Текст книги "Сказания Анци"

Дон Нигро
Сказания Анци

Сказания Анци/The Stoties of Anzi/2022

Входит в сагу «Пендрагон-Армитейдж». Четыре монолога Анны Палестрины, бабушки Бена Палестрины, одного из главных персонажей саги, несущем многие биографические черты драматурга. Анна приехала в Америку из деревни, скорее, маленького городка, Анци на юге Италии, и монологи эти – рассказы о малой родине[1]1
  К ним тесно примыкает монолога Анны «Овцы Анци», написанный и переведенный ранее.


[Закрыть].

Посвящается бабушке Нигро, которая рассказывала мне истории.

1
«ТеатрАнци/The Theatre of Anzi/2022».

Приключения Анны, тогда маленькой девочки, и ее сестры Нины, исследовавших развалины театра в их маленьком городке, который они предпочитали называть деревней.

Посвящается Татьяне Кот.

Один персонаж, АННА ПАЛЕСТРИНА, которая разговаривает со своим внуком, сидя за кухонным столом, готовит макароны.

(Один персонаж, АННА ПАЛЕСТРИНА, итальянская иммигрантка, которая говорит со своим внуком, сидя за кухонным столом, готовит макароны).

АННА. Мои родители, твои прадедушка и прабабушка, приехали сюда из Анци, прекрасной и очень старой деревни на вершине горы в Басиликате, далеко на юге Италии. Наши предки жили там издавна, до начала истории, поднялись на вершину горы, в поисках более безопасного места, обосновались в пещерах. Потом построили каменные дома над пещерами, которые теперь подвалы в этих домах, так что в Анци все подвалы связаны между собой, а это удобно, если деревню занимают римляне, или немцы, или кто-то еще, и все эти прекрасные каменные дома, на самой вершине и чуть ниже по склонам, связаны вымощенными камнем улицами и узкими переулками, иногда с арками над улицами, соединяющими дома, так что в Анци все связано, как в мозгу Бога.

И жители Анци – счастливые люди, добрые и хорошие, по больше части, если не считать нескольких паршивых овец, как и везде, даже в Америке, да только работы там не было, поэтому мои родители отправились во Францию, чтобы работать на виноградниках, а потом в Америку, чтобы работать на кирпичных заводах. Я родилась в Пенсильвании, но потом они вернулись, поэтому выросла я в Италии, и очень любила нашу деревню, иногда мне снились тамошние люди, женщины и дети, животные, ароматы готовки в соседних домах и театр.

Ты, конечно, удивишься, Бен, но в Анци у нас был большой театр, что выглядело весь необычным для маленькой деревни на вершине горы. Жители Анци любили устраивать представления, пели, плясали и разыгрывали старые пьесы на улице. Да только если шел дождь, все промокали до нитки, если было холодно – подхватывали воспаление легких, а в жару просто падали замертво. И барон Анци, самый богатый человек в деревне и самый уважаемый, решил построить в деревне театр, чтобы люди разыгрывали свои представления под крышей, не получая теплового удара на солнце и не промокая под дождем.

Барону Анци принадлежал старый дворец на окраине деревни, чуть ниже по склону. Он потихоньку разваливался, но барон его подновил, и театр построили внутри, со сценой и всем прочим. То есть, войдя во дворец, приходилось пройти по многим комнатам, пока ты не попадал в большую комнату, в дальнем конце которой находилась сцена с занавесом. Моя бабушка рассказывала мне, как там было красиво, когда она сама была маленькой девочкой, хотя театр и тогда уже начал ветшать. Дворец отчасти пустовал, когда девочкой была моя мама, а в моем детстве это был большой, пугающий, населенный призраками дом. Но когда театр только построили, и годами позже, актерские труппы, которые колесили по всей Италии, приезжали туда и давали представления в Анци. Об одной труппе, Гриффони, мне рассказывала моя бабушка. В свое время они были знаменитыми, и моя бабушка видела их в прекрасной пьесе, с масками и призраками, и запомнила на всю жизнь.

