Электронная библиотека » Дж. Э. Уайт » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 17 апреля 2022, 22:56


Автор книги: Дж. Э. Уайт


Жанр: Детские приключения, Детские книги


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Дж. Э. Уайт
Призрак мальчика в пижаме

J. A. White

Shadow School #1: Archimancy

Copyright © 2019 by J. A. White

© Хромова А. С., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Интересный сюжет и таинственная атмосфера… Пробирает до мурашек!

Booklist

Хорошее сочетание юмора, тайны и ужастика для подростков.

Kirkus Reviews

* * *

Посвящается Ишин.

Всегда твой

1
Человек в окне

Корделия Лю разглядывала новую школу, не веря своим глазам.

Это же не учебное заведение, это какой-то зловещий старинный замок! Всё такое неестественно-симметричное, как будто школа сошла со страниц детской книжки-раскладушки. Над левым крылом здания несколько конусовидных башен, и точно такие же башни над правым крылом, не считая множества разнообразных шпилей. А ровно посередине окно с аркой высотой в несколько этажей, похожее на зияющую рану.

На кирпичной стене красовалась медная табличка:

СРЕДНЯЯ ШКОЛА ЭЛАЙДЖИ З. ТЕНИ

5–8 КЛАССЫ

ЗНАНИЕ.ХАРАКТЕР. ДУХ

Корделия до сих пор не подозревала, что название школы такое длинное: местные её звали попросту «школа Тени». Она удивилась и испытала некоторое облегчение, обнаружив, что школа носит имя реального человека. А то сегодня ночью во сне её преследовали учителя-тени…

«Этот Элайджа Тени небось просто богатый дядька, который построил здание на свои деньги, – подумала Корделия, чувствуя себя дурочкой. – Просто нудный дядька со странной фамилией. Итальянец небось. Только и всего!»

Корделия передёрнула плечами. Её ветровка дома, в Калифорнии, считалась достаточно тёплой, но тут, в Нью-Гэмпшире, явно была не по погоде. Девочка собиралась уже влиться в толпу учеников, входящих в школу, как вдруг заметила мужчину в сером костюме-тройке, который смотрел на неё из окна верхнего этажа. Выражения лица ей отсюда было не видно, но он заметно сутулился. «Похоже, не мне одной тут не нравится», – подумала Корделия, решив, что это кто-то из учителей со старомодными представлениями о том, как следует одеваться. Корделия из вежливости помахала ему рукой.

Мужчина разинул рот, как будто бы ему не верилось, что она в самом деле его заметила. Но вместо того, чтобы просто помахать в ответ, он с размаху хлопнул ладонями по стеклу и уставился на девочку с пугающей пристальностью…

Корделия снова передёрнула плечами. И на этот раз уже не от холода.

«Да что с ним такое, с этим дядькой?» – подумала она, отворачиваясь от его странного, неподвижного взгляда. И заторопилась к школе, к теплу и голосам. Прежде чем переступить порог, Корделия рискнула ещё раз посмотреть на окно. Мужчина исчез.

2
Мистер Дерлет и миссис Эйкман

Поначалу Корделии показалось, будто она каким-то образом попала не в то здание. Стены высокого холла были оклеены обоями с бело-золотым узором, которые идеально сочетались с клюквенно-алым ковром. Коридоры освещались бронзовыми канделябрами. На второй этаж вилась широкая лестница с ореховыми перилами.

«Не может быть! Школы такими не бывают!» – подумала Корделия.

Однако же, приглядевшись, она увидела более привычные детали: табличку «Канцелярия», учительниц, остановившихся поболтать перед началом занятий, разукрашенные доски с объявлениями… Само здание выглядело как особняк зловещей одинокой старухи, но внутри кипела нормальная, повседневная школьная жизнь.

