Электронная библиотека » Дмитрий Вересов » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Белая ночь"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 18:51


Автор книги: Дмитрий Вересов


Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Дмитрий ВЕРЕСОВ
БЕЛАЯ НОЧЬ

Пролог
Гранат и мрамор: черное на белом

Камень проблескивал одинокой огненной искрой. Казалось, что под его округлой, цвета темной крови, поверхностью что-то происходит. Массивные серебряные кружева с вензелями в виде букв G и U образовывали четырехзубую коронку, что и держала сам камень.

– То, что вы разглядываете, маэстро, весьма и весьма недурно! – к Бенвенуто подошел сам хозяин. – Очень недурно! Вам нравится? У этого камня есть история. Не желаете ли узнать?

– О, да, сеньор!

Лавка Тьерино слыла одной из самых богатых во Флоренции. Богатой не только товаром, но и клиентами. Богатыми клиентами. Те покупали и заказывали у Тьерино драгоценности на все случаи их богатой жизни. Взорам состоятельных флорентийцев были представлены тут не только прекрасные изделия мастерских Тьерино, но и привозные украшения из других стран Европы, Азии, Индии и входящей в моду дикой России. Особенно ценились уральские самоцветы. Алмазы из северной Сибири стоили дороже африканских, поскольку были прозрачней. Да и сами российские ювелиры, с легкостью освоив тогдашние вкусы Европы, могли кое-кого поучить. Был у Тьерино и скупщик. Он разыскивал по Флоренции и окрестностям всяческие украшения. Покупал их по весьма сходным ценам у мелких торговцев, трактирщиков; словом, у тех, с кем могли расплатиться драгоценностями. Порой попадались весьма интересные экземпляры. Иногда очень старой работы. Как вот это кольцо из серебра с черным гранатом кабошоновой огранки, что разглядывал сейчас один из покупателей.

Покупателем был известный в ту пору скульптор Бенвенуто Альдоджи, получивший заказ на несколько копий античных скульптур от одного вельможи из России. Ему предстояло выполнить их с имеющихся оригиналов, но используя новых натурщиц.

– Кому же суждено носить этот редкий камень?

– Редкой красавице, дорогой Тьерино. Редкой.

– Прошу прощения, но кто же она? Вы же не станете скрытничать…

– Не стану, мой друг. Вот только в размере я не совсем уверен. Не могли бы вы подготовить для меня лекало?

– Вашему-то глазомеру и лекало? Доверьтесь своим глазам, сударь, – и хозяин недвусмысленно подмигнул скульптору.

– Сейчас мне бы хотелось, чтобы было не на глаз, а в точности, чтобы это кольцо мягко и крепко сидело на ее мраморном пальчике.

– Мраморном? Боюсь, не совсем вас понимаю, маэстро.

– Ах, простите. Я под мраморностью имел в виду свойства ее кожи.

Взор Бенвенуто слегка затуманился. Он вспомнил, как его поразил вид просвечивающих на солнце пальчиков застывшей в изящном развороте кисти Бьянки. Случилось это, когда она пришла к нему в мастерскую в первый раз. Она была не натурщица, нет. Пришла с заказом от своей семьи, и, судя по ее виду, – семьи аристократов. Он усадил ее в кресло и попросил поднять руку. Потом попросил повернуть ее ладонью к нему. Слегка. Тогда ему показалось, что рука… мраморная. Она смотрела на него, ничего не понимая, а Бенвенуто тем временем влюблялся.

– Так что, могу я получить лекало, дорогой Тьерино?

– Ну разумеется. Массимо принесет его вам к вечеру.

– Пусть оно будет выглядеть чем-то вроде насеста для небольшой птицы. Ради сюрприза я разыграю комедию.

– Птицы? Как оригинально. И как тонко придумано. Да, жаль, что вы не у меня работаете. Тогда бы моя скромная лавка могла стать торговым домом, дорогой маэстро.

Тьерино смотрел на Бенвенуто с восхищением и завистью. Он понимал толк в красоте и изяществе, но сам не мог создать ничего, кроме процветающей торговли.

