Текст книги "Жизнь ради звезд"

– Тебе-то какое дело? – язвительно спросил Крис.

– Потому что ты толковый парень и боец, а мне такие нравятся. Но поверь мне, этого не достаточно на борту города-бродяги. Ты попал в совершенно неизвестную тебе обстановку, и если окажется, что ты умеешь что-то, чем сможешь поразить здешнюю публику, я, должен сказать, буду чертовски удивлен. Никто в Скрэнтоне не будет заниматься твоим образованием. Хватит у тебя ума последовать моему совету, или нет? Если нет, я прекращаю эту канитель. У тебя осталось около минуты на размышление.

Сказанное верзилой не льстило самолюбию Криса, но он был вынужден признать, что это правда. И похоже, что этот человек говорил из лучших побуждений – иначе зачем бы ему понадобилось заводить этот разговор? Тем не менее, чувства Криса находились в таком смятении, что он не рискнул заговорить, а лишь молча кивнул.

– Разумно. Во-первых, я веду тебя на встречу с боссом – не с мэром, он пустое место, – а с Фрэнком Лутцем, городским управляющим. Помимо прочего он спросит тебя, чем ты занимаешься, или что ты знаешь. До нашего прибытия туда ты должен обдумать ответ. Мне наплевать, что ты ему скажешь, но скажи хоть _ч_т_о_-_т_о_. И это должно быть то, что ты знаешь лучше всего, ведь он будет задавать вопросы.

– Я ничего не знаю – кроме огородничества и охоты, – угрюмо произнес Крис.

– Нет, я не это имею в виду! Ты знаком с какими-нибудь книжными предметами? С чем-то, что может быть полезным в космосе? Если нет, он отправит тебя разгребать шлак – и ты не долю проживешь бродягой.

Такси замедлило ход и начало опускаться.

– Если его не заинтересует то, что ты ему скажешь, _н_е _п_ы_т_а_й_с_я_ отвлечь его чем-то другим. Ни один стоящий специалист не знает больше одного предмета, тем более в твоем возрасте. Держись тот, что ты выбрал, и сделай так, чтобы это выглядело полезным. Понял?

– Да, но…

– Никаких «но». И еще: если ты когда-нибудь попадешь в переделку на борту этого города, тебе понадобится кто-то, к кому можно обратиться, и лучше, если это не будет Фрэнк Лутц. Меня зовут Фрэд Хэскинс – не Фред, а Фрэд, Ф-Р-Э-Д.

Такси на мгновение зависло, затем его корпус шаркнул по булыжнику и дверь, сдвинувшись, распахнулась. Крис думал так напряженно и о стольких вещах сразу, что довольно долго не мог понять, что хотел сказать командир, представляясь. Наконец до него дошло, и он безуспешно попытался выдавить слова благодарности, одновременно называя свое имя.

– Пункт назначения, джентльмены, – четко произнес Жестяной Кэб.

– Заткнись. Пошли, рыжий.

Фрэнк Лутц, городской управляющий Скрэнтона, сразу же напомнил Крису скунса. В этом не было ничего обидного, ведь Крис не знал жаргона городских мальчишек. Лутц был маленьким, холеным, симпатичным и пухленьким, и даже сидя за письменным столом, казался слегка неуклюжим. Выражение, с которым он выслушивал отчет Хэскинса о двух насильно завербованных, чем-то напоминало близорукую дружелюбность кошечки; но едва Хэскинс закончил, Лутц резко вскинул глаза – и Крис понял, что этот зверь может быть опасным…

– От этого закона о принудительной вербовке одни неудобства. Но, я полагаю, мы должны делать вид, что всячески печемся о наших случайных пассажирах, пока не окажемся в какой-нибудь части вселенной, где полиция попадается не так часто и у нее хватает своих забот.

– И к тому же, у нас нет для них препарата, – вполголоса согласился Хэскинс.

– Это не тема для публичного обсуждения, – произнес Лутц с такой мертвящей холодностью, что Крис моментально сообразил, что такая оговорка, каков бы ни был ее смысл, предназначалась Хэскинсом для его ушей. Верзила оказался гораздо более хитер, чем можно было подумать, глядя на его огромную фигуру и грубовато-добродушное лицо.