Корделия получила расписание по почте и знала, что её классный руководитель – мистер Дерлет, который работает в кабинете 211. Едва не налетев на женщину, уткнувшуюся в свой мобильник, она взбежала по лестнице и очутилась в просторном коридоре с тёмно-синими стенами. Корделия посмотрела на номер на двери напротив – 234, номер кабинета справа – 233 и пошла по убыванию номеров сквозь вереницу расположенных через равные промежутки арок. Тут было тише, чем в её прежней школе. Мало того, что ковры глушили шаги – ещё и сами школьники разговаривали вполголоса, как будто опасались, что их всё время кто-то подслушивает. Корделия представила себе первый день занятий в Риджвуде. Наверно, сейчас её лучшие подруги, Мэйбл и Эва, идут себе под ручку под восхитительный гомон буйных школьников… И тут она вдруг вспомнила, что время в Калифорнии на три часа отстаёт от Нью-Гэмпшира. Мэйбл с Эвой небось ещё спят.

Корделия внезапно почувствовала себя ещё более одинокой. Выходит, от прежней жизни её отделяет не только расстояние, но и время…

Дойдя до кабинета 215, Корделия решила, что уже почти пришла, но номера внезапно перестали притворяться последовательными: за 215-м шёл 242-й, а потом, по какой-то непостижимой причине, вообще 32А. А нужного кабинета, 211, нигде не было. Корделия хотела было вернуться назад и начать сначала, но потом решила, что лучше кого-нибудь спросить.

– Извини, – обратилась она к проходившей мимо девочке, которая шла одна и тащила за собой рюкзак на колёсиках, будто путешественница в аэропорту, – ты не знаешь, где тут двести одиннадцатый кабинет?

Девочка оглянулась через плечо, как будто Корделия обращалась не к ней, а к кому-то ещё. Она была плотненькая, с глубоко посаженными зелёными глазами и светлыми волосами, собранными в практичный хвостик. И во фланелевой рубашке навыпуск.

– Я сама иду в двести одиннадцатый, – ответила девочка. – У нас, наверно, один и тот же классный руководитель. Мистер Дерлет, да?

Корделия кивнула.

– Можем вместе пойти, если хочешь, – предложила девочка.

– Давай! Меня Корделия зовут.

– А меня Агнеса.

Они пошли по коридору. Агнеса была намного выше Корделии – впрочем, это ей не помогало, – держалась она как-то робко, с опаской.

– Я тебя, кажется, в том году не встречала, – сказала Агнеса. – Ты, наверно, новенькая?

– Первый день сегодня.

– У нас тут, в школе Тени, запросто можно заблудиться, если не знаешь, куда тебе надо. Для меня-то это не проблема. У меня энторинальная область очень мощная. Это такой участок мозга, который отвечает за чувство направления. А у тебя с энторинальной областью как?

– Знаешь, как-то никогда об этом не думала.

– Хорошо тебе, наверно, – сказала Агнеса. – Я вот обо всём думаю. Даже когда мне не хочется. Мама говорит, у меня мозги всё равно, что сосед, который врубает музыку и не соглашается сделать потише, сколько его ни проси. Ой, извини! Мы ж только что познакомились. Мне бы следовало побольше узнать о тебе…

И она уставилась куда-то в пространство, как будто мысленно прокручивала список вопросов, которые следует задать.

– А у тебя есть аллергия на орешки? – спросила она наконец.

Корделия покачала головой.

– Обожаю орешки!

Агнеса улыбнулась, сверкнув голубыми брекетами.

– И я тоже! Даже арахис. Хотя арахис на самом деле не орех. Это бобовое растение. Но как-то все уже привыкли, что это орешки, так что пусть будут орешки, ладно?

– Ладно… – кивнула Корделия, не зная, что думать об этой странной девчонке. – А мистер Дерлет, он какой, приятный человек?

– Не знаю, – сказала Агнеса. – Он в школе новенький. В школе Тени в начале года всегда появляется куча новых учителей. Прежние обычно за лето находят себе новую работу. А иногда и до конца учебного года не дорабатывают. Вон, наша вторая математичка в прошлом году взяла и ушла прямо с урока, и больше мы её не видели. Наверно, им тут жутко, в этой школе.

Они миновали картину маслом, на которой была изображена девочка в старомодной ночной рубашке. В ручке у девочки болтался плюшевый мишка, истекающий тёмной набивкой.

