Текст книги "Как Мэй ходила в гости"

Уроки вождения

В следующий раз увидев Лео, я спросила, – точно ли он трогал когда-либо ядовитый плющ.

– Моя мать считала, что я никогда не заболею ветрянкой, пока я не подхватила ее. Это случилось в тот период, когда она учила меня водить, – сказала я.

И тогда Лео достоверно описал мне плющ ядовитый, и я кивнула, что это он и есть.

– Так тебя учила водить твоя мать? – спросил Лео, продолжая стоять возле моего столика.

– Да.

– Нет. – Он улыбнулся. – За такие вещи отвечают отцы, – с наигранным апломбом заявил он.

– Во всем остальном у нас было традиционное распределение ответственности между родителями. Но именно мама учила меня водить. Она была в этом мастак.

– А отец нет?

– Нет, он тоже хорошо водит, но для мамы это было почему-то важно. Она взялась за это по какой-то своей внутренней причине.

Я сказала это и поняла, что так оно и есть, хотя раньше даже не догадывалась.

Когда мне было пятнадцать, вместо того чтобы отправить меня на курсы по вождению, по вечерам этим занималась со мною мама. Когда я научилась объезжать преграды и мотор не глох (мама настаивала, что я должна научиться пользоваться ручной коробкой передач), только тогда она разрешила выехать с круга. Мы слушали радио, и при нас было две баночки с содовой, хотя к своей я не имела права прикасаться до окончания урока. Я вела машину, а мама посасывала содовую, отбивая подбородком ритм музыки по радио.

К концу семестра мы уже ездили по холмистым местам кампуса (я должна была научиться взбираться в гору). Помню, как она указала в сторону украшенных к Рождеству окон студенческого общежития. Она назвала их «маленькие квадратики радости». Думаю, в те времена она была счастлива. Ей тогда исполнилось сорок. На следующий год она помогла мне с покупкой подержанного «Форда Фиеста», хотя у нее самой никогда не было машины. Когда «Форд» сдох, я купила «Таурус» первого поколения, все еще с ручной коробкой передач. Это и есть моя Бонни.

Я люблю водить, но за долгие годы в моей голове сложился целый архив автокатастроф, про которые я читала в прессе. Женщина шла в церковь, ее сбила машина на такой скорости, что голова оторвалась от туловища и отлетела на несколько десятков метров. Подросток ехал по лесной дороге, рябившей от солнечного света, проходящего сквозь листву, и его проткнуло веткой, которой он не заметил. Были и другие случаи. Я читала где-то, что регулировщики возле школьных переходов не имеют права помогать никому, кроме детей, даже старушкам, работающим локтями как крылышками для придачи скорости, потому что если что-то случится с детьми, на городские власти накладывается огромная ответственность. Мы пинаем своими машинами людей, но не имеем права коснуться человека, чтобы помочь ему перейти дорогу? Какое абсурдное правило, и в мире много таких вот нелепостей, о которых мы не можем говорить в полный голос. Я перестала жевать свой буррито. Вернулся Лео и спросил, не хочу ли я заказать что-нибудь другое, но я сказала, что нет, все прекрасно.

На Променаде было полно народу – Лео даже пришлось втиснуть семь дополнительных столиков, чтобы сделать это местечко еще более прибыльным, а никто и не возражал. После событий 9/11 «Макдоналдс» на той стороне улицы установил на крышу огромное количество национальных флагов, и они хлопали на ветру, создавая иллюзию морского побережья. За «Макдоналдсом», где-то в двухстах метрах отсюда (на столько же вытянулась очередь из машин), находится Barracks, гипермаркет побольше c магазинчиками Whole Foods, Bed Bath & Beyond, Barnes & Noble, престижной оптикой и Ruby Tuesday. Этот супермаркет пользуется бóльшим спросом, чем «Вэйсайд», который может похвалиться лишь «Эль Пуэрто», магазином принадлежностей для квилтинга[19]19
  Американская техника лоскутного шитья.


