Текст книги "Город Павшего Бога"

Город Павшего Бога
Е. Сан

© Е. Сан, 2017

ISBN 978-5-4485-6029-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

– Что такое Бог? Я слышал, как ты произнес это слово. Что оно означает?

– Это синоним слова Вера. Людям всегда необходимо во что-либо верить. Без этого никак. Некоторые верят в науку, другие в таланты людей, третьи в невиданное существо. Когда-то религии были различны, в каждой свои Боги. Но потом Они решили, что различия должны исчезнуть, значит должна исчезнуть и сама их причина. Причин можно отыскать множество, на любой вкус и цвет.

У человечества уже был опыт истребления одной расы. Гитлер тоже нашел, в свое время, много важных причин уничтожить нацию евреев. Люди опомнились, и не допустили этого. Потому как уничтожив одно различие, будут уничтожены и остальные. А человечество Земли – это пестрая и неоднородная масса. Мы отличаемся не только по внешним признакам, но и по внутренним (духовным).

– В наше время, следующий заход истребления начался с объединения стран в убийстве одного общего врага. Реален ли он был или же вымышлен, как когда-то «причина» Гитлера, не понятно. Они решили уничтожить сначала одну религию, затем другую заменить новой. И у них это получилось. Мы в наше время снова верим. Верим в синтетического Бога. Наша вера – это равенство.

– Неужели равенство так плохо?

– Нет конечно. Само по себе это слово не несет разрушения. Но оно должно идти в паре с любовью и правдой. Только так. Любовь имеет огромную силу, это самопожертвование, всепрощение. Правда так же необходима, чтобы трезво оценивать свои действия.

Видишь ли, Вера – это двусторонняя монета. С одной стороны – это движение вперед, но с другой – рабство мысли. Когда мы верим, просто верим – мы становимся рабами идеи. А добровольные рабы – это люди без души и без интеллекта. Такими их всегда считали более свободное люди. Наверное, такими они и являлись, как ни прискорбно это говорить.

– Я не хочу быть рабом и не хочу, чтобы и ты им был.

– Тогда начни думать! Раскрой свой разум для исследований и свой взор для наблюдения. Только так ты поймешь, что ложно, а что нет.

1 апреля 2171. Земля. Город Павшего Бога. 16:45

Здравствуй друг! Ты не будешь против, если я напишу мой друг? У меня нет друзей. Здесь вообще ни у кого нет друзей.

Когда ты называешь человека своим другом, ты таким образом выделяешь его из человеческой массы. У нас это запрещено. Мы не можем обособлять кого-то и даже самих себя. Мы все едины и равноправны. У нас нет различий, порочащих общество. Мы одинаковы.

Ты, наверное, хочешь узнать кто я и зачем пишу? Это сложно… а может и нет. Знаешь, я впервые вижу свой почерк на бумаге, поэтому немного удивлен и напуган. Мысли – как сумасшедшие носятся в моей голове, каждой хочется поскорее выпрыгнуть на страницы.

Пишу на пожелтевших страницах газеты из прошлого. Текст местами выцвел и мне удается вставить в эти пробелы свои слова. Строчки вывожу пищевой краской, которую я надеваю на слегка отточенную палку.

Мне конечно стыдно, я украл эту краску, как и газеты. Это плохо! Но прости меня, друг. В моей жизни стали происходить странные вещи. Я не знаю с кем мог бы поговорить об этом. У меня есть только ты.

Я житель города Павшего Бога. Я одиннадцатилетний мальчик. Ты возможно хочешь спросить почему в одиннадцать лет я впервые вижу, как пишу? Я объясню. В нашем времени люди не рисуют, не пишут от руки. Мы совершаем все эти действия на компьютере. Почерк – слишком индивидуально, это отличие. А ты, надеюсь, уже понял, у нас никто этого не любит. Они пытались научить нас писать одинаково, но ничего не вышло. Теперь шифры на листках у меня и моего соседа выглядит абсолютно идентично. И да, листками мы называем голографические планшеты. Настоящую бумагу я взял в руки только недавно. Я почувствовал запах: запах дерева, чернил, истории. На самом деле, я даже не чувствовал эти ароматы раньше, просто Он мне сказал, что так пахли книги и тетради. Не смейся надо мной, но этот невероятный запах вскружил мне голову. Я хотел пронести бумагу к себе в квартиру, но Он сказал – нельзя этого делать. Они все узнают и мне станет очень плохо.

Как будто мне сейчас хорошо… не стал с ним спорить… Он прав, прав во всем. На улице уже темнеет, огромные тучи заполонили все небо. Просто заключили солнце в темницу. Я смотрю на эти тучи, они словно стражи. Самые настоящие армейские стражи. Они очень хорошо стерегут своего пленника. И даже маленький лучик не пройдет, не сбежит от их взора.

Я никогда не видел солнца. Мы изучали в школе по астрономии планеты, звезды. Я видел голограмму, но настоящего солнца не видел. Он говорит, что за городом в сотнях километров солнце светит так ярко, что глаза начинают слезиться и ты плачешь словно младенец. Я верю ему. Он знает, что говорит. Я уже плохо различаю свои буквы, прости, мой дорогой друг, но нам придётся на время расстаться. Мне необходимо вернуться к себе.

Дом… когда-то я хотел называть это место домом, но не мог. И сейчас тоже самое. До встречи, мой друг, береги себя. Я постараюсь прийти сюда завтра и рассказать о себе. О том месте, где я живу. Прощай…

12 апреля 2171. Земля. Город Павшего Бога. 16:30

Здравствуй, мой сердечный друг. Кажется, раньше, в прошлом, именно так и обращались к своим хорошим друзьям. А я надеюсь, что мы ими станем.

Меня не было долго. Я хотел бы за это извиниться, нельзя так поступать с дорогим тебе человеком. Не стоит обманывать. Я обещал прийти на следующий день, но не смог. Я объясню. Они следят за всем и всеми. Он – Учитель, я буду так его называть. Учитель сказал не приходить пока. Я очень скучал и по нему, и по тому что делаю.

Что ж, вернемся к моим обещаниям. Рассказываю кто я такой. У нас нет имен, мы все равны, а имена выделяют. Бывают красивые и простые, по крайней мере говорили, что они опять-таки создают определенные различия. На кармане моей рубашки вышито следующее М15.12.2160. Меня могут окликнуть М15. Расшифрую тебе это значение. Они не стали ломать голову как к нам обращаться. Числа означают дату рождения, а буква – это просто идущая по очереди буква алфавита. Каждый, кто родился 15 декабря получил свою букву. Первый рожденный младенец получил букву А и далее по списку.

Букв всего 33, скажешь ты. И как же всем хватает? И это правда. На 33-ей букве просто добавляют следующую по алфавиту. Иногда получается просто смешной набор, моему соседу досталась такая абракадабра – ВАБА18042150. Я зову его просто ВАБА, но ему это не нравится. Он просит, чтобы я говорил В18, так солиднее звучит. Главное, чтобы Они его не услышали. У нас нет женских или мужских имен. Это половое различие, оно нам ни к чему.

Нет ни имен, ни фамилий – они разобщают нас. Мы едины и равны, мы – дети общества, вот так объясняют Они нам в детском саду. Еще раньше у нас были имена месяцев, сокращенные слова. У меня должен был быть месяц декабрь, но они убрали все и упростили. Учитель говорит, что они всегда все пытаются упростить.

Сегодня на завтрак я ел рыбу. Рыбка была с душком. И почему-то ей не очень нравится находиться у меня в желудке. Она бурлит, кряхтит и хочет выйти наружу. Не надо было ее брать, а я пожалел. Три дня бедняга лежала на подносе, никто на нее даже не обращал внимания. А30 хотела взять, но передумала, лишь скривила свои тонкие губы, отдернула руку и ушла к другому столу. А я все смотрел на нее одинокую и жалел. Сегодня утром решил, что все, пора ей уходить с нашего стола. И вот теперь эта неблагодарная тушка не дает мне покоя. Попробую унять неприятный процесс.

Ты уже кое-что знаешь обо мне, имя возраст. Идем дальше. Как я уже говорил мне 11 лет. Я являюсь полноправным членом общества и имею свою работу. Думаю, удивил немного. Давай я расскажу, как у нас происходит обучение и что у меня за работа.

Появился я на свет 15 декабря 2160 года. Небо в тот день было всё таким же беспросветным. Даже моё рождение не повлияло на решение стражей, пропустить хоть парочку лучей на свободу. Врачи проверили состояние моего здоровья, не нашли никаких изъянов и определили меня в сад, расположенный в данной зоне. Хотел бы я вспомнить лицо врача. Его цвет глаз, но нет, наверное, в тот момент я был занят чем-то другим, более важным.

Меня определили в сад, в зону 11584. Весь город разделен на такие зоны. В каждую обязательно входят больницы, детский сад, школа и жилые помещения – квартиры. Мы не выбираем сами в какой зоне жить или учиться. Но можем работать в любом месте города. Квартиры не продаем и не меняем. В путанице могут возникнуть сложности, поэтому нам с рождения присваивается квартира и обучающий центр.

До 5 лет я жил вместе с остальными детьми, в самом саду. Там мы ели, учились и когда было время играли. Помню свою первую игру в мяч. Мне и БД18.12.2160 разрешили пинать мяч на огромной территории, на улице. Хочу соврать про ясный солнечный день, но нет. День был дождливый и довольно мерзкий. Но когда тебе 4 года и в руках впервые ты держишь резиновый мяч, счастью твоему просто нет предела. И пусть начинается ураган, снегопад и цунами, где ему только взяться, этот день я буду помнить, как один из четырех моих самых счастливых дней. Как я говорил мы играли вместе с БД18. Сейчас я постараюсь припомнить его внешность. Светлые волосы, дерзкие и непослушные, не как сам хозяин, постоянно норовили взвиться вверх. Усилиями воспитателей и его собственными принимали иную, не предназначенную для их природы форму. Нам нельзя иметь отличные прически от остальных. Четырехлетним мальчуганом, как девочкам еще разрешалось отращивать волосы. Волосы говорят о состоянии ребенка не хуже дотошных врачей. До 10 лет мы можем видеть всю красоту наших генов, а потом их срезали под машинку, по общему эталону. Короткая стрижка без челки и у женщин, и у мужчин. БД18 очень хотел стать идеальной ячейкой общества, он замазал строительным клеем свои непослушные волосы. Ничто не должно бросить тень на его репутацию. Я и не думал, что один из моих самых счастливых дней будет проходить именно с ним. Но судьбу не предугадаешь.

Одни ворота. Горизонтальная линия метра два в длину. Посередине мяч, по обе стороны от которого, стояли мы. Целую секунду мы не шевелились, БД18 стоял. Он сам выбрал позицию у черты. Я мысленно определил ее название – ворота. Мы не знали, что нужно делать. Нас никто не учил, как нужно играть с этим предметом. Воспитатель А25 просто сказала нам – это мяч идите поиграйте. Взгляды сосредоточены на мяче, вокруг грязь, идет дождь. Я вдыхаю запах сырости, пластмасса разбросана недалеко от нас. Инстинкт взял свое и я первый ударил ногой. Мяч полетел в сторону БД18 и вызволить его из оцепенения.

Мы гоняли мяч по полю, орали, как сумасшедшие. Где-то через пол часа пришел наш воспитатель. Зрелище, которое предстало перед ним, вызвало у него вопль негодования. И я, и БД18 были грязные с головы до ног. Штаны в районе паха разорвались ровно по шву. На моей щеке небольшой порез, упал в попытке отбить мяч и чиркнул щекой по куску огромной пластмассы.

Игры, я узнал недавно сколько же разных видов игр существовало раньше. В тот день, семь лет назад нашего воспитателя наказали за то, что дал нам возможность играть. Мы цивилизованная раса. Игры – это первобытное зло, так мне сказал человек из отдела образования. Больше я не видел ту женщину, которая принесла мне мой первый счастливый день.

Мы гуляли не так часто, как мне бы хотелось. Витамины и спорт – вот что необходимо для здорового роста. Почему-то воздух Они считали не особенно хорошим помощником в этом деле. Но иногда мне все же удавалось выскользнуть на улицу и по долгу сидеть у стены.

Я слышал звуки пролетающих машин, автобусов, поездов. Стена возле сада была высокой, метров восемь ввысь. Жужжание, постукивание, я стою около стены. С робким волнением, припадая ухом к этой громадине, пытаюсь понять, что же там такое?

Учитель сказал, что это жужжание похоже на осиный рой, когда я делился с ним моими воспоминаниями.

– Что такое осы? – спросил я. Я всегда был любознательнее других.

– Это насекомые. Их «голоса» отличается от наших, как и внешность. Они жили, когда-то на нашей планете. И еще много разных зверей.

– Звери – такое необычное слово.

– А как вы называете рыбу и мясо, что идите? Меня давно не было в человеческом обществе, я уже забыл, какие небылицы вам рассказывают.

– Рыба – это рыба, а мясо – это не рыба. – Я и в правду не знал, что ему ответить. Мы не учили их в саду, это как данность – наша еда. Нам незачем тратить время на изучение еды, только если ты не в отделе пищевого контроля.

До 5 лет я получил начальное обучение, овладение компьютерной грамотности. В конце обучения в саду мы сдаем экзамен – проверяют отстающих. Их немного, конечно, но все равно бывают. Отстающих расформировывают в отдельную команду и дают им самую простую работу. В школе они уже не обучаются. Начинают работать и приносить пользу обществу. Эти дети вступают в отдел уборки. Возможно, это кажется странным, но это не так. В 5 лет дети подметают улицы, моют и чистят помещения. А те «счастливчики», кто сдал экзамен продолжают обучение уже в школе еще пять лет. Мы, со своими вещмешками, переезжаем в другое, точно такое же по функционалу здание.

Я плохо помню нашу спальню в саду: белые простыни, белые подушки, белое одеяло – у всех детей все одинаковое. Ряды кроватей, ряды столов, душевых кабинок. Однотонные стены и шторы, чтобы не отвлекать нас от важного. Глазу не за что было зацепиться. Может, поэтому я не могу ничего описать. Хотя мой сосед говорит, что садик и школа – безликие. Это он мне шепотом сказал, когда мы ехали на работу.

Единственное, пожалуй, что я помню – герб нашего мира. Этот герб на каждом здании города Павшего Бога. Круг разделен на три равные части, в каждой ячейке располагались соответственно: голубь, оливковое ветвь и чаша. Учитель сказал, что это самый ужасный герб, который когда-либо существовал. Но люди его любят. Некоторые кланяться, глядя на него в знак почета.

Школа не дает более точной картины моего странного поведения. Почему я вообще пишу все это. Школьное время уже более осознанные. Туман из головы исчез. Я помню первый день, когда нас перевели из сада. По календарю был пятый месяц, я тогда не знал, что это означало.

– Пятый месяц? – Спросил меня Учитель, когда я рассказывал ему о школе.

– Да, я помню на календаре, справа рисовалась цифра 5. Компьютер не мог обмануть.

– А ты знаешь, как называется пятый месяц? – Мне пришлось изрядно напрячь голову. Хотя в наших именах присутствуют заглавные буквы названия этих месяцев, но на самом деле мало кто вспомнит их полные звучания. Я уже говорил тебе, мой друг, нас когда-то называли месяцами, затем сократили. Сейчас букв нашем мире становится все меньше.

– Нет, – ответил я. Мой учитель посмотрел мне пристально в глаза и вздохнул.

– Знаешь, что сейчас происходит с нашим миром. Мы лишаем себя слов и букв, сейчас правят числа и цифры. Они у нас в именах, мы живем в домах, округах, состоящие из одних цифр. Никто не пишет, никто не читает книг, потому что их и нет вовсе. Все в компьютерах в этих чертовых бездушных металлические гробах. Вы же даже читайте уже с цифрами. Когда-то люди придумывали цифровые коды ради забавы или секретности. Что же происходит сейчас? – Он вздохнул. Учитель замолчал и сел рядом со мной, на груду пластмассовых стульев. Когда-то они, наверное, служили украшением чьего-нибудь интерьера.

– Когда-то эти стулья были украшением, – робко сказал я, – а сейчас их выбросили на свалку, как выбросили буквы и слова.

– Ты уже начинаешь, что-то понимать, – улыбнулся Учитель, – я не говорю, что цифры зло. Но согласись, странно, что вы видите числа вместо букв. В конце концов, рано или поздно мы начнем говорить языком шифра. И тогда это будет уже конец! Мы окончательно превратимся в роботов.

– Я не хочу быть роботом, не хочется становиться бездушной машиной.

В тот день, я и узнал, что месяц моего зачисления в школу был май. Еще учитель рассказывал мне о временах года. Что когда-то погода менялась, как ей заблагорассудится, но и в тоже время в неких границах. Были зима с метелями и огромными сугробами снега, с пронизывающим холодом и отмороженными руками, и ногами. Запах зимы, он говорил это было пьеняще. Когда в минус 30 ты вдыхаешь полной грудью – легкие сильно обжигает, голова начинает кружиться. А если посчастливилось оказаться в хвойном лесу, то держись, запах мороза это лучшее, что приходилось ему вдыхать. Хруст снега под ногами, лесное эхо. Учитель часами рассказывал мне о зиме, весне с ее распускающимися почками, о лете и ярком солнце, запахе лесных цветов и ягод, стрекот кузнечиков. И осени – золотом времени года.

У нас сейчас нет всего этого. Около 60 лет назад пришли они – эти чертовы охранники, убийцы солнца, тяжелые грозовые тучи. Обложили небо со всех сторон. Солнце не могло пробить себе дорогу. Так у нас пропали все времена года, а с ними растительность и многие животные. У нас сейчас одно время, одно название – пасмурно. Днем светлее, ночью темнее, уличное освещение горит всегда. Куда ни глянь, одни небоскребы, бетонные стеклянные коробки высотой около 800 метров. А некоторые и того выше. Мы привыкли так жить, другого не знаем, организм адаптировался под данную среду. Но трудно обмануть сердце, особенно когда знаешь, что может быть иначе.

Школа мало чем отличалась от сада. Та же высотка, в городе на каждом квадратном метре все здания выглядят одинаково, отличает только цвет двери. Если это сад и школа или любое другое образовательное учреждение, то цвет будет белый. Сотня этажей в высь, каждый этаж точная копия своих собратьев: длинные пустынные коридоры, комнаты отдыха, комната приема пищи, душевые, обучающие классы и спортзал, комната свободного времени, если оно находилось. Конечно, случалось это очень редко. Нам объяснили, что незачем тратить время на ерунду. Люди из отдела образования подготавливают нам специальную программу. В классы отбирают по 25 человек. Каких бы то ни было критериев отбора нет. Мы попадаем рандомно. Неважно, ходил ли ты сад с этим человеком или нет.

Так получилось, что я оказался в классе совершенно один из своей детсадовской группы. Учитель спрашивал было или мне одиноко? Я переспросил что это значит, он немного замялся, подбирая слова.

– Одиночество это одно из самых страшных слов, но в тоже время сильных. Когда тебе одиноко, тебе больно, не хватает близких по духу людей. Плохо ощущаешь связь с внешним миром. Тебя угнетает твоя жизнь, ты скучаешь.

– Наверное, это так. Но тогда я всю свою жизнь был одинок. У меня нет близких людей, ты же знаешь, что это запрещено, выделять, по своему убеждению, кого-либо. Мы все равны. Я со всеми общаюсь одинаково.

Нас знакомили друг с другом и начинали свои пытки. Целый год, ровно двенадцать месяцев, шесть дней в неделю мы постигали основы бизнеса, производство, здравоохранение, технику, образование, айти, строительство, пищевой блок и предметы науки. Мы должны были работать в определенной сфере, которая больше подходила по нашим умственным способностям и чертам характера. С 11 лет и до конца своих дней мы должны были работать там, куда указал нам тест. Это тест мы сдавали после интенсивного года обучения, какому направлению мы больше тянулись, что нам проще было бы усвоить. Вот что он показывал. А дальше нас снова делили на группы уже по проф. пригодности. Основные азы образования мы получили в первый год учебы. В шесть лет я решал задачи по математике и физике лучше и быстрее, чем одиннадцатиклассники добрую сотню лет назад. Так сказал Учитель. Я ему верю.

– В те далекие времена, – говорил он, – вас бы назвали гениями, вундеркиндами.

Но нет в наше время почти все такие. Те, кто не смог – уходят сразу на работу. С одной стороны, в отличие от нас у них уже появляется заработок. Так как мы все равны, то и зарплаты, соответственно, у всех одинаковые. Неважно, являешься ли ты выборным главой отдела образования или простым дворником. Одежда, квартира, машина и заработная плата у тебя будет точно такая же. Единый график работы для всех. «Все для людей, все для нашей земли», говорит механический голос на улице. Ты идешь работать либо в отдел уборки, либо в отдел ассоциация актеров и певцов. Им не нужно было дальнейшее образование, они начинали работать сразу.

Первый день в школе пролетел быстро и нелегко. Гигантский объем информации свалился тяжким грузом на наши плечи. Выходные с нами работали психологи, они давали нам возможность расслабиться, отдохнуть, забыть все. Что бы со следующей недели у нас были силы для усвоения нового материала. Оценок нам не ставили, только процент и только для того, чтобы было наглядно видно какому отделу мы могли бы себя причислить. Мои 96,5% показали, что я могу работать в отделе айти. Все что связано с программным обеспечением, с языками. В отделе айти, как и во многих других отделах существовали свои подразделения.

Еще три года были даны мне на то, чтобы я смог определить, какой именно отдел мне подходит. Граница подразделений была тонкая, поэтому требовалось больше времени, чтобы узнать к чему тяготеет твоя душа. А последний год переходили уже на выбранную собственноручно тобой специальность. Я программист – именно так выдал мне мой школьный дневник в девять лет. Еще год изучал языки и в десять мы получили свои документы о рождении и образовании в одном чипе. Маленький чип встраивался в указательный палец с информацией о рождении, медицинской карты и образовании. Оставались места еще для сведений о жилье и работе.

Работу же на выбор предоставляла комиссия – специальная программа для поиска. После окончания школы, решении жилищного вопроса и чипировки, база данных пополнялась моим резюме. Начинались отклики и встречи с представителями разных отраслей. Прелесть обучения айти в том, что работу также мог найти и в любой другой сфере. Проще говоря, везде требовались программисты.

Что ж, мой дорогой друг! Мне необходимо вернуться к своим обязанностям гражданина города Павшего Бога. Завтра снова на работу. Как только смогу, я вернусь. Уж очень хочется продолжить наш разговор. Хотя конечно ты молчишь, а говорю только я. Увидимся позже. Не буду точно говорить, когда, вдруг опять не получиться.