Текст книги "Мировые элиты и Британский рейх во Второй мировой войне"

«В конце концов, ни одно немецкое правительство в своей силовой политической экспансии никогда не получало такой поддержки со стороны Англии, как правительство Адольфа Гитлера, И, пожалуй, ни один глава немецкого государства так не идеализировал Англию, как Гитлер. Нацистский режим всегда относился к Британской империи как к «старшему брату Третьего рейха, связанному с Германией общими постулатами о расовом превосходстве».

Мануэль Саркисянц, «Английские корни немецкого фашизма»

15 сентября 1938 года фюрер Третьего рейха в беседе с премьер-министром Великобритании Н. Чемберленом рассказал, «что у него с юношеских лет возникла идея тесного германо-английского сотрудничества… Причина, по которой он подобным образом выступал за эту дружбу, состоит в том, что он еще с 19 лет развил в себе определенные расовые идеалы» [29]. При Адольфе Гитлере развитие получила англистика – наука об английской культуре и английском языке [01]. 5 ноября 1937 года Гитлер назвал англичан «народом германской расы, который обладает всеми ее качествами» [31]. В распространенных «школах Адольфа Гитлера» и высших партийных школах учебное время перераспределялось за счет всех предметов, кроме английского [30]. В Английском королевском институте международных отношений в 1938 году был сделан доклад о «воспитании будущих вождей нацистов», в котором отмечалось, что нацистские заведения во многих отношениях построены по образцу английских. Йозеф Геббельс считал «отцом нашего духа» и «пионером» нацизма именно Хьюстона Чемберлена, которого ставили в один ряд с графом Жозефом Артуром де Гобино [01], который тоже, надо заметить, не был немцем.

«Зачем извиняться по поводу превосходства англосаксов над другими? Конечно мы высшая раса!» [70].

Уинстон Черчилль

Английская традиция расовых теорий берет свое начало в работах Лорда Монбоддо (1714–1799), выпускника Шотландского университета Эдинбурга. Он первым задолго до Дарвина назвал антропоидную обезьяну «братом человека» и выделил «получеловеческие расы» – «semi-human races», полагая, что их морфологическое строение указывает на то, что они еще не вполне очеловечились и застряли на пути от животного к человеку. На его взгляды тогда обратили внимание Эразм Дарвин и Жорж Бюффон. Начинание было подхвачено медиком из того же университета, что и Монбоддо – Чарльзом Уайтом (1728–1813): «Каждый, кто делал естественную историю объектом своего исследования, имел возможность убедиться в том, что все существа представляют собой прекрасную градацию, простирающуюся от низших форм к высшим. Постепенно восходя, мы приходим, наконец, к белому европейцу, который, будучи наиболее удаленным от животной твари, вследствие этого может рассматриваться как наилучший продукт человеческих рас. Никто не усомнится в его интеллектуальном превосходстве. Где мы обнаружим, помимо европейца, эту прекрасную форму черепа, этот столь обширный мозг?».

В подтверждение своих тезисов Уайт показывал, что объем черепной коробки негров меньше, стопа его шире, а подбородок сильно выступает вперед, как это наблюдается у большинства обезьян. А далее пикантный ход развитию теории расового неравенства придал небезызвестный профессор политической экономии в Коллегии Ост-Индской компании – Томас Мальтус, объяснивший, что приобщать к цивилизации «дикие» племена – занятие сомнительное, так как все они претенденты на исчерпаемые ресурсы, борьба за которые обеспечит выживание только более успешным. Так его стараниями расовая теория обрела форму противостояния.

Все в том же Эдинбурге преподаватель Чарльза Дарвина в частной анатомической школе – Роберт Нокс, пояснял, что история учит тому, что гибридные расы нигде и никогда не достигали конечного преимущества, «равно как и беспородные стаи дворовых псов, они вечно влачат эволюционную лямку биологических изгоев», т. е. нужно блюсти расовую чистоту, чтобы сдерживать то самое расовое противостояние. Книга его ученика по-настоящему так и называется: «Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь».

