник)"

Парк лесотехнической академии

В петербуржском парке лесотехнической академии есть две могилки. В одной могилке лежит Михаил Алефперьевич без фамилии, а в другой просто Вольф без имени и отчества. Фамилию, имя и отчество у них отобрали при Развоплощении за какие-то неведомые нам прегрешения перед силами Мирового Порядка. Теперь Михаил Алефперьевич и Вольф лежат тихо и отбирают у каждого проходящего мимо жизненную силу, но по чуть-чуть, чтобы не было заметно. Когда они наберут достаточно жизненной силы, они снова воплотятся: Михаил Алефперьевич вновь станет весёлым и круглым в очёчках, он будет скакать по аллеям и щекотать всех до смерти, а Вольф будет тощий и сутулый с огромной палкой с железным наконечником. Тогда, наконец, в парке лесотехнической академии опять наступит Порядок.

А то сейчас Порядка никакого нет. Например, в соседнем Ботаническом Саду, если какое-то африканское дерево начинает присаживаться на корточки, щёлкать ветками и доёбываться до берёзок, из будки немедленно выскакивает сторож с кнутом и хорошенько такое дерево учит. А в парке лесотехнической академии все деревья дикие – кривые и грязные. Они слоняются по парку, мусорят листьями, а некоторые даже выцарапывают на себе оскорбительные для людей картинки. Только люди не понимают, что эти картинки оскорбительные: например, деревьям кажется очень смешно то, что у людей есть уши. Деревья рисуют на себе палочку с ушами и хохочут, а людям хоть бы хуй.

Иногда несколько деревьев насосутся какой-то дряни из подземного ручья и все передерутся. Неподалёку от железнодорожного моста есть целое кладбище таких дохлых деревьев.

Ещё в зарослях крапивы, там где она всего гуще, живёт Голый Милиционер. Его многие видели, но никто не сфотографировал, потому что он очень неприличный.

А в самом центре парка лесотехнической академии, там, где сходятся все тропинки, растёт Старый Лох. Самого Старого Лоха не видно, потому что он растёт вниз головой, корнями вверх. Если встать в середине этих корней, то ничего не будет. Также Старый Лох не собирается дорасти до Центра Земли и разорвать её на части. Кроме того, он не собирается установить власть над всеми деревьями в мире и пригласить Антихриста. Он вообще ничего не собирается – просто Ебанутый Старый Лох, и всё.

Трибунал

Если со стороны Невы дойти до медного всадника и повернуть направо, там можно найти подвальное заведение Трибунал.

Сначала в этом Трибунале посетителям кажется очень страшно: цепи, казематы, люди у стойки неприветливые, с прищуром: вот сейчас достанут из кожанки наган и расстреляют. А потом, когда посетитель хорошо присмотрится и заметит, что они даже не додумались поставить чучело, ну хотя бы берии, ему тут же становится не страшно, он заказывает себе пива, закидывает ногу на ногу и начинает пиздеть про дискурсы и симулякров. А когда человек начинает пиздеть про дискурсы и симулякров, такого человека можно брать за шиворот и засовывать в сумку – он и оттуда будет пиздеть, потому что уже ничего не видит и не слышит.

А зря, ведь это заведение на самом деле совсем не простое. Потому что все официантки в нём одинаковые. Не то чтобы похожи или одного роста, они всегда одного роста, нет: они совершенно одинаковые.

Это из-за того, что они Клоны. В подвале этого заведения прикована цепями несчастная Блондинка с Грудями – из неё берут материал для Клонов каждый день по три раза, потому что Клонов нужно очень много. Как известно, они очень недолговечны и живут от силы дня три, редко когда четыре, а потом разваливаются. В заведении даже есть особый управляющий, который следит, чтобы Клоны не развалились прямо во время работы, а то посетителям может стать неприятно, если у официантки отвалится рука вместе с кружкой пива. Да и ухо в супе найти тоже не всегда праздник.

Поэтому управляющий внимательно следит за официантками: как только у какой-то посыпались зубы или вытек глаз, он её сразу же отправляет в морозильную камеру.

Потом из тех Клонов, которые ещё не очень трухлявые, делают сухие бульоны и продают на Сытном рынке, будто бы это галина-бланка.

Ничего преступного в этом нет, потому что Клоны – они же не люди, их мясо считается синтетическим, наподобие говядины из соевых бобов.

Страшно другое: пиво там по девяносто рублей.

Вот это действительно преступно, за это нужно наказывать.

Река-карповка

На мосту через реку-карповку стоит будка, в которой раньше жил Милиционер.

Потом Милиционер состарился и умер, поэтому будка почти всегда стоит пустая, храня следы скромного милицейского быта: пустую бутылку кока-колы, раздавленную пачку из-под сигарет пётр-первый и упаковку от чипсов.

Иногда, когда по Каменноостровскому проспекту с рёвом проносятся мерседесы с депутатом государственной думы, в этой будке прячется Секретный Пулемётчик. Он обычно делает несколько предупредительных очередей по окнам домов, которые выходят на проспект, чтобы любопытные старухи не высовывались слишком далеко.

А то уже были случаи.

Если пойти от моста налево, там можно увидеть двухэтажный дом, внутри ограды которого пасётся коза. Эту козу описал ещё писатель Михаил Зощенко. Козе уже девяносто лет, но она до сих пор иногда внезапно даёт молоко, если её сильно напугать.

В реке-карповке издавна водится очень ценная водоросль, в которую заворачивают суси. Поэтому на одном берегу реки-карповки стоит японский ресторан, а на другом – китайский.

В сезон сбора водорослей на мосту часто случаются стычки ниндзя с шаолиньцами, но их никто никогда не видел, потому что происходят они в полной темноте, совершенно беззвучно, и каждая в среднем занимает не более трёх секунд. Куда исчезают убитые – тоже никто не знает.

Ещё в реке-карповке водится японская рыба-фугу.

Как-то раз один пенсионер наловил с моста удочкой целых полведра рыбы-фугу и понёс домой своей старухе, для того, чтобы она зажарила её на постном масле. Рыба-фугу оказалась довольно костистой и чем-то неприятно подванивала, но в целом, есть можно.

Хотя корюшка безусловно лучше. Да вообще ничего нет лучше корюшки.

Корюшка

Если вам вдруг стало скучно жить в городе Петербурге, нужно сделать так: зайти в трамвай с какой-нибудь знакомой и громко ей сказать: «Я вот эту корюшку не понимаю – дрянь какая-то, а не рыба – минтай и то лучше».

После этого можно смело идти домой – там уже будет интересно.

Во-первых, вы узнаете, что вас уже ограбили до нитки, а то, что не вынесли, полили подсолнечным маслом; во-вторых, у вас отключили горячую воду, принесли счёт за переговоры с америкой на тысячу восемьсот долларов и отрезали электричество. Поэтому вы не сможете включить петербуржское телевидение и посмотреть по нему сюжет про то, как вас полчаса назад отпиздили в подворотне.

Между прочим, петербуржское телевидение – самое удивительное телевидение в мире. Пока во всём остальном мире показывают взрывы и землетрясения, по петербуржскому телевидению передают в последних известиях такую новость: один, значит, боцман привёз из плавания попугая, назвал Кешей. А в доме боцмана как раз отключили отопление. Боцман, чтобы попугай не мёрз, поит его из чайной ложки водкой. Есть такая опасность, что попугай скоро станет алкоголиком.

Или вот ещё: два бомжа поженились – один бомж мужчина, а другой бомж женщина. У них берут интервью, бомжи показывают электрическую плитку, которую установили на чердаке.

Каждая новость занимает ровно пятнадцать минут, поэтому больше ни про что рассказать не успевают, даже про погоду. Что, наверное, и правильно – дрянь, а не погода, два раза в год бывает хорошая, но тогда даже телевидение не показывает, потому что все на улицу выбегают пялиться.

Петергофский Чорт

Когда наступят белые ночи, можно будет однажды зайти в финский залив так далеко, как никто ещё не заходил, и так глубоко, что вода покроет чресла.

И тогда всплывёт из пучин Золотой Остров Петергоф, который всплывает, как известно, только один раз в год на два часа, когда там включают фонтаны, и тогда всем, кто туда попал, раздают бесплатно пиво и мороженое. Но их ни в коем случае брать нельзя, потому что пиво сразу же превращается в змеиную желчь, а мороженое – в белых червяков.