– Спрячьте кольцо и пришлите мне вашего посыльного. Сколько, кстати, я буду должен вам, сударь?

– Если кольцо не придется подгонять, то… Давайте решим это после примерки.

– Надеюсь, за пару дней цена не подскочит? Ха-ха. – Белозубая улыбка Бенвенуто приводила в восторг не только его приятельниц, но и детей всей округи.

– Ну что вы такое говорите, друг мой! Не понимаю вас. Конечно, все будет в полном порядке. Счастливой примерки.

– Прощайте, сударь.

Они пожали друг другу руки и разошлись. Бенвенуто покинул лавку и скорою походкой направился к дому своего главного заказчика.

Господин Юрьев прибыл во Флоренцию поздней осенью из Санкт-Петербурга. Миссия графа состояла в том, чтобы встретиться здесь с известными скульпторами, оценить их мастерство и распределить заказы.

Все дело в том, что во время наводнения в петровском Летнем саду безвозвратно погибло множество садовых скульптур. Более сотни их не досчитались, описывая убытки, нанесенные стихией.

Работы Альдоджи более всех приглянулись Юрьеву. К тому же он весьма споро резал мрамор. Его эскизы и рисунки пленили русского вельможу. Таким образом заказ на первые шесть скульптур был отдан Бенвенуто Альдоджи. И сегодня предстояла приемка эскизов.

Юрьев подолгу разглядывал растушеванные карандашные наброски, кое-где тронутые углем, дабы выгодно подчеркнуть объемность фигур. Сами изображения являли собою виды фигур с разных точек и некоторые детали. В том числе декор обуви, оружия и символики. Наконец Юрьев отложил в сторону пять комплектов эскизов и задумался над шестым.

– Что-то вас смущает, господин Юрьев? – равнодушно осведомился Бенвенуто и подсел поближе, чтобы понять что именно.

– Видите ли, дорогой маэстро, композиция безупречна, детали тоже. Вы выполнили все, о чем мы договаривались. Меня смущает только одно. Лицо. Если позволите, мне кажется, выражение должно быть помягче, и головка чуть поменьше… Что скажете?

– Надо искать новую натурщицу.

– За чем же дело стало? Во Флоренции таких, надо полагать, немало.

– Что верно, то верно. Дело в том, что денег вы мне дали только на шестерых. А эта будет уже седьмая…

– Ах, ну что вы, какая мелочь. Я готов даже расплатиться и за эскизы. За все семь комплектов! Яков! – Юрьев кликнул своего человека.

– Как за семь? За шесть! Этот негодный я сейчас и порву!

– Зачем же рвать, любезнейший Бенвенуто!? Не подарите ли мне эти листы?

– О, мой граф, с превеликим к тому удовольствием! Желаете надпись?

– Прошу вас.

– Извольте.

Пока Бенвенуто надписывал листы, Яков принес сундучок. Сундучок оказался с конторкой. Яков подготовил деньги и расписки. Поставив последнюю подпись уже на казенной бумаге и пообещав вернуться с новыми эскизами через три дня, маэстро удалился. У него выдался на редкость удачный день.

Рассчитывая найти другую натурщицу назавтра, он поспешил домой. Там его ждали. Служанка приготовила ему обед, а ученик – сюрприз. Войдя в дом, Бенвенуто, как всегда, распорядился подать обед в мастерскую. Ему нравилось вкушать пищу в обществе своих работ. Приятным сюрпризом оказалась прибранная мастерская. Да с такой тщательностью, что хоть сей момент публику пускай.

– Прошу прощения, мастер, к вам гостья, – доложил вошедший ученик.

– Подай второй прибор, Марио, и никого ко мне боле не пускай. И спасибо за уборку. Согласись, приятно творить в чистоте и порядке. – Бенвенуто подошел к высокому окну и продолжил: – Вот тебе задание: к утру нужна натурщица. Юрьев не принял Миринду. Нужно чтоб головка поменьше и личико помилее. Ну, ты-то разберешься. Вот, держи кошель и беги.

