Текст книги "Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов"

Солдаты, конечно, изнывали от скуки, но у Генриха II, Томаса Бекета и всех членов королевского дома имелась уйма дел. Где бы король ни находился, от него требовалось управление своими обширными владениями, а это была огромная работа, где приходилось вникать во все подробности. Конечно, большинство рутинных дел он доверял своим главным юстициариям и сенешалям, а себе оставлял лишь самые важные. Все решения короля и его помощников доводились до сведения исполнителей благодаря непрерывному потоку письменных указов, которые готовились под руководством канцлера и скреплялись его большой печатью.

Стоял ли король под стенами Тулузы или находился на противоположном конце своих владений – в самой северной части Англии, обязанности и заботы следовали за ним по пятам. Перед ним проходила бесконечная череда подданных, искавших милостей или просивших выслушать их жалобы, рассмотрение которых не входило в компетенцию королевских чиновников. Если человека не устраивал приговор местного суда, то ему оставалось лишь одно – обратиться непосредственно к королю. А если тот находился в самой дальней части Аквитании, то проситель вынужден был ехать туда сам. Так, Пьеру де Блуа пришлось гоняться за королем по всей Англии; отчаявшись догнать его, он писал: «Соломон говорит, что человек не может знать четырех вещей: пути орла в небе, пути корабля в море, пути змеи по земле и пути человека в юности. Я могу добавить пятый: путь короля в Англии»[76]76
  Пьер де Блуа. Указ. соч. Колонка 121.


[Закрыть].

В середине сентября Людовик VII, в неожиданном и ненужном приступе решительности, приехал в Тулузу. Армию с собой он не привел, полагая, вероятно, что его моральная поддержка – это все, что нужно графу Раймонду. И как это ни странно, его приезд решил дело. Когда Генрих II узнал, что Людовик в Тулузе, он из-за глупого суеверия, не собирая военного совета и наперекор мнению канцлера, отказался от намерения взять город и снял осаду.

Объяснение, данное им солдатам, которые были чрезвычайно обрадованы тем, что нудная осада закончилась, звучало так: он так сильно уважает своего господина, короля Франции, что не может воевать против него. Это была полная чушь, ибо в прошлом Генрих, не задумываясь, ходил войной на Людовика и продолжал делать это в течение всей своей жизни. На самом деле, как показали осада Тулузы и неудачный поход в Северный Уэльс, он не являлся борцом в том смысле слова, в каком были его отец и мать. Решительный и настойчивый полководец, обладая всеми ресурсами империи, простиравшейся от Пиренеев до границ Шотландии, сумел бы овладеть одним-единственным городом, как бы сильно тот ни был укреплен.

Генрих II не обладал ни смелостью и целеустремленностью отца, ни упорством своей матери. Время от времени он собирал огромные армии, но использовал их только для того, чтобы запугать врага и внушить ему благоговейный ужас. Если же противник не боялся его, он просто прекращал борьбу. Осада Тулузы заняла его внимание почти на целый год и стоила огромных денег, а добился он лишь взятия Кагора и заключения союза с графом Барселонским.

Генрих II опустошил окрестности Тулузы и ушел в Кагор. Укрепив город, он отдал его и окружающий район Томасу и Генриху Эссексу, констеблю. Он распустил аквитанское и анжуйское войско, а с остальной частью армии двинулся на север. Пока он осаждал Тулузу, братья Людовика епископ Филипп из Бове и граф Робер де Дрё бесчинствовали на границе с Нормандией. Генрих II поспешил туда и опустошил окрестности города Бове.

Канцлер, оставленный управлять Керси, областью, окружавшей Кагор, показал себя грозным и безжалостным правителем. Проведя несколько месяцев под Тулузой, он облачился в шлем и кольчугу и повел свои войска в битву, словно родился для того, чтобы орудовать мечом, а не гусиным пером. Он захватил три замка, считавшиеся неприступными. Чтобы привести свою область к повиновению, он «ровнял с землей города и села и предавал фермы и поля огню»[77]77
  Грим Эд. Материалы. Т. II. С. 365; Вильям Фиц Стефан. Материалы. Т. III. С. 34.