«…смешение очень разных рас может привести к появлению типов, низших по сравнению с обеими исходными расами. Все уверены, что результат смешения именно таков во всех случаях» [32].

Председатель Евгенического общества Леонард Дарвин, из письма участникам Имперской конференции 1923 года

Чарльз Дарвин происходил из семьи потомственных масонов: дед Эразм Дарвин был мастером Объединенной масонской ложи, отец Роберт Дарвин – главой нескольких лож Англии. Учение Дарвина распространялось при финансовой поддержке Великой масонской ложи Англии. Но существует версия, что свою знаменитую книгу Чарльз не писал, потому что не обладал достаточными знаниями и способностями, кроме того, страдал синдромом Аспергера. Существенная часть трудов Дарвина принадлежит его другу, члену-корреспонденту Петербургской Академии наук и президенту Лондонского Королевского общества, биологу Томасу Хаксли (Гексли), за восемь лет до Дарвина выпустившего книгу «Зоологические свидетельства о положении человека в природе». Томас Хаксли (Гексли) происходил из семьи главы банка Джорджа и Рахиль Хаксли (Гексли), и помимо всего прочего являлся сотрудником английских спецслужб [38][39]. Благодаря его публичной позиции создавалось общественное мнение, что подлинный дарвинист обязательно должен быть и социальным дарвинистом.

В 1890 году была опубликована его нашумевшая работа «Арийский вопрос и доисторический человек». По мнению Хаксли можно уверенно говорить о том, что исконные, древние формы арийских диалектов возникли еще в неолите, на территориях вокруг Северного и Балтийского морей, и их носителем был человек высокого роста с длинным черепом, светлыми волосами и голубыми глазами. Последователи Дарвина одними из первых принялись в своих трудах подтверждать эти положения: различия между расами имеют эволюционное происхождение, они четко прослеживаются с глубокой древности и имеют прямые аналогии с животным царством. Поэтому расы людей, сточки зрения зоологической классификации, тождественны породам животных.

«Один из самых важных признаков, отличающих одну расу от другой, это форма черепа… Наряду с формой черепа, может быть, самый важный признак – расположение челюстей… Чем выше раса, тем меньше выступают ее челюсти… Важное значение для определения расовой принадлежности имеет цвет волос. Белая раса четко делится на три разновидности».

Профессор ассириологии Оксфордского университета Арчибальд Генри Сейс, «Расы Ветхого Завета», 1925 г.

Протеже Томаса, ставший под его протекцией профессором Королевского хирургического колледжа, сэр Уильям Генри Флауэр создал вариант расовой классификации на основании доминантных признаков цвета волос, глаз и кожи. Идею классификации людей развил его коллега сэр Уильям Тернер, разработав свой вариант на основании «крестцового индекса» («sacral index») прямохождения: у гориллы он равен 72, у австралийских аборигенов – 98; у европейцев – 112. Далее президент Антропологического общества и глава Антропологического института, бристонский этнолог Джон Биддоу ввел «индекс негроподобности» (index of negrescence»), чтобы высчитать на шкале измерений генетическое расстояние тех или иных рас от северных европеоидов, которые в данном случае принимались за эталонную величину. Джон Биддоу проанализировал экспонаты портретных галерей аристократических родов, выявив, что процент долихоцефалов со светлыми волосами и глазами значительно выше, нежели среди низших классов, в которых интеллектуальная элита, по-видимому, окончательно разочаровалась [32], ибо в безработице и нищете евгеника обвиняла именно расовую деградацию [65].