– И с чего бы это? – пробормотала Корделия.

Они очутились в просторном холле. Тут никаких ковров не было. Пол был выложен мозаичными треугольничками. Молодая учительница в красивом платье – пожалуй, чересчур шикарном для школы, – смотрелась в старинное напольное зеркало.

– Какое же тут всё огромное! – воскликнула Корделия.

– Ничего, привыкнешь, – сказала Агнеса. – Но одной лучше не ходить, пока не научишься ориентироваться. И на третий и четвёртый этаж тоже не суйся. Там вообще лабиринт. А потом, у шестых классов там занятий и не бывает.

– Приятно слышать, – сказала Корделия.

– Я сегодня могу побыть твоим проводником и позаботиться о том, чтобы ты не опаздывала на занятия.

Агнеса неловко запнулась, потеребила подол своей рубашки.

– Ну, если хочешь, конечно. Если ты предпочтёшь найти кого-нибудь другого, я пойму. Наверно, на твоём месте я бы тоже предпочла кого-нибудь другого…

– Да нет, я с удовольствием! – перебила Корделия и с удивлением обнаружила, что говорит искренне. Агнеса, конечно, странненькая, но Корделии она начинала нравиться.

Двести одиннадцатый оказался между двести тридцать девятым и подсобкой. Если бы не парты и доска, он бы скорее напоминал гостиную, чем школьный класс: стены, обшитые деревом, камин, длинный чёрный диван в дальнем конце комнаты. Корделия плюхнулась на первое же свободное место, какое увидела. Некоторые ученики наблюдали за ней с умеренным интересом: в конце концов, она же новенькая. Агнеса, опустив голову, прошла на заднюю парту. На неё вообще никто внимания не обратил.

– Доброе утро! – сказал мистер Дерлет. Выговор у него был чуточку гнусавый, как у жителей южных штатов. Он оказался высокий, с аккуратно подстриженной бородкой и самыми грустными глазами, какие Корделия видела в своей жизни. Костюм висел мешком на его костлявой фигуре. – Меня зовут мистер Дерлет. Я буду вашим классным руководителем и преподавателем обществоведения. Я многого жду от этого учебного года, который мы проведём вместе.

Пока мистер Дерлет проводил перекличку, Корделия пыталась запомнить, кого как зовут. Нолан Блат был лохматый мальчишка, ведущий безнадёжную войну с прыщами. Франческу Кальвино пришлось вызывать два раза, потому что она сидела, уткнувшись в книжку. Мэйсон Джеймс, самодовольный парень с каштановыми волосами, кончики которых выкрашены красным, вместо «Здесь!» ответил «Отсутствует!» и немедленно стукнулся ладонями со своими приятелями в таких же футбольных майках, как и он. Мистер Дерлет поднял взгляд и явно решил не обращать на них внимания, так, словно одёргивать их чересчур утомительно.

Когда перекличка уже завершилась, в класс вошёл ещё один ученик. Его руки не показывались из карманов. На ученике была чёрная толстовка, и шёл он, низко опустив голову. Корделия мельком увидела длинные волосы и чёрные глаза.

– Бенджи Нуньес, насколько я понимаю? – спросил мистер Дерлет, пробежав глазами список.

Мальчик коротко кивнул и сел позади Корделии. Мистер Дерлет прислонился к своему столу, совершенно пустому, безо всех обычных учительских причиндалов и семейных фоточек, и окинул взглядом их застывшие в ожидании лица. Смотрел он отстранённо, как будто и не видел их.

– Потрясающее здание, – произнёс он. – У него такой вид, словно сюда должны пускать по билетам, как в старинные усадьбы в Род-Айленде. Представления не имею, откуда у города деньги на такую роскошную школу, но…

Одна из девочек подняла руку. Корделия попыталась вспомнить, как её зовут. Мария? Мелисса?

– Да, Миранда? – сказал мистер Дерлет.