– Что касается этих типов, не думаю, что они на что-то сгодятся. От таких никогда нет проку.

Обманчиво мягкие карие глаза, водянистые и безобидные, уставились на крестьянина.

– Как тебя зовут?

– Кому какое дело? Не собираюсь я с вами толковать. У вас нет права…

– Не пререкайся со мной, бродяга, у меня мало времени. Итак, имени у тебя нет. А профессия есть?

– Я не бродяга, я пудлинговщик, – с негодованием возразил крестьянин. – Пудлинговщик _с_т_а_л_и.

– Одно и то же. Что-нибудь еще?

– Я был пудлинговщиком двадцать лет. Я мастер-пудлинговщик, клянусь богом. У меня стаж, понял? Мне не нужно быть кем-то еще, понял? У меня есть профессия. Никто не знает ее так, как я.

– Последнее время работал? – спокойно спросил управляющий.

– Нет. Но у меня стаж. И удостоверение. Я не бродяга, я мастер, понял?

– Будь ты гением-пудлинговщиком, я все равно не смог бы использовать тебя, приятель… даже если нам когда-нибудь и доведется еще увидеть сталь. В этом городе используется бессемеровский процесс, и так было, еще в то время, когда ты ходил в подмастерьях. Не замечал? Ложь. Барни, Хэскинс, этого на шлаковые отвалы.

Выполнение этого приказа сопровождалось возобновившимися криками и борьбой, а Лутц, тем временем, вернулся к своим бумагам. Вид у него был такой же безобидный, как у скунса, который наткнулся на птичье яйцо, и теперь размышляя, не укусит ли оно, осторожно пробует его лапкой. Когда шум стих, он сказал:

– Надеюсь, тебе больше повезло, Фрэд. Как насчет тебя, сынок? У тебя есть профессия?

– Да, – не задумываясь, сказал Крис. – Астрономия.

– Что? В твоем возрасте? – Управляющий уставился на Хэскинса. – Что это такое, Фрэд – еще одна из твоих благотворительных идей? Твой здравый смысл тает с каждым днем.

– Это полная новость для меня, босс, – произнес Хэскинс с искренним недоумением. – Я думал, он всего лишь побирушка. Он ничего мне не говорил.

Управляющий слегка барабанил пальцами по крышке стола, Крис затаил дыхание. Его заявление было смехотворно, и он это знал, но не смог придумать ничего лучшего, что смогло бы заинтересовать босса кочующего города. Если ему удавалось не уснуть после наступления сумерек, Крис читал понемногу обо всем, и теперь в голове у него была настоящая мешанина. Довольно хорошо он помнил исторические факты и теории; однако Хэскинс велел ему говорить о том, что может пригодиться на борту города-бродяги, а история для этого не годилась. Обрывочные сведения из экономики, полученные им от отца, могли бы оказаться более полезными, будь их больше, и будь они привязаны к _н_ы_н_е_ш_н_е_м_у_ времени, но отец не занимался этой работой с тех пор, как Крис достиг возраста, в котором проявляется любопытство. Ничего не оставалось, как положиться на поверхностные знания астрономии, почерпнутые из книг, большинство которых безнадежно устарело, и на впечатления тех ночей, которые Крис провел, лежа на спине в поле, вдыхая аромат клевера и считая метеориты.

У него не было ни малейшей надежды, что это сработает. Кочующий город нуждался в астрономах-навигаторах, а о навигации Крис не знал ничего – по правде говоря, он не знал даже элементарной тригонометрии. Его знания предмета были чисто описательными, и их будет невозможно применить, едва Скрэнтон окажется настолько далеко от Солнца, чтобы созвездия до неузнаваемости изменили свой вид.

Тем не менее, Фрэнк Лутц, казалось, был впервые озадачен. Помедлив, он пробормотал:

– Паренек из Лэйкбранча, который заявляет, что он астроном! По крайней мере, это что-то новенькое. Фрэд, ты позволил мальчишке украсть у тебя хобби. Я съем твою жестяную каску, если он вообще закончил среднюю школу.