Таким образом, «расовая теория» определилась с внешними параметрами той новой аристократической породы, которую предстояло вывести. Остальных же, видимо, ждала незавидная судьба. Работавший на гранты фонда Рокфеллера профессор в Манчестере и член Королевского общества сэр Графтон Эллиот Смит в результате своих изысканий «с большим скептицизмом стал относиться к такому абстрактно гуманитарному понятию, как «человечество»». Так в среде интеллектуального английского истеблишмента оформилась расовая теория, которую позднее спишут строго на гитлеровские институты.

Практическое применение расологии даст кузен Чарльза Дарвина по материнской линии, Фрэнсис Гальтон, ставший отцом евгеники, введя прикладные принципы в практику социального дарвинизма: «Нет никаких оснований предполагать, что выведение людей с умственной одаренностью высшего порядка приведет к образованию стерильной или слабой расы… какую галактику гениев мы могли бы создать. Слабые нации мира неизбежно должны уступить дорогу более благородным типам (вариететам) человечества» [32].

Социалист Карл Пирсон (Karl Pearson) окончательно определил, что евгеника должна заниматься нациями, а направленный отбор граждан, когда государство определяет, кто может иметь детей, поможет выдержать интеллектуальную конкуренцию с Германий [65]. Он и Гальтон заложили основу биометрии [66], включающей в себя различные инструменты и методики измерения интеллекта и частей тела человека.

Гальтон был крайне негативно настроен относительно христианства и выдвинул теорию, что людей можно селекционировать подобно животным. В 1883 г. он же ввел термин «евгеника» (от греческого «eu» «хорошо» + «genes» – «рожденный») [33].

Первая антропометрическая лаборатория Гальтона была открыта на Международной выставке здравоохранения в г. Кенсингтон в 1884 году, в самый короткий срок данную процедуру добровольно прошли 10000 человек, заплатив за нее по три пенса каждый. Начинание вошло в моду и вскоре и в других крупных городах были основаны аналогичные учреждения, которые начали практическую деятельность.

Эта биометрическая программа Гальтона завершила теоретические конструкции о необходимости отборного лицензированного размножения. Задолго до немецкой Lebensborn, в 1910 году, в Британии уже существовала сеть социальных работников, решавших вопросы стерилизации и отбора детей из семей. Примечательным фактом здесь является подмеченное Элизабет Эдвардс в книге «Антропология и фотография. 1860–1920» обстоятельство: знаменитая Kodak преуспела только за счет заказов правительства, которому требовалось оборудование, способное зафиксировать цветовые расовые различия (цвет глаз и тому подобное) для специальных биометрических картотек, в то время как портретная фотография продолжала существовать черно-белой и после середины прошлого века [32]. Сей факт, кстати, заставляет задуматься о назначении современных биометрических паспортов, которые, естественно, служат строго для профилактики терроризма. Eastman Kodak имел совместное с экономическим советником Гитлера Вильгельмом Кепплером предприятие Odin-Werke, производящее фотопленку [34]. Кстати, Кепплер, видимо на заработанные Odin-Werke деньги, финансировал исследования Гиммлера [35].

Гальтон придерживался мнения, что бедняки не жертвы обстоятельств, а просто стоят на более низкой ступени биологического развития. В книге «Наследственная гениальность» (Hereditary Genius, 1869 г.) Гальтон высказывает предположение, что система браков по расчету между мужчинами аристократического происхождения и знатными женщинами позволит в итоге «вывести» качественно другой народ [33]. Английский экономист и социолог Бенджамин развил вывод в книге «Социальная эволюция»: «Следует ожидать, что в умах западных народов все с большей и большей силой восстанет мысль о нецелесообразности оставлять незаселенными обширные области земного шара – именно: тропические страны, не эксплуатировать их естественных богатств; предоставить их неудовлетворительному хозяйничанью местного туземного населения, стоящего на весьма низком уровне общественного сознания». По мнению Мануэля Саркисянца эту идею с незначительными изменениями, перенял гитлеровский идеолог Альфред Розенберг [32].