– У меня папа в комиссии по образованию, – сказала Миранда. – Он мне говорил, что городу эта школа не стоит ни цента. Здание принадлежит семье Тени, но они обеднели и не могли себе позволить выплачивать налоги, так что вместо того, чтобы отказаться от своей собственности, они заключили сделку. Они не платят налогов, а город за это может использовать здание как школу. Папа говорит, что в соглашение входит пункт, что тут нельзя ничего менять, потому что здание такое историческое и всё вот это. Потому-то всё такое старомодное.

Мистер Дерлет слушал Миранду, опустив голову и полуприкрыв глаза. Корделия сперва подумала, что он просто устал – судя по мешкам под глазами, со сном он не дружил, – но оказалось, что учитель просто так сосредотачивается.

– Очень интересно, Миранда, – сказал он. – Я очень рад, что школу Тени поддерживают в первозданном состоянии. Я летом провёл несколько вечеров в городском историческом обществе, чтобы удовлетворить своё праздное любопытство. История школы Тени по меньшей мере из ряда вон выходящая. Быть может, за этот учебный год вы со мной поделитесь какими-нибудь местными легендами, каких ни в одной книге не найдёшь. Мне бы хотелось узнать об этом очаровательном месте как можно больше…

Прозвенел звонок. Классный час был окончен. Ученики вскочили с мест, и мистер Дерлет вскинул руку, останавливая их.

– Прежде, чем вы пойдёте на словесность, несколько коротких объявлений, – сказал он и заглянул в бумажку. – Если вы должны досдать в канцелярию какие-то документы, пожалуйста, сделайте это до пятницы. Занятия оркестра начнутся только через две недели, но вам следует списаться с госпожой Шверин по поводу аренды инструмента, если вы этого ещё не сделали. Доктор Рокени просит напомнить, что охрана запирает двери ровно в пять. После наступления темноты ученикам в школе находиться запрещается. Без исключений. На обед сегодня макароны с сыром.

Мистер Дерлет чуть заметно улыбнулся.

– Всем хорошего дня!


Кабинет словесности, где обитала миссис Эйкман, выглядел тёмным и неприветливым. Доска объявлений в дальнем конце класса была увешана некрологами. Покойники были все знаменитые поэты. Корделия увидела, в числе прочих, Эдгара По, Эмили Дикинсон и Шекспира. Сверху по трафарету было написано:


ОНИ УМЕРЛИ, НО ИХ СЛОВА ЖИВУТ.


Сама миссис Эйкман была крохотная женщина с голубыми глазами и колючим ёжиком седых волос. Она замахала руками, призывая учеников заходить, позванивая браслетами на тонких запястьях.

– С утром! – сказала она, расхаживая взад-вперёд. – Обратите внимание, я не говорю «С добрым утром». Я никогда не позволю себе быть столь опрометчивой. Ведь с кем-то из вас, мои мужественные детки, могла случиться ужасающая трагедия. Быть может, посреди ночи вашим родным позвонили и сообщили о безвременной кончине вашего возлюбленного родственника. А может быть, ваш Усатик – милый, ласковый котик, – попал под грузовик! Утро добрым не бывает, по крайней мере – не для всех.

Она прижала руку к сердцу.

– И эта боль творит чудеса! Ибо лишь из душевных мук и горя рождается великая литература! Ну, а теперь – кто у нас Корделия?

Корделия нехотя подняла руку. Заскрипели стулья – все обернулись к ней. Корделии захотелось спрятаться под парту.

– Мне до смерти хочется знать, – сказала миссис Эйкман, – тебя назвали в честь Корделии из «Короля Лира»? Это знаменитая пьеса Уильяма Шекспира, – добавила она, обращаясь ко всему классу. – Трагедия!

Корделия вежливо кивнула. Её уже не впервые об этом спрашивали.

– Мои родители познакомились в колледже, на семинаре по Шекспиру, – объяснила она.

– Ужасно романтично! – сказала миссис Эйкман. – В пьесе, дети, Корделия – добрая, почтительная дочь короля. Но у неё есть две ужасных сестры! Гонерилья и Регана.

Она вопросительно вскинула брови, обращаясь к Корделии.

– А у тебя тоже есть злые сёстры?

