Текст книги "Молчание"

– Дети говорят, что в Рилаэнсе живут феи, Хэйзел, – пояснила Филлис.

– Чушь, – сказала тетя Хэйзел и одарила мать Лизы суровым взглядом, который можно было истолковать как «не надо им потакать». – Я бы сказала, что наши дети обладают чересчур активным воображением. Можно называть это проклятием или благословением, но так и есть.

С этими словами она зашаркала к холодильнику за кленовым сиропом, бормоча, что вся семейка нуждается в лечении, а не только отец семейства. Она стояла у открытой дверцы холодильника, заглядывая внутрь и копаясь там, и бормотала себе под нос.

– Вы должны были что-то оставить им, – тихо сказала мама, чтобы Хейзел не расслышала. – Феи любят дары, особенно сладости. Но только не железо. Они ненавидят все, что сделано из железа.

Лиза улыбнулась. Она не сомневалась, что мама понимает ее и знает, что нужно делать.

– Расскажи еще раз, тетя Филлис, – попросила Эви. – Что случилось с людьми, которые жили в Рилаэнсе?

Отец медленно оторвался от своей чашки, словно его голова была самой тяжелой вещью на свете. Из уголка его рта стекала тонкая струйка слюны, застревавшей в щетине на подбородке. Тетя Хэйзел поспешила по шахматному линолеумному полу обратно, с громким стуком поставила на стол сироп и сливочное масло и аккуратно промокнула лицо отца салфеткой, а потом выставила перед ним горку оладий.

– Извини, Дэйв, но джема нет. Это какая-то мистика.

– Они исчезли, – сказала мать Лизы, и ее голос прозвучал лишь немногим громче шепота. Это был ее голос для историй перед сном, которым она пользовалась с тех пор, как Лиза себя помнила. Тот самый голос, которым мать рассказывала ей «Гензеля и Гретель», «Золушку» и «Белоснежку». – Весь поселок просто исчез. Вчера они были здесь, а сегодня исчезли. На столах остались тарелки для ужина, горели камины, в конюшнях стояли лошади, а в коровниках – недоеные коровы. Все, что осталось… – голос матери стал едва слышным, – …это один-единственный ребенок. Младенец в колыбели.

– И что случилось с этим младенцем? – спросила Лиза, хотя наизусть знала эту историю.

– Его усыновила семья из нашего городка.

– И он был нашим прадедом, – сказала Эви.

Мать Лизы кивнула.

– Да, это был наш дед, Юджин О’Тул. Он построил этот дом.

– И стал городским врачом, – добавила Лиза.

– Он поступил в медицинский колледж в Бостоне, когда ему исполнилось шестнадцать лет, – сказала мать с гордой улыбкой на лице. – Этот человек мог сделать все, что угодно.

Но только не объяснить, почему он остался единственным, кто не пропал, подумала Лиза.

Мать Лизы и Хэйзел выросли под одной крышей со своим дедом Юджином и его дочерью Розой, которая была их матерью. Отец девочек ушел из семьи.

– Дом был недостаточно велик для двоих мужчин, – всегда говорила Хэйзел, но Лиза этого не понимала: дом всегда казался ей очень просторным.

Лиза никогда не встречалась со своим прадедом, умершим сразу же после свадьбы ее родителей. Однажды вечером он вышел во двор во время грозы, и его ударило молнией. Но, если он был таким умным, думала Лиза, разве он не знал, что в грозу нельзя держать в руках зонтик? С тех пор зонты в их доме находились под запретом, и Лизе не позволяли иметь даже летний зонтик.

Лиза помнила, что ее бабушка Роза была хрупкой женщиной, от которой пахло ментоловой мазью для растираний. Она перенесла инсульт, поэтому одна половина ее лица осталась неподвижной. Жила она в доме престарелых и умерла после очередного инсульта, когда Лизе было семь лет.

Иногда Лиза проходила по дому и прикасалась к вещам – к красному кухонному столу, к блюду для сладостей из молочного стекла, к курительной трубке, принадлежавшей Юджину и лежавшей на каминной полке, – и воображала, что каждый предмет наделен частицей жизненной силы и духа бабушки и прадедушки, призраками детских сущностей мамы и тети Хэйзел.

