Текст книги "S-T-I-K-S. Вмерзшие"

Глава 9. Снова день сурка

В себя пришел от того, что услышал обрывки голосов. Тела вообще не чувствовал. Не существовало ничего, только звук. Сначала невнятное бормотанье разной тональности. Потом уже более осмысленное:

– Ни хрена себе!

– Сектанты суки…

– Тут кровь на снегу.

– … и рюкзаки проверьте.

– Вальтер. Надо же. Смотри это…

Потом уже стал понимать целые предложения.

– Трахом, это специально нам подарочек устроили.

– Да понял я, не дурак. Совсем распоясались, твари.

– О! А этот живой.

– Не может быть. Они здесь уже двое суток стоят.

– Ты меня за балабола держишь? Или я на шутника похож?

Потом застучали чем-то железным по льду. Затем я снова провалился в пустоту. Сквозь тьму до меня доносился вой вьюги. Какие-то голоса. Ругань. Удивленные возгласы. И женский голос, говорящий «бедненький».

В какой-то определенный момент кончики пальцев начало покалывать, словно одновременно тысячи затупленных иголок впиваются в плоть. Затем боль начала усиливаться. Драконье пламя разлилось по всему организму, каждая клеточка превратилась в раскаленную песчинку. Я вдруг понял, что ощущает сброшенный в жерло вулкана человек. Сначала заморозили, а потом вот сжигают заживо.

Контроль над пылающей кучей мяса вернулся как-то разом. Я дернулся и заорал, из пересохшего горла вырвался страшный хрип. Хуже, чем у зараженного. Хуже, чем у тварей из фильмов ужасов.

Глаза распахнулись. Я успел увидеть, что нет никакого пламени. Лишь светлая комната, длинные рыжие волосы и испуганные глаза. А потом кто-то навалился на меня, разум снова погас, и боль ушла. Ей на смену явились тягучие вязкие сны. Я изо всех сил старался проснуться, но не мог.

Когда открыл глаза, надо мной стояла девушка с пышными рыжими волосами. На ее лице была обычная медицинская маска. Она возилась с капельницей и удивленно замерла, увидев, что я ее разглядываю.

Еще, наверное, и улыбался как кретин при этом. Не знаю. Тело все еще как неродное. Ощущения какие-то притупленные. Словно водишь пальцем по большому шраму. Вроде чувствуешь касание, но эффект не тот.

Девушка налила воды из прозрачного графина и подала мне. Я разом осушил советский граненый стакан, даже цена в четырнадцать копеек на дне присутствовала. А потом влил еще один и лишь затем смог отпить живца. На вкус он был дерьмовый. Даже какой-то казенный, что ли. Другое слово на ум не приходит.

Пока пил, смотрел по сторонам. Небольшая белая больничная палата. Справа окно с открытыми шторами. Слева дверь со стеклянным окошком на уровне глаз. Возле кровати тумбочка и капельница. На противоположной стене еще одна дверь. Наверное, умывальник и уборная.

– Гюльчатай, покажи личико, – только и смог сказать я перед тем, как снова отрубился.

Не знаю, через сколько пришел в себя. Медсестра или врач, или знахарка, мне неизвестно, кто она, сидела на стуле рядом с кроватью и, оторвав взгляд от книжки, посмотрела на меня.

– Привет, – поздоровался я. – Меня Фарт зовут.

– Алиса, – представилась девушка. – Для друзей просто Лиса.

И тут бы завязаться интересному диалогу, но истощенный организм предательски отключил питание.

В третий раз придя в себя, я твердо намеревался остаться в сознании.

– Лиса! – крикнул я, так как девушки не было в комнате.

Услышал звук шагов, повернул голову. Стоя спиной, девушка поспешно натянула маску и вошла в комнату.

– Долбани меня дефибриллятором, – сходу взял я быка за рога.

– Что? – Алиса замерла и непонимающе уставилась на меня.

– Я говорю, вколи мне адреналин, да хоть плеткой отшлепай, лишь бы я снова не отключился.

– Не положено.

– Да клал я на то, что положено. Я знать хочу, что за хрень вокруг творится. Где я, кто ты? Когда я встану на ноги? Где ублюдки, что меня заморозили? Что со вторым парнем? Как я вообще выжил? – накинулся я на нее с вопросами.