Но в Италии случилась революция, барон, он поддерживал людей, которые хотели, чтобы Италия стала свободной страной, единой страной, и однажды в деревню приехала полиция, барона арестовали и увезли в Неаполь, или в Поленцу, или в другое место, и бросили в тюрьму, и, думаю, там он умер. Во всяком случае, больше никто не управлял театром Анци, не осталось денег, чтобы приглашать гастролеров, и постепенно, по прошествии многих лет, большой старый дворец, который на самом деле был множеством соединенных вместе домов поменьше, начали делить на отдельные дома, в которых селились люди, а ту часть, где находились сцена и зал, просто закрыли.

Но твоя двоюродная бабушка Нина и я, когда были девочками, мы проникали туда, где раньше находился театр Анци, а теперь были темные коридоры и комнаты, которые вели в другие комнаты, с паутиной, старыми сундуками, книгами, костюмами, бутафорией и прочими вещами, которые мы исследовали. Я боялась, а вот моя сестра Нина тогда не боялась ничего. Она была очень красивой, и очень умной, и отчаянно смелой, и смелость эта иной раз навлекала на нее неприятности. Но все это было до происшествия с топором. А случилось с топором следующее: моя сестра Нина колола дрова, каменный топор слетел с топорища и обухом сильно ударил Нину по лбу. Она все равно осталась красивой, только на лбу появился шрам, а мозги превратились в болтушку, из которой жарят яичницу.

Но даже до происшествия с топором моя сестра Нина говорила мне, что она слышит голоса, шепчущиеся в ее голове, и руины театра Анци были тем местом, где шепота этого было особенно много, потому что призраки всегда шепчутся. Меня это пугало, я не хотела туда идти, но в те дни, до того, как топор ударил ее по голове, и она стала очень странной и тихой, я не могла сказать «нет» моей сестре Нине, которая родилась во Франции, где наши родители собирали виноград, и слышащей голоса, которые не мог слышать никто.

Ты должен понимать, Бен, что Анци было очень, очень старым местом, и люди жили в пещерах до рождения Иисуса, и, возможно, до всех этих пророков из Ветхого завета, так что призраков там хватало. Люди, когда они приходили на представление, входили в одну дверь, с одной из улиц, а вот актеры, они заходили через служебный вход, далеко внизу, шли по подвалам под театром, которые когда-то были пещерами и где хранились декорации и разная бутафория, а потом поднимались в гримерные комнаты, и еще выше, на сцену. И было одно темное место, под сценой и ниже, которое моя сестра Нина хотела исследовать, потому что там голоса в ее голове звучали громче всего.

Есть много историй, Бен, которые я рассказывала твоему отцу, когда он был маленьким мальчиком, и он заставил меня пообещать, что тебе я рассказывать их не буду, поскольку в детстве они очень его пугали, но истории именно для того и нужны, чтобы пугать, так? Моя мать рассказывала мне истории, и моя сестра Нина рассказывала мне истории, и я рассказывала твоему отцу истории, скажем, о том случае, когда мой отец на повозке возвращался домой поздней ночью и увидел маленький белый сверток на перекрестке дорог. Подошел, чтобы поднять, потому что из свертка доносилось хныканье, словно плакал ребенок. Но когда откинул край одеяла и увидел, что внутри, бросил сверток на землю, запрыгнул на повозку, уехал и никогда никому не рассказывал, что увидел в одеяле. Потому что давным-давно, когда люди жили в пещерах, там жили и демоны, которые крали человеческих младенцев, а взамен оставляли подменышей, демонское отродье, в полночь, на перекрестке дорог. Но я не могу рассказать тебе эту историю, Бен, потому что обещала твоему отцу. Его она обычно пугала, когда я рассказывала ее, и я не знаю, почему.

