Текст книги "Война ведьмы"

Эр’рил вздохнул и провел рукой по упрямым волосам, пытаясь привести их в порядок.

– Хорошо. Дадим Сай-вен и Касту время до новой луны. А потом, даже если от них не будет известий, отправимся в путь.

Флинт кивнул и встал. Покончив с разговорами, он выудил из кармана трубку.

– Хватит болтовни, – проворчал он. – Давай найдем где-нибудь горящую свечу и поприветствуем утро хорошей затяжкой.

– И снова слова мудрого человека, – сказал Эр’рил.

Трубка представлялась ему прекрасным способом забыть на время о том, как отвратительно началось утро, и он поспешил за стариком.

Когда они добрались до кухни, Эр’рил услышал в открытое возле очага окно знакомый сердитый голос. Возмущенные крики время от времени сопровождались звоном стали. Судя по всему, женщина-воин Мисилл считала, что ее ученица не демонстрирует надлежащего мастерства.

Похоже, у всех выдалось не слишком хорошее утро.

Мисилл выбила короткий меч из руки Элены и резким поворотом запястья заставила его взлететь в воздух. Элена стояла и удивленно наблюдала, как ее меч, вращаясь, отлетел в дальний конец двора. Движение получилось таким быстрым, что затянутая в перчатку рука Элены все еще оставалась поднятой, словно она продолжала держать в ней оружие. Девушка покраснела и медленно опустила руку.

Подбоченившись, Мисилл огорченно покачала головой, глядя на свою ученицу. Воительница была ростом с обычного мужчину и такой же широкоплечей. Жесткие светлые волосы, заплетенные в косу, доходили до талии. Одетая в кожу и железо, она мастерски владела оружием.

– Подними меч, детка.

– Извини, тетя Ми, – грустно проговорила Элена.

Мисилл не была кровной родственницей Элены, но стала неразрывной частью ее жизни, словно действительно являлась членом семьи. На самом деле она принадлежала к племени си’лура, оборотней из Западных Пределов. Однако Мисилл давным-давно не вспоминала о своем происхождении, ведь судьба и обстоятельства вынудили ее «обосноваться» в обличье человека, навсегда отказавшись от способности его менять.

– И о чем только ты сегодня думаешь, детка?

Элена поспешила к сбежавшему мечу и подняла его с земли. Она знала ответ на сердитый вопрос тети. Девушке не давали покоя слова Джоака, и она не слишком внимательно следила за танцем мечей. Вернувшись на свое место, Элена заняла исходную позицию.

– Попробуем еще раз «Выпад пугала». Движение простое, но если освоить его как следует, оно становится одним из самых эффективных. Это хороший способ заставить противника потерять бдительность.

Элена кивнула и попыталась отбросить сомнения, мучившие ее после признания Джоака, – впрочем, у нее ничего не вышло. Она не могла себе представить, что Эр’рил когда-нибудь предаст ее. Воин равнин Станди был непоколебимо верен ей и их делу. Они провели вместе много долгих вечеров, когда Эр’рил учил ее простейшим правилам управления магией. Но кроме слов и занятий их связывало нечто большее, о чем они не решались говорить. Иной раз, сосредоточившись на каком-нибудь аспекте своей загадочной магии, девушка бросала на Эр’рила мимолетный взгляд и замечала след гордой улыбки, такой редкой на обычно мрачном лице воина. А порой Эр’рил сердито поджимал губы, если она совершала ошибку, но в его глазах плясали искорки веселья. И хотя он был очень непростым человеком, Элена подозревала, что понимает чувства воина. Он был настоящим рыцарем в душе и на словах. И он никогда ее не предаст.

Неожиданно Элена почувствовала, что ее пальцы обожгло огнем, и удивленно посмотрела на свою пустую руку в перчатке.

– Детка, если ты не начнешь думать о нашем уроке, я, пожалуй, сяду на коня и поскачу в Порт-Роул, – сказала Мисилл тоном, в котором Элена уловила нотки настоящей ярости.

– Извини, тетя Ми.

И снова отправилась за отлетевшим в сторону мечом.

