Текст книги "E-mail: белая@одинокая"

Глава третья

Вернувшись домой, я нашла автоответчик у себя под дверью: он лежал, завернутый в целлофановый пакет, и там же была записка от Билла. Потрясающе. Я же забросила ему эту железяку по дороге на работу, и вот к шести вечера она ждет меня здесь, совершенно готовая. Билл даже отскреб места, которые я то и дело прижигала сигаретой, пока Дэн не заставил меня бросить курить. Сначала я удивилась, что Билл оставил автоответчик на половике, но потом вспомнила: он же как-то промямлил, что родился в Дорриго. Как же, наверное, это здорово: вырасти в спокойном провинциальном городке, где автоответчики и стиральные машины запросто оставляют у порога, не опасаясь, что их умыкнет какой-нибудь восемнадцатилетний оболтус в необъятных шортах.

А вот Дэн не оставлял ни цветов... ничего. Надо же. Хотя вообще-то однажды он цветы прислал – это случилось после того, как мы крепко поругались. Я посмеялась над привычкой его матери покупать всевозможные безделушки у Франклина Минта («Вам больше не нужно вносить плату за статуэтку мальчика-царя Тутанхамона, миссис Хоукер»). Дэн же вечно так гордился своей семейкой! Тут он мне и нанес удар ниже пояса, заявив, что его родители, по крайней мере, до сих пор живут вместе. Добрых четверть часа я плакала навзрыд. За этим последовала обычная перепалка в духе «Да ты толком ни на что и не годишься из-за своей семейки! – Нет, это как раз ты ни на что не годишься из-за своей семейки!». Мы оба точно с цепи сорвались. А на следующий день он прислал мне прямо на работу (вот Кайли обалдела!) огромный букет белых тюльпанов с вложенной открыткой – она до сих пор хранится в ящике с бельем.

Главная неприятность с букетами заключается в том, что, получив цветы однажды, ты мечтаешь, чтобы это повторилось. Белые тюльпаны полгода назад – почему бы им и сейчас не появиться? Джоди подарила мне на прошлое Рождество чай с ромашкой – он должен хорошо успокаивать; правда, я так до сих пор его и не попробовала. И вот я заварила этот чай и принялась ждать, когда посыльный из цветочного магазина позвонит мне в дверь с букетом тюльпанов и запиской от Дэна. Чувствовала я себя как та женщина в «Английском пациенте», которая сидит взаперти и ждет, когда вернется Ральф Файнс[4]4
  Английский актер, широкую известность получил после фильма “Английский пациент”.


[Закрыть].

Вот еще одна вещь, о которой не предупреждают в красочных книжках девочек из литтлвудской начальной школы: любить – значит постоянно дожидаться чего-то. Ждешь, когда он сделает первый шаг, когда позвонит после того, как вы в первый раз займетесь сексом, когда остынет после ссоры... Когда вернется и скажет: «Я люблю тебя». Еще дожидаешься, когда станет ясно, не беременна ли ты. И, как я подозреваю, в итоге ты ждешь, когда он наконец сдохнет. Если сравнивать с Белоснежкой, то она в своем гробу сразу достигла конечного результата.

Возьмем кого угодно из моих «бывших» – хоть Грега Дейли. Огромный кусок жизни загроблен на одни ожидания. Тут же действительно можно насчитать и дни, и месяцы, и годы. Грег относился к тем зацикленным «робинзонам», которые ничего, кроме дикой природы, не замечают. Мне же буквально ширинку пришлось у него расстегнуть, прежде чем его осенило: «Ух ты, я ей понравился!» Можно смело сказать, что с самого начала это был дохлый номер.

Когда я была влюблена в Грега, то целых восемь месяцев шастала по походам с ним, а заодно и со всем его отрядом, таская на себе рюкзак с сухофруктами и супом в пакетиках. Ничего не вышло. Ровным счетом ничего. Я даже притворялась, будто к моей ноге присосалась пиявка, – надеялась, что Грег поможет мне закатать штанину. Я сказала что-то вроде: «Ой, Грег, у меня что-то на ноге. Кажется, пиявка». А он ответил: «Полей ее супом – она сама отвалится».

К восьми месяцам скитаний по бушу надо добавить и бесконечные ночи, которые я проводила, слушая пластинки «Кинг Кримсон». Я старательно заставляла себя полюбить их – или хоть названия песен разобрать. Все надеялась, что вот поставит Грег кассету в машине – а я небрежно замечу: «А, это, кажется, из их первого альбома».