Гальтон был произведен в рыцари и получил почетные степени Кембриджского и Оксфордского университетов. Его крайне популярные идеи исповедовали президенты США Теодор Рузвельт и Кальвин Кулидж, премьер-министр Англии Уинстон Черчилль, экономист Мэйнард Кейнз и писатель-фантаст Герберт Уэллс [33]. Придание разведению британской расы государственного статуса Черчилль определил как «политическую задачу жизни» в 1899 году в письме кузину Ивору Гвесту (Ivor Guest), намереваясь стерилизовать 100000 «дегенеративных британцев» [76].

«В те времена об арийцах я думал в духе Гитлера. Чем больше я узнаю о нем, тем больше я убеждаюсь, что образ его мысли – копия моего, мышления тринадцатилетнего мальчишки из 1879 года, но в его случае – мысли, усиленной мегафоном, и воплотившейся. Не помню, из каких книг в моей голове возникли первые образы великих арийцев, скитавшихся по равнинам Центральной Европы, заселявших восток, запад, север и юг… в экстазе сводивших счеты с евреями… Я встречал людей на самых ответственных постах, например, Л. С. Эмери (L. S. Amery), Уинстона Черчилля, Джорджа Тревеляна (George Trevelyan), Ч. Ф. Дж. Мастермана (C. F. G. Masterman), чье воображение питалось теми же образами…».

Герберт Уэллс, «Опыт автобиографии»

Г. Уэллс не был просто фантастом, он еще один протеже Томаса Хаксли (Гексли). Будучи сыном садовника и служанки, Герберт в 1884 году получил стипендию Лондонского департамента образования для учебы в Педагогическом колледже, где выбрал для изучения биологию, а его наставником стал Томас Хаксли. Он же свел будущего знаменитого писателя с первым издателем – «Pall Mall Gazette». Томас Хаксли был автором термина «агностицизм» и помимо прочего ввел Уэллса в Метафизическое общество, членом которого был лорд-председатель Тайного совета Его Величества Артур Бальфур (Arthur Balfour).

Жена Уэллса Мора Закревская-Бенкендорф-Будберг, до этого успевшая побывать в гражданском браке с М. Горьким и любовницей дипломата-разведчика Брюса Локкарта, тоже видимо была не лишена метафизических изысканий, как и её отец, умерший в Каире, которого дочки забальзамировали и похоронили в 10-метровом склепе-пирамиде, построенном еще при жизни [59][69].

По ходу жизни список закрытых обществ, в которые вошел известный фантаст, только ширился, в 1911 году он, к примеру, дополнился членством в «Другом Клубе» (The Other Club), у основания которого стоял Уинстон Черчилль, а также клубом «Эффективников» (The Coefficients) ежемесячно собиравшемся в лондонском отеле Св. Эрмина [36][59][64]. С 1921 года Уэллс будет привлечен к деятельности еще одного закрытого клуба – футурологического общества «Киббо Кифт» [47]. Вдохновивший Олдоса Хаксли на написание романа «О новый, дивный мир…» [46], Уэллс вместе с «эффективниками» и «утопистами» разрабатывал стратегию будущего подчинения суверенных наций наднациональному правительству – со своей армией, флотом, ВВС и монополией на современные вооружения.

Из-под пера Уэллса выйдет описание будущего, где «толпы черных, коричневых и желтых народов, не соответствующие требованиям эффективности», должны «уступить дорогу»: «Их судьба – вымирание и исчезновение». Ведь, в конечном счете, «мир – не благотворительное учреждение» [01], так что «единственным разумным и логичным решением в отношении низшей расы является ее уничтожение» [45]. В его «Облике будущего» носящие черные рубахи ветераны мировой войны навязывают массам единое мировое правительство, историк, глядя из будущего, понимает, что «воздушная диктатура» берет свое начало в фашизме Муссолини. «Многое из того, что придумал и описал Уэллс, нашло реальное воплощение в нацистской Германии», – писал Дж. Оруэлл в 1941 году [46].

