Текст книги "Серебристая бухта"

– Она машет нам, – сказала она.

Я поймал себя на том, что неуверенно машу киту в ответ, и Лиза рассмеялась еще громче.

– Она перевернулась на спину – это значит, что ей с нами хорошо. Вы знаете, что они с малышом гладят друг друга грудными плавниками?

Когда мы сели, Лиза заметила вдалеке еще двух китов. Я смутно слышал переговоры по радио и крики радости от такой неожиданной удачи. Лиза повернулась ко мне, лицо ее сияло.

– Хотите услышать волшебные звуки? – вдруг предложила она.

Лиза нырнула в камбуз и появилась обратно с каким-то странным предметом, болтающимся на кабеле. Она подсоединила кабель к прикрепленной к борту коробке, а потом забросила его в воду.

– Слушайте. – Лиза переключила несколько тумблеров. – Это гидрофон. Здесь рядом может быть эскорт.

Какое-то время ничего не было слышно. Я смотрел в море и пытался разглядеть китов. Никаких сигналов, кроме бьющихся о борт лодки волн и криков кружащих над головой птиц. Временами слабый ветер доносил голоса пассажиров с других лодок. А потом я услышал стон, низкий, протяжный, даже жутковатый. Я никогда ничего подобного не слышал. От этого звука у меня мурашки по спине побежали.

– Прекрасно, не правда ли?

Я удивленно посмотрел на Лизу:

– Это кит?

– Самец. Знаете, они все поют одну песню. Исследования показали, что песня длится восемнадцать минут, и каждый год киты в стае поют одну и ту же песню. А если появляется кит с новой песней, они начинают петь ее. Можете вообразить, как они там вместе разучивают новую песню?

Я вдруг увидел в Лизе Ханну. У Ханны так же сияло лицо, когда она узнала, что сможет пользоваться моим компьютером. Я ошибся, когда сказал, что Лиза не была красавицей. Когда Лиза улыбалась, она была потрясающе красивой.

Улыбка слетела с губ Лизы.

– Что за…

Я услышал глухой ритмичный стук. На секунду мне показалось, что это двигатель одной из лодок, но потом звук стал громче, и я понял, что он не имеет отношения к микрофону. Из-за мыса появились две лодки. Они были украшены гирляндами флажков и под завязку заполнены пассажирами. Из большущих динамиков на верхней палубе звучала громкая музыка, и даже с такого расстояния до нас доносились звон бокалов и взрывы истерического смеха.

– Только не это, – сказала Лиза. – Шум. Шум их убивает. Он сбивает их с толку… особенно малышей. И лодок здесь слишком много. Она испугается. – Лиза включила радиосвязь и покрутила настройку. – «Измаил» вызывает «Диско-лодку», или как вас там. Выключите музыку. Убавьте звук. Вы слышите меня?

В ответ – радиопомехи. Я смотрел на воду, но на поверхности больше ничего не появлялось. По мере приближения лодок непрекращающийся грохот музыки все усиливался и заглушал все остальные звуки.

Лиза нахмурилась, – видимо, она поняла, на какой скорости идут эти лодки.

– «Измаил» вызывает неопознанный большой катамаран к востоку-северо-востоку от Брейк-Ноус-Айленда. Вырубите двигатели и музыку. Вы находитесь рядом с китом и ее детенышем, возможно, поблизости самец. Сбавьте ход, вы идете слишком быстро, есть риск столкновения. Ваш шум причиняет китам боль. Прием, слышите меня?

Я стоял и ничем не мог помочь, а Лиза еще дважды пыталась выйти на контакт с новыми лодками. Вряд ли они там могли что-то расслышать.

– «Измаил» вызывает «Сьюзен». Грэг, ты можешь вызвать береговую охрану? Полицию? Узнай, могут они прислать быстроходный катер? Эти подошли слишком близко.

– Понял тебя, Лиза. «Моби-два» пройдет по кругу, посмотрит, можно ли заставить сменить курс.

– «Моби-два» вызывает «Измаил». Не вижу наших китов, Лиза. Молю Бога, чтобы они ушли в другую сторону.

– Что я могу сделать? – спросил я.

