Текст книги "Масонерия и машинерия (сборник)"

Закат капитализма

До определенного периода жизнь человека и его сообществ была очень биологична и представляла разновидность животной жизни. Первобытные общества с их взаимным пожиранием и экологической безвредностью (в силу низкого развития техносферы) мало отличались от животных стад и представали в образе животного (например – «левиафан» Гоббса).

Намеченный В. Вернадским выход из биосферы «левиафанов» к ноосфере (сфере господства чистого разума) был отягощен тем, что Вернадский не предвидел: это было новое явление – «массовое общество», которое – рядом с геосферой и биосферой – можно назвать фрумеросфера (от лат. frumere – потреблять), потребительское пространство.

Если древние общества представляли собой копию джунглей – были смертельно опасны для своих обитателей, но при этом безопасны для окружающей среды (технически неспособны были существенно на нее повлиять), то в стадии фрумеросферы все стало наоборот.

Потребитель «массового общества» уже утратил биологические инстинкты борьбы за выживание, но еще не приобрел разума, достаточного для планетарной функции ноосферы.

Личная безопасность и комфорт потребителя с развитием техники возрастали, а безопасность для природы с его стороны – катастрофически снижалась. Фрумеросфера лимитрофна: главная функция ее – постоянный поиск новых лимитрофов, за счет которых можно организовать потребление.

Вообще-то коммунизм, нацизм и капитализм – это одна и та же фрумеросфера, лишь внешне, по политическим моментам отличающаяся в своих явлениях и преломлениях. Задача расширения потребления массами решается в коммунизме, нацизме и капитализме разными путями. Вспомним красного футуролога, именитого писателя-фантаста и убежденного коммуниста А. Беляева, который упоенно описывал мечту 20-х годов: стремительное истребление джунглей на огромных пространствах и появление вместо них «чистых просторов пашни», по которым ведут трактора «улыбающиеся белозубые негры». При этом экологический ущерб истребления джунглей не только не учитывался, но даже и вообще не рассматривался. А знаменитая фраза Мичурина «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее – наша задача» стала на десятилетия девизом советской селекции.

Итак, коммунизм переносит потребительскую нагрузку на природу, капитализм – на природу, на бедных (отверженных) и колониальное окружение, нацизм – на «нетитульные» нации. По сути, перед нами три двигателя одного типа, отличные только используемым в них топливом. При всех наших личных симпатиях и антипатиях (не скрою, и мне лично коммунизм симпатичнее нацизма с капитализмом) – мы, как ученые, обязаны сказать во весь голос: фрумеросфера – гримаса истории, и она обречена во всех ее обличьях.

Если главный вопрос для «гражданина ноосферы» – «что еще я могу дать окружающей среде?», то главный вопрос во фрумеросфере – «где (у кого или чего) еще отнять?».

В рамках фрумеросферного мышления коммунистов, капиталистов, нацистов ценность бесконечного роста потребления является абсолютной и непререкаемой. И это тоже одна из особенностей фрумеросферности, пребывания разума в колбе фрумеросферы: неспособность даже поставить вопрос о пользе, хотя бы в некоторых случаях, снижения потребления.

Весь конфликт между атлантизмом и евразийством, капитализмом и социализмом, Западом и СССР строился, по сути, вокруг вопроса: «кто эффективнее наращивает потребление масс». Каждая из сторон спора (не будь Гитлер столь агрессивен – он был бы в споре третьей стороной) доказывала, что именно при ней потребление масс растет быстрее, устойчивее, мощнее. Стороны исторического спора прибегали к шулерству и подделкам самого низкого рода (например, накачивали предметами потребления ФРГ и ГДР – лишь бы доказать оппоненту, что при их «изме» легче и больше массы потребляют). Задача Хрущева «догнать и перегнать Америку» ставилась именно в потребительской сфере. Да и рухнул СССР потому, что его гражданам показалось, что при капитализме потребляют больше, – а спорить с этой «фундаментальной ценностью бытия» в массовом обществе, внутри фрумеросферы нельзя и невозможно.

Философы всех мастей – от писателя М. Булгакова с его профессором Преображенским и Шариковым до Ортеги-и-Гассета с его «восстанием масс» – проявляли в отношении массового общества растущее смутное беспокойство.

Правда, истоки теорий массового общества – отнюдь не ноосферны. Они – в консервативно-романтической критике капитализма идеологами классов, утративших свои сословные привилегии и оплакивающих патриархальный жизненный уклад (Берк, де Местр, консервативные романтики Германии и Франции XIX в.).

Непосредственными предшественниками теорий массового общества были Ницше, утверждавший, что отныне главную роль играет масса, а она преклоняется перед всем заурядным, а также Г. Лебон и Г. Тард, разработавшие концепцию психологии масс. Первым целостным вариантом теорий массового общества был ее «аристократический», или консервативный, вариант, получивший наиболее законченное выражение в книге Х. Ортеги-и-Гассета «Восстание масс».

Вместо того чтобы следовать за элитой (для Ортеги это норматив социально-политической организации), массы рвутся к политической власти, хотя не обладают способностью управлять обществом, они пытаются вытеснить элиту из ее традиционных областей – политики и культуры, что является причиной катаклизмов XX века.

Ортега не сумел понять, что массы рвутся вовсе не к политической власти, которая им по определению недоступна (см., например, «железный закон олигархии») и не в культуру. Массы рвутся к потреблению, которое вчера было доступно только представителям высших слоев, и рвутся, сметая на пути и политическую власть, и культуру.

В 1940–1960-е возникли либерально-критический (Маннгейм, Фромм, Рисмен) и леворадикальный (Миллс) варианты теорий массового общества, которые приобрели значительную популярность в широких кругах западной интеллигенции.

И тот и другой варианты убоги тем, что общий негатив фрумеросферы пытаются свалить на ее частное выражение – на социализм (пытаясь приписать уродства фрумеросферного мышления только тоталитарным обществам) или на капитализм (пытаясь подать лимитрофное хищническое мышление как свойство исключительно частно-либерального устройства жизни).

Но главное – понять, что все проблемы массового общества связаны вовсе не с тоталитаризмом и не с формами собственности, а с выставлением потребления масс высшим благом и высшим идеалом. Во фрумеросфере и тоталитаризм, и демократия, и частная, и общественная форма собственности лишь прислуживают растущему потреблению, лишь доказывают, что они лучше других выражают волю «его величества потребителя».

Укрепляясь и костенея, затромбировав ход ноосферности, фрумеросфера попыталась себя обелить и институализировать. В 1960–1970-е американские политологи Белл и Шилз объявили теории массового общества «неоправданно критическими», дисфункциональными по отношению к существующей политической системе и пытались переконструировать их, элиминировать их критический запал, направив в русло официальной идеологии западных стран.

Шилз указывал на интеграцию народных масс в системе социально-политических институтов «массового общества»; посредством массовых коммуникаций они усваивают нормы и ценности, создаваемые элитой, и общество движется по пути преодоления социальных антагонизмов (тогда как в действительности они воспроизводятся в новых формах).

Если в биосфере масса выступала как фрагмент общества, только как биомасса истории, то в XX в. общество выступает как масса потребителей. Употребляемое в западной политологии понятие «масса» взято из социальной психологии и возникло в ходе эмпирических наблюдений над непосредственно обозримыми множествами индивидов (напр., поведение толпы на улице).

Обращало на себя внимание возникновение определенных психологических связей, заставляющих индивидов вести себя иначе, чем если бы они действовали изолированно, и нередко примитивизирующих их поведение, подчас даже порождающих психологические аномалии типа массовой истерии. В дальнейшем эта эмпирическая констатация стала основой для объяснения самых различных сфер социальных отношений, поведения «человеческих множеств», уже не являющихся непосредственно обозримыми, и всего политического поведения.

В теориях массового общества нашел свое отражение процесс возрастания роли человеческого фактора в историческом процессе; однако это отражение неадекватное, большей частью выражающее консервативные умонастроения и устремления, глубоко пессимистичное, обычно сопровождающееся ностальгией по «более спокойным» в политическом отношении временам, когда массы «знали свое место» и не вторгались в сферу политики, оставляя ее «более подготовленной» для управления элите.

Фрумеросфера должна быть подвергнута критике не со стороны старого взгляда на мир и общество, со стороны крепостников, потерявших свое крепостничество, а со стороны грядущего, нового, со стороны ноосферы, со стороны мыслителей, потерявших возможность строить жизнь на разумном основании устойчивого развития.

Мы живем во времена, когда выход человечества в сферу разума или его гибель близки как никогда, стали непосредственной настольной задачей жизни нашего поколения. Фрумеросфера может быть привлекательна только при наличии лимитрофов. А лимитрофы фрумеросферного бездумного потребительского хищничества исчерпаны…

* * *

Страны старого капитализма, в которых никогда не было «социалистического сбоя» в развитии, одна за другой вылетают в трубу. По всем швам лопнула Греция. Зашатался Евросоюз. Стремительно деградирует Япония. США оттягивают мучительный финал, открывая один фронт мировой войны за другим в надежде, что «война все спишет». Списывать приходится все больше и больше. Жарким засушливым июнем 2011 года Барак Обама пригласил лидеров конгресса на очередной раунд переговоров по госдолгу и дефициту.

Шестнадцатого мая сего года США преодолели очередной потолок госдолга в 14,3 триллиона долларов. Теперь у администрации осталось совсем мало времени, чтобы избежать дефолта, который может произойти уже в середине августа, если конгресс не проголосует за повышение уровня потолка.

Белый дом предлагает поднять верхний предел почти на 2,5 триллиона долларов. Республиканцы не соглашаются, заявляя о том, что администрация должна представить одновременно и план снижения расходов на госуправление.

В то же время республиканцы категорически отказываются рассматривать предложение администрации по отмене налоговых льгот для богатейших американцев и наиболее преуспевающих компаний.

Буквально на днях нынешние планетарные гегемоны сумели договориться.

Но при любой альтернативе действий внутри капиталистических отношений они обрушатся. Их сожрет либо феодально-рабовладельческая реакция, либо государственно-плановая экономика. При бегстве от государственно-плановой экономики современных горе-либералов они играют на руку рабовладельческому лобби, пытающемуся вернуть человечество во времена Хаммурапи и Валтасара.

Главной отличительной чертой капитализма как явления был неуклонный рост потребления масс. Это роднило капитализм с социализмом, где шло такое же неуклонное повышение потребления, что, между прочим, вело их обоих в братскую могилу, куда социализм попал чуть раньше в силу особой тупости и всеядности его вождей-маразматиков.

Но эпоха массового, демократического потребительства заканчивается. Потреблять на Земле больше нечего, нечем и некуда. Мы видим, что уже президент США говорит о «финансовой катастрофе», которую просто отсрочивают повышением потолка госдолга (увеличивая тем самым давление в котле, предназначенном к взрыву; чем дольше котел продержать, тем громче он в итоге рванет).

Мировое потребление строилось на рэкете США. Американцы отбирали у всего мира блага и раздавали их произвольно кому хотели – себе любимым, Михаилу Саакашвили (по миллиарду долларов в год за русофобию), совершенно экономически недееспособным прибалтийским странам (тоже имеющим экспортный монопродукт – русофобию) и прочим любимчикам. Сегодня США фактически давно уже в долг потребляют четверть нефти, производимой в мире. Если их постигнет катастрофа, то нефти им будет нужно намного меньше.

Сразу плохо станет Китаю, экономика которого работает на США. Будут проблемы у Японии, у которой доля экспорта в США составляет 25 %. Некоторые трудности возникнут у Индии, она потеряет миллиардные доходы от аутсорсинга. Бразилия, Аргентина пострадают от снижения спроса на еду. Всем им тоже нужно будет меньше нефти. Что случится с ценой? Она упадет. И никто не знает, на сколько. Что будет дальше?

Как будут развиваться события в России? Итак, резко упадет цена на нефть. Треть продовольствия мы покупаем на нефтяные деньги. Еды тоже будет не хватать. Цены вырастут. Да так, что война покажется курортом! Согласно подсчетам того же Госкомстата, природные ресурсы в общей сложности составляют более 80 % российского экспорта. Одни только доходы от экспорта нефти и газа равняются около 20 % ВВП.

Люди не смогут отдавать кредиты банкам, которые, в свою очередь, набрали кредитов на Западе. Банковская система рухнет. И потянет за собой предприятия. Не будут платить зарплату.

Понятное дело, что потребительский бум закончится. Импортная бытовая техника, авто, шмотки нам станут не по карману.

Только Молдова будет хихикать – там ничего не изменится. Там уже нечему меняться.

* * *

ХХ век проблему коэволюции (совместного выживания биологических видов) не решил. XXI век ее перед собой вообще не ставит. Отношение к балансам и систематике устройства жизни на планете, как к средству и топливу для высшей цели – потребления, грозит лишить человечество и потребления, и жизни как таковой.

Согласно докладу, подготовленному Международной программой по изучению Океана (МПИО), состояние Мирового океана гораздо хуже, чем предполагалось. Экологи отмечают, что под угрозой исчезновения находится беспрецедентное за всю историю человечества число видов.

Причина экологической катастрофы – чрезмерный вылов, загрязнение вод, климатические изменения. Экологи отмечают, что полный масштаб катастрофы, которая может развернуться в дальнейшем, невозможно оценить.

В работе над докладом помимо специалистов МПИО приняли участие эксперты по изучению коралловых рифов, токсикологи и ученые, изучающие морских обитателей.

«Результаты исследования шокирующие, – заявил научный руководитель МПИО, профессор Оксфордского университета Алекс Роджерс. – То, что мы увидели, должно было произойти, по нашим прогнозам, спустя столетие».

Ученые отмечают высокие темпы таяния арктических льдов, повышение уровня моря, а также скопление большого количества метана на морском дне. Однако тревогу экологов вызывает то, как происходящие в природе изменения отразятся на обитателях Мирового океана. Так, крошечные частицы пластика, скопившиеся на дне, представляют угрозу для рыб, кормящихся ими. Кроме того, они создают риск появления токсичных водорослей.

Уже сегодня три четверти существующих коралловых рифов находятся под угрозой исчезновения.

«На Земле пока сохраняется биологическое разнообразие видов, но скорость вымирания намного выше, чем раньше», – подчеркнул Роджерс.

По докладу ООН, человечество умирает от четырех неинфекционных болезней. Главными причинами большинства смертей в мире являются неинфекционные заболевания, такие как рак, диабет, болезни сердца и легких. К такому выводу пришли эксперты Организации Объединенных Наций, передает ИТАР-ТАСС.

Как отмечается в докладе, эти четыре вида неинфекционных заболеваний вызвали две трети всех случаев гибели людей за последнее время.

По данным специалистов, масштабы этих заболеваний быстро растут, нанося мировой экономике ущерб, исчисляемый триллионами долларов. Хотя мировое сообщество сконцентрировало усилия на борьбе с инфекционными заболеваниями типа ВИЧ/СПИД, малярия и туберкулез, четыре основных неинфекционных заболевания «относительно незаметно вышли на первый план в развивающихся странах и теперь превращаются в глобальную эпидемию».

Согласно докладу, в 2008 году в мире от неинфекционных заболеваний скончались 36 млн человек, то есть 63 % от общего числа смертей. Почти 80 % смертей пришлись на развивающиеся страны, при этом 9 миллионов умерших были мужчинами и женщинами в возрасте до 60 лет.

По прогнозам авторов доклада, в 2030 году неинфекционные заболевания унесут жизни 52 млн человек. Эксперты объясняют эту тревожную динамику такими нарастающими факторами риска, как табакокурение, нездоровое питание, недостаток физической активности, полнота и злоупотребление алкоголем.

Как признают специалисты, определенную роль играют и такие моменты, как стареющее население, негативное воздействие урбанизации, глобализация торговли и сбыта. Но самое главное, для рынка и болезни, и голод – не проблемы, а являются лимитрофом прибылей! В рыночной экономике рост заболеваний способствует росту продаж лекарств, страдания от голода – росту цен на продукты питания, то есть рынок не только не имеет инструментов для преодоления голода и болезней, но и желания их преодолевать иметь не может. Это – добровольно лишать себя прибылей и рычагов управления, манипулирования… Так фрумеросферность мышления заводит человечество в безысходный тупик.

Человек стал источником смерти всего и вся. Словно смертоносный вирус, проникший в клетку, он умерщвляет на планете все живое. К примеру, как сообщает британское издание The Guardian, изменения в тенденциях садоводства в Европе привели к тому, что за последние 10 лет численность ежей снизилась на 25 %. Проблема снижения численности ежей была выявлена и официально объявлена Британским обществом по сохранению ежей и Обществом народного доверия по исчезающим видам.

Основная причина сокращения популяции ежей в Европе заключается в том, что в сельской местности из-за интенсивного развития сельского хозяйства, улучшения состояния пастбищ и уничтожения естественных ограждений ежи были изолированы в так называемых «сельских убежищах» – поселках и деревнях. Поначалу это даже сказывалось на их численности благоприятно. Но растущее давление на сельскую местность все больше сократило безопасные маршруты для передвижения диких животных; число автомобилей чрезвычайно увеличилось; палисадники и пустыри были превращены в автомобильные стоянки, а вместо зеленых изгородей появились бетонные заборы.

Чтобы помочь восстановлению популяции ежей, в Великобритании был запущен проект – «Улица ежей» (Hedgehog Street). Основная цель проекта – донести до сведения людей, имеющих сады и дворы, что постройки, находящиеся на их территории, должны быть «гарантами безопасности», а не создавать препятствия для нормальной жизнедеятельности этих беззащитных зверьков.

Но трудно себе представить свободную рыночную экономику, спасающую ежей или птиц! Кто и зачем в рыночной экономике это будет оплачивать, и какой тут гешефт? Ведь ежи не приносят прибыли…

Одержимость наращиванием потребления масс привела планету к климатической катастрофе. Повсюду видим мы следы чудовищных климатических сдвигов. Тают льды полярных шапок, вымирают целые виды животных. Летом 2011 года в Испании борются с небывалыми ранее лесными пожарами. Огонь угрожает населенным пунктам, нарушена работа транспорта. Во Франции, в Альпах, случилась неожиданная июльская метель, а обычно солнечный Сидней заливают дожди.

Перевал Галибье во французских Альпах засыпан снегом. Зимой – это обычное дело, но как быть, если то же самое происходит и летом? Неожиданная метель началась в преддверии очередного этапа «Тур де Франс». Этот участок включен в гонки с 1911 года, то есть в текущем году маршрут отмечает вековой юбилей. Но из-за снегопада проведение гонки остается под большим вопросом.

Непогода застала врасплох и туристов, решивших осмотреть живописные альпийские пейзажи. Многие не запаслись теплой одеждой, ну а более предусмотрительные реагируют на капризы природы с истинно французским жизнелюбием.

Тем временем соседняя Испания изнывает от жары. В Каталонии денно и нощно сотни работников экстренных служб борются с лесными пожарами. Огнем охвачены сотни гектаров, прервано железнодорожное сообщение. Эвакуацию то объявляют, то снимают по мере того, как меняется направление ветра.

«Говорят, продвижение огня остановилось. Надолго ли? Это страшно, мы всю ночь не спали, следили за ветром», – говорит жительница Каталонии.

А жителям юга Польши принесли немало проблем гроза и сильный ветер. Затоплены поля, повалены деревья. Метеорологам порадовать население нечем, так как на неделе в стране обещают объявиться ураганы и град.

Стихия не миновала и одну из самых солнечных стран мира – Австралию: в Сиднее за сутки выпала месячная норма осадков. Такого в городе не видели уже лет 20. Море штормит, купание и серфинг запрещены, зато можно поехать на водопады – зрелище удивительное – потоки воды под порывами ветра уходят в небо.

А на улицах канадского Монреаля из-за дождей забил гейзер. Прорыв канализации обернулся настоящим бедствием для неудачливого водителя, который припарковался в неположенном месте, над сточными трубами. Его автомобиль несколько минут балансировал на фонтане и наконец рухнул на землю, получив значительные повреждения.

* * *

Как ни крути, но капитализм себя исчерпал. Построивший свою победу на постоянном расширении потребления масс – и тем оказавшийся фрумеросфере милее других форм потребительского общества, он больше не может расширять или даже хотя бы поддерживать сожжение окружающей среды ради потребления. Топливо машины фрумеросферности исчерпано!

Поэтому на горизонте маячат две перспективы: либо архаизация – когда, как в древности, высокий уровень потребления останется только за высокопоставленной верхушкой, остальные же будут выживать по законам джунглей, либо – ноосферный разворот человечества.