Текст книги "Зойка моя! (сборник)"

Глава 22

Геннадий отвез дочь в институт акушерства и гинекологии, хотя девушка настаивала на районной поликлинике.

– Зайка, – строго сказал Покровский, – ты – моя дочь, значит, ты поедешь на осмотр к первоклассным врачам.

– Зайка, – тут же вступал Ник, который был очень обеспокоен недомоганием жены, – слушайся отца, или я тебя заберу домой прямо сейчас.

– Любимые мои мужчины, – смеялась молодая красавица, – что вы так всполошились? Я просто переела на свадьбе. Гена, ты же знаешь, как я отношусь к еде и перееданию.

– Да, может, ты и права, – соглашался отец, – но в этом случае я тебя доверю только Давиду, а здесь его нет. Но здесь есть хорошие гинекологи, которые тебя посмотрят.

– Отец, – усмехалась дочь, – ты прекрасно знаешь все подробности моей болезни, и отсутствие у меня обычных женских дней говорит само за себя – я до сих пор не могу иметь детей.

Ник слушал русскую речь и не понимал, о чем говорят Зоя и Геннадий. Но он знал, что и жена, и ее отец обязательно ему расскажут весь разговор, просто здесь им удобнее говорить по-русски.

Наконец Зоя сдалась, и все трое поехали к главному врачу института.

Женщина осмотрела пациентку, взяла анализ крови и повела на УЗИ, улыбаясь бледным мужчинам, которые ждали эту черноволосую красавицу в коридоре. За ними закрылась дверь, однако через несколько минут Марина Александровна выглянула и сказала:

– Геннадий и муж пациентки, вы можете пройти к нам.

Зоя лежала на кушетке, а по ее животу водили аппаратом. На экране монитора происходило какое-то движение.

– Смотрите, – начала по-русски врач-гинеколог, а Геннадий стал синхронно переводить для американского зятя, – вот это эмбрион, вот это движение – это бьется его сердечко. Плод уже прикрепился, место прикрепления хорошее, матка в норме.

Зоя смотрела широко раскрытыми глазами на женщину, говорившую эти странные вещи, потом переводила взгляд на двух любимых и дорогих ей мужчин. И Гена, и Ник выглядели растерянно и не знали, что сказать или что сделать. И вдруг оба мужчины обнялись, чего девушка меньше всего ожидала, а потом вдвоем бросились к лежащей на кушетке любимой и стали целовать ее.

Наконец, Зайка обрела дар речи:

– Это точно? У меня аменорея, у меня нет овуляций и нет месячных уже который год.

– УЗИ не обманывает, – улыбнулась врач. – Здесь все видно. Наверное, ты стала выздоравливать, и это была твоя первая овуляция, которая обязательно закончилась бы менструацией, если бы ты не забеременела.

– Это не опасно для ребенка? – спросила девушка.

– Что именно? Что это твоя первая овуляция?

– Да.

– Нет, здесь не работает русская пословица «Первый блин – комом», – рассмеялась врач. – Давайте пройдем все вместе ко мне в кабинет и поговорим.

Несмотря на то что Марина Александровна готова была вести беременность дочери ее хорошего знакомого, Ник настоял на возвращении в Америку. Он не доверял местной медицине. Зойка и Геннадий расстроились: мужчине не хотелось, чтобы дочь опять уезжала и жила вдалеке от него, а Зойка… Зойка переживала, что Ник не даст ей играть в фильмах, продолжать учебу и уж тем более путешествовать и летать. Беременность стала для нее слишком неожиданной, поэтому мысли и эмоции путались, а приоритеты расставить было невозможно. Да еще и почти постоянное недомогание забирало все силы. Один Ник летал от счастья – его любимая женщина носила под сердцем его ребенка. Мужчина постоянно целовал жену, скупал ей все, что попадалось ему на глаза, а Зойка лишь хохотала над сумасшедшим мужем.

Через неделю после визита к врачу Зоя и Ник улетели в Америку, а провожавший их Геннадий, не в силах справиться с тоской самостоятельно, отправился к Галине. Он надеялся, что ее черные глаза, как обычно, затянут его в омут чувственности, помогут забыться хоть ненадолго.