– Босс, клянусь, я сам об этом первый раз слышу.

– Гм-м. Ну ладно, сынок. Назови все планеты по порядку, начиная от Солнца.

– Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон, Прозерпина, – быстро отбарабанил Крис.

Это было просто, но следующие вопросы наверняка будут труднее.

– Ты пропустил несколько штук, не так ли?

– Я пропустил около пяти тысяч, – сказал Крис, стараясь говорить как можно ровнее. – Вы сказали планеты, а не астероиды или спутники.

– Ну хорошо, какой спутник самый большой? И самый большой астероид?

– Титан и Церера.

– Какая ближайшая неподвижная звезда?

– Солнце.

Управляющий улыбнулся, но нельзя было сказать, что он очень доволен.

– Ого! Ну, долго так продолжаться не может. Сколько месяцев в световом году?

– Двенадцать, как в любом другом году. Световой год не мера времени, это мера расстояния: расстояние, которое свет проходит за год. Месяцы не имеют к нему никакого отношения. С тем же успехом можно спросить, сколько недель в дюйме.

– В дюйме пятьдесят две недели – или во всяком случае, тебе так покажется, когда проживешь с мое. – Лутц вновь забарабанил по столу. – Где ты всего этого набрался? Надеюсь ты не будешь делать вид, что ходил в школу в Лэйкбранче?

– Мой отец всю жизнь преподавал в университете, пока тот не закрылся, – сказал Крис. – Он был там лучшим. Почти все это я узнал от него. Остальное прочел, или вывел из наблюдений и расчетов.

Тут Крис чувствовал себя уверенно, допустив лишь одну ложь: заменил экономику астрономией. Следующий, совершенно естественный вопрос не беспокоил его ни капельки:

– Как тебя зовут?

– Криспин де Форд, – неохотно произнес он.

Слушатели удивленно загоготали, но Крис постарался не обращать на это внимания. Его нелепое имя было причиной стольких детских драк с соседями, что теперь он приучился нести это бремя смиренно, хотя и без большой радости. Однако, он удивился, увидев, что густые брови Хэскинса поднялись, явно выражая вновь пробудившийся интерес. Крис понятия не имел, что это означает; та часть его мозга, которая занималась догадками, давно уже не подавала признаков жизни.

– Кто-нибудь, проверьте это, – бросил управляющий. – У нас осталась парочка преподавателей из Скрэнтонского университета. Если верить Хоффе, Бойл Уорнер был профессором в Скрэнтоне, не так ли? Доставьте его сюда, и покончим с этим делом.

– Что такое, босс? – спросил Хэскинс, широко улыбаясь. – Кончились каверзные вопросы?

Управляющий улыбнулся в ответ, но в улыбке его тепла было не больше, чем в куске льда.

– Можно сказать, что так, – процедил он. – Но посмотрим, сможет ли мальчишка одурачить Уорнера.

– Вот и старикашка на что-то пригодился, – пробормотал кто-то позади Криса. Голос прозвучал тихо, но управляющий его услышал. Его подбородок вздернулся, а кулак с неожиданной силой опустился на крышку стола.

– Он пригодится, чтобы доставить нас туда, куда мы направляемся, не забывайте это! Сталь это одно, а звезды другое – без Бойла мы можем не найти нового пристанища и больше не увидим ни одного слитка. Рядом с ним мы _в_с_е_ пудлинговщики, как тот деревенщина. Это может относиться и к мальчишке тоже.

– А-а, босс, не преувеличивай. Что _о_н_ может знать?

– Именно это я и пытаюсь выяснить, – в ярости проревел Лутц. – Что вы об этом знаете? Кто-нибудь из вас знает, что такое геодезическая линия?

Никто не ответил.

– Рыжий, ты знаешь?

Крис сглотнул. Он знал ответ, но не мог понять, почему управляющий поднял из-за этого столько шума.

– Да, сэр. Это кратчайшее расстояние между двумя точками.

– И это все? – скептически бросил кто-то.

– Это все, что отделяет нас от голодной смерти, – сказал Лутц. – Фрэд, отведи парня вниз и послушай, что Бойл о нем скажет; я подумал и решил, что не нужно тащить Бойла из обсерватории, он, должно быть, по горло занят поправками курса. Поговори с Бойлом, когда у него выдастся свободная минутка. Выясни, преподавал ли когда-нибудь в Скрэнтонском университете профессор де Форд; и пусть Бойл задаст парню несколько трудных вопросов. _П_о_-_н_а_с_т_о_я_щ_е_м_у_ трудных. Если он с ними справится, может стать учеником. Если нет, отправится на шлаковые отвалы; мы уже и так потратили на него слишком много времени.

3. «КАК БОЧКА С МЕТАЛЛОЛОМОМ»

Даже в городе, который перед космическим путешествием вычистил свои трущобы, найдется нора, где можно укрыться от погони. Словно преследуемый зверь, Крис искал безопасное убежище и, в конце концов, добился своего.

Его никто не преследовал – пока. Но чутье подсказывало ему, что это лишь вопрос времени. Доктор Бойл Уорнер, городской астроном, был очень добр к нему, но все равно задавал трудные вопросы, которые быстро выявили, что знания Криса в астрономии, хотя и необычные для юноши без всякого регулярного образования, были слишком скудны, чтобы пригодиться доктору Уорнеру или городу.

Но тем не менее доктор Уорнер взял его учеником, уведомив об этом офис управляющего. Правда, он сопроводил свое благодеяние завуалированными опасениями и открытым предупреждением:

– К сожалению, Криспин, я не вижу для тебя в обсерватории особой работы, от которой был бы прок. Если поручить тебе всего лишь подметать тут, один из прихвостней Фрэнка Лутца рано или поздно об этом узнает, и Фрэнк вполне резонно укажет, что мне не нужен здоровый парень для такой легкой работы. Пока ты со мной, тебе все время придется делать вид, что ты занимаешься.

– Я буду заниматься, – сказал Крис. – Именно этого я и хотел бы.

– Мне приятно слышать такие слова, – печально произнес доктор Уорнер. – Я тебя понимаю. Но, Криспин, я не смогу научить тебя за два года тому, на что сам потратил тридцать с лишним лет. Я сделаю все, что в моих силах, но это будет лишь притворство, на котором нас рано или поздно поймают.

А затем, как Крис прекрасно знал, последуют шлаковые отвалы. Хотя он, конечно, попробует спрятаться. Интересно, подумал он, доктора Уорнера тоже отправят на шлаковые отвалы? Вряд ли, ведь слабый низкорослый астрофизик долго не протянет, орудуя лопатой, а кроме того, какой-никакой, а он был единственным навигатором в городе.

Крис осторожно упомянул об этом в разговоре с Фрэдом Хэскинсом.

– Да брось ты, – угрюмо сказал Фрэд. – По сути, у нас вообще нет навигатора. Ожидать, что астроном сможет вести корабль, все равно, что просить цыпленка зажарить яйцо. Док Уорнер сам годится только в помощники навигатора, на главного навигатора он не тянет, и Фрэнк Лутц это знает. Если мы когда-нибудь наткнемся на город, где есть лишний н_а_с_т_о_я_щ_и_й_ навигатор на продажу, Фрэнк, не моргнув глазом, может послать Бойла Уорнера на шлаковые отвалы. Не говорю, что он так сделает, но может.

Бесспорно, Хэскинс знал своего босса, и Крису хватило только одной встречи с Лутцем, чтобы от всей души согласиться с ним. Официально Крис продолжал занимать крохотную комнатку в университетском общежитии, выделенную ему как ученику доктора Уорнера, но он не держал там только полученные от доктора Уорнера книги, математические инструменты, документы и карты, с которыми, как предполагалось, он работал; плюс примерно четвертую часть той грубой одежды и еще более грубой пищи, что выдавал ему город.

Остальные три четверти одежды и продуктов отправились в нору, поскольку Крис не намеревался спокойно ждать в общежитии, когда люди Фрэнка Лутца в конце концов придут за ним.