– Давай по порядку.

Она присела на стул, достала из тумбочки бутылку с живцом и налила мне.

– Ты в больнице в Цитадели. Я твой лечащий врач. Обычно к никому неизвестным болтунам не приставляют личного знахаря, но тут случай особый. Ты единственный за всю историю, выживший после ритуала сектантов. Очень ценный свидетель, так как, возможно, единственный, кто что-нибудь дельное сможет сказать. Я сейчас.

Она ушла за дверь и вернулась спустя пару минут со шприцом в руках.

– Это поможет тебе продержаться какое-то время, но потом отходняк накроет, и ты опять уснешь.

– Годится, – согласился я.

– Как ты выжил – до конца не понятно. Известно лишь, что у тебя проснулся дар анабиозника. Причем совершенно очевидно, что это первая его активация. Умение сразу очень развитое, так не бывает. При первой активации дар не может быть таким сильным. Да ты вообще весь какой-то непонятный. Невозможно, что через год у человека дар активируется. По этому поводу тебя еще допросят.

– Анабиозник? – решил уточнить я непонятный момент.

– Ты совсем отсталый? – вскинула она брови.

– Считай, что я полный нуб. Свежак голимый.

– Ладно, – улыбнулась она. Не знаю, как я это понял через маску, ну вот улыбнулась, и все тут. – Ты попал в мир, который зовётся…

– Ну не настолько свежак.

– Да поняла, поняла. Шучу. Что-то слышал, что-то видел, но не во все расклады врубаешься.

– Типа того.

– Анабиозник – редкий дар. Вы вроде как сугробники.

– Ну, спасибо за сравнение. Не будь ты прекрасной мадамой, уже бы в бубен схлопотала за такое.

Девушка рассмеялась.

– Ну, извини. Говорю как умею. Не нравится? Могу помолчать, – тут же все переиграла она.

– Да ладно, чего уж, говори, – сдался я.

– Такие, как ты, могут впадать в анабиоз. Дар не боевой, но тоже очень полезный. Сколько здесь вот так замерзло в бурю, и не сосчитать. А подобные тебе всегда выживают. Даже когда в горы экспедицию собирали, там был самый сильный анабиозник. Может, где-то замерз и до сих пор стоит там ледяной статуей.

– Понятно, – ответил я, зевая. – Что-то твоя хрень не очень действует, – сказал, ощущая, как тяжелеют веки.

Очередное пробуждение было не похоже на остальные. Я уже чувствовал собственное тело, как родное, словно заново сросся с ним. Как будто мозг во сне запустил программу диагностики и убедился, что ему так же все подконтрольно, нервы исправно передают сигналы, мышцы сокращаются. В общем, готов я к подвигам, и все такое. Но пока с кровати встать не буду пытаться, на всякий случай.

За дверью слышались разные голоса. Я узнал Алисин, остальные несколько были мужские.

– Где наш снеговик? – вклинился в беседу еще один хриплый голос. – Ах, он уже очнулся.

– Да погоди ты.

– Дай человеку в себя прийти.

– Имей совесть, – возмущались остальные.

Дверь распахнулась, и внутрь ворвался или ворвалось нечто. Он очень сильно напоминал Гринча-переростка. Высокий, широкоплечий, в костюме с галстуком. Мохнатое лицо, а точнее рожа приобрела животные черты. Кожа не то серая, не то голубая с синим.

– Ну здорова, ледышка, ничего себе не отморозил? – обратился он ко мне.

– Отморозил.

– Что?

– Чувство юмора. Смотрю на твою уродливую рожу, хочется что-то обидное и смешное сказать, а в голову ничего не лезет.

– Не умел никогда, а тут вдруг получаться перестало, – подколол он меня и плюхнулся на стул рядом с кроватью.

– Что, пришел украсть мое рождество?

– Твои деньги, – усмехнулся он в ответ. – Меня зовут Кесарь. Я сборщик налогов, – он протянул мне мохнатую лапу.

– А это не заразно? – с сомнением покосился я на его руку.

– Нет.

В палату вошла смугловатая коротковолосая брюнетка с какой-то папкой в руках, в черной юбке, белой блузке с декольте, обтягивающей бюст не меньше, чем пятого размера, и пиджаке, застегнутом только на одну пуговицу. Она встала справа от Кесаря. Справа от нее, в свою очередь, встала Лиса.

