Текст книги "Любила и люблю"

2

– Что ты делала с тех пор, как мы расстались? – Дориан сидел, закинув ногу на ногу, и держал на весу чашечку кофе.

Констанс чуть пожала плечами.

– Ничего особенного. Отец умер несколько лет тому назад.

– Да я в курсе. Но я не об этом спрашиваю.

– А больше ничего и не происходило.

Он снова вскинул вверх черную бровь.

– Так уж и ничего? Между прочим, ты за это время успела выйти замуж и открыть свой магазин.

Господи, как же хороша она была сейчас! Он столько думал о ней, так часто видел ее во сне… но реальность оказалась просто ошеломляющей.

– Но ведь ты об этом и так уже знаешь! Моя жизнь ничем не примечательна.

– А тогда, когда ты ушла? – Дориан никак не мог понять, почему она не захотела закончить образование.

Этот день врезался в его память на всю жизнь. В первый момент он подумал, что через пару часов она вернется. Но этого не произошло, и он пришел в ярость, а потом, уже в отчаянии, стал звонить ее подругам, и, в конце концов, родителям.

Бернис Картер с удовольствием сообщила зятю, что Констанс находится в родительском доме, пребывает в полном здравии и не желает больше никогда слышать даже имя Дориана, а тем более – разговаривать с ним.

Но он никак не мог поверить в то, что дело зашло так далеко. Да, у них с женой были проблемы, но разве нельзя все обсудить и договориться?

И все же, сколько бы он ни звонил, Констанс так и не подошла к телефону, а когда он приехал, теща не пустила его на порог. Тогда Дориан пришел к жене на работу и узнал, что она уволилась. В конце концов, ему ничего не оставалось, как смириться с тем, что их совместная жизнь закончилась…

– Я вернулась к родителям, – сообщила Констанс.

– Об этом нетрудно было догадаться, – сухо отозвался он. – Между прочим, я пытался тогда переговорить с тобой.

– Да, я знаю, – согласилась она. – Мама говорила мне об этом.

Выходит, это она поручила матери роль неприступного стража ворот. Как же нужно было его ненавидеть, чтобы не хотеть даже разговаривать! Губы Дориана сжались от обиды и горечи.

– Что они сказали? Наверное, обрадовались? – глухо спросил он.

– Мама всегда считала, что мы поторопились с браком, – уклончиво ответила Констанс.

– В самом деле? – Дориан не смог сдержать сарказма в голосе.

Может быть, это и было правдой, но не всей. Мать Констанс с самого начала невзлюбила его. Она не желала смириться с тем, что ее единственная дочь вышла замуж за нищего студента, и строила куда более претенциозные планы по поводу будущего Констанс. Сама миссис Картер держала мужа под каблучком, и тот покорно подчинялся властной супруге.

– А как отреагировали твои родители? – поинтересовалась Констанс.

Дориан пожал плечами.

– Они расстроились. Говорили что-то вроде: «Вечно вы, молодые, ничего не желаете слушать!» и «Почему тебе всегда нужно учиться на своих собственных ошибках!» Зато их обрадовало мое решение вернуться в университет. Они сейчас в Америке. А почему ты не продолжила учиться?

– У меня были свои причины, – сказала Констанс еле слышно, и Дориан заметил, что она избегает глядеть ему в глаза.

– Ты предпочла работать? – спросил он осторожно.

– Что-то в этом роде, – ответила она.

– А потом встретилась с богатым мужчиной и решила развестись со мной, – прибавил он, не в силах скрыть горечи.

– Все было не совсем так, – запротестовала она.

– Счастье, купленное за деньги! – пренебрежительно фыркнул он.

Всю свою недолгую совместную жизнь они постоянно ссорились из-за денег. Но Дориану и в голову не могло прийти, что они значили для Констанс так много.

Он приехал к ней после окончания университета. Перед ним открывались многообещающие перспективы, и теперь он мог предложить ей куда больше, чем раньше, а главное – его любовь не стала меньше. Тем более страшным ударом оказалось для него известие о том, что Констанс снова вышла замуж. Она жила теперь в большом доме с собственной конюшней, ездила на самых модных автомобилях, проще говоря, осуществила все то, о чем они когда-то мечтали вместе.

– Дориан, это что – допрос с пристрастием? – с укоризной спросила Констанс.

– Я просто хочу знать, – бросил он, чувствуя, как обида и гнев раскаленными клещами сжимают сердце. – Мне это важно.

– Почему? – резко спросила она.

– Неужели не понятно? – Глаза его недобро блеснули. Ведь ты всегда считала, что все наши проблемы кроются в отсутствии денег.

– Отчасти, – признала она, – но не только. Наши родители были правы. Мы оказались слишком молоды для такого испытания. Все это время мы думали только о себе, и каждый стоял на своем. О том, чтобы пойти на уступки друг другу, не было и речи. Мы были эгоистами до мозга костей, вот в чем дело.

– Эгоистами? – спросил он, приподняв бровь.

Конечно, Констанс была права. Они действительно оказались не готовы к семейной жизни. Ни он, ни она не представляли, сколько денег уходит на содержание дома. Если бы они прислушались к совету родителей и поженились, закончив учебу и найдя приличную работу…

– Теперь я вполне счастлива, – сказала Констанс, отвечая на вопрос, заданный им раньше. – А ты?

Дориан никогда не задумывался об этом. Конечно, когда он узнал о ее повторном замужестве, о счастье не могло быть и речи. Он менял женщин с такой скоростью, что потерял им счет, запил и вообще творил такое, о чем теперь вспоминать не хотелось.

Но, в конце концов, он сумел взять себя в руки, решив, что Констанс не стоит таких душевных страданий, и долгое время вполне обходился без женщин.

Так счастлив ли я? – задумался Дориан.

– Я вел насыщенную творческую жизнь, – уклончиво сказал он, так и не ответив себе на этот вопрос.

– И у тебя никого нет?

– Боюсь, мое сердце навсегда отдано одной-единственной женщине.

Он действительно так и не нашел никого, кто смог бы заменить Констанс. Правда, была еще Энди, которую он бесконечно ценил, – партнер, близкий друг, человек, которому можно было излить душу…

Констанс недоверчиво приподняла бровь.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что остался холостяком по моей вине?

– Не думаю, что дело только в этом, – ответил он, осторожно подбирая слова.

– Тогда что ты имеешь в виду?

– Что на данный момент я доволен текущим положением вещей.

Сутки назад, возможно, так оно и было, но потом он встретил Констанс… А сейчас слишком много воспоминаний нахлынуло из прошлого, и в его мыслях царила полная сумятица.

– Газеты утверждают, что ты продолжаешь традиции Брайана О'Рили.

Дориан поморщился. Он слишком хорошо знал страсть газетчиков к преувеличениям.

– Не знаю, не знаю… Брайан – один из величайших архитекторов всех времен и народов, и мне выпало счастье работать с ним. А когда он умер, я решил продолжить начатое им дело.

– И теперь ты сам стал мировой знаменитостью и пользуешься всеобщим признанием. Ты должен гордиться собой, Дориан! И признайся, если бы наш брак не распался, тебе вряд ли удалось добиться всего этого.

– Значит, – удивился Дориан, – ты специально наводила обо мне справки? – Это была приятная новость.

Но Констанс отрицательно покачала головой.

– Я все это прочитала в газетах. А где ты сейчас живешь?

Он было приуныл, но тут же успокоил себя. Ведь то, что Констанс расспрашивает его, уже само по себе хороший знак. Значит, она к нему все же не совсем равнодушна.

– Преимущественно в Лондоне, в Челси, там у меня фешенебельная квартира с садом на крыше. Когда мне приходится работать в Европе, я живу во Франции; есть еще вилла в Санта-Фе…

Да, и я мечтал поплавать с тобой в хрустальной воде, посидеть вечером на берегу, глядя в усыпанное звездами небо, с горечью подумал он.

Брови ее приподнялись – изумленно и, как ему показалось, восторженно. На мгновение он испугался, что Констанс сочтет эти слова за хвастовство, но она, похоже, была искренне рада за него.

– Здорово, – улыбнулась она. – Твои дела даже лучше, чем я думала. Приятно было узнать, что власти Шеффилда заказали тебе проект галереи Джейсона.

– Да, я тоже был рад! – кивнул Дориан.

Пару лет назад вся Англия наперебой говорила о коллекции, которую Бенджамин Джейсон завещал Шеффилду. В ней оказались полотна Каналетто, Ренуара и других старых мастеров, долгое время считавшиеся утерянными. Дом коллекционера был буквально набит уникальными произведениями искусства, в том числе редкими изделиями из серебра и фарфора, но все это лежало в ящиках многие десятки лет.

– Это правда, что никто даже не подозревал о том, какие сокровища хранятся в доме Джейсона? – с любопытством спросила Констанс.

– Никто, – кивнул Дориан. – Когда-то он занимался бизнесом, но потом многие годы жил затворником. Он не был женат, более того, даже не имел своей машины. Выходя из дома, старик брал такси, но такое случалось нечасто. У него вообще не осталось никого из родственников, и выяснилось, что старика даже не на что похоронить. – Дориан помолчал. – Я рад, что власти решили почтить его память, и горжусь, что именно мне заказали проект галереи. Было так славно вернуться сюда…

Он не сказал, что согласился на это предложение прежде всего потому, что хотел встретиться с ней.

– В газетах ничего не писали о твоей личной жизни, – осторожно заметила Констанс.

– А ее и не было, – пожал плечами Дориан. – Я жил только работой. Она занимает очень много времени, потому что я вникаю во все детали и лично контролирую каждый этап строительства. Вокруг множество недобросовестных людей, и моя репутация может пострадать. Приходится постоянно все проверять… Впрочем, какое тебе дело до моих проблем…

– Да, – согласилась она, – Крис рассказывал мне, как опасны бывают конкуренты.

– Твой муж занимается строительством? – заинтересовался Дориан.

Он не расспрашивал Констанс о ее втором браке и знал лишь то, что она вышла за какого-то Криса Элдона и поселилась к югу от Шеффилда на окраине прелестного городка Дэрби.

Нельзя сказать, чтобы его этот вопрос не интересовал – напротив, он страстно желал узнать, что за человека Констанс выбрала себе в мужья. Но Дориан знал, что его встреча с соперником могла привести к непредсказуемым последствиям, а потому предпочитал не вникать в детали.

– Да, – ответила она.

– И как вы познакомились?

Констанс смутилась, и, как только она заговорила, Дориан понял, почему:

– Я работала у него, – неохотно призналась она. – Когда я закончила курсы секретарш, сестра Камиллы, моей подруги, устроила меня в эту контору.

– Так ты вышла замуж за своего шефа? – Неужели она оказалась настолько меркантильной?! Деньги были причиной многих их ссор, но чтобы дело дошло до такого!.. Он презрительно усмехнулся. – Насколько я помню, ты мечтала иметь много детей. Где же они?

– Это не твое дело, – отрезала Констанс и бросила взгляд на часы. – Извини, мне пора идти, Дориан.

Он залпом допил кофе и поставил чашку на стол.

– Может быть, мы еще встретимся до моего отъезда в Лондон? – Мне нужно переварить услышанное, остыть, и тогда продолжить разговор, решил он.

Но Констанс отрицательно покачала головой.

– Вряд ли.

– Жаль. – Он неотрывно смотрел ей в глаза.

Может быть, она и не хочет его больше видеть, но он желает обратного.

Оставшись одна, Констанс долго сидела, глядя в пустоту. Ей оставалось надеяться только на то, что Дориан прислушается к ее словам и оставит попытки увидеться с ней.

Она не жалела о том, что ушла от него.

Когда малышка Мэри появилась на свет, у Констанс даже промелькнула мысль о том, чтобы вернуться к мужу. Он, без сомнения, принял бы их с распростертыми объятиями. Но через несколько часов счастливой матери сообщили, что ребенок умер.