[Закрыть] и семейной аптекой – это, если представить план, вдоль длинной части латинской буквы L. А в углу расположены салон-парикмахерская Shear Elegance (чье единственное украшение составляет крест, на котором висят три пары сланцев), а также пустующая торговая площадь с витриной и, наконец, «Уютное Местечко Миссис Ким!». Земля вокруг Barracks украшена лягерстремиями (чьи ягоды к концу лета приобретают ярко-малиновый цвет), пурпурным шалфеем, самшитом, туями и сезонным шпажником. Если Barracks набит под завязку, посетители паркуются возле «Вэйсайда», а дальше идут пешком, и это проблема для «Эль Пуэрто», ведь тогда народ предпочтет поесть в Ruby Tuesday либо перехватит сэндвичей в кафе при Barnes & Noble.

За соседним со мной столиком в предобеденной молитве две девочки склонили головы над красными корзинками с хлебом. В дальнем конце молодые мамочки ждут заказ, а их детишки болтают ногами в автолюльках. Несколько молодых людей сдвинули в центре два стола, но потом каждый уткнулся в свой сотовый. Один вдруг поднял голову, услышав, что по динамикам, которые с таким трудом установил Лео, играет музыка мариачи[20]20
  Мариачи – мексиканская народная музыка.


[Закрыть]. Парень поднимает руку, выставляет большой палец вверх, словно целясь в динамик из пистолета.

Лео приносит мой чек.

– А как ты реагируешь на комариные укусы? – интересуюсь я.

– Ужасно, все раздувается. А ты?

– А мне нипочем.

Он кивает в знак восхищения.

Липа войлочная
(Tilia tomentosa)

Ее листья имеют классическую форму карточной масти «черви». Древесина – бледно-коричневого цвета, и резчики любят использовать ее при изготовлении деревянных скульптур. Также из туи делают шляпные болванки, обувные колодки и клавиши для пианино.

Неплохой вариант памятного дерева для отца, и я даже начала подготавливать землю, а потом поняла, что скорее всего будут проблемы с экологическим ведомством. Они в этом плане очень придирчивы, к тому же есть твердо устоявшееся заблуждение, будто липа войлочная токсична для пчел. На самом деле поздним летом и ранней осенью, когда пчелиный цикл подходит к концу, остается не так много источников для сбора нектара, и они роятся возле липы, и некоторые из них там же умирают. Но ведомство пресекает даже ложную опасность для живых опылителей.

Последняя кислая вечеринка с виски[21]21
  Кислая вечеринка (Sour Party) – название эля с добавлением фруктового пюре, придающего напитку кислый вкус.


[Закрыть]

В августе мы с отцом присутствовали на прощальной вечеринке старой четы Гоулдов, проживших на нашей улице тридцать пять лет, а теперь они продали дом и уезжают. Пришли и новые хозяева, а также десятки друзей и соседей. В этом доме Гоулды вырастили троих детей, но, послушав, как Бет Гоулд отзывается о своем переезде, я не услышала ожидаемой грусти. Бет сказала, что дом и сад слишком большие для них и что она с Филипом готова к новым приключениям. Кто-то спросил про детей – сильно ли они расстроились.

– Что вы, они сидят по своим домам, – ответила Бет. – Мы сами к ним ездим.

Единственной заботой было переназвать на новом месте вечеринки, которыми Гоулды так славились. Они планировали подавать другие напитки вместо виски и кислого эля, какие именно – они пока не решили.

Узнавая некоторых соседей, я дежурно улыбалась, ибо знала их слишком плохо, чтобы завести беседу. Ведь и они знают меня плохо и, возможно, не очень-то любят, а наше знакомство никак не продвинулось с того момента, как они сюда переехали. Некоторые обращались ко мне с просьбой забирать почту или поливать участок, пока они в отъезде, но сама я никогда не просила об ответной услуге. Кто-то одобрял мое проживание в отеческом доме: «ваши корни здесь», – говорили они. Но я-то давно здесь прижилась. Полагаю, что теми же самыми словами они подбадривают и себя, когда машины на скоростной дороге громыхают по шумовым полосам, мешая им спать.

