Текст книги "Форт Росс"

Глава десятая

Лета 1820-го. Залив Румянцева. Форт Росс.

Раннее утро. Продолжение…

Вверх по тропе, круто сбегавшей с вершины скалы к небольшому пляжу, быстро, но осторожно взбирались несколько десятков вооруженных до зубов матросов. Во главе штурмового отряда и, надо отдать ему должное, чуть впереди пыхтел боцман с ружьем наперевес.

«Главное добраться до зарослей на кромке утеса, там можно будет перевести дух», – пронеслась в его голове стратегически верная мысль. Идея была действительно вполне здравой, только вот у судьбы, которая в этот самый момент наматывала на веретено последние сантиметры нити его жизни и в связи с чем теряла к нему всякий интерес, были явно другие представления о способах «переведения духа».

В то мгновение, когда боцман уже схватился одной рукой за вожделенную ветку, так спасительно тянувшуюся ему навстречу, горизонт вдруг разлетелся на тысячу маленьких ослепительно-ярких осколков. За секунду до этого каким-то шестым чувством или третьим глазом, который вдруг вырос у него где-то на затылке, боцман отчетливо увидел идущий на сближение с его головой кованый ружейный приклад. Но повернуться или тем более увернуться толстяк уже не сумел. Когда он очнулся, все было кончено. Он лежал связанный посередине тропы, а вокруг него такими же безмолвными бревнами, с кляпами во рту, «отдыхала» его бравая команда. Вдруг кто-то склонился над ним. Лицо невозможно было разглядеть: из-за головы незнакомца нещадно слепило взошедшее наконец солнце. Сначала толстяк ощутил болезненный укол в шею. Он сразу узнал холодное жало клинка. А затем услышал слова. Они были произнесены вполголоса, но он прекрасно понял их смысл, ибо прозвучали они на его родном языке:

– Welcome to fort Ross! One word – and you’re dead! Do you understand?[1]1
  Добро пожаловать в форт Росс! Одно слово – и ты труп! Ясно? (англ.)


[Закрыть]

Боцман осторожно, чтобы не пораниться о клинок, и пытаясь всем своим видом показать, что да, он все понял, кивнул головой.

– Good! – услышал он в ответ, и тут чьи-то сильные руки схватили его за шкирку, одним рывком переведя в сидячее положение. Наконец-то боцман смог разглядеть своих победителей. К его изумлению, перед ним стоял красивый молодой человек в форме русского морского офицера. Взгляд офицера излучал уверенность. Было видно, что, несмотря на молодость, он прекрасно знал, что делает. Такое впечатление подтверждалось и сосредоточенным вниманием, с которым слушали офицера стоявшие вокруг солдаты. «Чтоб я сдох!» – пронеслась в мозгу боцмана фраза, о которой он еще не раз в этот день пожалеет. Ибо известно, что не стоит высказывать свои желания всуе: никогда не знаешь, какие именно из них вдруг решит исполнить капризная фортуна. «Да ведь у чертовых русских здесь целая регулярная армия! Подставили, сволочи!»

Кто конкретно его подставил, толстяк додумать не успел, так как услышал новый приказ:

– Get off your clothes![2]2
  Раздевайтесь! (англ.)


[Закрыть]

«Ну все, будут кончать, – почему-то совершенно отрешенно подумал боцман. – Правильно, я бы тоже так сделал. Одежду-то зачем портить. Одежда еще послужит…»

Мысль о том, что его одежда еще будет кому-то служить, когда его уже давно не будет на этом свете, даже вышибла из него скупую слезу. Боцман постарался как можно жалобней всхлипнуть, когда с него сдирали одежду. Но следующий приказ он не понял. Не потому, что не знал языка, на котором тот был произнесен. Нет, приказ все так же прозвучал на его родном английском. Он не понял логики. «Неужели? – громко стукнуло его сердце. – Неужели?!» – надежда, верная спутница жизни любого авантюриста, теплой волной разлилась в его груди.

Глава одиннадцатая

Лета 1820-го. Форт Росс. Продолжение…

Пригибаясь к земле, Дмитрий бежал по тропинке, уходящей от крепости в сторону деревни. Скоро он понял, что балахон, который океанский бриз парусом раздувал на нем, сковывает движения. Не останавливаясь, одним быстрым движением Дмитрий стянул с себя рясу и, скомкав, запихал в заплечный мешок. Теперь и он, в джинсах и футболке, выглядел вполне современно. Двигаться стало значительно легче.

От открытого пространства, раскинувшегося от крепости до деревни, Дмитрия все еще отделяла тянувшаяся слева крепостная стена. Наконец ахнул первый залп крепостной батареи – как раз когда он выскочил на поле перед фортом. Первый залп русские дали зажигающими. Неубранный хлеб, конечно, было жаль, но как говорится, на войне как на войне. На секунду Дмитрий остановился, чтобы оценить обстановку.

Дикари лавиной неслись от леса в сторону крепости. До крепостных стен им оставалось еще метров триста. Ржаное поле уже занялось кое-где огнем, что если и не сдерживало натиск нападавших, то по крайней мере сминало их ряды. Небо заволокло едким черным дымом. Но Дмитрий успел заметить две маленькие фигурки, что есть сил мчавшиеся по периметру поля ему навстречу. Так же, как и атакующим дикарям, Фимке и Марго надо было преодолеть свой сектор поля, прежде чем они могли бы выскочить на прогалину, где и было их оговоренное с Дмитрием место встречи.

Нападавшие тоже заметили движение на периферии. От основной лавины воинов отделился тонкий ручеек и устремился наперерез беглецам. Похолодев и уже не скрываясь, Дмитрий ринулся навстречу ребятам.

Марго, успевшая каким-то невероятным образом одеться на бегу, неслась, как газель, метров на десять впереди Фимки. Спелые колосья хлестали ее по загорелым ногам. Фимка, по-джентльменски взваливший на себя все мешки, «шел», как верблюд, размашистой иноходью.

До кромки поля, к которому с двух сторон устремились ребята, оставалось уже совсем немного, когда вдруг лопнула одна из лямок рюкзака, болтавшегося у Фимки за плечами. Чтобы не уронить свою ношу, Фимке пришлось остановиться и поправить мешок. Заметив замешательство преследуемых, дикари прибавили скорость. Теперь ситуация складывалась явно не в пользу беглецов.

Дмитрий что есть сил мчался к ним. До заветной прогалины оставалось всего метров десять, не больше.

– Сюда! Быстрей! Марго, помоги ему! – задыхаясь и пытаясь переорать шум сражения, прокричал Дмитрий.

– Фима, брось рюкзак!!!

Сорвав с плеча мешок, Дмитрий засунул в него руку и, вытащив какой-то прибор, кинул его на прогалину. Упав, прибор засветился пульсирующим синим светом, образовав мигающими сполохами круг диаметром в три метра.

Дмитрий первым вбежал в круг. Следом, прямо к нему в объятия, влетела Марго. За ней и Фимка с мешками буквально ввалился в светящийся портал… И в этот момент из дымовой завесы, через которую уже отчетливо проступали фигуры мчащихся дикарей, с шипящим свистом разрезая воздух, молнией вылетел томагавк. С глухим стуком он воткнулся в рюкзак, что болтался на одной лямке у Фимы за спиной. Этого многострадальный рюкзак уже выдержать не смог. Лямка оборвалась. Рюкзак с торчащим из него томагавком свалился к ногам Дмитрия и Марго, а Фима, силой удара выбитый из светящегося круга, плашмя растянулся на земле. И в то же самое мгновение синее сияние, круг, а вместе с ними Дмитрий, Марго и рюкзак исчезли.

Только небольшая голубоватая молния как бы на прощание рваным сполохом очертила границу поглотившего их портала.

Глава двенадцатая

Наше время. Калифорния. Перед входом

в музей «Форт Росс».

Как обычно бывает в погожий калифорнийский день, автостоянка перед входом на территорию Национального парка США и музея «Форт Росс» была забита до отказа. Прошедший недавно в прессе слух, что музей в целях экономии средств напрочь разорившегося штата собираются закрыть, лишь добавил ажиотажа. К губернатору штата относились по-разному, но принятое им решение осудили все. Наконец, придя к общему на его счет заключению – «ну, Терминатор, что с него возьмешь!» – общественность спешила отдать последнюю дань своим попранным свободам. Музей любили. Любили по-разному. Немногочисленные русские общины, особенно в Сан-Франциско, относились к этому месту как к святыне. Здесь проводились национальные мероприятия и праздники с участием Русской православной церкви за рубежом. С выносом икон и крестным ходом праздники эти, как и все православные торжества, со стороны напоминали скорее похороны.

Впрочем, в каком-то смысле это и были похороны – проводы на тот свет очередных несбывшихся надежд богатой на «несбывшееся» российской истории. Американцы же любили вообще все, что было хоть как-то связано с многонациональной историей их, с точки зрения возраста, «подросткового» государства.