– Нет, я в семье одна.

– Какая жалость. Сколько интересного ты могла бы написать на личных нарративных занятиях! Кстати, дети, всегда полезно начать новый учебный год с небольшого эссе. Пожалуйста, достаньте тетради и…

Тут в класс, глядя в пол, проскользнул Бенджи Нуньес и сел на место. Миссис Эйкман бросила на него неодобрительный взгляд и продолжила:

– И напишите пару страниц о вашем самом печальном воспоминании за минувшее лето.

Агнеса подняла руку.

– Извините, пожалуйста, – сказала она, – я просто хотела уточнить. Вы действительно сказали «самом печальном»?

– Да-да, именно так.

– А я лето провела просто замечательно! – вмешалась Миранда. – У нас роскошный загородный дом в штате Мэн, на берегу озера. Мы каждый день…

Миссис Эйкман изобразила громкий храп.

– Про счастливых людей читать никому не интересно! – сказала учительница. – Чтобы по-настоящему взволновать читателя, нужно вонзить кол себе в душу и свободно изливать свою боль. Скверные каникулы! Ужасный солнечный удар! Умерший родственник! Вот это тема для сочинения!

Ученики раскрыли тетрадки и принялись писать. Корделия всегда считала, что писатель из неё так себе, но на эту тему писать оказалось проще простого. Начала она с того, как родители сообщили ей, что они переезжают (тут она понаставила кучу восклицательных знаков, чтобы передать всё своё негодование и потрясение), а потом написала обо всех друзьях, которые остались у неё в Калифорнии. В последних фразах Корделия рассказала, как она проснулась в первое холодное утро в Нью-Гэмпшире и как расплакалась в подушку, осознав, что прежняя жизнь кончилась навсегда.

Дописав, Корделия закрыла тетрадку и стала ждать, пока её одноклассники закончат свои сочинения. И услышала, как двое мальчишек справа от неё шепчутся между собой.

– А я вчера дотронулся до двери чердака! – сказал один. Это был тот, что с красными кончиками волос. «Мэйсон», – вспомнила Корделия.

– Да ладно, – сказал второй, конопатый, с длинным, лошадиным лицом. – Вчера и школа-то была закрыта.

– Для учеников – закрыта, – ответил Мэйсон. – А учителя все были здесь, обустраивались в своих кабинетах. Так положено. И никто даже не заметил, как я пробрался на четвёртый этаж!

Второй мальчишка уважительно кивнул.

– И что, она правда горячая, как рассказывают?

– Прям жжётся! – Мэйсон ещё сильнее понизил голос. – И это ещё не всё! Я наклонился поближе к двери – а там треск такой, как будто костёр горит.

– Выдумываешь! – сказал второй мальчишка. В его голосе слышался страх.

– Сходи сам да проверь, если мне не веришь, – ответил Мэйсон.

– А вот возьму да и схожу!

– Да не сходишь ты. Побоишься, как и все остальные. И знаешь ещё что? В тот момент, когда я коснулся дверной ручки, я услышал жуткий вопль! Это был Элайджа Тени, это точно! Он всё ещё горит, через столько…

Тут миссис Эйкман цыкнула на них, и мальчишки сделали вид, будто пишут. «О чём это они?» – гадала Корделия. Нет, не то чтобы она поверила Мэйсону – он же явно пытался напустить страху на своего легковерного приятеля, – но всё равно ей сделалось любопытно, откуда взялась эта история.

«Что же там произошло, на этом чердаке?»

Через несколько минут миссис Эйкман объявила, что начинает вызывать желающих поделиться своим эссе с классом. Корделия съёжилась, от всей души надеясь, что учительница её не вызовет: ей вовсе не улыбалось делиться своими сокровенными мыслями с целым классом чужих людей. К счастью, добровольцев и без неё нашлось предостаточно. Миссис Эйкман вызвала мальчика по имени Грант Томпсон. Грант вышел к доске, выдержал паузу, откашлялся и начал читать.

Его эссе называлось «Лето, когда умерли все мои животные».

– Первым умер мой хомячок, – прочёл Грант трагическим тоном. – Но он был далеко не последним!

