Текст книги "Пропавший. Сборник"

– Вы чё там сныкались? – задорно спрашивал Раф, – я сам обосрался, – он поднял с пола планку дверного замка и стал взглядом искать шурупы, на которых она держалась, – Диман, а ты дома так же дверь с ноги открываешь?

– Ага, – ответил Дима. Было заметно, что ночная прогулка разогнала кровь, и алкоголь резко вдарил ему по шарам.

– Что у вас там случилось? – спросила Лера.

– Ничего, – наигранно смеясь, развёл руками Раф и указала на Мишу, – просто этот придурок за каким-то начал шмалять.

– Предупредительный, – ответил тот, в робкой улыбке оголив передние зубы, – теперь сюда никто не сунется… Дим, ты это… топорик дай мне, я им дверку починю.

Миша взял у Димы топор, а у Рафа планку замка, после чего опустился на одно колено и принялся обухом забивать шурупы.

– А тебе голову не оторвут за предупредительный? – спросил Раф.

– Патроны не маркированные, – сказал Миша, – мне чел из тира подогнал.

Закончив с замком, он прислонил топор к комоду и налил себе ещё виски. Дима плюхнулся в кресло и положил руки на подлокотники. На часах не было даже полуночи. В такое время веселье должно было только начинаться, но атмосфера царила такая, будто вечеринка уже подходила к концу, да ещё и Карина снова взялась за своё. Гружёная и настырная, она просила подругу увезти её отсюда, просила так, слово это был вопрос жизни и смерти.

– Зай, может останешься? – говорила Лера. В такое время, да ещё после двух бокалов выпитого, ей меньше всего хотелось куда-то ехать, хотя и оставаться уже особого желания не было, – завтра уедем.

Карина лишь качала головой, опуская глаза в пол, словно ей было дурно и она вот-вот потеряет сознание.

– Я не останусь здесь, – говорила она, голос сквозил отчаяньем, – ты не веришь мне, нет?

На глазах Карины проступили слёзы. Лере тоже было тяжело; она подошла к подруге и положила руки ей на плечи.

– Просто довези меня до трассы и всё! – голос Карины едва не срывался в истеричный крик, – А там я вызову такси.

Грудь Леры наполнилась свинцовой тяжестью. Она обняла подругу, коснувшись щекой её темени, и тихо произнесла:

– Ладно, поехали.

7

Миша поехал вместе с девушками. Сев на пассажирское кресло, он посмотрел в сторону дома. На веранде двумя тёмными силуэтами на фоне горящего в гостиной света стояли Дима и Раф. Эта ночная картина напомнила Мише сцену из какого-то старого фильма ужасов.

Вспыхнули фары, заурчал двигатель и машина тронулась. Проводив взглядом красные габариты, двое ребят вернулись в дом, закрыв дверь на замок. Дима почувствовал холод, снял с головы борцовку и надел её на тело. Рафа подкинул в кухонную печь пару поленьев и решил, что пришло время перейти на что-нибудь покрепче. На кухне стояли ещё три большие бутылки с виски. Откупорив одну из них, Раф налил себе полный бокал, вернулся в гостиную и уселся в кресло, будто дон в дорогущем особняке.

– Неплохой домишко, – говорил он, сделав маленький, приятно обжегший язык глоток, – уговорю батю не продавать. Сделаю ремонт, утеплю… сюда ещё каминчик, и можно будет зимой приезжать.

Дима тоже опустился в кресло. Потом посмотрел в сторону комода, где стоял ящик с пивом, хотел открыть бутылочку, но передумал.

– А у тебя отец недвижимостью занимается? – поинтересовался он полусонным голосом.

– Да. Ну типа соучредитель фирмы, дома покупают, сдают, перепродают.

Раф сделал ещё глоток, после которого повисло молчание. Прошло несколько минут, и бокал опустел наполовину. Дима запрокинул голову и задремал.

Внимание заскучавшего Рафа привлекли выглядывавшие из-под краешка ковра половицы. Одна из них была короче других и выглядела как-то иначе. Парень пригляделся, поставил бокал на стол и встав с кресла. Затем опустился на корточки и отогнул ковёр. Под ним была крышка погреба.

– Так, что тут у нас? – с интересом произнёс Раф, – Диман, смотри.