– Магия непредсказуема, Элена, но хорошо заточенный меч всегда останется острым и верно послужит в случае необходимости. Помни это. Ты должна научиться мастерски владеть и тем и другим. И тогда ты станешь обоюдоострым оружием, тебя будет труднее остановить и сложнее убить. Не забывай, дитя, если тебя подведет магия, меч придет на выручку.

– Да, тетя Ми, – послушно проговорила Элена, которая уже слышала все это раньше.

Она подняла меч и отбросила все мысли об Эр’риле.

Мисилл начала приближаться к ней по утоптанной земле двора – ноги напряжены, меч уверенно зажат в левой руке. Ее второй меч оставался в перекрещенных ножнах на спине. Когда она выхватывала оба клинка, то превращалась в демона из стали и мышц.

Впрочем, и один меч представлял достаточно серьезную угрозу. Элена едва успела отразить неожиданный удар, но последовавшая за ним атака заставила ее потерять равновесие. Девушка постаралась поскорее выпрямиться, чтобы показать Мисилл, что две недели занятий не были пустой тратой времени.

Тетя продолжала свое яростное наступление, и Элена подняла меч, чтобы остановить следующую атаку. Зазвенела сталь, клинок Мисилл, соприкоснувшись по всей длине с мечом Элены, с силой ударил в рукоять. Все кости в руке девушки почувствовали удар, и пальцы ее онемели.

Элена видела, как Мисилл пошевелила запястьем, собираясь снова ее разоружить. Отбросив все сомнения, она заставила свои ослабевшие пальцы ответить на движение тети и в последний момент успела отбить лезвие меча Мисилл большим пальцем. Девушка почувствовала, как клинок разрезал перчатку и кожу, ужалив ее, точно оса.

Не обращая внимания на небольшую рану, Элена подняла перед собой меч, и Мисилл отступила на шаг перед следующей атакой.

– Очень хорошо, дет… – начала воительница, когда ее ученица впервые за время урока пошла в наступление.

В жилах Элены неожиданно запела магия, напоенная силой крови, вытекающей из раны. И девушка с новой решимостью бросилась в бой. Если тетя хочет, чтобы она стала обоюдоострым мечом, что ж, так тому и быть! Магия и сталь действовали заодно.

Мисилл несколькими ударами испытала ее твердость, явно удивленная смелостью и мастерством ученицы. Затем отбила атаку противницы, заставив ту занять оборонительную позицию.

Элена отвечала ударом на каждый удар, и воздух наполнился звоном стали. Неожиданно девушка почувствовала ритм танца мечей, который они исполняли, и отдалась на волю прозрачного, точно хрусталь, мгновения, когда в мире больше ничего не существовало. Это был безупречный по своей чистоте поединок, поэма, сотканная из четких, идеальных движений, под музыку дикой магии.

Элена завершила двойной перевод и опустила меч. Она увидела, что Мисилл мгновение колебалась, а затем проглотила наживку. Тогда девушка развернула острие меча и ударила им в рукоять оружия своей наставницы. А потом сделала резкое движение запястьем – вспыхнула на солнце сталь, и все было кончено.

Рука без оружия замерла – но на сей раз не рука Элены.

Мисилл опустила вытянутую вперед руку и потрясла онемевшим запястьем. А затем едва заметно склонила голову.

– Элена, это был самый лучший «Выпад пугала», который я имела удовольствие видеть. Даже зная, что ты намерена его использовать, я не смогла удержаться.

Элена глупо ухмылялась, радуясь похвале тети. Неожиданно она услышала аплодисменты своих друзей, привлеченных во двор звоном стали. Эр’рил стоял рядом с братом Флинтом у задней двери дома. Глаза обоих были широко раскрыты от восторга. Даже Джоак, замерший около поленницы дров, потерял дар речи.

– Вот это представление, Эл! – выдохнул он наконец, когда аплодисменты стихли.

