Текст книги "Флорида в огне"

Глава 3

На фотографии, которую Болан видел на ферме «Каменный человек», она выглядела совершенно иначе. Правда, справедливости ради надо сказать, что и условия были иными. Сейчас Болан видел в Холли Брюс странное сочетание ярости и утонченной женственности, о которых он до этого момента даже не подозревал. И тем не менее это была именно она, сомневаться не приходилось, несмотря на перепачканную грязью мужскую одежду.

Она была взбешена до крайности, но во взгляде девушки Болан прочел не только страх, но и вызов. Еще в нем читалась яростная решимость, с которой Маку придется совладать, если он рассчитывает выбраться победителем, и притом живым, из этих зловонных джунглей. Да еще с этой девушкой впридачу.

Он присел на корточки рядом с дочерью биохимика и заглянул ей в глаза, чтобы девушка могла прочесть в его взгляде немой приказ повиноваться.

– Ни слова, – прошептал он, – и не двигайтесь! Неподалеку отсюда патрулирует вооруженный часовой.

Несмотря на то, что девушка была вне себя от ярости и страха, она вовсе не была дурой, да и инстинкт самосохранения у нее действовал безотказно. Отвернувшись от неумолимого взгляда высокого незнакомца, который не позволял ей подняться с земли, Холли Брюс посмотрела через плечо в сторону непроницаемых для взора джунглей. Затем, по-прежнему не произнося ни звука, она, как испуганный ребенок, прижалась к широченной груди Болана. Ей крепко досталось, к тому же Холли Брюс едва не погибла, поглощенная этой ужасной трясиной. Она вдруг почувствовала, как ее покидают последние силы. Девушка ощутила теплое дыхание Болана на своей щеке и еще теснее прижалась к этому внушающему доверие мужчине. Потянулись нескончаемые секунды…

– Хорошо, хорошо, опасность миновала, – тихонько прошептал Болан.

Девушка глубоко вздохнула, отстранилась от спасителя и вытянулась на земле, рассыпав свои длинные волосы по траве.

– Замечательно! – неожиданно воскликнула она почти истерическим голосом. – Но кто вы такой и откуда здесь появились?

Болан вытащил сигарету и, прикурив ее от зажигалки, протянул Холли, но та от сигареты отказалась.

– Меня зовут Феникс, – ответил он с подкупающей простотой.

– Вы полицейский?

Он натянуто улыбнулся и встал. И только после этого ответил:

– В некотором роде.

Холли в свою очередь вскочила на ноги.

К ней вернулась привычная уверенность, и она окинула Болана испепеляющим взглядом.

– В некотором роде, говорите? – насмешливо протянула она с плохо скрытой злостью. – Это самая лучшая шутка за сегодняшний день! Подумать только, я целую неделю ору, как сумасшедшая, чтобы привлечь внимание полиции, а она затыкает уши, не желая ничего слышать.

Болан ласково взял девушку за руку и увлек за собой.

– Спокойнее, – улыбнулся он. – Вы орали вовсе не зря. Как видите, ваш страстный призыв услышан, и я вам обещаю, что мы разыщем вашего отца.

– Да я его уже, черт побери, нашла! – воскликнула она раздраженно. – Он там, в этом проклятом лагере!

– Тогда я, вне всякого сомнения, уже вступил бы с ним в прямой контакт, не попадись такое чудо на моем пути, – миролюбиво заметил Болан.

– Ах, значит, вам попало на пути чудо? – взвизгнула она. – Ну это уж слишком!

– Прекратите кипятиться, прелестная мисс, – мягко сказал он. – Вы только попусту растрачиваете свою энергию.

Должно быть, он задел какую-то чувствительную струну в глубине ее души, так как поведение девушки круто изменилось. Болан прочел во взгляде Холли покорность еще до того, как она снова прижалась к нему всем телом, словно хотела не только морального, но и физического утешения.