Но моя сестра Нина рассказала мне, что в подвалах под старым театром Анци до сих пор обитают призраки древних людей, которые жили еще в пещерах, и призраки умерших актеров, которые играли на сцене, когда барон был жив, да еще там демоны и неведомые существа, живущие в пещерах, и они постоянно шепчутся, а иногда выходят на заброшенную сцену и в комнаты с костюмами, манекенами и прочей бутафорией, и все они, по словам Нины, шепчутся в ее голове, и говорят, что она – одна из них, и хотят, чтобы она пришла и осталась с ними. Но она только слушает их шепот, а подчиняться им не желает, потому что хочет остаться человеческой девушкой, пусть даже устоять перед голосами очень трудно.

По части театра я лучше всего помню тот вечер, когда моя сестра Нина и я обследовали здание, и потеряли счет времени, и начало смеркаться, и я подумала, что вижу кошку, и пошла за кошкой, потом поняла, что больше не вижу ее, и не знала, где я, и уже стемнело, и я оказалась в той части здания, где никогда не была раньше, но я не плакала, не хотела, чтобы моя сестра Нина подумала, будто я – дитя малое, просто шла и шла, думала, что слышу кошку, вот и шла на звук, а потом миновала этот старый, черный занавес и оказалась в холодном, пустом пространстве, огляделась и поняла, что стою на сцене театра, смотрю за кресла в зрительном зале. Не могу объяснить, что я тогда почувствовала, Бен. Все было, как во сне. Казалось нереальным, но происходило в действительности. Я почти что вспомнила, кем я была, в другой жизни. А потом услышала голоса, что-то мне шепчущие.

Все эти голоса шептали только в театре. Возможно, повторяли реплики из пьес, не знаю, но я стояла на сцене, окруженная темнотой, в старом разваливающемся театре, и слышала эти голоса. Они что-то хотели мне сказать, но я не могла разобрать, что именно.

Потом кто-то коснулся моей руки, и я чуть не выпрыгнула из собственной кожи, но это была моя сестра Нина.

«Ты можешь их слышать, – сказала она мне. – Голоса. Ты тоже слышишь голоса».

Но от испуга я боялась в этом признаться и сказала: «Нет, не слышу я никаких голосов. Я ничего не слышу».

И моя сестра Нина улыбнулась мне, наклонилась и поцеловала в лоб. Она знала, что я лгу. Потому что правда заключалась в том, что я тоже их слышала. Все время. В последнее время, когда стала старой, все больше. Но я никому не говорю. Никто не поймет. И моя сестра Нина взяла меня за руку и вывела из разрушающегося театра.

Годы спустя, по прошествии долгого времени после того инцидента с топором, когда она получила удар обухом по голове, моя сестра Нина частенько сидела на крыльце этого дома в Огайо, и однажды сказала мне: «Я поделюсь с тобой секретом. Пусть театр Анци далеко, и я никогда больше не увижу его, это значения не имеет. Потому что я привезла голоса с собой. Они – в моей голове. Шепчут мне и составляют компанию».

Моя сестра Нина оставалась красавицей, даже когда состарилась, мужчины влюблялись в нее с первого взгляда, но никто на ней не женился. Может, не хотели безумную жену, а может, потому что она никогда не чувствовала себя одинокой, со всеми этими призраками театра Анци, которые шептались в ее голове.

Думаю, теперь театра уже нет. Последнее землетрясение принесло ужасные разрушения, и когда восстанавливали руины дворца, люди, прежде всего, приспосабливали, что возможно, под жилье, а остальное сносили. Поэтому попав туда, ты едва ли найдешь место, где был театр. И сам дворец покажется тебе очень старым, большим, многоквартирным домом. Но внутри, может, и замурованные, отрезанные от жилой части, до сих находятся руины театра Анци, и пещеры под ним, и призраки древних людей, которые жили в пещерах, и призраки тех, кто выступал на сцене. Я думаю. Барон, умирая в тюремной камере, тоже слышал голоса.

Но моя сестра Нина однажды сказала мне: «Анна Венеция, не грусти о театре Анци. Потому что театры не умирают. Призраки актеров не пропадают. Они просто переселяются в другие театры. Потому что все театры – один театр. Понимаешь?»

Тогда я не понимала. Но, возможно, понимаю теперь. Не знаю. Зато знаю другое. Иногда ночью, когда я лежу в кровати, под тиканье часов твоего дедушки, я слышу, как моя сестра шепчет мне на ухо. Точно так же она шептала в Италии, когда мы были детьми и спали в одной кровати.

