Текст книги "Интимные связи"

Эдуард Тополь
Интимные связи

«Блондинка в открытом спортивном кабриолете была так хороша и так знакома по многим популярным фильмам, что водитель многотонного „КрАЗа“ просто не мог от нее оторваться – догонял у каждого красного светофора и любовался на нее сверху, из своей кабины.

Но «кирпич» для грузового транспорта при въезде на Тверскую положил этому конец, и блондинка уже выжала сцепление в своем кабриолете, как вдруг… Видя, что он ее теряет, парень из «КрАЗа» швырнул ей первое, что было у него под рукой, – свой мобильник.

Трубка упала на сиденье рядом с блондинкой, и они тут же разъехались: она на Тверскую, а он направо, на соседнюю стройку…»

«Спустя час или два, когда она была на съемочной площадке, этот мобильник в самый неподходящий момент зазвонил в ее сумочке – режиссер даже психанул и остановил съемку. А ей пришлось взять трубку: „Алло!“ – „Девушка, как мне получить мой телефон обратно?“ Но она не ответила, а в досаде вырубила этот телефон и – закрутилась в съемках, забыла о нем напрочь…»

«И только месяц спустя, когда ее машина вылетела с мокрой подмосковной дороги в болото и увязла там по уши, она в отчаянии схватилась за этот телефон, как за соломинку, включила его и нажала „возврат последнего звонка“: „Алло! Это вы были на „КрАЗе“? Вытащите меня, пожалуйста!..“»

Продукция Андрея Петровича Бережковского пользовалась успехом – как при советской власти, так и в наши дни. Книги, сценарии, пьесы, а в последнее время и реклама – он был, что называется, «многостаночником» (для завистников) или «трудоголиком» (для приятелей). И еще с прошлого века, со времен благословенной (для некоторых) советской власти считал себя небожителем в прямом смысле этого слова – имел не только хорошую квартиру в многоэтажной «элитке» у метро «Аэропорт», но и там же, в этом же доме, – «творческую мастерскую», мансарду или, попросту говоря, еще одну (и огромную по совковым стандартам) однокомнатную квартиру со скошенным потолком и обставленную с классически-творческим шиком. Кресло, стол с компьютером, телефон, факс, электроплита… (Кухню в таких мастерских иметь запрещалось, дабы творцы не пользовались ими как постоянным жильем.) Холодильник, диван, книжные полки с книгами хозяина. На стенах большой плазменный телеэкран, афиши его пьес и фильмов, фото со знаменитостями, африканские маски, охотничьи трофеи. На полу гантели, в углу – шведская стенка.

И – мужской беспорядок, поскольку жену свою Катю Андрей Петрович сюда не допускал категорически, а уборщицу – только раз в неделю.

Все остальное время Андрей Петрович здесь работал. Или готовился к работе (что тоже труд). Или отдыхал после работы (что трудом не считалось).

Закончив с таким вступлением, перейдем к нашей истории.

В то весеннее утро Андрей Петрович появился в своей мастерской, прямо скажем, в не очень свежем виде. То ли с ночной киносъемки, то ли из командировки, то ли… Впрочем, не будем гадать. Главное – появился. Открыл дверь на террасу, шуганул с нее наглых голубей и обругал их за то, что опять тут всё загадили, сволочи. Включил автоответчик.

Женским механическим голосом автоответчик сказал:

– У вас шесть новых сообщений. Сообщение первое…

Стоя у двери на террасу и слушая гул Ленинградского проспекта и голос автоответчика, Бережковский поднял гантели и стал выжимать их, мысленно сравнивая себя с Кавалеровым из «Зависти» Олеши и пытаясь вспомнить, когда он, Бережковский, последний раз пел в клозете.

А за спиной автоответчик воскликнул с кавказским акцентом:

– Алло, Андрей Петрович! Это Армен Кароян из Коктебеля! У нас утром съемка, смена заказана, а сцены нет! Пожалуйста, позвоните! Я жду!

И – женский автоматический голос:

– Сообщение второе.

После чего тоже женский, но требовательный:

– Алло, Андрей! Где тебя носит? Мобильный ты выключаешь! Имей в виду: мне это надоело!

Вздохнув, Бережковский положил гантели, подошел к шкафу и столику, насыпал кофе в джезву, залил водой из графина и поставил на электроплитку.