У ног ее брата сидел Фардейл, оборотень си’лура в волчьем обличье. В лучах яркого солнца в его черной шерсти вспыхивали медные и золотистые искорки. Видимо, он только что вернулся с утренней охоты на кроликов и полевых мышей. Оборотень залаял, показывая, что согласен с остальными, и его янтарные глаза загорелись, посылая Элене короткий образ: «Детеныш волка сражается с другим членом стаи, чтобы стать вожаком».

Элена приняла похвалу, продолжая крепко сжимать рукоять меча. Чарующая песня магии звенела у нее в ушах, почти заглушая все остальные звуки.

– Еще! – громко крикнула она Мисилл.

– Думаю, на этом можно остановиться, – коротко рассмеявшись, ответила та. – Когда я вернусь из Порт-Роула, мы перейдем на следующую ступень в наших занятиях.

Элене пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться и не начать умолять тетю о новом поединке. Магия пылала в ее крови и требовала продолжения боя. Девушке казалось, что она готова встретиться с целой армией фехтовальщиков.

– Элена, у тебя кровь идет, – неожиданно проговорил Джоак. – Из руки.

Девушка опустила глаза. Густые красные капли крови стекали из порезанного пальца на лезвие опущенного меча. Она убрала руку, чтобы ее никто не видел.

– Всего лишь царапина. Я даже не заметила, когда ее получила.

К ней подошел Эр’рил.

– Самые опасные раны – это те, на которые не обращаешь внимания, считая их незначительными. Дай-ка я посмотрю.

Элена неохотно передала меч тете и стащила запачканную перчатку, открыв миру свое истинное оружие. Под ее кожей медленно перемещались рубиновые водовороты, наполненные дикой магией.

Эр’рил взял ладонь девушки и принялся разглядывать порез.

– Задета только кожа. Давай зайдем в дом, промоем царапину и перевяжем.

Элена кивнула и последовала за ним на кухню. Усевшись на табурет, она терпеливо молчала, когда воин накладывал на ее руку мазь из сладкого корня. Но пока он занимался этим, рана начала заживать, потоки магии сами исцелили ее, соединив края.

Несколько мгновений Эр’рил, прищурившись, разглядывал заживающий у него на глазах порез, а затем наложил на него легкую повязку. К тому времени все уже покончили с поздравлениями и отправились по своим делам, оставив их одних.

– Из-за этого ты несколько дней не сможешь носить перчатку, – проворчал Эр’рил. Даже одной рукой ему удалось, ловко потянув, закрепить концы повязки. Он присел на корточки и посмотрел в глаза девушки. – Дай мне другую перчатку.

– Зачем? Левая рука не ранена.

– Перчатку!

Он протянул руку, и у него неожиданно потемнели глаза.

Элена медленно сняла перчатку из кожи ягненка и отдала ему, держа левую руку так, чтобы он ее не видел.

– Покажи.

– Я не понимаю, что…

– Твой порез от меча уже начал заживать. Так происходит только тогда, когда ты применяешь магию. – В его голосе появились металлические нотки. – Покажи обе руки.

Стараясь не встречаться с воином глазами, Элена неохотно положила обе ладони на колени и посмотрела на свои руки. Они больше не были зеркальным отражением друг друга. По правой – той, в которой она держала меч, – переливались уже не такие глубокие красные тона. Магия, использованная во время урока с Мисилл, лишила рубиновое пятно густого цвета. В солнечном свете, вливавшемся в окно, стало ясно, что случилось: Элена применила магию против Мисилл, чтобы усилить свое мастерство в поединке с наставницей.

– «Кровавый меч», – устало проговорил Эр’рил. – Мне бы не хотелось, чтобы ты когда-нибудь освоила этот вид магии.

Элена спрятала руки.

– Почему? Я ведь истратила совсем мало сил.

Положив руку ей на колено, Эр’рил придвинулся к девушке поближе.

– Цена за это гораздо выше, чем ты думаешь. Я видел твои глаза. Ты не хотела прекращать поединок. В мои времена маги тоже слышали колдовской призыв дикой магии. Но только черные маги отвечали на ее зов, не заботясь о вреде, который она может причинить. – Эр’рил кивком показал на ее руки. – А у тебя два знака. И я представляю, как сильно звучит этот голос в твоей крови. Ты должна сопротивляться соблазну.