«Не бойся слышать голоса, – говорила она мне. – Это дар Божий. И он означает, что ты никогда не будешь одна. Потому что голоса слышатся каждую ночь. И театр Анци здесь каждую ночь, в твоей голове, когда ты засыпаешь и видишь сны».

Наступит день, Бен, может, и скоро, когда я уйду и увижу ее там. Мы выйдем на сцену и всмотримся в темноту. А потом станем голосами в твоей голове.

(Падающий на нее свет меркнет и гаснет полностью).

2
«Кошки Анци/Cats of Anzi/2022».

Еще одна история о Золушке, с южно-итальянским колоритом.

Посвящается Татьяне Кот.

Один персонаж, АННА ПАЛЕСТРИНА, которая говорит из своей кухни с внуком, Беном, пока готовит макароны.

(АННА ПАЛЕСТРИНА говорит со своим внуком Беном, пока готовит макароны).

АННА. Когда я была маленькой девочкой, твоя тетя Нина, моя старшая сестра, рассказывала мне разные истории, а эту рассказала лишь однажды, поклявшись, что это чистая правда. Я ей поверила, потому что любила мою сестру и знала, все, что она говорила, правда.

Она рассказала, что когда-то давно в Анци, так называлась наша деревня в Басиликате, на юге Италии, построенная на вершине горы, жила женщина, у которой были дочь и падчерица, и падчерицу она не жаловала. Постоянно посылала в лес то за одним, то за другим, в надежде, что она заблудится или ее съест медведь, а может, кто-то еще. И однажды эта падчерица, пройдя долгий путь по лесу и ничего не найдя, а посылали ее я не знаю за чем, может, за ревенем, может, за чем-то еще, набрела на кочан цветной капусты. Никогда в жизни она не видела такого большого кочана и точно знала, что ее мачеха будет очень довольна, если она принесет его домой, вот и начала вытаскивать кочан из земли. Тянула, тянула и, наконец, вытянула. А в земле осталась большущая дыра, размером с колодец. Вниз вела лестница, а падчерица была очень любопытной, вот и подумала, почему нет? Почему не спуститься и не посмотреть, что там внизу? Может, еще больше капустных кочанов, кто знает?

И что она нашла, спустившись по лестнице? Дом, полный кошек. Кошки были везде. И они не лежали и не потягивались, как наш дурацкий кот, который никогда ничего не делает, кроме как спит, делится своей едой с крысами и вылизывает свой зад перед нашим псом, чтобы позлить его. Эти кошки трудились, чистили, мыли, выпекали хлеб и готовили макароны с фасолью. И девочка подумала, я в этом доме гостья, так что мне нужно им помочь. И она принялась помогать в уборке, мытье, выпечке хлеба и приготовлении макарон с фасолью.

А потом появилась большая Мама-кошка, зазвонила в колокольчик и сказала, что все, кто работал, могут садиться за стол и обедать. И маленькие кошки сказали ей: «Мама, мы все хорошо работали, но эта девочка, она работала лучше всех». И Мама-кошка сказала: «Какая славная девочка, садись обедать с нами». И поставила перед девочкой большую миску макарон с фасолью, которыми девочка поделилась со всеми маленькими кошками.

Когда все наелись макаронами с фасолью, девочка сказала, что ей пора идти домой, иначе мачеха рассердится на нее, и Мама-кошка подарила ей красивое новое платье и сказала: «Когда будешь подниматься по лестнице, суй пальцы в дыры в стене и не забудь посмотреть наверх». И девочка, поднимаясь по лестнице, и совала пальцы в дыры, а когда вынимала, на каждом сверкало прекрасное кольцо. Уже на самом верху она подняла голову, и с неба упала звезда, прекратившись в бриллиантовую корону на ее голове.