– Обезьяны, кокосы – апельсиновый рай, – пропел я, переводя взгляд слева направо и остановившись на груди Алисы.

Она фыркнула и скрестила руки.

– Лидочка, счет, пожалуйста, – сказал Кесарь.

Девушка порылась в папке и передала упакованный в файл лист. Гринч пробежался взглядом по документу и вручил его мне.

– Вот, ознакомься.

Я попытался сфокусировать взгляд на бумаге, но буквы отказывались складываться в слова, а когда все же складывались, их значение оставалось для меня загадкой. Но выручил Кесарь, видя мое замешательство, он начал дублировать текст голосом:

– За транспортировку до Цитадели, оказание услуг первой помощи, вывод из состояния анабиоза и последующее сопроводительное лечение вам выставляется счет на сумму пятьдесят споранов и двадцать пять горошин.

– Ахренеть! – только и выдал я, задыхаясь от возмущения. – Засунь себе эту бумажку, знаешь куда?

– Тебя вылечили?

– Допустим.

– Вылечили, – кивнул Кесарь. – Формально ты все еще на лечении. Значит, плати. Тебе дадут неделю на размышление и выбор способа оплаты. Вот, распишись о том, что уведомили.

– Отказываюсь от всех дальнейших процедур.

– Нельзя, – тут же вклинилась Лиса. – Ты не прошел курс до конца, могут наступить осложнения.

– Плевать. Я вас вообще просил мне эти самые услуги оказывать? Не просил. Мне и так хорошо было. Солнечные ванны принимал. Вон как загорел весь целиком. Вот и иди на хрен, – сказал я Кесарю.

Вообще-то я прекрасно понимал, что заплатить все же придется. Только не представлял, где взять такую сумму. Но вот не нравился мне этот Кесарь. Поэтому спорить я с ним был готов насмерть. Чисто из природного упрямства.

За дверью заржали. В комнату вошел еще один мужик, высокий, гладковыбритый, с короткими черными волосами и в камуфляжной военной форме с капитанскими погонами.

– Здравия желаю, – сказал он мне.

– Здарова.

– Я Вепрь. Старший следователь погранслужбы. На вот, посмотри фото, может, кого узнаешь. А то этот тебя совсем заболтает, опять отключишься. А еще сутки ждать не с руки. Чем раньше начнем копать, тем больше шансов что-то нарыть.

Я взял папку с картонной корочкой и начал листать. Там были большие фотографии формата А4, под ними подписи предположительных имен.

Я отвлекся от фоток и уставился на Кесаря.

– Что ты так на меня пялишься?

– Смотри, вот этот урод на тебя похож, – я развернул к нему папку.

– Все со мной шутки шутить пытаешься?

– Да нет, что ты. Пошутить над тобой Улей пытался. Вышло, кстати, не очень. Но я все равно даже не буду пробовать повторить его успех.

– Ты еще про мою маму что-нибудь обидное скажи.

– Боже упаси, святая, наверно, женщина, раз ее таким сокровищем, как ты, наградили.

– Подпись поставь, – напомнил он мне.

– С каких х… – я покосился на девушек и оборвал фразу на полуслове. – С какого перепугу? Вот представь, я лежу в коме. А мне какая-нибудь шалава отсосала в этот момент, а потом я в себя прихожу, а она с меня за это деньги требует. Нормально вообще, нет?

– У тебя неделя, – буркнул он в ответ, встал и ушел.

– Лихо ты его, – рассмеялся Вепрь. – Да только бабки с тебя в любом случае стрясут. Систему не сломаешь.

– Дальше видно будет, – не стал я с ним спорить. – А кто он вообще такой, кваз или атомит?

– Ни то, ни другое, а может, все вместе. Черт его знает. Его здесь никто не любит, вот и не интересуются особо.

– Понятно.

– Ну что, узнал кого-нибудь?

– Нет. Хотя тут у половины рожи такие, словно их в криминальной хронике крутили.

– Есть такое дело. Ну ты потом в зеркало посмотрись на досуге. Сразу перестанешь так думать про этих милых граждан.

Я заржал и запустил пятерню в отросшую бороду.