Словом, по разным причинам, но мероприятия эти неизменно собирали множество народу, любившего либо поглазеть на экзотику, либо пролить скупую слезу по упущенным возможностям.

Из двухэтажного красного автобуса неспешно высаживалась очередная группа туристов. Люди были заняты тем, что услужливо помогали друг другу преодолеть несколько крутых ступенек узкого автобусного выхода. Поэтому никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть слова грузного мужчины, уверявшего, что странная парочка каких-то «хиппующих отморозков», действительно невесть откуда взявшихся рядом с автобусом, на самом деле инопланетяне – он, дескать, видел собственными глазами, как они возникли из воздуха. Те, кто уже вышел из салона, с изумлением взирали на экстравагантную парочку. Некоторые даже потянулись за фотоаппаратами.

Первым пришел в себя Дмитрий. Отряхнув ладонью джинсы и подняв с земли выпавший из кармана айфон, он, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, подхватил под руку Марго и быстро направился к припаркованному невдалеке мини-вэну.

Марго, с глазами полными слез, молча последовала за ним, прижимая к груди злополучный рюкзак с торчащим из него томагавком.

Дверцы машины захлопнулись почти одновременно. Через секунду, пронзительно взвизгнув резиной, автомобиль сорвался с места и, провожаемый ошеломленными взглядами туристов, понесся к выезду на шоссе. Толстый охотник за инопланетянами продолжал неистово щелкать фотоаппаратом им вслед. Он был чрезвычайно возбужден. Еще бы, поездка уже оправдывала себя! А если к тому же ему удастся запечатлеть на камеру настоящих трансвеститов на улицах Сан-Франциско, – размечтался обалдевший от неожиданно привалившего счастья провинциал, – то рассказов дома ему вообще хватит до следующего года.

Часть вторая

…Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя.

Екклесиаст

Глава первая

Наше время. Нью-Йорк. За три дня

до вышеописанных событий

Серебристая «Тойота Сиенна» с надписью на борту «Russian TV» медленно пробиралась через нью-йоркские пробки. Точнее подошло бы слово «пробивалась»: водитель исключительно ловко использовал малейшие пробелы, оставляемые зазевавшимися собратьями, чтобы отвоевать еще несколько метров. Машина следовала по указателям, направлявшим автомобильный поток в аэропорт. Наконец, обогнув длиннющую очередь из машин, желавших попасть в Бруклин непременно через бесплатный Бруклинский мост, «Тойота» нырнула в туннель и прибавила ходу.

– Как вы тут ездите в Манхэттене, ума не приложу, – ворчал сидевший за рулем Фима. Пассажирское место рядом с ним занимал Дмитрий, держа на коленях раскрытый ноутбук. На заднем сиденье устроилась Марго. – Сплошной трафик!

– А мы на машинах не ездим, мы пешком ходим… – доставая из кармана телефон, рассеянно отозвался Дмитрий.

– Да и потом, жара тут у вас несусветная. Асфальт плавится! То ли дело у нас в Бруклине! Ветерок с моря…

– …и запах борща с Брайтона, – язвительно вставила Марго.

Девушка полулежала на сиденье, демонстративно отгородившись от мира плеером с наушниками, но было очевидно, что ситуацию она, тем не менее, контролировала.

– А что ты имеешь против борща? – взглянув в зеркальце заднего вида, сразу насупился Фима. – Когда мы в Америку уехали, я маленький был, не помню, но мама рассказывала, что у нас в Одессе даже на пляж с борщом ходили! Наливали в банку трехлитровую и брали с собой. А как же? Без жидкого нельзя…

– Сколько раз тебе говорить, Фима, что «жидким» бывает только стул, а супы «первым» называются! – закатила глаза Марго.

– Это у вас, ленинградцев, – первое, а у нас в Одессе… – побагровев, не сдавался Фима.

– Ну, началось! – с наигранным недовольством перебила его девушка. – Только ради вас, Дмитрий Сергеич, терплю этого типа!

Но Фимке уступать Марго тоже не собиралась.

– Не ленинградцев, а петербуржцев, уж если на то пошло! А вообще-то, ты, может быть, не заметил, Фима, но я в Квинсе живу, – съехидничала она.

Дмитрий, целиком погрузившись в свои мысли по поводу предстоящей поездки, в перепалке участия не принимал. Фимка, который был лет на десять младше, как оператор его вполне устраивал. Дмитрий ценил в парне исполнительность и надежность, главные его достоинства. За годы работы они даже сдружились, несмотря на разность характеров, воспитания, образования и возраста.

Когда полгода назад в их команду влилась Марго, которая сначала проходила у них практику, а потом, по окончании Нью-Йоркского университета выразила желание остаться в их компактной съемочной бригаде, Дмитрий с радостью согласился. Марго оказалась прекрасным видео– и звукоинженером. В ней чувствовался творческий подход ко всему, за что бы она ни бралась. Но главное, насколько мог судить Дмитрий из их полугодичного общения, она была безотказна и тоже очень добросовестна. Безумная жизнь тележурналиста с частыми отъездами, непредсказуемым расписанием, перелетами, бессонными ночами, когда работаешь в режиме непреходящего аврала, требует абсолютной сплоченности команды. Невзирая на предостережения коллег – девчонка, мол, на уме одни гулянки, Дмитрий остановил свой выбор на ней и ни разу об этом не пожалел. В свои двадцать четыре года Марго относилась к работе как профессионал с большим опытом. Фимка нет-нет да и позволял себе безалаберность. Мог проспать, например, или забыть что-нибудь. Марго же во всем была точна, как швейцарские часы. Было, правда, несколько не совсем удобных моментов. Ну, например, экстравагантный вид девушки. И это еще мягко сказано! Своими прическами, иногда менявшимися по нескольку раз в день в зависимости от настроения, татуировками и прочими аксессуарами молодежной моды Марго порой шокировала людей. Правда, Дмитрий быстро понял, что это всего лишь поза, внешняя оболочка, под которой билось в общем-то доброе и чистое сердечко, а под меняющей немыслимые цвета прической таился тонкий и острый ум. К тому же экстравагантность Марго порой даже помогала. Во-первых, сближала с молодежью, которая довольно часто бывала в фокусе репортажей Дмитрия, а во-вторых, отвлекала внимание от него с Фимкой, когда им нужно было снять что-нибудь методом «скрытой камеры».

Другой момент, был, пожалуй, более неудобен… Дело в том, что у Марго были не просто длинные, но и очень красивые ноги, которые венчала аккуратная упругая попка. Эти свои достоинства она прекрасно сознавала и не упускала случая подчеркнуть. Носила Марго исключительно мини-юбки или шорты в обтяжку или, на худой конец, джинсы, но тоже обязательно стрейч. Вообще, с точки зрения Дмитрия, фигура у нее была эталонной. И в данном факте Дмитрий из последних сил тоже старался рассмотреть положительный момент. Ну, например, появление Марго в команде сразу добавило некой остроты в их с Фимкой слегка подкисшее мужское братство. Фимка встрепенулся, сонливость его как рукой сняло, и на виду у Марго он всячески старался подтянуть начинавший вываливаться животик. Дмитрия это чрезвычайно забавляло. В особенности еще и потому, что на Марго, очевидно, все Фимкины старания-страдания абсолютно не действовали. И не то чтобы Марго их не замечала. Наоборот, она не упускала ничего, но все превращала в повод для насмешки и язвительных уколов. По природной доброте своей Фимка все это стоически сносил, делая вид, что нападки Марго, так же как и она сама, ему совершенно безразличны. Но обманывал или успокаивал он этим только самого себя. Достаточно было поймать взгляд, которым Фимка провожал Марго, и у наблюдавшего не оставалось ни тени сомнений по поводу его истинного к ней отношения. Со временем пикировка между молодыми людьми превратилась даже в своего рода представление, рассчитанное в основном на Дмитрия – их главного и чаще всего единственного зрителя. И надо отдать им должное, Дмитрий иногда покатывался со смеху над наиболее удачными выпадами Марго против «доброго, как пельмень», по ее же собственному выражению, Фимки. И так как в целом на рабочие отношения внутри троицы это нисколько не влияло – по крайней мере, отрицательно, Дмитрий с интересом следил за дальнейшим развитием отношений. Даже Фимкина влюбленность была ему на руку: иногда этот наглядный пример еще не совсем вымершей романтики уберегал его от поступков и мыслей, за которые потом было бы стыдно. На народную мудрость «не спи там, где работаешь, и не работай там, где спишь» Дмитрию всегда было начихать – он считал ее бредом собачьим. Где же еще заводить романы? Но в отношениях с друзьями он был принципиален. Видя Фимкины переживания, Дмитрий из мужской солидарности дал себе слово «девочку не трогать». Таким образом решив заодно еще одну проблему – возраста. Все-таки он был на двадцать лет ее старше. Не то чтобы рядом с ней он ощущал себя стариком, совсем нет. В глубине души Дмитрию казалось, что ему тоже все еще двадцать и что он ничуть не изменился. И все же… И все же, пожалуй впервые в его жизни, отказ был возможен. И случиться он мог, как считал Дмитрий, именно из-за разницы в возрасте. А раз отказ был не исключен, то лучше не допускать его вовсе. Однажды придя к такому выводу, Дмитрий не стал менять привычек и по-прежнему выбирал себе более легкие жертвы.