Когда девочка вернулась домой, мачеха злобно спросила, где ее носили черти и откуда она взяла платье, кольца и корону. Девочка рассказала, как нашла кочан цветной капусты, спустилась по лестнице вниз и поела макарон с фасолью в компании кошек. Мачеха подумала, что девочка совсем рехнулась, но потом в голову пришла другая мысль: а вдруг это правда? И отправила в лес дочку, чтобы та тоже нашла кочан цветной капусты и получила подарки от кошек.

Дочка не хотела идти, она предпочла бы остаться дома и покрасить ногти, но мачеха взяла большую палку, огрела дочь по голове и вытолкнула за дверь. Та пошла в лес, долго блуждала по нему, наконец, нашла большой кочан цветной капусты, вытащила его, увидела дыру и лестницу, как и рассказывала падчерица. Дочь спустилась по ней и оказалась в доме, где кошки чистили, мыли, выпекали хлеб и готовили макароны с фасолью.

Но у дочери была аллергия на кошек, она начала чихать и не могла остановиться, и это ее разозлило, и она принялась дергать кошек за хвосты и мешать им выполнять свою работу, а потом появилась Мама-кошка и сказала, что все, кто работал, могут садиться за стол и обедать. Но маленькие кошки сказали: «Мама, мы пытались работать, но эта девочка чихала и чихала и только нам мешала. А когда они сели за стол, дочь попыталась сожрать всю большую миску макарон с фасолью, не желая делиться с маленькими кошками, после чего сказала Маме-кошке: «А теперь дайте мне то, что дали моей сестре».

И Мама дала ей старое, засаленное платье, на котором спала свинья, и сказала: «Когда будешь подниматься по лестнице, суй пальцы в дыры в стене и не забудь посмотреть наверх». Вот девочка, поднимаясь по лестнице, и совала пальцы в дыры, а когда вынимала, их покрывали большие черви, которые не желали отлепляться от кожи. Уже на самом верху она подняла голову, и кровяная колбаса упала ей на лицо, одним концом залезла в рот и начала расти, так что ей пришлось откусывать ее, чтобы не задохнуться.

Каким-то образом ей удалось добраться до дома, наталкиваясь на деревья, откусывая куски кровяной колбасы, пытаясь оторвать червей от пальцев. Увидев дочь, а выглядела она жуткой уродиной, мать упала замертво. Дочь подавилась кровяной колбасой и тоже умерла. А добропорядочная падчерица унаследовала дом, вышла замуж за красивого принца и потом они жили долго и счастливо. Из всех блюд им особенно нравились макароны с фасолью.

Я спросила мою сестру Нину, действительно ли эта история – правда? И моя сестра ответила: «Каждое слово в этой истории правда, Анна Венеция, клянусь». Разумеется, я ей поверила, потому что я очень любила мою сестру Нину, а потом, после того, как однажды она колола дрова во дворе, и топор подскочил, и с такой силой ударил ей обухом в лоб, что Нина до конца жизни была не в себе, она смотрела на меня, помогавшую нашей маме на кухне, и обычно говорила: «Работай, как кошки, Анна Венеция, работай, как кошки, и тогда ты станешь женой красивого принца». Так и получилось, Бен, потому что я вышла за твоего дедушку. Пусть он не принц, но умел играть на гармонике и мандолине, мог отлично подражать крикам осла и петуха, был хорошим человеком и любил меня, а это самый лучший конец любой истории, любить человека, который любит тебя, как я любила мою сестру Нину, и когда тебе рассказывают интересную историю, ты тоже можешь рассказать ее тому, кого ты любишь, как я рассказываю тебе, а ты когда-нибудь расскажешь кому-то еще. Теперь доедай макароны с фасолью, а то, что останется, отдай кошке. Может, кошка даст тебе что-нибудь взамен. Я в этом сомневаюсь, но кто знает? В любом случае, история эта хорошая, а истории и макароны с фасолью – это все, что я могу дать, и человек дает только то, что может. И где эта глупая кошка?

(Падающий на нее свет меркнет и гаснет полностью).

3
«Принцесса Анци/The Princess of Anzi/2022».

О происшествии, причиной которого стала вражда их домашних любимцев, кошки и пса, а главным пострадавшим оказался мужчина, который засматривался на сестру Анны, Нину, за свою красоту прозванную Принцессой Анци.

Один персонаж, АННА ПАЛЕСТРИНА, которая говорит со своим внуком Беном из своей кухни, пока готовится томатный соус.

(АННА ПАЛЕСТРИНА говорит со своим внуком из своей кухни).

АННА. Во время Депрессии, Бен, когда твой дедушка потерял работу на кирпичном заводе, мы брали постояльцев, а еще у нас жила моя сестра Нина, единственная, которая так и не вышла замуж, после того, как топор слетел с топорища и ударил ее по лбу. Поначалу мы думали, что все образуется, но она стала сама не своя, и люди начали шептаться, что с головой у нее совсем плохо. Она по-прежнему была красавицей. В нашей деревне Анци, в Италии, ее называли Принцессой Анци, и за удивительную красоту, и потому, что она была умнее многих и отличалась сильным характером. Но после того инцидента она все больше жила в своем собственном кино. Смотрела в пустоту, словно видела скрытое от других, и вела разговоры с невидимыми друзьями. Могла долгое время сидеть молча, а потом вдруг говорила такое, что не имело смысла. Однажды, когда мы лущили фасоль, она застыла и сказала: «Что-то в доме». Я спросила, о чем она, и Нина ответила: «У него сильные руки, и они трогают тебя ночью». В другой раз она набирала воду из колонки у заднего крыльца, посмотрела на твоего отца, играющего с перочинным ножиком, сидя на земле, и сказала: «Это кровь Иисуса». Твой отец ответил: «Нет, это вода из колонки». Она грустно ему улыбнулась, и это была улыбка ангела, после чего сказала: «Это дьявол хочет, чтобы ты так думал». Иногда кто-то из наших постояльцев обращал внимание на Нину, до того, как они решали, что она чокнутая. Некоторые были лучше других. Один играл на скрипке, другой пел оперные арии, пока брился, обычно «Лети, мысль»[2]2
  Va, pensiero.


[Закрыть] из «Набукко», которая нравилась твоему дедушке. Обычно они просто сидели, пили вино, обменивались историями о жизни в Италии. Но по части Нины я никому из них не доверяла, боялась, как бы они не злоупотребили доверием моей сестры и не обидели ее. И если я замечала, что кто-то не так смотрит на Нину, то указывала этому человеку на дверь. Другие мои сестры надеялись, что кто-то из них влюбится в Нину и захочет жениться на ней, но я не думала, что у нее достаточно здравомыслия, чтобы выйти замуж или заботиться о детях, да и сомневалась, что большинство постояльцев задумывались о женитьбе. Моя сестра Нина смотрела на каждого нового постояльца так, словно с его помощью могла раскрыть какую-то темную и невероятно запутанную тайну, разгадке которой она посвятила всю свою жизнь. «У них есть глаза, – как раз она сказала на крыльце твоей тете Розе, – но ты можешь определить, что они здесь. По ночам они пищат, как мыши». И она улыбнулась кошке, которая постоянно была рядом с ней. Нина проводила много времени, разговаривая с кошкой, когда никто этого не видел. И кошка стала причиной банановой катастрофы. Банановая катастрофа была виной кошки, но тут не обошлось без странствующего продавца кастрюль и сковород, который останавливался у нас, когда заглядывал в эту часть штата Огайо. Этот худощавый, нервный мужчина старался всем угодить, но мне он совершенно не нравился, потому что положил глаз на Нину и сидел на крыльце по вечерам, стараясь увлечь ее разговорами. Звали его Энцо Песка, и он казался безобидным, но я знала, какие мысли роятся в грязном разуме таких мужчин, вот и следила за ним, как ястреб. Другие наши сестры говорили, что этот мужчина, возможно, лучший шанс для Нины найти мужа. Сама Нина ничем не показывала, что благоволит к этому Энцо, но она часто улыбалась, вот этот идиот и решил, что улыбалась она ему, не понимая, что она улыбалась и кошке, и белкам, иногда даже порванным обоям. Короче, однажды вечером этот мужчина, Энцо Песка, сидел на крыльце с моей Ниной и мною между ними, когда из-за нашего дома донесся жуткий шум. У нас была собака по кличке Коротыш, которая сидела на цепи в заднем дворе, чтобы отгонять лис, желавших полакомиться моими курами, и глупой кошке нравилось мучать пса. Она усаживалась за пределами досягаемости и смотрела на него, выводя из себя. Пес рвался с цепи, пытаясь добраться до кошки, лаял и рычал, как маньяк, ошейник пережимал ему дыхательное горло, как петля, тогда как кошка спокойно сидела, вылизывая себе зад, и делала вид, что и не замечает беснований пса. Но в тот вечер, вечер банановой катастрофы, после часа пытки, устроенной кошкой, Коротыш совершенно выдохся и уполз в свою конуру, а твоя тетя Джина пожалела его и решила выгулять вдоль железнодорожных путей, до кладбища и обратно. Уже начало темнеть, и твоя тетя Джина не заметила кошку, которая прилегла под олеандром, где ее никак не мог достать сидящий на цене Коротыш. Но пес все еще думал о кошке, и всегда был момент, когда цепь уже отсоединили от ошейника, а поводок к нему еще не прицепили, момент свободы. Обычно Коротыш просто стоял, виляя хвостом и пуская слюни, пока тетя Джина цепляла поводок к ошейнику. Но в тот ужасный вечер, вечер великой банановой бойни, пес увидел свой шанс вцепиться зубами в бок кошки, и, едва почувствовав, что цепь снята, рванул к своей мучительнице, как покинувшая ад летучая мышь. Открыв глаза, кошка увидела озверевшего пса, несущегося к ней, как скаковая лошадь. Вся жизнь в одно мгновение пролетела у нее перед глазами, но она предприняла отчаянную попытку спастись, преследуемая псом и твоей кричащей тетей Джиной. Кошка выбежала в проулок, где старый мистер Кучинелло, торговец бананами, как раз остановил свою повозку с товаром у дома Прикосовичей, расположенного напротив нашего, потому что этот козел Прикосович по какой-то причине всегда покупал много бананов. Кошка запрыгнула в повозку с бананами, и пес запрыгнул следом за ней, разозленный донельзя. Коротыш никогда не любил мистера Кучинелло, всегда лаял, когда его повозка проезжала мимо, и запах бананов только добавил ему злости. По его разумению, кошка и мистер Кучинелло заключили союз, чтобы вместе и порознь портить ему жизнь. Вот он и гонял кошку по связкам бананов, шум вынудил мистера Кучинелло выйти из дома Прикосовичей, и когда мистер Кучинелло увидел, что происходит в его повозке, он начал кричать и ругаться, и кошка отчаянно визжала, и пес лаял, и твоя тетя Джина кричала, и весь этот шум заставил меня спуститься с крыльца и обойти дом, чтобы посмотреть, что там твориться. Тем самым этот похотливый идиот Энцо Песка получил шанс, на который давно надеялся: остался наедине с моей сестрой Ниной. Спайдер, живший по другую сторону улицы, этот сукин сын, вечно сующий нос не в свои дела, отвлекся от подзатыльников, которые не уставал отвешивать своей жене, и вышел на крыльцо, чтобы посмотреть, с чего столько шума, и все видел. Песка, эта луковая голова, тут же пододвинулся к моей сестре Нине, которая шила куклу для одного из детей Джонсонов, наших соседей, откашлялся и начал речь, которую, наверное, готовил не один год. «Мисс Нина, – волнуясь, говорил он пронзительным, писклявым голосом, еще и заикался. Мой брат Джон рассказал мне, со слов Пески, что такое у него с детства. Однажды, мальчиком, еще в Италии, он отошел за куст, чтобы отлить, и на него внезапно набросился чей-то злобный козел. – Мисс Нина, я надеюсь, вы не сочтете меня слишком бесцеремонным, но я давно уже восхищаюсь вами издалека…» К этому моменту я уже подошла к повозке с бананами, криком требуя от кошки замолчать, от пса – замолчать и перестать гонять кошку, от тети Джины – замолчать и уйти с дороги, от мистера Кучинелло – оставить попытки пнуть мою собаку. И очень старая лошадь мистера Кучинелло, Молния, все сильнее нервничала от криков, лая и визга в повозке с бананами и рядом с ней. Из-за шума этот болван Песка подумал, что моя сестра Нина не расслышала его слов, потому что она продолжала улыбаться и шить куклу, вот и повторил все снова, громче: «Я надеюсь, вы не сочтете меня слишком бесцеремонным, но я давно уже восхищаюсь вами издалека…» И в этот самым момент старый мистер Прикосович, наполовину слепой, со съехавшей крышей, вышел из дома с дробовиком в руках, вероятно, подумав, что австрийцы перешли в наступление, и выстрелил поверх повозки с бананами. Этот грохот заставил старую лошадь мистера Кучинелло рвануть с места, таща за собой повозку с бананами, кошкой, псом и твоей тетей Джиной, тогда как мистер Кучинелло нарезал круги вокруг меня. Молния проломила забор, обогнула наш дом, ломая мои розовые кусты, ее обезумевшие глаза стали в три раза больше, связки бананов летели во все стороны, а потом с диким скрежетом повозка застряла между старым деревом и перилами переднего крыльца. Кошка, с выпущенными когтями, выпрыгнула из бананов на руки Энцо. Коротыш последовал за ней и, пытаясь добраться до кошки, вырвал огромный кусок материи из брюк его лучшего костюма, возродив детские воспоминания о встрече в разъяренным козлом. Конечно же, Энцо помчался прочь, с кошкой на голове, а ее когти глубоко вонзились в дорогой новый миланский паричок, прикрывавший обширную лысину. Сбегая со ступенек, Энцо столкнулся со старым мистером Кучинелло, оба повалились на мой розовый куст, кошка взлетела на большой дуб, Коротыш подпрыгнул, словно пытался долететь на ветви, на которой сидела кошка, и приземлился на Энцо и мистера Кучинелло. А тут как раз пришел домой твой дядя Энтони. Забрал пса и увел его на задний двор. Я тем временем забралась в повозку и вытаскивала тетю Джину из-под свалившихся на нее бананов. Кучинелло не переставал ругаться, пока твой дядя Энтони не сумел вытащить повозку, застрявшую между крыльцом и деревом, а я не согласилась заплатить за все раздавленные бананы. Когда с этим все утряслось, я огляделась и увидела Энцо, который пытался приладить на место паричок.

«Ты, – я наставила не него палец, как пистолет, – что ты сделал с моей сестрой Ниной?»

«Я, – удивился он. – Я ничего не сделал. Кошка, она прыгнула мне на голову».

«Убирайся из моего дома», – приказала я.

«За то? – воскликнул он. – Я ни в чем не повинен».

«Таких мужчин просто нет», – отрезала я.

«Клянусь, клянусь, – он попятился от меня, указал на мою сестру. – Она вам скажет».

И я повернулась к моей сестре Нине, которая, пока продолжалось все это безумие, невозмутимо шила куклу. «Нина, – спросила я ее, что этот человек с тобой сделал?» Она посмотрела на меня, улыбнулась своей прекрасной улыбкой, моя красавица-сестра Нина, принцесса Анци, и ответила: «Он давно восхищался мною издалека».

«Я это ЗНАЛА! – воскликнула я. – Где моя мясницкий тесак?» Но к тому времени, когда я вернулась из кухни с мясницким тесаком, Энцо Пески и след простыл, а потом я уже не пускала его на порог нашего дома.

Поздним вечером, вернувшись домой из «Красной Розы», твой дедушка обнаружил на крыльце большую кучу бананов. Едва он переступил порог, я посмотрела на него и сказала: «Ни о чем не спрашивай». И твой дедушка, который был очень мудрым человеком, просто выбил трубку, завел часы и пошел спать.

(Падающий на нее свет меркнет и гаснет полностью).