Констанс была вне себя от горя и отчаяния. Но худшее было еще впереди: врач осторожно намекнул, что она не сможет больше иметь детей. Молодой женщине показалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Спустя некоторое время, немного придя в себя, она поняла, что если бы не ушла от Дориана, то тот теперь сам оставил бы ее. Кому нужна бесплодная жена?

Несколько бесконечно длинных месяцев Констанс просидела дома, ожидая решения о разводе, на который подала сразу же после выхода из роддома. Ей сейчас как никогда нужна была поддержка, но она, сцепив зубы, не отвечала на телефонные звонки Дориана и отказывалась встречаться с ним. Она считала себя не вправе увязывать его.

Получив развод, она уступила уговорам Камиллы и пошла на секретарские курсы при местном колледже, а потом подруга устроила ее продавщицей в магазин фирмы «Си-Би-Эй продакшн». И через какое-то время Констанс неожиданно для себя обнаружила, что ей нравится работать.

Дела шли как нельзя лучше, и вскоре она стала секретарем-референтом президента компании, а затем и его любовницей. Жизнь ее снова, как когда-то, пошла по накатанной колее. Кристофер Брюс Элдон был фактическим владельцем фирмы, и выйти за него замуж было непростым решением. Но, выслушав заверения в том, что он безусловно и категорически не желает заводить детей, Констанс в конце концов уступила.

Она не испытывала к мужу горячей любви и не раз представляла на его месте в постели Дориана. Видимо, Крис это чувствовал, так как обвинял ее во фригидности. В конце концов, они вообще прервали интимные отношения, но при этом остались добрыми друзьями и были вполне счастливы вместе. Когда он погиб, Констанс была вне себя от горя.

Без малого через год после смерти Криса она познакомилась с Гарри Далтоном. Это был добрый, ласковый, чуткий человек, которому она даже решилась рассказать о Дориане. Выслушав исповедь Констанс, Гарри сделал ей предложение. Она ответила отказом, но он не сдавался.

Сейчас Гарри работал по контракту в Малайзии: фирма послала его туда обучать местных специалистов. Прощаясь с Констанс, он попросил ее еще раз обдумать его предложение.

Но она не собиралась менять своего решения. Гарри был слишком славным человеком, чтобы лишить его возможности иметь своих детей. Он помог ей прийти в себя после смерти мужа, вернул вкус к жизни, к тому же с ним было интересно!

И вот на горизонте появился Дориан, и она испугалась. Теперь Констанс жалела, что рядом нет Гарри. Она готова была терпеть даже его грубоватый, приземленный юмор.

Я сделала страшную ошибку, пригласив Дориана в дом, ругала себя она.

Даже сейчас, когда он ушел, Констанс ощущала его присутствие, чувствовала его запах. Столько сил и времени ей пришлось потратить на то, чтобы избавиться от воспоминаний об этом человеке, а теперь все пошло насмарку. Дориан Клиффорд снова вошел в ее жизнь.

Выходные Констанс провела в разъездах. Она посетила скачки, побывала на нескольких конезаводах, и в воскресенье вечером, довольная и переполненная впечатлениями, вернулась домой.

С наслаждением предвкушая душ, легкий ужин и сладкий сон в удобной кровати, Констанс заглянула в почтовый ящик, и от радости по случаю возвращения домой не осталось и следа. Записка гласила:

Ужин в среду в семь вечера.

Подписи не было, но размашистый, решительный почерк казался слишком знакомым, чтобы она могла ошибиться. Ну что ж, винить во всем следовало только себя – не надо было врать, что Крис в отъезде.

Ей совершенно не хотелось встречаться с Дорианом, но похоже, он и мысли не допускал, что она может ответить отказом. Констанс даже не имела возможности позвонить ему, чтобы отменить встречу, так как не знала, где он остановился.

Кажется, он упоминал о лондонской квартире в Челси. Может, там ей удастся что-нибудь узнать? Констанс пролистала телефонную книгу и с удивлением констатировала, что в ней нет ни домашнего, ни рабочего адреса Дориана Клиффорда.

Получалось, что свидания не избежать, нравится ей это или нет. Он наверняка заедет за ней в последний момент, уверенный, что она готова отправиться в ресторан. Разумеется, можно сделать вид, что она не получила записки, или просто скрыться… Откуда ему знать, на два дня или на неделю она уехала по делам? Но поступить так означало проявить трусость.

Зазвонил телефон, и сердце у Констанс чуть не выскочило из груди. Если это Дориан, то она скажет, что он слишком много берет на себя и она не станет встречаться с ним ни при каких обстоятельствах.

Но это был не бывший муж, а мать, напомнившая, что завтра они собирались вместе пообедать. Интересно, подумала Констанс, как бы она отреагировала на появление Дориана? Впрочем, это нетрудно было представить.

В среду вечером Констанс оделась на удивление тщательно, хотя до последней минуты убеждала себя, что никуда не пойдет, а вместо этого пошлет Дориана на все четыре стороны.

Ровно в семь раздался звонок в дверь. Сегодня на Дориане был темный пиджачный костюм, голубая рубашка и серый узорчатый галстук. Он выглядел так, как и подобает преуспевающему бизнесмену, но, кроме того, просто излучал сексуальность, так что сердце у Констанс тревожно застучало, а по телу прокатилась томная волна.

– Ты потрясающе смотришься, Конни! – с порога констатировал он.

Ее серое шелковое платье было скромным, но сидело великолепно, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь.

Дориан окинул медленным чувственным взглядом фигуру Констанс, и она почувствовала, что тает.

– Ты никогда особо не церемонился, Дориан, – попыталась она отогнать от себя наваждение.

– Иногда цель оправдывает средства.

Констанс собиралась спросить, куда они едут, но, испугавшись, что дрожь в голосе выдаст ее смятение, промолчала. Кажется, она снова совершила ошибку. Нет, определенно ей следовало уехать! Нельзя было соглашаться на эту безумную встречу.

Загадочно улыбаясь, Дориан усадил ее в машину и, проехав несколько миль по шоссе, свернул в сторону. Они оказались на узкой дороге, ведущей к маленькому частному аэродрому, и Констанс, не выдержав, спросила:

– Куда мы едем?

Он лишь улыбнулся и ничего не ответил.

– Дориан! – возвысила она голос.

Но он просто остановил автомобиль, помог ей выйти и повел в сторону стоявшего на взлетной полосе самолета.

Констанс показалось, что она спит и видит сон.

– Что происходит? Ты пригласил меня на ужин, я надела вечернее платье…

– Вот и хорошо, – невозмутимо произнес Дориан.

– Я требую объяснений! – возмутилась она.

Его озорная улыбка стала еще шире.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против ужина в Париже?

3

– Не могу поверить, что все это происходит наяву. – Констанс бросила взгляд через столик на Дориана.

Он накрыл ее руку своей и проникновенно посмотрел в глаза.

– Чувствуешь? Это я!

Констанс захотелось немедленно выдернуть руку.

Вот уже более часа они сидели в маленьком французском ресторане, и она чувствовала, что с каждой минутой возбуждение ее возрастает. Казалось, десяти прошедших лет как не бывало, и она снова, словно школьница, трепещет от одного вида Дориана. Он всегда казался ей привлекательным, но сейчас вызывал гораздо более сильные и глубокие чувства.

Когда они зашли в ресторан, головы присутствующих словно по команде обратились в их сторону. Успех шел этому мужчине. Его манера одеваться, высокомерная посадка головы – все говорило о силе и уверенности в себе. А в сочетании с неприкрытой чувственностью, эта сила пробуждала в Констанс такие потаенные струны, которые не мог затронуть никто другой на этом свете.

Пальцы Дориана сомкнулись вокруг ее ладони, и она спохватилась, что не успела убрать руку.

– Ты довольна, Конни? – спросил он с озабоченным видом.

– Кажется, да.

– Почему «кажется»?

Тепло, исходящее от его руки, растекалось по телу, рождая чувство, которое она не ощущала ни с кем, кроме него.

– За мной никогда еще так не ухаживали, – сказала она хрипло. – Никто не увозил меня в Париж только ради того, чтобы поужинать в моем обществе.

Атмосфера ресторана казалась Констанс удивительно романтичной. За последние годы она привыкла к приглашениям в дешевые кафе.

– Ты не представляешь, как славно видеть тебя снова! – негромко произнес Дориан. – Я уже и не надеялся, что это когда-нибудь случится.

– Ты хочешь сказать, что вспоминал обо мне?

– А ты?

– Рыба стынет, – тут же вспомнила о еде Констанс, но он не позволил заговорить себе зубы.

– Неужели ты ни разу не вспомнила обо мне?

– Да, наверное, вспоминала, – пожала плечами она. – Иногда…

– А встретиться со мной тебе не хотелось?

– Дориан, я же была!.. Я замужем, между прочим! – Обнаружив, что рука ее свободна, Констанс подхватила вилку и принялась за камбалу, совершенно не чувствуя ее вкуса.

– И это единственная причина?

– Нет. Я же не знала твоего адреса. И потом, в отличие от некоторых, я не имею привычку совать нос в чужую личную жизнь.

– Это удар ниже пояса! – запротестовал Дориан.

– Вот как? – спросила она, приподняв брови. – Мне, например, было не очень приятно выяснить, что ты осведомлен буквально о каждом шаге в моей жизни.

– Может быть, мне не следовало отпускать тебя?

– Что сделано, то сделано, и теперь уже ничего нельзя изменить, – возразила Констанс.

Она снова принялась жевать рыбу, которая показалась ей куском жесткого картона.

– Да, десять лет прошло!..

– И все-таки я никак не пойму, почему ты не женился снова?

Дориан пожал плечами.

– Я уже сказал, что ты была моей первой и последней любовью.

– Но у тебя наверняка были подружки? – Слишком сильным было в нем мужское начало, чтобы Констанс могла представить его в роли монаха.

– Разумеется, – кивнул он.

– И ни с одной из них ты не захотел разделить жизнь?

– Ни с одной.

– В это трудно поверить.

– Возможно, я просто никогда не переставал любить тебя, – сказал он, не спуская с нее глаз, и Констанс сразу стало неуютно. – Ни одна женщина не волновала и не вдохновляла меня так, как это удавалось тебе. Ты понимаешь, о чем я говорю, Конни? – Она лишь отрицательно покачала головой. – Такое ощущение, будто мы никогда и не разлучались, – усмехнулся Дориан. – Тебе так не кажется?

И снова Констанс промолчала. Не могла же она признаться, что испытывает то, же самое.

– Конни! – Он положил нож и вилку и серьезно посмотрел на нее. – День, когда ты ушла, стал самым страшным в моей жизни. Почему ты не отвечала на мои звонки и не разрешала увидеть тебя?

– Потому что все это не имело смысла.

– Ты разлюбила меня?

Констанс перевела дух и, опустив глаза, ответила:

– Я поняла, что между нами все кончено.

– Почему?

– Наши отношения катились по наклонной плоскости на протяжении нескольких месяцев, Дориан, и ты это прекрасно знаешь. Мы только и делали, что ссорились. Помнишь, как я пришла домой в новых туфлях, и ты вышвырнул их в окно только потому, что у нас не был оплачен счет за электричество?

– Помню, – сказал он тихо. – Я потом не раз вспоминал об этом. Я был не прав. И вообще вел себя, как последний идиот, особенно тогда… когда мы потеряли ребенка. Не знаю, что на меня нашло! Я так ждал этого малыша! Он был частицей нас двоих, и мне казалось, что после его рождения у нас все наладится… – Он качнул головой, словно стряхивая воспоминания, и перевел взгляд на Констанс. – Ты меня простила, Конни?

– Кажется, да, – с трудом выговорила она.

Теперь у нее не оставалось и тени сомнения в том, что у них с Дорианом нет и не может быть будущего.

– Мы можем снова стать друзьями!

Констанс отрицательно покачала головой.

– Нет.

– Почему? Потому что я слишком далеко живу? Потому что я часто нахожусь в разъездах? Потому что ты замужем?

– Потому что потому! – огрызнулась она. – И давай оставим эту тему. Лучше расскажи, что ты делаешь в Шеффилде? Какой-то новый проект?

Помедлив, он заговорил:

– Все та же галерея Бенджамина Джейсона. Возникли кое-какие проблемы. Кто-то, пока не знаю кто именно, недобросовестно выполнил свою часть работы. Впрочем, об этом пока что знаю только я и еще несколько человек.

– А мне ты можешь сказать, в чем дело?

Дориан отрицательно покачал головой.

– Я не хочу портить вечер разговорами о работе.

– Но мне интересно, – не сдавалась она. – Я, если помнишь, кое-что понимаю в строительстве.

– Да, конечно, – помрачнев, признал он. – Совсем забыл, что твой муж подрядчик, к тому же преуспевающий.

В голосе его было столько пренебрежения, что Констанс невольно заступилась за покойного Криса.

– Между прочим, – вызывающе сказала она, – Он для этого немало потрудился. «Си-Би-Эй» – весьма уважаемая в отрасли компания… – Она осеклась, но было уже поздно. Эта фирма принимала участие в строительстве галереи, и Дориан не мог не знать…

Когда два года назад Констанс стало известно, что Дориан Клиффорд проектирует новую галерею, а Крис руководит строительными работами, она испугалась, что они могут встретиться. И Бог внял ее молитвам, правда, по своему: Крис вскоре погиб.

Она никогда не рассказывала второму мужу о первом, лишь в самом начале их знакомства сообщив, что ее предыдущий брак был ошибкой и она не желает о нем вспоминать. Надо отдать должное Крису: на протяжении всей их совместной жизни он не задавал Констанс вопросов о прошлом.

И вот сейчас она в страхе смотрела на задумчивое лицо Дориана. Он резко поднялся и с грохотом отодвинул от себя стул.

– Пойдем отсюда. Нам слишком о многом нужно поговорить!

Первый после долгого перерыва визит в «Си-Би-Эй продакшн» складывался для Дориана не очень-то удачно. Сэмюэлу Болдуину, топографу, давно уже пора было появиться, но его все не было. Бретт Форбс, председатель совета директоров, пытался до него дозвониться, но телефон не отвечал.

Барабаня пальцами по столу, Дориан бросил взгляд на наручные часы. Восемь тридцать пять. Прошло ровно шесть часов двадцать минут с того момента, как он доставил Констанс домой. Он не стал договариваться о новой встрече, рассчитывая, как и прежде, просто нагрянуть к ней вечером с бутылкой шампанского и корзинкой клубники в руках.

Дориан представил себе, как она ест ягоду за ягодой, и его сердце бешено забилось от желания поймать ее рот своими губами. Но он понимал, что следовало вести себя осторожно и не проявлять поспешности – не так-то просто склеить то, что однажды было разбито.

Вчера вечером, выйдя из ресторана, они брели вдоль Сены, наблюдая, как сумерки сгущаются над красивыми каменными зданиями, превращая городскую набережную в царство влюбленных. Он поймал ее руку и почувствовал, что Констанс напряглась.

Открытие, что она была женой Криса Элдона из «Си-Би-Эй», погибшего без малого два года назад, потрясло Дориана. Он был в отъезде, когда случилось несчастье, и знал о нем понаслышке. Эддон, судя по рассказам, зашел в опасную зону строительства без каски. Один из рабочих на лесах оступился и случайно опрокинул лоток, полный кирпичей. Крису кричали, чтобы он бежал прочь, но он не сразу сориентировался. Спустя два дня он скончался в больнице от тяжелой травмы черепа.

– И чего же ты ждала, чтобы сказать мне об этом?

– Подходящего момента, – нервно пожала плечами Констанс.

Разумеется, это была отговорка.

– Тебе трудно о нем говорить? – спросил он.

Она кивнула, и на глазах у нее блеснули слезы.

Дориан ощутил что-то вроде ревности. Неужели она так сильно любила мужа… Тем не менее, теперь, когда соперника не было в живых, у него появлялся шанс снова завоевать Констанс.

– … Мистер Клиффорд, вы меня слушаете?

Дориан, вздрогнув, вернулся к действительности.

– Прошу прощения?

– Звонил Брюс, – сказал Брест. – У него что-то случилось, и он не может прийти. Это человек Тэлботов, и я, к сожалению, не могу им командовать.

– Проклятье! – взорвался Дориан. – Я потерял из-за него столько времени! – Он решительно отвлекся от мыслей о Констанс и вернулся к делам. – Меня интересует одно, – сказал он, обращаясь к Бресту, – а именно: почему появились эти трещины. Я хочу, чтобы вы ввели меня в курс дела. Мне нужно выяснить, не используете ли вы другие материалы вместо тех, которые предусмотрены проектом, и проверить толщину фундамента. Я почти уверен, что причина в проседании опор, ведь прошлое лето выдалось чертовски жарким. – Он стукнул кулаком по столу и закончил: – Я заложил в проекте запас прочности для экстремальных погодных условий, и трещин не должно быть и в помине.

Переговоры заняли все утро, но как только Дориан вышел из офиса «Си-Би-Эй», в его памяти вновь всплыл образ Констанс. Это прямо-таки какая-то насмешка судьбы, ведь она когда-то работала здесь, подумал он. К тому же теперь, после смерти мужа, вся эта контора принадлежит ей.

Дориан бывал здесь еще начинающим архитектором и даже встречался с Крисом Элдоном. Этот человек ему не особенно понравился: он казался замкнутым, лишенным эмоций и напоминал бесперебойно функционирующую машину. Без сомнения, Констанс обнаружила в нем какие-то другие стороны характера, иначе никогда не вышла бы за него. Она была тонкой, чуткой, страстной женщиной и не смогла бы жить с человеком, не имеющим с ней ничего общего.

Зато при мысли, что у них со Элдоном не было детей, Дориан испытывал эгоистическое удовлетворение. Ему хотелось самому иметь детей от Констанс, причем, как минимум, четверых.

Дориан вспоминал ее мягкое, сладко благоухающее тело и прямо-таки не мог дожидаться вечера. Боль утраты так и не покинула его, а потому сейчас он желал только одного – снова вернуть ее в свою жизнь, и на этот раз – навсегда.

Ровно в полшестого Дориан стоял у ее дверей. Целый день он ждал этого момента, беспрестанно поглядывая на часы, и вдруг сообразил, что Констанс может уйти куда-нибудь по делам. Минутой позже он уже несся в автомобиле в направлении Дэрби.

Она показалась ему еще прекрасней. Щеки у нес пылали, влажные каштановые волосы крутыми локонами падали на плечи. Она была в синем шелковом халате под цвет глаз. Но больше всего Дориана взволновало то, что больше на ней, судя по всему, ничего не было.

– Дориан! – изумленно воскликнула она.

– Я просто подумал, что мы могли бы полакомиться вот этим! – И он протянул ей цветы, вино и фрукты, мысленно скрестив пальцы.

– Я же ясно дала понять, что не желаю больше встречаться с тобой.

– Это так, но что делать, если нет на свете никого, с кем я мог бы выпить в этот вечер бокал шампанского? – И он продолжил умоляюще: – Ты представляешь себе, что это такое – все вечера напролет сидеть одному в гостиничном номере?

Лицо Констанс дрогнуло в подобии улыбки, и Дориан понял, что она готова уступить.

– Только не надо превращать это в традицию, – предостерегла она, впуская его в дом. – И я не уверена, что это хорошая мысль – пить шампанское натощак.

– Это легко исправить, – заверил он. – Поскольку я тоже с утра ничего не ел, давай пообедаем вместе. Я помогу тебе что-нибудь приготовить.

– Но я не одета, – воскликнула она. – Я буквально минуту назад вышла из душа.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал он, не замечая, как хрипло звучит его голос. – Так я уберу шампанское в холодильник?

– Да, конечно, а я пока оденусь.

– А может быть, не надо? – Констанс обернулась и настороженно посмотрела на него. – Ты сейчас такая… такая… как в день первой нашей встречи, – запинаясь, пояснил он. – Невинная и прелестная.