– А кто вообще эти люди, которые на меня напали, зачем они это сделали?

– Они сектанты. Что и зачем делают, совершенно неясно. Логики в их поступках не много. Но некая система все же прослеживается. Например, жертва всегда одна. Предположительно свежак. Ты вообще, получается, в эту схему не вписываешься. Вот по большому счету и все, что известно.

– Не густо.

– Так точно. Поэтому, давай, расскажи все поподробней. Как, что, чего?

– Подожди секунду. Алис, откуда вообще такие суммы? За эти деньги можно мертвого поднять. Такое чувство, что меня в мясорубке пропустили, и вы заново по кусочком собирали.

– Формально так оно и было. Мы, считай, каждую твою клеточку ото сна пробуждали. Процесс крайне тяжелый и трудоемкий. Я же говорила, над тобой все знахари по очереди корпели несколько суток. Кстати, пойду сообщу, что ты очнулся.

– Начать сначала, я так полагаю?

– С него самого.

Собиравшаяся уже уйти Алиса замерла у дверей и развернулась. Послушать решила. Ну, пусть слушает, мне не жалко.

Я все рассказал. От первого дня здесь и до момента, когда меня привели на заклание сектантам. Разумеется, опустил некоторые детали. Отдельно внимание заострил на старике и главаре фанатиков. Алиса дослушала и убежала докладывать главврачу о моем пробуждении.

– Хреново, – заключил Вепрь, выслушав мой рассказ. – Мало фактов. Надо хоть какие-то зацепки.

– Погоди, – вспомнил вдруг я одну деталь. – Снегоступы деревянные, он говорил, что в городе заказывает у какого-то якута.

– Тут этих якутов, и каждый второй такие делает. Ладно, поспрашиваем, это хоть что-то. Старик приметный, должны вспомнить. Давай выздоравливай. Я пойду супостатов ловить.

– Постой, – остановил его я. – А что с моими вещами? Вальтер, обрез, карабин, ледоруб. Горошин мешок.

– Насчет этого всего не знаю. Ракетница, нож, остатки одежды и прочая мелочевка в уборной валяется в мешке.

– А кто это меня так общипал? Сектанты вещей не тронули.

– Значит, наши. Теперь ищи свищи ветер в поле.

– Это мы еще посмотрим.

Вепрь лишь хмыкнул.

– Кстати, подпиши протокол.

«С моих слово записано верно, мною прочитано» – все, что удалось осилить, а потом буквы снова поплыли, поэтому я черканул закорючку и отдал листок.

– Бывай, – сказал Вепрь.

– Угу. Что узнаешь, мне сообщи.

В этот момент раздался звон стекла, и посыпались осколки. Я рефлекторно качнулся влево, заваливаясь вместе с койкой, и ударился головой о тумбочку. Вепрь промедлил и когда начал падать, раздался взрыв. Меня оглушило и бросило к стене.

Начался пожар. Помещение заволокло удушливым дымом. Я встал, пошатываясь и выплевывая легкие, пошел к окну. Стекло хрустело под босыми ступнями как снег. Тело само перевалилось через подоконник и выпало в окно. Только и успел подумать, какой там свежий воздух.

Глава 10. Козни сектантов

Снова пробуждение. Снова Алисины рыжие волосы.

– Привет, Гюльчатай, – сипло выдал я, оглядевшись.

Лежал в точно такой же палате, как в прошлый раз, только без окон.

– Привет.

– Ты чего в маске? Я что, заразный? Не бойся, если подхватишь от меня чувство юмора, ничего страшного не случится.

– Иди ты, – рассмеялась она, но на вопрос так и не ответила.

– Что это было?

– Покушение на Вепря. В окно бомбу закинули.

– Как он?

– Скончался. Тебя от основной массы осколков кровать закрыла. А он все на себя поймал. К тому же, дыма наглотался. Одно на другое легло, и не успели откачать.

– Хреново. А зачем его убили?

– Наступил кому-то на хвост. Псих сказал, он копал под серьезных людей. Вот Вепря и зарыли. Это не первое покушение на него.

– И часто у вас такое?

– Вообще часто. А в больнице впервые. Это же территория амазонок. Тот, кто это затеял, совсем с головой не дружит.

– Каких еще, на хрен, амазонок?