– У меня такое ощущение, что я схожу с ума, – чуть слышно прошептала она. – Никто не хочет меня выслушать! А я ведь хорошо изучила привычки отца с тех пор, как мы живем вдвоем. Он ни разу не брал отпуск, ни на один день. Даже тогда, когда мама была еще жива!

Болан решил дать девушке выговориться и потихоньку тащил ее за собой к тому месту, где оставил надувную лодку. Там он остановился и пригласил ее занять место в утлом суденышке. Холли снова заколебалась и спросила:

– Так как вы говорите вас зовут?

– Джон Феникс.

– Феникс… Хм… Больше похоже на псевдоним или кличку, – вздохнула Холли, не подозревая, насколько близка она к истине. – В Аризоне есть город, который называется Феникс, а еще так зовут мифическую птицу, которая погибает в огне и возрождается из пепла. За эти качества люди считают феникса символом вечной жизни. Это она дала вам такое имя?

Теперь Холли улыбалась и выглядела повеселевшей. Наверное, впервые за все время, которое дочь разыскивала своего отца, она нашла человека, который согласился ее выслушать…

Болан же продолжал молчать. Он с удовольствием отдал бы ей револьвер, но какое-то смутное чувство тревоги удерживало его от этого шага. Что-то в поведении девушки странным образом беспокоило его. Возможно, внезапная ее покорность… слишком внезапная, чтобы быть искренней до конца… Ломала ли она перед ним комедию? Весьма возможно. Джунгли по-прежнему были полны опасных неожиданностей, но Болан был готов к встрече с ними. А пока в уравнении спасения биохимика Холли Брюс была неизвестной величиной, непонятно откуда свалившейся на голову Палача. Ее присутствие грозило серьезно осложнить выполнение задания…

Глава 4

Комендант базы в который уже раз нервно посмотрел на часы и задрал голову, вглядываясь в небо. День клонился к вечеру. Тени на Эверглейдских болотах уже начали удлиняться, а стоячий воздух потихоньку наполнился многоголосым шумом, характерным для ночной поры в тропических джунглях. Полковник Чарльз Роски все еще надеялся, что вертолет прилетит до того, как придется зажигать сигнальные огни.

Он ждал уже целую вечность, торча, как идиот, на вертолетной площадке, и это вынужденное бездействие никак не способствовало улучшению настроения. Напротив, оно напоминало ему, что он был не единственным хозяином этого лагеря, и ему приходилось постоянно запрашивать мнение своих старших начальников.

«Так бывает всегда: кто платит, тот и принимает решение», – с горечью подумал он, не отрывая глаз от потемневшего неба.

У него даже кишки скрутило, когда утром пришлось по рации связываться с этим старым хреном. Он чувствовал себя униженным оттого, что пришлось признать поражение. И тем не менее… Роски был уверен, что ему удалось бы обломать рога доктору Брюсу. Вначале биохимик, эта яйцеголовая скотина, согласился сотрудничать, а затем ни с того ни с сего передумал и впал в бешеную ярость, просто-напросто отказался продолжать работы, угрожая разрушить даже то, что успел создать. Роски сразу понял, что к ученому надо применить более жесткие методы убеждения, типа тех, что давали хорошие результаты во Вьетнаме, но прежде чем приступить к их осуществлению, следовало запросить согласие Тэрстона Ворда. Таковы были правила игры, придуманной – увы! – не полковником Роски… А старик категорически запретил поднимать руку на Брюса до тех пор, пока сам с ним не переговорит, что, естественно, никак не льстило самолюбию коменданта базы. Ворд пообещал, что прибудет сегодня вечером, взяв тем самым инициативу в свои руки вместо того, чтобы доверить это дело начальнику своего штаба Чарльзу Роски.

Роски буквально тошнило оттого, что ему приходилось держать отчет перед штатскими и получать от них добро по любому своему решению. Слава Богу, что Ворд был не такой тупой, как эти лощеные хлыщи из Вашингтона. Но все-таки он – человек штатский, абсолютно чуждый военной логике и точности мысли. Никогда он не сумеет поставить себя на место солдата и взглянуть на вещи, как офицер, привыкший применять силу и презирать слабость во всех ее проявлениях.

