Текст книги "Ловец орлов"

Джеймс Уиллард Шульц
Ловец орлов

ОТ АВТОРА

Эта история не вымышлена.

Я записал ее со слов индейца Старое Солнце.

Д. У. Шульц

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Давно это было, очень давно, в дни моей юности. Однажды на закате солнца, в месяц Новой Травы, увидели мы Одинокого Человека, проходившего мимо вигвамов. За спиной он нес большого орла. Был он рослым и стройным – этот Одинокий Человек. Когда он шел, трепетали за его спиной широко распростертые крылья орла, топорщился над его головой широкий орлиный хвост из красивых перьев, белых с черными кончиками, а голова птицы спускалась к его коленям.

Опустив глаза, проходил он мимо вигвамов, а мужчины и женщины громко хвалили его и говорили друг другу:

– Солнце покровительствует Одинокому Человеку, ловцу орлов.

Мы с бабушкой сидели у входа в наш бедный маленький вигвам. Когда Одинокий Человек поравнялся с нами, бабушка воскликнула:

– О Солнце, будь милостиво к ловцу твоих священных птиц, парящих в далекой синеве! Пошли ему долгую и счастливую жизнь!

Ловец улыбнулся ей ласково и глубоким звучным голосом сказал:

– Благодарю тебя, старшая сестра, за доброе пожелание.

О, как обрадовались мы, услышав эти слова! Он не был нашим родственником и происходил из другого клана; однако бабушку мою он назвал своей сестрой, хотя мы были беднейшими во всем лагере.

Я видел, как он вошел в свой красивый вигвам. На белой кожаной покрышке этого вигвама были нарисованы черной краской четыре больших бизона, а ниже – черные вороны.

Повернувшись к бабушке, я сказал:

– Я хочу быть, как и он, ловцом орлов.

– Ну, что же… Может быть, ты и будешь ловцом, когда доживешь до его лет, – отозвалась она.

– О, я не могу так долго ждать! – воскликнул я. – Ловцом орлов я хочу стать теперь, пока я молод.

– Не говори глупостей! – прикрикнула на меня бабушка. – Ты прекрасно знаешь, что юноши и подростки даже и не пытаются браться за такое опасное дело. Только жрецы Солнца, да и то немногие, становятся ловцами орлов.

Солнце спустилось за высокую гору, на вершине которой еще лежал зимний снег. О, как хотелось мне, подобно далекому нашему предку, «человеку со шрамом на лице», найти путь к тому дальнему острову, где живет Солнце! Я попросил бы Солнце дать мне какой-нибудь могущественный талисман и с помощью этого талисмана научился бы ловить орлов.

Стало холодно. Мы вошли в наш вигвам, где моя мать поджаривала на угольях мясо бизона.

Два года назад мы были богаты, и мой отец заботился о том, чтобы не истощались в вигваме запасы мяса, шкур и мехов. Лошадей у нас было больше полусотни. Потом отец пошел воевать с ассинибойнами; он повел отряд в семь человек, и ни один из них не вернулся в лагерь. Как мы оплакивали его, как часто о нем вспоминали! Вскоре после этого мы потеряли всех наших лошадей – неприятельский отряд угнал их как-то ночью.

Когда погиб отец, забота о пропитании нашей семьи перешла ко мне, а видел я тогда только шестнадцать зим.

Многие воины нашего племени хотели взять в жены мою мать и заботиться о нас троих, но она отказала всем. Она говорила, что никогда не забудет мужа, который ушел в страну Песчаных Холмов.

Нашлись добрые люди, пожалевшие нас. Они дали нам лошадей. Это были жалкие старые клячи, но на них мы могли перевозить наш вигвам и все имущество, когда племя снималось с лагеря. Я стерег на пастбище чужие табуны, и за это нам давали мясо и изредка шкуры бизонов, лосей или оленей.