Дверь открыла цыганка в красном халате с черными иероглифами. Это сочетание всегда ассоциировалось у Гены с трауром, и сегодня его воспаленный мозг вдруг стал подавать сигналы: «Смерть! Кровь! Боль!» Мужчина шагнул навстречу любовнице и припал к ее губам, отгоняя ненужные мысли, однако запах смерти не уходил.

Галина начала ласкать его, касаясь языком всех эрогенных зон любимого, но ответной реакции так и не последовало. Отодвинувшись от цыганки, Покровский встал с постели и снова увидел красный пеньюар, который лужицей крови растекся возле его ног. Тошнота подкатила к горлу, и он бросился бежать, на ходу надевая свои вещи.

Женщина подошла к окну и увидела, как Гена возле машины надевает дорогие ботинки прямо на голые ноги – видимо, носки он потерял в этой гонке. Слеза покатилась по ее щеке, и женщина прошептала:

– Я хотела тебе сказать, что у меня будет ребенок.

В этот момент сильнейшая боль пронзила ее живот, и Галина сползла на пол. По ногам струилась кровь. Стараясь не потерять сознания, женщина доползла до телефона, вызвала «Скорую помощь» и позвонила давнему знакомому, чтобы тот приехал на всякий случай.

Через полчаса Галину везли в больницу, чтобы сделать ей чистку и переливание крови. С ней ехал молодой цыган, который прибыл за 10 минут до появления в квартире врачей.

Глава 23

С момента бегства из квартиры любовницы прошло пять месяцев. Приближался юбилей Покровского, который он хотел провести как-то необычно. Свадьба Зойки настолько потрясла его, что он подсознательно стремился дотянуться до Ника, стать похожим на него. Но фантазии не хватало, поэтому Гена часто спрашивал у Зойкиного мужа совета или рассказывал о своих затруднениях. Зять с удовольствием помогал русскому родственнику, выдавая одну идею за другой, а Покровскому оставалось лишь выбирать наиболее удачные и претворять их в жизнь.

Пока мужчина планировал свой праздник и часто общался с Зоей и Ником, в его жизни снова появились радость, задор, легкость. В семье наступила гармония – Инна снова стала желанной, милой и необходимой, квартира – светлой и уютной, работа – интересной. Лишь Игнат не вызывал у мужчины положительных эмоций – сын ассоциировался с овощем, однако Гена не мог даже определить, с каким именно, потому что, на его взгляд, в ребенке отсутствовали какие-либо задатки, не было привычек, привязанностей, желаний, стремлений, мечтаний. Любое общение с младшим сыном вызывало естественное желание тут же позвонить старшему – Арсению. Гена уважал его. Старший Покровский видел в отпрыске себя, молодого, восторженного, увлеченного медициной, желающего помочь всем, кому требуется помощь.

– Привет, сын, – звонил отец, желая услышать родной голос.

– Привет, папа, – радостно отвечал молодой врач, работающий в данный момент над диссертацией.

– Я тебе уже рассказывал, что планирую сделать на свой день рождения?

– Подробностей я еще не знаю, – смеялся Арсений.

– Я пока тоже, но я звонил Зое и разговаривал с Ником. Он мне помогает со сценарием праздника.

– Как там Зоя? – с замиранием спросил сын.

– Сынок, мы тебе не говорили, потому что еще рано было, но теперь уже можно…

– Что случилось? – встревожился Арсений.

– Зоя ждет ребенка, – с огромной улыбкой на лице сказал Гена.

Новость потрясла молодого человека. Даже на свадьбе сводной сестры он не терял надежды, что когда-нибудь Зайка станет его женой, однако судьба распорядилась иначе – его любимая носит под сердцем ребенка от другого мужчины, а значит, пора начинать жить своей жизнью и отпустить Зою.

– А я хочу сделать Ренате предложение, – неожиданно даже для самого себя сказал Арсений.

– Вот здорово! – воскликнул довольный Покровский. – А ваше торжество мы тоже попросим Ника спланировать.

– Не надо, папа, – запротестовал сын, – мы сами справимся, мы ничем не хуже. Я даже думаю просто расписаться.

– Ты что, Арсений? Разве тебе не хочется устроить настоящий праздник для себя и своей избранницы?