Конечно же, Ворд хотел держать все под своим контролем, а особенно эту операцию, которая, по его же словам, должна была стать венцом карьеры. Но до тех пор, пока богач будет продолжать повсюду совать свой нос, орлы, вышитые на погонах Роски, стоят не больше, чем капитанские нашивки в те времена, когда он служил во Вьетнаме.

Да, Вьетнам… Воспоминание о военных годах всегда будило в полковнике смешанные чувства… Как и многие другие ветераны вьетнамской кампании, он познал там и хорошее, и плохое. С Вьетнамом был связан и апогей его воинской славы, и внезапный крах карьеры кадрового военного. Он сразу же почувствовал себя в джунглях как рыба в воде, а жестокая война на уничтожение красной заразы стала для него олицетворением того, о чем он мечтал с самого раннего детства. Роски нашел во Вьетнаме смысл своей жизни – он почувствовал себя там великим тактиком и даже стратегом.

Что-что, а сражаться он умел. Он всегда числился среди лучших, и его постоянные успехи вызывали зависть остальных офицеров, которым не хватало присущей Чарльзу жестокости и кровожадности. Завистники всегда ставили ему палки в колеса. Им трудно было принять его эффективные методы ведения войны. Там, где проходил его батальон, оставалось больше трупов, чем после любых других подразделений, а его люди не имели себе равных, когда нужно было выдавить сведения из захваченных в плен солдат противника. Роски гордился своими «живодерами». Батальон состоял из отчаянных, крутых парней, вылепленных по образу и подобию своего командира. Они умели выслеживать, пытать и убивать врага, не отступая ни перед чем. К тому же, когда другие подразделения попадали в беду, на выручку всегда посылали Роски и его людей: только они умели сеять панику в рядах неприятеля, не щадя не только военных, но и гражданское население, круша все и вся на своем пути… За все это Роски получил кличку Чарли Ужастик.

Но когда война приняла совсем дрянной оборот, шайка недоделанных писак окрысилась на Роски, чтобы показать всем, на что способна либеральная пресса. В результате Ужастика лишили воинского звания, правда, оставив ему возможность зарабатывать хлеб насущный, продавая свои знания и опыт тому, кто больше заплатит.

И покупатель не заставил себя долго ждать. Заказчиков на рынке военных услуг, слава Богу, хватало. В одно прекрасное утро к нему пришел Тэрстон Ворд. Для начала он поведал бывшему вояке об одном крупном проекте, а затем объяснил, что нуждается в его услугах по той простой причине, что Роски – лучший, кого можно найти. Чарли принял комплимент как должное, даже не распознав в нем блестящую обертку из лести. Ворд предложил звание полковника, кучу денег и не очень пыльную работенку.

Но Ворд, человек глубоко штатский, оставался главным, а стало быть, именно он дергал за веревочки. По сути своей старик был ультрареакционером, и Роски, который видел красных не только в перекрестие прицела, но и встречался с ними лицом к лицу на допросах с пристрастием, полностью разделял политические взгляды своего работодателя. В значительной мере именно поэтому он согласился примкнуть к «Варко». Однако люди, вертевшиеся вокруг старика, не очень-то нравились Роски. Он еще мог понять исступленных псевдофанатиков, увивавшихся вокруг толстосума, надеясь урвать жирные куски от пирога. От этих хоть веяло понятной алчностью. Но ведь были и другие – жестокие ребята, еще более жестокие, чем самые крутые вояки. Они появлялись с туго набитой мошной, злые, как сорвавшиеся с цепи псы, и не стеснялись раздавать приказы направо и налево, хотя их самих следовало бы для начала погонять по плацу и окунуть мордой в дерьмо. Более того, они считали Роски заносчивым и не стоящим уважения солдафоном, продавшимся на корню крупному капиталу.

Постоянно выслушивать подобные заявления было крайне унизительно, от этого любой мог бы озвереть.