Дима спал и не слышал его.

Раф нашёл выемку в крышке и с лёгкостью открыл погреб. В темноту вели деревянные ступеньки. Парень нашёл взглядом фонарик. Тот лежал на комоде, там где он его и оставил.

Взяв в руки фонарик, Раф зажёг его и посветил вниз. Ступеньки упирались в земляной пол, где было небольшое пространство, примерно три на три метра, с заставленными каким-то хламом полками. В полусогнутой позе, вперёд ногами Раф начал спускаться по лестнице.

Обоняние уловило затхлый запах гниющей древесины, возможно именно он и потревожил чуткий нос Карины. Двигаясь по полкам, луч света вытаскивал из темноты какие-то осколки, в которых вырисовывались фрагменты керамики и чего-то ещё.

– Ух ты, – сказал он, взяв с полки пыльный продолговатый предмет.

Это оказался нож длинной немногим больше ладони, с изогнутой рукояткой. Парень дунул на него, стряхнул пыль и ощутил пальцами шершавый, сильно проржавевший метал; штуковина эта лежала в сырости не один год. Положив его обратно на полку, Раф посмотрел на предмет, лежавший на полке пониже. Он сильно выделялся на фоне других, так как был похож не на обломок какой-нибудь архаичной ерунды, а напоминал нечто близкое к современности. Отряхнув с него пыль, Раф разглядел надпись на чёрном корпусе, «ПРОТОН». Это был старинный однокассетный магнитофон, подобные которому были входу лет двадцать, а то и тридцать назад. Взяв эту вещь за ручку, Раф взвесил её рукой (пол кило, не больше). Потом пощёлкал по кнопкам, те с лёгкостью нажимались.

– Раритет, – оценивающе произнёс он и, вытянув выдвижную ручку, повесил магнитофон на запястье.

Затем шагнул к противоположной стене. Нога наступила на что-то мягкое и странное. Парень отошёл в сторону и направил луч фонарь себе под ноги. Из земли что-то торчало. Раф потянул это кончиками пальцев и извлёк наружу. Как только он вгляделся в находку, тело его стрельнуло током, голова закружилась, а к горлу подкатила дурнота. Он держал за мизинец отрубленную чуть выше запястья кисть руки!

Парень, не медля, бросил эту дрянь обратно на землю, и нервная дрожь прошла по коже. Брезгливо поморщившись, он поспешил подняться наверх и, снова оказавшись в уютной гостиной, тут же схватил стакан виски и плеснул себе на пальцы, те самые, которые касались той мерзости, что лежала в подвале.

– Фу, блин! – сказал Раф с явным отвращением в голосе.

Дима поворочался в кресле и, всхрапнув, опустил голову на бок. Он продолжал мирно спать, в то время, как из погреба донёсся скрежет, кто-то шаркал когтями по дереву. Включенный фонарик лежал на столе, рядом с магнитофоном, кусками хлеба и тарелкой с недоеденной курицей. Раф снова взял его и посветил в погреб – внизу что-то шевелилось. От увиденного глаза парня полезли на лоб. Отрубленная рука ползла по лестнице. Подтягивать на пальцах, она преодолевала ступеньку за ступенькой. Раф смотрел на неё как завороженный, не веря в происходящее. Хмель выбивался из головы, уступая место страху. Одна лишь мысль, что он прикоснулся к это мерзости, вызывало у него дикое отвращение. Парень шагнул чуть ближе и захлопнул ногой крышку.

У меня такое ощущение, что здесь кто-то умер – промелькнули в голове недавние слова Карины. И слова эти были не далеки от истины. Крышка погреба приоткрылась на самую малость. Из-под неё показались бледные сморщенные пальцы. Словно черви, они пытались выползти наружу.

Парень со всех сил топнул ногой по крышке. Потом ещё раз и ещё. Мёртвые пальцы спрятались обратно в погреб. От стука проснулся Дима. Сонными глазами он увидел, как Раф схватил кресло и в пару рывков подвинул его к центру комнаты.

– Ты чё буянишь?! – спросил Дима.

Кровь отхлынула от лица Рафа, кожа щёк побледнела, а вокруг глаза стали заметны тёмные круги. В этот момент выглядел он, мягко сказать, неважно. До слуха донеслось, как что-то, словно упавшая картофелина, покатилось вниз по ступенькам и стихло.

