Текст книги "Эва Эвергрин и проклятие великого магистра"

Глава 4
Злые слова и злые чары

– Тихо! Тихо! – Принцесса Анри ударила посохом в пол, перекрывая крики великого магистра Гроттеля и всего Малого Совета.

Королева махнула двум гвардейцам у стены:

– Принесите стол! Пусть неофит Эвергрин расстелет на нем карту.

– Голосование почти закончено… – возразил было Гроттель.

– Насколько я могу судить, нужны еще доказательства, – спокойно ответила королева. – Настоящие доказательства. Настолько суровое наказание не должно основываться на заказах в универмаге. Я считаю, что в данном случае необходимо провести Королевское расследование.

Я так и ахнула. Королевское расследование выше Совета, его назначает королева. И если уж оно начато, не во власти Гроттеля его остановить.

– В этом нет нужды! Я уже провел расследование! – нахмурился Гроттель. – Все заказы подписаны квалифицированными провидцами, прошедшими обучение в Совете…

– Вы намерены высказаться против королевского слова? – грозно осведомилась принцесса Анри, и Гроттель с досадой поджал губы. – Если королева желает провести Королевское расследование, то мы его проведем.

И все-таки, несмотря на мои доводы, по залу шелестели полные сомнения шепотки, и каждое злое слово ранило меня, словно клинок.

Дочь практически лишена магии.

Так вот почему она это сделала!

Мы могли бы догадаться. Магия у девочки уж очень своеобразная и так поздно проявилась…

Мама, стоя в центре зала, решительно смотрела мне в глаза.

Она всегда верила, что магия у меня проявится сама, без чьей-либо помощи. Так и случилось.

Мама ни за что не причинила бы вреда королевству ради моей магии.

Мама не сомневалась во мне.

Гвардейцы распахнули двери, и на пороге возник знакомый тощий силуэт – угловатый, весь в черном, от тусклых черных волос до кожаных сапог.

Неофит Конрой Нитта вытянул шею, стараясь разглядеть меня, маму и в первую очередь исходящего злобой Гроттеля.

– Дядя? – неуверенно позвал Конрой, перешагнув порог. – Что происходит?

– Подожди за дверью, – коротко ответил Гроттель.

Конрой обернулся к Нории.

Она сжалилась и прошептала:

– Идет суд над великим магистром Нелалитимус Эвергрин по обвинению в том, что она создала Разрушителя. Но ее дочь утверждает, что Разрушителя сотворил твой дядя… Королева намерена провести Королевское расследование.

В мертвой тишине зала ее голос прозвучал неожиданно громко.

– Пожалуйста, выйди… – прибавила Нория.

Конрой свел вместе густые брови:

– Нет! Я остаюсь.

Тем временем вернулись гвардейцы. Они внесли в зал и поставили передо мной дубовый стол. Я расстелила на столе пергамент.

– Конрой, выйди из зала! – рявкнул Гроттель.

Но тот упрямо помотал головой:

– Дядя, если речь идет о тебе, я должен присутствовать!

Наши взгляды встретились. Удивительно – в его глазах я видела тот же страх, что и у меня за маму, только Конрой смотрел на своего дядю, словно искал возможность ему помочь. Я знала, что Конрой чуть ли не с младенчества учился у Гроттеля – ведь его магия проявилась еще при рождении, а родители не были волшебниками. Поэтому Гроттель стал ему почти отцом, а я и не подумала… Но Конрой и у моей мамы учился – неужели это ничего не значит?

– Продолжим! – твердо сказала мама.

Королева кивнула, и у меня по спине от волнения побежали мурашки.

Чувство было такое, словно малейший сквозняк свалит меня с ног. Уголек прижался к моим ногам, стараясь поддержать.

Но заговорила я громко и отчетливо:

– Вот самое веское доказательство из всех, какие сегодня предъявили Совету! Эта карта показывает правду о Разрушителе.

– В голове не укладывается, что мы всерьез это рассматриваем, – фыркнул Гроттель.

Но советники подались вперед, чтобы лучше видеть, – особенно те, кто еще не проголосовал. Капюшоны скрывали их лица, но не могли скрыть их интерес.

– Великий магистр прав! Это невозможно! – сказал кто-то. – Провидцы давно ищут источник этого противоестественного явления.

– Верно, – откликнулась мама, – но Эве пришла в голову замечательная мысль – поискать нечто совершенно другое.

Она жестом предложила мне объяснить.

Я тяжело сглотнула, обводя взглядом Совет, маму, королеву и даже Конроя с Гроттелем. Каждый в королевстве потерял из-за Разрушителя кого-нибудь из близких или просто знакомого.

– У двух моих лучших друзей пропали родители, когда приходил Разрушитель.

Мой голос зазвенел, едва я подумала про Шарлотту и Дэви. Я очень хотела выяснить правду, но большего всего хотела вернуть им родителей.

– Друзья дали мне по прядке своих волос, и я соединила эти волосы с картой королевства Ривель, чтобы узнать, где сейчас их родители.

Гроттель хмыкнул:

– Меня все это не касается…

Королева Алиана остановила его, подняв руку:

– Неофит Эвергрин, продолжай, пожалуйста, заклинание.

Я всмотрелась в тонкие чернильные контуры на карте, обозначающие города, реки и горы. Моя магия не всегда работала четко, но я была готова приложить все силы, лишь бы показать всем правду и спасти маму от ужасной судьбы.

– Помоги моим друзьям с родными повстречаться, – начала я нараспев.

Я вложила в заклинание всю свою любовь к маме. Она верила в меня, даже когда во мне еще не было ни капли магии. А у меня и на миг не появилось мысли, что мама могла сделать что-нибудь запретное, чтобы добавить мне магии. Может, она и проводила исследования, но я знала: мама верила в меня, в мое будущее, хоть с магией, хоть без. Когда в Аутери пришел Разрушитель, мама была уверена, что я смогу помочь городу, хотя я сама в этом сомневалась.

И еще я вложила в заклинание мысли о своих друзьях: как Дэви смотрел на море и ждал, не приплывет ли на корабле его мама, и как Шарлотта надеялась получить письмо с известием, что ее мама и папа живы.

– Чтобы больше никогда им не расставаться! – закончила я.

Коснулась пергамента волшебной палочкой, и палочка засветилась так же ярко, как хрустальные стены замка. Воздух вокруг меня завихрился, растрепав мне волосы, и карта наполнилась магией.

– Алые линии означают мою подругу Шарлотту, а золотые – Дэви, – громко проговорила я.

Дэви, любитель приключений, и Шарлотта – с колючим характером и чистой душой. Они не отступились от меня и помогли установить бумажные щиты, которые укрыли Аутери от Разрушителя. Я смотрела, как проступают линии на карте, и мне ужасно хотелось, чтобы друзья сейчас были рядом со мной.

– Пожалуйста, обратите внимание на расположение этих отметин. Я думаю, этот маршрут вам знаком.

Стоя в окружении гвардейцев, мама смотрела на меня с гордостью. Я расправила плечи. У меня получилось! Заклинание действует!

Алые и золотые линии окружили темную башню на севере, в Искореженном лесу, и двинулись, набирая силу, словно ураган, к Окаяме и дальше на юг, к Аутери. Там они замедлились и вспыхнули еще ярче.

– Кто-нибудь узнал этот путь? – спросила я.

Наступила короткая пауза. Уголек негромко тявкнул, как будто хотел сказать: «Разве это не очевидно?»

Какой-то советник охнул. Другие удивленно оглянулись на него.

– Что такое?

– Что ты видишь?

Советник повел рукой в воздухе, повторяя очертания линий на карте.

– Путь идет от башни Хаято… И дальше на юг… Точно так же на днях прошел Разрушитель.

Зрители ошеломленно смотрели на карту.

– Это доказывает, что между башней великого магистра Хаято Гроттеля и Разрушителем безусловно существует связь! – громко, во весь голос объявила я. Мне казалось, что у меня сейчас хватит сил самой сотворить ураган. – Я пока еще не все понимаю, но точно знаю: неспроста жизненная сила родителей моих друзей оставила свой след возле его башни и на всем пути Разрушителя!

– Ложь! До последнего слова ложь! Карта наверняка подделана! – Гроттель исходил злобой, брезгливо щуря глаза.

Но королева медленно кивнула, а вслед за ней закивали и многие советники, взволнованно перешептываясь между собой.

– Весьма изобретательный способ обойти магию, которая препятствует нашим провидцам, – сказал кто-то. – А если карта неофита Эвергрин показывает правду, боюсь даже представить, что все это может значить.

– Великий магистр Гроттель, напомните, как зовут вашу помощницу? – проговорила королева.

Нория, сделав несколько шажков вперед, согнулась в низком поклоне:

– Специалист Нория Доуэль к вашим услугам, королева Алиана!

По знаку королевы гвардеец взял со стола карту и передал ее Нории.

– Нория Доуэль, на карте изображена башня великого магистра Гроттеля? – спросила королева.

Нория задрожала под пристальным взглядом Гроттеля.

– Она… в некотором роде похожа…

– Да или нет?

Нория взглянула на карту. Глаза ее испуганно раскрылись при виде ало-золотых линий, в точности повторяющих недавний путь урагана.

– Да, к сожалению.

– Еще одна просьба, – сказала королева Алиана. – Сотворите, пожалуйста, заклинание, показывающее, нет ли на карте проклятия. Нужно удостовериться, что карта неофита Эвергрин показывает правду.

Нория тревожно оглянулась на Гроттеля.

– Да, – хмыкнул Гроттель, глядя сверху вниз на свою помощницу. – Покажите им, пусть увидят! Я ведь ни при чем, Нория?

– Правду строго проследи, в чарах слабину найди! – нараспев произнесла Нория и обвела волшебной палочкой карту.

Рыжеватые, словно осенние листья, лучи прошлись по пергаменту.

Светящиеся линии, повторяющие путь Разрушителя, мигнули, но не исчезли.

– Заклинание… истинно! – прошептала Нория.

Гроттель выпучил глаза:

– Нет! Этого не может быть!

Советники вновь зашептались, а у дальней стены Конрой вскочил на ноги, словно его ударили.

– Карта показывает правду! – крикнула я, перекрывая шум. – А раз великий магистр Гроттель причастен к бедствиям, которые обрушились на наше королевство, справедливо ли он обвиняет маму?

– Как ты смеешь! – загремел Гроттель. – Не для того мне присвоили ранг великого магистра, а затем избрали главой Совета, чтобы какая-то слабосильная ведьма-неофит бросалась такими обвинениями!

– Куда катится королевство? – воскликнула королева Алиана. – Чтобы глава Совета участвовал в создании Разрушителя…

– Меня подставили! – бушевал Гроттель. – Обвинение ложно! Мы…

– Мы проведем Королевское расследование по всем правилам, – отрезала королева Алиана. – Ваш ранг не имеет значения. Я этого не оставлю без тщательной проверки.

Советники дружно ахнули. Уже много лет между королевой и Советом не было разногласий. Во всяком случае, за те несколько месяцев, что я была ведьмой-ученицей, такого точно не случалось. Да нет, я вообще не помнила ничего подобного за все время, что живу на свете.

– Нет! – завопил Гроттель. – Я…

– «Нет»? Вы говорите мне «нет»? – грозно спросила королева.

Гроттель побелел.

– Вы временно отстранены от должности главы Совета!

Королева окинула взглядом зал: маму в окружении гвардейцев, разгневанного Гроттеля, потрясенных советников – и покачала головой. Похоже, ей было противно смотреть на происходящее.

– Мы продолжим заседание завтра на рассвете в моих нижних покоях. Разбирательство такого масштаба должно проходить открыто. Пусть нас слышат все жители королевства!

Королева Алиана посмотрела на нас, взглядом приказывая каждому явиться завтра с утра.

– Но… – возразил Гроттель.

– Великий магистр Гроттель! – Королева прищурилась. – Поскольку вы настаиваете на своей невиновности, то не будете против, если я начну Королевское расследование и велю своим гвардейцам побывать у вас в башне? Мы, конечно, убедимся, что вы совершенно чисты?

Гроттель раскрывал и закрывал рот, словно рыба, которую вытащили из воды. Сальный клок волос подпрыгивал у него на лбу. Великий магистр пытался заговорить, но, как видно, даже ему не хватало слов. Он озирался, будто его загнали в угол.

– Великий магистр Гроттель, великий магистр Эвергрин! – проговорила принцесса Анри. – Для вас приготовили комнаты в королевском замке – там вы будете ждать завтрашнего заседания. Члены Малого Совета, вас всех королева также хочет видеть завтра.

Принцесса стукнула посохом:

– Заседание объявляю закрытым!

Гвардейцы плотнее обступили маму, грохоча сапогами по хрустальному полу. Мама вздрогнула всем телом, когда они указали ей на дверь.

У меня кровь застыла в жилах. До завтра за каждым маминым шагом будут следить.

Советники вставали один за другим, кутаясь в плащи и развеивая в воздухе свои роскошные кресла.

Кто-то дернул меня за плечо. Я чуть не упала, и огнелис возмущенно зарычал у моих ног.

Надо мной высился Гроттель.

– Ты добилась, чтобы мои слова вывернули наизнанку!

– Я… Я ничего такого не делала! – забормотала я, пятясь.

Мне стало не по себе от его бешеного взгляда.

Мама издали смотрела на нас с тревогой.

– Хаято! Эва! – Она попробовала оттолкнуть гвардейцев, но те схватили ее за руки, не пуская ко мне.

– Ты не заслуживаешь магии! – прошипел Гроттель. – На тебе проклятие! Ты замахнулась на то, в чем ничего не смыслишь! Меня нельзя посадить в темницу, как обычного вора. От этого пострадает все королевство!

– Если есть хоть крошечная возможность, что Разрушитель появился из-за вас, Королевское расследование – самое меньшее, чего вы заслуживаете! – не сдержалась я. – Погибли сотни, нет, тысячи людей! Целые города уничтожены…

– Как ты смеешь обвинять меня в этом! – заорал Гроттель. – После всего, что я сделал, чтобы защитить тебя и других ведьм и волшебников. Таким, как ты, не место в Совете!

– Королевское расследование докажет, что моя мама невиновна!

У меня руки тряслись от гнева. Я круто повернулась и зашагала к маме. Уголек, тихонько рыча, потрусил за мной.

Гроттель завопил вслед:

– Какая наглость! Ты от меня так просто не уйдешь…

У меня мурашки побежали по спине.

Мама вдруг закричала с ужасом:

– Эва! Эва!

Я быстро обернулась. Вот уж чего не ожидала – Конрой бежал ко мне, не сводя испуганных глаз со своего дяди, а тот…

Нацелил на меня волшебную палочку.

Раздался оглушительный шум, словно обе реки Торидо всей мощью обрушились на стены замка. У моего Уголька шерсть на загривке встала дыбом. Он рычал на главу Совета, старался меня защитить, но он был слишком маленький…

Гроттель хрипло, со свистом перевел дух. Это было затишье перед бурей.

– За то зло, что ты причинила мне, за бедствия, которые ты принесешь королевству…

Я ахнула:

– Что вы де…

– Ты будешь жалеть о том, что случилось сегодня, до своего смертного часа! – прогремел Гроттель.

Конрой отчаянно закричал:

– Дядя, постой…

Мгновение растянулось до бесконечности, навсегда отпечатываясь у меня в мозгу.

Гроттель хмыкнул и забормотал нечто странное, наводящее жуть, хоть я и не разбирала слов. Затем взмахнул волшебной палочкой, из нее ударила молния…

Мама с криком вырвалась из рук гвардейцев и бросилась ко мне.

Наши взгляды встретились всего на миг. Не было времени что-то объяснять, но в маминых глазах светилась любовь и вера – непоколебимая вера в меня и мою магию.

И еще, мама словно просила прощения, но я не понимала за что…

Гроттель резко опустил волшебную палочку – и молния, словно змея, рванулась вперед, маме в грудь.

Мама вскрикнула и упала у моих ног. Ослепительно вспыхнуло алмазное сияние и медленно угасло.

Глава 5
Сердце бьется

Мама лежала, прижимая руки к груди.

Я закричала. Что Гроттель наделал? Задыхаясь, я упала на колени, обдирая их о хрустальные плитки пола, – наверняка синяки останутся.

– Мама? Мама!

Ее широко раскрытые глаза смотрели в никуда. Жилки кровеносных сосудов под кожей словно выцвели – стали серыми, как разбитая мраморная статуя.

– Хаято Гроттель! – страшным шепотом проговорила королева. – Что это за чары?

Гроттель попятился и дико завопил:

– Я не хотел задеть Нелу!

– Совершенно ясно, что такие заклинания творить нельзя ни в коем случае! – Голос королевы Алианы зазвенел от гнева. – Стража!

Расталкивая остолбеневших зрителей, глава Совета бросился к двери. Заметил, что гвардейцы приближаются, и угрожающе направил на них волшебную палочку:

– Не подходите! – Потом он поднял палочку над головой. – Тьма, настань!

Все светильники в зале погасли. В темноте раздавались испуганные крики советников.

– Я вызываю свет… Почему ничего не получается?

– Почему я ничего не вижу?

Я вслепую схватила холодную мамину руку. Прижала к себе мамину голову.

– Уголек! – позвала я. – Пожалуйста, помоги!

Огнелис шумно потянул носом, завыл… И на кончике его хвоста заплясал огонек, освещая маму.

Я вскрикнула: мамина голова бессильно откинулась назад. Я приложила пальцы к ее горлу, ища признаки жизни.

Несколько долгих-долгих мгновений спустя ведьмы и волшебники общими силами разогнали наведенную Гроттелем тьму.

Королева Алиана грозно приказала:

– Советники! Не дайте ему уйти!

– Мама! – воскликнула я, в отчаянии нащупывая пульс.

Ничего. Мне казалось, что мир вокруг рушится.

– Мамочка, пожалуйста, мамочка…

И вдруг я ощутила слабое биение под пальцами и чуть не задохнулась, такая гора свалилась с плеч. В глазах все расплывалось от слез.

– Что это было за заклинание?

Какой-то советник ответил дрожащим голосом:

– Это проклятие… отнимающее магию.

Разом наступила мертвая тишина. А потом разразилась буря криков…

Но я смотрела только на дверь – за нею, взмахнув полами черной мантии, исчез Гроттель.

Я со всей силы ударила кулаком по хрустальному полу. Кинуться бы в погоню – но я не могла отойти от мамы.

– Неофит Эвергрин, мы позаботимся о твоей маме. – Рядом опустился на колени еще какой-то советник в плаще. – Мы вызвали целителей.

Наверное, прошло всего несколько минут, а мне показалось, долгие часы. Наконец в зале раздался звук торопливых шагов и затих возле меня и неподвижно лежащей мамы. Ведьма-специалист в белой мантии целительницы взмахнула волшебной палочкой и уверенным голосом начала читать заклинание:

– Носилки срочно необходимы, чтоб пациента могли нести мы!

В воздухе возникли носилки из тонкой, словно паутинка, ткани.

– Пульс слабый, но ровный, – объявила целительница, приложив пальцы маме к горлу, как раньше я.

Появились еще целители в белом, и меня стали оттеснять от мамы. Но я не отходила от нее ни на шаг.

Целитель в ранге магистра качнул головой:

– Отнесем ее вниз, в медкабинет. Но нужно спешить!

Бережно, словно хрупкое стекло, маму подняли и уложили на носилки. Мамина голова безжизненно склонилась к плечу. Маму понесли прочь. Я побежала следом, но целительница, которая создала носилки, остановила меня:

– Ты останешься здесь, неофит Эвергрин.

– Мне нужно к ней! – закричала я. – Она моя мама! Я могу помочь…

Я запнулась, увидев жалость в ее глазах.

Она сказала очень мягко:

– Целители не смогут нормально работать, если ты будешь рядом.

Захлопнулись тяжелые двери зала, и от наступившей тишины зазвенело в ушах. Я оглянулась: королева с мертвенно-бледным лицом застыла, словно изваяние, а возле нее стояли ведьмы и волшебники, которыми я всегда восхищалась.

– Ей вернут магию… Правда?

Советники молча переглядывались между собой.

– Правда?

Никто не ответил. Только Нория сочувственно положила мне руку на плечо. Но легче от этого не стало, как и от грустных взглядов других советников. Я не могу такого допустить, не могу и не допущу!

Я вырвалась из рук изумленной Нории, бросилась к двери и, глотая слезы, помчалась вниз по ступенькам. Уголек бежал за мной.

Всего одну луну назад Гроттель убеждал Совет лишить меня магии – у меня, мол, недостаточно волшебной силы, чтобы выполнить квест на ранг неофита.

Если бы я послушалась тогда – спасло бы это мамину магию?

Когда я ворвалась в медкабинет, мама лежала на узкой койке посередине комнаты и казалась ужасно маленькой и хрупкой. Вокруг столпились целители. Они удивленно оглянулись на меня.

– Неофит Эвергрин! – строго сказал длинноносый волшебник-магистр в круглых очках. – Мы уже говорили – тебе сюда нельзя!

– А если… если я откажусь от своей магии? – спросила я. – Могу я… отдать ее маме?

– Я н-не знаю, как передать м-магию от одного человека другому! – Магистр весь покраснел и даже заикаться начал от возмущения. – Этого никто не умеет!

Мама вдруг шумно вдохнула, как будто до этого не дышала вовсе. Ее веки дрогнули, и она открыла глаза.

– Мама! – Я протолкалась к ней и сжала влажную, холодную ладонь. – Мамочка, пожалуйста, скажи, что ты поправишься…

Целители заговорили все разом:

– Нужно ее стабилизировать! Она…

– Эва, уйди, – прошептала мама.

Все ее тело дернулось. Она глухо вскрикнула, а меня как будто молнией ударило – я словно чувствовала мамину боль.

Мама отвернулась.

– Найди папу, попроси его прийти. Но я не хочу… Не надо, чтобы ты видела меня такой.

У меня горло перехватило. Я еле выговорила:

– Может, я отдам тебе свою магию…

– Нет. – Мама помотала головой. – Уходи, Эва. Прошу тебя…

Мама не хочет, чтобы я была рядом. Я зажала себе рот рукой и, ничего не видя от слез, выскочила за дверь.

Я оказалась в одной из прославленных хрустальных башен королевского замка. Все те же сверкающие окна. Тот же город снаружи. Та же Торидо, бурля и пенясь, бежит себе как ни в чем не бывало…

А на самом деле все изменилось. Все стало не так, как раньше.

Я смотрела на ослепительное сияние за окнами, пока от яркого света не заболели глаза. Почти ничего не видя, написала папе, чтобы срочно шел сюда. Через силу сотворила чары, отправляя птицу-письмо, – руки после этого долго тряслись.

Потом я стояла в дверях королевского зала собраний и смотрела, как королева с гвардейцами допрашивают Норию, Конроя и советников.

Но выяснить им ничего не удалось. Удивительно – даже Конрой понятия не имел, что произошло и почему Гроттель так рассвирепел… Конрой признался, что видел такое заклинание много лет назад, когда Гроттелю пришлось сразиться с ведьмой, чья магия вышла из-под контроля, но, насколько он знал, с тех пор великий магистр ни разу к этому заклинанию не прибегал.

Все прочие ведьмы и волшебники Малого Совета знали это заклинание в самых общих чертах и не представляли, как обратить его вспять. У них также не было никаких догадок по поводу того, зачем Гроттель мог создать Разрушителя.

– Для нас это полная неожиданность, – уверял кто-то. – На сегодняшней встрече, хоть ее и собрали экстренно, должны были заниматься вопросом о каких-то спорах между гильдиями… Никак не о Разрушителе! Никто не ожидал, что все закончится катастрофой.

Советники то и дело поглядывали на меня, а я застыла на пороге, сжав кулаки и отчаянно стараясь осознать, что произошло.

Мама. Катастрофа, о которой они говорят, случилась с моей мамой.

Когда расспросы закончились, ведьмы и волшебники столпились возле меня, но их голоса текли мимо, словно морская соленая вода. Я тонула в их жалости.

Мы так тебе сочувствуем!

Ужасная трагедия.

Если будет нужна помощь, обязательно скажи!

Мало-помалу их сожаление иссякло – так узенький месяц постепенно исчезает совсем, и остается только темное небо без единого лучика света. День клонился к вечеру, и советники один за другим уходили домой, к семье, к своей обычной жизни.

Они могут уйти домой, а мой дом уже никогда не будет прежним.

Как я хотела, чтобы мама вскочила с больничной койки, веселая и с блеском в глазах. Чтобы Шарлотта и Дэви оказались рядом, взяли меня за руки и напомнили, что я не одна. И чтобы Рин, моя хранительница из Аутери, сказала мне, что все будет хорошо. И чтобы папа скорее пришел – тогда я смогу вернуться к маме.

Ничего не замечая вокруг, я уселась на скамью у входа в медкабинет и стала ждать. Уголек забрался ко мне на руки, вздрагивая от прикосновения к моей холодной коже и все-таки стараясь меня согреть. Огонь у него на хвосте погас, но лисенок был теплым, как всегда, и это заставляло вспомнить, что надежда еще есть. Все еще может перемениться. Огнелис кашлянул, как будто в горле что-то застряло, а у меня все тело заныло тоже. Из легких рвался крик, и я ничего не могла с ним поделать.

Мы с Угольком смотрели на дверь, за которой лежала мама, и верили, что в любую минуту может случиться хорошее. Вдруг целители выйдут и объявят, что мама поправляется.

Каждый удар сердца причинял мне боль – в нем боролись надежда и отчаяние. Ждать, ждать, ждать…