– А я тоже, если б не вы, Дмитрий Сергеич, давно бы ушел на Эн-Би-Си, – обрадовавшись поводу сменить тему, продолжал Фимка. – А что, операторы везде нужны… Мы-то с вами хоть Америку знаем – вдоль и поперек ее исколесили! Кстати, про что на этот раз кино снимать едем?

– Ты что, еще не усвоил за столько лет? – тут же воткнула ему Марго. – Брифинг будет, как в отеле разместимся, а сейчас Дмитрий Сергеевич занят! Я правильно говорю, Дмитрий Сергеевич? Блин, каждый раз как впервые замужем. – Решив, что с Фимки пока достаточно, Марго с видом человека, который все сказал, вновь переключилась на плеер.

Дмитрий в задумчивости ничего не ответил. За годы, проведенные вместе, Фимка все же знал его лучше и вопрос, который он задал, попал в самое яблочко. Именно о предстоящих съемках Дмитрий и думал. Хорошо спланированная «связь времен» прервалась где-то дня три назад, когда новый шеф редакции позвонил из московского бюро со срочным заказом. Нужно было лететь в Сан-Франциско и снимать материал о некогда русском поселении – форте Росс. Причем сделать это следовало в кратчайшие сроки и, как водится, бросив все. А бросать было что. Например, с гораздо большим удовольствием Дмитрий поехал бы на выставку яхт, которая открывалась в форте Лодердейле во Флориде. Пресс-пропуска на него и его группу, так же как и гостиница, были оформлены еще месяц назад. Имелась и договоренность о съемке на борту новейшей мега-яхты, на которой Дмитрий, вместе с другими допущенными по большому блату счастливчиками, отправился бы на Ки Вест. Главным героем репортажа должна была стать, конечно же, красавица яхта, но ради такого путешествия можно пойти и не на такие компромиссы. Репортажи с привкусом коммерции в Москве не любили. Кто там разберет, какими еще «борзыми щенками» расплатилась с корреспондентом компания-производитель. И хотя репортаж наверняка получился бы интересный и познавательный, в глубине души Дмитрий этот нюанс понимал. Чтобы сгладить неловкость, он собирался сделать сюжет из дома-музея Хемингуэя – что называется, «в довесок» и за те же деньги. Сумки уже были собраны, плавки и ласты уложены – и вот тебе на, как говорится, приехали! «Вы же все равно в “форт” собирались, вот и поедете! Форт Лодердейл, форт Росс, какая разница?» – радостно хрюкнул в трубку шеф и отключился. «Его тоже можно понять, – грустно размышлял Дмитрий, – сидеть под серым моросящим дождем в Москве и думать, что кто-то едет во Флориду, занятие, наверное, не из самых приятных».

Никакие уговоры, доводы и письма действия не возымели, да Дмитрий не особо и старался. Вместо этого, зная, что времени остается в обрез, он взялся за изучение материалов, связанных с фортом Росс.

И чем больше он в них погружался, тем все дальше отодвигалась в его сознании Флорида. Новый материал был просто роскошный. Тут можно было развернуться. Главное, что, как и положено для настоящей репортерской сенсации, он сразу же натолкнулся на тайну. Вначале она вырисовывалась в виде неувязок и нестыковок. Нет, не фактического материала. Факты сухо переходили из документа в документ, бесконечно повторяемые, как под копирку. Не выстраивалась логика событий. Ну зачем, например, могущественной и богатейшей Российской Американской компании, которая владела в те времена фортом Росс, как и всем тихоокеанским побережьем Америки, от Аляски и до Северной Калифорнии, вдруг понадобилось его продавать? И к чему была такая спешка, которая, кстати, повторилась и при продаже Аляски почти полвека спустя? Торопились так, что не успели взять вырученные от «продажи» деньги! Непонятно…

И вот тогда-то и стали происходить странные вещи. Дмитрию начали сниться сны. Ясные и четкие, почти как явь. Дело дошло до того, что Дмитрий с трудом дожидался более или менее приличного времени, чтобы улечься спать. Подсознание не подводило его. Сны продолжались с удивительным постоянством и периодичностью. Про форт Росс, про Калифорнию, про Российскую Американскую компанию – сюжеты таинственной, совершенно забытой главы отечественной истории будоражили его ум и воображение. Чего стоил только тот факт, что при заключении акта передачи Аляски Америке весь архив компании по специальному распоряжению имперской канцелярии России был передан Соединенным Штатам.

