Текст книги "Хрустальный корабль"

Раздался звук рвущегося металла, и она шагнула в пустоту. Она рухнула вперед, и ее громкий испуганный крик тысячекратно отразился от стен и исчез в темноте.

Таравасси открыла глаза, мигнула и вытерла со своих губ пыль и засохшую грязь. Она облизала губы, почувствовав, что это был привкус крови. Она огляделась: под ней была куча деревянных обломков, что-то острое уперлось ей в грудь. Она попыталась оттолкнуться руками и встать, но сильная боль пронзила ее запястье. Она снова упала, затем подняла голову и снова была вынуждена заморгать, чтобы смахнуть пыль с ресниц. Наблюдатель неподвижно сидел на корточках вне пределов ее досягаемости и опасливо смотрел ей в глаза. Это был не человек. Глаза его были серыми, с длинными зрачками, которые были косо вставлены в радужную оболочку, и в этих глазах не было ни малейшего признака белков. Его лицо казалось достаточно экзотичным и подвижным и не напоминало жуткую морду. Его лицо? Она инстинктивно определила его пол по оценке, которая не всегда может быть правдивой. Туземец? Удивление забило все ее другие мысли – ее щекотливое положение, неуместность ее собственного присутствия здесь. Она приподнялась, тело ее свело судорогой и она погрузилась в океан боли. Туземец испуганно вскочил, и одним мягким движением отпрыгнул назад.

– Нет, подожди! – она махнула ему рукой, голос ее осекся.

Чужак нерешительно остановился, серебристый мех покрывал его кожу на плечах. Он поднял руку, дотронулся до ноги, потом почесал одну ногу о другую, его ноги были обуты в мягкие сапоги, тщательно выделанные, похожие на его собственную кожу.

Она опустила свою руку, застонав от боли. Она смотрела на туземца, ей хотелось с ним заговорить, но она не знала, что сказать. Она вспомнила, что туземцы были очень боязливыми и очень глупыми.

Чужак медленно отступал, потом опустился снова на корточки, все еще вне пределов ее досягаемости. В его глазах мелькало непонятное чувство, может быть, сострадание. Он поднял голову. Его кнутообразный хвост обвился вокруг икр. Кончик хвоста был голым и серым, как и ладони его сложенных рук, остальная часть тела была покрыта серебристым мехом. На нем было нечто вроде кожаного фартука, который был обвязан вокруг бедер, бесформенный кусок красной материи, украшенной вышивкой. На его боку болтались кожаная сумка и нож. Глаза Таравасси быстро скользнули по нему, потом ее взгляд снова переместился на его руки. Они были необычайно гибкими, и Таравасси заметила, что на одной из них было только три пальца, а не четыре.

Неожиданно он поднял руку и протянул ее к ней. Острие одного из его великолепных когтей заблестело, как слоновая кость. Он издал серию звуков, что-то среднее между щебетом и ревом, а потом снова присел на корточки, напряженно смотря на нее. Она не ответила. Тогда он снова повторил свой звук, на этот раз показавшийся более продолжительным. Потом снова стал ждать.

Она покачала головой, неспособная понять, что он хотел от нее. Ее взгляд оторвался от него, она осмотрела поверхность стены. Солнце освещало только верхушки башен, казавшиеся позолоченными иглами, но свет падал откуда-то с другой стороны. Неужели она пролежала здесь всю ночь? Она содрогнулась. Но в этом освещенном ущелье что-то было не так… Почему ее оставили здесь? Кстати, здесь, на улице, валялись кости. Темные глаза выбитых окон глядели на нее сверху вниз, везде возвышались кучи мусора и щебня, отделяя старые стены от новых, мостики, прорезающие пыль. Это был не ее город, не тот город, который она помнила.

Вчера все было по-другому!

Она прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать крик безумия.

– Что… – с вами? – спросил голос туземца.

Он нагнулся к ней, вытянул шею, словно попытался дотронуться до нее сквозь прутья клетки. Слова были нечеткими, с сильным акцентом, он произносил их с большим трудом – но она поняла их смысл. Его глаза были очень человечными, когда он напряженно и сочувственно смотрел на нее.

