Электронная библиотека » Джон Каппер » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Викинги Британии"


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 04:31


Автор книги: Джон Каппер


Жанр: История, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава III
Домашний очаг и родное поместье

Теперь мы сядем на скамьи,

И пусть большие золотые кубки

Будут в руках моих хозяев…


Как предмет изучения, обычаи викингов, на первый взгляд, предстают противоречивыми. Примитивная дикость идет рука об руку с культурой, породившей великолепную литературу и блистательное ремесленное искусство. Норманны были увлечены процессом законотворчества, при том что реальные тяжбы решались скорее силой, нежели по закону. Среди извилин их мозга, столь же прямых, как и очертания их прекрасных кораблей, таился клубок самых противоречивых понятий – запутанных, словно резьба на форштевнях тех же кораблей. С подобного рода парадоксами мы сталкиваемся постоянно: можно с легкостью составить их список – столь же длинный, как история норманнских странствий. Однако имеют ли эти парадоксы какое-либо значение на самом деле? Ведь рисунок волн на поверхности воды может быть очень и очень сложным, в то время как порождающие его потоки движутся прямо и незамысловато.

У викинга было, по меньшей мере, одно качество, остававшееся неизменным, – это отвага. Высшим идеалом для него было поступать так, чтобы его имя было на устах его товарищей, чтобы он стал знаменитым за свое бесстрашие, причем не только при жизни, но и после смерти. Викинг жил, беспрерывно сражаясь со своей Судьбой; умирая, встречал свой конец, каков бы он ни был, с отвагой и спокойствием. Многие герои саг умирали в мучениях, часто под пытками, но со стоицизмом краснокожих индейцев. Только ничтожный человек мог показать свой страх. Не было ничего исключительного, например, в самообладании одного из осужденных на смерть викингов из Йомсборга, когда тот вместе со своими соратниками сидел на бревне и смотрел на то, как они один за другим лишались головы. Когда пришла его очередь, он взял в руки нож и сказал: «Я воткну его в землю, если буду еще хоть что-то чувствовать, когда мне отрубят голову». Секира опустилась, нож выпал из его пальцев, и его убийцы спокойно могли пожать плоды его невозмутимого духа исследования.

Кроме того, можем ли мы найти другой народ, в котором каждый был бы столь же страстно устремлен к свободе? Конунги и ярлы, разумеется, получали власть по праву наследования, однако оставались первыми среди равных, да и то только в том случае, если обладали соответствующей силой характера. Система одаля[13]13
  Одаль – ключевое понятие в социальной, экономической и психологической жизни скандинавов. Неотчуждаемое наследственное владение, заключавшееся не только, а порой и не столько в пахотной земле – коей было вообще мало в Скандинавии, – сколько в разнообразных угодьях: пастбищах, лугах и т. д. Сохранение традиции устойчивого наследования одаля в рамках больших семей способствовало консервации в скандинавских землях архаической общественной структуры и чрезвычайно длительному бытованию древнегерманских норм и институтов, уже давно ликвидированных или переродившихся на феодализированном европейском континенте. – Примеч. ред.


[Закрыть]
норманнов, совершенно противоположная феодальной, превратила землевладельца в абсолютно свободного держателя земли. Он не платил ренты и не облагался земельным налогом, разве что уплачивал пошлину на нужды защиты своей общины. Учитывая то, что самый мелкий фригольдер[14]14
  Фригольдеры – под этим более поздним термином автор подразумевает свободных собственников земли, распоряжающихся ею самостоятельно, то есть скандинавских бондов. Впрочем, данное словоупотребление нельзя признать удачным. – Примеч. ред.


[Закрыть]
уже считался вождем, пусть даже самым младшим, можно сказать, что викинги создали систему демократии аристократов-землевладельцев. Единственным, что их объединяло, были узы родства. Поскольку у них было довольно расплывчатое понятие национальности, по сравнению с нашим, то можно сказать, государство у них было семьей, а семья – государством. В Дублине ли, в Камбрии или на Оркнейских островах община со свободными связями внутри нее формировалась скорее как совместное владение нескольких семей, нежели как государство. Это было закономерным следствием того, как совершались набеги. Разве не естественно, что команда корабля, отправлявшаяся на поиски приключений и богатств, состояла из родичей и друзей? Чувство собственного достоинства слышно в ответе экипажа некоего судна послу франков, который хотел переговорить с предводителем: «У нас нет предводителя: мы все равны».

Даже принадлежащий к низшему сословию вольноотпущенник, отпрыск рабов или военнопленных, обращался к ярлу-правителю как человек к человеку. Раб, занимавший самую низшую ступень социальной лестницы, рассматривавшийся почти как часть имущества, носил практически такую же одежду и жил почти так же, как члены семьи его хозяина. Существенная разница заключалась в том, что закон не считал жизнь раба ценностью: раба можно было убить безнаказанно; убийца должен был только надлежащим образом объявить об этом. С обычным же убийством дело обстояло совершенно иначе. Убийца свободного человека, даже если это убийство и не было постыдным деянием, чаще всего сталкивался с весьма неприятными последствиями. Убийство могло стать поводом к взаимной вражде, в которую постепенно вовлекались, один за другим, родичи обеих враждующих сторон, либо род убитого подавал на тинге[15]15
  Тинг – верховный институт власти архаического общества Скандинавии, представлявший регулярное собрание свободных крестьян-бондов, глав семейств локальной области, на котором решались вопросы судебного порядка, принимались принципиальные решения стратегического характера и вносились коррективы в традиционное законодательство. – Примеч. ред.


[Закрыть]
формальное прошение об уплате вергельда.[16]16
  Вергельд – в буквальном переводе «военное золото, деньги войны» – выплата, которая полагалась за убийство свободного члена общества. Могла выплачиваться как в денежной, так и в натуральной форме – например, скотом. Невыплата вергельда или несогласие родичей убитого с его размером, как правило, вызывали кровную распрю между родами. В то же время выплаченный вергельд в глазах общества исчерпывал конфликт и не предусматривал дальнейшей вражды. – Примеч. ред.


[Закрыть]
А здесь уже все решал случай. Выносимый по результатам большинства голосов, вердикт тинга в огромной степени зависел от количества друзей, поддержкой которых проситель мог заручиться в своем деле.

Само место тинга считалось священной землей. Тот, кто своим мечом осквернял кольцо из веток орехового дерева, ограждавшее собрание, превращался в отверженного, поднять руку на которого мог всякий. В то же время, атмосфера этих регулярных собраний отчасти напоминала ярмарку: это была возможность увидеть давно знакомые и новые лица. Каждый устанавливал свою палатку среди палаток своей родни и знакомых, а выступления многословных ораторов перемежали развлечения: борьба, игры в мяч, состязание в скорости; в них можно было принять участие или просто поглазеть.

Обычно тинги проводились на территориях, находившихся в центре общины, до которых можно было без труда добраться по воде. Места их расположения по сей день можно точно определить на Тинвальд Хилл на острове Мэн, в самом сердце Дублина, а также, по всей видимости, и на перешейке Стеннис на Оркнейских островах. Сюда со всех окружающих земель собирались облеченные властью люди, причем среди них не было женщин. Путешествие на тинг зачастую занимало несколько дней. Разумеется, на тингах обсуждались не только убийства. Споры соседей из-за земли, подготовка к войне, принятие христианства и даже иски о совращении женщин – тинг рассматривал эти и многие другие социальные проблемы. Он совмещал в себе функции совещательного органа и суда.

Разбор дел происходил в соответствии с освященными древней традицией правилами. Давали показания свидетели, а законоговорители[17]17
  Законоговоритель – специфически скандинавский пост, на котором находился уважаемый и авторитетный человек; в его обязанности, в частности, входило доскональное знание и регулярное оглашение на тинге законов, которые таким образом утверждались в памяти населения и воспроизводились в отсутствие письменного законодательства. Таким образом, законоговоритель представлял собой высший авторитет в правовом плане. – Примеч. ред.


[Закрыть]
(lawman) – профессионалы-эксперты в области судебной традиции – высказывались по поводу наиболее запутанных вопросов. Законоговорители подчас приобретали влияние, сравнимое с королевским, как, например, в случае судей-димстеров[18]18
  Димстер – локальное название, в пояснениях не нуждается. – Примеч. ред.


[Закрыть]
(deemsters) острова Мэн. Когда во время правления Этельреда изменник Эдрик попытался поселить разобщенность среди датчан в Восточной Англии, он пригласил в свой дом и втайне убил именно двух датских законоговорителей.

О будущем собрании сообщалось посредством стрелы, пересылавшейся из семьи в семью. Стрелу несли быстроногие гонцы, подобно тому, как разносили в романах сэра Вальтера Скотта из клана в клан по нагорьям Шотландии пришедший ей на смену пылающий факел. Когда же стрела посередине была переломана, а конец ее обмотан шнурком или ивовым прутом, то это уже был знак войны, призывавший: «приходите с оружием». Так что во время вторжения или широкомасштабных экспедиций тинги становились мобилизационными центрами. Фригольдеры были свободны выбирать себе ярла, но, при всей своей свободе, будучи призваны для будущего набега или войны, они были обязаны следовать за его знаменем. Правда, военная служба едва ли была норманну в тягость. Его рука сготовностью бралась и за эфес меча, и за рукоять весла. Вильгельм Мальмсберийский в письме выразился очень удачно об одном из вождей из Нортумбрии, который не выдержал скуки двора Этельстана и, пробыв там несколько дней, «словно рыба в море, вернулся к пиратскому ремеслу».

Авантюрные путешествия были обязательным этапом воспитания знатного юноши. Викинг никогда не считался слишком молодым для таких походов: Эйрик Кровавая Секира и Олав Святой, к примеру, совершили свой первый поход по Северному морю, когда им было не более двенадцати лет от роду. Эйнару Криворотому, ярлу Кейтнесса, «было четырнадцать зим от роду, когда он собрал ополчение с земли и отправился разорять владения других конунгов».

Если младшие сыновья получали при разделе семейного наследства только движимое имущество, то они отправлялись в море с целью «добыть себе состояние». Для них это было единственной доступной профессией. Несмотря на то, что с течением времени появилась и альтернатива беззаконным грабительским набегам: торговое путешествие, – побудительные их причины нисколько не изменились.

Нет ничего удивительного в том, что викинги-скитальцы, как это традиционно происходит с моряками, довольно легкомысленно относились к вопросам брака. Судя по всему, один или два знаменитых вождя, когда их походы затягивались надолго, в различных областях Британских островов брали себе разных жен, причем происходило это не только в языческие времена. Однако, несмотря на то что полигамия процветала даже и у оседлых норманнов, статус женщины оставался на удивление высоким. Хотя ей и не разрешалось посещать тинг, в ряде случаев она считалась равной мужчине и даже могла, согласно порядку наследования, занять место жрицы. Женщина могла аннулировать брачное соглашение так же легко, как и ее муж, причем долю жены при разводе составляла треть всего имущества. Хотя по половой принадлежности определялось как минимум превосходство одного представителя общества над другим, вполне возможно, что это превосходство состояло лишь в том, что женщины, равно как и рабы, не были участниками сражений. Как бы то ни было, но, если оскорбленная сторона поджигала дом оскорбившего их соседа и убивала всех мужчин, пытавшихся спастись из огня, женщинам всегда предоставляли возможность выйти. Первый Ренгвальд, «любимый всеми ярл» Оркнейских островов, поджег палаты своего соперника Торфинна, когда тот «сидел на пиру». Среди дыма пожарища Торфинн предложил своим людям просить Ренгвальда о перемирии. «Тогда Ренгвальд позволил выйти наружу всем женщинам и рабам, однако сказал, что будет рад увидеть большую часть людей Торфинна мертвыми, а не живыми».

Во всем остальном доброта викингов была столь же случайным явлением, как и удача, поджидавшая их в дальних путешествиях. Викинг по собственной прихоти мог вдруг даровать свободу мужчинам-заложникам, но уже в следующий момент обрушиться на других с дьявольской жестокостью. И горе тому, кто попал в руки викинга, если его честь задета. Обрядом кровавого орла он утолит свою месть, вскрыв сзади грудную клетку своей жертвы. Но даже кровавый орел бледнеет перед той вивисекцией, которую учинили над Бродиром в ответ на его убийство Бриана при Клонтарфе: «Они окружили Бродира и его людей и закидали их поленьями. Тогда Бродир был наконец схвачен. Ульв Пугало вспорол ему живот, привязал конец его кишок к дубу и стал водить его вокруг, пока все кишки не намотались на дерево. Лишь тогда Бродир умер. Все люди его тоже были перебиты».[19]19
  Сага о Ньяле. Пер. В. П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 439.


[Закрыть]

Некоторая мягкость норманна проявлялась в их, в общем-то, мрачном чувстве юмора. Другой эпизод из истории о битве при Клонтарфе рассказывает об оказавшемся на стороне побежденных исландце, которому удалось шуткой спасти себе жизнь. В конце битвы, пока сторонники Бриана добивали бегущих, этот исландец, по имени Торстейн, «отстал от других бегущих, чтобы завязать ремень своей обуви. Тут Кертьяльвальд спросил его, почему тот не бежит. „Потому, – ответил Торстейн, – что я не доберусь до ночи домой. Ведь мой дом в Исландии". И Кертьяльвальд пощадил его».[20]20
  Сага о Ньяле. Пер. В. П. Беркова // Исландские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 438.


[Закрыть]

Весьма необычным институтом была система воспитания детей. Подраставшее поколение, а именно мальчиков – сыновей конунгов и ярлов – после рождения, вне зависимости от того, жив их отец или нет, отдавали на воспитание другому человеку. «Лучше иметь хорошего воспитанника, чем дурного сына» – гласит руническая надпись на покрытом рельефными изображениями камне с острова Мэн. Судя по всему, по функции приемный отец представлял собой нечто среднее между наставником и старшим братом. Так как по социальному положению он считался ниже родителей мальчика, за исключением тех случаев, когда был связан с ними узами родства, то появлялось прекрасное средство превращения возможного соперника в союзника – можно было сделать его приемным отцом своего сына. Есть известный анекдот о том, как Харальд Прекрасноволосый таким способом ловко подчинил себе Этельстана. Вместе с послами он отправил к английскому королю своего сына Хакона, который в нужный момент проворно забрался на колени к Этельстану. Это автоматически сделало Этельстана, к величайшей досаде последнего, приемным отцом мальчика. «Конунг был в большом гневе и схватил меч, который лежал рядом с ним, и взмахнул им, как бы желая зарубить мальчика».[21]21
  Сага о Харальде Прекрасноволосом. Пер. М. И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 65.


[Закрыть]
Однако в итоге Хакон был самым должным образом воспитан при дворе английского короля. «Адальстейн (Этельстан) конунг велел крестить Хакона и обучить его правой вере, а также добрым нравам и куртуазному обращению».[22]22
  Сага о Харальде Прекрасноволосом. Пер. М. И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 65.


[Закрыть]
К сожалению, судя по тому, как вел себя Хакон в собственном непокорном королевстве, это образование не пошло ему впрок.

У норвежцев и благородные люди, и крестьяне вместе работали на полях, ухаживая за скотом и выращивая ячмень и рожь, и это делало их идеальными колонистами. Есть ли какой-нибудь другой народ, который с таким удовольствием жил бы в суровом климате берегов Исландии и Гренландии? Старшее поколение, оставившее походы, могло удовлетвориться жизнью на Ultima Thule, однако молодежь, выросшая на новой земле, не утратила сумасшедшей жажды перемен. Подобно бездомным чайкам, они странствовали повсюду на пространстве от Фарерских островов до Лондона, между Гренландией и Гебридскими островами. Независимо от того, какова была цель их путешествия – торговля или грабеж, – сам переезд из Дублина в Норвегию беспокоил их не более, нежели современного англичанина – поездка из Лондона в Париж.

Хотя норвежец и был разбойником, одной ногой он всегда прочно стоял на суше. Сезон морских путешествий наступал после того, как заканчивалась стрижка овец, и продолжался до начала сбора урожая, поскольку хутор всегда оставался материальной базой для морских походов. Великий Свейн с Оркнейских островов, никогда не подчинявшийся чужим законам, установил собственные сезоны для походов, и его система заслуживает интереса: «У Свейна было весной много работы, он приказывал своим людям сеять очень много зерна и сам следил за этим. Однако когда эта тягота была позади, он каждую весну отправлялся в викингский поход и разорял земли на Южных островах и Ирландии, возвращаясь домой в середине лета. Это он называл весенним викингским походом. Он оставался дома до тех пор, пока на поле не заканчивалась жатва и зерно не было собрано и помещено в амбары. После этого он отправлялся в викингский поход и не возвращался домой до тех пор, пока не истекал первый месяц зимы, и это он называл осенним викингским походом». В высоких широтах, где находились Оркнейские острова, обычаи норманнов были согласованы со сменой сезонов: весна здесь поздняя, а осень ранняя, так что короткое лето проходит очень быстро.

Когда этот народ оставался дома, их художественный гений находил себе выражение в замысловатой резьбе по дереву и нанесении инкрустации в виде удивительных завитков и сплетений на все, на что только можно, а охота, рыболовство и состязания давали выход энергии. Спортом занимались преимущественно летом: чувствительный к холоду народ большую часть зимы проводил в домах. Мужчины, женщины и дети, свободные и рабы собирались вместе в огромном бревенчатом доме – срубленном и покрытом соломой наподобие наших старых казарм. В нем все они сидели каждый за своей работой, покашливая в клубящемся дыму. Зимнее солнце, просачивавшееся сквозь расположенные поверху окна-щели, давало мало света мужчинам, чинящим сети или вырезающим по дереву, и женщинам, занятым ткачеством или пряжей. Гораздо больше света давал огонь костров, располагавшихся в одну линию на покрытом соломой полу.

Неудивительно, что норманны стали известны тем, что использовали рога для пития вина; «мешки с вином» – так прозвали викингов греки, их сотоварищи по войску. Рог оправляли золотом или серебром и умышленно не приделывали к нему никакой подставки, так что тому, в чьих руках он оказывался, приходилось осушать его до дна. Пьянство не осуждалось – оно было почти столь же естественно, как и сон. Не раз и не два удавалось норманнам избавиться от врагов, угощая их в доме для гостей до тех пор, пока они не напивались мертвецки, и поджигая под ними солому.

На празднествах, помолвках и прочих мероприятиях – в особенности на поминках – народ напивался изрядно. Вместе с тем все происходило в согласии с установленным традицией ритуалом. Друг напротив друга в разных концах помещения на покрытые резьбой высокие сиденья садились хозяин и хозяйка. По трем сторонам на скамейках в последовательности, заданной социальным положением и степенью родства, располагались гости. Позади себя на крючья они вешали оружие, которое охранялось золотоволосыми женщинами из числа домочадцев.

Компания в несколько десятков человек – членов семьи, гостей и зависимых людей – не считалась большой для дома вождя. Правда, под «домом» здесь имеется в виду огромная зала: спальные комнаты на чердаках и пристройках попросту присоединялись к ней. Вот описание типичного свадебного торжества, уже клонящегося к завершению, и здесь высокие сиденья как раз ставятся на возвышение: «Вместе с ними ехало шестьдесят человек, и… там они обнаружили множество гостей. Люди заняли свои места на скамьях вдоль залы, а женщины сели на поперечные скамьи, поставленные на возвышения, так что невеста была довольно удручена. Они стали пить, и торжество выдалось на славу».

Кроме всего прочего, именно зимой наступало время рассказчиков саг и скальдов. Несмотря на свой поэтический дар – или искусство красноречия, – норманн не находил в музыке ничего особенного. Гораздо чаще развлечением для него служили истории, рассказываемые в той или иной форме. Хозяин, которому выпадала честь принять у себя известного поэта, получал возможность наслаждаться чуть ли не бесконечными эпопеями о битвах и поколениях героев. Эпос был тесно связан с прозаическим повествованием. В некотором смысле скальды были прародителями саги. К примеру, большая часть материала для саги о втором Олаве заимствована из произведения Халльфреда Трудного Скальда, похороненного на острове Айона.

У народов, не знающих письма, – великолепная память, однако даже при этом натренированная память рассказчика саг, должно быть, была необъятной. Его слушатели были прекрасно осведомлены и критичны, так что он не смел ошибиться ни в одном из имен, фигурировавших в его длинном повествовании. Однако рассказчики саг были редкими гостями. Если же хозяину не удавалось завлечь к себе в гости ни скальда, ни странствующего рассказчика саг из Исландии, компания могла довольствоваться собственными талантами в области стихосложения и прозаического повествования. Звучали стихи и саги, рог был полон медом, костер ярко пылал, и ночь плавно перетекала в утро.

Ночью вообще было безопаснее находиться в зале, а не на улице, в темноте и на ветру. В это время поблизости в поисках одинокого путника для забавы могли рыскать злые духи земли и воздуха. Повсюду шастали тролли и троллихи, они садились верхом на конек крыши и поджидали прохожего, чтобы разорвать его на части или изменить его облик. Кроме того, в ночное время появлялись привидения злых людей, ставших куда более зловредными, чем при жизни.

Но какими бы ужасными призраки ни были, они все же были смертными. Хотя они и могли нанести серьезный вред, с ними достаточно просто было справиться. Единственное, что требовалось сделать, – это выкопать тело, обезглавить его, а голову положить между ребер. Вообще, соблюдение соответствующих мер предосторожности в случае смерти какого-нибудь бесчестного человека избавило бы людей от множества бедствий. В особенности такого обращения требовал берсерк. От потенциального призрака можно было гарантированно избавиться, если, стоя сзади, закрыть ему глаза, после чего вынести тело через проем, пробитый в стене дома.

Несравненно больше беспокойства доставляли тролли. Обычно они устраивали себе логово в погребальной камере или в кургане, и только там – в темноте под землей – их можно было схватить. Однако решительный человек, если ему будет сопутствовать удача, мог одной рукой победить тролля, несмотря на огромную силу этого создания. Одним из таких способов считалось разрушение кургана, причем таким деянием молодой человек мог доказать свою смелость. Помимо того, он, вполне вероятно, мог заполучить целое состояние, ведь тролли обычно охраняли залежи сокровищ.

Вот почему Олав Белый и Ивар Без Костей (Boneless) – весьма хорошо вооруженная пара – очень основательно занимались этим делом по всей территории своего королевства в Дублине. Они разрушили все доступные курганы вдоль берегов реки Войн. Как пишет удивленный ирландский историк, «они ни оставили неисследованной ни одной пещеры». К сожалению, описание результатов их исследований, если таковое вообще существовало, утрачено.

По крайней мере, еще одна подобная попытка была предпринята на Оркнейских островах, в кургане Мэшоу – в огромном подземном сооружении каменного века. Отряд норвежцев, бездельничавших перед началом морского паломничества на Святую Землю, пробился в «Великий Курган». Хотя они и дошли до главной камеры, но не нашли там ничего, чем можно было бы поживиться. Однако они, в подтверждение слов саги, оставили после себя неизгладимое свидетельство своего присутствия. Одна из стен вообще напоминает книгу отзывов посетителей. Там, наряду с нацарапанными высоко на стене изображениями дракона и креста, обнаружены также рунические надписи, которые, после их дешифровки, оказались именами, соответствующими именам некоторых из этих гробокопателей-оригиналов.