Когда он стал пропадать в горах с немецкой студенткой Аннелизе, снова пришлось ждать... Наверное, полгода. А ведь эти самые полгода я могла заниматься оздоровительной гимнастикой, изучать И-Цзин или делать еще что-нибудь полезное.

Любовь. Это то же самое, что стоять в очереди за багажом, когда все уже плывет перед глазами. И вот, пожалуйста. Сколько лет прошло (Грег сейчас уже в Тибете – так и лазает по горам с Аннелизе), а я опять сижу и жду телефонных звонков, белых тюльпанов, которые так и не появятся, жду чуда – или хоть чего-нибудь.

Почти весь вечер я сочиняла сообщение на автоответчик. Идеальное развлечение для одиночек, куда лучше телевизора. Сколько же фразочек можно произнести с самыми разными интонациями, если есть три шанса из ста, что бывший парень позвонит в твое отсутствие.

Это может быть беззаботный щебет: «Моя жизнь – это настоящий вихрь, как раз сейчас я собираюсь приковаться наручниками к постели и порезвиться с тремя парнями, с которыми познакомилась в ночном клубе». Или спокойный, умиротворенно-сосредоточенный голос: «Я поняла смысл философии дзен после того, как ты оставил меня, Дэниэл. Все наши связи предопределены кармой, это путь к очищению». Можно храбриться, сдерживая слезы (легкий намек на благородные страдания, не более того). В конце концов я остановилась на самой банальной, заезженной фразе: кто мог поручиться, что мне не позвонит какая-нибудь деловая особа из «Сухих завтраков»?

Когда телефон зазвонил, я взвилась в воздух метра на три.

– Это Билл. Ну как, работает? Уже включила?

– Билл, как ты вовремя! Ты не мог бы сделать мне еще одно одолжение?

Пять минут спустя он перезвонил и, как я его и просила, набубнил на автоответчик сообщение для проверки. Голос у него при этом был крайне смущенный. Судя по фону, он смотрел по телевизору то самое занудство, которое я выключила пять минут назад.

– Э-э... Привет, Виктория. Это сообщение для проверки. От Билла. Спасибо. Пока.

В который раз я поймала себя на раздумьях: а не подойдет ли Билл Хилари? Конечно, он не столь экзотичен, как увлеченный кулинарией индус, но в нем есть та врожденная притягательность, которую Хилари так ценит. И она всегда западала на мужчин, которые так одеваются. Познакомить их будет несложно. Просто засуну в комбайн еще один «Марс», чтобы он там застрял как следует, и отправлю Хилари наверх с просьбой все это починить.

Ох, «Марс»... Нет, чай с ромашкой. Только чай с ромашкой! И тут телефон зазвонил снова. Я надеялась, что это Билл просто хочет мне оставить э-э... сообщение. Я бы этого не вынесла. Но, как и следовало ожидать, это оказалась мама.

– Твой отец сказал, что ты поссорилась со своим приятелем.

Ну и к чему это она?

– А когда ты с ним разговаривала?

– Я просто позвонила ему, чтобы сказать, как это мило с его стороны – послать тебе компьютер, – пояснила мама. – Замечательный подарок.

– Знать бы еще, что с ним делать.

– А о твоем приятеле, значит, ничего нового?

– Нет, – буркнула я.

– Значит, плохо дело, да?

– Хлюп.

– Виктория, дорогая, ты что, плачешь?!

В голове словно спустили с цепи свору гончих. Все-все мои мысли – о жизни, о Дэне, о любви, о разлуке – мчались друг с другом наперегонки. И впереди всех неслась собака по кличке Родители в Разводе. В этом вся беда. Останься мама с отцом, я, может быть, умела бы строить отношения.

– Прими-ка ванну с тем маслом, которое я тебе прислала, – посоветовала мама.

– У меня нет ванны.

– Ах, верно, у тебя же мелкое корытце для душа, – спохватилась она. – Ну так приезжай, прими ванну у меня.

– Десять вечера, – напомнила я. – Не могу же я вылезать из дому в такое время, только чтобы принять ванну.

– А ты поблагодарила отца за компьютер? – справилась мама. А как по-твоему?

– Да.

