Текст книги "Люди в красном (сборник)"
Автор книги: Джон Скальци
Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Джон Скальци
Люди в красном
© Д. Могилевцев, перевод, 2014
© А. Мальцев, перевод, 2014
© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014
Издательство АЗБУКА®
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Люди в красном
Роман с тремя эпилогами
Этот роман я посвящаю
Уилу Уитону, кого я всем сердцем, наисердечнейше, насколько сердце может, сердечно люблю;
Майкелу Бернсу, моему другу с тех самых дней, что мы просиживали за компьютерами TRS-80 в библиотеке Глендоры;
и Джо Малоцци с Брэдом Райтом, взявшим меня с собой в космос.
Пролог
Сидя на валуне, энсин Том Дэвис смотрел на другую сторону пещеры, где на валуне еще крупнее громоздились капитан Люций Абернати, офицер по науке К’рооль и главный инженер Поль Вест, и думал: «Мать вашу, вляпались!»
– Борговианские земляные черви! – воскликнул капитан и шлепнул ладонью по камню. – Как я раньше не догадался?
«Да уж, мать твою, как же ты не догадался?!» – мысленно воскликнул энсин Дэвис, глядя на обширный земляной пол.
Рыхлая поверхность горбилась слегка там и сям – под нею двигались массивные плотоядные черви.
И ведь говорил Дэвис напарнику Чену, как только обнаружили пещеру, что не стоит лезть туда наобум! А капитан с К’роолем и Вестом взяли и зашли, несмотря на то что за безопасность, формально, отвечали именно Дэвис и Чен.
Чен был новичком, он только фыркнул в ответ:
– Да брось! Это обычная пещера! Чего там бояться?
– Волков, медведей, – предположил Дэвис, – любого крупного хищника. Они, знаешь ли, любят прятаться в пещерах от непогоды. А тебе это невдомек? Ты, может, и в походе никогда не был?
– Нет на этой планете медведей, – ответил Чен, делая вид, что не понял. – К тому же у нас импульсные пушки. Хватит уже, пошли. Эта моя первая разведмиссия. Не хочу, чтобы капитан задумался вдруг, с чего это я отстал.
С тем Чен и побежал следом за офицерами.
Дэвис с высоты валуна посмотрел на темный бугорок внизу – все, что осталось от напарника. Земляных червей привлек звук человеческих шагов. Они подкопались под Чена и утянули вглубь. Только заметалось эхо крика, и все, остался лишь бугорок.
«Ошибся я, есть еще кое-что», – поправил себя Дэвис, вглядевшись в глубину пещеры.
Там лежала рука Чена, еще сжимавшая импульсную пушку, нисколько хозяину не помогшую.
Почва зашевелилась, и рука пропала.
«Ну вот, теперь все», – заключил Дэвис.
– Дэвис! – крикнул капитан Абернати. – Оставайтесь на месте! Любое прикосновение к земле привлечет червей! Вас мгновенно съедят!
«Спасибо за очевидные, а главное, за вчерашние новости, осел!» – подумал Дэвис, но мысль не озвучил, поскольку был энсином, а тот капитаном.
– Так точно! – ответил он.
– Отлично! – похвалил Абернати. – Я не хотел бы, чтобы ты решил попытать счастья и попался червям. Твой отец мне бы этого не простил.
«Что?» – подумал огорошенный Дэвис и вдруг вспомнил: капитан Абернати служил под началом отца на «Бенджамине Франклине».
На несчастном «Бенджамине Франклине». Отец Дэвиса спас Абернати, тогда еще энсина, забросив его, потерявшего сознание, в шлюпку, прежде чем запрыгнуть в нее самому. Корабль же зрелищно взрывался за их спинами. Отец с Абернати дрейфовали три дня. Когда шлюпку подобрали, внутри почти не оставалось пригодного для дыхания воздуха.
Дэвис покачал головой. Как странно, что воспоминание о спасении Абернати всплыло именно сейчас, в таких-то обстоятельствах.
Будто прочитав его мысли, капитан добавил:
– Знаешь, твой отец спас мне жизнь.
– Знаю, – ответил Дэвис – и чуть не свалился с валуна.
Земляные черви бросились на камень, тот пошатнулся.
– Дэвис! – вскрикнул Абернати.
Энсин присел на корточки, прильнул к валуну, чтобы уцепиться крепче и понизить центр тяжести. Глянул на капитана – тот совещался с К’роолем и Полем Вестом. Дэвис не слышал их разговора, но представлял его. Наверняка офицеры вспоминают, что им известно о борговианских земляных червях, и выдумывают план нейтрализации. Нужно как-то пересечь пещеру и пробраться в закоулок, где находится древний центральный компьютер борговиан, хранящий, возможно, ключ к разгадке их тайны.
Отчего же исчезла эта непостижимая мудрая раса?
«Лучше подумал бы о насущном, – посоветовала рациональная часть Дэвисова сознания. – И чем скорее, тем лучше».
С этим было трудно не согласиться – память выбрала не самое лучшее время, чтобы загрузить мозг бесполезной информацией.
Черви снова качнули валун. Дэвис вцепился что есть силы. Дискуссия капитана с офицером по науке и главным инженером оживилась. Троица горячо искала решение.
«Черт возьми, Дэвис, ты же охрана этих троих! У тебя импульсная пушка! Можно просто испарить этих тварей к чертям!»
Энсин хлопнул бы себя по лбу – если б лоб и так не бился о валун, периодически сотрясаемый червями. Конечно! Импульсная пушка! Дэвис потянулся к кобуре. Пока он вытаскивал оружие, некая третья часть разума усомнилась в очевидной простоте решения. Если все так элементарно, почему капитан и прочие еще не приказали стрелять?
«Что-то сегодня у меня в голове сущая разноголосица», – проигнорировал энсин голос разума и прицелился в приближающийся земляной бугор.
– Дэвис, нет!!!
Крик послышался в тот самый момент, когда энсин нажал на спуск, посылая в землю когерентный пучок разрушительных частиц. Раздался пронзительный визг, сменившийся дикими судорогами и зловещим глубинным рокотом. Из-под земли внезапно выпрыгнули десятки червей.
– Импульсная пушка бессильна против борговианских червей! – завопил К’рооль, стараясь перекричать множество корчащихся в судорогах тварей. – Частота заряда приводит их в бешенство и будит лютый голод! Энсин только что приманил к нам всех червей в окрестности!
Дэвису захотелось крикнуть в ответ: «А вы не могли сказать об этом до того, как я решил стрелять? Не могли еще на корабле, на брифинге перед выходом сказать что-нибудь вроде: „Не стреляйте в борговианских червей из импульсной пушки“? Мы же обсуждали высадку на Борговию. Почему никто не упомянул о гребаных червях?»
Не крикнул Дэвис потому, что К’рооль не услышал бы его в чудовищном шуме. Да и поздно – уже ведь выстрелил. Черви в бешенстве. Скоро кто-то умрет. И этот кто-то, скорее всего, энсин Дэвис.
Сквозь облако пыли он посмотрел на капитана. Абернати, нахмурившись, озабоченно глядел на сына своего спасителя. А Дэвис задумался о том, почему капитан почти никогда не заговаривал с ним раньше.
М-да, ведь Абернати с отцом… В общем, они же стали друзьями после гибели «Франклина». Прямо закадычными. Абернати, очень похоже, знал Дэвиса с детства и употребил свое влияние, чтобы выхлопотать сыну друга место на «Интрепиде», флагмане Вселенского союза. Конечно, капитан не мог особо выделять молодого энсина, демонстрировать знакомство – фаворитизм не пристал командиру. Но ведь можно было переброситься парой слов – например, осведомиться об отце, спросить о разведмиссиях.
Непонятная холодность.
Вдруг подземный рокот и тряска стихли. Черви успокоились и спрятались в земле так же быстро, как и выскочили, разъяренные. Улеглась пыль.
– Они ушли! – вырвалось у Дэвиса.
– Нет, – ответил Абернати, – они не так глупы.
– Я успею добежать до выхода! – выкрикнул Дэвис – снова почти бездумно.
– Оставайтесь на месте, энсин! – рявкнул Абернати. – Это приказ!
Но Дэвис уже соскочил с валуна и помчался к выходу из пещеры. Голос разума просто выл, взбешенный иррациональностью действий мозга, но тому было наплевать. Дэвис знал: он должен бежать! Подсознательный, необоримый позыв. Будто кто-то понуждает и выхода нет.
Абернати тягуче, будто в замедленной съемке, открыл рот, выдал пронзительное: «Не-ет!!!» За это время Дэвис покрыл половину расстояния. Затем земля будто взорвалась. Черви выскочили полукругом и бросились к энсину. Он попятился, и, хотя лицо его выражало крайнее удивление, в этот самый момент энсин Дэвис прозрел.
Вот он – важнейший момент его жизни. Смысл его бытия! Все, сделанное им до этого момента, все, чем он был, что когда-либо говорил, чего хотел, вело именно сюда, к трагической финальной сцене. Энсин Дэвис отступает, а черви несутся на него сквозь землю и воздух.
Это судьба. Это предназначение.
В одно мгновение, глядя в острые, как иголки, зубы на весьма с точки зрения эволюции подозрительно вращающейся челюсти червя, энсин Том Дэвис увидел будущее. И оно отнюдь не проясняло таинственного исчезновения борговиан. Да теперь никто уже и не вспомнит про борговиан!
Это было будущее энсина – вернее, его отца, теперь адмирала флота. А если точнее, отношений капитана Абернати и адмирала Дэвиса. Энсин увидел сцену: капитан сообщает адмиралу о смерти сына. Увидел, как ошеломление сменяется гневом, как распадается старая дружба. Военная полиция союза сажает капитана под домашний арест, пока идет расследование по обвинению в преступной халатности, состряпанному разъяренным адмиралом. Энсин увидел трибунал, где выступающий адвокатом офицер К’рооль припер к стенке вызванного в качестве свидетеля адмирала, заставив признать, что причиной обвинения стали горе и отчаяние вследствие смерти сына. Дэвис увидел, как отец с надрывом раскаивается и просит прощения перед ложно обвиненным капитаном. Тот прощает, и старые друзья в трогательном, душераздирающем порыве воссоединяются прямо в зале суда.
Какой сюжет! Какая драма!
И все это благодаря ему, энсину Дэвису. Это его судьба. Решающий момент!
«Да ну вас всех к чертям! – подумал энсин. – Жить хочется!»
Он дернулся, уклоняясь от червей, споткнулся, и червь откусил ему лицо. Дэвис умер.
Сидя рядом с К’роолем и Вестом, Люций Абернати в бессилии наблюдал, как Том Дэвис пал жертвой борговианских червей. Капитан вдруг ощутил прикосновение – на его плечо положил руку главный инженер Поль Вест.
– Люций, мои соболезнования. Я знаю, он был твоим другом.
– Больше чем другом, – с трудом выговорил Абернати. – Он был сыном друга. Поль, я же видел, как он рос! Я пристроил его на «Интрепид». Я обещал его отцу, что присмотрю за сыном. И я присматривал, проверял время от времени, как у него дела. Никакого фаворитизма, конечно. Но я не упускал его из виду…
– Адмирал будет вне себя от горя, – сказал офицер по науке К’рооль. – Энсин Дэвис был единственным ребенком адмирала и его покойной жены.
– Да, – подтвердил Абернати. – Ему будет тяжело.
– Люций, это не твоя вина, – заметил Вест. – Ты же не приказывал ему стрелять из импульсной пушки. Не приказывал бежать.
– Не моя вина, – согласился Абернати, – но моя ответственность.
Он отполз от остальных на самую дальнюю часть валуна, чтобы немного побыть в одиночестве.
Когда капитан оказался вне зоны слышимости, Вест прошептал К’роолю:
– Господи боже, ну что за идиот вздумает стрелять по земле, кишащей плотоядными червями? А уж бежать потом по этой земле… Пусть Дэвис и адмиральский сын, но с головой у него беда.
– Очень неудачно получилось, – согласился К’рооль. – Чем опасны борговианские земляные черви, хорошо известно. Чену и Дэвису следовало бы знать.
– Да, стандарты наши все ниже, – вздохнул Вест.
– Возможно, – допустил К’рооль. – Так или иначе, последние разведмиссии повлекли за собой прискорбные потери. Соответствуют эти миссии нашим стандартам или нет – трудный вопрос. Бесспорно одно: нам необходимо пополнение.
Глава 1
Энсин Эндрю Даль выглянул в иллюминатор «Дока Земли», космической станции Вселенского союза на земной орбите, и увидел рядом звездолет.
«Интрепид».
– Правда, он прекрасен? – послышался рядом голос.
Даль обернулся: девушка в униформе энсина звездного флота тоже глядела на корабль.
– Правда, – согласился Даль.
– Это флагман Вселенского союза «Интрепид». Построен в две тысячи четыреста тридцать пятом году в доках Марса. Флагман Вселенского союза с две тысячи четыреста пятьдесят шестого года. Первый капитан – Женевьева Шэн. С две тысячи четыреста шестьдесят второго года капитан – Люций Абернати.
– Вы – экскурсовод по «Интрепиду»? – улыбнулся Эндрю.
– А вы на экскурсию? – улыбнулась в ответ девушка.
– Нет, – ответил он, протягивая руку. – Эндрю Даль. Меня назначили на «Интрепид». Я жду трехчасовый шаттл.
Девушка пожала его руку:
– Майя Дюваль. Меня тоже назначили на «Интрепид». И я тоже жду трехчасовый шаттл.
– Какое совпадение!
– Если хочешь называть встречу двух офицеров, назначенных на один и тот же корабль ВС, ожидающих на одной и той же станции ВС одного и того же шаттла, совпадением – называй, пожалуйста.
– Если уж ты так ставишь вопрос – какое несовпадение!
– Отчего так рано? Еще только полдень. Я думала, явлюсь первая.
– От нетерпения. Это мое первое назначение.
Дюваль посмотрела на него вопросительно.
– Я поступил в академию на несколько лет позже.
– Это почему?
– Долгая история.
– У нас полно времени. Как насчет пообедать вместе? Там и расскажешь.
– Э-э, я вроде как ожидаю друга… Его тоже назначили на «Интрепид».
– До фуд-корта рукой подать. – Дюваль указала на ряд стоек по другую сторону коридора. – Просто пошли ему либо ей сообщение. Если не заметит, мы твоего друга оттуда увидим и перехватим. Пойдем. Я проставляюсь.
– А-а, вот как! Если я откажусь от дармовой выпивки, меня уж точно вышибут с флота.
– Ты обещал долгую историю, – напомнила Майя, после того как взяли еду и напитки.
– Ничего я не обещал.
– Но обещание подразумевалось! – возмутилась она. – В конце концов, я проставилась, и ты мне должен! Энсин Даль, а ну-ка развлеките меня!
– Ладно, попробую. Я так поздно поступил в академию, потому что три года проучился в семинарии.
– Так, уже интереснее.
– На Форшане, – добавил Даль.
– О-о, это оч-чень интересно. Так, значит, ты священник форшанской религии? Какой секты?
– Левой. К тому же я не священник.
– Целибат не по душе?
– У левых нет целибата. Но я был единственным человеком в семинарии, так что, если можно так выразиться, целибат был вынужденный.
– Некоторых бы это не остановило.
– Ты не видела вблизи форшанского семинариста. Кроме того, я не ксенофил.
– А если ты просто не встретил нужного ксено?
– Предпочитаю людей. Можешь звать меня занудой.
– Зануда, – немедленно подхватила Дюваль.
– Никто еще так быстро не засовывал свой нос в мою личную жизнь, – отозвался Даль. – Если ты настолько прямолинейна с пятиминутным знакомцем, могу только представить, какова же ты со старыми приятелями.
– Я так не со всеми. Но могу сказать сразу: ты мне нравишься. Да и вообще. Ты ж не священник.
– Нет. Официальный статус: «иномирец кающийся». Мне позволили пройти весь курс обучения и исполнить кое-какие ритуалы, но для полного посвящения не хватило физических возможностей.
– Каких же?
– Например, способности к самооплодотворению.
– Небольшая, но весьма существенная деталь.
– А ты беспокоилась о целибате, – заметил Даль, отхлебывая проставленное.
– Если ты священником стать не можешь, зачем было в семинарию лезть?
– Мне показалось, форшанская религия очень умиротворяет. Когда я был моложе, это привлекало меня. Мои родители рано умерли, оставив небольшое состояние. Так что я заплатил учителям за уроки языка, прилетел на Форшан, нашел семинарию, куда меня могли взять, и приготовился остаться на Форшане до конца жизни.
– Но не остался. Это же очевидно.
Даль улыбнулся:
– Форшанская религия умиротворяет. А вот форшанская религиозная война – не очень.
– Понятно. Ну а как форшанский семинарист стал выпускником академии?
– Когда ВС взялся улаживать конфликт на Форшане, выступая третьей стороной, ему понадобился переводчик. Мало кто из людей знает хотя бы один диалект Форшана. Я знаю все четыре основных.
– Впечатляет.
– У меня очень хорошо с языками.
– И кто тут чересчур прямолинеен с пятиминутным знакомцем?
– Миссия ВС провалилась, и всем нефоршанцам рекомендовали покинуть планету, – невозмутимо продолжал Даль. – Глава миссии сказал, что звездному флоту нужны лингвисты и ученые, и рекомендовал меня в академию. К тому времени семинарию сожгли дотла. Мне некуда было деваться – даже если бы у меня остались деньги, чтобы куда-нибудь деться. Академия показалась мне лучшим способом унести ноги. Я четыре года изучал ксенобиологию и лингвистику. И вот я здесь.
– Отличная история! – похвалила Майя, протягивая бутылку к Далю.
Они чокнулись.
– Спасибо! А как насчет твоей истории?
– Она куда скучнее.
– Сомневаюсь.
– Я академию не кончала. Завербовалась в миротворцы ВС. Там тянула лямку пару лет, а три года назад перевелась в звездный флот. До перевода на «Интрепид» служила на «Нанте».
– Продвижение по службе?
– Не совсем. – Майя ухмыльнулась. – Думаю, лучше назвать это «перевод по личным причинам».
Даль хотел уточнить, что за личные причины, но тут зазвонил телефон. Эндрю вынул прибор, прочел сообщение.
– Отлично, – улыбнулся энсин.
– Что такое?
– Подожди-ка секунду, – попросил он, повернулся и помахал юноше, стоящему посреди коридора. – Джимми, мы здесь!
Парень усмехнулся, помахал рукой в ответ и направился к ним.
– Полагаю, это и есть твой долгожданный дружок? – спросила Дюваль.
– Он самый. Джимми Хэнсон.
– Джимми Хэнсон? – удивилась Майя. – Он, случаем, не родня Джеймсу Хэнсону, исполнительному директору и председателю совета директоров «Хэнсон индастриз»?
– Он – Джеймс Альберт Хэнсон Четвертый, сын исполнительного директора.
– Наверное, здорово быть сыном исполнительного директора «Хэнсон индастриз».
– Он мог бы купить эту станцию на свои карманные деньги. Но он не такой.
– В смысле?
– Привет, ребята! – воскликнул подошедший к столу Хэнсон.
Он посмотрел на Дюваль, протянул руку:
– Добрый день, я Джимми!
Майя пожала ему руку.
– А, вы подруга Энди? – спросил Хэнсон.
– Да. Причем давняя. Целых полчаса.
– Чудесно! – откликнулся Хэнсон, улыбаясь. – Ребятки, хотите чего-нибудь выпить? Я угощаю!
– Мне хватит, – сказал Даль.
– А я не против, – улыбнулась Майя, покачивая почти опустевшей бутылкой.
– Того же самого? – уточнил Хэнсон.
– Угу.
– Чудесно! – объявил Хэнсон и хлопнул в ладоши. – Сейчас вернусь! Придержите местечко для меня.
– Само собой! – кивнул Даль, и Хэнсон отошел в поисках выпивки и еды.
– А он ничего, – заметила Дюваль.
– Он такой.
– Не то чтобы харизма из него фонтаном била…
– Он другим берет.
– За выпивку платит.
– М-да, но я не это имел в виду.
– Можно задать личный вопрос?
– Мои сексуальные предпочтения мы уже выяснили, потому – нельзя.
– Ты подружился с Джимми до того, как узнал, что его папаша может прикупить планетку-другую? – все равно спросила Дюваль.
Даль ответил не сразу.
– Знаешь, чем богатые отличаются от нас с тобой?
– Ты имеешь в виду, помимо количества денег?
– Именно.
– Не знаю.
– Отличает их – умных, по крайней мере, – то, что они очень хорошо чувствуют, отчего люди стремятся с ними сблизиться. Различают, хотят ли быть друзьями – а дружба не касается ни денег, ни связей, ни власти – или желают влезть в свиту, присосаться. Понятно почему?
– Разумеется, – поддакнула Дюваль.
– Ну вот. Еще в детстве Джимми понял: его отец – один из богатейших людей в ВС. Потом понял, что и сам станет таким. А после понял, что очень многие захотят этим воспользоваться ради выгоды. В конце концов он нашел способ избегать таких людей.
– Поняла. То есть Джимми различает, улыбаешься ты ему искренне или из-за мошны его папочки.
– Было очень занятно наблюдать за ним в академии, сразу после поступления. Первые несколько недель многие кадеты, да и инструкторы, пытались набиться к нему в приятели. Они очень удивились, когда поняли, насколько быстро парнишка их раскусил. У него большой опыт человековедения. И распознавать людей он умеет отлично. Само собой, иначе никуда.
– И как же ты к нему подобрался? – поинтересовалась Дюваль.
– Да никак. Он сам ко мне подошел и заговорил. Думаю, он понял: мне все равно, кто его отец.
– А-а, ты всеобщий любимчик.
– Ну да. А еще у меня «отлично» по биологии, а у Джимми с этим курсом были проблемы. Хэнсон хоть и придирчив к людям, но хорошо видит свой интерес.
– Кажется, он и со мной вполне по-дружески держался.
– Просто он думает, что мы друзья, и доверяет моему суждению.
– А мы и в самом деле? – спросила Майя. – Я имею в виду – друзья.
– Ты, на мой вкус, чересчур энергичная.
– Ага, а от тебя прям веет умиротворением.
– Как я понимаю, умиротворение – это не по тебе.
– Ну как сказать. Я ж все-таки сплю иногда. Правда, в остальное время не сплю.
– Наверное, мне придется привыкнуть.
– Куда ж ты денешься.
– Я достал выпивку! – объявил Джимми, подходя сзади к Дюваль.
– Ох, Джимми, теперь ты мой любимец! – с энтузиазмом отозвалась та.
– Отлично! – улыбнулся Хэнсон, предложил бутылку девушке и уселся за стол. – Итак, о чем это вы говорили?
Незадолго до прибытия шаттла в зал ожидания явились еще двое. Вернее, пятеро: двоих в форме членов экипажа, энсинов, сопровождали трое военных полицейских. Дюваль пихнула Даля с Хэнсоном, те обернулись посмотреть. Один арестант заметил это и картинно вскинул брови.
– Да, я со свитой, – объявил он.
Дюваль, не обращая на клоуна внимания, спросила у полицейского:
– Чего он натворил?
– За этим многое числится, – указала девушка на кривляку. – Контрабанда, торговля контрабандой, нападение на старшего по званию.
Затем она кивнула на второго задержанного, понуро глядевшего в пол.
– Этот бедняга – его друг. Попал за компанию.
– Обвинение в нападении – чепуха! – объявил первый энсин. – Старпом был на таких рогах!
– А дурь ему дал ты, – пробурчал второй уныло, по-прежнему ни на кого не глядя.
– Не докажет никто, что я, да и никакая это не дурь, а инопланетная плесень. И никаких от нее рогов! Она людей расслабляет, успокаивает, а не заставляет кидаться на всех в комнате, да так, что приходится защищаться!
– Вы дали ему ксенопсевдоальгарик? – осведомился Даль.
– Как я уже говорил, никто не докажет, что дал его именно я, – ответил энсин, глядя на Эндрю. – Но может быть, что и ксено.
– Ксенопсевдоальгарик естественным образом производит вещество, действующее на большинство людей успокаивающе. Но где-то одна десятая процента после приема ксено ведет себя противоположным образом. Рецепторы в их мозгу устроены чуть иначе, чем у большинства. А из этих людей лишь десятая доля процента впадает в бешенство от ксено. К сожалению, видимо, ваш старпом из таких.
– Кто вы и отчего столь искушены в инопланетной плесени? – спросил энсин.
– Я тот, кто знает: ни при каких обстоятельствах нельзя толкать дурь старшему по званию.
Энсин ухмыльнулся.
– А почему вы не в кутузке? – поинтересовалась Дюваль.
– Спроси своего дружка, он такой умный, – посоветовал энсин.
Майя посмотрела на Даля, тот пожал плечами.
– Ксенопсевдоальгарик вполне легален, – пояснил он. – Но принимать его не слишком разумно. Разве что если изучаешь ксенобиологию либо питаешь интерес к официально не запрещенным инопланетным модификаторам настроения – возможно, с предпринимательскими целями.
– Ох! – выдохнула Дюваль.
– Если гадать, – начал Даль, – то я бы предположил, что наш друг…
– Финн, – представился энсин. – А это Хестер.
– …что наш друг Финн на последнем месте службы пользовался репутацией человека, употребляющего субстанции, которые позволяют успешно проходить тест на содержание запрещенных веществ в моче…
Хестер фыркнул.
– Я также могу предположить, что упомянутый старпом наверняка не хотел, чтобы распространилась новость о его пристрастии к наркотикам…
– Плесени, – поправил Финн.
– …любой разновидности. И еще менее он хотел бы, чтобы распространилось известие про его буйство от ксенопсевдоальгарика. Старпом напал, а Финн, с чисто технической точки зрения, вынужденно защищался. Потому начальству показалось разумным не упекать Финна в кутузку, выставляя грязное белье на всеобщее обозрение, но втихую перевести нарушителя на другой корабль.
– Я ни подтвержу, ни опровергну этой интерпретации событий, – заявил Финн.
– А зачем полицейские? – спросил Хэнсон.
– Следят, чтоб мы не заблудились по пути на «Интрепид», – заявил Хестер. – Проще говоря, чтобы он до нычки своей не добрался.
Финн закатил глаза в деланом отчаянии.
– Чую здесь озлобленность, – заключила Дюваль, глядя на Хестера.
Тот наконец посмотрел ей в глаза и сознался:
– Эта сволочь прятала свои запасы в моем рундуке.
– И ты не знал? – спросила Дюваль.
– Сказал, конфеты. Мол, если кореша узнают, залезут втихую и стибрят.
– Так они бы и стибрили! – возразил Финн. – К тому же оно и вправду было в конфетки закатано.
– А еще ты сказал, что конфеты – для твоей мамы.
– Признаю, тут я соврал.
– Я пытался объяснить капитану и старпому, но они просто не верят, – пробурчал Хестер. – На их взгляд, я сообщник. А мне этот ублюдок никогда не нравился.
– Так почему ж ты согласился держать его, гм, конфетки? – спросила Дюваль.
Хестер пробормотал что-то неразборчиво и отвернулся.
– Согласился, потому что я с ним по-доброму, а у парня друзей-то нет, – пояснил Финн.
– А ты этим воспользовался, – заключил Хэнсон.
– Не то чтобы я вовсе не хотел с ним подружиться, – указал Финн. – И я уж точно не хотел его подставить. В моих запасах ничего криминального. Просто наш старпом встал на рога и захотел немножко порихтовать мне кости.
– Вам следовало бы лучше разбираться в свойствах своего продукта, – заметил Даль.
– Когда в следующий раз чего-нибудь раздобуду, обязательно тебе притащу понюхать, – съязвил Финн, а затем указал рукой на иллюминатор, за которым виднелся приближающийся шаттл. – Но придется подождать. Похоже, наш рейс прибыл.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?