– Вы плохо себя чувствуете?

– Плохо? – она опустила руку и неожиданно разразилась истерическим смехом. – Плохо?

Когда он увидел ее реакцию, его лицо осветилось внутренним светом.

– Плохо… здесь? – острием своего хвоста он обвел вокруг своей сидящей на корточках фигуры. – Или плохо… здесь? – его хвост похлопал по голове, изображая полное отчаяние.

Таравасси снова опустилась в пыль.

– Плохо… мне кажется, везде, – голос ее дрожал. – Как ты научился говорить? – Ей не пришло в голову спросить, как он выучил ее язык, она не думала о том, что были и другие языки.

– Не учил, – он покачал своей серебристой головой. – Знал. Всегда знал. – Серебристый мех на его морде сморщился. Казалось, что образование слов, сам акт их произношения, представлял для него огромную трудность. – Я человек. Все люди знают.

– Ты не человек! – громко воскликнула она.

Она поднялась, преодолевая оцепенение своих мускулов. Тело ее болело. Она добралась до ближайшего окна и взглянула в темную отражающую поверхность. Очень долго она стояла там, стояла очень тихо и смотрела на чучелообразную фигуру, закутанную в древнее пыльное платье, на худое окровавленное лицо – отчаяние в сине-карих глазах – они единственные, еще помнившие о грезах, в которых прошла вся жизнь Таравасси. А потом с какой-то грацией она отшатнулась от темного стекла, соскользнула по стене и медленно упала в пыль.

* * *

В окружающей полутьме Таравасси снова открыла глаза. Она лежала на боку на куче тряпок. Мягкий свет солнца струился через отверстие в сырой поверхности стены и странный свет мерцал за ее спиной, такой же теплый, как и цвет солнца. Она огляделась. Туземец сидел возле маленького очага, его серебристый мех был залит золотым светом. Он ритмично тер шар-фонарик обеими руками. Его хвост внезапно поднялся вверх и схватил полено, которое туземец тут же бросил в огонь. Над пламенем, на длинной цепи, прикрепленной к крюку в потолке, над пламенем висел медный котелок. Она впервые ощутила приятный аромат. Запах пищи, возбуждающий аппетит и соблазняющий сильнее, чем все, что она помнила.

– Я голодна! – воскликнула она.

Туземец удивленно взглянул на нее.

– Я слышу тебя! – он отложил шар в сторону и наклонился на коленях вперед, кивнул, и глаза его засверкали сильнее, чем если бы в них просто отражался свет.

Он взял чашку тончайшего фарфора, окунул ее в котелок, наполнив ее, протянул Таравасси. Она рассматривала очаровательный узор из цветов на поверхности чашки, жадно прихлебывая густой, дымящийся бульон. Она наслаждалась терпким ароматом овощей и густым мясным наваром. Долгое время еда для нее была тяжелой обязанностью, а сама пища была безвкусной, неаппетитной кашей, которую нужно было глотать, чтобы утолить голод. Она прежде не испытывала никакого голода и никогда прежде не знала, какое удовольствие может доставить еда. Грусть, недомогание и слабость исчезли, мысли ее прояснились… Она вспомнила вид своего собственного истощенного тела, отражение ужасной действительности. В том, что изображение соответствовало истине, она не сомневалась. Ее «я» и истина, которую она знала до сих пор, были ничем иным, как сном, только сном. Но не просто фантазией. Ей вспомнилась смерть ее матери в Звездном Источнике. Был ли этот разрушенный мир и ее собственное убожество именно той картиной, которую видела ее мать, не употребляющая читту? И было ли это тем, что увидел Андар?

Туземец издал радостный вскрик. Взглянув в его сторону, она увидела шар-фонарик, который, наконец, засветился в его руке. Он посмотрел на нее и издал странный щебечущий звук.

– Хочешь еще?

– Да, – она протянула ему чашку. – Очень вкусно. – Он погрузил чашку в котелок, зачерпнул, и снова протянул ей. Потом он снова взялся за шар-фонарик и начал уважительно гладить его. Она вдруг осознала, как долго ему придется заниматься этим, пока он добьется результата. Она маленькими глотками пила бульон. – Тебе потребуется много времени, чтобы добиться успеха.

Он снова взглянул на нее и улыбнулся. Но улыбка быстро погасла на его лице.

– Это слишком сложно для меня. Но солнечный шар светит дольше и лучше, чем костер.

– Это ты принес меня сюда?

Он снова кивнул.

– Я принес. Я ждал, когда люди из города придут сюда, чтобы показать им… – Он поднялся, задумавшись, желваки мускулов двигались на его серебристом теле, словно преодолевая свой вес. Он, казалось, был сильнее, чем это можно было определить с первого взгляда. – Ты многих из нас видела… когда пришла сюда?

– Нет, – она удивилась, почему это было так важно для него. – Нет, только одного, и он убежал. Я… я пришла из города, чтобы найти кого-нибудь, с кем я могла бы поговорить, чтобы мне рассказали как можно больше о моем народе, – внезапно она осознала, что, прежде, чем вернуться на хрустальный корабль, она хочет узнать немного больше, чем просто тайну Звездного Источника. Руки ее повернулись ладонями вверх.

– Да? – туземец снова опустился на корточки, его усердие победило жажду удобства. Таравасси думала о детях, которых она знала. Его импульсивная искренность напомнила ей ребенка. – Я тоже кое-что знаю о Звездных Людях. Один из них, с желтым мехом на голове, уже был здесь. Он бросил в меня чем-то и ранил, – хвост его задрожал, когда он вспомнил о страхе и боли.

– Куда он ушел? – Андара? Он видел Андара?

– В здание, – его хвост указал куда-то в направлении двери. – Звездные Люди иногда оставляли хороший материал. Но дверь не впустила меня. – На его лице появилась искра надежды. – Ты впустишь меня?

– Да, если ты отведешь меня туда.

Он внезапно задвигался, громко щебеча. Она поняла, что он смеется.

– Моя сестра! Моя сестра!.. Я покажу тебе все, что смогу! – он выпрямил свои колени, взгляд его устремился на нее, широкие зрачки его глаз в полутьме казались почти черными. – Другие Звездные Люди никогда больше не придут сюда. Никто не придет, кроме меня.

– Почему ты называешь нас Звездными Людьми?

– Вы пришли со звезды, светящейся на небе, – казалось, он говорил о вещах, само собой разумеющихся, и, может быть, это и в самом деле было так. Она уже и сама видела хрустальный корабль в ночном небе, сверкающий драгоценный камень, сильнее которого светила только луна, он мчался по своей орбите среди неподвижного узора созвездий. Она спросила себя, как он будет выглядеть для нее теперь, когда она посмотрит на звезды?

– Настоящие люди, – хвост бил по его груди, словно его тело было отделено от мозга, являясь отдельным существом, – все они давно уже живут здесь, в Этом Мире и Настоящем Времени. Они говорят, что когда придут Звездные Люди, настоящее время закончится для всех. Я говорю, истина придет со Звездными Людьми, – его руки ласкали шар-фонарик, – но никто меня не слушает. Никто из них не хочет позволить мне показать, – он наклонился вперед, преисполненный горечи.

– Ты можешь показать это мне, – он выпрямился, когда она произнесла эти слова: плечи его расправились, во внезапном понимании. – Я думаю, что мы где-то потеряли нашу Истину, – ее рука пересыпала крупицы песка. – Мы нашли что-то во сне, и при этом потеряли самих себя.

Чужак странно смотрел на нее со стороны и чесал себе спину кончиком хвоста.

– Как твое имя? Как тебя зовут?

– Лунная Тень, – его открытая ладонь провела по груди и на его лице появилось выражение преувеличенной гордости. – Лунная Тень Звездного Человека.

– Звездного Человека? – ее бил озноб. – Ты имеешь в виду… но перед этим ты сказал, что ты сам человек. Но ты… ты не похож на человека… – это прозвучало глупо, но он, казалось, не обиделся.

– Не здесь, – он указал на свое тело, – а здесь, – он коснулся своей головы. – Я – последний Звездный Человек Из Братства. Давным-давно мы объединились со Звездными Людьми, мы – часть их, часть их – в нас. Я – последний из тех, кто одновременно является и Настоящим Человеком, и Звездным Человеком.