– Ну, тогда все замечательно. Пожелаю тебе спокойной ночи... Да, а как к этому отнеслась миссис – как ее там, – ты не знаешь?

– Понятия не имею! – прорычала я.

– До чего же она уморительна со своим пуделем. Ох, ну ладно! Целую.

Конечно же, я думала о том, как отнеслось к нашему разрыву семейство Хоукер. Думала где-то между двумя и тремя часами ночи, когда ворочалась без сна в постели. Уродец Фисташка, наверное, скакал по всему саду, высоко вскидывая лапы и тявкая без умолку. Как и Дэновы братцы, проявлявшие ко мне не больше внимания, чем к безделушке от Франклина Минта.

Следующей позвонила Хилари.

– Хил! – Вот это кстати. – Будь другом, перезвони и послушай – запись на автоответчике не слишком ли по-кретински звучит? И перезвони еще раз, ладно?

– Ты что, не знаешь, как включить...

– Не знаю. Можешь перезвонить?

Она могла. А потом перезвонила еще раз и сказала, что голос у меня как у малолетнего дауна.

– И что ты бле-е-ешь та-а-ак ме-едле-енно? Запиши еще раз. Кстати, у меня к тебе просьба. Ты компьютер уже подключила?

– Жду, когда Умник Билл это сделает, – объяснила я. – Понимаешь, я не могу давать ему больше одной вещи за раз.

– Гм-м, Билл? – протянула Хилари. – Занятно...

– И я о том же подумала.

– Хоть я и влезла в «Женский кружок», времени для свиданий у меня маловато, – сказала Хилари.

Нравится мне, как она это называет – «свидания». Словно и не кончились былые счастливые деньки. Но вот то, что Хилари присоединилась к Джодиной компании, меня изрядно удивило. Выходит, она и в самом деле отчаялась.

– И на что похож этот Билл? – спросила Хилари с наигранным интересом. – Я ведь всегда могу выйти из «Женского кружка», знаешь.

– Очень даже ничего, – воодушевилась я. – У него красивые глаза. Но он из Дорриго. И у него пластырь на челюсти.

– О-о... Звучит интригующе. А челюсть у него мощная?

– Да, – заверила я. – И еще у него эти, ну, знаешь, плечи.

– А квартира его на что похожа?

– Ни на что. Ничего интересного.

– А я могу ему понравиться? – поинтересовалась Хилари.

– Не сомневаюсь.

Она вздохнула.

– Надолго ли это?..

Вот она, больная мозоль.

– Господи, Хилари, не гадалка же я.

Тут я рассказала ей о мамином звонке и о том, что родительница едва не довела меня до слез.

– Ну, этим в «Женском кружке» тоже занимаются, – сообщила Хилари. – Между матерью и дочерью должна существовать молчаливая конспирация.

Идея хорошая, ничего не скажешь.

– И тогда жизнь станет просто прекрасной, да? Не может у нас быть молчаливой конспирации – она же не умолкает ни на минуту! И мама в бешенстве из-за того, что подарила мне только масло для ванны, а папа, оказывается, преподнес компьютер.

– Но у вас всю жизнь так, – напомнила Хилари.

– Да? – пробормотала я.

– Ты что, сама не помнишь? Еще в школе. Твои как раз разводились, и отец подарил тебе что-то вроде синтезатора, а мать – пару сабо. Мы чуть от зависти не полопались. И всем хотелось разводящихся родителей.

– Серьезно?

– Сама посуди, – сказала Хилари. – Мои предки вместе – и что я получаю на день рождения? Билеты на «Повелителя танцев». Майкл Флэтли[5]5
  Ирландский танцор (р. 1958), со своим шоу “Повелитель танцев” гастролирует по всему миру. Майкл Флэтли занесен в Книгу рекордов Гиннесса как обладатель самых быстрых ног.


[Закрыть] этот, тьфу!

– Он, говорят, занимается сексом после каждого спектакля, – вспомнила я.

– Вот именно. ПОТОМУ МАМАШИ УСТОЯТЬ И НЕ МОГУТ!

... Когда я добралась наконец до постели, мне удалось почти полностью расслабиться. Явный прогресс. Сама не знаю, что помогло мне отвлечься: может, замаячившая надежда сделать что-нибудь для Хилари и Билла, а может, дневной звонок Лайма. Или – кому только сказать! – на меня успокаивающе подействовал звонок мамы.