В месяц Новой Травы началось для меня восемнадцатое лето. Теперь я сам добывал для семьи мясо и шкуры.

Был у меня хороший лук и колчан с острыми стрелами. Друзья позволяли брать одного из их быстрых коней, и я вместе с другими охотниками преследовал стада бизонов.

Иногда удавалось мне убить оленя или лося. Моя мать дубила кожу, из которой мы шили себе одежду. Мы были сыты и одеты, но я желал большего: мне хотелось иметь собственных быстрых коней, а также большой вигвам, ружье, западни для бобров, одеяла и красивые платья для матери и бабушки.

Казалось, был только один способ получить все эти вещи: я должен вступить на тропу войны, угнать лошадей у одного из враждебных нам племен и обменять их на товары белых людей. Но ни один военный отряд не хотел брать меня даже в качестве слуги. Вожди говорили, что я еще слишком молод. Сначала я должен был уйти в какое-нибудь уединенное место и там поститься в течение нескольких дней. Только после этого священного поста воины примут меня в свою среду. Они советовали мне отказаться от детских игр, посещать вигвамы жрецов Солнца, а затем, через две-три зимы, начать священный пост.

Но в тот вечер мне показалось, что есть иной, более легкий путь, который приведет меня к цели. На слова бабушки я не обратил никакого внимания. Наше племя высоко ценило перья из орлиных хвостов. За один орлиный хвост давали десять лошадей или двадцать шкурок бобров. В форте Красных Курток, здесь, на севере, или в форте Длинных Ножейnote 1Note1
  Красные Куртки – канадцы, Длинные Ножи – американцы.


[Закрыть], южнее, на Большой реке, можно было за сорок шкурок получить хорошее ружье, а за четыре шкурки – одеяло или капкан для бобров.

Я захлопал в ладоши и крикнул матери:

– Я решил стать ловцом орлов! К зиме у нас будет табун быстрых лошадей, а в форте белых людей мы купим все, что нам нужно.

Мать улыбнулась мне ласково и снисходительно, как улыбаются ребенку, и, покачав головой, ответила:

– О нет, сын мой! Быть может, ты научишься ловить орлов, но не раньше, чем через много-много лет, когда ты будешь жрецом Солнца и таким же старым, как Одинокий Человек.

– То же самое и я ему говорила, – вмешалась бабушка.

– Не все ли равно – молод я или стар! – воскликнул я. – Руки у меня сильные. Я знаю, что могу схватить орла, затащить его в ловушку и задушить.

– И ты, конечно, не боишься ни острого клюва, ни когтей, – насмешливо проговорила бабушка. – Быть может, кто-нибудь открыл тебе тайну и научил ловить орлов?

– Знаешь ли, сынок, клюв и когти орла убивают, так же как жало гремучей змеи, – сказала моя мать. Если орел расцарапает ловцу руку, рука чернеет, и человек умирает. Даже из жрецов Солнца очень немногие становятся ловцами орлов. Они боятся черной смерти.

– А я не боюсь! Я научусь ловить орлов, – заявил я. – Да, да, я буду ловцом!

Мать засмеялась, а бабушка нахмурилась и проворчала:

– Перестань трещать, как сорока.

Съев кусок мяса, который поджарила для меня мать, я завернулся в одеяло и вышел из вигвама. Спустилась ночь; во всех вигвамах большого лагеря горели костры, а у костров ужинали мои соплеменники. Прислушиваясь к их веселому смеху, я говорил себе, что тоже хочу быть веселым и счастливым.

Как бы ни бранила меня бабушка, я не откажусь от принятого решения и не сверну с намеченного пути. Я обойду всех ловцов священных птиц, а они научат меня ловить орлов.