– О… – она непринужденно улыбнулась, – а я – Таравасси.

– Человеческие имена не имеют никакого смысла. Что за… – на его лице появилось выражение сосредоточенности. – Что значит твое имя?

– Оно ничего не значит, это просто мое имя. – Она снова улыбнулась. – У него должно быть какое-то значение?

– Все Настоящие Люди имеют имя Братства. И родовые имена, которые дают им при рождении. При моем рождении Ночное Чудовище поглотило Луну. Люди очень сильно шумели, и Ночное Чудовище снова выплюнуло ее. Я родился, когда Луна была проглочена. – Они говорили – он играл своей ниткой жемчуга, пока она не разорвалась, и жемчужины не скатились по его согнутым под острым углом коленям. – Они говорят, что я странный, Дитя Лунной Ночи. Я последний в Братстве Звездных Людей, плохой человек, родившийся со злой душой. Всегда, когда я в и ж у эти вещи, они думают, что я странный, но пророчество сбудется, – он собрал раскатившиеся жемчужины и бросил их в сумку. Таравасси заметила там странные вещички из проволоки и стекла, хрустальные флакончики и пузырьки травленого железа.

– Но почему ты странный?

– Древние духи Звездных Людей ведут меня. Но Настоящие Люди говорят, что у Звездных Людей злая душа и нет Настоящего Духа. Они говорят, что только Настоящие Люди знают истинный путь, и плохо утверждать иное. Он пытался помешать мне узнать больше о городе. Они тоже живут в городе Звездных Людей, дают пищу и Читту Звездным Людям, и потому Звездные Люди позволяют нам оставаться здесь. Они сумасшедшие, а не я.

Таравасси подумала о площади Обмена. Она уже давно знала, что пищу, которая поддерживает их жизнь, приносят туземцы… и она никогда не удивлялась этому. Зачем они делают это? Потом она подумала о чужаке, который убежал от нее.

– Почему твой народ боится нас? Разве мы тоже не «настоящие»? – Но мы даже сами для себя не настоящие.

Лунная Тень провел рукой по своему густому меху.

– Мы единственные Настоящие Люди. Звездные Люди – как призраки. На небесах есть много колдовства. Звездные Люди изменяют Настоящее время. Мои братья не знают многого – прошла уйма времени – но они знают, что надо бояться Призрачных Людей. Давать им как можно больше Читты…

– Читта?! – вскричала Таравасси. – Вы даете нам читту?! Конечно… конечно! – из его саднящего горла вырвался слабый звук, означавший смех. – Когда каждый слеп – кто заметит отсутствие дневного света, кто узнает о приходе ночи?

– Я призываю тебя, Звездная Женщина, – сказал Лунная Тень, выводя ее из задумчивости, – искренне призываю.

Таравасси с отсутствующим видом кивнула.

Он улыбнулся, обнажив длинные острые зубы.

– Лунная Тень – Звездная Женщина. Мы брат и сестра. Я покажу тебе мою тайну. Это сделать сейчас?

– Да. Ты можешь показать мне, где ты видел Андара – того, с желтым мехом на голове? – она поднялась, встав на колени. Она надеялась, что это место было не слишком далеко.

Он откинулся назад, глядя вниз, когда она отклонила его предложение.

– Но все же хочу, чтобы ты мне кое-что показал… – она дрожала от волнения. – Ты можешь показать мне это место?

Его хвост испуганно опустился вниз.

– Я могу показать только то, что я знаю. Я не знаю тайны нового места. Я покажу другое, потом мы пойдем туда, ты поймешь, что эта штука хороша – как это понял я.

Таравасси вопросительно качнула головой, охваченная нетерпением и жаждой деятельности.

– О чем ты говоришь? Ты имеешь в виду… ты хочешь мне сказать, что у тебя что-то есть?

– Не сказать, – его старания разбились о стену непонимания, разделяющую их. – Показать… я покажу тебе. Идем… – Он нетерпеливо схватил ее за руку и потащил за собой.

Она попыталась идти за ним, но он вдруг снова повалил ее на пол и его пальцы сомкнулись на ее запястье.

– Мы не идем? Отпусти меня! – она изо всех сил рванулась назад и вырвала руку из его захвата, когда он попытался прижать ее руку к серебристому меху на своем животе. – Что ты делаешь?!

Лунная Тень воскликнул:

– Я не причиню тебе вреда! Я только покажу – только покажу тебе… пожалуйста, Звездная Женщина, – он медленно опустился на колени, глаза его умоляюще блестели. – Никто не разрешает мне показывать, никто не является моим братом…

– Что мне показывать? – ее лицо возмущенно вспыхнуло. – Почему я должна тебя касаться?

Он перестал раскачиваться.

– У тебя нет сумки. Ты не знаешь.

– Да откуда мне что-то знать. Я вообще ничего не знаю! – она уперлась руками в неровный, покрытый пылью пол. Боль в запястьях сняла с нее груз ощущений, к которым она не была готова. – Извини.

Лунная Тень кивнул.

– Все прошло… я вижу. Я попытаюсь тебе объяснить, – он вздохнул. – Настоящих Людей вынашивают в сумках их матери, пока те не станут достаточно большими и сильными для того, чтобы жить снаружи. В сумке мать показывает малышам множество вещей. Когда малыш родится, отец показывает ему Братство. Мужчины тоже имеют сумки, – он указал на свой живот, пытаясь обнаружить на ее лице признаки понимания… – Они не могут вынашивать малышей, но они могут показывать, они могут показывать все своим братьям и сестрам по Братству. – Его руки беспомощно двигались, словно он хотел извлечь понимание из воздуха. – Сунь руку в сумку, и что видит брат, увидишь и ты. Этого не расскажешь – мало видеть, видеть глазами брата. Брат покажет… – он словно надеялся, что сможет постепенным повторением объяснить смысл своих слов. Он вытянул руки и ждал.

Таравасси отпрянула назад и начала переваривать смысл сказанного им.

– Я понимаю, это больше, чем просто рассказ. Но это так… так непривычно. Сами мы не можем читать мысли друг друга, тех, кого касаемся, по-видимому, я должна прочитать твои мысли? Я – не местная жительница. Не мог бы ты мне просто рассказать мне обо всем?

– Я не могу рассказать, Звездная Женщина, – он растерянно улыбнулся, – у нас нет достаточно слов для этого, мы не знаем другого способа, – плечи его поднялись в беспомощном жесте. – Говорить трудно. Но я могу показать тебе. Я – Звездный Человек, вот как, – он протянул к ней свою руку.

Она приблизилась к нему, но потом снова отступила, испуганная, неуверенная.

– Не теперь. Я еще не готова. Ты отведешь меня на то место, о котором мы только что говорили? Тогда я… посмотрим…

Его руки упали, он кивнул с выражением безнадежности.

– Я отведу тебя. Я сдержу свое обещание, – он немного выделил «свое» – В любом случае, – тело его напряглось. – Я войду в этот дом. Теперь идем, да, – его хвост подхватил шар-фонарик. Он поднял его и взял в руки. Затем ногами он засыпал костер пылью, загасив его.

Таравасси поднялась, застонав, как старуха, по ее мускулам растекалось что-то вроде огня.

– Это недалеко. – Он ободряюще улыбнулся – видно, не хотел, чтобы девушка снова испугалась его. Хвост его указал в направлении освещенного входа. – Ты хорошо бегаешь?

Она прижала раненую руку к спине.

– Думаю, что да, – мне так кажется.

– Здесь, Желтоволосый скрылся здесь. – Лунная Тень прижал свою покрытую мехом руку к двум пластинкам из слоновой кости, которые были вделаны в темную дверь на высоте груди девушки. Ничего не произошло. – Быстрее, Звездная Женщина. Мой народ придет в ярость, если он увидит нас здесь.

Таравасси прошла по сухим листьям под навес дома. Она на мгновение бросила взгляд наверх, на портал дома, робея из-за своего роста.

– Они были гигантами? – шепотом спросила она, дрожа от холода и страха.

– Нет, – коротко сказал Лунная Тень и провел рукой по своему серому меху. – Они выглядели точно так же, как и ты. Теперь мы войдем сюда? – он выглянул на улицу.

– Они не такие, как мы, – она посмотрела вниз. – Нет, не такие, как мы, – она медленно, словно выполняя какой-то ритуал, подняла руки и положила их на обе пластинки. Тяжелые створки двери с легким металлическим звоном распахнулись внутрь. Освещенные послеполуденным солнцем, их тела отбрасывали длинные тени на пол холла внутри помещения. Таравасси остановилась и в нерешительности заколебалась. Преодолевая оцепенение, к ней подошел Лунная Тень. Она взяла у него из рук шар-фонарик и, как амулет, сжала в руке перед собой. Теперь, когда было два источника света, их тени поблекли и стали почти незаметными.

– Призрачные Люди, – пробормотал Лунная Тень.

– Наши тени, – Таравасси непроизвольно задержала дыхание. – Может быть… может быть, мы – гиганты, больше, чем они…

Они вместе пересекли холл и, словно приветствуя их, вокруг сразу же загорелся свет, прогнав темноту своим лучистым сиянием. Они дрожали, молча осматриваясь вокруг, взгляды их скользили по стенам, и всюду, по сводам, под которыми они находились. Где-то в скрытой таинственности этого места Андар нашел такое знание, которое заставило его потерять разум и дало ему свободу. И ее матери оно тоже дало свободу. А теперь она сама должна узнать…

– Нехорошо… – тонкий голосок Лунной Тени прозвучал, отражаясь от стен и порождая мощное эхо. – Здесь нехорошо, нет никаких настоящих вещей.

Вещей… вещей… вещей…

Таравасси зажала уши, спасаясь от оглушительных раскатов эха.

– Что ты имеешь в виду? Аандар пришел сюда, чтобы поучиться – не так ли?

– Но все слова бесполезны здесь. Нехорошо. Не понять слов, только вещи. – Он указал на шар-фонарик – Вещи работают. И эту вещь я теперь заставлю работать. А слова… – он махнул рукой. – Слова… Я не хочу слов… – он завершил фразу нечетким всхлипом, отвернулся и спрятал от нее свое лицо. – Мои предки всегда говорили мне, что это нехорошее место, важное место, а теперь я нахожу только слова, – он говорил о чем-то, чего она не понимала. – Ты мне не нужна, Звездная Женщина. Я иду.

– Подожди, Лунная Тень… – он остановился и, когда она всхлипнула, повернул к ней свое лицо. – Не оставляй меня одну… Мне кажется, я тоже не понимаю этого места. Ты мне нужен, ты должен объяснить мне… как это место действует.

Он заколебался, его голос снова потеплел.

– Я ищу говорящий ящик. Я заставлю его работать хорошо, – он повернулся к ней, – но никогда, за все это долгое время, не найдено было нужных слов. Слишком много, слишком много слов, – тут он взглянул вверх, осматривая этаж за этажом. – Андар что-то нашел здесь. И в его распоряжении тоже не было вечности.

– Может быть, он оставил здесь что-то, может быть – нет. Мы увидим.

Лунная Тень отошел от нее, его взгляд снова был устремлен на пол.

– Здесь! Я вижу – желтоволосый часто ходил этим путем… этим путем… чтобы увидеть ящик. Мы поднимемся наверх – он махнул ей хвостом, чтобы она следовала за ним.

Она пошла за ним и с трудом различила пластинку слоновой кости, которая была скрыта пылью, покрывавшей дверь. С Лунной Тенью вместе она вошла в лифт, наблюдая, как он касается рукой символов, одного за другим.

Лифт слабо завибрировал и поднял их на второй этаж. Лунная Тень выглянул в наружный коридор и покачал головой. Они поднялись еще на два этажа, прежде, чем он коснулся ее, и вышли на площадку, покрытую слоновой костью. Они обошли половину этажа. Таравасси выглядывала наружу, смотрела вверх, заглядывала вниз через низкие перила и пыталась представить себе, какие древние тайны скрываются в этом месте.

Она услышала громкий крик и успела заметить, как Лунная Тень исчез в боковом коридоре. Она быстро побежала за ним. Коридор расширялся по меньшей мере в два раза и в него здесь выходили два ряда маленьких комнатушек. В этом расширении было множество столов и кресел. Столы были заставлены приборами, смысл и назначение которых она не понимала, везде валялись маленькие овальные диски, по размерам не более ногтя ее большого пальца. Двери некоторых комнатушек, открывающихся в коридор, были открыты: кто-то с нечеловеческой силой выломал их.

– Сюда приходил желтоволосый. Может быть, то, что ты ищешь, находится здесь. Здесь много слов, – его рука показала на стол.

– Как? Где? – Таравасси почувствовала слепую ярость, поднимающуюся в ней, столкнувшись с тем фактом, что невежественный, полудикий туземец больше знает о тайнах ее собственного народа, чем она сама.

– В говорящем ящике, – Лунная Тень взял один из маленьких дисков и протянул его ей. – Вставь его в говорящий ящик. – Он говорит, или показывает картины… или только издает звуки. Когда он стоит здесь, он не работает!

Таравасси раздраженно глянула на диск.

– Внутри только пыль, но оттуда исходит колдовство… Зеленое яйцо говорит, черное – только показывает картины, красное только издает слова, – большинство из овальных дисков были красными. – Говорящий ящик не показывает, как это делают Настоящие Люди – слишком многое забыто и очень мало помнят.

Ее рука сжала красный диск.

– Какая разница между «произносить слова» и «показывать»? Это одно и то же или нет? – она снова разжала ладонь и взглянула на диск.

Лунная Тень отрицательно покачал головой.

– Говорящий ящик только показывает слова… – он немного отступил, что-то сделал с одним ящичком, стоящим на столе. Темная пластинка с тонкими зелеными значками на ней внезапно засветилась.

– Это не «слова».

Он кивнул и посмотрел на нее со смешанным чувством гордости и досады.

– Показ картин – это рассказ для глаз. Я его вижу, – его палец вытянулся, коготь был выпущен. – И это мертво. – Он остановился и почесал за ухом.

Таравасси отбросила красный диск.

– Нет! Это несправедливо! – Она ударила рукой по столу. – Я хочу услышать ответ!

Лунная Тень приблизился к ней. Она почувствовала его холодную серую лапу на своем плече, лапа эта вынудила ее сесть в одно из кресел.

– Спокойно, Звездная Женщина. Тебе плохо. Сейчас мы пойдем. Утром следующего дня…

– Я больше не хочу ждать! Я хочу узнать ответ сейчас же! Я напрасно ждала всю свою жизнь, – она наклонилась вперед, уперлась локтями в стол и запустила руку в волосы.

– Тогда одним днем больше, одним меньше – не играет никакой роли, – осторожно, словно выполняя какой-то ритуал, Лунная Тень опустился рядом с ней на стул. – Скажи, то, что увидел желтоволосый – это так важно? Зачем ты пришла сюда? Почему?

– Он что-то узнал о Звездном Источнике – она подняла голову. – Источник этот в хрустальном корабле. Он убил его – или позволил ему умереть. И он позволил умереть моей матери. Она была грустна; больна и слаба и легко умерла. Я позволила ей умереть. Но меня он отверг. Я хочу знать, как источник может это делать – и почему мне до сих пор никто не объяснил этого.

– Ты хочешь знать, нашла ли душа твоей матери свой путь?

Она удивленно взглянула в его серые глаза.

– Да.

– После этого ты выполнила церемонию читты?

Таравасси кивнула.

– После того, как она умерла, я пила читту…

– И у тебя больше не было приятных грез.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю. Я вижу, зачем ты пришла. – Лунная Тень поерзал на неудобном стуле взад и вперед. – Это иногда происходит и с Настоящими Людьми. Один из них умирает. Члены братства проводят церемонию читты и открывают разум для души – душа их мертвого друга входит в них, входит во всех его живых друзей, становится частью их. Но иногда Брат слишком скорбит и закрывает свою душу перед его душой. Друг же не находит успокоения, друг не находит прибежища. Скорбящий должен идти и искать, искать сердце. Когда он все поймет и все признает, душа его друга овладеет им. Дух его найдет умиротворение, найдет согласие, все члены Братства объединятся и снова будут счастливы.