– Долго рассказывать, потом поймешь.

– Что со мной было?

– Множественные попадания осколков, открытый перелом ключицы, смещение шейных позвонков, черепно-мозговая травма и еще куча мелких. Ты не отключайся, ладно? К тебе сейчас зайдут.

Я кивнул, дотянулся до тумбочки, взял бутыль с живцом. Приложился к горлышку. Сделал несколько больших глотков, и дверь открылась.

– И снова, здравствуй, – сказал Кесарь.

– Изыди, нечисть. Вшей своих на меня не распространяй. Без тебя тошно.

– Вот новый счет. За новый курс лечения, – протянул он мне квитанцию в файле.

Я на нее даже не глянул.

– Ни копейки ты от меня не получишь.

– Посмотрим.

– Я за слова отвечаю. Ни одного спорана тебе не отдам.

Он лишь презрительно ухмыльнулся.

– Бланк подпишешь?

– Какой?

– Об уведомлении.

– Еще чего. Ни о чем меня не уведомляли. В глаза я тебя не видел. Не подходил ты ко мне. Пренебрег служебными обязанностями. Очень некрасиво с твоей стороны. А еще пиджак носишь, бездельник.

– Да пошел ты, – ругнулся он, оставил на тумбочке новый счет и вышел.

Ну что за дерьмо? Я краем глаза глянул на бумагу. Семьдесят горошин. Безумие какое-то. Где я столько возьму?

Дверь снова распахнулась.

– Ну что, тебе по морде дать? – спросил высокий широкоплечий мужик в сером костюме с черным галстуком, квадратным подбородком и огромными кулаками со сбитыми костяшками.

– Это типа в пакет медицинских услуг входит?

– Нет, – рассмеялся он. – Не бери в голову. Это у меня вроде приветствия.

– А ты умеешь расположить к себе людей.

– Я Псих, – протянул он мне руку.

– Охотно верю, – сказал я, отвечая на рукопожатие. – Фарт.

Мужик заржал.

– С везеньем у тебя так себе.

Дверь раскрылась, и в палату вошли еще трое.

– Это мой напарник Якимура, – представил Псих высокого худого, хотя, скорее, даже жилистого черноволосого парня в белой рубашке и серых брюках с подтяжками.

Пиджак он держал перекинутым через плечо на указательном пальце, как было модно лет тридцать назад. Бледное лицо, тонкие, застывшие в полуулыбке губы, и на глазах очки. Причем стекла в них обычные прозрачные, но всегда бликуют с любого ракурса, не давая возможности увидеть глаза.

– Мы местные следователи из СБГ.

– СБГ?

– А, ну да. Ты ж новенький. Служба безопасности города. Это наши стажеры. Йен, – Псих указал рукой на худого парня с длинными русыми, зачёсанными назад волосами, который был одет в коричневый костюм с зеленым отливом.

На нем тоже красовались очки, обычные, чуть тонированные. Вообще сложилось впечатление, что он старается быть похожим на Якимуру. По крайней мере, встал в такую же позу.

– А это Воронцов, – ткнул следователь в одетого в серую расстёгнутую куртку и серые же штаны парня, про которого и сказать нечего, слишком он из себя непримечательный.

Разве что лицо чересчур хмурое. Похож на твоего соседа или брата, или даже на тебя самого. Обычный он, и все тут.

– Это не родная фамилия, – тут же пояснил парень, видя мой недоуменный взгляд.

– Так, и чего вам всем от меня надо?

– Обычно делами сектантов занимаются вояки, но теперь все куда серьезнее. Беспрецедентный случай, так сказать, и поэтому подключили еще и нас. Протокол Вепря сильно пострадал, оттуда почти ничего не удалось извлечь. Поэтому дело не сдвинулось с мертвой точки. Давай все еще раз в подробностях и под запись.

Я тяжело вздохнул и снова поведал свою историю. Йен заполнял протокол. А Якимура лишь делал пометки в своем блокноте.

– Ну вроде все, – сказал я, закончив рассказ.

Йен подал мне бланк и я, не читая, подписал.

– Что думаешь теперь делать? – спросил Псих.

– Человеку нужна цель, он без цели жить не может, – сказал я. – Так что, моя ближайшая цель – месть. Помогу вам по мере своих скромных сил поймать уродов и выпотрошу их, если представится такая возможность. Надо прикинуть, что тут да как. Осмотреться. Разобраться с долгами и прочим дерьмом. А для начала попробую встать с кровати.

– Ага. Долги – это хреново. Давай выздоравливай, – сказал мне Псих. – Как узнаем чего, сообщим.

– Позовите ко мне медсестричку посимпатичнее там, пусть отцепляют свою хрень и выписывают меня отсюда.

– Без проблем.

Гости ушли, а я откинулся на подушку. Надо было хоть спросить, сколько дней я здесь уже провел. Ситуация хуже некуда.

Не успел нырнуть в депрессию из-за навалившихся невеселых дум, как в палату вошла незнакомая медсестра. Черные волосы до плеч, неприлично глубокое декольте и юбка, едва прикрывающая задницу. Про дресс-код у них тут явно не слышали. А следаки молодцы, я и не рассчитывал на такое чудо.

– Привет, – поздоровалась она.

– Привет, – сказал я, пытаясь смотреть в ее улыбчивое лицо и не опускать взгляд ниже.

Медсестра достала из кармана шприц и начала вводить какой-то раствор в капельницу.

– Я ж вроде отказался от мед услуг.

– Последняя за счет заведения, – улыбнулась она.

А потом развернулась на одной ноге и пошла к выходу, покачивая бедрами. Я задумался, пытаясь понять, кого она мне напоминает, поэтому какое-то время не замечал покалывания в вене.

В голове всплыла картина. Ветер закручивает снежные хлопья, улыбающаяся девушка в серой куртке с замаха выплескивает на Дембеля ведро воды. Точно! Это же та самая девчонка!

Предплечье начало жечь. Я вырвал капельницу из вены и присосался к отверстию, пытаясь откачать препарат, словно это змеиный яд. Рот наполнился горькой и даже жгучей кровью, словно красного перца в нее добавили. Я сплюнул.

Сердце как-то неровно забилось, словно лошадь, сбившаяся с шага. Закололо почки, печень, а затем и живот. Мышцы свело судорогой. Я свалился с кровати, снова разбив голову о тумбочку. Сука! Они их специально так ставят, чтоб люди больше калечились, и с них еще можно было споранов содрать.

Я хотел закричать, но не смог – горло начало распухать. Меня бросило в жар. Я пополз к двери, ткнулся в нее лбом. Не помогло. Наружу открывается. Опираясь на косяк, дотянулся до ручки. Дернул. Заперто. Вот твари!

Я опрокинулся назад и пополз в уборную. Стенки горла начали слипаться. Воздух почти не проходил. Я упорно полз к туалету. Нет, не чтобы утопиться в унитазе и больше не мучиться. Просто там должны быть мои вещи, если их перенесли из прошлой палаты.

Головой открыв дверь, я схватился за косяки и пропихнул себя в комнату. Вещей не было. Все – финиш. Сдохнуть, задохнувшись в туалете. Не так я себе это представлял.

Потом вдруг дошло, что здесь есть еще ванная. Я оттолкнулся непослушными ногами от стены и схватился руками за ножку ванной. Перехватился за ее край и подтянулся, заглядывая внутрь. Все вещи лежали большой бесформенной кучей. Я выхватил лямку рюкзака и просто опрокинулся назад, чтоб мой вес вытянул его из ванны.

Рюкзак перелетел через край и ударил меня в лицо. Он оказался открыт, половина содержимого вывалилась на пол и раскатилась по палате. Я схватил ракетницу, с трудом навел на дверь и выстрелил. Снаряд ударил о полотно и отскочил на кровать, поджигая матрас. Рука схватила вторую ракетницу. Большой палец взвел курок, а указательный утопил его.

Раздалось шипение и звон стекла. Горло окончательно сомкнулось. Я силился вдохнуть, но не мог. Легкие наполнились давлением, им нужно было вытолкнуть остатки углекислого газа. Я корчился в судорогах и бился головой об пол, пока окончательно не потерял сознание.

* * *

Снова пробуждение, снова палата. День сурка – мое личное проклятье. Сколько там уже было? Шесть раз, кажется. Если повторится еще сорок шесть, я точно с ума сойду.

– Ну у вас тут и проходной двор, – выругался я, открывая глаза.

В палате никого не было. Когда подал голос, в нее заглянула девчонка в черной военной форме, с закатанными рукавами, выбритыми висками и большими антрацитовыми стрелками у глаз. В кобуре на бедре у нее был пистолет. А на груди рация, наушник от которой шел в ухо.

– Привет, – сказал я.

Девушка потянулась к рации и захлопнула дверь. Я опрокинул чертову тумбу, нагнулся и запихнул ее под кровать.

Через пару минут вошла Алиса.

– Привет, – поздоровался я.

– Привет. Перестановку решил устроить? – девушка села на край кровати.

Достала из кармана крошечный фонарик и начала светить мне в глаза. Ее пышные рыжие волосы упали мне на лицо, так, что я смог учуять их аромат.

– Доктор, я буду жить?

– Будешь, но недолго.

– Не понял?

– Тебя отравили непроцеженным споровым раствором. Счет шел на минуты. Вообще чудо, что ты выжил. Хотя Жердь в бешенстве. Ты две палаты угробил.

– Не знаю, кто это, но пусть идет в задницу. Охрану надо нормально организовывать. И кстати, сколько я здесь вообще уже бока отлеживаю?

– Жердь – это главврач клиники. Охрану, как видишь, тебе уже поставили. А всего ты здесь неделю.

– Слушай, ты эту немую знаешь?

– Да, это Мила.

– В жизни бы не подумал.

– Можешь сказать ей, чтоб Кесаря не пускала? Типа распоряжение главврача, и все такое.

– Могу. Без проблем. Вообще от главного поступила рекомендация тебе свалить отсюда, пока у нас еще что-то осталось от больницы. Перед выпиской зайди к нему. Он очень хотел с тобой пообщаться.

– Окей.

Алиса вышла. А спустя пару минут я услышал за дверью хриплый голос Кесаря.

– Мне нужно в палату.

– Не положено, – безэмоциональным голосом ответила немилая Мила.

– Я должен вручить ему счет и роспись об уведомлении.

– Не положено. У меня приказ, – словно робот сказала девушка.

– Тогда передайте ему бланк.

– Не положено. На клиента совершено два покушения. Передача любых объектов запрещена.

– Я просто оставлю это здесь. Передайте ему, пусть зайдет в мой офис через неделю и укажет способ оплаты, иначе на восьмой день дело перейдет в руки к менеджеру по работе с трудными клиентами.

О, как завуалировали обычных коллекторов, бюрократы чертовы. Хреновая у Кесаря работенка, его, наверное, весь город ненавидит. Впрочем, мне этого мутанта не жаль. Не маленький, знал, на что шел.

Я как раз примерялся, как бы половчее встать с кровати, когда дверь снова распахнулась, и в комнату вошли Псих и Йен.

– Что, уже встаешь? По морде тебе съездить? – спросил здоровяк.

Я рассмеялся.

– Спасибо, пожалуй, откажусь. Ты в очередь запишись. Там перед тобой целый взвод сектантов.

Следователь подтащил к кровати кресло и уселся, раскрывая папку.

– Хреново все, – сходу начал он.

Я внимательно его слушал, все больше мрачнея.

– Просчитались мы тогда. Покушение изначально было на тебя. И Вепрь, получается, под раздачу случайно попал. А ты живучий, засранец. Трижды они пытались тебя убить, а ты трижды выжил.

– Витальность, – сказал Йен.

– Что? – хором спросили мы.

– Витальность. Жизнеспособность человека, его жизненная энергия, если угодно. У него ее высокий уровень, поэтому выкарабкался.

– Это ты у Якимуры нахватался? – спросил Псих.

– Угу.

Значит, не ошибся я на его счет.

– А что с якутом?

– Проверили всех от якутов до бурятов и прочих нанайцев. Нашли нужного.

– Что он сказал?

– Ничего. Мертвецы ребята молчаливые. Он лежал мертвый в сугробе за собственным иглу. Убили его семь дней назад. То есть, когда тебя в Цитадель завезли. Это была единственная ниточка.

– А кто меня отравил?

– Мы не знаем. Он скрылся.

– Это была она. Короткие черные волосы, пухлые губы, титьки четвертого размера, бедра такие прям, – я руками обвел фигуру, показывая, какие они были.