– Понимаю, – сказала Элена.

С тех пор как она впервые использовала свою магию, песня ведьмы превратилась в постоянную мелодию, которая никогда не стихала. Элена знала, что прислушиваться к ней слишком опасно, и сопротивлялась ведьме, живущей в ней, ни на мгновение не позволяя себе забыть о своей женской природе. Это была узкая тропа, и за прошедший год Элена научилась искусству хождения по ней и поняла важность равновесия.

– Вот почему кровавый меч так опасен, – продолжал Эр’рил. – Ты даешь магии инструмент, с помощью которого она может выйти из-под твоего контроля. Если на меч пролить достаточно крови, он сам становится вместилищем магии – почти живым существом. Неуправляемым – потому что у него нет ни совести, ни морали, одна лишь неутолимая жажда крови. И в конце концов он порабощает того, кто держит его в руках. Только очень могущественный маг в состоянии приручить кровавый меч и подчинить его своей воле.

Элена с ужасом слушала, понимая, что́ она чуть было не натворила.

– Но это еще не самое страшное, – сказал Эр’рил. – Как только меч полностью напьется крови, он меняется. Магия навечно проникает в его сталь. Им может пользоваться любой человек, и магическая сила становится доступна всякому, кто возьмет его в руки. Я слышал истории о темных магах, которые передавали кровавые мечи обычным мужчинам и женщинам, людям, не умеющим противиться зову магии. И те быстро становились рабами мечей и их жажды крови.

– И что с ними было потом? – побледнев, спросила Элена.

– Рабов мечей, как их называли, разыскивали и убивали, а клинки переплавляли, изгоняя из них извращенную магию. Это стоило множества жизней. Так что будь осторожна, Элена. То, что ты создашь, может принести больше горя, чем ты в состоянии себе представить.

Элена надела перчатку на одну руку и прикоснулась к повязке на другой. После того как Эр’рил перевязал рану и она начала заживать, зов ведьмы стих.

– Я буду осторожнее. Обещаю.

Эр’рил мгновение разглядывал девушку, словно сомневаясь в ее искренности. Удовлетворенный тем, что увидел, воин заговорил мягче, и стальной блеск в его глазах погас.

– И еще одно, Элена. Твой последний поединок с Мисилл… Несмотря на то что ты держала кровавый меч, твоей рукой управляла не только магия. Ты многому научилась. – Его голос стал жестче. – Никогда не забывай, что в тебе есть сила, которая не имеет отношения к магии.

Его спокойная похвала глубоко тронула Элену, больше, чем радостные восклицания остальных друзей. Глаза девушки неожиданно наполнились слезами.

Видимо, почувствовав ее настроение, Эр’рил встал и неожиданно смущенно проговорил:

– Мне пора идти. Солнце уже высоко, а я обещал Флинту присмотреть за снаряжением «Морского стрижа». Если мы хотим отплыть с новой луной, нужно еще многое сделать.

Элена кивнула и встала с табурета.

– Эр’рил, спасибо тебе, – проговорила она, всхлипнув и заставив его посмотреть ей в глаза. – Не только за это… – Девушка подняла забинтованную руку. – За все. Мне кажется, я так и не сказала тебе, как много ты для меня значишь.

Эр’рил покраснел, неожиданно смутившись.

– Я… это… – Он откашлялся, и голос его прозвучал хрипло, когда он, споткнувшись, направился к выходу. – Тебе не нужно меня благодарить. Я выполняю свой долг.

Элена молча смотрела ему в спину, когда он перешагнул через порог.

Вне зависимости от того, провидческий сон приснился Джоаку или нет, Эр’рил – рыцарь, которому она всегда сможет доверять.

Всегда.

К тому времени, когда Мисилл была готова отправиться в путь на побережье, в город Порт-Роул, солнце успело так сильно прогреть утесы, что в воздухе стояла влажная жара. Одежда прилипала к коже, а над океаном висел мерцающий полог. Мисилл торопилась и потому, проверив седло и сумки в последний раз, закрылась от солнца рукой и, щурясь, посмотрела на тех, кто пришел ее проводить. По большей части воительница вела одинокую жизнь и не слишком любила шумные проводы. Вздохнув, она твердо решила покончить с ними как можно быстрее, подошла к Элене и поспешно, но крепко обняла племянницу.