В норе он занимался не менее усердно. Крис твердо решил, что доктор Уорнер не должен пострадать за свою опасную доброту, если в его, Криса, силах сделать то, что поможет избежать самого неприятного. Фрэд Хэскинс, хоть и заходил редко – у него не было в университете никаких дел – заметил это почти сразу, но сказал лишь:

– Я знал, что ты боец.

В течение года Крис был вполне уверен, что делает успехи. Например, благодаря прошлым урокам отца, он сравнительно легко понял экономику города и теперь разбирался в ней лучше, чем большинство горожан, и почти наверняка лучше, чем Фрэд Хэскинс и доктор Уорнер. После отлета Скрэнтон имел хозяйство, похожее на то, какое было у кочевых скотоводческих племен, для которых единственным настоящим богатством являлась трава. Город превратился в сообщество, где каждый сам заботился о своих нуждах, руководствуясь правилами, которые определялись его общественным положением. Если Фрэнку Хэскинсу нужно было воспользоваться такси, он вызывал Жестяного Кэба и сообщал ему номер своей социальной страховки. Если в конце финансового года в его счете оказывалось больше расходов на такси, чем ему полагалось по должности, он получал выговор. А если он, или кто-то еще, начинал делать какие-нибудь запасы – неважно, были это буханки хлеба или шайбы Гровера, – на борту города-бродяги неизбежно возникал дефицит. Тут речь шла уже не о выговоре: наказание в этом случае было незамедлительным и суровым.

На борту города имелись деньги, но обычный горожанин их не видел и в них не нуждался. Они предназначались исключительно для внешней торговли: на них покупали некоторые разрешения – например, право выпаса скота – и все те вещи, которые город не мог производить в своем ограниченном пространстве.

Древние скотоводы для этих же целей копили золото и драгоценные камни. На борту Скрэнтона всеобщим эквивалентом служил германий. Но по правде говоря, его под укрывающим город куполом было очень немного, поскольку германий использовался в этой части галактики в качестве универсальной денежной единицы с тех самых пор, как космические полеты стали реальностью. Большую же часть городской валюты составляла бумага – пресловутый «бродяжий доллар», который имел хождение на всех колониях Земли.

Для Криса, случайно попавшего в кочующий город, все это было неожиданно и ново, но, на самом деле, ничего необычного в таком положении вещей не было. Однако, уже хорошо разбираясь в экономике Скрэнтона, Крис не спешил воспользоваться своими знаниями – он отлично помнил об отце, который, несмотря на всю свою ученость, так бедствовал на Земле.

Проносился год, проносились звезды. Лутц, по словам Хэскинса, решил выйти за пределы «локальной группы» – сферы диаметром порядка пятидесяти световых лет с Солнцем в центре. Планетные системы локальной группы были плотно заселены во времена великого Исхода 2375-2400 вдов. Тогда люди павшей Западной культуры Земли бежали от всемирного Бюрократического Государства. Лутц предполагал – и это быстро подтвердилось предупреждениями, полученными радиостанцией Скрэнтона, – что плотность старых городов-бродяг окажется слишком высокой, чтобы они позволили новичку включиться в конкурентную борьбу.

При сближении со звездами Крис занимался тем, что пытался идентифицировать их по спектральным характеристикам. Это был единственный способ, поскольку, из-за движения города, положение звезд в созвездиях бистро менялось. Менялись и сами созвездия, хотя и гораздо медленнее.

Это была трудная работа, и Крис зачастую не был уверен в правильности своих расчетов. Тем не менее, сознание того, что эти движущиеся световые точки вокруг являются полулегендарными звездами времен колонизации, будоражило его воображение. Еще большее впечатление произвело на него одно из этих овеянных преданиями солнц, которое ему удалось поймать в маленький телескоп. Сами их имена звучали эхом давних приключений: Альфа Центавра, 359_Вольфа, РД-4°4048', Альтаир, 61_Лебедя, Сириус, 60_Крюгера, Процион, 40_Эридана. Конечно, очень немногие из них лежали поблизости от непосредственной траектории полета города, большинство же было рассыпано «за кормой» (то есть, под килем города), в воображаемой полусфере по другую сторону Солнца. Но они, по крайней мере, были видимы отсюда, а недоступные глазу – можно было сфотографировать. Город, нужно отдать ему должное, оказался первоклассной наблюдательной площадкой.