– Если честно, папа, то нет, не хочется. Конечно, если Рената будет настаивать, мы что-нибудь придумаем, но я бы согласился на скромную роспись.

– Тебе виднее, сын, – не стал настаивать Гена. – Как хочешь, так и будет.

И Арсений пошел к своей девушке, с которой они уже жили вместе, чтобы довольно будничным тоном спросить ее, не хочет ли она стать его женой. Рената ласково посмотрела на того, с кем она делила постель, и сказала «да». Она искренне любила Арсения и все время ждала, что и в нем проснутся чувства к ней, которые унесут их двоих под одним зонтом к небесам, как в той картине, которая висит в доме Геннадия Покровского, отца ее любимого. Но шло время, а в избраннике чувства не просыпались. Иногда девушке казалось, что диссертация, которую пишет Арсений на тему юношеской анорексии, вызывает в нем гораздо больше эмоций, чем ночь, проведенная с ней. Почти все разговоры сводились к рассказам о пациентках, причинах болезни, методах выведения больных из этого состояния, но слова любви так и не произносились. И вот неожиданно прозвучало «выходи за меня замуж» тогда, когда она совсем не ждала. Жених осторожно обмолвился, что не хотел бы устраивать пышного торжества, ему было бы проще, если бы они просто расписались, и девушка согласилась на такой вариант – ей хотелось делать так, как удобно ее любимому.

Через месяц Арсений и Рената расписались в присутствии Геннадия, Инны и Галины Павловны, которая хоть и плохо себя чувствовала в последнее время, но все-таки пришла порадоваться за любимого мальчика.

Глава 24

Пока в России женились и готовились к празднованию дня рождения, Зоя с Ником учились жить в новых условиях – в условиях ожидания ребенка. Лаймсон хотел оградить свою хрупкую жену от всего, что могло ее хоть как-то напрячь, а Зойка же, наоборот, рвалась на волю, к которой она так привыкла за время жизни в Америке.

– Ник, я хочу сниматься в этой рекламе! – настаивала, чуть не плача, женщина.

– Зайка, я не хочу, чтобы ты подвергала угрозе свое здоровье и здоровье нашего ребенка.

– Ник, – злилась та, – я беременна, а не больна! Я хочу заниматься тем, что я люблю.

– Пойдем в постель, – расплывался в улыбке мужчина.

– Хватит! Я не буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты мне не разрешишь сниматься! – орала Зоя и уходила в спальню.

Ник сидел в столовой и злился: он же так искренне заботится о Зое, так почему же любимая сердится на него за это?

Дверь спальни снова открылась, и мужчина замер: он не знал, в каком настроении сейчас выйдет его жена и что именно пришло в ее хорошенькую головку.

– Дорогой, прости меня. – Его маленькая фурия снова стала ласковой. – Если хочешь, я откажусь от съемок, лишь бы ты не нервничал.

Девушка подошла вплотную к мужу и уткнулась носом в его шею. Нику вдруг стало стыдно за то, что он довел до слез свою малышку, поэтому примирительно прошептал:

– Зайка, я тебя очень люблю, и если для тебя так важны эти съемки, то я не против. Но у меня одно условие – ежедневное посещение врача в течение всего съемочного периода.

Зойка поморщилась: она устала от постоянных больниц, в которых лежала из-за недобора веса, от уколов и витаминов, но понимала, что муж искренне волнуется за ее здоровье и за здоровье ребенка, поэтому надо идти на компромисс.

– Хорошо, – кривилась молодая женщина, а через минуту уже сидела на коленях и признавалась в любви.

«Как она непредсказуема! – думал счастливый мужчина, обнимая свое сокровище. – Мне и целой жизни не хватит, чтобы понять ее, но я хочу потратить свою жизнь именно на это».

– Зайка, я каждый день наблюдаю за тобой, изучаю тебя, твои эмоции и чувства, но понять не могу. Ты у меня как океан: то спокойна и величественна, то игрива и весела, то страстна и необузданна, то сердита и опасна. Иногда у меня голова идет кругом от частых смен твоих настроений, но знай, моей любви хватит на тебя разную. Я – твой дом, в котором двери для тебя всегда открыты.

– Прости меня, Ник! – расчувствовалась Зоя и прижалась всем телом к мужу.

– Милая, тебе просто сейчас нелегко из-за того, что в организме происходит гормональная перестройка. Я все понимаю, и я с тобой.

После того первого разговора по поводу съемок в рекламном ролике Зойка сумела отстоять еще несколько фотосессий, пару эпизодов в фильмах и продолжение обучения. Видя, как жена стремится работать, как ей необходимо чувствовать себя актрисой, Лаймсону стало стыдно, что в «Смертельном сексе» он все-таки начал снимать другую актрису. Безусловно, Зойку заменить никто не мог, однако съемочный процесс полнометражного фильма – это очень трудоемкое занятие, а слабенькое здоровье жены может не справиться с нагрузками. Сначала Ник думал о том, чтобы снимать всего по 5–6 часов в день, чтобы Зайка все-таки играла роль, написанную для нее, но бюджет фильма не позволял такой роскоши. Часами сидел режиссер над календарным планом съемок и прикидывал, каким образом можно совместить беременность жены и процесс создания фильма, но решения так и не нашел. И тогда Ник вспомнил о сценарии, который он читал когда-то давно, но от которого отказался. Сейчас режиссер увидел в главной роли свою жену и понял, что надо быстро закончить работу над текущим фильмом и начать подготовительный этап «Эры возвращений», если, конечно, его еще не начали экранизировать.

Позвонив на студию, Лаймсон дал распоряжение найти сценарий фильма и созвониться с автором, а через два часа режиссер уже ехал на встречу с молодым писателем, оставив молодую жену изнывать от любопытства.

– Зайка, у меня для тебя сюрприз, – закричал муж, входя в квартиру.

– О! Интересненько, – игриво промурлыкала Зоя, выйдя из ванной в одном полотенце.

Дыхание Ника перехватило от первозданной красоты жены, и он протянул руку и сорвал полотенце. Обнаженная Зоя прикрыла руками чуть выпирающий животик и облизнула губы. Разговор отложился на час.

Насытившись друг другом, муж с женой сидели в столовой и пили чай.

– Я сегодня выкупил один сценарий, – начал Лаймсон.

– Какой? – Зоя заинтересованно подалась вперед.

– Сейчас он называется «Эра возвращений», но это пока рабочий вариант. В основе сюжета лежит история семьи эмигрантов, в которой только третье поколение возвращается на родину, в Польшу.

– То есть это будет история всех трех поколений?

– Именно, и я хочу предложить тебе роли всех женщин этой семьи. Мне кажется, что только ты можешь сыграть разных женщин в разные времена и в разных странах, при этом объединенных кровными узами и одной трагедией на всех.

– Ник! – кинулась на шею Зойка. – Это великолепное предложение! Когда начнем?

– Начнем ровно тогда, когда ты родишь нашего малыша и восстановишься.

– Еще так долго! – заныла будущая мать.

– Время быстро пролетит, – успокоил мужчина свою любимую.

Глава 25

– Папа, у меня будет дочка, – весело прокричала Зоя во время очередного звонка Геннадия.

– Боже, милая! – растрогался будущий дедушка. – Я так счастлив, я даже не знаю, что сказать.

– Можешь ничего не говорить, – улыбнулась красавица-дочь. – Я и так знаю, что ты рад за меня.

– Я так соскучился по тебе, крошка, мне так бы хотелось, чтобы вы с Ником приехали ко мне на день рождения.

– Я спрошу у Ника, сможет ли он… – Зойка задумалась, а потом продолжила: – И отпустит ли меня: он носится со мной, как курица с яйцом.

– Зайка, он просто беспокоится о тебе, и я его понимаю.

– Ладно, давай пока не будем загадывать, – серьезно сказала Зоя, – как только я что-то узнаю, я тебе позвоню. Но надеюсь, что мы все же прилетим.

Зоя летела частным самолетом в окружении медперсонала из Нью-Йорка в Москву. Ник прилететь не мог, потому что был разгар съемочного процесса, остановить который у него не было ни средств, ни желания. С тревогой в груди он отпустил жену в далекую Россию, но иначе поступить он не мог – там были ее отец и брат, там ее ждали, там о ней позаботятся не хуже, чем он здесь.