8

Минут десять спустя, как друзья отъехали от дома, машина вдруг резко дёрнулась и заглохла.

– Твою ж мать! – выругалась Лера.

Шаря рукой замок зажигания, она случайно задел один из рычажков. Дворники проелозили по сухому ветровому стеклу, за которым свет фар разгонял ночной мрак. Звякнули ключи, двигатель пошумел клапанами, но не завёлся. Вторая попытка также не увенчалась успехом.

– Плавней поворачивай, – сказал Миша.

Темнота салона скрывала бледное лицо сидевшей сзади Карины. Чем дальше они отъезжали от дома, тем сильнее девушку душил страх, подобный которому она не испытывала уже давно. Ей хотелось зарыдать, заметаться в истерике, побиться головой об что-нибудь твёрдое, расшибить себе череп – лишь бы освободиться от этого неутомимого панического чувства – но могла лишь, в охватившем её ступоре, смотреть на окружавший их лес и глубокую ночь.

– Оно не отпустит нас, – обречённо сказала Карина, выпустив со словами часть страха, и ей стало чуточку легче, – здесь что-то есть. Оно следит за нами.

– Кто нас не отпустит? – спросила Лера терпеливым тоном, – успокойся, пожалуйста. Всё будет хорошо.

В этой гнетущей обстановке, где обе девушки были на своей волне, Миша почувствовал себя лишним. Лера продолжала вертеть ключ в замке зажигания, но двигатель настырно не желал работать, действуя на нервы. Не выдержав и ударив рукой по спинке водительского кресла, Карина заорала:

– Да заведи ты уже эту херню!

– Заткнись! – рявкнула в ответ Лера, – не беси меня!

Карина тут же умолкла. Лера в очередной раз повернула ключ уже без надежды на успех, и вдруг двигатель завёлся.

– Свершилось! – воскликнула она, взяв руль обеими руками, – а ты волновалась.

Карина закрыла глаза, страх не покидал её. Что-то внутри подсказывало, что всё плохо, очень плохо. По всей видимости, так оно и было – минут через пять машина снова остановилась. Но на этот раз двигатель был в порядке. Он продолжал работать, как ни в чём не бывало.

– Что там такое? – тихо спросила Лера, наклонившись к приборной панели и почти касаясь грудью руля.

Карина тоже подалась вперёд. Дальний свет фар упирался в какие-то заросли.

– Щас посмотрю, – сказал Миша и открыл дверь.

Выйдя из машины, он прошагал несколько метров и встал спиной к капоту. Карина глядела на него с тревогой в сердце, желая узнать что стряслось, почему они остановились и не едут дальше. Миша медлил. Он прошёл вдоль освещённого светом фар участка, осмотрелся во все стороны и только потом вернулся в машину.

– Ну? Что там? – спросила Лера.

– Дерево на дорогу упало, – коротко ответил Миша.

Лера ещё раз наклонилась к лобовому стеклу, вгляделась и спросила:

– Не проедем?

– Неа, – покачал головой Миша.

Подобно наркоману под ломкой, Карина закачалась взад-вперёд, тяжело дыша, прижав руки к груди.

– Лер, вызови такси, пожалуйста!

– Куда вызвать? – спросила Лера, стараясь до последнего сохранить спокойствие в тоне.

– Сюда, вызови… Пожалуйста, сюда… – не унималась Карина. В полутьме блеснули слёзы.

– Ладно, ладно, – шумно вздохнула подруга, – только я сомневаюсь, что сюда кто-нибудь поедет.

Она взяла лежащую под боком сумку, начала рыться в ней и вдруг вспомнила, что забыла телефон на кухне. Посмотрев на парня, она уставшим голосом сказала:

– Миш, вызови такси, – и после короткой паузы добавила, – пожалуйста!

– Сюда? – спросил парень, – ты угораешь?

Глаза Леры заблестели в усталом беззвучном смехе.

– Просто вызови такси, и всё, – сказала она.

Миша пожал плечами и полез в карман шорт. Достал мобильник и поводил по экрану пальцем.

– Не ловит, – предательски прозвучали его слова.