Автоответчик между тем продолжал:

– Сообщение третье.

И тут же – низкий женский голос эдак интимно:

– Алло, Андрей Петрович, меня зовут Алина Полонская, я актриса, мы познакомились на приеме в немецком посольстве. Пожалуйста, позвоните мне, мой телефон 787-43-17. Я буду очень ждать! Очень…

Автоответчик:

– Сообщение четвертое.

Мужской голос с кавказским акцентом:

– Алло! Андрей Петрович, это опять Кароян! Я не знаю, как быть! Актеры прилетели, натура уходит, а сцены нет! Я в панике! Пожалуйста, срочно позвоните!!!

Автоответчик:

– Сообщение пятое.

Женский голос скороговоркой:

– Андрей Петрович, здравствуйте! Это Перепелкина из «Культурной революции». Михаил Ефимович просит напомнить, что мы ждем вас завтра в двадцать один ноль-ноль на программу «Демократия во сне и наяву». Ваш оппонент Жириновский. Пожалуйста, не опаздывайте!..

Автоответчик:

– Сообщение шестое.

Мужской голос солидно:

– Андрей Петрович, это телефонная компания «Мобиль». Вы обещали придумать нам рекламный телероман, и мы терпеливо ждем. Мой телефон 797-17-11.

Автоответчик:

– У вас больше нет сообщений.

Бережковский стал наливать себе кофе в чашку, когда телефон загудел эдаким низким гудозвонком. Но Бережковский проигнорировал, не взял трубку, а подождал, пока авто-ответчик сообщит звонившему: «Здравствуйте. Вы позвонили по телефону 205-17-12. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение». После чего тут же раздался отчаянный крик Карояна:

– Алло! Андрей Петрович!!! Возьмите трубку!.. Ч-черт, опять его нет! Вот сук…

Гудки отбоя.

Бережковский на оскорбление не отреагировал, а включил свой компьютер и, отпивая кофе, снял телефонную трубку и набрал номер.

– Алло, Ирина? Доброе утро, Бережковский. Как там мои дела? Вы мне отправили гонорар?

Ирина на том конце провода явно обрадовалась, сказала даже с придыханием:

– Ой, Андрей Петрович! Здравствуйте! Извините, у нас компьютер завис. Как только включится, я вам сразу наберу! Сразу!

– Да уж, пожалуйста, – попросил Бережковский. – Я жду.

А положив трубку, добавил:

– Вот суки!..

Сел за компьютер и, собираясь работать, взъерошил волосы, прокашлялся, допил кофе.

Телефонный звонок. Бережковский рефлекторно взял трубку.

– Да.

Незнакомый женский голос осторожно сказал:

– Алло…

– Слушаю.

– Андрей Петрович?

– Да.

В трубке молчали.

– Слушаю. Говорите! – нетерпеливо сказал Бережковский. – Алло! Кто это?

Но трубка молчала, и он положил ее – почти бросил. Допил кофейную гущу и принялся стучать по клавиатуре компьютера.

Пронзительный звонок междугородней прервал его буквально через минуту.

– Алло! Это междугородняя! Вы чё трубку вешаете? С вами ж говорят! Не вешайте трубку!

Бережковский стоически промолчал. Но и трубка молчала.

– Алло! – сказал наконец Бережковский. – Алло, говорите!

Но трубка все равно молчала.

– Алло, междугородняя! – потребовал он.

– Это не междугородняя… – ответил грудной женский голос.

– А кто?

– Извините, Андрей Петрович, вы меня не знаете… – И снова пауза.

– Ну? – нетерпеливо сказал Бережковский. – Слушаю вас… Говорите!.. Говорите, а то я положу тру…

– Нет-нет! – испугался голос. – Только не кладите! Пожалуйста!

– Тогда говорите!

– А вы не бросите трубку?

– Ника, это ты? – осторожно спросил Бережковский.

– Нет, это не Ника. Ника – это ваша дочь. Вы посвятили ей свой роман «Яблоко раздора» и пьесу «Ошибки воспитания». Верно?

– Д-да… А кто это?!

– Мое имя вам ничего не скажет.

– Гм… Хорошо, а что вы хотите?

– Честно?

– Конечно, честно. – Бережковский начал раздражаться. – Говорите!

– Знаете, совсем честно я с вами еще не могу говорить, – вдруг признался голос. – Очень хочу, но не могу.