– Милая, звони мне каждые три часа, – волновался Лаймсон, сажая любимую в самолет.

– А спать-то мне можно? – хохотала Зоя.

– Ну, кроме ночи, – быстро соглашался Ник. – Мы с тобой не увидимся так долго, целых три недели.

– Я же говорила, что могу полететь позже, – ворчала беременная, поглаживая свой довольно заметный живот.

– Зайка, ты же знаешь, что сегодня тебе врачи разрешили лететь, а завтра могли бы уже запретить, – серьезно говорил муж. – Ты же хотела полететь? Хотела. Значит, делать это надо тогда, когда нет никакой угрозы для вас.

– Я знаю, знаю, – вздыхала девушка, устраиваясь в кресле самолета.

– И обещай мне, что не будешь перечить Геннадию и поедешь к тому врачу, которая тебе делала УЗИ, – напутствовал Лаймсон.

– Хорошо, я обещаю, как прилечу, сразу же поеду к Марине Александровне.

Ник поцеловал жену и вышел из салона самолета. Тревога сжимала его сердце, но мужчина взял себя в руки. Он повернулся и помахал рукой. Самолет взлетел.

Зою встречали Геннадий и Арсений. Отец сразу отложил все дела, чтобы лично приехать за своей Зайкой, а Арсений напросился с ним – он не мог дождаться, когда увидит ту, ради которой он готов сделать все на свете. Зоя медленно шла к своей семье, придерживая одной рукой животик, и улыбка освещала ее красивое лицо.

Покровский бросился бежать к своей любимой девочке. Он не обращал внимания на людей, которые ходили взад и вперед по зданию аэропорта, поэтому не заметил, как молодая цыганка злым взглядом впилась в него. Стоящий позади Арсений заметил, что какая-то черноволосая женщина в ярких одеждах вдруг преградила путь отцу, но тот смел на своем пути все преграды и заключил в объятия дочь. Ее хрипловатый смех донесся до сводного брата, и тот поспешил присоединиться к отцу и сестре.

Проходя мимо цыганки, так заинтересовавшей его, молодой человек обернулся и увидел, что женщина смотрит на его родных.

– Зайка, привет, – Арсений расцеловал девушку в щеки и прижал к себе.

– Привет, братишка. Как ты? Как Рената?

– У нас все хорошо. Но у тебя явно лучше. – Он кивнул на выступающий живот сестры.

– Ой, я, конечно, очень счастлива, – засмеялась будущая мать, – но если бы спросили меня, я бы предпочла подождать с детьми хотя бы годик.

– А Ник как?

– Муж просто сходит с ума, – хохотала во весь голос Зоя, – собирает все фотографии УЗИ и вклеивает их в альбом. Альбом купил недавно, когда узнал, что будет дочь.

– Почему? – заинтересовался разговором Гена.

– Потому что до этого он не знал, какого цвета должен быть альбом, голубой или розовый. А главное, яркий такой купил, – пожаловалась Зайка, – я-то думала, что нежненький какой-нибудь будет, так нет же, принес ярко-розовый, с безумными цветами. Будет у меня не принцесса, а цыганка какая-то.

– Кстати, папа, – вдруг вспомнил Арсений, – ты не знаешь ту женщину? Она не сводит с тебя глаз.

– Какую? – переспросил Геннадий.

– Вон ту. – Сын махнул рукой в том направлении, где стояла незнакомка.

Покровский повернул голову туда, куда показывал молодой человек, но никого не увидел. Зойка заинтересовалась было разговором родных, но тут зазвонил мобильный, и ей пришлось отвлечься.

– Ник, дорогой, – щебетала молодая жена в трубку, – я долетела. Да, чувствую себя хорошо. Меня и Гена, и Арсений встретили. Обязательно передам, любимый. Ложись поспи, милый, все хорошо.

Геннадий попросил дочь передать ему трубку и увлекся разговором с зятем, обсуждая Зойкино здоровье, организацию дня рождения и возможность Ника приехать. Мужчина уже забыл о том, что сын говорил про какую-то женщину.

Зоя приехала в дом, где она выросла. Как ни странно, ее комната осталась нетронутой.

– Папа, я живу в Америке уже столько лет, а комната до сих пор такая же, как была в день моего отъезда, – изумилась девушка.

– Зайка моя, я так мечтал, что однажды ты вернешься домой, – расчувствовался Геннадий. – И моя мечта сбылась – ты дома.

– Гена, я же не навсегда вернулась.

Но Геннадий не слышал этих слов – его переполняла такая радость, что он не допускал мысли, что его дочь через несколько недель вернется в Америку. Мужчина сиял от счастья, его душа была полна безмятежности и покоя, он снова стал обаятельным и чертовски сексуальным. Даже Зойка, искренне любящая мужа, иногда засматривалась на отца и вспоминала, как ее тянуло к нему долгие годы. «Фу, надо оставить это ребячество, – говорила себе Зоя, пытаясь справиться с нахлынувшими неожиданно чувствами. – Это мой отец, а мой муж сейчас в Америке, и я его очень люблю». «Так будет всегда, – повторял Геннадий, чувствующий сейчас невероятный прилив сил. – Так будет всегда».

Инна с радостью приняла девушку и частенько по вечерам пила с падчерицей чай и разговаривала по душам. Даже не верилось, что когда-то эта томная красавица намеренно игнорировала жену отца или грубила ей. Сейчас Зоя была мила, добра и весела, беременность сделала ее мягче и еще привлекательнее.

В доме было весело и шумно, часто приезжал Арсений и даже один раз привозил Галину Павловну, которая сейчас очень плохо себя чувствовала, но хотела хоть в последний раз взглянуть на свою девочку.

Пассивный Игнат, как ни странно, принимал участие во многих разговорах взрослых, ходил гулять вместе с Зоей, а по дороге рассказывал ей анекдоты. Детская непосредственность старшей сестры словно вдыхала жизнь в мальчишку. Геннадий немного потеплел в своем отношении к сыну, однако отдавал отчет в том, что это именно Зайкино присутствие так благотворно влияет на всех членов его семьи.

– Милая, ты поела? – спрашивал Ник по несколько раз в день. Его сводило с ума отсутствие жены, а непонятная тревога усиливалась с каждым днем. Муж звонил через каждые 3–4 часа, чтобы только услышать, что с любимой все в порядке.

– Ник, – хохотала Зоя, – я не могу есть каждые три часа, но поверь мне, я сыта.

– Как ты себя чувствуешь?

– Все у меня хорошо. Честно-честно. Не волнуйся даже.

– Зайка моя, я так по тебе скучаю, – шептал в трубку мужчина. – Мне так тебя не хватает.

– Я тоже скучаю, любимый, – отвечала женщина и понимала, что она нисколько не лукавит. Жизнь вдали друг от друга стала хорошей проверкой для влюбленных. Расстояние и время нисколько не притупляли их чувств, наоборот, разжигали их с новой силой. Желание увидеться, обняться, прижаться друг к другу становилось наваждением.

– Крошка моя, я так хочу увидеть твой животик.

– Ой, Ник, он так вырос, – хныкала беременная, – мне кажется, что я не влезу в платье, которое я приготовила для дня рождения Гены. А оно такое красивое!

– Зайка, ты в любом платье божественно красива!

– Ты так говоришь только потому, что любишь меня.

– Конечно, я люблю тебя, но ты очень красива.

– Откуда ты знаешь? Ты меня не видел уже две недели. Ты даже не представляешь, какое у меня пузо стало за это время, – канючила Зоя.

– Я закрываю глаза и вижу тебя, – шептал Ник, с трудом справляясь с эмоциями. – Ты сейчас сидишь на кровати, подогнув одну ногу и откинувшись на подушку. На тебе бежевая водолазка, твои любимые брючки для беременных и коричневые мокасины.

Зоя от изумления даже стала оглядываться, настолько точно описал ее внешний вид муж.

– Откуда ты знаешь?

– Я просто очень сильно люблю тебя, моя девочка, – сказал мужчина. – Ложитесь спать, мои принцессы, спокойной ночи.

– И я люблю тебя, Ник, – всхлипнула растроганная Зойка. – Хорошего тебе дня.