Псих заржал, а Йен даже не улыбнулся.

– Понятно, почему ты ушами хлопал, пока тебя травили.

Я подробно описал, как все произошло, потом расписался в рапорте, и Псих поднялся со стула.

– Значит, так. Йена выделяю тебе в личные телохранители. Будь очень осторожен. Ходи и оглядывайся. Он парень толковый, поможет освоиться на первых порах.

– Это хорошо, – сказал я. – Шмотки мои где обычно?

– Ракетница прям под подушкой у тебя, остальное валяется в ванной. И завтра заскочи в отдел, фотороботы составим. Бывай. Если что еще вспомнишь, говори Йену.

– Удачи в расследовании.

Псих кивнул и вышел.

– Садись, мне собраться надо, – сказал я Йену и пошел в ванную.

Вытащил все вещи. В первую очередь проверил трусы, затем нашел нужный патрон от ракетницы. Заначка была на месте. Ну, хоть что-то радует. Я сбросил больничный халат и оделся в свою уже изрядно поношенную одежду. Пованивало от нее прилично.

– Я отойду. Мне позвонить надо, – донеслось из палаты.

Ну иди, подумал я и разложил все остальные вещи на полу.

– Не густо.

Взял свою флягу с живцом, открыл и сделал пару глотков. Кайф. Не то пойло, которым меня тут пичкали. Разную полезную мелочевку рассовал по карманам. Обе ракетницы зарядил и сунул в боковые карманы куртки. Флягу, остатки запасов сникерса и прочее закинул в рюкзак.

Когда я вышел из палаты, Йен уже стоял в коридоре. Мила немигающе смотрела на меня. Ее лицо не выражало никаких эмоций, словно восковая маска. Я не удержался и поцеловал девушку в щеку.

На ее лице за долю секунды промелькнула такая гамма эмоций, что не всякий актер отыграет. Так-то лучше, а то строит из себя киборга. Я развернулся и пошел, сдерживаясь, чтоб не заржать. Эмоции хлестали через край. Вокруг живые, мать их, люди!

Мы с Йеном прошли по коридору, спустились на три этажа вниз по лестнице, прошли через приемную и оказались на улице.

Я с наслаждением втянул воздух и шумно выдохнул. Больница находилась во дворах обычного квартала. Мимо пронесся черный внедорожник. На улицу вышли несколько сотрудников в белых халатах и дружно закурили. У крыльца остановились сани, в которые были впряжены четверо оленей. Возница – чукча, одетый в шубу из шкур все тех же ездовых животных.

– Ахренеть! – только и смог выдать я.

– Подвести докуда? – спросил мужик без малейшего акцента.

– Пока не знаю, – сказал я.

Из больницы выскочила Алиса, одетая в красную куртку и серую шапку. Нижнюю половину лица закрывал шарф. Она помахала мне и побежала куда-то направо вдоль улицы.

– А чего Лиса всегда замотанная ходит? – спросил я у Йена.

– Не знаю. Может, у нее улыбка как у Китаны из «Мортал комбат».

– Да иди ты.

– Да кто ее знает. Может, специально загадочности напускает. Покажет лицо только своему мужу после свадьбы. Это ж бабы, у них и так на чердаке ферма тараканья, а уж что за выверты их психика может сделать тут, даже задумываться не хочется. А чего, понравилась что ли?

– Да ничего такая.

– Даже не думай. Жердь тебе сразу яйца отрежет. Она ему как родная дочь. Он за нее любого в порошок сотрет. Сколько таких героев к ней подкатывало, и где они все?

– Где?

– А вот никто не знает.

Я улыбнулся.

– Куда теперь?

– Не знаю, тебе видней.

Это точно.

– Начнем, пожалуй, с экскурсии. Давай прокатимся, ты мне расскажешь и покажешь, что да как.

– Тут за один раз все не рассказать.

Мы уселись в сани.

– Командир, давай по достопримечательностям нас прокати, – попросил я.

Мужик рассмеялся.

– Какие тут к черту достопримечательности. На центральных улицах сугроб не желтый, стена у города высокая, больницу ты уже видел. Вот и все места.

– Давай просто по центральным для начала, – взял инициативу в свои руки Йен.

– Хозяин – барин, – ответил возница, и сани тронулись.