Я не понимал, о чем она говорила, но мне было ясно, что атмосфера тревожная.

– Вот, держите. – Лиза передала мне штурвал и завела двигатель. – Курс на этого «Диско-Билли», скажу, когда надо будет поворачивать. А я пока сделаю все, чтобы никто ни с кем не столкнулся.

Лиза не дала мне шанса сказать «нет», она бегом спустилась вниз, а потом вернулась с какими-то предметами под курткой. Для новичка удерживать штурвал – дело не самое простое, так что я успел разглядеть только мегафон. Лодка на большой скорости подпрыгивала на волнах, собачка Лизы почувствовала напряженность, встала и начала поскуливать.

Когда до чужой лодки оставалось сто футов, Лиза дала мне команду идти параллельным курсом. После этого она пробежала на нос, а мне крикнула, чтобы я оставался на месте.

Лиза перегнулась через поручни и поднесла мегафон ко рту:

– «Ночная звезда – два», вы идете на слишком большой скорости. От вас слишком много шума. Пожалуйста, сделайте музыку тише. Вы находитесь в районе миграции китов.

Бог знает, как они умудрились так напиться средь бела дня. Танцующие на верхней палубе фигуры напомнили мне о каникулах. Для некоторых молодых людей цель таких однодневных поездок – напиться до беспамятства. Неужели и австралийцы такие же?

– «Ночная звезда – два», мы вызвали береговую полицию и службу безопасности Национальных парков. Немедленно выключите музыку и покиньте этот район.

Если на «Ночной звезде» и был капитан, он не услышал. Один из стюардов – парень в красной футболке поло – показал Лизе средний палец, а еще через пару секунд музыка стала громче. На борту раздались радостные крики, и число танцующих увеличилось. Лиза пристально смотрела на лодку, а потом наклонилась. С моего места не было видно, что она там делает. Я взглянул на название большой лодки, и тут меня осенило.

Я достал из кармана телефон, но в этот момент затрещало радио.

– Лиза? Лиза? Это Грэг. Люди из парков уже в пути. Давай возвращайся. Чем меньше нас здесь будет, тем лучше для китов.

Я убрал телефон обратно в карман и посмотрел на радиоприемник. Подумав секунду, я с осторожностью взял трубку.

– Алло?

– Алло?

– «Сьюзен» вызывает «Измаил», слышите меня?

– Это… это Майк Дормер.

После короткой паузы Грэг спросил:

– Что она делает на носу?

– Не знаю, – признался я.

Грэг что-то пробормотал, возможно какие-то проклятия, а потом я услышал взрыв. Я отскочил к борту и успел увидеть, как большая сигнальная ракета прошла не больше чем в двадцати футах над диско-лодкой.

Лиза стояла на носу, она вставляла какой-то длинный и тонкий предмет во что-то вроде пусковой установки.

– Вы же не собираетесь стрелять в них? – закричал я, но Лиза меня не слышала.

Сердце бешено заколотилось. Я видел, как люди на другой лодке в спешке покидают верхнюю палубу, слышал испуганные вопли, какой-то мужчина выкрикивал ругательства в адрес Лизы. Собака начала лаять как сумасшедшая. Потом я увидел, что Лиза заряжает следующую сигнальную ракету. Она направила пусковую установку вверх и нажала на пуск. Раздался громкий треск, Лиза отшатнулась от пусковой установки, а ракета пролетела не так уж высоко над лодками. У меня зазвенело в ушах.

Диско-лодка наконец-то развернулась и пошла другим курсом, я услышал по радио еще один мужской голос. Этот был сиплым. В нем было удивление и восхищение одновременно.

– «Моби-два» вызывает «Измаил». «Моби-два» вызывает «Измаил». Господи Исусе, Лиза, ну ты наделала дел.

7
Лиза

Когда мы подошли к пристани, Кэтлин уже кричала на меня, ее прямая, несгибаемая фигура искрилась от гнева. Я пришвартовала «Измаил», помогла Милли сойти на берег и быстро зашагала к тете.

– Знаю, – сказала я.

Кэтлин взмахнула руками:

– Ты понимаешь, что ты наделала? Ты совсем с ума сошла, девочка?

Я остановилась и откинула волосы со лба.

– В тот момент я не думала.

По лицу Кэтлин я видела, что она напугана не меньше меня. Вообще-то, я бы сама на себя наорала, если бы могла. Все двадцать минут, которые мы мчались обратно, я только об этом и думала.

– Лиза, они сразу обратились в морскую полицию. Насколько нам известно, полицейские уже на пути сюда.

– Но что они могут доказать?

– Хорошо, скажешь, что запустила вторую, пока они переговаривались по радио.

Я поступила как полная дура и сама это знала. Выпустила две сигнальные ракеты, причем специально направила их по низкой траектории, так, чтобы напугать пассажиров. Это было против всех правил безопасности на воде и против здравого смысла. Сигнальные ракеты известны своей непредсказуемостью. Если бы хоть одна изменила траекторию… если бы спасатели заметили вторую… Да, я понимала, что поступила глупо, но как еще мне было отогнать эти лодки? Не могла же я сказать тете, что, если бы у меня было ружье, а не сигнальные ракеты, я бы все равно выстрелила?

Я закрыла глаза и, только когда открыла их, вспомнила, что не подождала на пристани Майка Дормера. Услышав рядом хруст гальки, я поняла, что он к нам присоединился. Обратно мы возвращались на большой скорости, и теперь волосы Майка были мокрыми и взъерошенными. Судя по его виду, он был в некотором потрясении. Лицо Кэтлин стало мягче.

– Почему бы тебе не пройти в дом, Майк? Я приготовлю чай.

Майк начал возражать.

– Вообще-то, – перебила его Кэтлин, и в ее голосе появились стальные нотки, – нам надо пару минут переговорить наедине.

Я чувствовала на себе его взгляд. Потом он неохотно отошел на несколько шагов и наклонился, чтобы погладить Милли. Ему явно не хотелось уходить.

– Что мне теперь делать? – шепотом спросила я.

– Давай будем держать себя в руках, – сказала Кэтлин. – Они могут просто вынести тебе предупреждение.

– Но они захотят узнать, кто я и что я. Наверняка есть какая-то база данных…

По лицу Кэтлин я поняла, что она уже об этом думала. И еще не смогла найти ответ. Внутри меня нарастала паника. Оглянувшись, я увидела, как пришвартовываются «Сьюзен» и «Моби II».

– Я могу просто уехать.

Мне вдруг захотелось загрузить вещи в фургон и уехать. Вместе с Ханной. Посторонний звук отвлек меня: с противоположного конца залива по прибрежной дороге к нам ехал белый пикап с мигалками и логотипом полиции Нового Южного Уэльса.

– О боже, – выдохнула я.

– Улыбайся, – скомандовала Кэтлин. – Ради бога, улыбайся и скажи, что это произошло случайно.

Из машины выбрались два офицера. На солнце сверкнули полицейские значки. Двигались полицейские расслабленно, но это только выдавало серьезность их намерений. Я всегда вела себя осторожно, делала все, чтобы не нарушать австралийские законы, у меня даже не было ни одного талона за превышение времени на платной парковке. И я знала, что стрелять из ракетницы в другую лодку противозаконно.

– Здравствуйте, леди, – сказал тот, кто повыше, приблизившись к нам, и прикоснулся к козырьку фуражки.

Он задержал взгляд на моей штормовке и на ключах у меня в руке.

– Здравствуй, Грэг, – добавил он.

– Офицер Трент, – произнесла тетя, улыбаясь. – Добрый день.

– Да, добрый, – согласился офицер Трент.

Отутюженные стрелки на рукавах его голубой рубашки были острыми как бритва. Он указал на «Измаил» и спросил:

– Ваша?

– Конечно моя, – ответила тетя, прежде чем я успела открыть рот. – «Измаил». Зарегистрирована на меня. Уже семнадцать лет.

Трент посмотрел на Кэтлин, потом снова на меня.

– Мы получили жалобы с двух лодок. Они сообщили, что сегодня днем по ним выпустили сигнальные ракеты с лодки, которая по описанию похожа на вашу. Можете сказать что-нибудь по этому поводу?

Я хотела заговорить, но из-за их голубой формы язык присох к нёбу. Я смутно сознавала, что неподалеку присутствует Майк Дормер и наблюдает за нами, а прямо передо мной стоит полицейский и ждет ответа.

– Я…

Рядом со мной находился Грэг.

– Да, приятель, – уверенно сказал он и сдвинул фуражку на затылок. – Это я виноват.

Полицейский повернулся к Грэгу.

– Выходил сегодня в море с группой наблюдателей. Я понимал, что из-за этих детишек могут быть проблемы, но не очень-то внимательно за ними приглядывал. Пока я высматривал китов, мелкие негодники выпустили две ракеты.

– Детишки? – скептически переспросил полицейский.

– Я знал, что не стоит брать их на борт, – сказал Грэг и сделал паузу, чтобы прикурить сигарету. – Вот и Лиза предупреждала меня. Но мы любим показывать детям дельфинов и китов. Ну, знаете, полезно для общего развития.

Грэг на секунду встретился со мной взглядом, и то, что я увидела в его глазах, заставило меня почувствовать благодарность, а еще мне стало немного стыдно.

– Почему вы не сообщили о произошедшем в спасательную службу? Вы понимаете, что бы произошло, если бы мы начали расследование?

– Извини, приятель. Я просто торопился вернуться, чтобы они еще что-нибудь не натворили. Понимаете, у меня ведь на борту и другие пассажиры были…

– Покажи-ка, Грэг, какая лодка твоя?

Грэг показал. Обе наши лодки были сорокафутовыми, а после того, как я помогла ему закрасить «самодеятельность» на борту, стали еще и одного цвета.

– Ладно, как звали тех детишек? – Полицейский вытащил из кармана блокнот.

– Мы не ведем записи, – вмешалась Кэтлин. – Если записывать данные каждого пассажира, в море никогда не выйдешь. – Она взяла Трента за локоть. – Послушайте, офицер, вы знаете, что мы не какие-то перелетные птички и серьезно относимся к работе. Моя семья живет здесь уже больше семидесяти лет. Не станете же вы наказывать нас из-за парочки каких-то балбесов?

Грэг тряхнул головой:

– Маленькие паршивцы утащили ключи у меня из кармана. Я всегда ношу запасные, понимаешь? На всякий пожарный случай.

Я не сомневалась в том, что полицейский не верит ни одному слову Грэга. Офицер хмуро оглядел нас троих. Мне было страшно, но я изо всех сил старалась притвориться, будто просто очень расстроена. Полицейский снова заглянул в свой блокнот, а потом посмотрел на меня:

– Звонивший сказал, что в них стреляла женщина.

– Длинные волосы, – без запинки отреагировал Грэг. – В наше время их друг от дружки не отличишь. Чертовы хиппи. Послушайте, офицер, это моя вина. Я стоял за штурвалом, и я за все отвечаю. Наверное, зазевался. Но ведь никто не пострадал, а?

Я старалась дышать ровно и, чтобы чем-то заняться, начала разглядывать маленький шрам на руке.

– Вы понимаете, что использование сигнальных ракет – нарушение закона об оружии. Согласно Уголовному кодексу Нового Южного Уэльса, это может привести к обвинению в нападении.

– Я им так и сказал, – ответил Грэг. – Сказал им, что это большая ошибка, вот они и сделали ноги, как только мы причалили.

– За это полагается две тысячи штрафа или двенадцать месяцев тюремного заключения. А если мы всерьез начнем разбираться, вас будут судить по законам морского права.

Грэг изобразил раскаяние. Я еще ни разу не видела, чтобы он так смиренно вел себя с офицерами полиции.

– Хорошо бы, чтобы здесь обошлось без алкоголя. Я не забыл о твоем предупреждении в июне, – продолжил Трент.

– Офицер, если хотите, я могу в трубку подышать. Когда я работаю, я ни капли не употребляю.

У меня даже сердце сжалось. Грэг никогда бы не стал так унижаться, и теперь он делал это из-за меня.

Полицейские глянули на свою машину. Тот, который пониже, отвернулся, чтобы что-то передать по рации.

– Знаете что, – сказала Кэтлин, – давайте я приготовлю чай, а пока вода закипает, вы решите, что с этим делать. Офицер Трент, вам, как обычно, с сахаром?

И вот в этот момент появился Майк Дормер. У меня аж сердце к горлу подпрыгнуло. «Уходи отсюда», – мысленно попросила его я. Майк ведь даже не знал, что мы сказали полицейским, он мог просто сболтнуть им лишнее, то есть рассказать правду и потопить нас всех.

– Простите, вы позволите?

– Майк, не сейчас, – отрывисто сказала Кэтлин. – Мы здесь заняты.

– Давайте, офицер. – Грэг шагнул вперед и встал между Майком и полицейским. – Я готов пройти любые тесты. В трубку подышу, кровь сдам, все, что захотите.

– Я только хотел передать полиции некоторую информацию, – сказал Майк.

Я с ужасом поняла, что не знаю, как он относится к моему поступку. На обратном пути у меня мозги просто кипели от того, что я натворила. Все, чего мне тогда хотелось, – это как можно быстрее оказаться на берегу, и я ничего ему не объяснила.

Я видела, что Кэтлин подумала о том же. Но было уже поздно. Майк достал из кармана телефон.

– Майк, я не думаю, что ты можешь как-то помочь в этой ситуации, – четко проговорила Кэтлин, но он, кажется, ее не слышал.

– Майк… – Мне стало дурно.

– Пока мы были в море, – начал он, – на близком расстоянии появилась некая лодка с веселящимися людьми на борту. Они производили шум, которого было достаточно, чтобы напугать китов. Насколько я понимаю, для подобных ситуаций существуют определенные правила.

Первый полицейский скрестил руки на груди.

– Да, так и есть, – сказал он.

Майк позволил себе улыбнуться и поднял телефон выше. Английский акцент придавал тому, что он говорит, некоторую официальность.

– Что ж, я подумал, возможно, вам понадобятся свидетельства. Я все снял на телефон. При прослушивании вы сможете понять, каков был уровень шума.

Пока мы все стояли с раскрытыми ртами, Майк продемонстрировал клип, на котором можно было увидеть все: и скорость «Ночной звезды», и танцующую толпу на палубе. Можно было даже услышать, как грохотала музыка. Я никогда ничего подобного не видела.

– Это могло причинить вред китам. Я, конечно, не эксперт, но все же, – сказал Майк.

– Посмотрите, – сказала я, – здесь видно, как они огибают мыс. Мы действительно пытались вызвать береговую охрану, но они не появились там вовремя, – от облегчения у меня в голосе появились писклявые нотки.

– Я могу переслать вам копию, – предложил Майк, – если вы захотите использовать запись для привлечения к суду виновных.

Полицейские переглянулись.

– Мы не уверены, куда именно ее послать, – сказал один из них. – Но вы дайте ваш номер, и мы отзвонимся. Вы кто?

– О, я просто гость, – сказал Майк. – Майкл Дормер. Приехал в отпуск из Англии. Если хотите, могу показать паспорт.

Майк протянул полицейскому руку. Мне казалось, что в этих краях не принято, представляясь, пожимать полицейскому руку. Судя по лицам всех присутствующих, мое предположение было верным.

– Сейчас он нам не понадобится. Что ж, мы поехали дальше. Но вы, ребята, запирайте свои сигнальные ракеты на замок, или мы снова заедем к вам с визитом. И он будет уже не таким дружеским.

– На два замка, – сказал Грэг и помахал в воздухе ключами.

– Спасибо вам, офицеры, – поблагодарила Кэтлин и шагнула следом за полицейскими. – Берегите себя.

Я не смогла произнести ни слова. Когда полицейские сели в машину и дали задний ход, я сделала долгий выдох и вдруг осознала, что у меня дрожат ноги.

– Спасибо, – одними губами сказала я Грэгу и, кивнув Майку, побежала за дом, потому что у меня просто не было слов.

Есть много вещей, которые я люблю в Австралии. Но главное для меня – это то, что в таком тихом уголке, как Сильвер-Бей, можно прожить жизнь и никто особенно не будет тобой интересоваться.

Я быстро поняла, что, несмотря на наши общие корни, австралийцы во многом отличаются от англичан. Они воспринимают человека таким, каким его видят, возможно, потому, что здесь нет разделения на классы, то есть нельзя определить точно, на какой ступени ты находишься по отношению к новичку. Если вы в общем и целом искренни с местными жителями, они будут искренни с вами. Когда я заявилась к Кэтлин с измученной дочкой на руках, она в тот же день просто представила меня как свою племянницу. Я сказала «привет», мне ответили «привет», и без каких-нибудь объяснений мы были приняты в общину Сильвер-Бей.

Так я стала членом морского сообщества. Половина команд – «транзитники», они привыкли на время входить в чью-то жизнь. Другие были здесь по каким-то своим причинам. В любом случае никто не задавал лишних вопросов. А если ты предпочитаешь не отвечать на те, что задают, это тоже посчитают нормальной реакцией. Я знала, что не всегда умею скрывать свои чувства, а ребята из команд, со свойственным охотникам чутьем, понимали, что некоторые вещи лучше не трогать. И я это очень ценила. За пять лет только Грэг расспрашивал меня о том, почему я уехала из Англии. Когда у нас случались хоть сколько-нибудь интимные разговоры, я бывала настолько пьяной, что, к своему стыду, не могу вспомнить, что ему отвечала.

Инстинктивно я чувствовала, что Майк Дормер все это изменит. Я запаниковала, когда услышала, как он задает Кэтлин разные вопросы о том, кто работает в заливе, на сколько здесь обычно задерживаются люди и давно ли мы сами здесь живем. Майк сказал, что приехал в отпуск, только я еще не встречала отдыхающего, который бы задавал столько конкретных вопросов.

Я поделилась этими мыслями с Кэтлин, а она ответила, что я слишком все драматизирую. За эти годы тетя привыкла, что мы с ней, и начала верить, что так будет всегда и никто никогда не нарушит уклад нашей жизни. Кэтлин сказала, что я все напридумывала, а по ее глазам было видно, что она понимает почему.

Но я подозревала, что Майк все-таки нарушит установленные мной границы. Когда я вывожу на «Измаиле» группу туристов, они разговаривают между собой. Когда пассажир один, для него собеседник – я. Одиночки задают вопросы и увозят домой вместе с впечатлениями о морской прогулке какую-то часть меня. Вот почему я обычно не беру туристов-одиночек.

И Грэг об этом отлично знал.

– Ну, так чего ради ты отправилась на эту милую прогулку только для двоих?

Солнце клонилось к закату. Мы сидели на лавке и наблюдали за тем, как Ханна гоняет Милли туда-сюда по берегу за обрывками фукуса[28]28
  Фукус (англ. bladderwrack) – «морской дуб», «царь-водоросль» – род бурых водорослей.


[Закрыть]. Майк Дормер был в своем номере, а Кэтлин ушла за новой порцией пива. Грэг говорил тихо, чтобы Ланс и Йоши не услышали.

– В основном из-за денег, – ответила я.

Грэг, очевидно, решил, что раз он меня спас, то теперь имеет право задавать вопросы. Он был такой простодушный. Я достала из кармана джинсов банкноты.

– Пять сотен. За одну поездку.

Грэг уставился на деньги. Думать, перед тем как что-то сказать, – это не его стиль.

– А почему он столько заплатил за то, чтобы выйти с тобой в море?

На этот вопрос я отвечать не стала. Я знала, что и Грэг бы не стал.

– Ну и о чем вы разговаривали? – спросил он.

– О, ради бога, Грэг.

– Мне просто интересно. Он появляется тут у нас, выглядит как торгаш какой-то, швыряется деньгами… Что за дела такие?

Я пожала плечами:

– Не знаю, и меня это не волнует. Оставь человека в покое. Он скоро уедет.

– Да, и чем скорее, тем лучше. Не нравится мне он.

– Тебе все новички не нравятся.

– Мне не нравятся все, кто к тебе подмазывается.

К нам подбежала запыхавшаяся, смеющаяся Ханна. Милли плюхнулась на землю у моих ног.

– Она каталась на спине в какой-то гадости, – сообщила Ханна. – Теперь пахнет, как вонючка. Я думаю, это был дохлый краб.

– А тебе не надо делать домашнее задание? – спросила я и убрала волосы с ее лица.