– Тренируйся, пока меня не будет, – сказала она. – Надеюсь, к моему возвращению ты как следует освоишь «Защиту плашмя».

– Обязательно, тетя Ми.

Элена хотела еще что-то сказать, но Мисилл отошла к Эр’рилу.

– Присматривай за моей племянницей, воин равнин. Приближается ураган, и я рассчитываю, что ты сможешь ее защитить.

– Всегда, – коротко кивнув, ответил Эр’рил. – Будь поосторожнее в Порт-Роуле. Ты слышала новости Флинта?

Мисилл кивнула.

– Я хорошо знаю Болотный город, – сказала она, вспомнив прозвище Порт-Роула.

Окруженный опасными болотами и защищенный со стороны моря коварными течениями, извивающимися среди тысячи островов расположенного неподалеку Архипелага, город стал прибежищем тех, кто был не в ладах с законом. Здесь властвовала жестокая и продажная кастовая система, и слово «закон» считалось ругательным. Все жители Порт-Роула придерживались только одного правила: «Присматривай за своей спиной».

Когда Мисилл уже собралась отвернуться, Эр’рил остановил ее.

– Ты уверена, что поймешь, если кто-то из наших друзей стал приспешником Темного Властелина?

– В тысячный раз тебе говорю, что совершенно уверена, – сердито ответила она, собираясь отойти. – Доверься моим способностям. Дар стихии определит, коснулась ли кого-то из них черная магия. Я этим занимаюсь уже очень давно. – Она наградила Эр’рила хмурым взглядом, и он ощетинился от ее неожиданной вспышки.

– Эр’рил просто старается быть осторожным, тетя Ми, – бросилась на его защиту Элена. – Если один из наших друзей стал темным стражем…

– Я прикончу его собственными руками, – заявила Мисилл, отворачиваясь, чтобы закончить пререкания.

Она знала, в чем состоит ее долг. На протяжении сотен лет Черное Сердце подчинял себе магию стихий, жившую в обычных людях, создавая армию темных стражей. В Порт-Роуле Мисилл собиралась отыскать остальных членов их отряда – Крала, Могвида, Мерика и своего сына, Тол’чака. Она выяснит, не стал ли кто-то из них жертвой черной магии, и, только если убедится, что все они избежали опасных чар, раскроет друзьям тайное убежище Элены. Если же нет… Мисилл поправила на спине перекрещенные мечи. Она разберется и с этой проблемой. Однако перед ее мысленным взором возникли грубые черты лица Тол’чака. Несмотря на то что ее сын был полукровкой, в жилах которого текла кровь си’лура, он все больше становился похож на своего отца – огра. Сможет ли она убить собственного сына, если окажется, что тот превратился в пешку в руках Темного Властелина?

Пока что Мисилл решила не думать об этом. Остался еще один член их отряда, который ждал своей очереди, чтобы с ней попрощаться.

Джоак стоял неподалеку, смущенно переступая с ноги на ногу и сжимая в руке магический посох. Мисилл хмуро посмотрела на кусок шишковатого дерева. В последнее время юноша не расставался с отвратительным талисманом. Она подошла к племяннику и быстро его обняла, стараясь не прикасаться к посоху. Мисилл всякий раз становилось не по себе, когда она к нему приближалась, и ей совсем не нравилось, что Джоак так привязан к талисману.

– Ты бы лучше держал этот… эту штуку подальше, – кивком показала она на посох. – Он принесет несчастье.

Джоак убрал посох за спину.

– Но это же трофей, доставшийся нам после победы над темным магом Грэшимом. Как он может принести несчастье?

– Уж поверь мне.

Мисилл хмуро повернулась к своему коню, пегому мерину с горящими глазами.

В стороне, стараясь держаться так, чтобы мерин не почувствовал его запах, на задних лапах сидел спутник Мисилл в предстоящем путешествии. Впрочем, конь все равно пританцовывал на месте, явно испуганный близостью огромного древесного волка. Мисилл натянула поводья.