Наконец, от некоторых друзей Ворда Ужастика просто воротило. А ведь он не был наивным пацаном, которого только что совратила уличная проститутка. С коррупцией он непосредственно познакомился еще во Вьетнаме, да и любому дураку ясно, что движет миром. Но в окружении Ворда водились акулы пострашнее тех, с кем ему доводилось сталкиваться в прежней жизни. Они распространяли вокруг настоящую ауру злобы и извращенного мировоззрения. Роски чувствовал себя изнасилованным хором законченных мерзавцев всякий раз, как ему приходилось иметь с ними дело. Кончилось тем, что он их возненавидел лютой ненавистью, но в настоящее время ему приходилось терпеть их присутствие и корчить из себя саму любезность.

Он услышал шум винтов быстро приближающегося вертолета. Задрав голову, Роски увидел появившуюся над вершинами деревьев стрекочущую машину. Она облетела базу по периметру и наконец зависла над вертолетной площадкой. Это был UH-1 «Ирокез» фирмы Белл, переоборудованный в передвижной центр управления. Фюзеляж металлической стрекозы был выкрашен в небесно-голубой цвет, и на нем красовалась эмблема нефтеперерабатывающих заводов «Варко». Несмотря на столь необычный вид вертолета, а может быть, и благодаря этому, Роски, глядя на него, вспоминал другие похожие машины под другим небом, переносившие его подразделение к месту очередного боя. От таких воспоминаний у него начинало щемить сердце…

«Ирокез» коснулся полозьями земли. Роски непроизвольно закрыл глаза, чтобы защитить их от секущего ветра, поднятого винтом, и машинально ухватился рукой за фуражку. На мгновение он вдруг увидел себя со стороны, когда, сгибаясь под тяжестью туго набитого рюкзака, увешанный с головы до ног оружием, он шел впереди своего взвода к новой горячей точке в дебрях джунглей… Чарли ощутил влажный запах леса и азарт охотника, который возникал всякий раз, когда над его головой смыкалась густая тропическая растительность…

Лопасти винта замедлили вращение и наконец остановились. Распахнулась дверца кабины, и Ворд в безупречно отутюженном белом костюме, который прямо-таки светился в вечерних сумерках, спрыгнул на землю.

Мгновение спустя к нему присоединился Ники Фуско. Роски не смог подавить гримасу отвращения. Ворд все-таки мог бы прилететь один, а не тащить с собой этого поганого макаронника! Фуско был грубым, властным типом, который, к тому же, постоянно на всех орал, брызжа слюной. А Роски даже думать не позволялось поставить крикуна на место. Ворд, судя по всему, относился к нему с уважением…

Не зная конкретных подробностей их странной дружбы, Роски понял, что Фуско являлся связным между Вордом и флоридской семьей мафии. А Роски организованную преступность, как всякий лояльный гражданин Соединенных Штатов, не любил и присутствие одного из ее представителей на территории своей базы переносил крайне мучительно. Он воспринимал эти визиты как бесчестье для настоящего солдата.

Когда Ворд подошел к нему, Роски щелкнул каблуками и вскинул руку к козырьку. Обстоятельства требовали того.

– Здравствуйте, сэр, – почтительно произнес он.

Ворд ответил чопорным взмахом руки, без тени улыбки на лице. Стоящий позади миллиардера Фуско не скрывал иронии по поводу проявления воинского церемониала.

– Все ли в порядке, мой генерал? – насмешливо улыбаясь, осведомился он.

Роски холодно взглянул на него, но все-таки пожал протянутую руку.

– Здравствуйте, мистер Фуско. Добро пожаловать в мой лагерь.

Улыбка мигом слетела с лица Фуско.

– Как это понимать – ваш лагерь?

Но тут в разговор вмешался Ворд, стремясь немедленно положить конец бесполезной перепалке.

– Ситуация так и не улучшилась, полковник?