Отец оставил оладьи нетронутыми и опять свесил голову, уставившись в кофейную кружку. Это была белая кружка с красным сердечком с одной стороны и купидоном с другой. Лиза подарила ее ему на День святого Валентина несколько лет назад. Она была наполнена печенюшками в форме сердечек, а на боках красовались надписи «Сладких снов» и «Будь верен себе».

– Поешь, Дэйв, – сказала Хэйзел. – Нам нужна твоя сила.

Она наклонилась и стала нарезать оладьи.

Сэмми смотрел на отца, как человек, который видит жертву автокатастрофы и не может отвести взгляда. Мать неловко пошевельнулась на стуле и сказала:

– Хотела бы я, дети, чтобы вы были знакомы со своим прадедом. Иногда, – ее голос снова стал тихим и серьезным, как во время сказочной истории, – иногда я уверена, что вижу его частицу в каждом из вас.

Отец взял вилку, протянутую Хэйзел, и ткнул в тарелку, промахнувшись мимо оладий. Хэйзел забрала вилку и сама покормила его.

Мать Лизы поморщилась, но выдавила улыбку, когда перехватила взгляд дочери. Потом она сложила свою салфетку, отодвинула стул и сказала:

– Ну если все устроилось, то я пойду в сад и займусь прополкой.

– Все замечательно, – отозвалась Хэйзел, скармливая отцу очередной кусок. – Правда, Дэйв?

Кусок блинчика выпал у него изо рта. Лиза прикоснулась к желтому зубу у себя в кармане и подумала, каково это – сойти с ума. Все равно что выйти с зонтиком во время грозы. Или, может быть, это началось с малого, вроде мыслей о том, что кухонный стол и блюдо для сладостей зачарованы, или убежденности в том, что ты видела фей, даже если твой брат и кузина, которые были в лесу вместе с тобой, решительно отрицали это.

Глава 7
Фиби
5 июня, настоящее время

Они заканчивали завтрак из блинчиков с клубничным джемом, которые Эви называла оладьями.

– Как моя мама, помнишь? – сказала она, что вызвало у Сэма мечтательную улыбку, от которой Фиби стало грустно. Фиби сохранила очень мало теплых и пушистых воспоминаний о своем детстве, и в любом случае ей было не с кем поделиться ими. У нее не было давно утраченных кузенов, с которыми она могла бы воссоединиться. До смерти матери четыре года назад Фиби разговаривала с ней не больше двух-трех раз в год, и то потому, что мать искала деньги, а не ради воспоминаний о старинных семейных рецептах.

Фиби улыбнулась Эви. Ее собственное мрачное детство не мешало порадоваться за Сэма. Хотя Фиби и впрямь ощущала уколы зависти, она была решительно настроена не показывать этого. Эви представлялась ей выигрышным лотерейным билетом – именно тем, что требовалось Сэму, чтобы раскрыть свое прошлое. Как бы Фиби ни восхищалась его способностью забывать о минувшем и двигаться дальше, ее одолевало любопытство. Сэм хотел узнать про Лизу. Про Короля фей и тайную дверь.

Тайные двери. Люки и проходы в стенах.

Вроде того, через который проникла старуха вчера ночью.

«Прекрати», – велела себе Фиби.

– У вас была большая семья, Фиби? – спросила Эви.

– Нет, только я и мама, – с небольшой запинкой ответила Фиби. – Она умерла еще до того, как я познакомилась с Сэмом.

– Мне очень жаль, – сказала Эви и нагнулась над столом, как будто намеревалась в очередной раз обнять ее. – Вы были очень близки?

«Черт возьми, нет!» – хотела сказать Фиби. Вместо этого она покачала головой и посмотрела на свои недоеденные блинчики. Новый лихорадочный стук в дверь уберег ее от дальнейших объяснений.

– Боже! – Элиот уронил вилку. – Только не говорите, что она снова вернулась!

– Я пойду, – сказала Эви и сжала его запястье. – Может, она не так испугается, если увидит меня. А вы продолжайте завтракать.

Все замолчали, прислушиваясь к шагам Эви. Потом дверь открылась, и Эви сказала:

– Еще раз добрый день. Я могу чем-то помочь?