Карина не поверила, подумала, что он просто валяет дурака. Она схватила свою сумку, резко распахнула её, испортив молнию, и трясущимися руками достала телефон. Взгляд девушки обречённо замер – сеть как в подземке. Закинув телефон обратно, она взяла сумку подмышку, вышла из машины и пошла туда, куда светили фары. Лера высунулась из окна и крикнула ей в спину:

– Зай, ты куда собралась? Ты, дай бог, только к утру до дороги доберёшься.

Но та не слушала. Босые ноги Карины ступали по жёсткой земле, меж пальцев врезалась трава. Немного пройдя вперёд, девушка остановилась возле упавшего дерева. Поперёк дороги лежал здоровенный дуб. Диаметр его ствола был таков, что он мог вместить в себя несколько крепких мужчин, а корни простирались в длину, превосходящую человеческий рост. Было видно, что это вековое дерево не сломалось, его буквально повалили, вырвав из земли.

Дальше, за дубом был спуск в лощину. Карина стояла на том самом месте, где этим вечером лихо подпрыгнула сорвавшаяся с ручника «Приора». Днём, от трассы до сюда они ехали не меньше двух часов, и обратный путь был крайне неблизок.

Девушка повернула голову в сторону машины, прищурилась от бьющего в глаза света фар и снова развернулась к лощине. Уж лучше пешком всё ночь, чем возвращаться в этот чёртов дом, – подумала Карина и решительно шагнула вперёд, готовая пробраться через густые ветви векового дуба. Но едва она поставила ногу на ствол дерева, как тут же остановилась. Перед ней стоял некто, невесть откуда взявшийся в этой глуши. На неё смотрело сморщенное лицо столетней старухи, выглядывавшее из-под чёрной накидки. Смотрело пристально, не моргая и не шевеля ни единым мускулом под окаменелой кожей.

Поняв, что видит на мертвеца, Карина попятилась.

– Ии-дии кна-ам… ии-диии, – донеслось из леса с холодным порывом ветра.

Из-под балахона старухи выглянула рука. Это были сухие кости без кожи и плоти. Карина оцепенела, старуха жестом поманила её. Кости покойницы издали пронзительный скрежет, пробирающий до самой глубины сознания, а глаза блестели двумя бледно-серыми бездонными бусинками.

Карина даже не думала повиноваться. Охваченная страхом, она сломя голову бросилась обратно к машине, чувствуя, как сама смерть дышит ей в спину.

– Ии-дии кна-ам… ии-диии… – вторила вслед ночь…

9

Раф понемногу отходил от шока. Притрагиваться к алкоголю больше не было желания. Он с опаской думал, не допился ли до чёртиков. Пьяный Дима снова провалился в сон, раскинув руки и ноги в разные стороны, будто его бросило в кресло разорвавшимся артиллерийским снарядом.

Медленно опустившись на стул, Раф посмотрел на крышку погреба, казавшуюся ему воротами в загробный мир. Стаявшее на ней кресло придавало парню чувство защищенности. Неплохо было бы ещё пересадить на него Диму, и то, что обитало в подвале, наверняка, потеряло бы все шансы выбраться наружу. Чем бы оно там ни было.

Уходя отвозить Карину, Лера оставила на столе открытую пачку сигарет. Раф позаимствовал одну штучку, хоть и не курил уже почти год. Сделал пару тяг, затушил сигарету в одной из тарелок и сплюнул прямо на ковёр, поняв, что уже подотвык от этой гадости.

Какое время не было ничего, кроме тишины…

Раф не заметил, как к калитке подъехала машина. Раздался стук, и сердце парня, от неожиданности, забилось с такой силой, слово оно намеревалось проломить рёбра и выскочить из груди. Дима поворочался и прикорнул набок.

– Открывайте, – донёсся голос Миши.

Раф поднялся со стула и повернул вертушку замка. Дверь открылась. Вслед за Мишей и Лерой, в гостиную вошла Карина.

– А вы чё, не отвезли её? – спросил Раф.

Миша улыбнулся и развёл руками:

– Как видишь.

Карина отошла в дальнюю часть гостиной и прижавшись к стене. То ли напуганная, то ли обиженная, она уставилась в закрытое окно, в котором можно было увидеть лишь отражение комнаты. Раф посмотрел на Леру, словно ожидая от неё какого-то ответа. С усталым видом, девушка бросила на стол свою сумку, после чего собралась было упасть в кресло, но остановилась, увидев лежащий на нём магнитофон.

– Что это такое? – спросила она без особого интереса.

Витя повернул голову и глаза его загорелись любопытством. Он поднял с кресла чудо электроники, прибывшее сюда прямиком из прошлого столетия. Парень улыбнулся, оголив передние зубы.

– Протон, модель 410, – прочитал он название, – это откуда?

Раф ничего не ответил.

Лера валилась с ног. Плюхнувшись в кресло, она широко зевнула, а Миша, ни чуть не подавая признаков усталости и наполненный энергией на несколько суток вперёд, начал изучать находку. Внутри была кассета. Миша достал её, покрутил в руках и вставил обратно. Потом поизучал и нашёл сзади крышку, под которой был спрятан смотанный штекер с вилкой.

– Интересно, оно работает? – задал парень никому не адресованный вопрос, после чего вынул из розетки колонки, подключил вместо них магнитофон и, пританцовывая без музыки, запел: – твоя вишнёвая девятка…

Как ни странно, но запылившийся девайс заработал. Когда Миша вдавил клавишу, рядом с которой был нарисован белый треугольник. Барабаны закрутились, и клавиша отщёлкнулась. Миша вынул кассету, перевернул её, закрыл крышку и, нажав на клавишу, вновь запел:

– Твоя вишнёвая девятка…

Но на фоне шуршания плёнки зазвучала не музыка, а голос, который судя по тембру, пробивался сквозь седую бороду его владельца. Человек, надиктовывавший свою речь на плёнку, говорил размеренно, как профессор на лекции или на какой-нибудь научной конференции.

И так, что мы имеем, – доносилось из динамика, – найденные артефакты по виду своему уникальны, подобны им мне видеть ещё не приходилось. Точную дату их происхождения даст радио-углеродный анализ, а пока я могу лишь сказать, что вещи эти довольно древние, точно старше десятого века нашей эры. Не смотря на свой возраст, они недурно сохранились, благодаря осадочным слоям, в которых они и были обнаружены…

Раф слушал это со всё нарастающим любопытством. Артефакты, раскопки, древности – этот дед явно был корифеем в своей сфере. И, кажется, Раф припоминал, что в этом доме раньше жил какой-то археолог, отец вскользь упоминал об этом.

– Ты где это раздобыл? – полюбопытствовал Миша.

– В погребе, – сказал Раф. У него был измученный вид человека, который, протрезвев, потерял всякое ощущение времени и пространства, рот был постоянно открыт, а глаза блестели, как стекляшки. Парню стоило некоторых усилий, чтобы удосужить друга ответом.

Карина стояла поодаль ото всех, неподвижно. Будь она где-нибудь в магазине одежды, её можно было б спутать с манекеном. Никто из друзей уже не обращал на неё внимания. Лера закинула в рот пару ложек подветренного летнего салата, налила себе виски, не предложив подруге, а Миша продолжил изучать запись. Он перемотал кассету чуть вперёд. В динамике продолжил звучать голос пожилого археолога, теперь он произносил какие-то непонятные слова, которые не были похожи на один из мало-мальски популярных языков: тусу мазар индэ шитар анду алуш делкри кадаш…

– Чё за чушь? – произнесла Лера с застывшей на лице улыбкой.

Русые волосы девушки шелохнулись, по гостиной прошёлся прохладный ветерок. Не закрытые на защёлки окна, приоткрылись и сквозняк усилился. Друзьям стало холодно, заёжился даже совсем немёрзлый Миша. Дима стал ворочаться во сне, кукожась и прижимая руки к груди.

…индар тари мазар, – продолжал вещать профессор. Голос его переходил в непроизвольное пение, – анду тараш исэ амаш…

Карина шагнула к окну и встала перед зияющей ночью, опустив руки по швам. Ветер становился то сильнее, то тише, пульсируя в ритм с льющимся из динамика голосом. Эти похожие на вудуисткие заклинания слова пробирали Леру до самых костей. Сама не зная почему, она чувствовала в них нечто дикое, сродни тому, как если б какая-нибудь сумасшедшая бабка наговаривала на неё порчу. По своей натуре девушка была очень восприимчива к подобным вещам.