Теперь каждый раз, когда я смотрела на дочь, мне казалось, что она немного подросла и в лице появились новые черточки. Это напоминало мне о том, что однажды Ханна уйдет и будет жить своей жизнью. И, учитывая то, что нас связывало, мне трудно было представить, как это у нас получится.

– Только повторение. Во вторник у нас будет тест по естествознанию.

– Тогда иди и занимайся, а потом будешь свободна весь вечер.

– А что за тест? – спросила Йоши. – Если хочешь, принеси сюда и я тебе помогу.

Прожив не один год в Сильвер-Бей, я поняла, что ребята в командах обладают знаниями, которых хватило бы, чтобы Ханна получила аттестат. Например, Йоши имела степень по биологии и морской науке, а Ланс мог ответить на любой вопрос по метеорологии. Кое-кто делился с Ханной талантами, которые не вызывали у меня восторга. Например, Скотти научил ее ругаться, а однажды, когда меня не было рядом, предложил ей затянуться его сигаретой. Ланс увидел и врезал ему. Но у моей дочери были и свои таланты. Я подозреваю, что их ей передала я. Она умеет оценивать людей, умеет держаться подальше, пока не узнает, какой перед ней человек и чего от него ожидать, знает, как оставаться незамеченной в толпе. Научилась справляться с горем.

Последний урок ей пришлось выучить слишком рано.

Темнело. Йоши подсела к Ханне, и они вместе стали разбираться в том, что такое осмос. У Йоши лучше меня получается объяснять такие вещи. Образование у меня хромает, и я твердо решила, что с Ханной будет по-другому.

Грэг догадался, что события этого дня не прошли для меня даром, и пытался развеселить рассказами о беспокойной парочке туристов с его лодки. Он не вспоминал о своей бывшей и о том, что может случиться с его лодкой. Я надеялась, что бывшая все-таки «ослабит хватку». Слушая Грэга, я поглядывала на прибрежную дорогу, все ждала, что снова появится тот грузовик, а из его кабины выберутся два офицера в голубой форме.

– Хочешь пойти ко мне сегодня? – спросил Грэг, наклонившись ближе ко мне. – Взял тут у одного парня из лодочных мастерских целую гору видеокассет. Новые комедии. Может, тебе какая-нибудь и понравится, – предложил он, стараясь говорить как можно непринужденнее.

– Нет, – ответила я. – Но спасибо.

– Это же просто кино, – сказал Грэг.

– Это не просто кино, Грэг.

– Но когда-нибудь… – сказал он, не спуская с меня глаз.

– Когда-нибудь… – уступила я.

Майк Дормер появился, когда солнце зашло за горизонт. Включили горелки, Кэтлин сделала бутерброды с беконом и толстыми кусками белого хлеба. Ханна втиснулась на лавку рядом со мной. Она закуталась в шарф, а волосы убрала в хвостик.

Кэтлин подала Майку тарелку, он обошел стол и занял единственное свободное место. Одежда, чистая и хорошо скроенная, всегда выделяла его среди других. Мы могли целыми днями ходить в одном и том же, ведь под штормовкой или ветровкой не видно, что на тебе надето.

Майк глянул на меня, потом на других и пробормотал:

– Добрый вечер.

Я все еще вздрагивала от его акцента. У нас в Сильвер-Бей не так много людей из Англии, так что я уже давно не слышала речь соотечественников.

Ханна наклонилась ближе к столу и спросила:

– Ты видел, что я написала?

Майк поднял голову от тарелки.

– У тебя в компьютере. Я оставила тебе записку. Ты показал, как искать людей, и я сегодня поискала.

Майк взял бутерброд с тарелки.

– Я снова поискала тетю Кей. А потом поискала тебя.

Майк вскинул голову.

– Там есть твоя фотография. Твоя и твоей компании.

Мне показалось, что Майку стало некомфортно. Понимаете, мне симпатичны люди, которые не любят, когда кто-то копается в их личной жизни, и я всегда говорила Ханне, что так делать нехорошо.

– И что же там, приятель? – спросил Ланс. – Наркотики? Торговля белыми рабами? Может, продать тебе малявку по сходной цене. Ну и если захочешь, подкинем в придачу собачку.

Ханна ткнула его кулаком в плечо.

– Вообще-то, скучно, – улыбнувшись, сказала она. – Я бы вот не хотела работать в Сити.

– А я думаю, – Майк постепенно начал приходить в себя, – что у тебя здесь найдутся дела поинтереснее.

– Так чем же конкретно ты занимаешься? – спросил Грэг.

По его агрессивному тону я поняла, что Майк еще не прощен за нашу поездку. И мне из-за этого захотелось как-нибудь его защитить.

Майк откусил большой кусок от бутерброда и ответил, не проглотив:

– В основном исследования. Собираю вводную информацию для финансовых сделок.

– Хм, скучное занятие, – с пренебрежением сказал Грэг.

– Это твоя собственная компания? – спросила Ханна.

Майк с набитым ртом покачал головой.

– Хорошо платят? – поинтересовался Ланс.

Майк наконец закончил жевать.

– Мне хватает.

Я подождала, пока Ханна уйдет в дом, и только после этого заговорила с Майком:

– Слушайте, извините за сегодняшнее. Я хочу сказать, если я вас напугала. Просто не знала, как избавиться от этих лодок. Не продумала свои действия. Это было глупо. И опрометчиво… Особенно с пассажиром на борту.

Он к этому времени уже выпил пива и расслабился, как и мог расслабиться такой человек: расстегнул воротничок рубашки и закатал рукава пуловера. Облака закрыли луну, и при свете фонарей на крыльце я едва разглядела его улыбку.

– Да, признаюсь, такого я не ожидал, – сказал он. – Я подумал, что вы решили забить их гарпуном.

У Майка была такая улыбка… Мне даже показалось странным, что я могла заподозрить его в том, что он способен донести на меня полицейским. Но такая уж я. Чтобы вам было понятнее: подозрительность – моя позиция по умолчанию.

– Не в этот раз, – сказала я, и он улыбнулся.

«Майк не опасен», – подумала я. Уже очень давно я не думала так о мужчинах.

Моя комната была в задней части дома, в самом конце коридора, можно сказать, от моря меня отделяли только дерево и стекло. Соседняя комната – комната Ханны. Ночью она частенько приходила и забиралась ко мне в постель. Совсем как в те времена, когда была малышкой. А я обнимала дочь и была так счастлива чувствовать ее сладкий запах и тепло. Если честно, хорошо спать я могла, только когда Ханна была со мной рядом. Но я бы никогда ей об этом не сказала: малышка и так несла на плечах непомерный груз, не хватало, чтобы она чувствовала себя ответственной за мой сон. Стоило мне укрыть ее одеялом, она сразу засыпала, так что, думаю, нам обеим спокойнее было спать вместе.

Милли располагалась на ночь на коврике между кроватью и окном. Я все время держала ночью окно открытым – звуки моря и звезды на чистом небе умеют убаюкать, а ночи никогда не были такими холодными, чтобы хотелось закрыть окно. Здесь, на втором этаже, я могла остаться наедине со своими мыслями и поплакать так, чтобы никто не услышал. Очень редко я закрывала окно из опасения, что мои всхлипы долетят до ребят, которые сидят за столом внизу, или до туристов, которые решили прогуляться возле гостиницы. Восточный ветер мог донести вниз мои сдавленные рыдания, а западный в ответ принести ко мне смех и разговоры ребят из команд преследователей. Вот так я и услышала голос Грэга – стянула толстовку через голову, встала у окна и услышала. Он уже запьянел, говорил не очень разборчиво и совсем не доброжелательно.

– Держись от нее подальше, понятно. – В его голосе была неприкрытая угроза. – Я четыре года ее жду. Никто не подойдет к ней ближе меня.

Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что он это обо мне. Грэг возомнил, будто имеет на меня право. Это так меня взбесило, что я с трудом удержалась, чтобы не выскочить туда, к ним, и не сказать все, что я об этом думаю.

Но я осталась в комнате. События прошедшего дня дорого мне обошлись, еще один бой был не под силу. Я лежала в постели, проклинала Грэга Донахью и пыталась не возвращаться туда, куда может привести меня английский акцент.

Спустя час, не меньше, я поняла, что так и не услышала ответ Майка.