Ярко светила луна. Издали я увидел трех мальчиков, моих друзей, направлявшихся к нашему вигваму. Должно быть, они затеяли какую-нибудь игру и пришли звать меня. Я спрятался в тени, а когда они вошли в вигвам, потихоньку убежал. Осторожно прокрался я через лагерь к вигваму Одинокого Человека. Как билось у меня сердце, когда я отодвинул занавеску у входа и подошел к костру! Здесь я остановился как вкопанный и нервно стал теребить бахрому моей одежды. Я надеялся увидеть ловца орлов в кругу его семьи, но мне не повезло: случайно я попал на собрание старейшин и воинов. Он сидели по правую и левую его руку, а у входа разместились его жены. Когда я вошел, Одинокий Человек что-то рассказывал своим гостям. Увидев меня, он спросил:

– Что тебе нужно, сын мой?

– Ничего… ничего… я просто так зашел… – пробормотал я, думая, что меня прогонят.

Но он сказал ласково:

– Садись, если найдешь свободное местечко.

Эти слова ободрили меня. Свободное место нашлось подле младшей его жены, сидевшей у самого входа. Когда я опустился рядом с ней на мягкие шкуры, она улыбнулась мне и сказала:

– Кайи! Маленькая Выдра, у тебя славная мать, а ты добрый сын. Я горжусь тем, что ты сидишь подле меня. Но недалеко то время, когда ты будешь сидеть вон там!

И она указала мне на ложе из звериных шкур по правую руку от ловца орлов. Сейчас это почетное место занимали два великих воина.

Маленькой Выдрой назвал меня жрец Солнца, когда я родился. Как и все мои сверстники, я очень хотел поскорее совершить какой-нибудь великий подвиг и заслужить новое имя – имя воина.

– Когда мальчик вошел, я вам рассказывал о том, как на восходе солнца поймал орла, – заговорил Одинокий Человек, окинув взглядом своих гостей. – Слушайте что было дальше. Я взял свежий кусок печени и вложил его в бок чучелу волка, который служил приманкой для орлов. Палки, заменявшие крышу ловушки, я разбросал, когда боролся с орлом. Быстро сделал я новый настил, а затем улегся на дне ловушки и стал ждать следующего, орла. Все выше поднималось солнце, а орел не прилетал. Долго бормотал я все известные мне заклинания. Наконец, когда солнце стало спускаться; к западу, я увидел орла, парившего высоко в синеве. Я боялся, что он никогда не спустится к ловушке, и снова стал твердить заклинания. Вдруг он стал опускаться, быстрый как стрела; крылья его с шумом рассекали воздух. О, как забилось у меня сердце! Опустился он так низко, что я мог разглядеть его блестящие глаза. Но случилось то, чего я не ждал: орел взмахнул крыльями, полетел на юг и скрылся из виду. Никакими заклинаниями не удалось мне его вернуть. Я ничего не понимал. Наконец, я отказался от дальнейших попыток. Разбросав палки, поддерживавшие настил из ветвей над моей головой, я встал, выпрямился во весь рост и… увидел трех больших волков, которые лежали шагах в десяти от ловушки. Они вскочили, уставились на меня, потом повернулись и помчались по склону горы. О, как я на них сердился! Конечно, они лежали тут целый день и спугнули орла. Как странно, что эти волки пришли и улеглись так близко от ловушки!

– А мне это не кажется странным, – сказал один из гостей. – Их привлек запах печени, которую ты вложил в чучело волка. Но они почуяли также и твой запах; вот почему они боялись подходить и ждали ночи. Они хотели подкрасться в темноте и утащить печень.

Все присутствующие с ним согласились. Одинокий Человек набил вторую трубку, закурил ее и передал соседу. Разговор зашел об охоте, но я ничего не слышал. Я сидел неподвижно, погруженный в свои мысли. Словно во сне, видел я, что гости докурили трубку, а Одинокий Человек набил ее в третий раз, и снова пошла она по кругу. Наконец, хозяин выбил из нее пепел и отпустил своих гостей.