– Выключи это на хрен! – не выдержав, возмутилась Лера.

Взгляд её скользнул по Мише, а потом уйдя в сторону, застыл. Девушка замерла, как на фотоснимке. Моргнув, она подняла руку, направила указательный палец в сторону окна, возле которого стояла Карина, и изумлённо произнесла:

– Смотрите…

Ребята повернули головы. Сначала Раф не понял в чём дело. На первый взгляд – ничего необычного, но что-то подсказывало, что что-то здесь не так. Карина казалась выше своего роста, как если б стояла даже не на каблуках, а на каком-нибудь деревянном ящике. Опустив взгляд ниже, Раф пришёл в смятение. Ноги Карины не касались пола, голые грязные ступни висели в паре десятков сантиметров от половиц. Ветер продолжал гулять по гостиной, колыша волосы девушки и оконные занавески.

…кинду мазар исэ шитар…

– Вы! Клю! Чи! – угрожающим голосом заорала Лера.

Её крик не дошёл до Миши. Он стоял в оцепенении, глаза его ширились до размеров серебряных пятаков. Карина, не шевеля ни руками, ни ногами, ни даже туловищем, развернулась на сто восемьдесят градусов, как болтавшийся на верёвке висельник. Лицо её было поистине ужасно, будто она за несколько минут постарела, после чего, умерев, вернулась из могилы. Некогда чарующие карие глаза затуманились серой однотонной пеленой, кожа пересохла и сморщилась так, что никакой грим не придал бы ей мало-мальски приглядного, даже для похорон, вида.

От холода проснулся Дима. Он открыл заспанные красные глаза и встретил очумевшие взгляды друзей, уставившиеся на что-то, что было позади него. Скрестив на груди руки и вжав голову в плечи, он повернулся и увидел в паре метре от себя Карину. Сон как рукой сняло.

От представшей пред ним картиной, Дима разинул рот. Попятившись, он упёрся в стол. Карина плыла над полом к центру гостиной, из-рта её вырывался тихий скрипучий стон.

– Чур меня! Сгинь! – произнёс Дима, словно в горячке.

Он шарахнулся в сторону, обогнув стоявший на пути стол, едва не снеся его своим массивным телом. Кухонный нож ударился рукояткой об пол. Карина продолжала приближаться.

…анду тараш исэ хамаш…

– Выключи, умоляю, – полушёпотом, сквозь слёзы взмолилась Лера.

Миша опомнился, посмотрел на магнитофон и отщёлкнул клавишу. Плёнка остановилась, динамик замолчал. Карина с глухим стуком плюхнулась на ковёр.

10

Ветер стих, и занавески безвольно повисли. Никто и ничто не смело нарушить тишину. Четверо друзей настороженно переглядывались, разинув рты и косясь на Карину. Та, не подавая ни единого признака жизни, лежала животом в низ. Ноги её были согнуты и повёрнуты коленями в бок, в сторону комода, туда же, куда смотрело и спрятанное под волосами лицо.

Лера стояла в паре метров от подруги, ни живая, ни мёртвая – кожа на её лице и шее покраснела, тело бросило в жар, а голосовые связки сковала немота. Даже если б она и хотела что-нибудь сказать, у неё навряд ли б это вышло. Девушку била дрожь. Ей казалось, что разум её вот-вот отключится.

– Чё за дичь! – первым нарушил молчание Раф.

На его реплику никто не произнёс ни слова. Прошло около минуты, а может и того больше, прежде чем кто-то из друзей осмелился сделать хотя бы движение. Миша прошёл мимо сидевшего на стуле притихшего Рафа и встал рядом с Димой. После чего глубоко вдохнул, собрался, и только потом осмелился приблизиться к Карине. Какими бы осторожными не были шаги, под весом парня скулили половицы. Сердце Леры замерло, словно этот скрипучий звук мог снова разбудить нечто страшное.

– Эээээ, ты как? – спросил Миша, сев на корточки подле Карины.

Рука его легла на плечо девушки.

– Вы это видели? – спросил Раф. Слова его утопали в тяжёлом дыхании, – что с ней было? Её глаза… это чё-то не здоровая хрень.

За время работы в морге, он не видел ничего подобного. Тем более, чтобы тело или живой человек левитировали.

Миша хотел потолкать Карину в плечо, но решил, что всё же не стоит. Он поднялся с корточек, одновременно с этим отшагнул назад и в каком растерянном смятении сказал:

– Она, видать, одержимая, что ль…

– Бесовщина… – пробубнил Дима.

– Карин, – позвала Лера. Ей казалось, что она чуть ли не кричит, но голос был едва ли громче шёпота, – ты меня слышишь? Что случилась, зай?

Подруга не реагировала, то ли спящая, то ли вовсе мёртвая, лежала неподвижно. Миша заметил, что рука Карины дёрнулась, как лапка препарированной лягушки. Сначала он подумал, что померещилось, но оказалось, что нет – девушка зашевелилась. Миша попятился.

Все, затаив дыхания, не сводили глаз с Карины. Приподнявшись, она упёрлась руками в пол так, что ноги её были поджаты, как хвост сидящей на камне русалки, а свисающие словно ширмы волосы скрывали лицо.

Ближе всех к ней оказался Дима, буквально на расстоянии вытянутой руки. Длинный, заострённый у кончика лезвия кухонный нож, которым Лера резала овощи, лежал на полу, возле ножки стола. Карина молниеносным движением руки ухватила тот нож и со всему размаху всадила его в правую димину ступню. Сил хватило проткнуть её насквозь. На светлом кроссовке «Рибок» появилось красное пятно, сочащееся из раны.

Парень не понял, что произошло и не сразу почувствовал боль. С такой же лёгкостью, с какой Карины воткнула нож в ногу, она вынула его обратно. В жёлтом свете гостиной лезвие блеснуло алой кровью. От резко нахлынувшей жгучей, огненной боли, Дима стиснул зубы, едва не заорав. Из глаз его посыпались искры.

Под чёрными волосами девушки рот поплыл в зловещей ухмылке. Правый глаз прятался под шевелюрой, левый – шевелился из сторону в сторону, его движение угадывалось по тонким кровавым трещинам на скрывающей зрачок пелене.

Диме стало невмоготу терпеть боль.

– Аааа, – прокричал он. Потом замолчал и стал дышать, как раненый конь, наклонившись к раненой ступне и держа двумя руками ногу за щиколотки.

Гостиную залил мерзкий звонкий хохот. Он лился из загробного мира, пронзая воспалённое сознание Леры. Та схватилась за голову, заткнула уши и стала пятиться, пока не упёрлась ягодицами в стену. Её лицо скривила мина отчаянья и страха. Карина же расправила плечи, захохотав ещё громче, запрокинула голову и, внезапно замолчав, упала на спину. После чего замерли все, даже корчившийся от боли Дима.

11

В печи погас огонь, и с кухни больше не шёл тёплый воздух. В доме похолодало, но всем было плевать на это. Лера не заметила, как покрылась гусиной кожей. Переведя взгляд с лежащий на полу подруги на Мишу, девушка с волнением спросила:

– Она мертва?

Парень сидел на коленях возле Карины. Кончиками пальцев он убрал волосы с её лица. Вторым подойти ближе осмелился Раф. В полусогнутой позе он с интересом вгляделся и увидел симпатичное лицо милой девушки. Веки её были опущены, под ними намечались синеватые круги, но… выпячивающая под белой майкой соблазнительная грудь вздымалась. Карина была жива.

Дима сидел в кресле с перевязанной куском майки ногой. Рядом валялся пропитанный кровью кроссовок. Случайно поймав взглядом кухонный нож, выпавший из рук подруги, Лера подбежала к нему, подняла с пола, открыла входную дверь и швырнула его на улицу. После чего снова закрыла дверь, теперь уже на замок.

Посмотрев на подругу сверху вниз, она, как и парни, видела, что Карина дышит, хоть слабо, но всё-таки дышит. И это вселяло уверенность. Раф посмотрел сначала на Леру, потом переглянулся с Мишей. Раздавшийся позади сдержанный крик, заставил его обернуться. Дима лил себе на ногу дорогущий антисептик из початой бутылки.

– Зай… Зая… – позвала Лера, наклонившись. Потом села на колени рядом с подругой, и осторожно коснулась её лица. Не покидала мысль, что Карина может вновь превратиться в то нечто, что они видели несколькими минутами ранее, – ты слышишь меня, а?

Карина мирно спала. Кожа её была чуть тёплая, чувствовалось, что по жилам течёт кровь.

– Отнесите её в комнату, – сказала Лера, подумав, что наверняка так будет лучше.

Парни переглянулись. Потом Миша взял Карину под плечи, всё-также осторожно (его не покидали те же опасения, что и Леру). Подняв её на уровень груди, он перехватил одной рукой её ноги, оторвал от пола и понёс в спальню. Раф и Лера последовали за ним. Дима остался в гостиной, отходя от боли в ноге.

Парень положил Карину на постель. Лера зажгла свет, закрыла окно и укрыла подругу вторым, найденным в тумбочке пледом. Потом перекрестилась (первый раз за несколько лет), и, выключив свет, вернулась с ребятами в гостиную. Никому из них не хотелось оставаться рядом с Кариной, по крайней мере до тех пор, пока не наступит рассвет.

Лера была так взбудоражена, что не могла только стоять, облокотившись о спинку кресла. Раф же опустился на стул, стукнул себя ладонями по щекам, взял бутылку, из которой Дима поливал свою рану, наполнил бокал наполовину и, промочив горло, сказал:

– Так, давайте по порядку. Чё там случилось? Вы её, вроде как, домой везли?

– Везли, – отрешённо ответила Лера, – но там дерево на дороге лежало.

– И?

– Ну мы развернулись и назад поехали…

Миша не слушал их разговор. Его больше интересовала плёнка. Достав из сумки наушники, чтобы не тревожить Леру, он подсоединил их к магнитофону. К его удивлению, эта старая штуковина имела трёх дюймовый разъём. Нажав на «плей», парень не услышал ничего, кроме непонятной белиберды. Тогда, перемотав кассету до конца, он перевернул её.

– …свалим завтра отсюда, – говорил Раф, – пешком. Скажу бате, чтоб продал этот дом нахрен. Диман, ты как?

– Жить буду, – ответил тот, – надо к врачу будет.

Миша выдернул из ушей наушники и сказала:

– Слушайте. Здесь что-то интересное.

Он положил магнитофон на боковину кресла рядом с Димой (протащить дальше не позволяла длина кабеля) и включил воспроизведение. В динамике зазвучал голос всё того же пожилого археолога…

12

За последнюю неделю мне удалось перевести часть восстановленного текста. Берестяные письмена, по всей видимости, представляют собой фрагменты древней оккультной книги, в которой говорится о неких Нихти Даймади, что в грубом переводе означает Лесные Демоны. Часть текста вполне пригодна к осмыслению, а вот часть написанного не удалось перевести ни мне, ни моим коллегам. Скорее всего это обычная транслитерация с какого-то языка, который был в разряде мёртвых ещё на момент составления этих письмён (щелчок клавиши на плёнке)…

Сев в кресло, Лера закурила. Дима закинул повреждённую ступню на колено и стал массировать кожу возле раны. Чтобы поубавить боль, он налил себе рюмку и осушил её залпом. Раф и Миша слушали с интересом.

Насколько я могу судить, нерасшифрованные части текста – это заклинания. По мнению писавших их, они предназначены для призыва неких потусторонних сил, способных овладевать душами живых и мёртвых, аналог чертей или… (громкий стук)…

Лера подскочила на кресле, пепел упал ей на колени. Раф тоже встревожился.

– Это там? – спросил он, указывая на магнитофон.

Миша кивнул. Будучи ближе всех к динамику, он понимал, что звук идёт именно оттуда. Воспроизведение продолжалось:

Был вынужден прервать работу. Жене моей нездоровиться. Сейчас, вроде, заснула, но к утру думаю снова начнёт по-новой. Нужно будет пойти в город и вызвать машину… (на заднем фоне снова послышался какой-то стук, который прерывался щелчком клавиши)…

Раздался звук бьющегося стекла, теперь уже не из динамика, а за стеной. На фоне тишины он казался просто чудовищным. Лера вскочила с кресла и устремила взгляд в сторону коридора. У неё не было сомнений в том, что что-то разбилось в спальне, где спала Карина.