[Закрыть].

Опустошив земли Керси и запугав его население, Томас отправился в Нормандию, где присоединился к королю. В добавление к 700 рыцарям, жившим в его владениях, он за свой счет снарядил войско из 1200 рыцарей и 4 тысяч пехотинцев, которое должно было сорок положенных дней служить королю. Он платил рыцарям три шиллинга в день и кормил за своим столом. Этот отряд стал самой боеспособной частью в армии короля: не выходил из боев; его рыцари и солдаты совершали подвиги; всегда выполнял самые сложные задания. Томас нанял самых лучших трубачей, и под пение их бронзовых труб собирались и шли в бой не только солдаты самого Томаса, но и вся королевская армия. И всегда впереди был канцлер Томас, который вел за собой своих солдат. Будучи священником, он сражался на поединке со знаменитым французским рыцарем Энгелрамом де Три, сбросил его с коня и забрал себе этого скакуна в качестве военного приза[78]78
  Вильям Фиц Стефан. Материалы. Т. III. С. 34–35.


[Закрыть].

Эта война, в отличие от той, что велась в Керси, была увлекательным спортивным состязанием для всех, кто в ней участвовал. Никто в ней не пострадал, за исключением несчастных крестьян, чьи поля вытоптали рыцари. Главной целью этого спортивного состязания было захватить в плен рыцаря из стана противника и ждать, пока за него заплатят выкуп. Словом, для умелого бойца война являлась не только незабываемым приключением, но и вполне доходным делом.

В дополнение к военным успехам канцлера Генрих II одержал дипломатическую победу, которая привела к окончанию войны: убедил Симона Монфора, графа Эвре, аннулировать его вассальную зависимость от Людовика VII, принести клятву верности королю Англии и передать ему три замка. Поскольку эти замки контролировали дорогу из Орлеана в Париж, Людовик, отрезанный от южной части своих владений, вынужден был запросить перемирия, не желая вести долгую и дорогую войну за возвращение этих крепостей. В декабре два короля заключили перемирие, которое должно было продолжиться до 22 мая 1160 года[79]79
  Роберт из Ториньи. Указ. соч. С. 206.


[Закрыть].

Когда срок перемирия истек, Генрих II и Людовик VII встретились снова и заключили мирный договор, условия которого, как и для всех договоров английского короля, были разработаны канцлером[80]80
  Вильям из Ньюбурга. Указ. соч. С. 159.


[Закрыть]. Была подтверждена договоренность о браке принца Генриха с Маргаритой, и Людовик повторил свое обещание отдать дочери в приданое Вексен. Чтобы эта территория оставалась нейтральной до того далекого дня, когда их дети достигнут брачного возраста, Людовик согласился отдать ее под опеку ордена тамплиеров. Было достигнуто соглашение, что граф Симон Монфор снова станет вассалом Людовика, не понеся за свое отступничество никакого наказания, и сохранит за собой все свои замки. И наконец, от имени своего зятя, Раймонда Тулузского, Людовик VII согласился заключить перемирие в его графстве сроком на один год, причем Генрих II сохранил за собой все, что ему удалось захватить, – город Кагор и его округу.

Таблица III. Короли Франции, 1108–1223 гг.

Сын короля Стефана, Вильям, граф Варенн, сопровождал Генриха в походе на Тулузу, но по пути назад умер. Из всех детей Стефана осталась одна дочь Мария, аббатиса женского монастыря в Ромси. Вильям унаследовал от своего отца графство Булонь. Генриху было необходимо, чтобы графство попало в руки его союзника, ибо оно располагалось близко от Англии. Он понимал, что надо действовать быстро и сохранить видимость законности, иначе графство снова вернется к своему бывшему господину, королю Людовику VII.

Не спрашивая желания аббатисы, Генрих II убедил папу освободить ее от обетов и сана. Он забрал ее из монастыря, поспешно выдал замуж за Мэтью, второго сына своей тетки Сибиллы (сестры графа Жоффруа) и графа Тьерри Фландрского. Этот Мэтью стал графом Булонским, хотя само графство принадлежало его жене.

Томас Бекет впервые серьезно поспорил с королем, выступив против этой идеи, и попытался убедить папу не давать разрешения на возвращение аббатисы в мирскую жизнь. Но у нового папы Александра III было много своих проблем, и, надеясь получить поддержку такого могущественного государя, как Генрих II, он, несмотря на протесты Томаса, разрешил снять с нее сан[81]81
  Бошам Г. Материалы. Т. III. С. 238.


[Закрыть].

Таблица IV. Дом Блуа

Предыдущий папа Адриан VI умер 1 сентября 1159 года, когда Генрих II осаждал Тулузу. Из двадцати двух кардиналов, присутствовавших 7 сентября на выборах его преемника, восемнадцать проголосовали за кардинала Орландо Бандинелли, чей собственный голос не учитывался. Оставшиеся три кардинала, креатуры императора Фридриха Барбароссы, отказались подчиниться решению конклава и выбрали папу из своего числа. Им стал кардинал Октавиан, принявший имя Виктор IV. Чтобы подавить протесты большинства, граф Виттельсбах привел толпу, которая разогнала собрание кардиналов. Кардинал Орландо и его сторонники бежали в Нимфу, где он 20 сентября был возведен в сан папы под именем Александр III.

Новый папа изучал каноническое право в Болонье и считался одним из величайших знатоков этого права того времени. При Евгении III он был канцлером, а потом – доверенным другом и советчиком Адриана IV, которого поддерживал в борьбе против попытки Фридриха Барбароссы сделать святой престол простым вассалом империи. Генрих и Людовик в июле 1160 года собрали своих епископов и баронов – нормандцев в Нефмарше, французов в Бове, чтобы обсудить вопрос, какому папе подчиняться. Обе ассамблеи высказались за поддержку Александра III. Вероятно, после этого собрания Генрих написал папе письмо с уверениями в своей поддержке:

«Любимому повелителю и отцу Александру, милостью Божьей верховному понтифику, Генрих, король Англии, герцог Нормандии и Аквитании, граф Анжу, шлет привет и надлежащее подчинение Христу.

Твоей милости хорошо известно, что наши предки всегда хранили верность святой римской церкви, которую они демонстрировали в похожих ситуациях, и, когда из-за грешных людей в святой церкви произошел раскол, они остались верны католическому единству.

Поэтому, одобряя преданность своих отцов и следуя ей, ибо я верю, что избрание тебя папой основано на истине, я, вместе со всеми своими людьми, как духовными, так и светскими, вверенными мне Господом, с надлежащей торжественностью принял тебя, в лице ваших легатов, в качестве верховного католического понтифика.

Поэтому я прошу тебя и со смирением умоляю считать меня, в милосердии своем, своим духовным сыном, выслушивать меня, если тебе это будет приятно, и великодушно принять подателя сего письма, в уста которого я влагаю более подробный рассказ о моих делах и даю свое согласие на то, что он расскажет тебе от моего имени. Я рад выполнить твою волю и помещаю себя и мои дела перед тобой и полностью подчиняюсь твоему решению.

Засвидетельствовано канцлером в Руане»[82]82
  Делиль-Бергер. Указ. соч. Т. I. С. 249.


[Закрыть].

В сентябре, родив королю дочь, умерла Констанция, королева Франции. Людовик VII, после двух браков, имел теперь четырех дочерей. Менее чем через два месяца после смерти супруги Людовик женился на Аделе Блуаской, младшей сестре Анри, графа Шампани, который был помолвлен с Марией, старшей дочерью французского короля от Элеоноры, и графа Теобальда Блуаского, который был помолвлен с Алисой, сестрой Марии. Генриха II совсем не интересовало, какие отношения возникнут, когда мужья сестер Людовика VII превратятся в его зятьев, но его очень беспокоило то, что король Франции хочет установить родственные связи с домом Блуа, к которому принадлежал Стефан и где в один прекрасный день мог появиться новый претендент на корону Англии.

Генрих II тут же нанес точно рассчитанный ответный удар. Папа прислал к его двору двух легатов, кардиналов Генриха Пизанского и Вильгельма из Павии, которые должны были добиться, чтобы король Англии поддержал папу. Генрих II заставил их, вероятно в ответ на свою поддержку, добиться разрешения понтифика на брак шестилетнего принца Генриха с Маргаритой, которой не было еще и трех лет. И он получил это разрешение. Дети были обвенчаны в присутствии двух кардиналов. Тогда король потребовал от трех тамплиеров, которым было доверено охранять приданое принцессы, отдать ему это приданое. Удовлетворенные тем, что условия договора между Генрихом II и Людовиком VII выполнены, тамплиеры отдали ему Вексен. Наконец-то он получил земли, без которых ему как герцогу Нормандии нельзя было обойтись.

Генрих II сразу же принялся укреплять Жизор и другие крупные замки Вексена. Сбитый с толку, Людовик решил, что тот собирается начать новую войну, и стал вместе с графом Теобальдом укреплять замок последнего Шомонсюр-Луар, угрожавший Турени, находившейся во владениях Генриха. Английский король поспешил туда и заставил Теобальда и Людовика бежать. Так был восстановлен драгоценный мир.

Старший сын Генриха II, теперь уже женатый человек, достиг того возраста, когда его надо было начинать учить, о чем напомнил королю архиепископ Руанский:

«Моему дражайшему повелителю, светлейшему Генриху, etc, его слуга Ротру, божественным соизволением архиепископ Руанский, посылает королю и тем, кем он правит, свой привет.

Хотя другие короли грубы и необразованны, ты, воспитанный на книгах, благоразумен в великих делах, тонок в суждениях и осмотрителен в советах. Поэтому все твои епископы пришли к единодушному согласию в том, что Генрих, твой сын и наследник, должен заняться учебой, чтобы он, на кого смотрят, как на твоего преемника, смог стать наследником не только твоего королевства, но и твоей мудрости»[83]83
  Ротру, архиепископ Руана. Epistolae (Письма). Т. CCVII. Колонка 211.


[Закрыть].

В доме канцлера Томаса уже жили сыновья нескольких дворян, из которых он должен был воспитать рыцарей. Генрих II отдал ему своего сына, и мальчик привязался к канцлеру с той же силой, что и его отец.

Томас по-прежнему занимал и пост архидьякона Кентерберийского. Его длительные отлучки, когда он подолгу жил вместе с королем за границей, не нравились архиепископу. Он много раз писал Бекету, прося его вернуться и заняться, хотя бы временно, делами своей епархии, ибо Теобальд был стар и начал сдавать. Джон Солсберийский, который занял место Томаса в качестве самого надежного советника архиепископа, убеждал его приехать в Англию, пока его старый друг и покровитель еще жив. В конце концов, архиепископ обратился к Томасу как духовный отец и приказал ему вернуться, как только он получит разрешение короля[84]84
  Материалы. Т. V. С. 11–12.


[Закрыть].

На все эти письма канцлер отвечал, что приедет, как только король даст свое разрешение, а тот заявлял, что Томаса ему заменить некем, и в настоящее время он не может его отпустить. Отъезд все откладывался, пока не пришло известие, что 18 апреля 1161 года архиепископ умер. А его архидьякон по-прежнему был в Нормандии.

В сентябре 1161 года в Домфроне королева Элеонора родила королю вторую дочь, его шестого ребенка. Девочка была названа в честь матери Элеонорой и крещена кардиналом Генрихом Пизанским, которому папа, по-видимому, поручил следить за королем, чтобы тот, поддавшись уговорам императрицы, не перекинулся к антипапе Виктору.

Генрих II уже принуждал своих английских баронов принести клятву верности юному Генриху как наследнику престола. Теперь он снова задумался о том, кто сменит его, и в мае 1162 года решил еще раз добиться от английской знати присяги на верность его сыну. Он велел Томасу привести принца, которого канцлер называл своим приемным сыном, собрать от имени короля Большой совет и потребовать, чтобы все епископы и бароны королевства принесли вассальную клятву верности молодому Генриху.

Когда Бекет готовился к отплытию, король сообщил ему и вторую причину, которая требовала его присутствия в Англии. Кентерберийский престол был уже более года свободен, и Генрих II решил, что это место должен занять его самый лучший друг, самый ценный советчик, человек, с которым он живет душа в душу и одинаково мыслит, канцлер Томас. Если Генрих II будет королем, а Томас – архиепископом и канцлером, то государство и церковь станут едины, на зависть и удивление всему христианскому миру. И никогда больше, до самой их смерти, не будет такого раздора между королем и архиепископом, какой был при Вильгельме Рыжем и Ансельме или при Стефане и Теобальде, когда архиепископ отправлялся в ссылку и королю и стране угрожало отлучение от церкви. Уж они-то будут работать вместе, на благо церкви и королевства, как работали Вильгельм Завоеватель и Ланфранк.

Кроме того, Генриху очень хотелось похвастаться перед всем миром, что у него, как и у императора, в канцлерах ходит архиепископ[85]85
  Ральф из Дицето. Opera Historica / Под ред. Вильяма Стаббса // Материалы судебного архива: В 2 т. 1867. Т. 1. С. 307–308.


[Закрыть].

К величайшему изумлению короля, Томас Бекет категорически отказался от этого предложения. Он знал себя и обязанности архиепископа Кентерберийского, чтобы надеяться на то, что они с королем смогут сохранить такую же крепкую дружбу и единомыслие, какие связывали их, когда он был при нем канцлером. Но Генрих II не обратил на возражения Томаса никакого внимания. Канцлер продолжал отказываться от этого поста, но король заручился поддержкой папского легата кардинала Генриха Пизанского: «Король и кардинал с удвоенными силами насели на Томаса, пока, наконец, он, крайне неохотно, не дал своего согласия»[86]86
  Бошам Г. Материалы. Т. III. С. 180–182.


[Закрыть].

В начале мая Томас Бекет отплыл в Англию с принцем Генрихом.

Глава 5
Король и архиепископ, 1162–1163

Около 23 мая в Лондоне собрался Большой совет епископов и баронов. Они признали Генриха, которому в ту пору было всего семь лет, наследником престола и принесли ему клятву верности. То, что мальчик принял эту присягу почти как настоящий король, подтверждает запись в отчетах казначейства о выдаче 38 фунтов 6 шиллингов на покупку «золота для изготовления короны и королевских регалий для сына короля»[87]87
  Отчеты казначейства, 8. Генрих II. С. 43.


[Закрыть].

Король тем временем послал в Кентербери гонца и приказал монахам Церкви Христовой явиться в Лондон и избрать Томаса Бекета архиепископом Кентерберийским. Поскольку кентерберийский престол имел монастырское происхождение, и архиепископ являлся настоятелем монастыря Церкви Христовой, монахи, из которых состоял кафедральный капитул, имели право избирать архиепископа. Хотя все короли, восходя на трон, давали клятву уважать и хранить свободу церкви, что на практике означало право кафедральных капитулов избирать своих епископов, эти выборы обычно происходили в королевской палате в присутствии монарха, и избранный епископ почти всегда был его ставленником.

Инокам Церкви Христовой предстояло избрать архиепископом человека, который не был ни священником, ни монахом. До этого все преемники святого Августина, кроме четверых, были монахами. Избрание простого светского дьякона было делом неслыханным. Однако у монахов не было выбора; подчиняясь воле короля, настоятель привез с собой в Лондон нескольких старших по возрасту иноков, и в Вестминстере они единогласно избрали Томаса Бекета архиепископом Кентерберийским, а потом объявили об этом членам Большого совета.

Епископы и бароны одобрили и утвердили результаты выборов. Единодушие было нарушено лишь Гилбертом Фолиотом, епископом Херефордским, который выступил против избрания на самый высший церковный пост в стране человека с мирским характером. Позже он заявил, что король сотворил самое настоящее чудо, превратив мирянина и рыцаря в архиепископа[88]88
  Вильям Фиц Стефан. Материалы. Т. III. С. 36.


[Закрыть].

Томас сразу же потребовал, чтобы его освободили от всех мирских должностей и финансовых обязательств, которые могли возникнуть в ту пору, когда он был канцлером, и попросил, чтобы ему разрешили принять новый пост без какого-либо отчета о его прошлой деятельности. Поскольку дела короля и канцлера были так тесно переплетены, что никакие отчеты не смогли бы показать, кто конкретно чем занимался, принц Генрих, главные юстициарии и Большой совет объявили Томаса свободным ото всех обязательств.

Он сложил с себя обязанности канцлера и отослал свою печать королю, в Нормандию. Получив ее, Генрих II впал в ярость, ибо Томас дал ему четко понять, если он еще не понял по его протестам, что архиепископа Кентерберийского нет никакого желания превращаться в послушного слугу короля[89]89
  Ральф из Дицето. Указ. соч. Т. I. С. 307–308.


[Закрыть].

Вновь избранный архиепископ был посвящен в священники епископом Уолтером Рочестерским, старинным другом и покровителем Томаса Бекета. А на следующий день, в воскресенье 13 июня 1162 года, на восьмой день Пятидесятницы, Генрих Винчестерский посвятил его в епископы. В память об этом событии Томас приказал, чтобы первое воскресенье после Пятидесятницы отмечалось теперь по всей Кентерберийской епархии как праздник Святой Троицы, которой был посвящен Кентерберийский собор[90]90
  Гервасий Кентерберийский. Указ. соч. Т. I. С. 171.


[Закрыть]. В XIV веке папа Иоанн XXII (1316–1334) провозгласил Троицу праздником всей христианской церкви.

Новый архиепископ приступил к своим обязанностям с тем же рвением, с каким он занимался делами канцлера. Раньше он был знаменит своей пышностью и величием, а теперь весь его дом и обиход в Кентербери стали образцом того, как должен жить епископ. И так же как раньше Томас окружал себя цветом английского рыцарства, теперь, по примеру своего предшественника, он стал привечать за своим столом мудрых и святых людей. Томас принялся изучать Священное Писание под руководством Герберта Бошама, и каждый день после ужина обсуждал вопросы религии со своими помощниками.

У нас нет свидетельств того, что Томас Бекет пережил эмоциональное перерождение, которое часто заставляет людей отказываться от мирских радостей и погружаться в мир религии. Он главным образом руководствовался своим представлением о том, каким должен быть архиепископ. Томас не искал этого поста – он сам его нашел. Бекет сильно сомневался, подходит ли он на роль архиепископа, но папский легат сумел убедить его, что подходит. Он был избран компетентными людьми и был соответствующим образом посвящен в сан архиепископа, да и вряд ли можно отыскать человека, который полностью подходил бы для этого поста. Осознавая свои недостатки и греховность прежней жизни, Томас со всем смирением стал работать над собой, чтобы соответствовать своему представлению о том, каким должен быть преемник апостолов.

При гостях, чтобы не сильно их смущать, Томас делал несколько глотков вина и съедал немного мяса, хотя обычно пил только укропную воду и ел один хлеб. Во время трапез он сажал своих рыцарей на дальнем конце стола, чтобы их веселая болтовня не мешала священникам, а хранитель архиепископского креста Александр Льюэлин читал вслух какую-нибудь святую книгу. Вторые сыновья дворян с подросткового возраста до посвящения в рыцари обычно обучались в доме архиепископа и прислуживали за столом. И первое место среди этих юношей, несомненно, принадлежало принцу Генриху.

В те дни у архиепископов еще не было особого одеяния, если не считать монашеской рясы, но Томас убрал свои роскошные наряды и облачился в простую одежду из грубой ткани. Он сохранил все благотворительные учреждения своего предшественника и удвоил милостыню, которую раздавал Теобальд. Бекет кормил бедняков и бродяг; раздавал кентерберийским нищим одежду; посещал больных монахов и выделил десятую часть своих доходов на нужды благотворительности. Ежедневно в своих покоях он омывал ноги тринадцати беднякам, обильно кормил их и отпускал, выдав каждому в подарок четыре серебряных пенни.

Нет нужды говорить, что это делалось на виду у всего дома – ни архиепископ, ни король, ни любой другой человек, занимавший какой-нибудь пост в стране, за пределами своей спальни ни на минуту не оставались в одиночестве. Вся жизнь этих людей проходила на людях, на глазах у толпы слуг, приспешников и друзей, и даже праздных наблюдателей. В дома знати мог зайти любой человек, с жадностью глядевший на все, что там происходило. Дома даже самых богатых людей состояли из общего зала и комнаты. Зал представлял собой большое помещение, похожее на сарай. В центре зала, прямо на полу, располагался очаг, в котором горел огонь, а дым выходил в отверстие в крыше.

Вся жизнь семьи протекала в зале. Ели за деревянными столами, которые после еды убирались. Лорд и его друзья сидели за отдельным столом, который в некоторых домах ставился на возвышение в одном конце зала. Кухня в больших поместьях располагалась в отдельном здании, в небольших – пищу готовили прямо на очаге в зале. Ночью гости и слуги спали на полу, который устилали тростником, а хозяева дома – в спальне, куда хозяйка удалялась днем, когда ей хотелось отдохнуть от шума и суеты в переполненном людьми зале. При таких условиях уединиться было практически невозможно, и все дела человека, добрые и плохие, происходили на людях и были известны всем.

Не все, однако, знали о том, как жестоко умерщвлял свою плоть Томас Бекет в относительном уединении своей спальни, стараясь избавиться от пороков, которые мешали его духовному росту. От грехов плоти, как их обычно понимают, Томас был свободен всю свою жизнь. Даже самые непримиримые его враги не могли отыскать в его личной жизни ни единого пятнышка. Однако его обуревали искушения духовной гордыни, с которыми он боролся теми же самыми способами, какие применяли духовные подвижники всех времен.

Только самые близкие его помощники знали, что он ежедневно бичевал себя до тех пор, пока по спине не начинала течь кровь. И только после его смерти, когда с него сняли промокшие от крови одежды, люди увидели, что Томас, носивший когда-то самое дорогое и самое красивое платье, надевал на голое тело власяницу – рубашку и подштанники, сделанные из волоса. В ней было столько паразитов, что Эдвард Грим, ставший свидетелем его убийства, заметил, что «мученическая смерть Томаса была легче тех пыток, которым подвергала его власяница, а крупные враги причиняли меньше мучений, чем мелкие»[91]91
  Эдвард Грим. Материалы. Т. II. С. 442.


[Закрыть].

Тем временем папа Александр III бежал из Италии, спасаясь от императора, который, разрушив Милан, двинулся на юг. Весной 1162 года папа прибыл в Монпелье, и Генрих II с Людовиком VII отправились туда, чтобы выразить ему свое почтение и заверить в своей поддержке. Встреча состоялась в сентябре, на берегах реки Луары, неподалеку от Куси. Монархи оказали папе надлежащие почести: один держал под узду его коня, а другой – стремена, а потом отвели его в приготовленный для него шатер.

Александр III заставил королей Англии и Франции, своих главных сторонников, заключить мир и прекратить, хотя бы на время, мелкие стычки, которые грозили, рано или поздно, перерасти в открытую войну. В ту пору, когда Фридрих Барбаросса опустошал Италию, а сам папа нуждался в поддержке английского и французского королей в борьбе против второго папы, Александр был заинтересован в том, чтобы Генрих II и Людовик жили в мире[92]92
  Роберт из Ториньи. Указ. соч. С. 215–216.


[Закрыть].

Генрих II хотел провести Рождество в Англии, но когда он приехал в Барфлёр, то оказалось, что о поездке нечего и думать – в проливе разыгрался шторм. Поэтому король с королевой провели Рождественскую курию в Шербуре. В конце января задули попутные ветра, и 25 января Генрих II и Элеонора высадились в Саутгемптоне. Бекет и принц Генрих уже ждали их здесь. Герберт Бошам рассказывает, что король и архиепископ обнялись и расцеловались от радости. Король был счастлив увидеть своего бывшего канцлера архиепископом[93]93
  Материалы. Т. III. С. 252–253.


[Закрыть]. На следующий день они отправились в Лондон. Генрих II и Томас ехали рядом, поглощенные дружеской беседой.

Однако Ральф Дицето[94]94
  Ральф из Дицето. Указ. соч. Т. I. С. 308.


[Закрыть] пишет, что, несмотря на поцелуи, Генрих II к тому времени уже начал охладевать к Томасу. Он заставил его отказаться от должности архидиакона Кентерберийского, которую тот продолжал занимать и после того, как стал архиепископом. По требованию Генриха Томас назначил на этот пост Джефри Ридела, одного из королевских чиновников.

Генрих II впервые собрал всех епископов и баронов на Большой совет с тех пор, как он четыре с половиной года назад покинул Англию. Эта ассамблея начала свою работу 3 марта. Главной темой дня стала кафедра лондонского епископа, которая пустовала после смерти епископа Ричарда Бельмейса в мае предыдущего года. Генрих II предложил перевести в Лондон епископа Херефордского, Гилберта Фолиота, и собравшиеся единодушно поддержали его предложение.

Гилберт Фолиот происходил из благородной нормандской семьи, которая сама могла бы предложить его кандидатуру королю, баронам и братьям епископам. Он был известен в Англии и Франции своей ученостью, чистотой и строгостью жизни, а также красноречием. У короля имелись свои причины быть ему благодарным – ведь именно он убедил своего родственника, графа Херефордского, отказаться от намерения восставать против Генриха II.

Но для того чтобы перевести епископа с одного места на другое, требовалось согласие папы, ибо раньше этого никто не делал. Со времен нормандского завоевания ни один английский епископ не был переведен на другое место, если, конечно, его не избирали архиепископом. Король с Томасом написали письма папе Александру III с просьбой разрешить перевод Гилберта, поскольку престол Лондона, главного города в Англии, часто посещаемого королем и всеми великими людьми государства, нуждался в епископе примерного поведения, больших талантов и обширных знаний и Гилберт подходил для этого места, как никто другой. 19 марта папа отправил Гилберту милостивое письмо, в котором уверял, что он просто создан для этого поста, и приказал ему занять его[95]95
  Материалы. Т. V. С. 27–28.


[Закрыть].

Генрих и Томас тоже написали Гилберту, восхваляя его добродетели и убеждая дать свое согласие на перевод в Лондон. В письме Бекета не было и намека на то, что тот сердится на Гилберта за то, что он был против его избрания архиепископом. Протесты Томаса в ту пору, когда король впервые затронул тему его избрания, свидетельствуют, что он и сам разделял мнение Гилберта о том, что недостоин звания архиепископа[96]96
  Там же. С. 24–26.


[Закрыть].

Гилберт согласился на перевод в Лондон и 28 апреля был рукоположен в сан епископа Лондонского в соборе Святого Павла. Возглавлял эту церемонию архиепископ Томас Бекет. Однако сразу же после интронизации Гилберт продемонстрировал самые неприглядные стороны своей натуры. Люди уже шептались о том, что его яростное сопротивление избранию Томаса проистекало не из сомнений в его пригодности, а из того, что Гилберт сам хотел стать архиепископом. Теперь он проявил черную неблагодарность по отношению к человеку, который добился его возвышения. Когда от него потребовали сделать обычное заявление о подчинении архиепископу Кентерберийскому, он отказался. Гилберт заявил, что уже совершал этот обряд перед предшественником Томаса, когда его посвящали в епископы Херефордские, и нет никакой нужды повторять его теперь, после перевода в Лондон[97]97
  Материалы. Т. V. С. 56–57, 60.


[Закрыть].

31 марта в Виндзоре Роберт Монфор в присутствии короля обвинил констебля Генриха Эссекского в том, что в июле 1157 года в Северном Уэльсе он, из-за своей трусости, предал короля. Роберт заявил, что Генрих Эссекс закричал, что король погиб, бросил на землю королевское знамя и бежал с поля боя. Констебль принял вызов; согласно закону, дело должно было разрешиться поединком между обвиняемым и обвинителем.