Гуськом прошли они мимо меня, а когда опустилась за ними занавеска, жены и дети Одинокого Человека стали ложиться спать. А я сидел, не шевелясь, и боялся задать вопрос, который вертелся у меня на языке.

Одинокий Человек искоса на меня посматривал и, наконец, сказал:

– Ты хочешь спросить меня о чем-то, сын мой?

– Да! Да! – воскликнул я. – Что мне делать, чтобы стать ловцом орлов? Научи меня заманивать птиц из далекой синевы!

– Киаи-йо! Мальчишка, кажется, сошел с ума, – проворчала старшая жена Одинокого Человека.

Я и раньше ее не любил, а теперь, когда она стала смеяться надо мной, я ее возненавидел.

Но Одинокий Человек ласково мне улыбнулся и ответил:

– Сын мой, я не могу исполнить твою просьбу. Солнце сделало меня ловцом орлов, и никому не открою я тайны. Мы не смеем говорить о том, что открывается нам в сновидениях. Неужели ты этого не знал?

– Знал… знал… Но я надеялся, что быть может… быть может…

Я умолк, вскочил и выбежал из вигвама. В ушах моих звенел насмешливый хохот старшей жены.

Я побежал домой, ворвался в наш вигвам и упал ничком на постель из звериных шкур. С трудом удерживался от слез.

– Что с тобой? – встревожилась мать.

– Я сказал Одинокому Человеку, что хочу быть ловцом орлов, и просил его научить меня, а его старшая жена назвала меня сумасшедшим… смеялась надо мной, – ответил я.

– Да ты и в самом деле сумасшедший! – воскликнула бабушка. – Неужели ты думал, что жрец Солнца откроет тебе свою тайну?

– Он мог бы мне сказать, что он делает там, в ловушке, на вершине горы…

– О, почему ты всегда бранишь его, всегда на него сердишься? – вмешалась мать. – Или ты ненавидишь своего внука?

– Я его браню, потому что хочу ему добра. Должна же я ему объяснить, что хорошо, а что плохо! – резко ответила бабушка.

– Да, но зачем ты кричишь на него так, что во всем лагере слышно?

Не знаю, чем кончился этот разговор. Я встал, вышел из вигвама и направился в ту часть лагеря, где жили семьи клана Сражается Один.

Подойдя к вигваму одного старого жреца Солнца, я остановился и прислушался.

В вигваме было тихо. Я откинул занавеску и вошел. Старик был один со своей женой. Видел он очень плохо и не узнал меня. Жена его назвала мое имя: тогда он велел мне сесть по левую его руку, а затем, казалось, забыл о моем присутствии. Он что-то бормотал себе под нос и не спускал глаз с костра. Когда я с ним заговорил, он вздрогнул и словно проснулся.

– Помоги мне, – просил я его. – Скажи, что мне делать, чтобы стать ловцом орлов! Неужели я должен ждать много-много лет! Нет, я хочу ловить орлов теперь, этим летом, которое началось с месяца Новой Травы!

Старик долго не отвечал мне и тупо смотрел на огонь костра. Наконец, он сказал тихим голосом:

– Было нас пятеро, пятеро ловцов, но Старое Солнце, самый ловкий и смелый из пятерых, умер, и теперь нас четверо: Одинокий Человек, Черный Бизон, Желтая Антилопа и я. Но я слеп и больше не занимаюсь ловлей. Все мы поклялись Солнцем никому не открывать нашей тайны, и никто из нас не нарушит клятвы. У нас нет и не будет учеников.

Я посмотрел на его старую жену. Она кивнула мне, и я вышел. Старое Солнце я хорошо помнил – умер он в начале зимы, а было ему восемьдесят лет. И я сказал себе, что заслужу право носить его имя; скоро, очень скоро будут называть меня Старым Солнцем. Это было славное имя. Я остановился, взглянул на небо и крикнул:

– О Ночное Сияние! Помоги мне! Попроси твоего мужа мне помочь!