Глава четвертая

Если я и была чем-то занята на работе, когда появился Лайм, так исключительно рифмой к «Сухим завтракам». Кайли, по счастью, отправилась обедать пораньше – чтобы успеть на аэробику.

– Ну а сама-то ты пробовала эти хлопья, над которыми мы все тут бьемся? – Лайм, скрестив руки на груди, стоял у меня за спиной. На нем был все тот же замшевый пиджак.

– Нет, – отозвалась я. – Хотя как-то утром мне их безумно захотелось.

– Наверное, переработалась.

– Да нет. Я бы не сказала.

Что это мне вздумалось кокетничать? Странное какое-то ощущение. Надо же – флиртовать с кем-то снова... Особенно если учесть, как я была зациклена на Дэне последние несколько месяцев.

– Да, насчет моего электронного адреса, – произнесла я. – Надо было тебе сразу сказать. Вообще-то у меня его еще нет. Я даже еще не подключила свой компьютер.

Лайм улыбнулся:

– Догадался.

– Но ты не откажешься еще раз продиктовать мне свой адрес?

– Если одолжишь ручку, – сказал он.

Руки Лайма – настоящие руки художника. С длинными пальцами. И довольно гладкие. Только мелкие порезы о края бумаги – и все.

– Вот, пожалуйста. А это – номер телефона.

С расстояния метров двадцати могло показаться, что свободный художник-график протягивает визитную карточку старшему копирайтеру. Но в действительности это был тот самый миг между мужчиной и женщиной. Обмен флюидами, если можно так выразиться.

Тут одна из девушек-бухгалтерш направилась к нам, помахивая какой-то бумажкой. Кажется, первым чеком для Лайма. Вообще-то ей вовсе не обязательно было тащиться сюда, чтобы вручить его. Просто есть в Лайме что-то такое, отчего людям постоянно хочется для него что-нибудь сделать.

– Еще увидимся. Или я получу от тебя послание.

– Если мне удастся его отправить, ха-ха-ха! – И я загоготала, словно гиена.

Похоже, мои навыки в области флирта подвяли с тех пор, как мы расстались с Дэном. Веду себя, точно продавщица из «Эйвон», впаривающая мужику лосьон для бритья, который ему даром не нужен.

После ухода Лайма возникло странное ощущение пустоты. Вот и в прошлый раз случилось то же самое. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы я чувствовала себя выбитой из колеи, гоняя в компьютере листовку с «Сухими завтраками». И достаточно, чтобы я поклялась по пути домой завернуть к Биллу – пусть даже разрыв между автоответчиком и компьютером получится меньше недели.

Вернулась Кайли и обнаружила у себя на столе эскизы Лайма. И быстро обернулась ко мне:

– Вики! Ты видела Лайма?

– Да.

– Он сказал что-нибудь? Ну, вообще-то...

– Нет, просто заглянул на минутку.

– Я ему должна была передать чек, – процедила Кайли. – Из бухгалтерии.

– Кажется, он его уже получил.

– И вообще нам с ним надо было поговорить.

Пауза. Кайли разозлилась, и не на шутку. Через несколько минут она заговорила вновь:

– О Дэне слышно что-нибудь?

Отвечать я не собиралась. Хотя в глубине души мне было жаль Кайли. С Лаймом ей не светит ни единого шанса. Ни малейшего. Как и клацающей каблуками-платформами и гремящей бусами-маргаритками девчонке-бухгалтерше, которая гарцевала тут с его чеком. Если честно, я не думала, что вообще у кого-нибудь из нас есть шанс. Конечно, не то чтобы меня это волновало... Ха.

Возле дома я заметила Билла, припарковывающего машину. Парковался он неважно – должно быть, потому, что больше привык управляться с коровами, виноградными лозами или комбайнами – или что там у них есть в Дорриго.

Билл опустил стекло автомобиля:

– Я тебе что собирался сказать... В любое время, когда захочешь, чтобы я твой компьютер посмотрел...

Судьба.

– Вообще-то он так и стоит.

– А ты занята сейчас? – спросил Билл.

– Да нет, заходи.

Он и зашел – как раз когда я собиралась залезть в душ. Дверь я ему открыла в своем стареньком сером халатике – и умчалась по коридору, пока багровый румянец у Билла не перебрался с шеи к пластырю на челюсти. Румянец я списала на деревенские манеры. А когда посмотрелась в зеркало в ванной, то обнаружила, что на мне тот самый халат, сквозь который видны соски. О-ля-ля.