Роски недоверчиво взглянул на Фуско, спрашивая себя, может ли он свободно говорить в его присутствии, но видя, что самому Ворду глубоко наплевать на соблюдение секретности, пожал плечами:

– Увы, нисколько, сэр. Ученый твердо стоит на своем, но я уверен, что нам удастся его переубедить, если…

Ворд не дал ему договорить.

– Первым делом я должен сам поговорить с ним, Чарльз. Если это не поможет, у вас будет время, чтобы использовать более радикальные методы. – По лицу старика пробежала тень улыбки, когда он добавил: – В конце концов, люди охотнее прислушиваются к голосу Бога, чем к воззваниям его святых.

Это была его манера ставить подчиненных на место. Вроде бы ничего обидного не сказано, но выслушивать подобные сентенции все равно неприятно. Особенно в присутствии Фуско. Но Ворд был хозяином и никому не собирался уступать эту роль. Роски подавил душившую его злобу.

– Следуйте за мной, – сухо сказал он и круто развернулся на каблуках.

Он пересек лагерь в сопровождении Ворда, и Фуско и вошел в барак, где размещался штаб. Дневальный с бычьей шеей багрового цвета и тремя красными нашивками на рукаве рубахи тотчас же вытянулся по стойке смирно.

– Сержант, – обратился к нему Роски, – приведите доктора Брюса.

– Слушаюсь, полковник!

Дневальный тотчас же исчез, а Роски пригласил спутников в свой кабинет. Попав в привычную обстановку, он снова почувствовал себя в своей тарелке. Здесь, по крайней мере, он был у себя дома. Он указал гостям на брезентовые стулья, а сам уселся во вращающееся кресло за внушительных размеров письменным столом. Тэрстон Ворд садиться не стал. Роски, нарочито не обращая на Фуско внимание, спросил у старика:

– Я уверен, что после разговора с доктором вы сами склонитесь к мысли, что настало время взяться за него как следует.

– Возможно, – согласился Ворд, – но я хочу в этом убедиться сам. Если мы лишимся сотрудничества Брюса, малейшая тактическая ошибка может привести к катастрофическим последствиям.

Фуско все с той же нагловато-ироничной улыбкой счел своим долгом встрять в разговор:

– Во всяком случае, если у вас возникнут проблемы, генерал, то у меня найдутся крутые ребята, которые даже слепого заставят увидеть солнце, пусть хотя бы на прощание. Достаточно им позвонить и…

– Прекратите! – грубо рявкнул Роски. – Мои люди – тщательно отобранные профессионалы и получают деньги не за красивые глаза!

– Мои тоже, солдат, – окрысился Фуско, перестав, наконец, скалить зубы. – Но я могу гарантировать вам результат.

– Послушайте, мистер Фуско…

Разговор принимал нежелательный оборот, и Ворд решил положить конфронтации конец.

– Хватит вам! Ники всего лишь предлагает свою помощь, Чарльз. Он понимает, что выполнение операции зависит от вас и что вы горите желанием довести дело до успешного конца.

Фуско примирительно выставил перед собой потные ладони.

– Я только пытаюсь помочь, – с нарочито скромным видом ухмыльнулся он.

Роски смерил итальяшку ледяным взглядом. Он собирался ответить какой-нибудь колкостью, но тут в дверь кабинета постучали.

– Войдите! – рявкнул он.

Дверь открылась, и сержант с бычьей шеей втолкнул доктора Вильяма Брюса, после чего незамедлительно исчез.

Биохимик выглядел довольно плачевно. Его глаза за стеклами очков в стальной оправе покраснели от усталости и недосыпания. Брюс окинул присутствующих быстрым взглядом, и лицо его искривила гримаса нескрываемого отвращения. Брюки и рубашка ученого были измяты так, словно в них он валялся, где только возможно.

Не дав Роски времени открыть рот, Ворд пригласил ученого присесть на свободный стул, а сам устроился на краешке стола.

– Вид у вас совсем неважный, Вильям! – воскликнул он.

– В самом деле? – пробурчал тот. – А что, заключенные обычно выглядят лучше?