«В 30-е годы интеллектуал-социалист Герберт Уэллс призывал к созданию «либерального фашизма», который он представлял как тоталитарное государство под управлением могущественной группы благожелательных экспертов».

Рональд Бейли, «Биология освобождения»

В своей речи, произнесенной в Оксфорде, в 1932 году Уэллс говорил, что «прогрессивисты должны стать «либеральными фашистами» и «просвещенными нацистами», введя в оборот еще один знакомый нашей стране «на собственной шкуре» термин – «либеральный фашизм». «Я хочу видеть либеральных фашистов, просвещенных нацистов», – сказал Уэллс [46].

В 1930 году вышел его четырехтомный труд под названием «Наука жизни» (The Science of Life). Вторая часть, которая писалась в соавторстве с Джулианом Хаксли и собственным сыном, посвящена космогонии и «теологическому» анализу старой веры, которая уже неубедительна, неосновательна и неискренняя, а концепцией новой мировой религии должен стать социал-дарвинизм Томаса Хаксли. На читателя была обрушена масса подробностей с одной целью – обосновать социальную направленность евгеники и контроля рождаемости в целях выведения высшей расы. Уэллс умер, не дописав третьей части, посвященной науке труда и просвещения – исследование «экономической и общественной организации, рассматриваемой как проблемы использования человеком лишней энергии для служения виду». В этой части Уэллс собирался описать то, что понимал под им же придуманным и популяризованным термином «Новый мировой порядок»: ликвидация национальных правительств и абсолютный контроль над рождаемостью. Репрезентером программы должна была стать «Оксфордская группа» вероятного сотрудника английских спецслужб – Фрэнка Бакмэна. В 1921 году он возглавит организацию «Моральное перевооружение», которая будет создана во время Вашингтонской международной конференции по контролю над вооружениями, где Англию представляли Герберт Уэллс и Артур Бальфур. Фрэнк Бакмэн не только встречался с Гиммлером, но последний вместе с Рудольфом Гессом станут членами общества «Моральное перевооружение» [36].

Отношения Уэллса с США продолжатся, когда он станет частым гостем Рузвельта, которого он считал «наиболее эффективным из всех возможных инструментов для реализации нового мирового порядка». Собственно, еще Гувер не скрывал что идеи «Нового курса» «почерпнуты из колодца европейского фашизма или социализма», в неофициальной беседе это подтверждал и сам Рузвельт: «То, что мы делали в этой стране, по сути соответствовало тому, что делалось в России, и даже тому, что проводилось в жизнь в Германии под началом Гитлера. Но мы делали это упорядочение». В то время фашистский оттенок «Нового курса» Рузвельта трактовался в пользу президента [46][68].

Хотя Уэллс не дописал раздел «Науки жизни», касавшийся общественного устройства, кое-что ясно из его фантастической повести «Машина времени». В будущем, которое он видел, «человек разделился на два различных вида», это было двухэтажное человечество «дневной и ночной рас» в прямом смысле: «изящные дети Верхнего Мира» – «элои» и подземные «морлоки».

«…в искусственном подземном мире шла работа, необходимая для благосостояния дневной расы?.. В конце концов, на земной поверхности должны будут остаться только Имущие, наслаждающиеся в жизни исключительно удовольствиями и красотой, а под землей окажутся все Неимущие – рабочие, приспособившиеся к подземным условиям труда. А раз очутившись там, они, без сомнения, должны будут платить Имущим дань за вентиляцию своих жилищ. Если они откажутся от этого, то умрут с голода или задохнутся. Неприспособленные или непокорные вымрут. Мало-помалу, при установившемся равновесии такого порядка вещей, выжившие Неимущие сделаются такими же счастливыми на свой собственный лад, как и жители Верхнего Мира»

Герберт Уэллс, «Машина времени»