Подойдет ли Биллу Хилари? По крайней мере, она могла бы сдирать с него пластырь. Уверена, ему очень хочется, чтобы это делал кто-нибудь вместо него. Уж я – то, как одинокий человек, знала, каково это – когда даже пластырь с тебя содрать некому.

Когда я появилась после душа, высушенная феном, одетая, надушенная, напомаженная и причесанная, Билл пялился на портрет Барта Симпсона[6]6
  Персонаж популярного мультфильма.


[Закрыть], таинственным образом появившийся на экране компьютера.

– Получается? – поинтересовалась я.

– Получается... – Билл похимичил еще немного, и на экране появился Элвис Костелло. – Может, что-нибудь еще хочешь посмотреть?

– Брэда Питта нагишом.

Господи, с ума можно сойти. Надо позвать Хилари и Джоди, пусть тоже развлекутся.

– Э-э... Не получится, – промямлил Билл. – То есть получится, конечно, но тебе придется отключиться, чтобы позвонить.

– Отключиться... – меня осенило. – А, от Интернета?

– Да. Смотри... Покажу тебе, как это делать самой, когда уйду. У меня сквош сегодня, – объяснил он.

– Да? А Хилари обожает сквош.

Действуй, Виктория, ты же можешь!

– А ты?

Рехнулся он, что ли? Вроде через этот старенький ситцевый халат видел достаточно, чтобы сообразить: спорт и я – понятия несовместимые. Да что там...

– Знаешь, Хилари бы с удовольствием поиграла.

– Пожалуйста, в любой момент.

С этим Билл и ушел. Чудной он какой-то. Уши слегка торчат, как у австралийских солдат на фотографиях сороковых годов. И очень вежливый. И чем больше я думаю об Умнике Билле, тем ярче представляю себе, как заверещит от восторга Хилари. Это должно произойти. Обязано.

Но когда я ей позвонила, особого энтузиазма подруга не выказала:

– Как говорят у нас в «Женском кружке», мужчины – вроде органов пищеварения: есть хочется, а почему – не знаем.

Я вскипела.

– А я-то думала, ты хочешь с ним познакомиться!

– Ну, не знаю, – протянула Хилари. – Я, кажется, к нему охладела.

– Да ты же с ним никогда и не встречалась!

– А вдруг он голубой? – возразила Хилари. – Знаешь, я это уже проходила.

– Ладно... Ко мне-то зайдешь?

– Да. Если не начнешь знакомить меня с Биллом.

– Не начну. И вообще, он уже ушел играть в сквош.

Когда я позвонила Джоди с Диди, голоса у них звучали так, словно они изрядно обкурились – держу пари, именно это они и сделали. Но устоять перед возможностью послать письмо Камилле Палья или слазить на страничку Эллен де Дженерес – такое было выше их сил.

– Приходите! – я была словно школьница, зазывающая подружек, чтобы похвалиться пополнением в своей коллекции кукол Барби.

– А можно? – спросила Джоди. Диди выхватила у нее трубку.

– Это подтолкнет наши исследования! – выкрикнула она возбужденно. – Это для нашего доко!

Джодино и Дидино «доко» – так называемое исследование – на самом деле представляет собой обычный клочок бумаги, но после бог знает скольких лет бесплодных усилий Джоди уже говорила о нем как о чем-то реальном. Какая-то белая колдунья в Байрон-Бэй научила ее: говори о чем-нибудь несуществующем так, как будто оно есть, – тогда оно и в самом деле появится. Что-то в этом духе.

Темы Джодиных и Дидиных исследований менялись со временем. Разве сотрутся из нашей с Хилари памяти «Женщины и их усы: историческая перспектива»! Или это были «Ступни моей бабушки»? Хотя суть не менялась. В исследованиях Джоди и Диди не было места мужчинам, но обязательно обсуждалась какая-нибудь часть женского тела. А теперь они мечтали снять фильм «Любовь и женский опыт». Я помогла им с заявкой: отпечатала после работы несметное число копий в нашей конторе. Наверное, мне следовало проявить побольше энтузиазма. Но ведь все равно Джодины исследования – вроде моих парней: сериальные фантазии.