Гоулды еще не начали паковать чемоданы, и я немного побродила по их прекрасным комнатам. Обстановка тут – очень уютная и элегантная, мебели – не много и не мало, цвета – приглушенные и гармонируют друг с другом, большие окна блестят чистотой. Атмосферное место, где много чудесных предметов, которыми пользуются с любовью. На пороге кухни я вдруг остановилась. Она здорово отличалась от остального дома. Везде – на магнитиках, подставках под ложки или горячее, на кувшинах, подсвечниках, полотенцах и на вышивках в рамочках – можно было прочитать крылатые выражения. Недолго пришлось гадать, чтобы понять основную тему:

Дружба слаще самой жизни (Святой Августин[22]22
  Святой Августин (345–430) – христианский богослов и философ, влиятельнейший проповедник, епископ Гиппонский, один из отцов христианской церкви.


[Закрыть])

Дружба – это внутренний магнит (Юдора Уэлти[23]23
  Юдора Уэлти (1909–2001) – американская писательница и фотограф.


[Закрыть])

Друзья – это семья, которую мы выбираем (Анонимный автор)

Счастлив дом, приютивший друга (Эмерсон[24]24
  Ральф Эмерсон (1803–1882) – американский эссеист, поэт, философ, пастор, лектор, общественный деятель; один из виднейших мыслителей и писателей США. В своем эссе «Природа» первым выразил и сформулировал философию трансцендентализма.


[Закрыть])

Друзья – божественная апология отношений (Хью Кингсмилл[25]25
  Хью Кингсмилл (1889–1949) – британский писатель и журналист.


[Закрыть])

Друзья проявляют любовь не в счастье, а в горе (Еврипид[26]26
  Еврипид (481 г. до н. э. – 406 г. н. э.) – древнегреческий драматург.


[Закрыть])

Даже на коробочках с салфетками Kleenex имелась надпись: Собирайте друзей вместе: Rassembler des amis. Сколько каллиграфических советов, собранных из разных веков, и каждый истерт до пастельных тонов. Мне хотелось понять – то ли это подарки от друзей на протяжении многих и многих лет, то ли это пожелания Гоулдов самим себе. Но ведь в любом случае это работает, разве нет? Этот дом полон друзей, которые любят хозяев и желают им самого лучшего. Гоулды счастливы, здоровы и не предаются лени. В словах Бет по поводу того, что дети редко их навещают, я не почувствовала ни нотки раздражения – она просто и любовно назвала их домоседами.

Я снова наполнила вином свой бокал, на котором не было (я это дважды проверила) никакого крылатого выражения, а только лишь бирюлька на ножке, чтобы твой бокал не затерялся среди множества других. Я не удивилась и этому. На посудомоечной машинке был прикреплен магнитик: Счастье – это когда твой друг… моет за тебя посуду.

Когда я вернулась к остальным, мой отец разговаривал с Бет, внимательно склонив голову – знакомая поза, означавшая, что ему интересна эта беседа и что он не хотел бы, чтобы их прерывали.

Возле стола я столкнулась с Филипом.

– Вы – дочь Эттавея, – сказал он.

– Извините, но да. – Светская беседа похожа на комедию: редко когда смешно и недалеко до точки кипения. Когда приходится что-то говорить в ответ, у меня рождаются сплошные клише.

Потом он сказал:

– Мне так нравилась ваша матушка. – И в голове моей сразу стало пусто. Сказать «спасибо» было бы неуместно, но что я должна была ответить? Я уткнулась взглядом в пол.

– Я помню, как она учила вас водить. Брала у нас фургончик «Фольксваген», потому что хотела, чтобы вы научились пользоваться ручником. Я ею восхищался.

Я помнила этот микрофургончик, но не помнила, чтобы он принадлежал Гоулдам. Они тогда ездили на синем «Мини Купере», и я точно восхищалась его маленькими габаритами.

– Вы хотите уехать отсюда? – спросила я.

– Конечно. – Он внимательно посмотрел на меня. – Как вы вообще? Собираетесь ли с отцом покидать это место?

На языке вертелось ответное «мы – лучше не бывает», и я с трудом сдержалась, чтобы не выпалить эти слова. Ситуацию спас кто-то из гостей, желающий сказать тост, и все столпились в гостиной.

– Простите, – сказал Гоулд, – меня зовут.