Вместо этого нужно бежать искать самый грязный фонтан с самой ржавой водой, в которой плавает больше всего окурков, и выпить из этого фонтана семьдесят четыре глотка, заложив руки за спину. Тогда из фонтана вылезет Чорт и предложит вам Жизнь Вечную, и Сокровища, и полное Обеспечение. Если хотите, то берите, конечно, дело ваше, но правильно нужно сделать так: плюнуть в Чорта три раза и сказать: пошолнахуй-пошолнахуй-пошолнахуй. Тогда Чорт заплачет и снова уйдёт под воду, а вам зато будет приятно, что вы победили Мировое Зло.

Ну, не совсем конечно победили, но поплевали хотя бы. Ему насрать в общем-то, а вы уважать себя хоть немного станете, человеком себя почувствуете.

Зато если к Петергофскому Чорту однажды придёт хороший тихий человек, практически Святой, ну выпивает иногда по чуть-чуть редко, какой же Православный Святой может не выпивать, то Чорт, когда такого Святого Человека увидит, сразу же вспомнит, что он, Чорт, тоже не всегда был таким мудаком как сейчас, а был когда-то светлый Ангел. Просто моча ему однажды в голову ударила, со всяким может случиться, страсти ведь, страсти.

И подарит тогда Чорт такому человеку весь полный набор Православного Счастья: и пчёлок, и коровку, и порося, и самогонный аппарат, и четыре мешка сахару, и жену во-от такую красавицу.

Только всё равно нужно за ним внимательно следить, потому что не может Чорт даже по такому случаю превратиться в совсем настоящего Ангела, и поэтому обязательно начнёт подсовывать ещё губную гармошечку, которая есть предмет не Православный, а Фашыстский. Или, хуже того, скрипочку. Тут нужно осторожно и лишнего не брать, а то запросто можно отправиться в дурдом на Пряжку вслед за теми, кто заказал себе у Чорта Жизнь Вечную.

Лягушка

Если очень внимательно присмотреться к медному всаднику, иногда можно заметить, что камень, на котором он стоит, чуть-чуть шевелится.

Это происходит из-за того, что под камнем придавлена Учёная Лягушка, которая всё знает, как оно обстоит на самом деле.

Однажды эта Учёная Лягушка побеседовала пять минут со скульптором Фальконе. После беседы скульптор Фальконе немедленно зарезал всю свою семью, поджёг дом, взял мушкет и пошёл грабить зимний дворец, однако заблудился и вышел в лесок возле Чорной Речки. Там он встал на поляне, страшно расхохотался и околел.

После этого происшествия два глухих гренадёра оглушили Лягушку дубинами, затем её придавили камнем, а на камень для верности поставили медного всадника.

Лет через сто Лягушка очнулась и стала карабкаться наружу, но у неё было мало сил, потому что ей сначала нужно выпить воды. Вот когда скоро будет Большое Наводнение, камень зальёт водой и Лягушка напьётся. Тогда она перевернёт, наконец, камень с медным всадником и вылезет на свободу. Вот тут-то всем и пиздец.

Если кому-то сильно не терпится, он и сейчас может приложить к камню ухо и послушать.

Когда вокруг тихо, слышно, как Лягушка сама себе что-то бубнит. Только не разобрать ничего, ни одного слова.

Один доктор как-то раз приходил к камню со стетоскопом, до утра слушал-слушал, но так ничего и не разобрал.

Расстроился и ушёл домой как был – в своём уме.

Негры

Царь-пётр был Негр. И жили в то время в Петербурге одни Негры, так получилось.

Единственные, кто тогда были не Негры – это немцы и голландцы. Негры ими брезговали, говорили, что от них кислятиной воняет, поэтому селили их отдельно – на васильевском острове.

Чтобы приезжие не задавали идиотских вопросов, мол, почему вы такие чорные, Негры капали своим детям в нос особые отбеливающие капли. Иногда, правда, если дети были сильно сопливые, капли действовали плохо, и дети получались коричневатые, наподобие Пушкина. Тогда это дело сваливали на Арапа, будто бы это он виноват. Потом стали сваливать на Пушкина. Ещё потом, уже при коммунистах, когда почти все Негры переехали в Москву, стали говорить, что дети коричневые из-за университета патриса лумумбы.

Сейчас все эти негры живут в Москве между станциями метро южная и пражская, женятся они только между собой. Ещё несколько семей живут возле станции электрозаводская, но мало.

Белых людей они не переносят. Хуже белых людей для них только те Негры, которые понаехали из Африки или Америки. Они их называют черножопыми.

Работа в Москве у Негров такая: они целый день ходят вокруг вокзалов, гума и цума, и на все вопросы кривят морды и хамят. Из-за этого приезжие не знают, что москвичи очень гостеприимные и хлебосольные, а думают, наоборот, что все они Сволочи. Когда Негров спрашивают, зачем они это делают, Негры отвечают, что такое у них Предназначение. Или вообще ничего не отвечают.

Есть у Негров такая легенда, что однажды за ними прилетят два Гуся: один серый, другой белый, и возьмут их живыми на небо. Там Негры станут светлыми Ангелами. Потому что на небе всё не так: что было чорным, становится белым.

Ну и наоборот, конечно.

Лурье

Тот, кто никогда не бывал в Петербурге, ничего не знает про Лурье. Лурье – это не фамилия, не имя, не национальность: Лурье – это Лурье.

Появиться Лурье могут где угодно – хоть на Чукотке, хоть в Африке, но живут они только в Петербурге.

Род деятельности у всех Лурье гуманитарный: история, филология, искусствоведение, религия. Лурье-тракториста не бывает.

Ни один Лурье не приходится другому ни родственником, ни однофамильцем. Если вы спросите одного Лурье не является ли он родственником другого Лурье, он очень на вас обидится. Более того, он скажет, что ни разу в жизни о том другом Лурье не слышал.

Никто никогда не видел двух Лурье одновременно. Они могут даже работать в одном учреждении, но если один входит в комнату, то другой только что отлучился.

Объясняется это очень просто: дело в том, что Лурье – это не разные люди, а параллельные формы существования одного и того же человека. Нам они кажутся разными только потому, что параллельные пространства, хотя и называются параллельными, но на самом деле они довольно-таки кривые и пересекаются с нашим пространством где попало и как попало. Поэтому один Лурье кажется нам старше, а другой моложе, один толще, а другой тоньше, один умер, а другой ещё нет. Один Лурье сильно умный, а другой совсем дурак.

Но встречаться им нельзя ни в коем случае: если однажды два Лурье встретятся, тогда произойдет что-нибудь страшное: например, может так Ёбнуть, что и Петербурга не останется. А может и останется, но всё равно лучше не надо.

Избушка

Когда человека вдруг совсем уже окончательно заебало Человечество и, более того, человек и сам окончательно заебал Человечество, ему ни за что не нужно ехать в пустыню, или в соловки, или на речку-речку Бирюса.

Ему лучше всего приехать в город Москва и ровно в полдень неподвижно встать в центре зала на какой-нибудь центральной станции метро, наподобие тверской или пушкинской.

И тогда пройдут мимо такого человека несколько тысяч миллионов человек, и ни единому из них ничего от этого человека не будет нужно, и сами они у него ничего не возьмут, даже если он даром будет предлагать. И будут у всех у них такие прекрасные оловянные глаза, что даже если этот человек станет показывать им Жопу или вдруг треснет пополам, или, например, из его головы пойдёт зелёный дым, то ничего вовсе не отразится в этих глазах, совершенно ничего, потому что они видели уже всё, что когда-либо происходило на этом свете.

Ему можно было бы даже построить прямо посреди зала избушку и завести себе в ней порося и курочек, но это не получится, потому что прибежит дежурная и будет Пиздеть.

Конские Яйца

Главная же проблема, стоящая перед жителями города Петербург – это спасение яиц коня петра-первого.

Дело в том, что в училище имени дзержинского уже много лет существует традиция, согласно которой выпускники обязаны в ночь перед выпуском до блеска начистить яйца коня петра-первого. От этого яйца каждый год уменьшаются, и в настоящее время их объём составляет не более шестидесяти процентов от тех яиц, которыми конь петра-первого был оснащён при отливке.

Понятно, что через какое-то время, пусть может быть и не в этом веке, но однажды конь петра-первого останется совсем без яиц. А великий основатель великого города на коне без яиц – это, согласитесь, довольно-таки позорно.

Запретить курсантам начищать яйца нельзя, так как традицию эту ввёл сам царь-пётр, ещё в одна тысяча семьсот шестнадцатом году, самолично начистив до блеска яйца своему тогда ещё живому коню.

Конь этот впоследствии умер и царь-пётр даже приходил на его могилу и возложил стопу на его череп. Ну, в общем, про это уже писал в своём стихотворении Александр Сергеевич Пушкин. Правда на самом деле змея не сумела прокусить сапог царя-петра, и он убил её тростью, но, тем не менее, змея тоже попала в памятник.

Самое же удивительное во всей этой истории – это как в неё опять попал Александр Сергеевич Пушкин?

Нет ни одного, вообще ни одного предмета, о котором Пушкин не сказал бы пару слов. Бодрый такой, небольшой и коричневый, всё-всё обследовал он в той тесной кухне, в которой мы все существуем, всё ощупал своими бакенбардами и записал это в своих тетрадях.

Если хорошо порыться в его записях, можно найти зашифрованные сведения не только о царе Николае I, но даже и о печальной судьбе Николая II. К Ленину Пушкин не проявил особого интереса, Троцкого назвал проституткой, а к депутату Шандыбину относился хоть и с юмором, но вполне доброжелательно.

Петербург

Если в Петербурге идти по какому-нибудь мосту, навстречу обязательно попадётся такой человек: в очёчках, с бородой, ну понимаете, в общем. Не маркетолог, это точно, и не менеджер, ни в коем случае. Про инвестиции ничего вообще не знает и про соотношение доллара с евро тоже не знает. Упал там доуджонс или поднялся – это ему похуй, он, может быть, вообще никогда не слышал такой фамилии.

Он, скорее всего, поэт, но не полезный поэт, типа песенник, которые все уважаемые и зажиточные люди, а из тех ненужных поэтов, вредных, у которых ничего в стишках не складно и всё непонятно. Ну или, может быть, он стучит в каком-нибудь ансамбле на железном треугольнике. То есть, не делает вообще ничего. И никуда не спешит, заметьте, медленно идёт, не опаздывает. И при всём при этом, довольный вполне – то есть, не валяется дохлый на помойке, а идёт по мосту и, блядь, улыбается.

И вот таких людей в городе Петербурге целые вагоны в метро ездят. Один со скрипочкой, другой с контрабасом, третий – вообще ясно, что полностью ебанутый, но тоже уже пьяный. И таких людей – их дохуя. И никто из жителей Петербурга не обращает на них внимания, потому что половина жителей – это они и есть, а другие к ним давно привыкли.

Зато если человек приезжает из другого города, в основном из Москвы, такое положение вещей вызывает в нём страшное раздражение. Потому что в этом случае нарушается основной принцип Справедливости, то есть кто-не-работает-тот-не-ест. А эти тут все не работают. И раз что-то едят, то, значит, из моего кармана и мои личные продукты.

Петербуржцев же давит противоположная жаба: по их мнению, москвичи захапали себе все денежки и тратят их теперь на всякую хуйню – транспортные какие-то кольца и оскорбительные металлические карикатуры на петра-первого. А ведь деньги можно тратить с гораздо большей пользой – накупить, например, ещё много-много уродов для кунсткамеры и зверушек для зоологического музея.

Кольцевая линия

Москвичи никогда не ездят по кольцевой линии метро. Потому что по кольцевой линии поезда водят Компьютеры, а возле станции курская есть один сложный поворот, на котором Компьютеры ещё не умеют правильно притормаживать, и из-за этого там разбивается много поездов.

Все москвичи про это знают, но приезжим, а тем более родственникам, про это не говорят, потому что если москвич расскажет про кольцевую линию приезжему, такого москвича сразу в пять часов выселяют в апатиты или стерлитамак, без вещей, даже зубную щётку не разрешают забрать.

Так что сами москвичи всегда ездят только по радиальным линиям, а приезжие, наоборот, толпами бегут с баулами на кольцевую линию со станции комсомольская.

Всем известно, что просто так человек в Москву не поедет. Он туда поедет только для того чтобы грабить квартиры или торговать блядями. Поэтому, когда на кольцевой линии разбивается поезд, у милиции праздник: ковырнул один раз лопатой – а там тебе и гексоген, и сифилис, и героин, и просроченная справка об освобождении. Укладывай в пакетики и пиши начальству рапорт.

Поэтому устроиться работать милиционером в линейную милицию на станцию курская стоит сорок тысяч долларов за два месяца. Зато за это время все как раз выслуживаются из капитанов в подполковники и уходят в Министерство на генеральскую должность.

Железнодорожная милиция от зависти придумала устроить на всех вокзалах скользкие выпуклые платформы, чтобы люди скатывались под колёса поездов дальнего следования, но там карьера всё равно не та: разрежет за день человек пять-шесть, не больше, да и то в основном пожилых учительниц младших классов.

Редко-редко когда главного бухгалтера с чорной кассой.