– Ну так до скорого, цыпоньки, – сказала я.

– М-м... Ладно.

Обожаю называть их цыпоньками. Они от этого так психуют.

Когда все наконец были в сборе, мы сгрудились у компьютера. Со стороны мы, видимо, и в самом деле напоминали школьниц, охающих и ахающих над домиком Барби. Диди, которая разбиралась в микроволновках и компьютерах (любовница с техническим уклоном, как говорит Джоди), открыла почтовую программу.

– Это он все наладил?

– Что наладил? – не поняла я. – Ты о ком?

– Ну вот этот, – Диди кивнула на исписанный мелким почерком листок бумаги. – Парень сверху. Он и подключил компьютер к сети, и пароль установил, да и вообще все сделал. – Она хмыкнула. – Похоже, он к тебе неровно дышит.

– Он к компьютерам неровно дышит. Джоди объявила, что мой пароль – «локот-роксо».

– Запомнишь? – спросила она.

– Так его же все слышали. Нет, мне точно не запомнить.

– Можешь вытатуировать у себя на заднице, – посоветовала Джоди и уплыла на кухню – поискать что-нибудь съедобное, но не мясное.

Все просто обалдели, когда я сообщила, что уже два человека ждут от меня посланий.

– Во-первых, Билл, – перечисляла я. – У меня есть его адрес. Должна же все-таки я поблагодарить его. А потом еще этот парень с работы.

С Биллом все было очень просто. Я ему написала, что бесконечно признательна, что он такой умница и что за мной теперь ужин. Я не шутила.

Можно пригласить его, Хилари и еще кого-нибудь, кто не стал бы воротить нос от пластыря.

Но когда подошла очередь Лайма, выяснилось, что я понятия не имею, о чем ему можно написать. В конце концов, я же привыкла пользоваться компьютером, чтобы составлять слоганы для «Сухих завтраков», а не творить замысловатые любовные записки.

– Что еще за Лайм? – полюбопытствовала Хилари за вторым бокалом вина.

– Так, еще один кандидат.

Джоди с Диди, уловив, что разговор вот-вот свернет на такую скукоту, как мужики, подхватили бутылку и сбежали на кухню, где попытались изобразить вегетарианское ризотто из моих неполиткорректных продуктов.

– А как Лайм стал кандидатом? – допытывалась Хилари, покачивая бокалом. Я пожала плечами.

– Не знаю. Может, это просто из-за того, что Дэн ушел. Я вдруг поняла, что он мне нравится.

– И что ты ему хочешь написать?

– Н-ну... Не знаю, – призналась я. – Про «Сухие завтраки» что-нибудь.

Наконец я сочинила следующее:

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Послание

Дорогой Лайм, я настроила наконец свою электронную почту, и ты можешь гордиться тем, что стал вторым человеком, которому я отправила сообщение. Надеюсь, что оно дойдет. Увидимся на работе. Виктория.

Левая бровь Хилари уехала так высоко, что она уже смахивала не на себя, а на переодетого гомика.

– Н-ну-у... Весьма... ЗАНЯТНО.

– Заткнись, а? Я сама не знаю, что ему написать.

– Ну-ка, дай я напишу, – решительно сказала она.

– Нет!

Уступила я главным образом потому, что Хилари гораздо сильнее. И когда она закончила, я прочла вот что:

Откого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Твои трусы

Дорогой Лайм, просто хотелось узнать, есть ли у тебя что-нибудь леопардовое. Мы тут проводим опрос. С любовью, Виктория Шепуорт.

– Грандиозно...

– Это поинтереснее «второго человека, которому я послала сообщение», – заметила Хилари. – Короче, прежнее я стираю.

– Валяй.

Все было бы вообще прекрасно, если бы таланты Хилари в области компьютера не оказались скуднее моих собственных, особенно после шардонне «Маргарет Ривер». А когда несколькими минутами позже мы пожирали вегетарианское ризотто, пришло следующее:

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Настоящие мужчины леопардового не носят

Дорогая Виктория, по счастью, я как раз пришел в красных боксерских трусах, чтобы скачать почту, и готов доказать тебе, что настоящие мужчины не носят ничего другого.

– Класс, – сквозь смех произнесла Хилари слегка заплетающимся языком, она уже успела уделать третий бокал.

Диди ничего не сказала и только подлила всем еще.

Джоди массировала мне плечи.

Потом я уронила себе на колени горячий баклажан и обматерила Хилари, суетящуюся вокруг меня с мокрым полотенцем.

– Только не теряй чувства юмора, – пьяным голосом сообщила Хилари баклажану.

– Какого хрена ты это написала? – заорала я на нее.

После чего схватила свой бокал, заперлась в ванной и всплакнула, вспоминая Дэна. Потом щедро намазала веки пурпурным карандашом, вышла... Остановилась... Вернулась обратно и зарыдала – теперь уже в голос. Даже смешно – в первый раз я поплакала как следует. В самый первый раз с тех пор, как Дэн меня бросил. Конечно, я часто утирала слезинку-другую, но такого захлебывающегося, грандиозного, душераздирающего воя, от которого по идее должно становиться легче, – такого еще не было.

Когда я вернулась в комнату, компания, уже прикончившая все съестное, на меня даже не обратила внимания: троица вовсю развлекалась, добравшись до сайта поклонниц «Спайс герлз».

– А знаете, это ведь мой компьютер.

– Извини, – отозвалась Хилари. Поскольку при этом она делала вид, будто жует ризотто, получилось что-то вроде «и-ни-ни». Она всегда извинялась крайне невнятно, даже когда в школьные годы взяла как-то без спросу мой блеск для губ и заразила меня герпесом.

– Просто у Лайма теперь обо мне превратное представление – только и всего.

– Да ты только посмотри, насколько быстрее дело пошло! – возмутилась Хилари.

– Вот именно.

Тут Диди надумала помассировать Джоди спину. Изрядно повозившись, она сумела извлечь из рюкзака мазь «Иланг-иланг» и принялась растирать плечи Джоди. Со стороны казалось, будто она поливает маслом крылышки цыпленка гриль. Вегетарианские фантазии, не иначе.

– А вы разве не собирались заглянуть на страничку Эллен де Дженерес? – безмятежно поинтересовалась Хилари, словно это было самое обычное дело – обсуждать Интернет с вдрызг пьяными и не в меру разошедшимися женщинами.

Джоди попыталась что-то ответить – но что может вежливо сказать человек, которого подружка как раз тычет носом в пол.

– Похоже, что нет, – заключила Хилари.

В «Женском кружке» у нее, может, все и ладится, но вот спокойно наблюдать за парочкой резвящихся лесбиянок ей явно не удавалось.

– Вик, взгляни сюда, – осторожно сказала она. – Страничка Тайных Воздыхателей. Если ты тайком по кому-то вздыхаешь, оставь сообщение на www.secret.piner.com.au и следи, как твои мечты сбудутся, – анонимно.

– Американцы! – в сердцах произнесла я.

– С чего ты взяла, что это американцы? – удивилась Хилари.

– Только они могли такой бред выдумать.

– Это австралийский сайт, дорогая.

– А-а... Ну, все равно.

– И почему бы нам не оставить записочку Лайму... – невинным голоском промурлыкала она и вновь принялась помахивать бокалом.

– Не дави на меня.

– Вик, не дергайся, ладно? Получит он от тебя письмо и поймет, что к тому сообщению приложил руку кто-то другой.

– Но он же все равно узнает!

– Что узнает? – осведомилась Хилари.

– Ну... Не знаю!

Мы заглянули еще на несколько страничек – свидетельства о высадках НЛО в торговых центрах и прочая мура. Потом забрались на страничку с анаграммами – Хилари сказала, что от нее тащатся все библиотекари в мире. Мы загрузили туда наши имена и в придачу имена Джоди, Саддама Хусейна и – я не удержалась – Дэна.

Результаты оказались занятные. Из моего имени получилась «шкура» – не иначе как последствия школьного герпеса. Из Дэниэла Хоукера сложился «уход», и я нашла это глубоко символичным, а Хилари со мной не согласилась. Из ее имени, Хилари Гроув, вообще вышло нечто гробовое. Это сразу поставило крест на теории, что анаграмма имени как-то связана с характером человека. Саддам Хусейн расшифровался, понятно, «ух, дам».

Когда мы вспомнили про Джоди и Диди, выяснилось, что они мирно заснули прямо на полу. Я представила себе, что произойдет, если сюда заявится Билл – проверить, все ли в порядке. Мне придется засунуть их в шкафчик для швабр или спрятать под кроватью – в общем, что-нибудь достойное сериала «Друзья».

– А можно я пошлю письмо Биллу? – спросила Хилари чуть позже, когда по идее я уже должна была ее простить.

– Нет, нельзя. Ты опасна. И вообще, я думала, что он вроде органа пищеварения.

Хилари не обратила внимания на мой выпад. Она сидела, устремив в пространство остекленевший взгляд, – вполне естественно для женщины, прикончившей полбутылки шардонне.

– Я бы просто написала: «Привет, я подруга Виктории, зовут меня Хилари, и я сижу вот за этим компьютером». Можно?

– Нет.

Тут мы по обыкновению ударились в раздумья, почему мы не «розовые» и не живем себе счастливо в мире и согласии, а спящие вповалку Диди и Джоди сопровождали это храпом, достойным четы бегемотов. Потом мы включили телевизор и нашли там только очередной кровавый фильм про войну, с Майклом Редгрейвом, и это никак не могло отвлечь меня от мыслей о Дэне или о неприличном послании Лайму.

– Хватит дергаться, – сказала Хилари во время очередной рекламной паузы.

– Тебе-то с ним не работать! – взорвалась я. – Тебе не являться туда в понедельник как ни в чем не бывало!

– А я бы не прочь. Красные боксерские трусы! М-м... Ты хоть понимаешь, что мужчин в таких трусах я только в каталоге видела?

Тут мы оседлали еще одного любимого конька – «Образ идеального мужчины». Мне всегда было интересно наблюдать, что изменилось в представлении Хилари с прошлого раза. Вот при последней игре, например, когда мы нализались несколько месяцев назад, – идеальный мужчина обладал даром беззвучно смеяться («Видишь, что он смеется, – и ничего не слышно! До чего сексуально»). Теперь вот наметился сдвиг:

– Лучше, если все-таки слышно, как он смеется. Так, совсем чуть-чуть.

– Да-а?

– Но я по-прежнему хочу очки, – изрекла Хилари. – Я настаиваю, чтобы у него были очки.

В разговоре об образе идеального мужчины есть неприятный момент: ждешь не дождешься, когда же заткнется собеседник, чтобы высказаться самой. Мы обе это знаем и обе тянем подольше – чтобы подруга помаялась.

– А еще я думаю о...

– Моя очередь! – восстала я.

– Да, верно.

Я долго вертела в руках бокал, заставляя Хилари ждать. И наконец выпалила:

– Он англичанин!

– А разве в прошлый раз не аргентинец был?

– Англичанин, – твердо сказала я. – Они вести себя умеют.

– А-а, вот ты куда клонишь! Этот их граф, брат Дианы. Помню, когда показывали похороны, всех тогда пробрало, все плакали, а ты смотрела и думала: «О-о, этот граф Спенсер...»

– НЕТ! Ничего подобного. И вообще – какой граф Спенсер, мы же на нем крест поставили после развода. Хотя я бы не прочь и...

– Так чем тебя родные австралийцы не устраивают? – осведомилась Хилари.

– Сама посуди. Знаешь ведь, что все дело в австралийских мужчинах. Ты вот австралийка, так? Ну скажи, у тебя хоть с кем-нибудь из них дело заладилось? Хоть с одним?

– Я просто не думаю, что все надо сваливать на национальность...

– Хилари, это ты говоришь? Это же ты, помнится, приехала из Италии с разговорами, как хороши ВСЕ эти мужественные итальянские парни. ВСЕ итальянцы такие сексуальные, ВСЕ итальянцы такие раскрепощенные и бла-бла-бла.

И тут ей крыть было нечем – все чистая правда.

– Ладно, – буркнула она. – Валяй дальше. Твой идеал, значит, англичанин.

– Да. Англичанин-путешественник.

– Бенни Хилл был англичанином, – заметила Хилари. – И наверняка путешествовал. Отчего бы тебе за него не выйти?

– Он умер, – напомнила я. – Так что не говори глупостей. К тому же у меня груди не такие большие, как у баб из его шоу.

Хилари залилась пьяным смехом, похожим на утиное кряканье. Не знаю, что ее так развеселило. Я вроде бы ничего особенно забавного не сказала.

– Знаешь, – произнесла она заплетающимся языком, – а ведь во всем мире женщины думают, что в их стране мужчины самые никудышные. Не только мы с тобой.