– Хватит. Успокойся.

Фардейл будет их сопровождать, и коню придется привыкнуть к присутствию волка.

Фардейл потянулся и встал, показывая, что он готов. В узких янтарных глазах, говоривших о принадлежности к народу си’лура, светилось веселье. Мисилл добровольно осталась в обличье человека, навсегда отказавшись от своего права менять его, данного ей при рождении, но Фардейл был лишен такой возможности против воли. Заклинание стало причиной того, что он находился в теле волка, а его брат-близнец Могвид – человека. Они покинули леса Западных Пределов в поисках способа снять проклятие и оказались в отряде ведьмы, направлявшемся в А’лоа Глен.

Казалось, все в их отряде, по разным причинам, хотели попасть в затонувший город.

Мисилл вскочила в седло и повернулась к своим друзьям.

– Если все будет хорошо, я вернусь до новой луны. Если же нет…

Она пожала плечами и повернулась к расстилавшейся перед ней дороге. Заканчивать предложение не было никакого смысла: если она не вернется через шесть дней, значит, ее либо захватили враги, либо она мертва.

– Будь осторожна, тетя Ми! – крикнула ей в спину Элена.

Мисилл подняла руку, отсалютовав им. Затем прищелкнула языком и поскакала по дороге, вьющейся вдоль берега. Волк бежал по траве, на расстоянии нескольких корпусов лошади, словно черная тень акулы в зеленом море. Мисилл не стала оглядываться назад.

Вскоре лошадь и волк завернули за высокий уступ, и маленький домик пропал из виду. Мисилл слегка расслабила плечи. Дорога была ее истинным домом. Волк бежал довольно далеко, и она могла вообразить, что осталась одна. Большую часть своей жизни Мисилл путешествовала по дорогам Аласеи в поисках редких людей, наделенных магией стихий. Это была тяжелая, одинокая жизнь, но она к ней привыкла. Меч и лошадь – вот и все ее спутники в странствиях.

Отбросив заботы, она не торопила коня, и его ровный бег начал постепенно успокаивать ее, возвращая к привычной жизни. Дорога с колеями, оставленными фургонами, то и дело ныряла в рощи кипарисов и сосен. Время от времени навстречу попадались стада крошечных красных оленей, разбегавшихся в разные стороны при их приближении. Но в остальном никто не нарушал одиночества воительницы.

Мисилл собиралась до наступления ночи добраться до маленькой прибрежной деревушки Греймарш, откуда до Порт-Роула был всего один день пути.

Путники уверенно продвигались вперед, дорога оставалась пустынной, дневная жара спала, подул легкий ветерок, возвещавший о приближении сумерек. Немного раньше, чем рассчитывала Мисилл, солнце снизилось к горизонту, и, если ее карта была верна, до Греймарша оставалось не больше пары лиг. Все шло по плану.

Утесы вокруг них стали более лесистыми, а холмы круче. Неожиданно слева в траве послышалось глухое рычание. Фардейл быстро бежал к дороге, и Мисилл остановила мерина. Си’лура мог мысленно разговаривать с другими оборотнями, глядя им в глаза, но Мисилл навсегда осталась в человеческом обличье и лишилась способности общаться с ними таким способом. Единственным человеком, умевшим разговаривать на языке си’лура, была Элена – еще один дар ее кровавой магии. Волк снова зарычал и повернулся, глядя на дорогу впереди.

– Там кто-то есть? – спросила Мисилл.

Волк кивнул.

– Опасность?

Фардейл тихо заскулил. Он не был уверен, но предупреждал ее, чтобы она соблюдала осторожность.

Мисилл прищелкнула языком и хлопнула коня по боку, чтобы он шел вперед. Она подвинулась в седле, освобождая перекрещенные ножны на спине, чтобы иметь возможность быстро дотянуться до рукоятей двух мечей. Волк снова скрылся в лесу. Фардейл будет прятаться и в случае опасности атакует врага, использовав элемент неожиданности. Краем глаза Мисилл пыталась разглядеть волка среди деревьев. Еще совсем недавно она видела пятнистую шкуру сбоку от дороги, но сейчас казалось, будто громадный зверь исчез. Не треснула ни одна ветка, не шевельнулась ни одна тень.

Вдруг Мисилл уловила тихое пение и направила своего коня за поворот изъезженной фургонами дороги. Деревья здесь росли еще гуще, а сама дорога стрелой убегала прямо вперед. Певец стоял справа, наполовину скрытый тенью густых веток старого, потрепанного ветрами кипариса. Он как будто не замечал Мисилл, продолжая тихонько напевать древнюю балладу на незнакомом ей языке.

Человек был закутан в старый плащ, похоже сшитый из лоскутков, и Мисилл не могла определить, мужчина перед ней или женщина. Она оглядела окружавший ее лес. Судя по всему, незнакомец был один. Когда она медленно приблизилась, ритм песни изменился, но совсем чуть-чуть, и теперь она звучала в такт стуку копыт по утрамбованной земле.

Подъехав к незнакомцу, Мисилл приветственно подняла руку, раскрытой ладонью вверх, показывая, что у нее нет дурных намерений. Он по-прежнему ее не замечал, продолжая выводить свою навязчивую мелодию. Мисилл уже должна была бы понять, кто перед ней: мужчина или женщина, молодой это человек или старый, представляет он опасность или нет, однако капюшон из кусочков ткани скрывал лицо певца, не видно было даже крошечной полоски кожи.

– Привет, путник, – сказала Мисилл. – Что меня ждет на дороге впереди?

Это было обычное приветствие, принятое путешественниками почти на всех дорогах Аласеи: предложение поделиться новостями, обменяться информацией и товарами.

Однако певец продолжал вести свою песню, лишь такт мелодии изменился. Она зазвучала медленнее и тише, словно голос доносился откуда-то издалека. Но при этом ее действие на Мисилл стало сильнее. Казалось, ее зовет за собой каждая стихающая нота, и она попыталась разгадать смысл незнакомых слов. Когда песня наконец прервалась, Мисилл могла бы поклясться, что она уловила в самом конце три слова, произнесенных шепотом: «Найди моих детей…»

Не понимая, что происходит, Мисилл прищурилась и приблизилась к диковинному певцу. Слышала она эти слова или же воображение сыграло с ней шутку? Что он пытался ей сказать?

Но когда конь Мисилл остановился, незнакомец исчез вместе со своей оконченной песней. Плащ из лоскутков упал на землю, как будто человека здесь вовсе не было. А то, что воительница приняла за сшитое из кусочков ткани одеяние, оказалось созданным из пожухших осенних и зеленых весенних листьев.

Неожиданно по лесу промчался порыв океанского бриза и разбросал листья по дороге. Что это за магия такая?

Требовалось доказательство того, что она не попала в диковинный мир призраков, и Мисилл позвала волка:

– Фардейл?

Волк тут же оказался рядом – гора надежных мышц и темный мех. Мисилл спрыгнула на землю, и они с Фардейлом принялись перебирать разбросанные листья. Воительница даже подняла несколько штук: горный дуб, северная ольха, западный клен. Такие деревья не росли в этих краях. Она разжала пальцы, и листья, кружась, упали на землю.

Неподалеку от нее Фардейл разрыл носом кучу листьев, что-то оттуда вытащил и выкатил свою находку на дорогу. Затем он склонил набок голову, разглядывая ее, и неожиданно жалобно заскулил.

– Что такое? – спросила Мисилл и наклонилась взглянуть на его добычу.

Она не понимала, что так огорчило волка. Перед ней лежал самый обычный желудь размером с большой палец, каких полно в лесу. Впрочем, из этого торчал крошечный зеленый росток.

Фардейл осторожно взял свое сокровище в зубы и положил его на ладонь Мисилл. Затем ткнулся носом в ее карман, показывая, что она должна сохранить находку.

Удивленная Мисилл сделала так, как он просил, и с задумчивым видом вскочила в седло. Ударив коня пятками, она поехала дальше по дороге, пытаясь понять, что же случилось. Она не почувствовала зла в призраке, ничего, что говорило бы о черной магии. Так что же все это значит? Мисилл покачала головой, решив подумать об этой загадке позже. Ей предстояло выполнить важную миссию, и воительница не могла тратить время на разгадку тайны.

Они постепенно приближались к деревушке Греймарш, Фардейл следовал за ней, но Мисилл заметила, что он постоянно оглядывается на то место, где стоял призрачный певец.

Не понимая, что означает поведение волка, она похлопала себя по карману и нащупала твердый округлый желудь. Что же такого особенного в нем?

Шестой драк’ил выскользнул из полосы прибоя и пополз по еще теплому песку, залитому полуночным светом. Солнце давно село, и никто не видел, как он присоединился к пяти остальным драк’илам на узкой полоске между морем и скалами. Он встал на когтистые задние ноги и вытянулся в полный рост. Лишь немногим выше обычных гоблинов, живущие в море драк’илы были дальними родственниками гоблинов, селившихся под землей. Драк’илы обитали в морских пещерах дальних островов Архипелага. Но, хоть и обладавшие некоторым разумом, они редко имели дело с другими существами, предпочитая держаться от них подальше.

Только необходимость заставила их предпринять путешествие сюда, на побережье, – необходимость и старые клятвы гоблинов. До их клана дошел слух, что неподалеку отсюда прячется ведьма, которая убила сотни каменных гоблинов, горных братьев драк’илов. Она принесла с собой голодный свет, крадущий дух. Ее следовало захватить и ослепить, как того требовали древние обычаи, а магию отдать королеве. Долг драк’ила мстить за все кланы гоблинов.

Честь драк’ила будет удовлетворена, кровь гоблинов – отомщена.

Таков закон.

Шестой драк’ил обернул дрожащим хвостом щиколотки и присоединился к остальным; он нервничал, оказавшись на чужом берегу. Драк’ил поприветствовал верховную самку своей стаи, прикоснувшись раздвоенным языком к ядовитому зубцу на кончике ее хвоста и опустив перед ней голову. Только самки имели на хвостах ядовитый нарост – рист, который убивал акул и нес обжигающую смерть. Остальные самцы склонились перед предводительницей, дожидаясь ее приказа.

Самка, более крупная и с более могучими мышцами, чем самцы, заворчала и с шипением выплюнула приказы. На ее клыках играл лунный свет, в красных глазах горел огонь ненависти. Самцы задрожали, услышав ее слова. Никто не смел ослушаться одну из верховных самок.

Получив указания, они бросились к скалам и помчались по ним вверх, занимая позиции. Каждый самец вонзил когти в камень, стараясь закрепиться на нем понадежнее. Самка продолжала ждать внизу. Самцы драк’илы чувствовали, что она рассматривает их своими горящими глазами, но ни один не осмелился даже задрожать, чтобы не привлечь ее внимание. Снизу, точно клубы пара, поднялось глухое рычание.

В ответ знакомый огонь опалил шкуры пяти самцов, и вскоре каждый из них слился с поверхностью скалы настолько, что даже при свете дня невозможно было отличить их от красновато-оранжевого песчаника.

Эти самцы должны были стать ушами и глазами военного отряда драк’илов. Другие стаи и верховные самки распределились на сотни лиг по всему побережью. Тысячи узких черных глаз будут наблюдать, и тысячи ушей услышат слова ведьмы. Как только они найдут демоницу, драк’илы пойдут в атаку и схватят врага. Ее голодный свет умрет, магия будет принадлежать им, и они смогут использовать ее по собственному усмотрению.

Даже слившись с поверхностью скалы, самец драк’ил чувствовал страстное желание стоявшей внизу самки завладеть магией. Его нос уловил запах ее возбуждения, характерный аромат мускуса. Ему захотелось пасть к ее ногам, умолять о прикосновении. Поэтому он изо всех сил старался не шевелиться; только полное повиновение позволяет самцу снискать расположение самки. Он покажет ей, каким неподвижным может стать. Он не сдвинется с места, даже когда горячее солнце начнет жечь его кожу и высушит плоть.