Марио исчез, оставив двери открытыми. Бенвенуто подошел к камину, снял с полки канделябр и отнес его к обеденному столу. Пододвинул к нему высокий табурет и установил на выскобленную доску тяжелый пятисвечник. Затем он освободил еще один такой же табурет и поставил его с другой стороны стола. Вернулся к камину, взял второй такой же канделябр и поставил на пустой табурет. Он не видел, как в дверях появился посетитель. На звуки шагов Марио, шедшего со вторым прибором, он повернулся и увидел ее, стоящую в проходе. То была Бьянка.

Он ждал ее. Терпеливо ждал каждый день. Пока рисовал, пока лепил модели, пока стоял подолгу у окна, глядя в небо. Она появлялась всегда внезапно. Стоило ему вернуться от грез к реальности и на мгновение забыть о ней, как тут же его реальностью становилась Бьянка.

По крайней мере она так себя назвала. Она появилась в его мастерской месяц примерно назад. Ей нужна была скульптура для семейного склепа. На ней не было траурного одеяния, а потому он подробно расспросил ее о заказе. Она сказала, что придет сама посмотреть эскизы или модель, как ему угодно. Тогда он сказал, что не возьмется за модель, не получив одобрения эскизов. Она согласилась. Кто она, из чьей семьи, он так и не понял. И выпытывать не стал. Сегодня был ее третий визит.

Они стояли и молчали, только смотрели друг на друга. И тут Бенвенуто понял, кто будет его натурщицей. Да, да, конечно!

Марио протиснулся в двери, поклонился ей, поставил на стол приборы, а бутыль с вином на пол. Глянул на учителя и, не разгибаясь, двинулся к двери.

– Я отменяю задание, Марио. Будь здесь завтра к полудню.

– Слушаю, мастер, – слуга удалился.

– Мастер, мастер, – проговорила Бьянка, направляясь к нему и на ходу расстегивая свой теплый плащ.

– О, Бьянка!.. – Он протянул к ней руки, одной подхватил плащ, другой ее, прижал к себе и стал кружить по комнате.

И целовал, целовал потом эти любимые глаза, шею, плечи. Он губами запоминал изгибы ее прелестных форм. Закрыв глаза, они оба вдыхали ароматы любви… Потом выпили вина. При свечах ее губы своим цветом напомнили ему тот камень на серебряном кольце.

В дверь постучали.

– Хозяин, к вам посыльный.

Бенвенуто наспех оделся и вышел. Вскоре он вернулся с маленькой вещицей в руке.

– Вот. Сейчас я буду тебя рисовать.

Он взял ее руку и надел на палец странное на вид кольцо с приделанной к нему перекладинкой на невысокой ножке. Размер совпал! Она с интересом разглядывала эту конструкцию и ни о чем не догадывалась. Его затея полностью удалась.

Поставив локоть на стол и поворачивая к свету восхитительной формы ручку, Бьянка улыбалась. Он схватил пачку листов, карандаш, коробочку с углем и устроился напротив. Ему хватило нескольких минут, чтоб набросать в точности ее головку и кисть руки. Потом он попросил ее повернуться боком к столу и точными движениями зафиксировал милые сердцу изгибы. Правильность овалов лица и ушей, стройность шеи, хрупкую прелесть плеча и ключиц, мягкие обводы груди и руки. Затем он отложил бумаги, и они принялись за еду, сохраняя молчание. Только свет свечей и их глаз жили в этом уютном пространстве. Все остальное безмолвствовало, охраняя любовный покой…

На третий день Бенвенуто отправился к Юрьеву: следовало утвердить эскизы и получить задаток на мрамор и подмастерьев. Граф настаивал на том, чтобы мастер завершил работу в самые малые сроки.

– Меня уже ждут в Петербурге. Канцлер требует личного отчета.

– Я понимаю вас, граф. И прошу понять меня. Вам ведь не ремесленные поделки нужны. Тогда бы вы не передали заказ мне. Конечно, я привлеку резчиков, но только на первых этапах. Заканчивать скульптуры я буду сам и только сам. Шлифовкой, разумеется, займутся помощники, однако, чтоб отсечь все лишнее у шести мраморных глыб, согласитесь, нужно достаточно времени.

– Сейчас начало зимы. Поздней весной скульптуры должны быть в Санкт-Петербурге. Такой вот у меня приказ, мой друг. Не позднее первых чисел июня.

– Вы понимающий человек. И я благодарен вам, граф. Времени достаточно. Вы сами будете принимать работу?

– Дорогой Бенвенуто, к сожалению, я вынужден покинуть Флоренцию через неделю. Поэтому я… – Юрьев пристально взглянул на Альдоджи, – я беру на себя смелость оставить вам все деньги, причитающиеся за работу. А также покорнейше прошу выполнить мою просьбу…

– Господин граф, я с радостью выполню любую вашу просьбу, если она в рамках христианского приличия.

– Вы сможете сами отправить в Россию транспорт со скульптурами?

– Готовьте бумаги, граф. Мне приходилось отправлять свои работы во Францию и Голландию. Вы желаете морем?

– Да, мой друг! Вы, вы сняли такой камень с моей души!

– Зато вы взвалили на меня целых шесть. – Улыбка Бенвенуто осветила небольшую беседку.

Юрьев позвякал колокольчиком, и тут же в беседку протиснулся Яков с подносом. Господа подняли кубки и выпили белого флорентийского.

– Позволите ли навестить вас, маэстро, послезавтра? Хочу попрощаться и передать документы, – провожая Альдоджи, осведомился Юрьев.

– Буду к вашим услугам после полудня, сударь.

«Интересные люди эти русские, – думал Бенвенуто, направляясь к ювелиру. – Куда до них французам да голландцам, хоть русские и переняли у них столько».

Тьерино встретил его в торговом зале.

– Добрый день, маэстро. Надеюсь, мои мастера не ошиблись с размером?

– Подошло, как нельзя лучше. Премного благодарен. Могу ли я забрать кольцо?

– Конечно, мой друг. Идемте ко мне в кабинет, выпьем за мастерство.

– С удовольствием, дорогой хозяин.

– Прошу за мной. Массимо, подай нам вина в кабинет и принеси заказ господина Альдоджи.

По стенам кабинета стояли высокие стеллажи. Светлый махагон контрастировал с темными переплетами сотен томов. Рабочий стол и три кресла из того же теплого дерева представляли все убранство комнаты. На углу столешницы стояли странного вида микроскоп, рядом с ним – большая кожаная шкатулка и простой пятисвечник на подносе.

– Присаживайтесь, маэстро. Я пригласил вас для того, чтобы рассказать о камне, который вы собираетесь приобрести. Само кольцо тоже заслуживает внимания, но это уже другая история. Спасибо, Массимо, можешь идти.

Они сели друг напротив друга по одну сторону стола. Тьерино наполнил стаканы, повторил тост. Они выпили саперави. Бенвенуто, очевидно, очень понравилось это незнакомое ему вино, и он вопросительно поднял брови.

– Грузинское. Отличное вино, не правда ли, – ответил ювелир.

Он открыл маленький футляр и достал оттуда кольцо.

– Хочу поделиться с вами сведениями, вычитанными в одном из моих каталогов, – сказал Тьерино, обводя рукой свою гигантскую специальную библиотеку. – «Черный гранат, он же меланит, камень примечательный тем, что помогает общаться с миром усопших. Купленный, он превращается в талисман через много лет. Подаренный или переданный по наследству – становится добрым волшебным камнем. Украденный – способствует гибели своего незаконного владельца». Я посчитал необходимым сообщить вам эти сведения. Возьмите же кольцо. Оно ваше.

С этими словами он положил кольцо в футляр и протянул Альдоджи.

– Спасибо, сеньор Тьерино, – пробормотал озадаченный скульптор. – Завтра мой Марио принесет вам деньги.

– И я благодарю вас. Всего доброго.

Несколько дней ушло на создание бригады камнерезов. Можно было покупать мрамор. Когда Бенвенуто заканчивал заказные письма, к нему постучалась служанка: «Там какой-то важный господин, хозяин. Просить?» Он кивнул головой, мол, проси. В мастерскую вошли граф Юрьев и его Яков.

– Здравствуйте, ваше сиятельство, – Бенвенуто пошел ему навстречу.

– Приветствую вас, друг мой. И давайте без церемоний. – Юрьев прислонил свою трость к стене. – Спешу, знаете ли. Поэтому сразу перейдем к делу.

Он подал знак Якову, и тот быстро выложил на стол папку с документами.

– Я принес вам сопроводительные бумаги и еще одно предложение. Надеюсь, вам оно понравится. Прошу принять от меня приглашение приехать в Россию. Уверен, что ваша работа понравится императрице и вы сможете быть представлены ей. Окрест Санкт-Петербурга ведется строительство. Множество загородных домов и парков. Также и правительственных летних резиденций. Ваш гений не может быть не востребован в столице.

– Ва бене! Граф, премного благодарен! Чем я могу вас отблагодарить?

– Ну что вы, маэстро, полноте. Я ведь на службе. Лучше приезжайте в Петербург.

Они раскланялись и расстались.

Альдоджи погрузился в работу. Весть о том, что он получил большой заказ от русского двора, живо распространилась по Флоренции. К нему стали все чаще обращаться местные вельможи и состоятельные горожане. Дел было много, однако он поручил своему ученику выполнить эскизы по заказу Бьянки. Однажды Бенвенуто договорился с нею, что не будет разыскивать ее дом, что она придет сама. Романтизм ситуации увлекал его.

Наступила весна. Бьянка как будто забыла о нем. Бенвенуто тосковал. Часто по вечерам он доставал кольцо и любовался яркой искрой, что жила в камне. Он был уверен, что настанет час и все прояснится, и он наденет ей на палец кольцо. Ведь они любят друг друга, думал он.

Работы по русскому заказу завершались. Уже было договорено с капитаном и властями. Пять опечатанных ящиков стояли во дворе, ожидая отправки. Над шестой статуей Бенвенуто работал с особым тщанием. Он вложил в работу над ней все свои сильные и светлые чувства. Ведь он вырезал портрет любимой женщины. Выглаживал по тысяче раз, полируя ставшие уже родными ее черты. Оставалось совсем чуть-чуть.

Был ясный день. В мастерской были двое: полуобнаженная, прекрасная мраморная дама, олицетворяющая античную богиню, и мастер, создавший это чудо. Он склонился перед ней, доводя до совершенства форму ее ножки, показывающуюся из-под подола драпировки. Совсем неслышно в комнате оказался третий. Бенвенуто был так увлечен работой, что ничего не заметил. А между тем, лицом к лицу оказались Бьянка и ее мраморное воплощение. В солнечной тишине плыли пылинки. Пронизывая каменные пальчики, солнечные лучи согревали их и высвечивали так, что они выглядели как живые. В чуть наклоненной головке лучи играли с тенями, озаряя все черточки лица. Бьянка всматривалась в них, как в зеркало, узнавала и не узнавала себя.

– Мастер, мастер, – услышал Бенвенуто сладкие звуки за своей спиной.

Он замер на мгновенье, опустил на пол шлифовальный камень и медленно выпрямился. Он поворачивался на звук, вытирая о фартук запыленные ладони, и широко улыбался.

– Бьянка! Дольче Бьянка! Мамма миа, как я соскучился, – тараторил он, протягивая к ней руки. – Узнаешь ли ты себя?

– Мне очень хорошо от того, что ты видишь меня такой, мастер.

– Я почти уже закончил, – глаза Бенвенуто были полны восторгом и радостью.

Она обняла его за шею, притянула к себе и долго целовала, слизывая мраморные пылинки с его глаз, щек, губ. А он стоял, опустив руки, и впитывал, впитывал ее поцелуи.

– Позволь преподнести тебе подарок, любимая, – наконец произнес он.

– Еще? – радостно удивилась Бьянка. – Но ты и так одарил меня несказанно! Что же может быть еще?

– Он уже давно ждет тебя, милая Бьянка.

Бенвенуто вынул из шкафа футляр с кольцом, открыл его и протянул ей. Камень повернулся к свету так, что искра, живущая в нем, чуть не ослепила Бьянку. Красавица вынула кольцо двумя руками и с изумлением взглянула на Бенвенуто.

– Это тебе, – сказал он, взял ее за левую руку и надел кольцо на палец. – Любимая.

– Как прекрасен этот мир, посмотри…

– Воистину прекрасен. И станет еще прекрасней, милая моя, если ты согласишься отправиться со мной, чтобы жить в нем. Вместе. Нас приглашают посетить сказочную страну Россию. Прямо в столицу. Мы проплывем вдоль Франции, Испании, Португалии, Голландии. Увидим Германию, Данию, Польшу. Через всю Европу, на север, в Петербург.

– Бенвенуто…

– Российский двор, говорят, один из самых богатых в мире. Русские понимают в искусстве и ценят его. Там будет много работы, и ты, моя муза, со мной.

– Бенвенуто…

– Мы построим дом, большой и светлый. Будем растить детей и принимать гостей. Будем радоваться красоте и гармонии. Я буду принадлежать тебе, ты будешь моя, и весь этот прекрасный мир будет нашим.

Альдоджи кружился по комнате, взмахивал руками, добавляя света своей счастливой улыбкой. Он сорвал с себя фартук – мастер, завершивший великий труд, – и уселся в кресло.

– Бенвенуто…

Бьянка вытянула руки, чуть развела пальцы, любуясь кольцом. Потом медленно стянула его и бросила Бенвенуто. Тот поймал, продолжая с восхищением смотреть на красавицу. В ее глазах горели искры, похожие на ту, что жила в камне кольца.

– Этот мир так прекрасен и так непрост. Он свободен от нас. И мы не всегда можем в нем быть свободны. Вот так не свободна и я, – она принялась кружить по комнате, как давеча кружился Бенвенуто. – Я замужем. Я связана узами семьи. И буду с ними до смерти. Ты помнишь мой заказ? Я приняла его. Спасибо, мастер мой. Прощай.

Она выпорхнула из мастерской и исчезла. Исчезла и улыбка Бенвенуто.

В мастерской сделалось мрачно, как перед грозой. И гроза разразилась. Оцепенелый сидел Бенвенуто в своем кресле, сжимая в кулаке уже не дорогое ему кольцо. Ему хотелось закричать. Позвать кого-нибудь на помощь. Но он не мог. Ему хотелось вскочить и броситься следом за той, что ушла навсегда. Но он не мог. Ему хотелось перестать быть. Но он не мог. Он был еще нужен этому миру.

Потом он встал. Сжимая в потном кулаке кольцо, направился к статуе. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. Он остановился перед мраморной фигурой, постоял и вдруг резким движением набросил ей на палец кольцо. Кольцо как будто ожидало этого. Оно легко легло на палец и, казалось, намертво приросло к нему. Бенвенуто, не веря глазам своим, попытался снять кольцо. Но не смог. Его красивое лицо исказила гримаса, и он плюнул на окольцованный мраморный пальчик. Это все, что он смог.

– Марио! Марио! Люди! Марио! Вот дьявол! Дьявол! Дьявол! Уберите ее с глаз моих!

* * *

– Все ли у тебя готово, братец?

– Готово, ваша светлость.

– Ящики, значит, вскроешь, боковины отнимешь. И чтоб к девяти утра прислал за мной. Да насчет кофею не забудь распорядиться. Гостей много будет.

– Слушаю-с. А…

– Нет! На Стрелку я поеду сам.

– Волнения б только не было, ваша светлость.

– Управитесь! – приказным тоном объявил Юрьев и вышел.

Николай Леонидович – смотритель Летнего сада – опустился на стул и просидел несколько минут, опустив плечи, глядя в никуда. Затем, кряхтя, поднялся и пошел по Дворцовой аллее к старой петровской пристани. На пристани его помощник Ерофеев с бригадой плотников сооружали подъемное устройство. Нынче ночью им предстояло принять и поднять груз из Италии – шесть больших ящиков со скульптурами.

– Все ли у тебя готово, братец?

– К ночи управимся, лишь бы волны не было…

– Управишься, Ерофеев, а то граф с нас все шкуры посдирает. Ужо пообещал. И чтоб к семи у Грота все стояло. И чтобы чисто было. Сам буду в восемь. Прощай.

Наступила белая ночь. К часу Ерофеева разбудил бригадир плотников: «Баржа на подходе». И верно, с Невы в Фонтанку баркасом верповали плоскую баржу с ящиками на палубе. Ее подвели под стрелу и пришвартовали. Старшина гребной команды баркаса, выбравшись на берег, спросил старшего. Плотники указали на Ерофеева.

– Осмелюсь доложить, ваше благородие, прибыл с командой в помощь.

– Пусть матросы помогут поднять, а ты иди со мной.

Они подошли к Гроту, и Ерофеев объяснил, как и где надлежит ящики расставить. Затем они вернулись к пристани, где плотники и матросы с помощью стрелы и всех известных им матерей поднимали первый ящик. Удачно.

К ящику по бокам пришили по брусу, и, взявшись по трое за каждый конец, понесли к Гроту. Там брусья оторвали. Операцию повторили еще пять раз. Последний ящик все-таки стукнули при подъеме. Ерофеев чуть голос не сорвал, матеря уставших людей. А плотникам еще надо было разобрать стрелу и вскрыть ящики. И матросикам надо было отбуксировать баржу в порт. Ну, потом-то все было обыкновенно: содрали крышки, выбрали опилки и унесли их в специальный для опилок амбарчик. Затем сняли распорки, отняли стенки и собрали остатки опилок. Ерофеев выдал бригадиру деньгу и остался один среди закутанных в мешковину каменных изваяний.

Уже светало, и надо было торопиться. Ножом он срезал завязки и освободил скульптуры от тряпок. Открывшееся зрелище повергло Ерофеева в тихий восторг. Шесть белоснежных, розовеющих в лучах утреннего солнца флорентийских красавиц предстали пред очи тверского мужичка. Оставшиеся лежать у подножий статуй скомканные полотнища мешковины казались ему сброшенными лягушачьими кожицами.

И не ведающие стыда белые девы обнажили свои прелестные свежести. Оцепенение Ерофеева нарушил луч солнца, осветивший голову одной из статуй. Тот вспомнил, что надо торопиться, и бросился складывать куски мешковины.

Нет, ему не показалось: на палец одной статуи было надето кольцо. Серебряное, с камнем. В саду было множество статуй, но ни у одной из них на пальцах не было никаких украшений, кроме разве что мраморных. Это Ерофеев знал точно. Первым делом он попытался снять кольцо. Безуспешно. Он замер, соображая, что дальше-то делать. Его осенило: это же тот ящик, что стукнули. Ага. И тут рукояткой ножа он сам стукнул по изящному пальчику. Пальчик откололся и упал на гравий. Искра потухла. Он поднял его и сунул в карман. Быстро собрал мешковину в рулон, обвязал и оттащил к опилочному амбарчику.

Там он расколотил мраморный обрубок и смешал крошки с опилками. Мол, само так случилось. Бухнулся на мешковину, перевел дух и почувствовал как его трясет. Успокоившись маленько, стал прикидывать, что сделать с кольцом. Продать, так узнают, да и в секретную канцелярию… Нет… Закопать, разве… А на што?.. Отдам жене, подарю. Скажу, мол, за работу справную награда вышла. Да прикажу не хвастать! Добро.

Кому и вышла награда, так это графу Юрьеву. Работа Альдоджи понравилась двору. Его попытали – где, мол, сам маэстро. На что граф чистосердечно ответил, что приглашение передал ему лично и вестей оттуда пока не получал. Мало ли, что могло случиться. Вот ведь отвалился пальчик по дороге… Ну, мало ли что.

Жена Ерофеева не шибко обрадовалась подарку – поняла, что носить это кольцо не будет никогда. Но приняла, ничего худого не сказала. Упрятала его в свою шкатулку и старалась не вспоминать. А по осени внезапно скончалась.

Когда обряжали, Ерофеев достал кольцо и попросил надеть его на палец усопшей. «Зачем это, дурень? – сказали ему бабки. – Оставь-ка на память. Наследством будет». Так и прожил он жизнь с этим «наследством» и памятью о той белой ночи.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации