Текст книги "Верь в меня"

Джози Литтон
Верь в меня

Глава 1

Копыта звонко стучат по твердой дороге, комки засохшей грязи взлетают высоко вверх. Всадники скачут к гордой крепости, возвышающейся у самого моря, испещренного солнечными бликами. Сегодняшняя охота была удачной. С перекинутых через потные конские крупы туш кабана и оленя падают на иссохшую от летней жары землю капли крови. Когда охотники въезжают в крепостные ворота, по двору замка разносятся радостные возгласы. Люди приветствуют возвращение господина.

Лорд Хоук, владетель Хоукфорта, спешивается и бросает поводья своего боевого коня помощнику конюха. Хоук – крупный мужчина, высокий, мускулистый, с твердыми чертами лица, с проницательными ярко-голубыми глазами и пружинистой походкой. Несмотря на усталость, он все же радуется тому, что охота отвлекла его от повседневных забот. Хоть ему и неприятно признавать, но в эти мгновения он ощущает необыкновенное душевное спокойствие еще и потому, что очередной день прошел без приезда невесты. Нежеланной невесты.

Лорд вздыхает и проводит рукой по густым волнистым каштановым волосам, ниспадающим на плечи. Естественно, человек его положения обязан жениться ради того, чтобы произвести на свет сыновей. Лорд понимает это и даже принимает сей довод. Однако Хоук предпочел бы взять в жены женщину по собственному выбору, а не безликую особу, посылаемую ему в залог мира и объединения норвежцев и саксов в противостоянии алчным датчанам.

По этой же причине сестра лорда прекрасная леди Кимбра вышла замуж за могущественного норвежского ярла[1]1
  Ярл (уст. англ.) – граф; слово в этом значении употреблялось в средние века не только в Англии, но и в странах Скандинавии. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] Вулфа Хаконсона. Ради сохранения мира Хоук был готов на все, но он не питал ни малейшей надежды на то, что его женитьба окажется такой же успешной, как брак его сестры с человеком, которого некогда называли Бичом Саксов.

Хоук был бы вполне доволен, если бы ему удалось хотя бы терпеть свою невесту. Впрочем, для этого она должна сначала приехать в его владения, а она, по всей видимости, не особенно торопилась это сделать. Однако именно в этот день как будто наметился некоторый прогресс…

– Милорд…

Хоук обернулся и увидел управляющего. Тот спешил к хозяину, но приближался с опаской. Одно его плечо было слегка повернуто назад – управляющий был готов поспешно отступить, если хозяин будет не в духе. «Неужели люди так боятся меня?» – подумал Хоук, характер которого был отнюдь не легким, а в последнее время вообще сделался неуправляемым. Лорд подавил вздох, надеясь, что это не так. Подобная слабость духа задевала бы его гордость и чувство справедливости, которое он проповедовал.

– Что случилось, Эдвард? – спросил Хоук, стараясь говорить как можно доброжелательнее.

Удовлетворение, принесенное охотой, улетучилось. Сознание Хоука возвращалось к проблемам повседневной жизни, с ее решениями, суждениями, компромиссами и необходимостью разумно руководить несколькими тысячами людей, обитающих в замке и окрестностях. Он никогда не сомневался в своих силах, наоборот, охотно шел навстречу трудностям, но временами они казались просто невыполнимыми. Такой хороший денек можно было бы провести за более приятными занятиями – скажем, посидеть с удочкой на берегу ручья в надежде, что ни одна рыбка не проплывет мимо приманки. Подумал он и о том, как славно было бы разделить время с человеком, которому было приятно его общество. Впрочем, эти мимолетные мысли скоро испарились, отступив перед требованиями повседневного долга, из которых и состояла жизнь лорда Хоука.

Управляющий, убедившись, что господин находится в добром настроении, немного успокоился. Для занимаемого положения Эдвард был молод. Он занял этот пост скорее благодаря заслугам, нежели происхождению и дорожил своим местом.

– Прибыли слуги леди Кристы, милорд, – произнес управляющий, указывая на троицу, стоящую возле кузницы, одной из многих маленьких построек, протянувшихся вдоль стен, окружающих замок.

Легкое движение руки, слабое подергивание ноздрей и потемневший взгляд свидетельствовали о чувствах, обуревающих Эдварда. Удивление, беспокойство, недоумение – целую гамму переживаний излучал сейчас тот, кто обычно выглядел невозмутимым.

Хоук пригляделся к гостям. Сначала его взгляд остановился на мужчине. Низкого роста и коренастый, чуть сутулый, с длинными черными волосами, черной бородой и угольно-черными глазами. Вполне обычная внешность. Рядом с ним пожилая женщина, одетая во все черное, остроносая, с волосами цвета воронова крыла. Третья – молодая особа, скрытая за своими спутниками, тоже была черноволосой, с чертами лица изящными, словно у эльфа, и глазами…

Быстрые, полные ожидания очи, которые напомнили Хоуку полумрак узкой лесной долины в разгар солнечного лета. Он почти почувствовал прохладный мох, услышал ласковое журчание хрустальной воды, бегущей по камням, ощутил аромат нежных лесных фиалок, вплетенных в косы женщины с кожей цвета сливок, и…

Хоук внезапно пришел в себя. Он находился слишком далеко от девушки и не мог заметить красоту ее глаз, но настолько отдался своему воображению, что забыл обо всем на свете.

Что за бессмыслица! Она всего лишь служанка, щуплая и взъерошенная. Нет причин проявлять к ней интерес. И все же Хоук снова погрузился в эти глаза, залюбовался нежной, чарующей улыбкой, напомнившей… О чем? Память на мгновение проявила сказочную картину. Сияющая солнечными бликами вода и гладкие, сверкающие существа, которые носятся между морем и небом в кильватере быстроходного судна.

Хоук отвернулся, но потом снова невольно взглянул на незнакомку, поймал себя на этом и нахмурился. Девушка заметила его смущение и съежилась, почти совсем укрывшись за спинами своих спутников.

Он просто устал, вот и все. Две недели он провел при дворе, а это всегда изматывало. Вернувшись, Хоук погрузился в дела Хоукфорта. А тут еще этот брак, нависший над головой, словно пресловутый меч.

Хоук слишком поздно заметил свою сводную сестру и поэтому вздрогнул, услышав ее голос. Звуки, слетавшие с ее языка, по изысканности и красоте можно было смело сравнить с блеянием разозленной козы. Лорд тут же отбросил мысли о свирепых датчанах, с которыми встретился бы сейчас более охотно, чем с Дорой, и мужественно приготовился выслушать тираду сестры.

– Это переходит всякие границы! – начала Дора. – Как будто недостаточно того, что мы вынуждены дожидаться, пока леди Криста сочтет нужным появиться в замке! Теперь нам предстоит принимать ее слуг.

Дора бросила через плечо угрожающий взгляд на приезжих и снова сосредоточила свое внимание на брате, который на секунду закрыл глаза, призывая самую мучительную из добродетелей – терпение.

Дора была старше Хоука на десять лет. По большому счету ей бы надлежало находиться в собственном имении, и так бы оно и было, но ее супруг принял опрометчивое решение и выступил против Альфреда Уэссекса, когда этот ученый и воитель решил объединить бриттов против датчан[2]2
  Альфред Узссекс – Альфред Великий (ок. 849 – ок. 900), король англосаксонского королевства Уэссекс с 871 г . Объединил под своей властью несколько соседних англосаксонских королевств. При нем составлен первый общеанглийский сборник законов и часть «Англосаксонской хроники».


[Закрыть]. Скоро овдовев, Дора не делала секрета из своих суждений о тех, кто лишил ее, как она считала, по праву занимаемого положения, включая и брата, предоставившего ей кров. Однако она успешно вела хозяйство Хоука и обычно с разумной осторожностью избегала отягощать его уши своими бесконечными жалобами.

Но не сейчас. Сегодня чаша ее терпения переполнилась, и Дора забыла об осторожности.

– О чем она думала, отправляя, сюда без предупреждения этих троих? – вопрошала она, упершись руками в тощие бедра и уставившись на брата горящими от возмущения глазами. – Не понимала, что создает для нас неудобства? Уж не вообразила ли она, что Хоукфорт обнищал? Что мы живем беднее, чем она на своем варварском севере?

С каждым вопросом Дора резко повышала голос и под конец перешла на крик. Хоук был выносливым мужчиной, однако и для него существовал предел допустимого. Его власть и благоразумие требовали, чтобы он положил конец такой распущенности.

– Придержи язык, Дора, мне твое поведение не нравится! Приготовь комнаты для гостей, да поторопись.

Сестра плюнула со злости, но ледяной холод в глазах Хоука и жесткое выражение его лица напомнили ей, хоть и с запозданием, о непреклонности, которую ее брат обычно не медлил проявлять.

Она все еще смотрела на Хоука, когда тот жестом подозвал к себе коротышку. Тот подошел, и лорд вгляделся в него повнимательнее. Парень был похож на тролля. Широкий в плечах, слегка сутулый, кривоногий, словно ему приходилось прятаться, пригнувшись, под мостами и выскакивать оттуда, пугая неосторожных путников. По блеску глаз, спрятанных под косматыми бровями, можно было бы предположить, что подобные шуточки незнакомцу не чужды.

– Я буду Торголд, милорд, – произнес он. – Слуга леди Кристы.

– Должен лия принимать ваш приезд как знак того, что миледи вскоре осчастливит нас своим присутствием?

Язвительный тон Хоука вынудил бы многих, если не большинство, мужчин попятиться. Торголд только пожал широкими плечами и развел в стороны заскорузлые руки.

– Она приедет когда захочет, милорд.

Кажется, дело обстояло именно так. От злости на этого странного маленького человека у Хоука перехватило дыхание, но он сдержался и не вспылил. Лорд предоставил Доре заняться троицей и переключил внимание на Эдварда, бросив, однако, еще один, последний, взгляд на девушку. Она медленно шла следом за своими спутниками. Оглянулась через плечо и, смущенная тем, что хозяин Хоукфорта это заметил, споткнулась, но тут же справилась со своим чувством и посмотрела на лорда так сердито, что Хоук рассмеялся.

Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что изумление, появившееся на лице у Эдварда, вызвано непривычным для управляющего смехом господина.

Те же самые звуки согревали Кристу, словно посылая ей в спину легкие звоночки. Она шла следом за Торголдом, Рейвен и особой с кислым лицом по направлению к жилью для слуг. Девушка не посмела оглянуться еще раз, но не потому, что ей этого не хотелось. Ее трезвый разум, которым Криста всегда гордилась, удерживал ее от опрометчивого поступка.

Какой же он большой! Самый огромный мужчина из всех, кого ей доводилось видеть. Если, конечно, не считать могучего ярла Скирингешила, Вулфа Хаконсона, на которого Кристе удалось бросить мимолетный взгляд, когда тот приезжал побеседовать с ее сводным братом. Тогда ее вызвали – что случалось редко – в их фамильное поместье и сообщили, что выдают замуж за зятя Вулфа, грозного саксонского лорда по имени Хоук…

У него глаза ловчей птицы, подумалось ей вначале, но когда лорд рассмеялся… Губы Кристы изогнулись в невольной улыбке. Реакция Хоука на ее растерянность заставила девушку поверить, что для ее дурных предчувствий нет основания. Будучи предусмотрительной, Криста из осторожности спрятала эту мысль в самый дальний уголок своего сознания, потому что она породила в душе легкую дрожь счастья, которого она так ждала.

Стоит поберечься и найти защиту от злого взгляда и острого языка леди Доры, которая, как поняла Криста, вела в замке домашнее хозяйство. Она казалась такой едкой и колючей, что лучше держаться от нее подальше, как от жгучей крапивы.

Дора направлялась через двор к низкому деревянному зданию. Выстроенное из тесаных бревен, скрепленных известковым раствором, и накрытое высокой соломенной крышей, оно казалось слишком простым по сравнению с украшенными деревянной резьбой и расписанными норвежскими домами.

Войдя в помещение, Криста не сразу привыкла к сумраку, царившему там. Достаточно просторное помещение казалось зловеще тихим. Криста услышала слабое жужжание залетевшей в дом пчелы, почувствовала запах сухого камыша, разбросанного по грязному полу, и не спеша осмотрелась.

В центре комнаты находился огромный камин, выложенный из камня; площадка под дымоходом была окружена черными от сажи стропилами. По обе стороны от камина тянулись ниши для сна. Занавески были раздвинуты, открывая взгляду убогую внутреннюю обстановку.

– Вы обе можете положить свои тюфяки вот сюда, – заговорила Дора, указывая женщинам на свободную нишу. – А ты, – повернулась она к Торголду, – иди на другую сторону двора. Мужчины спят там. Надеюсь, вы будете поддерживать в спальнях чистоту и порядок, вовремя являться к трапезе и выполнять работу, которую вам поручат.

Рейвен открыла было рот, чтобы ответить, но Торголд ее опередил.

– Конечно, миледи. С нами у вас не будет хлопот.

– Не советую их доставлять. Ваша госпожа уже произвела на нас достаточно скверное впечатление тем, что не прибыла сюда в положенное время. Откровенно говоря, если бы брат прислушивался к моим советам, я бы сказала ему, что не стоит ввязываться в такое рискованное предприятие, каким обещает быть этот брак. Настанет день, когда он жестоко раскается.

Высказав свое суждение, Дора удалилась. И хорошо, что не задержалась ни на секунду дольше. Торголд протянул руку и удержал Рейвен, рванувшуюся было вперед.

– Успокойся, с ней никто не считается. Забудь о ней.

– Хорошо тебе говорить! – буркнула женщина. Ее тонкая шея изогнулась, голова тряслась от злости. Она выпятила грудь и задержала дыхание, потом прошипела с яростью: – Я бы вырвала и съела ее печень, но боюсь, что она полна желчи и несъедобна.

Криста рассмеялась. Положив одну руку на плечо Рейвен, а другую – на плечо Тортолду, она слегка сжала пальцы в знак утешения. Ее друзьям было нелегко решиться приехать сюда. Только любовь и преданность, которую они питали к Кристе со дня ее рождения, вынудили их поступить именно так.

Как бы ни хотелось Кристе поскорее обдумать первые впечатления о лорде Хоуке, она понимала, что дело прежде всего. Заглянув в нишу, девушка сморщила нос.

– Нам надо сделать все возможное, чтобы устроиться здесь поуютнее.

Торголд кивнул, улыбнулся и исчез за дверью. Вскоре он вернулся с первой партией их багажа. Пока мужчина сновал туда и обратно, женщины пытались навести в нише чистоту и порядок. Вернее, пыталась Криста, потому что в искусстве создавать удобства Рейвен не имела себе равных. Она двигалась быстро и уверенно и, казалось, находилась в нескольких местах одновременно. В поразительно короткое время ниша преобразилась до неузнаваемости.

Была выметена каждая пылинка, простые деревянные кровати застелены, маленький стол и несколько табуретов расставлены по местам.

Притащив последнюю часть багажа, Торголд огляделся и кивнул:

– Пожалуй, достаточно. Если перестараетесь, начнутся расспросы.

Богатый гобелен с изображением зеленой лесной долины и резвящихся среди деревьев мелких зверюшек Кристе предложили не распаковывать, и она с огорчением кивнула в знак согласия. Насколько она успела заметить, слуги в Хоукфорте жили вполне удобно, однако без малейшей роскоши.

– Остальное оставим на потом, – произнесла она, с явной неохотой отодвигая от себя сверток с гобеленом.

Едва комната приобрела более или менее благопристойный вид, Криста воспользовалась первой возможностью, чтобы подвести итог произошедшим событиям.

Итак, она находится в Хоукфорте, даже видела хозяина крепости, и, кажется, никто ни о чем не догадался. То, что казалось несколько рискованным делом, требующим немалой осторожности, осуществилось даже успешнее, чем можно было ожидать.

Заметив ее улыбку, Рейвен и Торголд обменялись взглядами. Пожилая женщина заметила:

– Еще не поздно.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы могли бы сказать, что слишком спешили, чтобы дожидаться эскорта, но боялись, как бы по дороге вас кто-нибудь не узнал и не воспользовался вашей беззащитностью. – Рейвен высоко подняла тощие плечи и добавила: – Как знать, может, он вам и поверит.

– Только в том случае, если вы сообщите ему об этом прямо сейчас, – вмешался в разговор Торголд. – Если протянете время, мужчина поймет, что оказался в дураках. А они этого не любят. – Торголд усмехнулся, видимо, каким-то своим старым воспоминаниям. – Нет, мужчины такого не любят.

Криста вскочила с постели и уставилась на слуг в полном изумлении.

– Я не собираюсь ничего говорить! Это все испортит. Как же я узнаю то, что так сильно хочу узнать?

– А что там узнавать-то? – возразила Рейвен. – Все мужчины одинаковы… Гордецы, упрямцы, ничего не хотят понимать.

– Самонадеянные, невнимательные, грубые, – продолжил Торголд.

– Должны же у них быть хоть какие-то подкупающие женщину черты, – возразила Криста. – Когда он посмотрел на меня, я почувствовала… – Она запнулась, пытаясь в точности уловить, что же именно она почувствовала, когда эти выразительные голубые глаза смотрели на нее. Большую силу, ум и что-то еще… завораживающее, притягивающее к себе… Страсть?

Был ли владетель Хоукфорта страстным мужчиной? Криста прогнала от себя эту мысль, которая сейчас казалась ей мучительной. Став ее мужем, он будет иметь право обладать ею, как не обладал никто. Криста знала, в чем заключается такое обладание, однако понимала, что под этим, в темной, непроницаемой глубине, таится еще многое, непредсказуемое, способное в любую минуту вырваться на поверхность как нечто ужасное или, наоборот, прекрасное.

Оставляя в стороне страсть, Хоук оказался настолько мудр, что решился на союз, который нес мир как для его, так и для ее народа. Это свидетельствует об уме Хоука и самообладании. Криста по достоинству ценила эти качества, но тем не менее томительная мысль о правах мужа и о ее обязанностях как жены вызвала на ее нежных щеках румянец и вынудила слуг обменяться понимающим взглядом.

– Обыкновенные смертные, – пробормотал Торголд, прежде чем направиться к месту своего ночлега.

Он оставил в помещении для слуг-мужчин кое-какие свои вещи, чтобы это выглядело так, словно он уже устроился там. Однако гораздо больше Торголда привлекал маленький мостик перед входом в Хоукфорт.

– Тебе надо отдохнуть, – обратилась Криста к своей спутнице, едва они остались одни.

Поездка сначала по морю, а потом в седле утомила всех, но Рейвен была самой старшей, и когда они добрались до цели, было бы разумно, чтобы пожилая женщина передохнула. Но та ни о чем подобном и не помышляла.

– Сидя верхом на лошади, ничего толком не разглядишь. Мне хотелось бы разузнать, насколько богат лорд Хоук и какой властью он обладает.

С этими словами Рейвен удалилась. Криста даже не успела предупредить ее об осторожности – в помещении словно пронеслось слабое, быстро затухающее веяние птичьих крыльев.

Чуть позже, расправив, насколько могла, помятое платье и расчесав волосы, Криста тоже вышла из дома, но в более неторопливой и сдержанной манере. Она постояла несколько минут, наслаждаясь прикосновением солнечных лучей к коже, и только потом пригляделась к окружающему.

Замок Хоукфорт располагался у самого моря, на юго-восточном побережье Британии, в месте, которое, как знала Криста, называлось Эссекс. Сторожевые башни крепости были размещены на определенных расстояниях вдоль всей бревенчатой стены, и с них было легко заметить любое движение как на суше, так и на море. Еще выше вздымалась центральная башня – четыре се этажа господствовали над замковым двором. Привычная к крепостным твердыням родной Норвегии, Криста тем не менее испытала сильное впечатление.

Стоял день, и деревянные ворота в наружных стенах вокруг замка были открыты. Через них двигался непрерывный поток людей, лошадей и повозок. Криста разглядывала саксов с нескрываемым интересом. Девушка отметила про себя, что вопреки глупым слухам у этих людей не было ни рогов, ни раздвоенных копыт. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она подумала, что собственные разумные предположения подтвердились. Люди как люди, такие же, как все. Скоро они станут ее народом, так же как их владыка станет… нет, разумеется, не ее хозяином, а мужем. Криста решила, что у нее не будет причин сожалеть об этом, какие бы гадости ни говорила эта прокисшая Дора.

Она станет самой лучшей женой лорду Хоуку. Украшением его дома, отрадой его дней, помощницей в усилиях установить мир между их народами. Чего еще мог бы он желать? Сказать по правде, ничего, и пусть он полюбит ее, как должно любить, чтобы она не испытала злую участь своей матери.

Глаза Кристы затуманились. Глухой отзвук старой боли прошел через сердце. Ее мать… Ушедшая так давно, она рисковала собственной жизнью ради смертельной любви и погибла. Отец Кристы желал ее мать, но не любил ее так, как она в том нуждалась, и тонкая нить, связывавшая их, не выдержала. Когда она порвалась, настал конец не только мечте о любви, но и привязанности к дочери, к ней, Кристе, предоставленной заботам Торголда и Рейвен. Едва их воспитанница подросла, они предупредили ее, что такая же судьба может выпасть и на ее долю. Криста не задумывалась над этими предостережениями, ведь сама мысль о каком-то мужчине в ее жизни казалась такой далекой, почти нереальной. Но прошло время, и ей пришлось стоять в родном доме под устремленным на нее взглядом сводного брата, полным ненависти, и узнать, что се выдают замуж за незнакомого человека, который если не полюбит свою жену, то разрушит се жизнь.

Этого не случится, твердо решила Криста. Хоук полюбит се. Не важно, что она почти ничего не знает о мужчинах и еще меньше о браке. Опасаясь, что в своем неведении она может совершить ошибку, Криста придумала совершенно необычный, но, как она считала, разумный план – явиться в Хоукфорт под видом собственной служанки. Если вести себя умно, она узнает о человеке, чьей женой должна стать, все, что необходимо. Когда она этого добьется, девушка-служанка исчезнет, смыв черную краску со своих от природы золотистых волос, и появится леди Криста, которая станет лучшей – и любимейшей – супругой лорда Хоука.

Для Кристы это было исполнено величайшего смысла; она не могла нарадоваться тому, что сама придумала такой прекрасный план. Правда, Торголд и Рейвен отговаривали ее, пока она мягко, но уверенно не напомнила, что ни у той ни у другого нет опыта в подобных делах. Сложности брака были такой же загадкой для любимых слуг Кристы, как и для нее самой. Но не надолго. О нет, она уверена, что пройдет совсем немного времени, и она получит ответы на все вопросы, примет решение и путь ее определится. Итак, все правильно.

Но с чего начать? Присмотревшись к тому, что происходило во дворе замка, Криста пришла к заключению, что люди выглядят здоровыми, сытыми, что они вполне хорошо одеты. У каждого было свое дело, и занимался он работой прилежно. Криста даже заметила нескольких ребятишек, которые сидели на земле и чесали шерсть.

Они привлекли внимание Кристы – ведь и она была лишь ребенком в своем родном доме. Там она жила от рождения и до того самого дня, когда покинула его несколько недель назад. Пока отец был жив, он изредка навещал дочь, но никогда не высказывал ни малейшего намека на то, что ей придется покинуть собственный дом и приехать в семейное обиталище, где живут сводные братья и сестры, дети отца от первого брака. После смерти отца Криста осталась в одиночестве. Впрочем, она была довольна своей жизнью. Правда, у нее всегда было при этом ощущение, что вот-вот произойдет нечто особенное.

И оно произошло. Криста не могла подавить охватившее ее возбуждение – в особенности с той минуты, когда наконец увидела лорда Хоука. Она снова окинула двор ищущим взглядом, но хозяина замка не увидела. Тогда Криста подошла к детям. Мальчуган с карими глазами, подняв голову, посмотрел на нее с улыбкой.

– Можно я помогу вам? – спросила она. Одна из маленьких девочек, видимо, главная в детской стайке, пригляделась к ней, кивнула и вручила Кристе несколько узеньких вальков с проволочными зубчиками на одном конце. Криста уселась на пыльную землю, присмотрелась к тому, как дети выполняют работу, и попробовала делать то же самое. Управляться с зубчатыми вальками оказалось труднее, чем она думала. Криста поцарапала костяшки пальцев.

– Вот как надо, – сказала маленькая руководительница и, положив свои ручонки на руки Кристы, показала ей правильное движение.

С помощью девочки Криста освоила работу и, когда ребятишки одобрительно закивали, испытала искреннее удовольствие. Некоторое время все трудились молча, потом наставница Кристы спросила:

– Ты одна из служанок чужеземной леди? Криста кивнула. Лгать было неприятно, однако она напомнила себе, что это необходимо.

– Меня зовут Илка.

– Говорят, лорд Хоук не хочет жениться на твоей госпоже. Он делает это только ради союза.

К горлу Кристы подкатил комок, но она все же нашла силы ответить:

– Быть может, он изменит мнение, когда познакомится с ней.

– Может быть, – не очень убежденно произнесла девочка.

– А тебя как зовут? – помолчав, спросила Криста.

– Эдит.

Девчушка назвала остальных, и каждый из детей скромно наклонял голову, услышав свое имя.

– А чем вы еще занимаетесь, кроме этого? – спросила Криста.

– Да всем, что велят, – пожала плечами Эдит. – Помогаем трепать шерсть, носим дрова и воду, готовим еду, ну все что нужно. – Она помолчала и добавила: – Леди Дора любит, чтобы все были заняты делом.

– А лорд Хоук? Он тоже считает, что вы все время должны работать?

Девочка бросила на Кристу быстрый взгляд из-под черных ресниц и произнесла:

– Лорд Хоук – великий и знатный господин. Он думает о более важных вещах.

Эти слова сказали Кристе о многом. Понятно, что хозяин Хоукфорта предоставил домашние заботы женщине. Если он вообще замечал, что она излишне требовательна, он либо не принимал это во внимание, либо не намеревался что-либо менять.

Или намеревался? Какой бы ни была причина его решения жениться, домашнее хозяйство ему придется поручить ей, Кристе. Может случиться так, что будущая жена лорда иначе смотрит на эти вещи, чем леди Дора. А может, и нет. Вот и появился еще один повод для размышлений.

В эту минуту кто-то из детей наклонился к Эдит и шепнул:

– Она уезжает…

Проследив за направлением общего взгляда ребятишек, Криста увидела, что леди Дора покидает Хоукфорт в богатом портшезе, подвешенном между двумя парами лошадей. Ее сопровождали несколько пеших слуг. Между занавесок портшеза то и дело появлялась голова леди. Она то наставляла грумов, чтобы они лучше следили за лошадьми, то жаловалась на неровности дороги.

– На рынок поехала, – объявила Эдит, и детвора тотчас забросила свое занятие.

Их озабоченная серьезность сменилась ребяческим задором.

– Теперь мы можем играть, – заявила Эдит и, схватив Кристу за руку, потянула за собой.

Все они побежали, смеясь и прыгая, через ворота к реке, которая извивалась у подножия холма. Криста бросила быстрый взгляд на замшелый мост, соединяющий берега сверкающего на солнце потока, но предпочла не всматриваться в глубину.

Дети перепрыгивали друг через друга, словно разыгравшиеся щенки. Криста в восторге смотрела на них, поймав себя на мысли, что недавняя сдержанность ребятишек была неестественной. Неужели все в Хоукфорте или по крайней мере те, кто не находился в непосредственном подчинении лорда Хоука, вынуждены притворяться ради того, чтобы ублажить Повелительницу Дору?

При этой непочтительной мысли Криста зажала рот ладонью, чтобы удержать смех, но ей это не вполне удалось.

Растянувшись на берегу и выбирая, куда бы забросить камешек, Эдит вдруг взглянула на Кристу с не по-детски разумной серьезностью.

– Ма говорит, что детям не пришлось бы ничего делать украдкой, если бы нам разрешали играть, когда хочется.

– Ты думаешь, это правда? – спросила Криста, усаживаясь рядом с девочкой.

Эдит было на вид лет восемь; стройненькая, но не тощая, с умными спокойными глазами и твердым очертанием маленького подбородка. Казалось, она смотрит на мир как вполне взрослый человек.

– Я думаю, ма хочет, чтобы все было как лучше, но иногда приходится поступать по-другому, так уж выходит.

Мудро, ничего не скажешь, подумала Криста. Однако ей все равно не нравилось, что славные обитатели Хоукфорта вынуждены работать по принуждению. Она от всей души надеялась, что будущий муж разрешит ей ввести перемены, которые принесут пользу всем.

Но сейчас можно было плескаться в реке, предаваться счастливому ничего неделанию или плести венки из маргариток, гоняться за бабочками, отыскивать тающие во рту ягоды спелой малины – ребятишки отлично умели их находить. Криста удовлетворилась другим занятием: сидела и прислушивалась к тому, о чем говорят дети.

Она была очень удивлена тем, насколько ребятня Хоукфорта сообразительна. Любопытно, знают ли взрослые обитатели замка, сколь многое замечают их отпрыски?

– Толстуха Бетти снова беременна, – вполне обыденно заявила Эдит и бросила в рот ягоду.

Девчушка, сидящая рядом, округлила губы и широко раскрыла глаза.

– Неужели? Правда беременна? Ма говорит, что Бетти стоит только поглядеть на мужчину, как она зачнет младенца.

– Это совсем не так делается, – сообщил мальчуган по имени Ховард. – А муж Бетти сейчас в Британии. Уплыл уже несколько месяцев назад на корабле мастера Тайлера. Откуда ей забеременеть?

Эдит вздохнула, сделала круглые глаза и проглотила еще одну ягодку.

– Она ходит на гулянья, а все эти иностранцы, которые шастают по городу, знают свое дело. По крайней мере так говорит мой па.

– Зато от иностранцев много пользы для нас, – возразил Ховард. – Мой па говорит, мы так разбогатели, как ему и во сне не снилось, живем как в раю. Лорд Хоук понимает, что острый меч, сильная рука и светлый ум помогают многого добиться на этом свете. – Ховард с гордым видом огляделся и добавил: – Поэтому мой па считает, что мне надо научиться грамоте. Он собирается потолковать с лордом Хоуком, чтобы здешние монахи научили меня читать.

Разумный смысл этих слов вызвал всеобщее одобрение, но маленькая девочка по имени Эдвина, сверкая голубыми глазами, добавила с сияющей улыбкой:

– А мой па говорит, что лорд Хоук – самый большой сукин сын, каких он только видел, но все правильно, потому что он наш сукин сын.

Эдит легонько кашлянула и бросила опасливый взгляд на Кристу.

– Эдвина, не надо говорить такие слова, это некрасиво. Ты можешь сказать так только про собаку. Малышка передернула плечиками.

– Ладно, больше не буду. Знаете, моя сестра прямо дурой становится, как только увидит лорда Хоука. Она и ее подружки сразу начинают хихикать. А еще они говорят, будто женщина, которая скоро приедет, очень, очень красивая. – Тут девочка вспомнила, кто их слушает, и повернулась к Кристе: – Это правда, Илка?

Застигнутая врасплох, «Илка» ответила не сразу и тем самым вынудила Эдит посмотреть на нее очень пристально.

– Она правда красивая и добрая? Она будет хорошей женой для лорда Хоука?

– О да, конечно. Только знаете… она была бы еще более хорошей женой, если бы побольше знала о лорде Хоуке… например, знала бы, что ему нравится, а что нет. Это помогло бы ей правильно взяться за дело с самого начала.

Эдит все поняла в одно мгновение.

– Мы могли бы помочь. Мы расскажем тебе, а ты передашь ей.