Питомцев у Гранта было много, и к четвёртым похоронам во дворе Корделия начала глазеть по сторонам. Именно поэтому она смотрела в нужную сторону, когда мимо открытой двери класса прошла женщина в хирургическом костюме. На лице у неё была одноразовая маска, и руки в перчатках она держала на весу, как будто только что продезинфицировала их перед операцией. Корделия вскинулась на своём месте и привлекла внимание сидевшей рядом Агнесы.

– Ты видела?! – шёпотом спросила Корделия, кивая в сторону двери.

– Кого? – спросила Агнеса.

Корделия принялась было объяснять, потом покачала головой: миссис Эйкман обернулась в их сторону, а ей не хотелось нарываться на неприятности в первый же день в школе. И потом, она уже успела придумать совершенно логичное объяснение странному виду той женщины: небось это учительница естествознания решила удивить учеников в первый учебный день. «Тут все такие странные!» – подумала Корделия и сникла. Она представила светлые коридоры школы Риджвуд, где учителя ходят в нормальной одежде и школьники пишут про самые лучшие воспоминания, а не про самые грустные…

Сейчас она тосковала по своей прежней жизни больше, чем когда бы то ни было.

3
Малыш под трибуной

День шёл своим чередом. Прочие учителя оказались довольно разношёрстными. Учительница художки, госпожа Перес, Корделии понравилась: она сама выглядела как старшеклассница и в конце урока раздала всем шоколадки и наклейки. Учительница естествознания, госпожа Пэйтел, тоже была молодая, но в остальном полная противоположность госпожи Перес: та беззаботная, эта сверхорганизованная, та снисходительная, эта требовательная. Но больше всего Корделии не понравилась миссис Мэйчен: старая карга, которая искренне ненавидела детей и выглядела так, словно ей уже лет десять как пора на пенсию. Миссис Мэйчен явно считала, что единственный способ выучить математику – это непрерывно корпеть над примерами, и по этому поводу дала на дом целую пачку распечаток с заданиями.

К седьмому уроку Корделия почувствовала, что больше не может. После безалаберной свободы летних каникул ей совершенно не сиделось за партой. Через десять минут после начала урока обществоведения Корделия отпросилась в туалет и сбежала из класса. Она прошла мимо канцелярии и побрела по неизвестному коридору куда глаза глядят, подслушивая на ходу обрывки разных уроков. Учителя спокойно объясняли, чем они будут заниматься и чего они ждут от учеников (кроме миссис Мэйчен, которая распекала перепуганного пятиклашку за то, что тот забыл разницу между числителем и знаменателем). После того, как она несколько раз свернула наугад, в коридорах сделалось очень тихо. «Похоже, у них тут куда больше места, чем требуется», – подумала Корделия и заглянула в окошечко на двери ближайшего класса. В центре тёмной комнаты стоял один-единственный стул.

Корделия попятилась.

Ещё несколько поворотов – и она очутилась в коротком коридорчике без дверей. Тупик. На дальней стене висела большая фотография. Корделия подошла поближе. На фотографии был седой чернокожий мужчина за чертёжным столом, в рубашке с закатанными рукавами. Мужчина, казалось, не замечал, что его фотографируют: он был полностью поглощён работой. Его глаза горели такой одержимостью, что Корделии сделалось немножко не по себе.

– Это единственное известное фото Элайджи Тени, – сказали у неё за спиной.

Корделия ахнула от неожиданности и развернулась. Она увидела перед собой высокую, элегантную женщину со светло-коричневой кожей, с пышными кучерявыми волосами, уложенными в высокую причёску.

– Извини, что напугала, – сказала она, протягивая руку. – Меня зовут доктор Рокени, я тут директор.

Корделия пожала протянутую руку. Пальцы у доктора Рокени были как у пианистки, длинные и изящные.

– Корделия Лю. Приятно познакомиться!

– Взаимно, – сказала доктор Рокени. – Раз уж представился такой случай, разреши поздравить тебя с поступлением в нашу школу. А то ведь мы до сих пор с тобой так и не познакомились, а жаль. Летом у нас было знакомство со школой для новых учеников, но ты, я так понимаю, не смогла выбраться.

– Да мы же и не собирались переезжать, – сказала Корделия. – Но тут папа потерял работу, и вот…

– И вся твоя жизнь полетела вверх тормашками, – сказала доктор Рокени с неподдельным сочувствием. – Это очень тяжело, Корделия. Уж я-то знаю. А вы откуда приехали?

– Мы жили в окрестностях Сан-Франциско.

– Как мне всегда хотелось повидать западное побережье! – мечтательно сказала доктор Рокени. – Там правда так здорово, как рассказывают?

– Даже лучше.

– Ну что ж, Калифорния потеряла, мы приобрели. Пляжей у нас, конечно, нет, но Ладлоу тоже городок неплохой. И у нас в школе Тени тебе будет хорошо, я уверена. Как тебе пока что, нравится тут?

– Э-э… – протянула Корделия, не желая обидеть директора. – Ну, это не совсем то, чего я ожидала…

– Ты хочешь сказать, что твоя прежняя школа не была похожа на зловещую викторианскую усадьбу? – с напускным изумлением спросила доктор Рокени.

Корделия улыбнулась и мотнула головой.

– Это здание не было рассчитано на то, чтобы служить школой, – сказала доктор Рокени. Она указала на фотографию Элайджи Тени. – На самом деле, это был его дом. Элайджа сам его спроектировал. Про чердак тебе уже рассказывали?

– Ну, я подслушала, как двое мальчишек из нашего класса об этом шептались…

– Дай угадаю, – сказала доктор Рокени. – Раскалённая дверь, да? Треск пламени? Жуткие вопли?

– Ну да, примерно.

– О, это наша школьная легенда! – кивнула доктор Рокени. – Призрак Элайджи Тени обитает на чердаке, где он погиб, и если осмелишься отворить дверь, он тебя сцапает и утащит с собой в вечное пламя!

Доктор Рокени рассмеялась.

– Смехота, конечно, но я лично не против. Детям всё равно не стоит туда лазить. На чердаке опасно. Его ведь так толком и не отремонтировали после пожара.

– Так пожар всё-таки был? – спросила Корделия.

– Был, конечно! – сказала доктор Рокени. – И Элайджа Тени в самом деле погиб именно тогда. В подобных историях обычно присутствует зерно истины. Но остальное…

Тут в руке у доктора Рокени зажужжал телефон. Она посмотрела на экран и нахмурилась.

– Извини, тут дело, срочно требующее моего внимания… Дорогу в класс сама найдёшь?

– Ну ещё бы! – сказала Корделия, которой хотелось произвести впечатление на директора.

– Очень приятно было побеседовать, – сказала доктор Рокени. Она отошла на несколько шагов, потом обернулась. – А кто твой классный руководитель?

– Мистер Дерлет.

– А, из новеньких! – сказала доктор Рокени. Лицо у неё сделалось серьёзным. – Он не забыл вас предупредить, что все ученики обязаны покинуть школу до наступления темноты?

Корделия покивала.

– Отлично, – сказала доктор Рокени. – Просто хотела лишний раз убедиться.


Пытаясь отыскать дорогу назад, в класс обществоведения, Корделия размышляла над услышанным. «Тут, в школе, погиб человек. И все думают, что его призрак обитает на чердаке…» Корделии хотелось верить, что это просто глупые сказки, как и говорила доктор Рокени. Но, с другой стороны, школа Тени и в самом деле выглядела как дом с привидениями. И не странно ли, что в здание никого не пускают после наступления темноты? «Может быть, в это время Элайджа Тени спускается с чердака, бродит по коридорам, ищет, кого бы утащить с собой на вечные муки…»

Корделия была так поглощена этими мыслями, что почти не обращала внимания на то, куда идёт. И через несколько минут очутилась в какой-то части школы, которую она вообще не узнавала. «Моя энторинальная область никуда не годится», – подумала Корделия. Тут даже и дорогу-то спросить не у кого! Коридоры абсолютно пусты, в классах темно…

И тут она услышала чей-то плач.

Наверняка кто-то из учеников, хотя мальчик это или девочка, Корделия понять не могла. И непохоже было, что плачут от боли. От боли плачут, коротко всхлипывая, хватая воздух ртом, а это были тихие, размеренные рыдания. Так может позволить себе плакать тот, кто уверен, что его никто не слышит. Корделия решила помочь. Она пошла на звук и очутилась в спортзале без окон, знававшем лучшие времена. Пол кое-где вспучился. Под потолком горело всего несколько мигающих ламп. На другом конце зала стояла раздвижная трибуна, которую можно убирать, чтобы в зале стало больше места, хотя сейчас трибуна была разложена.

Вот из-под неё-то и доносился плач.

– Эй! – окликнула Корделия, идя к трибуне. – Что случилось?

Она обогнула трибуну и заглянула под неё сбоку. В темноте стоял на коленях малыш лет четырёх-пяти, и плечики у него вздрагивали от рыданий. На малыше была тёмно-синяя пижамка. Штанишки разрисованы вагончиками, а на маечке красовался сине-зелёный локомотив.

«Бедный ребёнок!» – подумала Корделия. Сердце у неё растаяло. Она пригнулась и зашла под трибуну.

– Эй, мальчик! – сказала она вполголоса, чтобы не напугать ребёнка. – Меня зовут Корделия. Мне одиннадцать. А тебе сколько лет?

Малыш не обернулся, но ей показалось, будто рыдания сделались потише. Расценив это как готовность общаться, Корделия подошла поближе. Это было не так-то просто. Под трибуной было тесно.

И тут неожиданная мысль заставила её застыть на месте.

«А что он тут делает?»

В школу Тени можно попасть только с пятого класса. Малыш явно не из учеников. Откуда же он тут взялся? И почему на нём пижама, а не нормальная одежда?

По рукам у неё поползли мурашки от страха.

«Нельзя же быть такой трусихой! – одёрнула себя Корделия. – Малыш просто заблудился. Ему надо помочь!»

– Как ты здорово спрятался! – сказала Корделия, присаживаясь на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с малышом, когда тот обернётся. – Но, может, всё-таки пойдём отсюда? Тебя же, наверно, мама с папой ищут!

Малыш не шелохнулся. Корделия подалась поближе.

– Они же, наверно, ужасно переживают! – сказала Корделия и осторожненько потянулась взять его за плечо. – А на улице погода-то какая! Может, всё-таки выйдешь…

Её рука прошла сквозь плечо мальчика, как будто его не было.

Пальцы обожгло колючим холодом, как будто она их в снег сунула. Мальчик поднялся на ноги и обернулся к ней. На нём были толстые очки, глаза голубые, расширенные от изумления, словно это Корделия была бестелесным существом. Колёсики в голове у Корделии завертелись вхолостую, будто у игрушечного поезда, сошедшего с рельсов. Она пыталась осознать, что происходит, и никак не могла.

«Это же… это… это…»

Мальчик сделал шаг в её сторону. Корделия попыталась попятиться, но ноги сделались как резиновые, и она упала на пол. Мальчик наклонился и с любопытством уставился на неё, потом протянул руку, чтобы потрогать её за лицо. Корделия, заледенев от ужаса, смотрела на приближающуюся ручонку.

Она завизжала.

Мальчик зажал уши и повернулся к ней спиной. Корделия не стала ждать, чтобы посмотреть, что он станет делать дальше: она, не вставая, крабиком пробежала по полу, выскочила на свет мигающих ламп и остановилась только на другом конце спортзала. Она не отрывала глаз от трибуны, ожидая, что мальчик вылезет оттуда и погонится за ней. Но мальчик не вылез.

Корделия медленно поднялась на ноги, пытаясь объять разумом случившеееся.

«Я видела привидение…» – подумала она.

Выходя из спортзала, Корделия услышала, как кто-то всхлипывает. Она оглянулась на трибуну, подумав, что это снова тот малыш. Но потом поняла, что всхлипывает она сама.


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации