Текст книги "Гордое сердце"
Автор книги: Эдит Лэйтон
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Ты ходил на очень много свадеб, согласись, Драмм, – продолжал отец. – Когда же ты придешь на свою собственную?
– Когда встречу женщину, которую смогу полюбить, как ты любил маму, – честно ответил Драмм.
Сейчас ему было стыдно об этом вспоминать. Высокие скулы отца побагровели, и он отвернулся. Драмм тогда чувствовал себя ужасно. Он не хотел причинять отцу боль.
– Я бы тоже хотел жениться по любви, – заговорил он, чтобы поскорее избавиться от чувства стыда. И, словно защищаясь от нападок, добавил: – Но когда мама умерла, ты не ушел в монастырь. И не страдал в одиночестве. Кстати, как поживает уважаемая миссис Дейн?
Отец внимательно рассматривал свои ногти.
– Мы расстались с этой леди, Драмм. И нисколько не переживали по этому поводу, хоть и знакомы несколько лет, – заметив удивленный взгляд сына, добавил он. – Поскольку наши отношения не были вызваны сердечной привязанностью, как подчас бывает у тебя. Но наши с тобой ситуации нельзя сравнивать. Мне пятьдесят пять, дорогой мальчик. И у меня есть наследник – ты. Я продолжил родословную. А ты нет. Наша генеалогия прослеживается до 1033 года, когда наши предки сражались на стороне короля Кнута. И теперь, после всех тяжких трудов и славных побед, после всей нашей долгой истории, неужели ты позволишь угаснуть древнему роду?
Драмм помнил лицо отца, смотревшего на него с непередаваемой грустью. Это было гораздо хуже, чем ярость.
– Ты пользуешься успехом у женщин, Драмм, – сказал он. – И тем не менее абсолютно одинок. Я хочу, чтобы это изменилось. Время пришло!
Да, отец был прав. Эти мысли занимали Драмма в ту роковую поездку верхом, при возвращении в Лондон. Из-за этого он не осознавал, что творится вокруг, и не был готов, впервые за многие годы, ни к какому нападению. Зачем беспокоиться о нападении здесь, в Англии? Затем, что человек, работавший на правительство, всегда должен быть начеку. А у него тогда сложились трудные отношения с весьма решительной дамой, и сейчас они никуда не делись. Молодой человек застонал, подумав об этом. Как он мог предложить женщине только руку, но не сердце? И почему сердце молчало?
Один за другим все его закадычные друзья повлюблялись. Драмму казалось, что это похоже на внезапное падение, когда человек, выйдя прогуляться, вдруг летит в пропасть и оказывается в каком-то новом, совершенно незнакомом мире. Сегодня один из друзей такой же, как всегда. А назавтра он смущен, захвачен новыми эмоциями и готов переменить свою жизнь из-за того, что встретил единственную любимую женщину. И каждый из них действительно изменил жизнь. Каждый стал частью пары. Нет, более того – каждый стал словно половинкой ножниц, предметом, бессмысленным без другой половинки.
Драмм чувствовал себя одиноким. Его одолевало беспокойство, желание встретить родственную душу. В чем же тайна? Как это происходит? Почему он не может влюбиться? Были женщины, с которыми приятно побеседовать, и другие, с которыми можно поразвлечься. Но ни одной он не хотел посвятить свою жизнь, а как еще можно относиться к жене. Ему нравились женщины. Нет ничего восхитительнее женской компании и ничего более волнующего, чем женское тело. Ему нравился женский взгляд на вещи, то, как женщина способна облагораживать окружающих ее мужчин, и он наслаждался женским умением пробуждать в избраннике необузданные чувства. Он дружил с женщинами и имел любовниц, но все проклятие заключалось в том, что эти две ипостаси редко совпадали. Он как-то предложил женщине выйти за него замуж, но та не приняла импульсивного предложения, сделанного наполовину из жалости, наполовину под влиянием страсти, а в целом под влиянием момента. Она вышла за другого, отдавшего ей всю душу. «Я бы тоже отдал, – с тоской подумал Драмм, – за одну секунду, на одном дыхание! Если бы только знал, что значит влюбиться!»
Сейчас его мучила физическая боль. Нога и голова. От жары становилось еще хуже. Он задыхался, горел. Попытался повернуться, чтобы сбросить одеяла. Напрягся, но не смог даже пошевелиться.
– Ну-ну, – услышал он тихий голос. – Все в порядке. Успокойтесь. Мы здесь.
Он открыл глаза. Девушка склонилась над ним. Мальчики придвинулись вплотную и держали его так крепко, что стало еще больнее. Незнакомка пристально смотрела на него, и ее лицо отражало то же страдание, которое он ощущал. Славные карие глаза. Мальчишки смотрели на него голубыми, зелеными и черными глазами. Наверное, сон продолжается. Драмм зажмурился, сжал зубы.
– Я бы лежал спокойно, – сказал он, – если бы меня не поджаривали заживо.
Девушка и мальчики испуганно переглянулись, еще крепче сжав его.
– Чертовски… ужасно жарко здесь, – удалось выговорить ему. – Нельзя ли попросить вас убрать несколько одеял, пока я не испекся окончательно?
– О! – произнесла женщина.
– Я тебе говорил, – сказал ей один из мальчиков.
– Мы его совсем задушили, – добавил второй. – Сколько на кровати одеял?
– Пять, – ответила она и запальчиво добавила: – Мы же должны держать его в тепле.
Установилось красноречивое молчание. Но Драмма теперь держали не так крепко, как раньше. Женщина убрала одеяло, потом второе, третье.
– Так лучше? – спросила она.
Он кивнул и поморщился, потому что от этого движения закружилась голова. В глазах все поплыло. Бедняга постарался собраться, ответил:
– Спасибо. – В комнате явно стало темнее. Драмм почувствовал, как нежная рука обхватила его за плечи, и ощутил запах женских духов. Жимолость, подумал он, вдыхая глубже, успокоенный и возбужденный одновременно, и почему-то припомнилось лето в самом разгаре.
– Выпейте, пожалуйста, – попросила незнакомка, склонившись к самому его уху. – Это уймет боль.
Он не поверил. Ничто не может унять боль, которая вгрызается в его тело. Его голову приподняли, а к губам поднесли чашку. Напиток был горьким, как все лекарства, однако он выпил и, измученный, опустился на подушку. Драмм уже уплывал куда-то, когда снова услышал ее голос, звучавший низко, требовательно:
– Пожалуйста, скажите снова, как вас зовут.
– Драмм, – ответил он. – Меня зовут Драмм… Драмм. Черт, голова ужасно болит. Вы уверены, что это было лекарство?
Все стало расплываться перед его глазами. Подростки, говорили девушке, что у него в голове гром и тарарам. Действительно, так и было.
– Мы можем послать за кем-нибудь? – спросила его обаятельная незнакомка. – Кто-то наверняка ждет вас? – Она пыталась объяснять так, чтобы он понял.
Раненому потребовалось много времени для ответа, думать было трудно. Лекарство отупляло его. Драмм был очень доволен собой, когда смог наконец ответить. Конечно, он вспомнил об отце. Но потом подумал, что может умереть, так и не исполнив его заветнейшее желание. Это было очень печально.
– Есть кто-нибудь, кто обеспокоится из-за вашего отсутствия? – продолжала настаивать женщина. Драмм вздохнул.
– И да и нет. Вот в чем проблема, – а потом опять стало темно, и он не услышал ответа.
Глава 3
– Нет, – сказал Драмм, накрывая чашку ладонью. – Пожалуйста, хватит лекарств.
Александра ошеломленно посмотрела на больного. Он два дня ничего не говорил.
– Я сегодня проснулся рано, – продолжал он, устало улыбнувшись, – до рассвета. Вы еще спали.
Девушка поплотнее закуталась в шаль. Правило соблюдалось неукоснительно – кто-то всегда должен находиться у его постели, пусть даже дремать, поскольку доктор посоветовал ни на минуту не оставлять больного в одиночестве. Александра пришла сменить Кита, когда небо только-только начинало светлеть. Кит пошел к себе, отрицательно покачав головой, – это означало, что больной не пошевелился. Она опустилась в кресло и, должно быть, заснула. Потом очнулась, удивленная тем, как легко провалилась в забытье. Но ей удавалось поспать совсем немного с тех пор, как у них появился Драмм. Девушка подошла к кровати, чтобы посмотреть, дышит ли больной. А он заговорил:
– У меня было время подумать и понять, что каждый раз, когда я открываю рот, вы кладете туда снотворное. Теперь я предпочел бы пободрствовать.
Конечно, раненый все еще выглядел бледным и больным. Но Александра видела, что он больше не напоминал умирающего. Наверняка ее гость до несчастного случая был в превосходной форме. Доктор и мальчики переодели его в одну из старых ночных рубашек отца, которая сильно натянулась на плечах, а рукава лишь слегка прикрывали локти. Александра покраснела, подумав, что для этого высокого джентльмена рубашка, наверное, коротка.
До происшествия он был очень ухоженным, теперь отрастающая борода скрывала черты лица. Прямые, черные как вороново крыло волосы разметались, потому что Драмм постоянно ворочался, пытаясь найти удобное положение для больной головы. Но глаза, удивительно яркие лазурные глаза, были чисты и вполне осмысленно смотрели на девушку. И они выражали мольбу.
– Доктор сказал… – начала Александра, но он прервал ее.
– Да, – произнес он со слабой улыбкой, – доктор сказал, что я должен просыпаться, пить бульон, принимать лекарство и снова спать, чтобы выздоравливать. Я это слышал, – заметив ее изумление, добавил Драмм. – Но прошу вас, разрешите мне немного поговорить, иногда, в промежутках между кормлением и выздоравливанием. Обещаю вести себя хорошо, не метаться и не буйствовать, чего, кажется, боятся мальчики. Вы поверите мне на слово? Я больше не хочу оставаться бесчувственным телом.
Его улыбка была такой обаятельной и одновременно болезненной, полной юмора и понимания, что Александра сейчас позволила бы ему что угодно. Драмм понял это по выражению ее лица.
– Слава Богу, – вздохнул он. – А могу я умыться? Почистить зубы? Может, даже побриться? Я словно сам не свой от этой неухоженности. Все утро думаю о том, что зарос, как Мафусаил, а когда потер бороду, испугался, что разбужу вас. – Он снова провел рукой по подбородку. – Думаю, мне теперь потребуется серп. Удивительно, что она так быстро выросла. Или нет? Как долго я здесь нахожусь?
– Два дня, то есть уже три, – поправилась Александра. – Конечно. Я сейчас принесу вам воду и мыло.
Александра обрадовалась, что у нее появился повод покинуть комнату, одеться поприличнее и привести себя в порядок, прежде чем снова появиться перед ним. Она чувствовала, что волосы расплелись и пора было сменить ночную рубашку и шаль на платье.
– У меня в наборе есть бритвы, – быстро сказал он, – и вам не придется просить их у мужа, отца или братьев.
– У меня нет ни мужа, ни отца, а братья еще не бреются, – ответила девушка. – Но им придется поучиться брить чужие бороды, так как я не уверена, что вы сами сможете привести в порядок свое лицо.
Он улыбнулся.
– Не беспокойтесь. Я делал это и в худших условиях – в темноте, без воды и мыла, на борту корабля в качку. Самое худшее, что мне грозит, – это отхватить себе кусочек носа, а такое меня бы только украсило.
У него действительно был очень длинный нос, с высокой переносицей. Но Александра подумала, что он скорее внушительный, чем уродливый, и вполне подходит владельцу.
– Вы бы выглядели глупо с пуговкой вместо носа, – не подумав, сказала она. Потом, поняв, как невежливо говорить такие вещи незнакомцу, быстро спросила: – Как вы себя чувствуете? И пожалуйста, сэр, повторите еще раз, как вас зовут. Мы уже спрашивали, но вы все время говорили, что у вас в голове тарарам.
Теперь рассмеялся он. А через секунду поморщился.
– У меня с головой не все в порядке, верно? Но я говорил правду. Меня зовут Драммонд, и все называют меня просто Драмм.
– Очень приятно, Драмм, – с облегчением произнесла Александра. – Остальное, думаю, выяснится позже. И кстати, не хотели бы вы послать за кем-нибудь из членов семьи, может быть, за женой?
– У меня нет жены, а семью я не хочу волновать. Но если вы принесете бумагу и ручку, то я бы хотел написать нескольким людям. Если можно.
– Конечно, а если у вас не получится, то я сделаю это за вас – сказала она. – Я сожалею, что вас привели сюда такие печальные обстоятельства, но мы постараемся предоставить вам все удобства. Я пришлю мальчиков.
Александра быстро вышла, в душе порадовавшись, что сегодня воскресенье и братья не в школе. Она девушка смелая, находчивая и умелая, ведет хозяйство и заботится о троих детях. Но она никогда не брила мужчину и даже никогда не находилась так близко от незнакомца. Бритье – такой интимный, волнующий процесс. Неизвестно, была бы ее рука тверже руки больного. И уж не тогда, когда он следит за каждым ее движением взглядом умных, все понимающих глаз.
Александра поспешила вниз по узкой лестнице, чтобы заглянуть на кухню. Завтракавшие мальчики посмотрели на нее с тревогой.
– Раненый проснулся, и он в своем уме! – улыбаясь, заявила она. – Но ему нужна помощь. Кит и Вин, поднимитесь наверх, пожалуйста. Наш гость просит свой бритвенный прибор. Возьмите тазик, теплую воду и мыло и проследите, чтобы он не перерезал себе горло, стараясь выглядеть ухоженным. Роб! Когда доешь, ступай за доктором. Я пойду оденусь, и посмотрим, что еще можно сделать.
Теперь в доме все по-другому, подумала Александра, поднимаясь к себе. И не только потому, что ей сейчас приходилось взбираться еще выше по лестнице в комнатку на чердаке, которую она заняла, когда пострадавшего уложили в ее постель. Их дом, всегда маленький, стал казаться еще меньше. Бывший больной стал гостем. Раньше у них никогда не было гостей. Как долго он будет жить у них? Их расходы всегда тщательно просчитывались, но на жизнь им хватало. А гость, задержавшийся на несколько недель, заставит подумать о строгой экономии. Александра решила, что пока нет причин беспокоиться. Он наверняка решит уехать сразу, как только сможет, поскольку уже собрался написать своим друзьям. Этот человек производит впечатление настоящего джентльмена. Зачем ему задерживаться дольше, чем необходимо, в крошечном домишке в такой глуши? Хотя прежде всего больной должен как следует окрепнуть. Девушку ужасно интересовало, кто он такой и почему пострадал, но она с удовольствием поскорее бы с ним распрощалась.
Александра одевалась быстро, что было нелегко. Комнатенка находилась в углу, под скатом крыши, и ей приходилось сгибаться чуть ли не вдвое. Все равно не было никакого смысла в том, чтобы переселять братьев в маленькую комнатку к Робу. Мальчики, конечно, предложили такой выход из положения, но она твердо ответила, что ей вполне хватает места на чердаке. Правда, здесь находились сундуки, ящики и детская кроватка, но девушка считала, что ей повезло, поскольку стояла прохладная погода. Иначе было бы очень жарко от нагретой солнцем крыши.
Закончив переодеваться, девушка провела по волосам гребнем, стянула их сзади голубой лентой, подходящей по цвету к ее платью. Гость сказал, что чувствует себя плохо, когда не может привести себя в порядок. А она знала, что сумеет справиться с кем угодно, включая очаровательного незнакомца, если будет хорошо одета.
Александра надела свое самое красивое платье. Но сегодня ведь воскресенье, подумала она, сегодня так и положено, и это вовсе не из-за интересного гостя. Она наклонилась, чтобы заглянуть в старое зеркальце. Платье она сшила сама, с высоким воротником и заниженной талией, как на модной картинке. Волосы у нее блестели, как отполированное красное дерево, и это было видно даже при скудном свете, проникавшем сквозь единственное полукруглое окошко. Лицо чистое. Она выглядела аккуратно и прилично. Александра улыбнулась своему отражению. Джентльмен, наверное, привык общаться с дамами, которые выглядели гораздо более шикарно. Не важно, к чему он привык, подумала девушка, и поспешила вниз.
Спускаясь по лестнице, Александра услышала спор. Она и не замечала, какие юные голоса у мальчишек, пока не услышала другой голос – глубокий, ровный и очень решительный. Когда девушка вошла в комнату, братья стояли вокруг кровати больного, вид у них был встревоженный. Гость побелел и мрачно сжал губы. Все застыли словно на картине.
Драмм полусидел, Вин и Кит держали его за плечи, не давая подняться. Взгляд девушки скользнул к здоровой ноге Драмма, высунувшейся из-под одеяла и почти стоящей на полу. Александра заметила, какая это длинная, мускулистая, с высоким подъемом и слегка поросшая темными волосами нога. Проследив направление ее взгляда, Драмм торопливо спрятал ногу под одеяло.
– Незачем втягивать в это вашу сестру, – сердито сказал он мальчикам.
– Мы не можем ее обманывать, – ответил ему Вин. – Он хочет встать! – обернулся мальчик к Александре.
– Нет, нельзя. Доктор сказал, что вам нельзя шевелиться, – объяснила она Драмму.
– Он сказал вам удерживать меня, если я начну биться в лихорадке. Это не так. Я просто хотел встать с кровати.
– У вас сломана нога.
– Но вторая-то в порядке, – возразил он.
– Вы собираетесь скакать на одной ноге?
– Я собираюсь двигаться осторожно и медленно, держась за что-нибудь, – ответил Драмм.
– Значит, вы не слышали предостережений доктора. – Девушка нахмурилась. Что за невозможный человек. Даже в таком состоянии пытается командовать. Хотя принадлежит к классу, с представителями которого Александра редко встречалась, но была приучена их уважать. Она – простолюдинка и воспитана в покорности. Но все-таки знает, как надо поступить.
– Доктор также сказал, что у вас повреждена голова и движение причинит еще больший вред, – произнесла Александра. – Я даже не могу себе представить, к чему приведет ваша ходьба. Пожалуйста, оставайтесь в кровати. Мы послали за доктором. Когда он придет, то, возможно, изменит свое мнение. Но я не хочу нести за вас ответственность.
– Я сам в состоянии нести за себя ответственность, – сказал Драмм. – В конце концов, это моя голова. Думаю, что я могу ходить, и буду.
– А это моя кровать и мой дом, – твердо ответила девушка, так, как отвечала братьям, когда принимала окончательное решение и больше не желала слушать никакой чепухи. – Когда вы будете у себя дома, можете безумствовать сколько угодно. Но не здесь.
Он пристально посмотрел на нее. Потом опустил голову на подушку и улыбнулся.
– Боже мой, – произнес он. – Обидно, но справедливо. Никто не говорил со мной подобным тоном с тех пор, как мне исполнилось десять лет! Нет, вру. В десять лет они уже не смели возражать. Восемь. Нет, опять вру. Отец совсем недавно говорил со мной так же, – печально добавил он.
– Прошу прощения, если это прозвучало грубо, – сказала она, – но я стараюсь для вашего же блага.
– Да, мама, – смиренно кивнул он. Мальчики заулыбались и с видимым облегчением убрали руки с его плеч. Александра тоже улыбнулась.
– Вы у нас в гостях, а не в тюрьме. Все, что вам нужно, только попросите, и мы принесем.
Драмм загнанно огляделся:
– Я не могу, – сказал он. – Я хотел… То есть…
– Он хотел сам идти в сортир, – доложил Роб. – Вин собирался принести ему горшок, но он принялся отталкивать нас.
– Роб! – воскликнула Александра. – Такие вещи не обсуждаются в приличном обществе! – Но им придется это обсудить. – У нас действительно все имеется, – обратилась она к Драмму, стараясь говорить, как ни в чем не бывало. Ей с трудом удавалось не краснеть. Девушке так хотелось показать Драмму, что она не какая-нибудь неотесанная деревенщина, а тут приходится обсуждать с ним ночные горшки!
Невероятно!
Да кому какое дело? Что с ней? Какая разница, что он подумает? Она заботится о доме и о семье и всегда поступает так, как должна. Глубоко вздохнув, Александра решила, что лучший способ показать, будто разговор ее нисколько не стесняет, – это говорить так, словно речь идет о цветочных горшках, а не о ночных.
– У нас нет никаких городских удобств, но стесняться нечего, – сказала она, избегая смотреть ему в глаза. – Мы в деревне. Во двор идти далеко, и мальчики пользуются горшком, когда болеют. В каждой спальне такой имеется, и в этой тоже, в столе у окна. Братья вам принесут. Если хотите, все могут выйти из комнаты, но я считаю, что Винсент должен вам помочь.
– Я не стесняюсь, – теряя остатки терпения, проговорил Драмм. – Мы в городе тоже пользуемся такими. Хотя редко обсуждаем это. – И взмолился: – Дело в том, что у меня бывали более тяжелые ранения, сейчас я чувствую себя лучше и не хотел бы, чтобы меня баловали. Терпеть не могу ощущать себя инвалидом.
Александра молчала.
– Но наверное, придется, – с покорным вздохом добавил он. – Спасибо. И конечно, – заинтересованно скользнув по ней взглядом, продолжил Драмм, – я бы предпочел, чтобы вы вышли, если только?..
Она исчезла за дверью до того, как он закончил предложение.
Сейчас Драмм мог как следует разглядеть доктора. Худой, седоволосый, сутулый, врач не казался стариком благодаря тому, что его глаза живо блестели и голос звучал внушительно. Доктор выставил из комнаты Александру и мальчиков.
– Итак, молодой человек, – весело начал он, оставшись наедине с пациентом. – Меня зовут доктор Пэйс. С кем имею удовольствие беседовать?
– Мое имя Драммонд. Дерек де Мейси, граф Драммонд, но друзья зовут меня просто Драммом. Наверное, я должен был настоять на том, чтобы здешние парнишки называли меня полным именем, но обстоятельства не позволили мне говорить строго.
Брови доктора взлетели вверх.
– Я слышал о вас. Какая честь. Что вы здесь делали, милорд?
– Я навещал отца. Он живет недалеко, к северу отсюда. Я был уже на полпути в Лондон, день выдался великолепный, я съехал с дороги. И попал в засаду.
– Ну что ж, – сказал доктор, – голова у вас работает. Давайте посмотрим, что с телом. Расстегните, пожалуйста, рубашку.
Осмотрев синяки Драмма, он откинул одеяло, чтобы взглянуть на ногу в шине. Доктор ощупывал, нажимал пальцем, задавал вопросы, наконец отошел от кровати.
– Вы в порядке, – заявил он. – По крайней мере в порядке все, исключая голову и ногу. И все-таки не спешите обуваться и требовать костыли. Еще неизвестно, что творится у вас в черепной коробке.
– Уверяю вас, я в здравом уме, – ответил Драмм. – Вряд ли у меня сотрясение мозга. Я всегда отличался крепкой головой.
Доктор нетерпеливо взмахнул рукой.
– Да, крепкая, как камень, но даже камень может треснуть. А нога сломана в двух местах. Слава Богу, что вы были без сознания, когда я пришел на помощь. Было бы очень трудно ее вправить, если бы вы пришли в себя, поскольку процедура весьма болезненна. Но я мог не торопиться и проделал эту работу великолепно. Думаю, все прекрасно срастется – через шесть недель по меньшей мере. Только никакой тряски.
– Некоторой тряски не удастся избежать, – сказал Драмм. – Раз я не могу ехать верхом, то пошлют каретой.
– Не советую, – нахмурился доктор. – Вы очень терпеливы, милорд, но, если не ошибаюсь, даже сейчас испытываете сильную боль.
– Это не важно, боль незначительная, – солгал Драмм. Доктор покачал головой.
– Пусть так. Но я беспокоюсь за вашу жизнь. Поездка в карете, которую вы задумали, повредит не только ноге. Это вопрос жизни и смерти. Как я понял, наша деревенька находится как раз посередине между вашим родовым поместьем и лондонским домом, то есть оба места расположены далеко отсюда, и поэтому вам придется жить здесь до тех пор, пока не окрепнете.
– Ну да, конечно, – криво усмехнулся Драмм. – Здесь же так много места, почему бы нет? Доктор, бедная хозяйка этого дома спит на чердаке, по крайней мере так мне сказали мальчики. В комнате едва можно повернуться. Здесь было бы тесно и воробьиному семейству. Я должен послать за своим камердинером, чтобы больше не обременять мальчиков. Где он будет спать? В конюшне? Как я понял, там уже стоят их лошадь и моя.
– Можно что-нибудь придумать. Александра постарается. Я предупреждаю милорд, движение – огромный риск для вас. – Доктор нахмурился. – По дороге сюда с вами случилось несчастье. Что это было? В вас кто-то стрелял? Почему?
Драмм сосредоточился на пуговицах, которые застегивал.
– Думаю, причин сколько угодно, – тихо сказал он. – Я работал на военное ведомство до конца войны и немного позже.
Доктор с облегчением вздохнул.
– Сомневаюсь, что это был кто-то из местных. Война закончилась много лет назад и нас совсем не коснулась. Наша Комбе – маленькая сонная деревушка, о политике здесь ничего не знают. Скорее всего какой-нибудь парнишка бесцельно стрелял из ружья. Которое позаимствовал у собственного отца. Наши мальчики уже следят за одним таким негодником и, вероятно, делают это не без основания.
– Мне надо будет поговорить с ними, – нахмурившись, сказал Драмм. – Может, так оно и есть. Но поспешные заключения смертельно опасны.
– Значит, вы остаетесь?
Драмм глубоко вздохнул.
– Раз вы не позволяете мне уехать сегодня, то я задержусь до тех пор, пока не вызову своего слугу.
– Только слугу? Не родственников, не друзей? – подняв брови, спросил доктор.
Драмм опустился на подушки.
– У меня есть и те и другие, но я не хочу их вызывать, – ответил он едва слышно. – Отец слишком обо мне волнуется. Не могу же я добавлять ему беспокойства, верно? Что касается друзей, – он криво усмехнулся, – у меня их много. Но, как всякий трезвомыслящий человек, я доверяю только нескольким. По странной иронии судьбы все они теперь семейные люди и нянчат младенцев или ждут их появления, некоторые только что женились. Я не стану бить во все колокола, чтобы они в ущерб своим семьям примчались опрометью сюда. Поверьте, доктор, они бы так и поступили, если бы узнали, что я в беде.
– Тем более, если вас никто не ждет, почему не остаться до полного выздоровления?
– Не считаясь с тем, что я стесняю хозяйку? – спросил Драмм. Он мягко, но проницательно взглянул на доктора. – Кстати, насколько хорошо вы ее знаете?
– Александру? – Доктор удивленно поднял брови, – Я знаю ее с тех пор, когда она еще была ребенком. Прекрасная девушка. И хорошенькая, как вы сами видите.
– Нет, – возразил Драмм, – не хорошенькая. Милая.
– Да-да, – с готовностью согласился доктор. – Вы правы. Умница, способная, очаровательная. И добрая. Заботится о братьях, словно родная мать, несмотря на то что сама ненамного старше их. Бедняга Гаскойн умер три года назад.
– Понятно, – сказал Драмм. – И у нее, конечно, безупречная репутация?
– Конечно. Ну, были какие-то пересуды, когда несколько лет назад она уехала на пару недель, но как только Гаскойн умер, Александра сразу вернулась. Вы же знаете, как люди умеют сплетничать.
– Действительно, – с застывшей улыбкой произнес Драмм. – Знаю. И вы тоже. – Его голос зазвучал вкрадчиво. – И вы, наверное, подумывали о том, как девушке одиноко в этой сонной деревушке? И как ей нужен муж?
– Ну да, – ответил доктор, – она всегда так занята с мальчиками, что и не думает об ухаживаниях.
– Доктор, – сказал Драмм, – благодарю вас за заботу, но я отказываюсь платить такую непомерную цену за ваши услуги.
– Что за чепуха, – с волнением возразил врач. – Я всегда назначаю разумную цену.
– Вы понимаете, что я имею в виду, – твердо сказал Драмм. – Я заплачу золотом, сэр. А не кровью.
Доктор нахмурился и протянул руку, чтобы пощупать лоб пациента. Драмм отвернулся.
– Я встревожен, а не брежу, – резко произнес он. – Дорогой сэр, я знаю, что вы хотите всем добра. Но как бы ни была очаровательна хозяйка домика, я не намерен жениться на мисс Гаскойн. У меня есть друг, который женился как раз при таких обстоятельствах. Это сработало прекрасно. Но со мной не пройдет. Мой отец – человек гордый. Я пообещал ему, что найду невесту с таким же, как у нас, положением, именем и доходами. Мисс Гаскойн очень мила. Уверен, она само совершенство. Но поскольку не отвечает требованиям моего отца, то, боюсь, не может стать моей женой.
Они услышали вздох и, повернувшись, увидели в дверях Александру. Ее лицо пылало от гнева.
– Я впустила вас сюда! – Она подошла к кровати и ткнула в Драмма дрожащим пальцем. – Я чуть не надорвалась, пока тащила вас! Уступила вам свою кровать, сидела рядом всю ночь, чтобы вы не умерли, я беспокоилась о вас. Я сделала бы то же самое для любого лесного з-зверька! – Она запиналась от ярости. – Я не собиралась за вас замуж ни за что на свете, вы самодовольный, ужасный, жуткий тип! Я просила вас остаться из жалости, вовсе не мечтая о замужестве!
– В самом деле? – спокойно спросил Драмм. – А тот факт, что под вашей крышей проживает одинокий джентльмен, и вы тоже одна, вас не смущает? И не пугают последствия? Когда я был без сознания, даже самый строгий блюститель нравственности согласился бы, что пребывание раненого незнакомца в вашем доме неизбежно. Но холостяк с положением, живущий без веской причины у молодой дамы в отсутствие пожилой компаньонки, какой бы незапятнанной репутацией она ни обладала? Вы будете скомпрометированы. А я окажусь в щекотливой ситуации. Вы об этом не думали? – Он рассмеялся неприятным смехом. – Это, может быть, удаленная местность. Но вы живете не на Луне.
Раскрасневшееся лицо Александры стало стремительно белеть. Она повернулась к доктору, который смотрел на нее с таким же удивлением и испугом.
– Боже мой! – произнесла она, падая в кресло. – Я никогда, ни за что… Доктор, – с ужасом глядя на пожилого джентльмена, воскликнула девушка, – помогите мне избавиться от этого типа сейчас же!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?