И мне казалось, что луна меня слышит.

Было поздно, когда я вернулся домой, но мать и бабушка еще не спали и при свете костра вышивали для меня мокасины. Мне было все равно, хорошо или плохо я одет, но они говорили, что хотя мы и бедны, но я не должен ходить в лохмотьях. Они шили для меня рубахи, штаны, мокасины из мягкой белой оленьей кожи; были у меня одеяла летние кожаные и зимние меховые. Я был всегда одет не хуже, чем сыновья славных воинов нашего племени.

– Кажется мне, что ты уже побывал в вигваме Горного Вождя, – сказала бабушка, когда я опустился на ложе из звериных шкур.

– Да. И там я кое-что узнал. Старик, а также и все другие ловцы орлов поклялись Солнцем никого не посвящать в свои тайны.

– Жестокие и скупые люди! – воскликнула моя мать.

– Неправда! – закричала бабушка.

– Не будем говорить о них, – перебил я. – Сегодня открылся мне путь, на который я должен вступить. Я не хочу жить с народом моего отца. Я уйду от этого племени. Мать, мы пойдем на юг, к твоему родному народу. Я чувствую, что мне помогут твои соплеменники.

– Нет, нет, ты отсюда не уйдешь! – закричала бабушка. – Ты не можешь отречься от племени твоего отца. Это твое родное племя, и с ним ты останешься до конца жизни.

Я посмотрел на мать: она закрыла лицо руками и горько плакала. Бабушка повернулась к ней и сердито прошипела:

– Женщина-Олень! Перестань плакать! И помни, что я…

Вдруг моя мать выпрямилась и, смело глядя в лицо старухе, воскликнула:

– Долго я молчала, а теперь скажу тебе все! Я не боюсь тебя и никого не боюсь! А ты не смеешь отдавать приказания Маленькой Выдре. Он мой сын, а не твой. С тех пор как умер его отец, я только и думаю о том, чтобы вернуться к моему родному народу. Маленькая Выдра угадал мое желание: мы пойдем на юг.

Мать умолкла. Мы оба ждали, что старуха начнет осыпать нас бранью, и приготовились дать ей отпор. Но эта суровая властная женщина не сказала ни слова: впервые признала она себя побежденной. Ощупью, словно слепая, она отыскала свое одеяло, завернулась в него и медленно вышла из вигвама. Мы долго смотрели ей вслед, потом переглянулись.

– Наконец-то! – воскликнул я. – В продолжение двух лет она нас бранила и заставляла исполнять все ее приказания. Мать, какая ты смелая! Ты нас освободила!

– Сын мой, помни всегда, что она тебя любит не меньше, чем любила твоего отца, единственного своего сына. Ты должен жалеть ее.

– Да, конечно, но теперь мы не позволим ей распоряжаться нами.

Мы легли спать и укрылись теплыми шкурами. Издалека доносились вопли и причитания бедной старухи. Она бродила в окрестностях лагеря и громко выкрикивала имя моего отца. Тяжело было у меня на сердце.

Теперь я должен объяснить, что черноногие индейцы разбивались на три племени – каина, пикуни и сиксика. Отец мой был из племени каина, а мать входила в клан Короткие Шкуры племени пикуни. В то время каина стояли лагерем на реке Чрево, у подножия высоких гор, а пикуни расположились южнее, на расстоянии трех дней пути от нас, на реке Медведь. Третье племя, сиксика, находилось к северу от нас, в долине реки Лук. Сейчас я расскажу, почему эти три племени говорили на одном языке.

Много-много лет назад, вскоре после того как «старик» создал мир, жил в далекой лесной стране человек, у которого было три женатых сына. Дичи в лесах становилось все меньше и меньше, и людям грозил голод. Однажды человек сказал своим сыновьям:

– Все мы умрем, если останемся здесь. Я предлагаю переселиться в другие края. Отправимся в путь и поищем страну, где водится много дичи.