Тэрстон прищелкнул языком и всем своим видом попытался показать, как глубоко он сокрушается по поводу случившегося.

– Сожалею, что условия здесь оказались не совсем такими, на которые вы рассчитывали. Мы с вами заключили сделку, и вот теперь выясняется, что вы не выполняете свои обязательства.

Брюс бросил на старика испепеляющий взгляд:

– Не будем говорить о сделках, мистер Ворд. Если бы я раньше знал, каковы ваши истинные намерения…

Ворд не дал ему закончить:

– А чем вам не нравятся мои намерения, Вильям? Я только пытаюсь дать своей стране новый шанс. Я не могу спокойно смотреть, как она погружается в пучину всеобщего разврата и упадка.

Ученый устало вздохнул:

– Уж мне-то вы могли бы не вешать лапшу на уши, Ворд.

Лицо нувориша окаменело. Он крепко стиснул зубы, и Роски увидел, как старик, механически передвигая ноги, подошел к окну. Повернувшись ко всем спиной, он долго вглядывался в ночную темень, не произнося ни слова. Когда же, наконец, он обернулся к ученому, то показалось, что миллиардер немного овладел собой, но когда он снова заговорил, видно было, что Ворд с трудом сдерживает ярость:

– Я не заставляю вас разделять мои политические взгляды, Брюс. Я, увы, привык иметь дело с ограниченными людьми, не способными видеть дальше кончика собственного носа. Однако я вам не позволю в самый последний момент пустить прахом проект, на осуществление которого я потратил двенадцать лет жизни!

Он постепенно повышал голос и в конце концов сорвался на истерический крик. Не сводя с Брюса глаз, Ворд вплотную приблизился к нему, уперев кулаки в бедра. Глаза его на побагровевшем в одночасье лице, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Ученого невольно передернуло от смеси отвращения и страха, и бедняга откинулся на спинку стула, следя за кулаком, который Ворд занес над его головой.

– Я не позволю вам встать у меня на пути! – крикнул Ворд. – Нет, я вам не…

Он умолк, не в силах выразить словами обуревавшие его чувства. Наконец, отдышавшись, он вновь взял себя в руки, и лицо его обрело нормальный оттенок.

Когда он снова заговорил, в его голосе слышалось привычное добродушие:

– Поймите меня, Брюс, этот проект является венцом всей моей жизни, можно даже сказать, жизни всех присутствующих здесь. И мы ни перед чем не остановимся, чтобы довести дело до логического конца. Я бы предпочел, чтобы вы сотрудничали со мной по доброй воле, а не по принуждению. Ведь в любом случае мы сумеем заставить вас продолжать работы.

Но и Вильям Брюс тоже успел прийти в себя. Он посмотрел Ворду прямо в глаза и отрезал:

– Подите вы к черту!

Роски ждал, что Ворд снова взорвется, но тот лишь пожал плечами и улыбнулся с таким видом, словно он Господь, отпускающий Брюсу грехи.

– Моим помощникам не терпится применить к вам более радикальные методы убеждения, – спокойно сказал он. – Ваше упрямство не оставляет мне выбора, и боюсь, мне придется оставить ваше бренное тело на их попечение. Разве только… Как вы говорите зовут вашу дочь? Холли, верно ведь? Я не ошибаюсь?

Ученый вдруг побледнел, но ничего не ответил.

– У вас есть время для размышлений до завтрашнего утра, Вильям, – любезным тоном добавил Ворд. – Как говорится, утро вечера мудренее, и я уверен, что завтра часиков, скажем, в семь утра вы будете в своей лаборатории.

С этими словами Тэрстон Ворд отвернулся, а Роски нажал кнопку вызова дежурного. Тот моментально возник на пороге с горящим взором, в котором явственно читалась готовность немедленно исполнить любое приказание горячо любимого начальника.

– Отведите доктора Брюса в его домик и проследите за тем, чтобы сегодня ночью его никто не беспокоил.

– Слушаюсь, сэр!

После ухода Брюса Тэрстон Ворд присел на освободившийся стул и заявил:

– Он сдастся, джентльмены.

– Будем надеяться, иначе дело наше совсем дрянь, – отозвался Фуско, на губах которого заиграла привычная насмешливая улыбка.

Роски решил, что настала пора и ему вставить свой пятак:

– С моей точки зрения, больше всего этого вшивого интеллектуала затронуло упоминание о его дочери. Думаю, мы нащупали наилучшее средство давления на него. Хотелось бы узнать, девушка эта уже в наших руках?

Фуско заерзал на своем стуле. Видно было, что мафиози стало не по себе.

– Пока нет, – выдавил он с трудом. – Но в любом случае, доктору об этом неизвестно.

– Думаю, вы правы, полковник, – задумчиво протянул Ворд. – Если мы сумеем заполучить девчонку, ее папаша сделает все, что мы от него потребуем.

Повернувшись к Фуско, он грубым тоном, который не укрылся от Роски, добавил:

– Не будем терять времени, Ники. Срочно разыщи мне девчонку. Одно дело просто угрожать Брюсу и другое, когда он увидит возлюбленное чадо трепыхающимся в болоте, кишащем крокодилами. Нам не придется долго уговаривать его вернуться в лабораторию.

Фуско гаденько рассмеялся, и Ворд последовал его примеру.

Но Чарльзу Роски было не до смеха. Он был солдатом, но не садистом. Конечно же, солдат выполняет поставленную задачу, когда это от него требуется, но никогда не радуется, предвкушая никому не нужные зверства. А от этих мерзавцев в штатском можно ожидать всего… Все они психи. Даже сам Ворд сволочь, каких мало, сумасшедший, страдающий манией величия. Но он богат, как Крез, и в этом заключается разница между пациентами психушки и вдохновителем проекта… И солдат по призванию Чарли Роски пляшет под его дудку. Что же касается Фуско, то он вообще воплощение самого низменного подонка. И солдату Роски было стыдно за то, что ему приходится иметь дело с таким негодяем. Само его присутствие в кабинете было для полковника оскорблением. И тем не менее Фуско на данный момент являлся его союзником, а Роски знал, что зачастую приходится идти на компромисс с собственной совестью. Ну что ж, ничего не попишешь… Он еще потерпит Фуско, но, естественно, не очень долго! Голос Ворда отвлек Роски от его мыслей.

– Позвольте мне сказать вам еще кое-что, джентльмены. Мы теперь так близки к цели, что я ни за что на свете не откажусь от осуществления этого проекта. Чарльз, если за ночь доктор не одумается, я разрешаю вам делать с ним все, что угодно, но с одним условием: когда Брюс выйдет из-под вашей опеки, он должен быть жив и здоров, чтобы продолжить свои исследования.

Ворд повернулся к Фуско:

– Теперь ты, Ники. Ты доставишь мне девчонку как хможно скорее. Она нам ой как понадобится, если доктор заартачится и не захочет сотрудничать подобру-поздорову.

Фуско кивнул и натянуто улыбнулся:

– Ладно! Клянусь мадонной, завтра девица будет здесь.

– Надеюсь, – сухо ответил Ворд. – А вы, Чарльз, постарайтесь держать себя в руках.

– Нет проблем, сэр. Я обработаю доктора так, что его серое вещество останется в полном порядке.

Роски старался придать своему голосу уверенность, которой у него, увы, не было. Его вдруг одолели сомнения, и стало казаться, что проблемы наваливаются на него со всех сторон. Чарли нужно было как можно скорее взять себя в руки, если он не хотел, чтобы Ворд пожалел о том дне, когда взял его к себе в качестве начальника штаба для осуществления столь амбициозных планов. Потерпеть поражение, находясь в двух шагах от цели, было бы просто недопустимо. Ворд этого не простит.

Да, поражение ставило жирный крест на дальнейшей военной карьере Роски, а возможно, и крест на могиле…