– Почему?

– Боюсь.

– Ну, тогда я не знаю…

– А вам и не нужно знать, Андрей Петрович! – поспешно, словно чувствуя его раздражение, сказал голос. – Я не собираюсь просить у вас ни денег, ни помощи. И вообще – ничего. Кроме голоса.

– Голоса? – удивился он. – В каком смысле? Голосовать за кого-то?

– Нет-нет! Что вы! Я имею в виду – просто послушать ваш голос.

– Послушать? Зачем?

– Знаете, я бы и этого не просила. Если бы…

– Если бы что?

– Хорошо. Я скажу. Только не пугайтесь. Это вас совершенно ни к чему не обяжет.

– Ну?

– Понимаете, я обожаю ваши книги. Можно сказать, я подсела на них. Давно, лет десять назад. Только, пожалуйста, не считайте меня сумасшедшей. Конечно, у вас полно фанаток! И какие-нибудь идиотки атакуют вас своими письмами, шлют свои фотографии и признания в любви. Правда?

– Ну-у… – польщенно сказал Бережковский. – В общем, бывает.

– Но я не из их числа, не бойтесь. Я бы вообще не стала вас беспокоить, если бы…

– Если бы что?

– Если бы не одно обстоятельство…

– Какое? Говорите. Ну говорите же!..

Но трубка молчала.

– Так, – сказал он. – Знаете что? Я не могу играть в эти игры, я занят. Считаю до трех. Или вы говорите, или я кладу трубку. Раз… Два…

– Хорошо, ладно! – сдался голос. – Только не надо считать, это безжалостно. Завтра… – И замолчал.

– Что завтра? – спросил Бережковский. – Что?!

– Завтра у меня операция. Онкология. Но вы не пугайтесь: врачи уверяют, что все обойдется. А я все равно боюсь. Понимаете, я очень боюсь! И я подумала: ну, имею я право перед такой операцией услышать голос Бережковского? Как вы думаете, имею?

Он молчал.

– Андрей Петрович! Неужели не имею? Если вы скажете…

Бережковский сменил тон, спросил спокойно:

– Алло. Сколько вам лет?

– А что? Это важно?

– Да. И откуда вы звоните? Можете дать мне свой номер?

– Хотите меня проверить?

– Ну… Нет, я подумал: вам, наверное, это дорого – звонить по межгороду?

– А вам дешевле? – улыбнулся ее голос. – Но пожалуйста, запишите. Вы набираете восьмерку, потом наш код 349-22 и телефон 4-87-76.

Бережковский записал на перекидном календаре рядом с компьютером.

А она спросила:

– Вы что? Правда мне позвоните? Прямо сейчас?

– А это ваш домашний? Или вы в больнице?

– Я дома. В больницу я иду вечером, в восемь.

– Тогда… Тогда я позвоню часа через три. Я должен кое-что дописать, я обещал продюсеру…

– Ой, конечно! – тут же согласился голос. – Вам нужно работать. Я извиняюсь! Я дико извиняюсь! Но я вас услышала! Это для меня огромный подарок! Удачи вам!

– Подождите! – спохватился он. – 349 – какой это город?

Но трубка уже гудела гудками отбоя.

– Блин! – сказал Бережковский и положил трубку.

Попробовал работать, но работа не пошла, он отодвинул в сердцах клавиатуру и сказал вслух:

– Нет! Так невозможно работать!

И набрал телефонный номер.

– Алло! – ответил женский голос.

– Ирина, это опять Бережковский! Как там с моими деньгами?

– Да все висит компьютер, Андрей Петрович, – виновато ответила Ирина.

– Висит? Скорей бы он грохнулся!

– Я тоже так считаю. Но вы не беспокойтесь. Как только включится, я печатаю платежку и несу Добровольскому.

Бережковский удивился:

– А он еще не подписал?

– Я же говорю: компьютер завис, Андрей Пет…

– Понятно, пока! – невежливо перебил Бережковский и дал отбой. – Вот суки!

Тут телефон загудел прямо у него под рукой, он машинально снял трубку.

– Да?

– Андрей Петрович, наконец! – завопил голос Карояна. – Вы меня режете! Мне сцена нуж…

Но Бережковский выдернул из розетки вилку телефонного шнура.

– Да пошел ты!

Встал и, ероша волосы, заходил по кабинету.

Опять сел за компьютер, тупо уставился на экран.

И опять встал, открыл холодильник, достал почерневший банан, почистил его, надкусил и тут же с отвращением выбросил в мусорку. Тьфу!

Снова сел за компьютер, откинулся в кресле, закрыл глаза.

Затем решительно вставил вилку телефонного шнура в розетку и, заглядывая в свою запись на столе, набрал телефонный номер.

После второго гудка грудной женский голос ответил:

– Алло! Слушаю…

– Это Бережковский. Извините, не знаю, как вас звать. Это вы мне звонили?

– Да, я… – и удивился, и обрадовался голос. – А вы уже поработали?

– Как вас зовут?

– Елена.

– И сколько вам лет?

– Пожалуйста: двадцать семь, замужем, ребенку четыре года, образование высшее. Шатенка. – И уже с иронией: – Остальные параметры нужны?

– Ну… – протянул он уклончиво.

– Пожалуйста, я скажу. Я знаю, что для вас это важно.

– С чего вы взяли?

– Из ваших книг. Вы предпочитаете стройных блондинок весом до пятидесяти килограмм. Чтобы легко вращать их в положении «верхом». Я правильно цитирую?

Бережковский смутился:

– Ну, знаете!.. Вкусы моих персонажей не всегда совпадают…

– Всегда, Андрей Петрович, – сказал голос. – Они совпадают во всех ваших книгах, и, следовательно, они совпадают с вашими. Так что тут я вам не угожу. Я выше вашего стандарта, не блондинка, и грудь у меня больше второго размера. А вы любите второй. Но с другой стороны, мы никогда не увидимся, так что это не важно, верно? Спасибо, что позвонили. Пожалуйста, расскажите мне что-нибудь. Какая в Москве погода? Что вы сейчас пишете?

– Какой у вас диагноз?

– Этого я вам не скажу.

– Но вы действительно ложитесь на операцию?

– Хотите проверить? Пожалуйста: больница имени Губкина, фамилия хирурга Гинзбург Семен Львович, телефон…

– Не нужно, я вам верю.

– Спасибо. Хотя… Думаю, на него произвело бы впечатление, если бы из-за меня ему позвонил сам Бережковский!

Тут на столе у Бережковского зазвонил мобильник, Бережковский глянул на его экранчик, включил и сказал:

– Армен, я работаю! Понимаешь – ра-бо-та-ю! Завтра отправлю сцену по электронной почте!

– Но съемка сегодня, Андрей Петрович! – умоляюще сказал Кароян.

– Нет, сегодня не успею! И вообще, почему я должен переделывать эту сцену? Сейчас по телевизору показывают и не такое! Снимайте как есть!

– Но вы же знаете… – начал Кароян, но Бережковский перебил:

– Я все знаю. Короче, перенеси съемку на завтра.

– Нет! Я не могу на завтра!

– Сможешь. До завтра никто не умрет! Все! Я работаю! Пока! – Бережковский бросил мобильный и сказал в трубку: – Извините, Лена…

– Андрей Петрович, – ответила она, – вам нужно работать, я даю отбой.

– Подождите.

– Нет-нет, вас ждут, вам нужно работать. Не думайте, что я тут просто схожу с ума от страха. Я переживу. Доживу до операции, а там будет наркоз. И вы правильно сказали: никто не умрет до завтра! Спасибо, что позвонили.

– Минуту! Вот что, Елена! Я не знаю, насколько серьезна у вас операция. Но вы хотели послушать мой голос, так ведь? Да или нет?

– Да…

– Тогда слушайте… – И Бережковский уселся плотнее к компьютеру. – Хотя…

– Что «хотя»?

– Не знаю, могу ли я вам это прочесть. Это немножко… Ну, как бы…

– Ниже пояса?

– Да. А как вы догадались?

Голос улыбнулся:

– Ну, я знаю этого автора. Читайте, не бойтесь!