За этими словами последовал жуткий вопль.

Фиби сразу поняла, что женщина в цветочной шляпе вернулась и совершила нечто ужасное. Она выбежала из кухни и увидела Эви, та хваталась за бок, а по ее белой футболке расползалось кровавое пятно. Рядом стояла старуха со штопором, который вчера вечером Элиот достал из жилетного кармана и оставил на кухонном столе.

Фиби привыкла к виду крови. Когда она работала в ветеринарной клинике, то видела довольно страшные вещи: кошек и собак, попавших под автомобиль, пуделя, изуродованного питбулем, бездомную овчарку, которая на несколько дней попала в капкан и отгрызла себе ногу.

– Дай посмотреть, – сказала Фиби и протянула руку, чтобы задрать окровавленную футболку, но Эви продолжала крепко сжимать рану.

– Со мной все в порядке, – отозвалась Эви, несмотря на внезапную бледность. – Рана неглубокая. Лучше догони ее!

– Давай! – рявкнул Элиот. – Я посажу Эви в джип и поеду за помощью. Поймай эту суку!

Мир для Фиби превратился в узкий тоннель, в конце которого остался единственный факт: она собиралась догнать старуху, обезоружить ее и выбить из нее кое-какие ответы. Но сначала нужно было проблеваться.

Фиби выбежала за дверь как раз вовремя, чтобы остатки оладий и кофе выплеснулись из нее на вымощенную плиткой дорожку, ведущую к хижине. Сплевывая горькую слюну, она слышала, как старуха язвительным, надтреснутым голосом поет ту самую песенку:

 
Давай, давай, подружка,
Выходи поиграть со мной.
 

– Кто вы такая, черт побери? – Сэм появился в дверях за спиной у Фиби. Старуха, стоявшая на опушке леса и переминавшаяся с ноги на ногу, словно маленькая девочка, которой приспичило пописать, перестала петь и подмигнула ему.

– Сэмми, Сэмми, Сэмми, кроткая овечка! – пропела она. Потом она уронила штопор и скрылась в лесу, а Сэм устремился за ней. Фиби выпрямилась и на нетвердых ногах последовала за ним; ее все еще мутило от увиденного.

Бегом, бегом, спотыкаясь о корни и камни. Ветви царапают лицо. Она удерживала в поле зрения голубую футболку Сэма, мелькавшую между деревьями. Старуха находилась где-то перед ним, но она избавлялась от своей одежды.

Сначала Фиби увидела халат, валявшийся на траве. Потом ее платье, шляпу и обувь. Наконец она заметила спутанную массу седых волос. Парик.

Эта сука носила маскарадный костюм!

Фиби заставила себя бежать еще быстрее. Что, если рана оказалась более глубокой, чем думала Эви? Ближайшая больница находится в часе езды отсюда. Какой вред можно причинить ударом штопора? Что, если он задел крупную артерию или внутренний орган? Фиби отчаянно старалась вспомнить анатомические рисунки, которые видела на уроках биологии в старших классах. Что находится там, внизу? Яичники? Селезенка? Она понятия не имела. Если бы она была ветеринаром с настоящим образованием, а не работала в приемной, то могла бы хоть как-то помочь.

Как долго они бегут по лесу? Как далеко они находятся от хижины?

Она усиленно работала ногами; дыхание со свистом вырывалось из груди. Если не считать пеших прогулок с Сэмом в выходные дни, Фиби не занималась физическими упражнениями. А старуха бегала не хуже койота. Она была лишь тенью, мелькавшей перед ними, а потом вообще пропала.

Деревья поредели и расступились. Впереди Фиби увидела громадный, неестественно зеленый луг, напомнивший ей искусственную траву в пасхальных корзинках. По лугу бежала обнаженная женщина.

Только это была не старуха. У нее были короткие рыжие волосы и стройное, подтянутое тело двадцатилетней девушки. И она кричала.

– Помогите! О боже! Кто-нибудь, помогите мне.

«Это Лиза!» – подумала Фиби. Она бы произнесла это вслух, если бы успела отдышаться.