Подарок был от всей улицы (это первое, что было сказано), и все мы наблюдали, как Берт с Филипом вместе разворачивают его. Подарок вручили Берт, но она настояла, чтобы они вместе его распаковали. Филип снял бант, начал разрывать упаковку, передавая обрывки жене. Наконец, они склонились над серебряным блюдом и молча прочитали надпись. Потом они посмотрели друг на друга, в глазах у каждого стояли слезы. И Берт прочитала надпись вслух, голос ее срывался от волнения:

– «Скажи мне, кто твои друзья, и я расскажу тебе про твое будущее».

Все радостно зааплодировали. Вокруг крылатого выражения без указания автора, словно созвездие, были выгравированы фамилии всех соседей – некоторые из них знали Гоулдов по много лет.

Там была и фамилия Эттавей – я проверила перед уходом.

Тем вечером я бродила по комнатам нашего дома. В отличие от Гоулдов, тут ничего не было напоказ, и никаких крылатых выражений для всеобщего обозрения. Моему отцу восемьдесят, и он никогда не носил футболок с надписями. То же самое можно сказать и о маме. У нас было принято помнить стихи наизусть, а книги – выискивать и читать.

У нас есть полное собрание Оксфордского словаря английского языка, все двадцать томов. Отец подарил его маме, когда я родилась – как напоминание, что хотя ее жизнь сильно поменялась, язык остается неизменным. Эти тома занимают две нижних полки книжного стеллажа в гостиной. Я вытащила том VI, Follow – Haswed и нашла слово друг. Пускай на кухне Гоулдов полно прекрасных фраз, но для меня они – гибриды, как перекрестное опыление для достижения максимальной сладости. Мне же хотелось узнать самое раннее употребление слова друг в английском языке.

И вот пожалуйста – цитата из «Беовульфа»: «Heorot innan waes freondum afylled». (В Хеороте царила одна лишь дружба.) Я дипломированный филолог, и в колледже мы, конечно, проходили эту поэму, но я плохо ее помню. Я знала, что она имеется в отцовской библиотеке, и отправилась поискать ее в кабинете, выбрав перевод Шеймаса Хини[27]27
  Шеймас Хини (г. р. 1939) – ирландский писатель, поэт, переводчик и преподаватель. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1995 года.


[Закрыть] – потому что он самый последний и мне нравится обложка. Внизу отец что-то уронил на своей кухоньке, а потом в доме снова воцарилась тишина. Я открыла книгу и начала читать.

Вот что важно тут для моей собственной истории: в блистательном чертоге славного короля Хродгара под названием Хеорот пировали дружинные воины. Чудовище Грендель, происходящее от Каина, живет неподалеку на болоте вместе со своей матерью, и его раздражают звуки радостного пира. Каждый вечер Грендель приходит к окнам Хеорота, чтобы посмотреть, как славные мужи наслаждаются вином, песнями и дружбой. Наконец, звуки пиршества приводят его в ярость неописуемую: Грендель врывается в чертог и убивает почти всех воинов. И каждый вечер этот ужас повторяется, пока, наконец, люди не перестают приходить в Хеорот. И тогда появляется Беовульф и предлагает помощь Хротгару, дабы спасти трапезную. Вместе со своими воинами он устраивает пир, а затем все притворяются спящими. Когда появляется Грендель, Беовульф хватает его за лапу, словно для рукопожатия, и после долгого боя отрывает ручищу чудовища по самое плечо. Грендель бежит в топи и там умирает. На следующий вечер мать Гренделя приходит в Хеорот, ища отмщения, но Беовульф в итоге сокрушает и ее, злосчастную. В литературе встречается и много других таких же мстительных страшилищ.

Подведем краткую черту: «Беовульф» – поэма о том, насколько чревата жизнь без друзей. Люди закатили пирушку, а этого негодника не пригласили. Он дуется под окнами, затем учиняет кровопролитие, за что его убивают.

Еще короче: без друзей ты превращаешься в Гренделя. Многие не создают семьи и живут бездетными. Кто-то даже не знает своих мать и отца, у них нет родных братьев и сестер. Но не бывает людей, проживших хоть сколько на этом свете без друзей. А вот у Гренделя все не так, поэтому он и стал первым чудовищем в английской литературе.

Я подняла голову и увидела, что на меня таращится моя кошка. Я спросила, чего она хочет. Хестер отправилась в коридор, словно ища там ответ, потом вернулась, нежно обнюхала большой палец на моей ноге и удалилась.

В Хеороте царила одна лишь дружба. Мне хотелось бы вышить это высказывание крестиком и повесить его в рамочке на кухне. Чтобы всякий, кто прочитал это (ну, возможно, не абсолютно все), хотя бы немного задумался о собственной жизни.

Аварии

Последний день августа приходился на четверг. Всю неделю стояла влажная жара, но дневная гроза сотворила то, чего мы и ждем от нее, хотя это не всегда так, – она принесла прохладу. За ужином в «Эль Пуэрто» отец заявил, что хочет прогуляться домой пешком.

– А что с твоей машиной? – спросила я.

– Я заберу ее завтра.

– Не надо, я сама отгоню ее.

– Очень мило с твоей стороны. – И он протянул мне ключи.

Я села за руль, а не должна бы, потому что выпила целых две кружки пива.

Понятие сосед очень растяжимое. Ты говоришь «она моя соседка», и люди думают, будто речь ведется о друге. Если что-то идет не так, мы говорим: «О, я не очень хорошо ее знаю, она просто соседка», и все сразу понимают смысл сказанного.

Жанин сказала полиции, что вроде я не злоупотребляю выпивкой, а потом прибавила: «С другой стороны, я не очень хорошо ее знаю. Она всего лишь соседка».

Свидетель сказал, что ребенок «находился не так-то близко от машины».

В местной газете написали: «Университетский садовник попала в дорожную аварию», но это слишком запутанно, потому что на дороге вообще не было машин. Я объехала ребенка и врезалась на парковке в серебряный «Лексус», принадлежавший богатой студентке колледжа, проживавшей в доме, купленном на родительские деньги. Мой выбор, во что врезаться, был намеренным. Либо «Лексус», либо куст будлейи (Buddleia globosa), выращенный мистером Брейденом. Уже очевидно, на чьей стороне оказались мои симпатии. Никакие другие машины не пострадали, ребенок цел и невредим.

Я ехала слишком быстро, и это чистая правда. Две кружки пива после не очень сытного ужина были моей ошибкой, хотя уровень алкоголя в крови не превышал допустимую норму. Офицер оказался молод и снисходителен.

– Мэм, я буду вынужден выписать вам штраф, – сказал он и поморщился, потирая затылок. – Хотя не думаю, что вы представляете какую-то угрозу.

Не очень убедительно, но я все равно сказала спасибо. Накануне я ударила левым колесом своей Бонни по шарнирной черепахе, и она, словно крученая подача, улетела в канаву. А ведь я видела ее на дороге среди комочков грязи вперемежку с хвойными иголками, видела табличку с предупреждением, и все равно сбила черепаху. Я уверена, что проломила несчастному животному панцирь.

Правильно говорят, что беда не приходит одна. В начале сентября было непривычно холодно, и отец поскользнулся и упал на садовой дорожке. Я ложилась спать, но увидела в окно, как он упал. Я выбежала на улицу, он лежал на спине, спокойный и просветленный. Рядом валялся кактус в горшке, образец цветущего ночного эхиноцериуса (Selenicereus grandiflorus).

– Вызови, пожалуйста, 911, – сказал он.

– Для тебя или для кактуса?

Он улыбнулся, и у меня отлегло от сердца.

– Вызови тихую «Скорую», не хочу будить детей.

– Ты цел?

– Пожалуй. Но моя нога…

– Про каких детей ты сейчас говоришь?

– Про Беллу и Генри. Тех, что живут напротив.

– Тебе помочь?

– Нет. Очень больно. Возможно, бедро сломал.

Я зашла в дом, набрала «Скорую» и объяснила диспетчеру, что моему отцу восемьдесят и он стабилен, но, кажется, он сломал ногу или бедро.

– Тихая «Скорая»? – переспросила она.

– Я думаю, он имеет в виду, чтобы не выла сирена.

Диспетчер велела укрыть его потеплее, и я, положив трубку, принесла ему одеяло. Отец погрустнел.

– Я не хочу, чтобы тебе пришлось ухаживать за мной, – сказал он.

– Мне это ничего не стоит. – Слова мои прозвучали не очень-то убедительно, и я присела возле него.

Он заскреб пальцами по гравию, и на дорожке образовались маленькие проплешины.

– Можно полюбопытствовать, зачем ты средь ночи отправился за кактусом?

– Это для Бет Гоулд, она попросила. В их новом доме не такие высокие потолки, как они привыкли.

Selenicereus grandiflorus еще называют Королевой Ночи. Этот кактус цветет раз в год только ночью, и его цветок-лотос, источая необыкновенный аромат, к рассвету увядает. В Индии его называют Брахма Камал – в честь индусского бога сотворения всего сущего. Считается, что, если молиться этому богу, пока цветет лотос, все твои желания будут исполнены. Но кактус, который нес отец, еще не выбросил цветок.

Подъезжая к Тодд-лейн, «Скорая» выключила сирену, но некоторые соседи вышли на улицу: сплетя руки, они стояли и смотрели в нашу сторону, и по лицам их бегал сине-красный свет от мигалки. В некоторых домах к окнам прильнули детишки. Когда медики уже положили отца на носилки, подошла Жанин, прижав руки к груди и поеживаясь от холода.

– Чем-то помочь? – спросила она.

– Нет, спасибо. – Должно быть, я слишком резко ответила, потому что на лице ее появилось удивление.

– Я хотела помочь, – сказала она.

Помочь. Сейчас это слово указывало на определенного человека – Жанин Морот, мать Беллы и Генри, жену врача-резидента, вечно пропадающего на работе.

– Понимаю, – сказала я и выдавила: – Спасибо. – Я всегда чувствую, когда захожу слишком далеко.

Награды

Совсем недавно можно было наблюдать, как группа первоклашек сидит кружком на корточках, готовясь посадить свой первый в жизни садик или огородик или клумбу с хризантемами. Но нынче технологии дотянулись до всех, даже до детей. Теперь они играют в видеоигру «Растения против Зомби». Сама я никогда не пробовала, но, как понимаю, игроки проходят уровни, собирая растения, обладающие той или иной силой. И вот эти первоклашки и дети постарше (на мое счастье, такие уроки я проводила до пятого класса) любят представлять, будто нежные побеги, которые они виртуально сажают в землю, обладают чудодейственной сверхсилой. Только почему они не возьмут в толк, что процесс фотосинтеза не менее крут, чем замочить зомби? Увы. Я пыталась их понять, но не могу.

Если уж они так любят игры, я пыталась внести в уроки элемент соревновательности, делила класс на группы и объявляла, что победят те, кто первый завершит посадку. Но когда чья-то родительница пожаловалась, что детям не дают с собой хотя бы по горшочку с маргаритками, я отказалась от занятий. Мы живем во времена, когда каждому подай орден и у любого злодея есть в запасе душещипательная история. Люди перестали верить, что зло – это зло, а не просто результат неправильного выбора.

Блейк О’Делл поддерживал мое начинание, но потом сказал, что мне и впрямь лучше передать школьников в другие руки. Он распорядился, чтобы эти группы вели старшекурсники-добровольцы в рамках программы по защите окружающей среды. Из ребят бьет энергия, и они лучше взаимодействуют с детьми, хоть я побывала на одном занятии и видела, как студентка оторвалась от посадки, чтобы послать эсэмэску. И полкласса сразу же вытащили свои мобильники, а другая половина впала в прострацию, смирившись с тем, что преподавательнице более интересен ее телефон, чем они сами.

Блейка О’Делла нельзя назвать очень уж душевным человеком, и при случае он может включить «начальника», особенно когда плохо обращаются с растениями или когда добровольцы, которые должны бы строго следовать учебно-методическим рекомендациям, больше заботятся о своем загаре, а не о деле. Но он никогда не кричит, работает медленно и упорно, успевая больше других. Несколько лет назад отец рассказал мне, как в молодости они с мамой отдыхали в Альпах. Они настроились много успеть, покидая ранним утром свою горную хижину, набирая высокий темп и намного обгоняя пожилую группу, занимавшуюся скандинавской ходьбой. Но всякий раз после полудня эти люди вырывались вперед. Вот и Блейк такой же. Есть такая сказка про черепаху и зайца, и разве не удивительно, что она сбывается в реальной жизни?

В июле, вскоре после того, как был объявлен победитель поэтического конкурса, Блейк поставил перед начальством вопрос, что я, как человек, посадивший и вырастивший тис, ставший предметом поэтического вдохновения, тоже заслуживаю поощрения. Глава отдела ландшафтной архитектуры рассмеялась ему прямо в лицо, но помог декан, математик с душой ученого-ботаника – по словам Блейка, он часто наблюдал, как тот любуется тисом ягодным. На утряску вопроса ушло три месяца, и все это время Блейк ничего мне не говорил. И вдруг одним октябрьским утром он объявил, что «в знак признательности за мое служение университету и его историческим садам» я получаю месяц оплачиваемого отпуска и могу использовать его в удобном для себя графике на протяжении следующего года.

Эта история попала в газеты. В небольшой статье автор отдавала должное благородству университетского начальства. Поскольку уже пятый год подряд награды за поэтический конкурс уходят мужчинам, писала она, очень радостно осознавать, что хотя бы косвенно признание получила и женщина.

И все это сделал для меня Блейк, человек с грустными глазами и обветренным лицом. Мне в жизни не давали столько дней отпуска.

Сью сказала, что это мой мини-саббатикал[28]28
  Этимология слова «саббатикал» отсылает к еврейскому слову «шаббат», которое означает священное время, когда нельзя выполнять никакую работу. Понятие саббатикала, или творческого отпуска, можно встретить в глобальных компаниях-лидерах. Смысл в том, что давно работающим в компании сотрудникам разрешается взять перерыв для перезагрузки, сохраняя за ними на это время рабочее место, а иногда и оплачивая этот период частично или полностью.


[Закрыть].

Лео сказал, что это может изменить мою жизнь.

Отец спросил, отправлюсь ли я путешествовать. Он все еще пользовался при ходьбе костылем, оберегая едва зажившее бедро.

Перво-наперво я перечитала посты про Эмбер Дуайт. С последнего моего визита на сайт появились новые тексты. Что я сделала во-вторых? Отправилась к тису, прихватив термос и одеяло. Дойдя до места, я подобрала разбросанные красные и синие пластиковые стаканчики (вечером по комнатам пировали старшекурсники, наведываясь друг к другу в гости) и добавила в землю вокруг ствола удобрение. А потом сидела возле тиса и пила кофе.

Мне подарили огромное количество свободного времени, и хотелось использовать его с толком. Очень быстро я сделала для себя три вывода.

1. Мне не требуется одиночество для самопознания, хотя многие целый год ждут отпуска, чтобы продумать перемены в своей жизни. Я порядком устала от этой женщины, носившей мое имя. Мне не хотелось перемещать ее в Италию, устраивать для нее длительные пешие прогулки, карабкаться в горы или разбивать лагерь в лесу.

2. Мне хотелось понять, какова я с другими людьми и почему этот человек, являющийся мной, такой трудный. Я помню, что говорила мама, которая тоже не особо умела дружить: «Если тебе уютно в собственном обществе, ты никогда не будешь одинока». Но была в этих словах некая недосказанность.

3. Поход в книжный давал ответ, что именно следует выбрать для общения с природой (см. пункт 1) или как раствориться в чтении, или оба варианта вместе.

Но появилась и другая идея. Если «друзья – это семья, которую мы выбираем», тут есть повод обеспокоиться – ведь я недостаточно внимательна к друзьям. Такие люди, как Гоулды или Эмбер Дуайт, легко собирают вокруг себя друзей. А другие, пройдя до середины жизненного пути, вдруг оглядываются вокруг – примерно как у себя в комнате, когда начинаешь подумывать, а не поменять ли старый диван на новый. И тут они задаются вопросом: что же мы в итоге имеем? Что за комнату я создал (а) для себя?

Я начала искать примеры для подражания, женские истории, связанные не с развязыванием войн или основанием городов, а скорее с воссоединением друзей и залечиванием семейных ран. Но что бы я ни находила, все время возвращалась к истории про Пенелопу. Пока Одиссей скитался по миру, Пенелопа оставалась дома. Ее история – психологически и эмоционально трудная: она растила сына, отказывала ухажерам. Она никуда не уезжала из Итаки, и ее модель поведения задала тон в литературе не на одно тысячелетие.

А что, если бы она снялась с места? Вместо того чтобы сидеть наверху в своих хоромах, она могла бы жить у друзей в другом королевстве. Поиск временной замены для собственной семьи требует не меньшей отваги, чем схватка с монстром. Покинув Итаку, Пенелопа создала бы свой собственный эпос о доме, когда пещера циклопа стала бы комнатой для гостьи, а Сцилла и Харибда – ее ложем. Где бы ни оказывался Одиссей, претерпевая трудности, он обращался к принимающей стороне за помощью, чтобы только вернуться домой. Но Пенелопа как гостья воспитанная, обязательно справилась бы у хозяев: Как поживаете? Все ли в порядке в вашем доме? Не ждете ли вы других гостей? И тогда литература пошла бы совсем другим путем.

Я прочитала от корки до корки антологию произведений о дружбе. После чего оказалась уверена лишь в одном: трудно определить, что есть дружба. Эпикур считал, что она нужна для счастья. Аристотель утверждал, что это и есть условие полноценной жизни; по Цицерону, без друзей вообще нет смысла жить, только дружбу следует завязывать медленно и с осторожностью. Монтень полагал, что настоящая дружба случается лишь раз в триста лет, и сам он, конечно же, оказался в числе счастливчиков. Оскар Уайлд писал, что если уж друг вонзит в тебя нож, то по крайней мере не в спину, а Синклер Льюис вообще создал целую идеограмму: если влюбленные – это два человека, которые зачарованно смотрят друг на друга, то друзья стоят бок о бок и глядят в общем направлении.

Только сегодня и те, и другие пялятся в собственные телефоны.

Учеными дружба определяется как время плюс интеллект, что наблюдается лишь у немногих видов живого мира: у высших приматов, лошадей, слонов, китообразных и верблюдовых. Для межвидовой дружбы необходимы три критерия: отношения должны продолжаться во времени, в них должны участвовать оба животных, и каждая из сторон должна идти на уступки. Поэтому моя любовь к Хестер, которая вообще не идет ни на какие уступки, не считается. Дружба ли это, когда черепашка играет в мячик с собакой или когда обезьяна обнимает котенка? Конечно, да. В интернете полно таких видео, люди их обожают. Но многие ли из нас могут сказать, что пошли ради друга на уступку, на жертву вопреки собственной природе?

Гуляя недавно по Дак Вудс, я заметила на углу двух беседующих женщин. Они вместе занимались пробежкой, а сейчас отогревались кофе.

Я прошла мимо них и услышала: «Друзей заполучаешь после двадцати или после шестидесяти».

Я оглянулась, как будто выглядывая что-то, мне было интересно посмотреть на реакцию второй собеседницы. Та сидела, опустив голову. Скотт Фицджеральд считал, что дружба крепка, когда тебе тридцать, а Торо[29]29
  Генри Дэвид Торо (1817–1862) – американский эссеист, поэт и философ.


[Закрыть] – когда тебе за сорок. Проснувшись назавтра после своего сорокового дня рождения, Торо вдруг понял, что отныне дружба станет смыслом его жизни. «Иногда, просыпаясь по ночам, я думаю о дружбе и о том, что она дает человеку», – писал он.

Я шла не останавливаясь и, отойдя на некоторое расстояние, изобразила, будто забыла о чем-то, и развернулась в обратную сторону.

Первая женщина сказала: «Я не знаю, что я такого сделала, Бампф, но я скучаю по тебе».

Вряд ли вторую звали Бампф, но я так услышала. Обе собеседницы достойно выглядели для своих лет – им было около пятидесяти, но точно не могу сказать. Я слишком явно замедлила шаг, и Бампф нахмурилась. В итоге я ушла, так что не знаю, чем там у них все закончилось.

Как-то отец сказал мне о дружбе следующее: «Определись, готова ли ты принять плохое вместе с хорошим». Ни тогда, ни теперь этот совет мне никак не помог. Он прозвучал так, как будто решение принимается раз и навсегда, хотя в реальной жизни это происходит постоянно.