В своем исследовании английских корней немецкого фашизма М. Саркисянц обращает внимание, что «ведь именно в Англии общество не в последнюю очередь рассчитывало на то, что фашизм оградит собственникое от угрозы со стороны неимущих, заставит «отдельного человека [из низших классов] признать «верховенство государства», заставит признать «общность собратьев по расе», а также окончательно закрепит систему подчинения и найдет новые средства для укрепления старого – чтобы удержать бедняков на своем месте». – И далее: «Это был «социализм» как «преддверие отделения новой расы господ от расы скотов». Ведь «нынешние массы – предварительная форма той самой породы людей, которую Гитлер назвал выродившейся» [01].

Чтобы фантастические морлоки не казались беспредметной фантазией, достаточно вспомнить вотчину члена общества «Моральное перевооружение» Генриха Гиммлера: в подземных помещениях филиала Бухенвальда «Дора» изготовлялись самолеты-снаряды «Фау» [81]. В феврале 1944 года он получил от Геринга телеграмму, содержащую такие строки «Я хотел бы просить, чтобы Вы послали в мое распоряжение в максимально возможном количестве заключенных из концлагерей… Мероприятия по переводу производства под землю сделались категорически обязательными» [48]. На подземном заводе в Пенемюнде рабочая смена продолжалась 18 часов, аккуратные штабеля трупов складировались в конце рабочего дня, так как подобный темп военнопленные выдерживали два-три месяца [49].

«Фашизм, представлявший до сих пор плохо замаскированное смешение всевозможных, трудно сочетаемых лоскутьев и отбросов корпоративизма, цезаризма, бонапартизма, монархизма, военной диктатуры и даже теократизма (в католических странах), нашел здесь, наконец, свою безукоризненно соответствующую фундаментальную форму государства – олигархический деспотизм».

Генри Эрнст, «Гитлер против СССР», 1936 г.

С 1911 года в Лондоне работал Первый Интернациональный Евгенический Конгресс, заседание 500 его членов проходило под председательством сына Чарльза Дарвина. Готовил его выходец из немецких евреев Густав Шпиллер, в то же время работавший на кайзеровскую разведку. Во главе элитарного Евгенического общества в 1912 году находился Артур Бальфур, а вице-президентом Евгенического Конгресса являлся первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, считавший что «умножение душевнобольных» было бы «очень опасной угрозой для расы» [32][50][65]:

«Ненормально ускоряющийся рост класса слабоумных и безумных в совокупности с постоянным ограничением экономных, активных и лучших резервов представляет национальную и расовую опасность, которую невозможно преувеличить… Мне кажется, что источник, питающий поток безумия, должен быть отрезан и запечатан до истечения этого года». [78]

Уинстон Черчилль лорду Асквиту (Asquith), 1910 г.

Стараниями Черчилля Англия стала бы первой страной, стерилизующей умственно неполноценных и запрещающей браки между ними, но против Mental Deficience Bill выступил дальний родственник семейства Дарвина Джошуа Веджвуд (Josiah Wedgwood) с обвинениями в попытках «разводить рабочий класс, как если бы они были скотами». Две ночи, питаясь для поддержания сил шоколадом, Веджвуд составлял 200 поправок к биллю и после его выступления Евгеническое общество было вынуждено пойти другим путем, создав соответствующий комитет под руководством сэра Лоренса Брока (Laurence Brock) при Департаменте здоровья (Department of Health) [65].

Лекции по евгенике читал Фредерик Линдеманн (Lindemann), ближайший друг и постоянный советник будущего премьер-министра Черчилля, он же, лорд Черуэлл (Cherwell). Несмотря на декларируемую доктрину расовой чистоты у самого Линдеманна было крайне смешанное происхождение: он родился в Германии, но в семье американских банкиров, учился в Шотландии [51] и был евреем [54]. В своих лекциях Линдеманн считал, что различия между людьми очевидны и должны быть усилены с помощью науки: «У нижней расовой и классовой части спектра возможно удалить способность испытывать страдания и амбиции…» [51].

Его руками был спровоцирован голод в Индии летом 1943 года, когда вице-король Индии, в связи со сложной ситуацией с продовольствием запросил 500 тонн пшеницы, которые было возможно доставить из Австралии [52]. Однако Линдеманн убедил Черчилля не предоставлять транспорт для снабжения Индии продовольствием. В результате продовольственные резервы Великобритании в 1943 году выросли до 18,5 млн. тонн, а в британских колониях в районе Индийского океана и Африки разразился голод [51], унесший жизнь по меньшей мере трех миллионов человек [53]. Вряд ли Линдеманну пришлось долго уговаривать своего патрона, назвавшего помощь голодающим Бенгалии «манной на индусов, размножающихся как кролики и получающих миллион в день от нас, не делая ничего для нас на войне», считая получателей помощи «звериным народом со звериной религией» [77]. Хотя, по воспоминаниям лидера Лейбористской партии Клемента Эттли, Черчилль рыдал, рассказывая о положении евреев в Германии [75], сложно говорить об истинном отношении к ним Черчилля. В своей книге Борис Брин приводит следующее высказывание премьер-министра: «Спасти евреев на оккупированных территориях будет сложно, да и не очень нужно, так как они не представляют какой-либо ценности для Великобритании» [56]. Подобное циничное отношение было свойственно Черчиллю и по отношению к другим этносам, по свидетельству профессора международных отношений иерусалимского Hebrew University Нормана Роуза (Norman Rose), индусов он описывал как «расу, чья неполноценность защищена лишь уклонением от надлежащих законов». Согласно статье «Executive Intelligence Review» от мая 1994 года, у Черчилля было уничижительное название для итальянцев, китайцев, египтян, последних в письме Энтони Идену в 1952 году он назвал «наиболее низко деградировавшими дикарями» [76].

Результатом Евгенического конгресса стала «Лига ассоциации свободных наций». Организована она была главой английского отделения фабианского общества все тем же фантастом Гербертом Уэллсом при поддержке двух членов влиятельной организации «Круглый стол» – франкмасона Лионела Куртиса и лорда Эдварда Грея [47]. Близкой к фабианским кругам была ученица 3. Фрейда – Эмма Гольдман, она же наставница Маргарет Зангер – любовницы, по мнению американского ведущего Алекса Джонса, Герберта Уэллса, а также основательницы «Лиги контроля над рождаемостью», консультантом которой являлся Эрнст Рудин, автор гитлеровской системной программы медицинской евгеники. Он был уроженцем Швейцарии и с 1925 по 1928 занимал должность профессора в Базеле, изучая психиатрию и наследственность [55].

Таким образом, дарвинистская теория вольно или невольно послужила обоснованием экспансионной стратегии, закрепленной в 22 статье Устава Лиги Наций: «Следующие принципы применяются к колониям и территориям… которые населены народами, еще не способными самостоятельно руководить собой в особо трудных условиях современного мира… Лучший метод практически провести этот принцип – это доверить опеку над этими народами передовым нациям». Лидер британских фашистов Освальд Мосли планировал использовать Лигу Наций, как инструмент, с помощью которого «в международных делах, как и во внутренних, должен быть установлен принцип власти», где «малые нации получат эффективное представительство в этом механизме», чтобы «…мирно и рационально обсуждать распределение сырья и рынков» [10].

«В европейских делах эта «трехблоковая» группа «Круглого стола» формировала политику «умиротворения» Гитлера. Они стремились усилить Германию по отношению к Франции и СССР как противовес первой и «буфер» против последнего. Такая «трехблоковая система», по их мнению, удерживала бы Германию от войны. Это был бы своего рода новый «баланс сил» в Европе, развязывавший руки англосаксам для построения своей «мировой федерации».

А. Баумгартен, «Третья Барбаросса»