Про себя Дмитрий сразу же окрестил эту сделку «актом передачи», ибо «актом продажи» ее назвать язык не поворачивался. Деньги были номинальные, причем они явно не интересовали российскую сторону. Все проходило в такой спешке, что даже российские флаги с административных центров Русской Америки снять не успели, дав американским гвардейцам, грубо срывавшим российские триколоры, повод для насмешек. Да, странно все это происходило, если задуматься… Непонятно! Складывалось впечатление, будто пытались что-то спрятать. Но вот что? Дмитрий, встретив термин «передача» еще в исследованиях дореволюционного историка Техменева, занимавшегося историей Российской Американской компании, так и не смог его забыть. Можно, конечно, еще добавить, что и сам Техменев однажды бесследно исчез, что тоже наводило на разные мысли в духе популярного в народе жанра… В общем, тема начинала складываться!

Заигравший джазом айфон вывел Дмитрия из задумчивости.

– Дмитрий Сергеевич? – послышалось в трубке. – Это Русско-Американская компания…

– What?! – подпрыгнул на сиденье Дмитрий, вдруг перейдя на английский.

– Ну, это Вика… Russian-American Consulting… – тоже для верности по-английски почему-то обиделась трубка.

– А, Вика, – выдохнул Дмитрий, – извините… Я тут… мне тут послышалось… В общем, не важно, простите ради бога! Слушаю вас!

– С вами будет говорить Андрей Владимирович… – произнесла трубка таким тоном, будто говорить на самом деле собирался Владимир Владимирович.

Дмитрий представил, как на другом конце провода продолжала обиженно дуть губки Андрюшкина секретарша. «Для кого Андрей Владимирович, а для кого и Андрюша», – усмехнулся он про себя.

Дмитрий всегда радовался за друзей, которые преуспевали в Штатах. Андрея он знал еще по Москве, когда они вместе поступали в МГИМО, институт международных отношений. Андрей тогда поступил, а вот Дмитрия, как впоследствии показала жизнь, ждала другая стезя. Но дружбу они сохранили. Сегодня закадычный друг Андрюша, свидетель и непосредственный участник его бесшабашных студенческих гулянок, владел крупнейшей нью-йоркской компанией, оказывавшей консультативные и бизнес-услуги между Россией и Америкой. В своих путешествиях, перелетах и переездах Дмитрий часто пользовался услугами компании друга. Понятное дело, что в наше время все можно было заказать по Интернету, но случись что, один на один с Интернетом ты и оставался. Дмитрия это никак не устраивало. Поездки его всегда были такие комплексные и так часто менялись его планы, что лишь помощь специалиста, такого, как Андрей, или работавших у него людей, могла спасти ситуацию. К тому же, перевозя народ делегациями и оформляя документы и визы самолетами, Андрей оброс уже такими связями, не воспользоваться которыми было как минимум неразумно. Ну, а «нештатные», как говорится, ситуации повторялись с поразительным постоянством. Как, например, последняя – с переделкой всего маршрута с Флориды на Калифорнию…

– Димка, привет! – услышал Дмитрий знакомый голос. – Короче, все сделано. Машина ждет в аэропорту, обратные билеты выдадут во время регистрации, гостиница прямо рядом с фортом… Мои даже с музеем связались и пробили разрешение тебе на съемки прямо на территории форта!

– Андрюш, спасибо тебе огромное… – начал было Дмитрий.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Андрей, – ты запомни, тетку зовут Мэриен, как прилетите, ты ее набери, она ждет звонка, и договорись с ней о времени съемок. Все понял?

– Ну чего ж тут не понять, понял. Телефон записываю…

– Телефон тебе Вика эсэмэской скинет… Меня, брат, делегация ждет. Я тебя обнимаю – и удачи! Звони, если что…

Дмитрий отключился. Машина уже въезжала на территорию аэропорта.

– Ну, все в порядке, гостиницу нам заказали. Разрешение на съемку вроде тоже получено, – повернувшись к ребятам, удовлетворенно произнес Дмитрий.