И все же атмосфера Мэшоу оказалась губительной. Спустя год или два ярл Харальд был на пути к месту сражения застигнут бурей, выбросившей его боевой корабль на берег в миле от Мэшоу. Он укрылся со своей командой от ночного шторма в этом подземелье, а к утру двое из его людей сошли с ума.

Отголоски этого древнего поверья сохранились и по сей день. Известно, что люди в Северной Британии, а возможно, и в других местах до сих пор полагают, что могильный холм служит вместилищем богатства и зла. Никто из старшего поколения не станет по своей воле блуждать около него после наступления темноты и тем более не осмелится осквернить его лопатой.


Курган Мэшоу на Оркнейских островах Фото – Валентин Дандек (Valentine Dundek)


Их предкам, однако, можно найти оправдание. Как бы то ни было с троллями, но во многих могильниках, вообще-то, действительно были захоронены сокровища. Ушедшему из жизни вождю, подобно фараону Древнего Египта, был необходим в последующей жизни определенный набор вещей, которыми он обладал на земле. Прежде чем укоренилась традиция хоронить мертвых – «насыпать над ними курган», – их тела обычно сжигались. «Каждый приходит в Валгаллу с добром, сожженным на погребальном костре».

Нередко прах умершего и его вещи выбрасывались в море. Одно время в прибрежных районах захоронения в море были более обычны, нежели погребения на суше. В сагах, однако, упоминается еще один случай, когда тело викинга было отправлено в море на горящем корабле. Это последнее путешествие конунга Хаки столь же особенно, как романтичен сам образ корабля, уносящего морского пирата прочь от земли в чуждый потусторонний мир. Абсолютная новизна такого погребения принесла ему известность, «и долго жила слава о смерти Хаки»,[23]23
  Сага об Инглингах. Пер. М. И. Стеблин-Каменского // Круг земной. М., 1995. С. 23.


[Закрыть]
– комментирует сага.

Многие вожди после смерти покидали мир на борту своих кораблей. Вытащенный на берег, корабль либо становился для вождя погребальным костром, либо, покрытый сверху и со всех сторон землей, сам хранил под своим навесом последний сон викинга. Чтобы владелец корабля мог с достоинством войти в палату богов, его облачали в доспехи, а в руку клали оружие. В распоряжении покойного было несколько принадлежавших ему лошадей и колесница, так что он мог выбирать, ехать ли ему верхом или править. Ему были необходимы кузнечные инструменты для ковки новых мечей, равно как и золото с серебром для украшения. А в еще более древние времена вождь брал с собой своих любимых невольников, а также и другие вещи, которые ценил больше прочих: своего сокола, собаку и семейные сокровища. Даже в могильном кургане, где был найден корабль из Усеберга, подле королевы были найдены останки служанки.

Смерть не слишком страшила викинга, поскольку он встречал свой конец в сражении. А вот чего он действительно боялся, так это умереть от старости или болезни. У того, кто умирал такого рода «пустячной смертью», шансы попасть в Вальгаллу были очень невелики, если только он не зарабатывал этого права, нанеся себе ранение на собственном смертном одре. Во времена Канута ярл Нортумбрии, датчанин, некто Сигват Толстый, когда лежал при смерти, сам облачил себя в доспехи и взял в руку меч, «чтобы умереть, как муж, а не валяться, словно корова».

Не все памятники умершим вождям ушли в прошлое. Их и по сей день много в тех отдаленных местах, где не было все увеличивающегося в численности населения, не было плугов, дорог и домов, и где никто не тревожил их. На отдаленных островах можно обнаружить немало четких по своей форме могильных холмов и мрачных вертикально стоящих камней, возвышающихся, словно часовые, над линией горизонта. Многие из них остались еще с эпохи пиктов или даже с каменного века, однако далеко не все. И у нас есть все основания это утверждать, поскольку в саге говорится: «Достославному человеку следует возводить курган, чтобы память о нем не исчезала, а всем тем, кто проявил мужество, нужно ставить памятные камни».

На вершинах скал и на берегах, где влажный ветер приводит в волнение вереск, откуда видно море и слышится его плеск, – вот где истинное место вечного отдыха викингов.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации