Текст книги "Деяния святых Апостолов. До края земли"

Следующая атака сатаны была самой коварной. Не сумев одолеть церковь ни преследованиями, ни коррупцией изнутри, враг теперь попробовал отвлечь верующих от исполнения их прямых обязанностей. Если бы он смог отвлечь внимание Апостолов на церковное управление, которое хотя и было очень важным, но не являлось их призванием, они стали бы пренебрегать своими Богом данными обязательствами молиться и проповедовать, тогда церковь осталась бы незащищенной от всевозможных лжеучений.

а. Проблема (6:1)

Ситуация была ясной. С одной стороны, в эти дни церковь возросла, в ней стало много народа, когда умножились ученики. С другой стороны, восторг, вызванный ростом церкви, был омрачен, к сожалению, посредством goggysmos, «жалобой… которая выражалась в ропоте» (БАГС). Родственный глагол использован в Септуагинте для обозначения «ропота» израильтян против Моисея (напр.: Исх. 16:7; Чис. 14:27; 1 Кор. 10:10). Здесь, очевидно, члены Иерусалимской церкви роптали на Апостолов, которые получали деньги, вырученные от добровольной продажи собственности христиан (4:35,37), и поэтому предполагалось, что они будут распределять их справедливо. Но ропот в любом случае недопустим в среде христиан (напр.: Флп. 2:14; 1 Пет. 4:9).

Жалоба касалась помощи вдовам, чью судьбу Бог обещал защищать в Ветхом Завете (прим.: Исх. 22:22 и дал.; Втор. 10:18). Предполагая, что они не в состоянии зарабатывать себе на пропитание и не имеют родственников, которые могли бы помочь им (ср.: 1 Тим. 5:3–16), церковь взяла на себя ответственность и каждый день распределяла для них еду. Но в Иерусалимской церкви существовало две группы верующих, одна называемая Hellenistai («Еллинисты»), а другая – Hebraioi («Евреи»). И в первой группе возникло недовольство – произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей (1). Нет указаний на то, что это было преднамеренным (словно «еврейским вдовам оказывалось предпочтение», НЗА). Скорее всего, инцидент возник из-за плохого управления или недосмотра.

Что представляли собой эти две группы? Предполагается, что они отличались по своему географическому положению и языку. То есть Еллинисты явились из диаспоры, устроились в Палестине и говорили на греческом языке, в то время как Евреи всегда проживали в Палестине и говорили на арамейском. Однако этого пояснения недостаточно. Поскольку Павел называл себя Hebraios, несмотря на то, что происходил из Тарса и говорил на греческом, необходимо проводить различие не только по происхождению и языку, но и на уровне культуры. В этом случае Hellenistai не только говорили на греческом, но и думали и вели себя, как греки, в то время как Hebraioi не только говорили на арамейском, но и глубоко вошли в еврейскую культуру. Таким образом, выражение «греческие евреи» является более удачным переводом, в то время как «община, говорящая по-арамейски» не является точным переводом, поскольку упор в этой фразе делается только на язык, а не на культуру. «Здесь необходим, – пишет Ричард Лонгнекер, – перевод, подобный «греческим евреям» и «иудейским евреям»[143]143
  Лонгнекер, «Деяния», с. 332. На с. 326–329 представлено подробное обсуждение различных мнений по данному вопросу.


[Закрыть]. В иудейской культуре всегда существовало некоторое соперничество между этими двумя группами. Но вся трагедия состоит в том, что оно проникло в новую общину Иисуса, Который Своей смертью отменил такие различия (напр.: Гал. 3:28; Еф. 2:14 и дал.; Кол. 3:11).

Разногласия были более глубокого характера, чем только различия в культуре этих фракций. Апостолы обнаружили более серьезную проблему, которая касалась управления социальной сферой в жизни церкви (и организации распределения помощи и разрешения возникающих жалоб). Это грозило занять все их время и отвлечь их от работы, которую Христос специально доверил им, а именно – проповедь Благой вести и учения Христа.

б. Решение (6:2–6)

Тогда двенадцать Апостолов не стали возлагать принятие решения на церковь, но, созвавши множество учеников (чтобы поделиться с ними возникшей проблемой), сказали: нехорошо нам, оставивши слово Божие, пещись о столах (2). Нет и намека на то, чтобы Апостолы рассматривали общественную работу как нечто низкое по отношению к пасторской работе или как занятие, унижающее их достоинство. Все дело было в призыве и в обязанностях. Они не имели права отвлекаться от задачи первостепенной важности. Поэтому Апостолы сделали церкви предложение: Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости [НЗА, «и практичных, и духовных»]: их поставим на эту службу (3); А мы постоянно пребудем в молитве и служении слова (4). Следует отметить, что теперь Апостолы добавили к проповеди и молитву (возможно, имея в виду и совместные богослужения, и индивидуальные). Проповедь и молитва едины, поскольку служение слова не даст плода без молитвы, которой Святой Дух поливает семя слова, как водой. Решение об избрании семи на служение, по общему признанию, явилось началом зарождения института диаконства. Вполне возможно, ибо лексика, связанная со словом diakonia, используется в стихах 1 и 2, как мы увидим позже. И все же семь пока не называются diakonia (ср.: Рим. 16:1; Флп. 1:1; 1 Тим. 3:8,12).

Церковь одобрила план Апостолов: И угодно было это предложению всему собранию. Они стали претворять этот план в жизнь. И избрали Стефана, мужа, исполненного веры и Духа Святого, и Филиппа, и Прохора, и Никанора, и Тимона, и Пармена, и Николая Антиохийца, обращенного из язычников (НАБ, «бывшего обращенного») (5), т. е. прозелита. Отмечается, что все семь человек имеют греческие имена. Может быть, они все были Hellenistai, специально выбранными для того, чтобы успокоить тех, кто роптал. Но это спорный вопрос. Скорее всего, a priori «они были избраны из обоих классов евреев, что является единственно справедливым и соответствующим ситуации вариантом»[144]144
  Ленски, с. 246.


[Закрыть]. Были они диаконами, или нет, были они Hellenistai, или нет, но их поставили пред Апостолами, и сии помолившись возложили на них руки (6). Таким образом им была дана власть на исполнение этого служения.

в. Принцип

В данном случае мы имеем подтверждение крайне важного принципа, имеющего большое значение и для современной церкви. Он заключается в том, что Бог призывает всех Своих людей на служение. Он призывает разных людей на разное служение, и те, кто призван «к молитве и служению слова», ни в коем случае не должны позволить себе отвлекаться от главной задачи, поставленной перед ними.

Труд двенадцати и труд семи намеренно назван словом diakoniа (1, 4), «служение» или «попечение». Первое – «служение слова» (4), или пасторская работа, последнее – «пещись о столах» (2), или общественная работа. Оба вида служения равноценны. Оба являются видами христианского служения, то есть разными путями служения Богу и Его людям. Оба вида служения требуют людей, «одухотворенных Духом», чтобы исполнять их. Оба вида могут занимать все время. Единственная разница между ними – в форме, которую принимает служение, поскольку различные виды служения требуют различных даров и различного призвания.

Мы наносим большой вред церкви, если относимся к пасторству как к единственному виду «служения», например, когда мы говорим о рукоположении как о «вхождении в сан». Использование определенного артикля (перед словом «служение») предполагает, что рукоположенное пасторство является единственным существующим видом служения. Но diakonia является общим словом, обозначающим служение вообще; оно не обладает спецификацией до тех пор, пока с ним не будет употреблено дискриптивное прилагательное, будь то «пасторское», «общественное», «политическое», «медицинское» или иное. Все без исключения христиане становятся последователями Того, Кто пришел «служить, а не требовать служения», они сами призваны к служению и готовы, фактически, жизнь отдать на дело служения. Но выражение «христианское служение на полный день» не ограничивается только лишь церковной работой или миссионерским служением; служение может быть работой в правительстве, в средствах массовой информации, работой в области какой-то определенной профессии, в бизнесе, промышленности и дома. Нам следует возродить именно такое понимание широкого разнообразия служений, к которым Бог призывает Своих людей.