П_о_ч_е_м_у_ Крис видел звезды, это уже другой вопрос, пока остававшийся для него полнейшей загадкой. Он знал, что Скрэнтон теперь движется со скоростью, во много раз превышающей скорость света, и ему казалось, что в этом случае звезды за кормой города не должны быть вообще видны, а те, что находятся сбоку и спереди, должны сильно искажаться. Но на самом деле он не замечал серьезных изменений в картине неба. Чтобы это понять, требовалось хотя бы некоторое представление о том, как работают спиндиззи, но объяснения доктора Уорнера звучали весьма невразумительно… настолько, что у Криса возникло подозрение, что он и сам не слишком разбирается в этом вопросе.

За отсутствием теории, Крису оставалось просто констатировать, что звезды с летящего Скрэнтона выглядели так же, как и с поля в пенсильванской глуши, где Аппалачи отсекали сияние Скрэнтона наземного.

В подобном эффекте имелись некоторые преимущества. Например, благодаря нему, многие слабые звезды становились абсолютно невидимыми невооруженному глазу, иначе кошмарное множество светил заполнило бы все пространство. А если так было устроено специально, для облегчения навигации?

– Я и сам собираюсь спросить Лутца об этом, – сказал доктор Уорнер, когда Крис обратился к нему. – Для меня здесь большой минус; по правде говоря, пропадает все удовольствие от занятий астрономией в открытом космосе. И сейчас самое подходящее время. Пошли, Криспин, – я не могу оставить тебя здесь одного, а здравый смысл подсказывает, что ученик должен находиться подле своего учителя. На Лутца, по крайней мере, это подействует.

Крису казалось, что единственное слово, которое он слышал на борту Скрэнтона, было «пошли», но он пошел. Хотя перспективу вновь увидеть управляющего нельзя назвать увлекательной, но, пожалуй, действительно безопаснее находиться под крылышком астронома, чем в любом другом месте. Кроме того, Криса удивила и даже слегка восхитила смелость доктора Уорнера.

Впрочем, если даже Бойл Уорнер и улучил момент, чтобы задать свой вопрос, ответа Крису услышать не довелось.

Фрэнк Лутц никогда не заставлял томиться в приемной людей, пришедших к нему по делу. Он считал это непрактичным и время посетителей ценил почти столько же, сколько свое собственное. Не столь уж многое в своей деятельности он считал нужным держать в секрете, особенно теперь, когда тем, кто мог бы составить ему оппозицию, некуда было бежать. Чтобы напомнить людям, кто здесь хозяин, Лутц время от времени заставлял ждать мэра, но все остальные входили и выходили свободно.

Доктор Уорнер и Крис присели на задней скамье – совещания Лутца проводились в бывшем зале суда – и терпеливо ждали момента, когда им удастся приблизиться к подножию стола управляющего. Астроном слегка задремал: другие дела Фрэнка Лутца его не интересовали, да и слух его вполне соответствовал преклонному возрасту. Но к Крису в полной мере вернулось ощущение личной угрозы, возникшее при первой встрече с Фрэнком Лутцем, до предела обостряя как слух, так и любопытство.

– Мы не в том положении, чтобы выжидать, – говорил управляющий. – Этот город огромен – самый большой из всех – и он предлагает нам честную сделку. Когда мы в следующий раз встретимся с ними, они могут оказаться менее любезными, особенно, если мы сейчас станем морочить им голову. Я собираюсь говорить с ними начистоту.

– Но что им нужно? – спросил кто-то. Крис вытянул шею, однако не узнал говорившего. Большинство советников Лутца были непримечательными ничтожествами. Они во всем уступали головорезам Тила Хаггинса.

– Чтобы мы сделали поворот. Они проанализировали наш курс, и оказалось, что мы направляемся в ту область пространства, которую они застолбили задолго до нашего появления. Но это, позволю себе подчеркнуть, только к лучшему. Они провели предварительную разведку этой области, а мы нет. Для _н_а_с_, пока мы не приобрели достаточно опыта, весь космос одинаков. Более тот, в числе прочего они предлагают в качестве платы новый курс, который, по их словам, приведет нас к скоплению звезд, недавно заселенному, где есть железо, и где, весьма вероятно, работы для нас будет вволю.

– Это _о_н_и_ так говорят.

– И я им верю, – резко оборвал Лутц. – Все, что говорилось мне, передавалось в открытом эфире с помощью передатчика Дирака. Полицейские слышали каждое слово, и не только здесь, но и по всей вселенной, везде, где есть приемники Дирака. Как бы значительны они не были, они не осмелятся пойти на надувательство в столь открытом контракте. Меня заботит только один вопрос, какую цену запросить?

Он опустил взгляд и уставился в какую-то точку на столе. Похоже, предложений ни у кого не было. Наконец Лутц вновь поднял глаза и холодно улыбнулся.

– Я думал о нескольких вариантах, но больше всего мне нравится следующий: они могут помочь нам пополнить запасы. У нас не хватит провианта, чтобы достичь указанного ими скопления. Я рассчитывал, что мы опустимся на какую-нибудь планету гораздо раньше – но они этого не знают, и я не собираюсь сообщать им об этом.

– Они догадаются, когда ты попросишь провиант, Фрэнк.

– Я не такой идиот. Неужели ты думаешь, что какой-нибудь город-бродяга может купить еду за _л_ю_б_у_ю_ цену? С тем же успехом можно пытаться достать кислород или деньги. Я собираюсь попросить их снабдить нас кое-каким оборудованием или чем-нибудь в этом роде, неважно чем, и двумя-тремя техниками для его эксплуатации и обслуживания. А в качестве свидетельства честности намерений, я предложу за этих специалистов большую партию наших людей – людей, нам не нужных. Которых окажется не так уж много, чтобы у города _т_а_к_о_г_о_ размера возникли трудности с их приемом. Но мы избавимся от тех лишних ртов, которые помешали бы нам достичь звездных систем, полных железа, предложенных Амальфи. О продуктах и упоминания не будет. Всего лишь обычный обмен персоналом в соответствии со стандартным для бродячих городов «правилом предусмотрительности».

Последовало долгое уважительное молчание. Даже Крис был вынужден признать гениальность этого плана, – в той мере, в какой он его понял. Фрэнк Лутц улыбнулся и добавил:

– Таким образом мы избавимся от всех этих бесполезных бродяг и крестьян, которых пришлось взять на борт из-за закона о принудительной вербовке. Полиция ни о чем не догадается, и Амальфи тоже; у них должно быть достаточно еды и, кстати, лекарств, чтобы содержать экипаж более чем в миллион человек. Им принять еще триста деревенских мужиков все равно, что проглотить таблетку аспирина, и наверняка они сочтут эту сделку честной, отдав всего машину и пару технарей, которые им не нужны. Самое красивое здесь то, что она, возможно, и _н_а _с_а_м_о_м_ д_е_л_е_ честная. Тут я перехожу к следующему соображению…

Но Крис не остался, чтобы выслушать следующее соображение. Бросив последний печальный взгляд на дремлющего астронома, который так хорошо к нему относился, он тихонько, как и подобало браконьеру, выбрался из зала заседаний и помчался в свое убежище.

На эту нору Крис наткнулся случайно. Расположенная в каком-то складе на окраине города, она находилась в глубине гигантской груды тяжелых ящиков, очевидно сдвинувшихся в первые минуты взлета и образовавших громадный и запутанный трехмерный лабиринт, не обозначенный ни на одной карге города. Проделав карманным ножом дыру в стенке одного из ящиков, Крис обнаружил, что там находится горное оборудование. В остальных, видимо, было то же самое, поскольку на них на всех стоял один и тот же трафаретный кодовый номер. Скорее всего, подумал он, ящики не станут разбирать, пока Скрэнтон не опустится на какую-нибудь планету; в полете городу негде вести горные работы.

Крис мог не покидать свою нору, во всяком случае, в ближайшее время. На складе имелся туалет, которым, похоже, никто не пользовался; и конечно же, оборудование никто не охранял – кто станет красть тяжелые машины, и куда с ними бежать? Если он будет осторожен и не устроит своими свечами пожар – в норе, достаточно хорошо продуваемой через лабиринт, всегда стояла кромешная тьма – то наверняка продержится, пока не кончится еда. После этого ему придется рисковать… но у него уже есть опыт браконьера.

Однако в его планах совсем не предусматривался посетитель.

Крис услышал в отдалении звук шагов и сразу задул свечу. Возможно, это лишь случайно забредший человек или всего-навсего заблудившийся ребенок. На худой конец, еще один бедолага скрывается от Лутцевской идеи торговли людьми. Среди наваленных ящиков образовалось множество нор, а путь к норе Криса был настолько сложен, что они вдвоем могли бы неделями жить в этой груде, не встречаясь друг с другом.

Но когда Крис прислушался к тихо приближающимся шагам, его сердце упало. Незнакомец преодолевал лабиринт, не сделав ни одного ошибочного поворота, не говоря уже о шумном беспорядочном блуждании.

Кто-то знал о тайнике Криса и теперь искал его.

Шаги стали громче, замедлились и стихли. Теперь Крис отчетливо различал чье-то дыхание.

Затем ему прямо в лицо ударил луч карманного фонарика.

– Черт, Крис. Зажги свет, а?

Это был голос Фрэда Хэскинса. Злость и облегчение одновременно нахлынули на Криса. Этот верзила был его лучшим другом и почти что тезкой – ведь в конце концов, Фрэдли_О. _Хэскинс звучит ничуть не лучше, чем Криспин де Форд – но этот удар света в лицо выглядел как предательство.

– У меня только свечи. Если ты поставишь фонарик на торец, мне не надо будет возиться.

– О'кей. – Хэскинс уселся на пол, поставив фонарик на небольшой ящик, служивший Крису столом. Импровизированная лампа отбрасывала круг света на доски над головой. – А теперь позволь спросить тебя, чем ты, скажи на милость, занимаешься?

– Прячусь, – угрюмо ответил Крис.

– Это я вижу. Я вычислил это место сразу же, – как только увидел, что ты таскаешь сюда книги. Мне, положим, и пригодились эти прятки – просто как тренировка, – на чужой планете все понадобится. А вот зачем это тебе? Ты что, _н_е _х_о_ч_е_ш_ь_, чтобы тебя переправили в большой город?

– Нет, не хочу. Я не могу, конечно, сказать, что Скрэнтон стал для меня домом. Я его ненавижу. И хотел бы оказаться в своем настоящем доме, на Земле. Но Фрэд, я не хочу быть похищенным второй раз, пройти все заново на борту неизвестного города, и, в конце концов, понять, что я ненавижу его еще больше, чем Скрэнтон. Я не хочу служить предметом обмена, как… как бочка с металлоломом.

– Ну что ж, возможно, мне не следует тебя за это винить, хотя это обычная процедура для городов-бродяг, и Лутц не сам до нее додумался. Ты знаешь, откуда взялось «правило предусмотрительности»?

– Нет.

– Этот обмен игроками был в ходу между бейсбольными командами. Видишь, какое оно старое – ему больше тысячи лет. А закон о контрактах, который его санкционирует, еще старше, бог весть на сколько.

– Ну и ладно, – сказал Крис. – По мне, пусть хоть это все старо, как Римское право. Но Фрэд, я не бочка с металлоломом, и я не желаю, чтобы меня на что-то обменивали.

– Что ж, – терпеливо продолжал верзила, – это просто глупо. В Скрэнтоне у тебя нет будущего, ты уже должен был это понять. В большом городе ты наверняка сможешь найти себе занятие – по крайней мере, получишь какое-нибудь образование. Все наши школы закрыты навечно. И еще одно: мы летим всего год, и, голову даю на отсечение, нас ждут трудные времена. В более старом городе гораздо спокойнее… там своего хватает, но все равно спокойнее.