– Как вы поступаете в том случае, если теряете одного члена Братства, который что-то значит для вас и которого вы любите? Как может быть счастлив кто-то из вас, зная все то, что вы можете и должны делать для других, но вы этого не делаете? Я бы просто дала ему умереть. И я не могу сказать ему… никто никогда не пытался… – голос ее смолк, и она погрузилась в пучину скорби.

– Умирает только тело, душа становится частью нас… частью нас, – глубокий голос ласкал ее, словно мягкая, поглаживающая рука. – Предки живут вечно, становясь частью членов Братства. Это ощущаешь при помощи читты, видишь красоту души брата, который входит в тебя.

Есть одно небо – это смерть.

Таравасси протерла глаза, они были мокрыми, царапины на ее лице горели. Но это было не то, что имел в виду Андар.

– Мы не верим в то, что читта показывает нам души умерших.

– Не верите? – едва слышно.

– Нет. Это только грезы, и они не имеют никакого тайного смысла.

– Может быть, смерть у Звездных Людей не такая, как у Настоящих Людей?.. – Лунная Тень изучал свое отражение на крышке стола. – Но все люди умирают. И мои предки, у них человеческие души… Но я последний Звездный Человек, никто не хочет связываться со мной, – Лунная Тень взглянул на девушку, потом снова посмотрел на крышку стола. Таравасси услышала, как он вздохнул. – Теперь мы должны идти, Звездная Женщина. Ты отдохнула. Утором найдем ответ.

Тараавасси поднялась и приняла помощи его сильной, но осторожной руки. Она спросила себя, существовал ли вопрос, который имел бы ответ, не порождающий другие вопросы.

На обратом пути к лагерю Лунной Тени Таравасси пыталась обнаружить сверкающую точку хрустального корабля, но темные облака, как веки сомкнулись над городом. Ветер был ледяным, она поплотнее запахнула полы одежды, угнетенная и удрученная оторванностью от всего, что она знала до сих пор.

Белые кружащиеся снежинки танцевали перед входом в палатку, гонимые ветром, дующим из темноты. Снег блестел на полу. Таравасси приблизилась к костру, чтобы согреть руки, перед ней стояла миска густого дымящегося супа. Хвостом Лунная Тень подбросил в костер поленьев, и сам тоже принялся есть, его мех распушился, защищая тело от холода.

– Как… как ты научился понимать те слова и изображения, которые мы видели и слышали, Лунная Тень? Как ты смог это сделать? – она тщательно подбирала слова. – Ты представляешь себе, какой в них заключен смысл?

Сквозь треск костра она услышала довольный смешок.

– Я все это знаю, потому что я – Звездный человек.

– Ты имеешь в виду, что тебя этому никто не обучал? И нет никакого места, где бы ты сам смог выучиться этому?

Он тупо покачал головой.

– Почему ты мне этого не сказал? Как только я могла?..

– Я тебе покажу, – он взглянул на нее. Руки его погладили колено. – Если ты хочешь, я тебе покажу, Звездная Женщина.

Она кивнула, отупев от двойной порции еды и усталости.

– Да, покажи мне это, – она с отвращением протянула ему руку. Он легко взял ее, подтянул поближе к себе, накрыл ее своими ладонями.

– Это не больно?

Он отрицательно покачал головой.

– Не больно. Не больно, моя сестра.

Она с трудом удержалась, чтобы не отдернуть руку, почувствовала, как ее пальцы коснулись выцветшей красной материи фартука, серо-желтый мех на его животе был мягким, как яблоко, и скользким, как вода. Удивленно и несколько неуверенно она закрыла глаза, когда он осторожно засунул ее руку в узкое отверстие своей сумки на том месте, где должен был находиться – она с трудом не засмеялась от такой извращенности – его пупок.

Долгое время она не чувствовала ничего, кроме теплого приятного прикосновения. А потом, когда ее пальцы коснулись влажной поверхности, в ее мозгу возник звон, который все нарастал и нарастал. Как наркотик, он прогрызал себе путь среди нервных волокон. Она попыталась отдернуть руку, однако Лунная Тень удержал ее.