– Пожалуйста, помогите! – завывала голая рыжеволосая девушка. Она скрестила руки перед собой, прикрывая маленькие груди. Ее кожа была молочно-белой и безупречно чистой. Она показалась Фиби слишком совершенной для реальной женщины.

И тут навстречу выбежали трое мужчин с клюшками для гольфа. Судя по всему, преследование завело Сэма и Фиби на территорию гольф-клуба. Один из мужчин, самый высокий, опрокинул Сэма, а другой, в клетчатых брюках, угрожающе занес над ним клюшку. Третий мужчина схватил Фиби и завернул ей руки за спину.

– Отпусти меня, идиот! – крикнула Фиби. – Лучше хватай ее; это она заколола Эви!

Обнаженная девушка рыдала, отчаянно пытаясь прикрыться руками. Один из мужчин набросил ей на плечи желтый свитер.

– Что произошло? – спросил мужчина, удерживавший Сэма на земле.

– Они… они… – Девушка плакала и кашляла. – Вчера вечером я голосовала на шоссе № 12. Они подобрали меня, но потом увели в лес. И они… делали такие вещи… – Ее голос прервался.

Фиби и Сэм изумленно переглянулись.

– Она лжет! – выкрикнула Фиби. – Она заколола штопором кузину Сэма! Мы остановились в лесной хижине, а потом пришла эта старуха…

– Какая старуха? – спросил один из гольфистов.

– Она! – взвизгнула Фиби. – Она переоделась и прикидывалась старухой!

Только теперь она осознала, насколько абсурдно это звучит.

– Они забрали мою одежду и привязали меня к дереву, – заявила девушка. Она показала мужчинам красные следы на запястьях.

Этого не может быть, подумала Фиби. Просто не может быть.

– Кто вы такая? – спросил Сэм у девушки. Он выглядел потрясенным до глубины души.

– Я позвоню в полицию, – сказал мужчина, который отдал девушке свитер.

– Очень хорошо, – согласился Сэм. – Скажите им, что моя кузина Эви и ее брат едут в город по шоссе № 12 и что Эви тяжело ранена. Они едут на черном джипе с номерными знаками другого штата.

Вскоре к ним присоединились двое патрульных в форме и городской констебль Альфред, от которого пахло так, словно он только что оторвался от повседневной работы в овине. Гольфисты отпустили Сэма и Фиби, но стояли с клюшками наготове, на случай, если кто-то попытается сбежать. Один из них вернулся в клуб и принес штаны и футболку для обнаженной девушки. На футболке было написано: «Гольф-клуб Фернкрест».

Девушка, кем бы она ни была, оказалась прекрасной актрисой, во всяком случае, так думала Фиби. Она знала, когда нужно заплакать, притвориться испуганным ребенком или выказать гнев. Она заставила всех мужчин, кроме Сэма, прислушиваться к каждому ее слову. Она прикасалась к ним, благодарила их, позволяла чувствовать себя ее спасителями. Они гордо переглядывались. Но не было ли чего-то еще в их водянистых взглядах? Фиби сразу же поняла, в чем дело: они были зачарованы. Прекрасная дама, попавшая в беду, полностью завладела их вниманием.

– Вот дерьмо, – сквозь зубы пробормотала Фиби. Они с Сэмом попали в настоящую переделку.

Загадочная жертва показала следы от веревок и пересказала свою историю полицейским, которые вели записи. Фиби посмотрела на Сэма с выражением: «Что здесь, черт возьми, происходит?» Его взгляд казался туманным и остекленевшим. У Фиби возникло ощущение, что если она как следует сосредоточится, то проснется в лесной хижине. Она попала в какой-то бессмысленный кошмар.

Когда они получили возможность рассказать свою историю, полицейские решили, что единственным выходом будет обратная прогулка по лесу.

– Если вы говорите правду, то мы без труда найдем одежду этой девушки, – обратился к Сэму констебль Альфред.

– Все наши вещи остались в хижине. Пожалуйста, постарайтесь найти Эви и Элиота: они подтвердят наши слова. Эви была ранена, она истекала кровью. Я хочу убедиться, что они попали к врачу.

Увы, они так и не смогли найти ни одной части маскарадного наряда «старухи».