В частности, исключительно важно для здоровья и духовного роста церкви, чтобы пасторы и прихожане в поместных церквях поняли это. Конечно, пасторы – не Апостолы, ибо Апостолам дана была власть оформить Евангелие и научить благовестию других, в то время как пасторы ответственны за разъяснение благовестия, которое Апостолы передали нам через Новый Завет. Тем не менее, это есть истинное «служение слова», которому пасторы призваны посвятить свою жизнь. Апостолы не были слишком заняты, чтобы взять на себя служение по распределению благотворительных средств, как мы уже рассматривали, но им бы пришлось слишком много времени уделить не тому виду служения. То же происходит со многими другими пасторами. Вместо того чтобы сосредоточиться на служении слова (которое включает в себя проповедь, обращенную к приходу, индивидуальную работу с прихожанами, а также с группами), они с головой уходят в административную работу. Иногда в этом виноват сам пастор (он хочет держать все бразды правления в своих руках), а иногда виноваты прихожане (они хотят видеть его своим главным доверенным лицом, исполняющим все самолично). В обоих случаях последствия бывают катастрофическими. Уровень проповедей и обучения падает, поскольку у пастора мало времени на подготовку и молитву. А у простых прихожан нет возможности реализовать Богом данные дары, поскольку пастор все делает сам. Все это приводит к тому, что община не может расти во Христе. Каждой общине следует признать, что Бог призывает разных мужчин и женщин к различным видам служения. Тогда люди смогут обеспечить условия, при которых пастор сможет полностью посвятить себя делу служения слова. Пастор же, в свою очередь, сделает все возможное, чтобы люди познали свои дары и участвовали в том виде служения, к которому они призваны.

г. Результат (6:7)

Апостолы приняли решение об избрании диаконов, которые занялись общественной работой, а сами сосредоточили свое внимание на выполнении пасторских обязанностей. В результате этого слово Божие росло (7а). Естественно! Слово не может расти, когда служение слова заброшено. Другими словами, когда пасторы посвящают себя слову, оно растет. В дальнейшем и число учеников весьма умножалось в Иерусалиме; и (что является весьма примечательным явлением) из священников очень многие покорились вере (7б). Два глагола – «росло» и «умножалось» являются глаголами несовершенного вида. Это указывает на то, что процесс роста и умножения продолжался. Этот стих – первый из шести сообщений о росте, которые Лука включил в свое повествование. Сообщения об увеличении численности церкви возникают в критические моменты различных событий: после решения Апостолов посвятить себя молитвам и благовестию (6:7) (ср.: Деян. 2:47; 4:4; 5:14; 6:1); после впечатляющего обращения Савла Тарсянина (9:31); после чудесного обращения первого язычника, Корнилия, за которым последовала смерть Ирода Агриппы I (12:24); после первого миссионерского путешествия Павла и собрания лидеров на Иерусалимском соборе (16:5); после второго и третьего миссионерских путешествий (19:20); и в конце книги, после прибытия Павла в Рим, где он жил, «проповедуя… со всяким дерзновением невозбранно» (28:30–31). В каждом из этих стихов мы читаем либо о том, что слово росло, или что церковь росла, или и то, и другое. Бог действовал; и ни люди, ни демоны не могли встать на Его пути.

Итак, мы рассмотрели ту тактику, которую применил сатана в своих попытках разрушить церковь. Первое, он пытался задушить церковь силой, воздействуя на иудейские власти; второе, через супружескую пару Анании и Сапфиры он стремился развратить ее лицемерием; и третье, через недовольных вдовиц хотел отвлечь ее руководство от молитвы и проповеди, чтобы открыть ее для зла и ошибок. Если бы он преуспел хотя бы в одном, новое сообщество Иисуса было бы задушено во младенчестве. Но Апостолы были начеку и сумели обнаружить «козни диавольские» (Еф. 6:11). Нам сегодня также необходимо духовное умение распознавать их, чтобы уметь отличить деятельность Святого Духа от духа злобы (ср.: 5:3). Нам также нужна их вера во всемогущее имя Иисуса. Только Его властью можно победить силы тьмы (ср.: Деян. 3:6,16; 4:7,10,12,18).

Б. Начало всемирного служения
Деяния 6:8 – 12:24

6:8–7:60
5. Стефан; мученик

После сошествия Духа и победы над сатаной (эту победу Лука провозгласил в 6:7) церковь была почти готова начать миссионерское служение в мировом масштабе. До сих она состояла только из иудеев и благовестие ограничивалось Иерусалимом. Однако теперь Святой Дух был готов послать Своих людей в широкий мир. Апостол Павел (герой Луки) должен был стать избранным орудием Божьим, чтобы первым начать это движение. Но сначала, в следующих шести главах Деяний, Лука рассказывает, как был заложен фундамент будущих миссионерских движений для язычников. Начало этому положила деятельность двух замечательных людей – Стефана-мученика и Филиппа-благовестника. Затем последовали два чудесных обращения – Савла-фарисея и Корнилия-сотника. Эти четыре человека вместе с Петром, через которого обратился Корнилий, внесли неоценимый вклад в расширение церкви во всем мире.

Первым был Стефан-мученик (6:8–8:2). Его проповеди вызвали яростное сопротивление иудейской оппозиции, но в своей аргументированной речи перед синедрионом он подчеркнул, что живой Бог свободен в Своей воле идти, куда Он хочет, и вправе призывать Своих людей идти вперед. Хотя Стефану не удалось убедить совет и его побили камнями, его мученичество оказало огромное влияние на Савла Тарсянина. Оно также привело к рассеянию учеников по всей Иудее и Самарии.

Филипп-благовестник (8:4–40) был первым, кто поделился евангельской вестью с презренными самаритянами, и с его помощью была разрушена многовековая преграда между иудеями и самаритянами. Затем он привел ко Христу первого африканца, евнуха-ефиоплянина, и крестил его.

Обращение к Иисусу и призыв Савла-фарисея (9:1–31) стали прелюдией к миссии среди язычников, поскольку он был призван в первую очередь стать Апостолом для язычников.

Корнилий-сотник (10:1 – 11:8) был самым первым язычником, кто обратился к вере и вошел в состав церкви. Сошествие на него Духа самым ясным образом подтвердило правомерность его включения в Мессианское сообщество на равных условиях с евреями. Таким образом было преодолено иудейское суеверие Апостола Петра.

Только после того как эти четыре человека сыграли свою роль в развитии всей истории, в повествовании Луки была подготовлена сцена для первого миссионерского путешествия, описанного в 13 и 14 главах Деяний.

Лука уже познакомил нас со Стефаном. Как один из семи, он был «исполнен Святого Духа и мудрости» (6:3). Далее о нем говорится как о человеке, «исполненном веры и Духа Святого» (6:5), и еще раз он представлен как исполненный веры и силы (6:8а). Исполненный Духа, исполненный мудрости, веры и силы, он преизобиловал благословениями. «Вера и сила» являют собой поразительное сочетание, которое Кэмпбелл Морган определяет как «сладость и крепость… слитые в одной личности»[145]145
  Морган, с. 142–143.


[Закрыть]. Конечно, «вера» указывает на верный и надежный христианский характер, а «сила» проявлялась в том, что он совершал великие чудеса и знамения в народе (8б).

До сих пор Лука говорил о свершении чудес и знамений только Иисусом (2:22) и Апостолами (2:43; 5:12). Теперь же впервые говорится о том, что они совершались другими людьми. Некоторые исследователи приходят к выводу, что Стефан (6:8) и Филипп (8:6) были совершенно особыми людьми, потому что Апостолы возложили на них руки (6:6), таким образом включив их в свое апостольское служение. Кроме того, они занимали особое место в период перехода от иудейского движения к всемирной христианской миссии. Но это недоказуемо. Деятельность Стефана и Филиппа определенно является свидетельством того факта, что чудеса и знамения совершались не только Апостолами.

И все же, несмотря на все выдающиеся качества Стефана, его служение спровоцировало яростные нападки врагов. Не сказано почему, но некоторые из так называемой синагоги Либертинцев (так они назывались) и Киринейцев и Александрийцев и некоторые из Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном (9). «Либертины» (libertinoi, греческая транслитерация латинского слова) были освобожденными рабами, отпущенными римлянами на свободу, и их потомками. Но кто были евреи из Киринеи, Александрии, Киликии и Асии? Некоторые считают, что они организовали четыре отдельные синагоги, а с либертинами – пять. Другие считают, что речь идет о двух, трех, или четырех синагогах. Но, может быть, лучше вместе с НИВ предположить, что Лука ссылается только на одну синагогу (потому что слово «синагога» стоит в единственном числе). НАБ придерживается того же мнения, представляя синагогу как собрание людей из четырех уже указанных мест. Поскольку они были освобожденными рабами, они являлись иностранными евреями, а теперь приехали жить в Иерусалим. Возможно, те, кто был из Киликии, включали в свое число Савла Тарсянина. В любом случае, Стефан был назначен одним из семи, ему была доверена забота о вдовах, но, несмотря на это, он не отказался от проповеди благовестия. Однако именно против его проповеди Благой вести и возражали члены синагоги.

Прежде всего они вступили в спор со Стефаном (9б). Но в споре своем не смогли одолеть этого человека, потому что не могли противостоять мудрости и Духу, Которым он говорил (10). Здесь, по-видимому, подразумевается «богодухновенная мудрость, с которой он говорил» (НАБ). Это было исполнение обещания Иисуса, записанного Лукой, о том, что Он даст Своим последователям «уста и премудрость, которой не возмогут противоречить, ни противостоять все противящиеся…» (Лк. 21:15; ср.: 12:12).

Второе, потерпев поражение в открытом споре, исчерпав все аргументы, враги Стефана начали против него кампанию клеветы. Тогда научили они некоторых – может быть, подкупив их, – сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога (11). Таким образом они возбудили народ и старейшин и книжников (12а).

В-третьих, напавши схватили его и повели в синедрион (12б). И представили ложных свидетелей (13а).

Итак, оппозиция изменила тактику, перейдя от теологических споров через последующую клевету к последнему этапу – насилию. Такая последовательность повторялась часто и в дальнейших событиях. Сначала возникают серьезные богословские дискуссии. Когда они не приносят желаемых результатов, люди начинают кампанию лжи. В конце концов они прибегают к законным или незаконным действиям в попытке избавиться от своих противников силой. Пусть против нас применяют это оружие другие. Избави нас Бог обратиться к таким средствам самим!

После введения в историю Стефана Лука сначала уточняет обвинения, которые были выдвинуты против него (6:13–15), затем коротко приводит речь Стефана в свою защиту, с которой он обратился к синедриону (7:1–53). В конце главы автор сообщает нам об окончательном приговоре, который и был приведен в исполнение: смерть через побивание камнями (7:54–60).

В народе были распущены слухи о том, что Стефан богохульствовал против Моисея и против Бога (11). Перед синедрионом ложные свидетели выдвинули более серьезное обвинение: этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие и на закон (13). Остановимся, чтобы отметить, что это было серьезное двойное обвинение. Ибо ничто не было для иудеев более священным и более ценным, чем их храм и их закон. Храм был «святым местом», святилищем присутствия Божьего, а закон был «святым Писанием», откровением Божьего разума и воли. А потому, раз храм являлся домом Божьим, а закон – словом Божьим, говорить против этих святынь значило говорить против Бога, или, другими словами, богохульствовать.

Но что говорил Стефан против храма и закона? Ложные свидетели пояснили: Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей (14). Слова Стефана против храма и закона являются учением о том, что Иисус Назорей сделает с двумя иудейскими святынями. Был ли прав Стефан? Был ли Иисус иконоборцем, Который грозился разрушить храм и изменить закон, лишив, таким образом, Израиль двух его самых ценных сокровищ и даже восстав против Бога, Который дал их Израилю? Самого Иисуса обвиняли в этом, и потому можно предположить, что Стефан, как верный ученик, повторял вслед за учителем Его учение.

Итак, что же Иисус говорил о храме и о законе? Во-первых, «мы слышали», говорили лжесвидетели, «как Он говорил: «Я разрушу храм сей рукотворенный, и чрез три дня воздвигну другой, нерукотворенный» (Мк. 14:58; ср.: 15:29; Мф. 26:61). Слышавшие Его думали, что Он говорит буквально и спросили: «Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его?» (Ин. 2:20). Иоанн же поясняет: «А Он говорил о храме Тела Своего» (Ин. 2:21), имея в виду воскресение Своего тела, которое восстало из мертвых на третий день, и возведение Своего духовного тела, то есть Церкви, которая займет место материального храма. Так, Иисус смело говорил о Себе как о новом Божьем храме, который заменит собою старый. «Но говорю вам», заявил Он, «что здесь Тот, Кто больше храма» (Мф. 12:6). В старое время люди приходили в храм, чтобы встретиться с Богом, а теперь, как следствие, местом пребывания Бога будет сам человек.

Во-вторых, Иисус сказал, что Он пришел исполнить закон. Верно то, что Его обвиняли в неуважении к закону, например, в отношении субботы. Дело же в том, что книжники и фарисеи не понимали Его. То, что Он делал, противоречило неверному толкованию закона Моисея книжниками и таким образом перечеркивало все предания старцев. Но Он никогда не проявлял неуважения к самому закону. Наоборот, Он говорил: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5:17). В частности, Он доказал это, положив Свою жизнь за нас, исполнив закон, касающийся священства и жертвы.

Иисус учил, что храм и закон будут заменены, подразумевая, что теперь люди найдут в Нем, в Мессии, исполнение всех ветхозаветных пророчеств по Божьей воле. Сам Иисус был и есть храм и исполнение закона. Более того, и храм, и закон указывали на Него и теперь исполнились в Нем, и это лишь увеличивает их важность, а не преуменьшает ее. Насколько мы знаем, Стефан учил тому же, чему учил Иисус. Лжесвидетели обвинили его в том, будто бы он утверждал, что Иисус Назорей разрушит сей храм и изменит закон. То есть, они представили Христа как разрушителя святынь и хулителя закона. Но Стефан проповедовал Христа как Того, в Ком все, что было предсказано в Ветхом Завете, исполнилось, включая храм и закон.

И все, сидящие в синедрионе, смотря на него, видели лице его, как лице Ангела (15). Весьма примечательно то, что все члены совета, глядя на человека, сидящего на скамье подсудимых, могли видеть его лицо, сияющее, как лицо ангела, а ведь именно это случилось и с лицом Моисея, когда он спустился с горы Синай, неся своему народу закон (Исх. 34:29 и дал.). Разве не по воле Божьей у Стефана лицо было таким же сияющим, когда его обвинили в оппозиции закону, каким было у Моисея тогда, когда он получил от Бога этот закон? Таким образом Бог дал понять, что и служение Моисея закону и толкование закона Стефаном имели на себе печать Его одобрения. И действительно, Стефану было дано Божье благословение во всем. Благодать и сила его служения (8), его неопровержимая мудрость (10) и его сияющее лицо были тому подтверждением.