Сыновья с ним согласились и приказали женам навьючить поклажу на собак. Затем все они тронулись в путь: старик со своими женами и его сыновья с женами и детьми.

Шли они долго, но дичи попадалось очень мало, и все голодали. Наконец, вышли они из леса на широкую равнину, где паслись огромные стада бизонов. Этих животных они видели впервые. Тотчас же раскинули они вигвамы, и три сына отправились на охоту, но им не удалось подстрелить ни одного бизона, потому что животные не подпускали их к себе. И в тот вечер четыре семьи легли спать голодными, хотя невдалеке паслись стада.

Старик заснул, и во сне открылось ему, что нужно делать. Проснувшись утром, он приготовил какое-то черное зелье и натер им ноги старшего своего сына. Тот погнался за стадом бизонов; теперь он бегал так быстро, что догнал стадо и убил несколько бизонов. В маленьком лагере устроили пиршество, а когда все утолили голод, старик сказал старшему сыну:

– Ты совершил великий подвиг и заслужил новое имя. Я даю тебе имя Сиксика.

Сиксика значит «черноногий». Услышав это, младшие сыновья почувствовали зависть и попросили отца дать также и им новые имена. Долго думал старик и, наконец, сказал:

– Я не могу исполнить вашу просьбу, пока вы не заслужили права носить новые почетные имена. Черного зелья я вам дам, чтобы и вы могли убивать бизонов, но вы должны отсюда уйти в другую страну и там совершать великие подвиги.

Сыновья исполнили его приказание. Один пошел на юг, другой – на север. Долго скитались они. Наконец, вернулся тот, что отправился на юг. Он принес тюки с красивой одеждой, которую снял с убитых врагов, отец назвал его Пикуни – «в пышные одежды разодетый». Другой сын принес скальпы и оружие вождей, им убитых, и отец дал ему имя Каина – «много вождей». Эти три сына стали родоначальниками наших трех племен: сиксика, пикуни и каина.

Как я уже говорил, по матери я был пикуни, а по отцу – каина, и жил с племенем моего отца – каина.

Когда догорел наш маленький костер в вигваме, вернулась бабушка, раздула тлеющие угли и сказала мне:

– Да, мы пойдем на юг, к пикуни, но обещай мне, сын моего сына, вернуться когда-нибудь к каина, родному нашему племени.

– Обещаю тебе исполнить эту просьбу, – ответил я. Когда я заслужу право носить великое имя – Старое Солнце, которого я добиваюсь, я вернусь к каина и попрошу жрецов Солнца дать мне это имя.

На следующее утро меня разбудило пение. Как я удивился! Моя мать пела впервые с тех пор, как умер отец. Она уже начала укладывать наш жалкий скарб. Видя, что я проснулся, она окликнула меня и попросила поскорее сбегать к реке, выкупаться и привести лошадей.

– Потом мы поедим, оседлаем лошадей и поедем на юг, к пикуни.

Я увидел, что и бабушка укладывает свои пожитки в два старых мешка. Она была очень печальна; слезы навертывались ей на глаза, а руки дрожали. Выходя из вигвама, я посоветовал ей не грустить; сказал, что рано или поздно она одобрит мое решение.

Купаясь в реке вместе с мальчиками, моими товарищами, я сказал им, что расстаюсь с ними надолго, так как сегодня утром отправляюсь на юг, к пикуни. Они долго упрашивали меня не уезжать, а потом побежали в лагерь и сообщили новость своим родным. Когда я привел лошадей, перед нашим вигвамом уже собралась толпа. Вождь Орлиные Ребра и старшины нашего лагеря уговаривали мою мать отказаться от путешествия.

– Ты сумасшедшая! – говорили они ей. – В окрестностях рыщут неприятельские отряды; они не пощадят вас – двух слабых женщин и мальчика. Вам не добраться живыми до реки Медведь и лагеря пикуни.