«Это нехорошо, – подумала Фиби. – Просто очень плохо».

Они прочесали лес густой цепью, но ничего не нашли. Фиби узнавала ориентиры – деревья и валуны, которые она миновала по пути, спотыкаясь и царапая лицо, поэтому она знала, что они возвращаются по верному пути. Но парик и одежда куда-то пропали. Фиби начала испытывать тягостное ощущение наползающего ужаса.

В конце концов (по предположению Фиби, прошло около часа с тех пор, как они пустились в погоню за старухой), они достигли хижины. Джип Элиота исчез; на его месте стоял подержанный пикап «Тойота».

Сэм постучался в закрытую дверь, окликая Эви и Элиота. Но дверь открыл пожилой мужчина в зеленых штанах и фланелевой рубашке. Его глаза казались неестественно голубыми и ясными, словно стеклянные шарики, вставленные во впалое, усохшее лицо яблочной куклы.

Он сфокусировал свой пронизывающий взгляд на Фиби и Сэме.

– Никогда не видел вас раньше, – равнодушно заметил он.

– И вы были здесь все утро? – спросил один из патрульных.

– Со вчерашнего вечера.

– Он лжет, – простонал Сэм. – Вчера вечером мы были здесь. Мы провели ночь в дальней спальне. Наши вещи лежат там.

– Не возражаете, если мы посмотрим? – спросил констебль.

Старик широко распахнул дверь.

– Добро пожаловать, Эл.

Хижина была чисто прибрана. В камине остался вчерашний пепел, а внутри еще пахло блинчиками. Но все тарелки из-под завтрака были вымыты и убраны. Никаких признаков Эви и Элиота. Их комната была пуста, кровать заправлена. Когда они прошли в спальню в конце коридора, где Фиби и Сэм провели ночь, она тоже оказалась тщательно прибранной. Их сумки пропали.

– Наши вещи! – воскликнула Фиби. Все, что они привезли с собой, пропало: спортивные сумки, ее сумочка, их камера. Осталась только одежда, которую они носили. Все это не имело ни малейшего смысла, и у Фиби возникло предчувствие психического срыва, когда нет никакой уверенности в том, что является реальным, а что нет.

Потом она пригляделась и заметила на подоконнике маленький оранжевый камень, который положила туда. Пока остальные отвернулись, она взяла камушек и положила его в карман, чтобы иметь хотя бы тень доказательства своей правоты.

Что бы ни случилось, она не сошла с ума. Они провели ночь здесь.

Полицейские взяли показания у владельца хижины, а потом вернулись в лес во главе со странной девушкой-оборотнем.

– Есть сообщения о моей кузине и ее муже? – спросил Сэм. – Она была тяжело ранена.

– Никаких сообщений, – ответил один из патрульных. – И никаких женщин с колотыми ранами, которые обратились за помощью.

Фиби взяла Сэма за руку. Один полицейский шел впереди, другой за ними, как будто они уже были арестантами.

– Что происходит? – прошептала она.

– Не знаю, – ответил Сэм, расправив плечи и пытаясь войти в роль храброго защитника.

– Она знала, как тебя зовут, – сказала Фиби. – Перед тем, как ты побежал за ней, она произнесла твое имя. Может быть, она увидела его, когда рылась в наших вещах?

– Нет, – отозвался Сэм. – То, что она сказала про слабую овечку… это был стишок, которым Лиза дразнила меня. Больше никто не знает об этом. – Его плечи снова опустились, как будто он признал поражение.

– Ну и что? Ты думаешь, это Лиза?

– Нет! Определенно, нет. – Патрульный повернулся к ним, и Сэм продолжил приглушенным голосом: – Но она как будто знает Лизу. Или что-то знает о ней.

– Может быть, она из страны фей? – предположила Фиби, заранее понимая, как это нелепо.

Сэм покачал головой.

– Господи! Никакой страны фей не существует, Би. Какой-то реальный человек забрал Лизу в реальное место. Черт, она не выбралась живой из этого леса.

Фиби ощутила приступ вины. Она так увлеклась фантазиями о феях и волшебной книге, что забыла факты: Сэм потерял сестру из-за жестокого преступления, которое, судя по всему, было совершено человеком. Нужно было проявить большую сдержанность и аккуратность и поддержать его, даже в отговорках от безумных мыслей о феях.

Фиби взяла Сэма за руку и сама расправила плечи. Придется быть сильной и вытащить его из этой заварухи. Камень в ее кармане уже был доказательством, и это чего-то стоило.

Они наконец вышли на небольшую поляну, где у подножия дерева валялась размотанная веревка. И кучка одежды рядом с маленьким рюкзаком. Все было так, как описывала рыжеволосая.

Девушка порылась в рюкзаке и достала бумажник. Она показала полицейским удостоверение студентки колледжа, подтверждавшее ее имя: Эми Пелтиер.

– Водительских прав нет? – спросил один из полицейских.

– Я не умею водить машину, – ответила Эми.

– Может, вам следует научиться? – предположил констебль. – Самое время отказаться от поездок автостопом.

– Ерунда, – сказала Эми, забирая свои вещи. – Послушайте, я испугалась до чертиков, но мне не причинили вреда. Не надо никого обвинять.

– Но эти люди совершили преступление. Они насильно удерживали вас.

– Может, это была просто игра? Пожалуй, сначала я подыгрывала им, понимаете? Они были такими милыми, и мне это понравилось. Привязывание к дереву – не такая уж плохая вещь. Наверное, я немного испугалась в конце. Давайте просто забудем об этом, хорошо? Мне хочется думать, будто ничего не случилось.

– Вы не хотите выдвинуть обвинение? – ошеломленно спросил один из полицейских.

– Нет. Я хочу вернуться домой.

Констебль Альфред отвел девушку в сторону и около минуты тихо беседовал с ней. Наконец она покачала головой и сказала что-то такое, отчего он рассмеялся.

– Если вы уверены… – произнес констебль и повернулся к остальным. Его ярко-красные уши были похожи на странные блестящие ручки по обе стороны кувшинообразного лица. – Я собираюсь отвезти Эми в город. Отведу ее в кафе, где она сможет позавтракать, умыться и позвонить куда нужно.

Он положил руку на плечо девушки и кивнул полицейским, а затем увел ее. Его уши и шея покраснели еще сильнее, чем раньше.

– Считайте, что вам очень повезло, – сказал один из патрульных. – Но она еще может изменить свое решение. Если она решит выдвинуть обвинения против вас, мы знаем, где вас найти.

– Подождите! – сказал Сэм. – Как найти наш автомобиль?

– Туда, – указал патрульный. – Шоссе № 12 находится примерно в полумиле отсюда.

Они шли в потрясенном молчании.

– Вот дерьмо! – пробормотал Сэм. – У меня нет ключей. Они остались на столике в хижине.

– Есть запасные ключи, под днищем автомобиля.

– В самом деле?

– Я положила их туда прошлой зимой, когда случайно оказалась запертой в автомобиле, и мне пришлось вызывать службу помощи на дорогах.

– Я говорил, чтобы ты этого не делала, – буркнул Сэм.

– Но я все-таки сделала, и разве ты теперь не рад этому?

Он промолчал.

– У тебя бумажник с собой? – спросила Фиби.

– Это практически все, что у меня есть при себе.

– Что мы будем делать?

– Поедем домой. Ничего другого не остается.

Дальше они шли в молчании. Когда они добрались до автомобиля, то устали и проголодались. Фиби заглянула под машину и нашла маленькую магнитную коробку под задним бампером, именно там, где оставила ее в январе. Крышка проржавела, и пришлось отбить ее камнем. С ключом в руке она повернулась к Сэму и увидела, как он достает листок бумаги, засунутый под щетку стеклоочистителя.

– Штрафная квитанция? Это не шутка?

– Нет, это не квитанция, – ответил Сэм. Остатки румянца сползли с его лица. Фиби заметила слабую дрожь пальцев, подошла ближе и взглянула на листок. Там не было слов, лишь картинка. Несколько линий и круг, похоже на детский рисунок.

Это была такая же метка, которую она видела на икре у Элиота.

– Тейло, – пробормотал он.

– Что?

– Не что, а кто. Тейло, Король фей.