– Хорошо… – Бережковский прокашлялся и стал читать с экрана монитора: – «Скалы, поросшие вереском, скрывали их от случайных курортников. Море, гулко ударявшее о песчаные дюны, заглушало ее вскрики. Он все просил – негромко, с хрипотцой и улыбкой в голосе: „Тихо, княгиня, тихо!“ – „Я не могу тихо! Нет! – пылко отвечала она и мотала головой из стороны в сторону. – Боже, вы дьявол!“ – „Тихо!“ – Обеими руками он в обхват держал ее тонкую талию и с медвежьей силой то возносил над собой, то опускал – все чаще, все яростней. „Все! – стонала она. – Я не могу больше! Я умру…“ – „Можешь! – настаивал он. – Еще как можешь!“ – „Да! – вдруг вскричала она. – Могу и хочу! Могу и хочу! Пусть я умру!“… А потом, бездыханная, она лежала на его груди – легкая, как пустая наволочка. И шептала с закрытыми глазами: „Вы дьявол, дьявол! У вас есть хвост?“ – „Проверь, – усмехался он. – Нет, не там…“ – „Как? Уже? – притворно пугалась она. – Господи, я вас обожаю! О! О-о-о!..“ И снова они были единой плотью, и он говорил ей: „Следующим летом ты опять приедешь сюда“. – „Молчите! – просила она. – Вы мне мешаете…“ – „Ничего, слушай. Продолжай и слушай! Ведь я много старше тебя! У вас в России мужчины так долго вообще не живут. И это наше алиби. Если твой муж что-то заподозрит, рассмейся ему в лицо и скажи: „Ты с ума сошел? Этому немцу скоро пятьдесят, и он, наверное, уже лет двадцать, как ничего не может“. Ты запомнила?“ – „Нет. Я скажу, что вы дьявол! И только с вами я умираю и живу! Умираю и живу! Вот так! Вот так! Господи, прости меня! Ведь я не раскаиваюсь! Я хочу еще! Еще!..“ Под звуки ее голоса камера поднимается над ними все выше и выше, открывая пустынный пляж, укромную бухту, залитое солнцем море и где-то вдали, за скалами – маленький и уютный курортный Биарриц…» Ну, что вы скажете?.. Алло, Елена, почему вы молчите?.. Алло, вы здесь?

– Здесь… – ответила она наконец. – Скажу, что это Бережковский в своем амплуа. И поза типично ваша – блондинка сверху. Она же блондинка, верно?

– Верно, но я тут ни при чем. – Он взял со стола книгу, открыл на закладке. – Читаю исторический документ: «В свои двадцать два года она была исключительно красива, изящная блондинка с высокими славянскими скулами, и Бисмарк влюбился в нее, называл ее Кэти…»

– Бисмарк? – изумилась Елена. – Какой Бисмарк?

– Тот самый. Отто, «железный канцлер», создатель германского государства и немецкой нации. Для немцев он – как для нас Иван Калита, Юрий Долгорукий и Петр Первый в одном лице. Так вот, я раскопал, что главной и единственной любовью этого Бисмарка была двадцатилетняя русская княгиня, их тайный роман длился четырнадцать лет!

– Боже мой! – воскликнула Елена. – Неужели Бережковский пишет исторический роман?!

– Ну, не совсем роман, – сознался он. – Телесериал. Точнее, такие, знаете, телевизионные фантазии на историческую тему. Иначе биографы Бисмарка меня просто сожрут. Хотя роман мог бы получиться блистательный. Но во-первых, я не Радзинский, а во-вторых, для романа почти нет материала. И русские, и немецкие историки больше ста лет заметали под ковер все следы этой страсти. Все-таки две русско-германские войны, а тут – русская любовь идола немецкой нации! Впрочем, что вам эта доисторическая интрига! Вам, наверное, пора в больницу…

– Нет-нет, мне очень интересно! А кто эта княгиня?

– Екатерина Орлова, урожденная Трубецкая, жена графа Орлова, героя Крымской войны и посланника русского императора в Женеве.

– И у нее был роман с Бисмарком?

– Еще какой!

– Какой? Расскажите…

Тут, однако, у Бережковского снова зазвонил мобильник.

– У вас мобильный, – сказала Елена.

– Да, – подтвердил Бережковский. – Извините, это жена. Я вам перезвоню. – Он положил трубку и включил мобильный: – Да, дорогая…

– Ты живой? – поинтересовалась жена.

– Конечно. А что?

– Жаль. Лучше б ты на ней умер! – И трубка загудела гудками отбоя.

Бережковский вздохнул, горестно закрыл глаза, потом открыл и набрал номер на городском телефоне.

– Послушай, что ты выдумываешь? – сказал он жене. – Я был в Коктебеле на съемках «Бисмарка». Только что прилетел. Если не веришь, позвони Карояну.

– Плевала я на твоего Карояна! – ответила жена. – Мне нужен муж, понимаешь? Муж, а не летающая знаменитость!

– Перестань, пожалуйста! – попросил он. – Я тебе обещаю…

Но она перебила:

– И не нужно мне твоих обещаний! У меня их по горло! Я тебя просто предупреждаю: если ты сегодня вечером не…

– Вечером, – поспешил он, – я иду на съемки «Культурной революции» к Михаилу…

Но она не дослушала:

– Это меня не касается! Я повторяю: если тебя не будет к ужину, можешь не приходить вообще!

– Но, Вика! Позвони Швыдкому – в двадцать один у него съемка, я главный гость! С Жириновским.

– Вот и живи с Жириновским! Пока!

Бережковский положил трубку. Откинувшись в кресле, посмотрел на экран монитора и вздохнул:

– Н-да… Ну-ну!.. Ч-черт, ведь хорошая сцена! Как ее переделать?

Встал, подошел к холодильнику, достал из него пакет сока, кусок сыра, яйцо и батон засохшего хлеба.

– Блин! Ничего нет, даже масла…

Поставил на электроплиту сковородку, разбил в нее яйцо, накрошил сверху сухой хлеб и сыр. Зазвенел телефон, но Бережковский трубку не взял, а дождался, когда включился автоответчик:

– Здравствуйте. Вы позвонили по телефону 205-17-12. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение.

После чего служебный женский голос бегло произнес:

– Андрей Петрович, это телевидение, приемная Эраста Константиновича. Пожалуйста, позвоните нам, Эраст Константинович хочет с вами…

Бережковский ринулся к телефону, сорвал трубку:

– Алло, я слушаю!

– Андрей Петрович?

– Да, я.

– Соединяю с Эрастом Константиновичем.

Однако вместо знаменитого хозяина заглавного российского телеканала из телефона послышалась мелодия «С нами пушки системы „Град“, за нами Путин и Сталинград».

Бережковский терпеливо ждал. Наконец, перебив мелодию, мужской голос спросил:

– Алло, Андрей?

– Привет, Эраст! – сказал Бережковский. – Поздравляю с успехом твоего блокбастера! Срубить в прокате шестнадцать «лимонов» – ты гений!

– Спасибо, – польщенно ответил голос. – Зато я на тебя обижен.

– За что? – изумился Бережковский.

– Почему ты «Бисмарка» отдал на ГТР?

– Ну, так получилось. Они позвонили, спросили, что у меня есть. А у меня как раз…

– Хорошо, я понял. Теперь звоню я и спрашиваю: что у тебя есть к Новому году? Есть что-нибудь?

– Я должен подумать, я не могу так сразу.

– Думай, но недолго.

– Сколько?

– До завтра.

– А кто еще думает? – поинтересовался Бережковский.

– Это не важно. Пока.

Бережковский положил трубку и ринулся назад, к сковородке, над которой уже поднимался дым.

– Блин, все сгорело!

Действительно, есть уже было нечего, пришлось всю эту гарь выбросить в помойное ведро и открыть дверь на террасу, чтобы выветрить копоть и вонь. И заодно опять шугануть гулькающих там голубей.

После чего Бережковский снова набрал номер на городском телефоне:

– Алло, Сережа?

– Коля, – уточнил юношеский тенор.

– Привет, Коля! Это Бережковский. Мне пиццу и…

– Две «Балтики» шестой номер. Я помню. Уже несу!

– Спасибо…

Несколько минут Бережковский смотрел на экран компьютера, чесал в затылке и говорил сам себе:

– Блин, чем заменить постель?

Затем нервно выскочил на террасу.

– Кыш-ш! Кыш отсюда! Черти, всю террасу засрали!

А вернувшись в кабинет, включил радиоприемник. Но по радио звучал детский хор: «Летите, голуби, летите! Для вас нигде преграды нет!..», и он выключил приемник. Помаялся, посмотрел через террасу на Ленинградский проспект – точнее, на этот бесконечный поток автомобилей, которые постоянно толкутся здесь, как рыбы в нерест…

Впрочем, записать это литературное сравнение ему не позволил звонок в дверь.

– Открыто! – крикнул Бережковский.

Сделав нечто вроде кульбита, влетел семнадцатилетний разносчик с пиццей в коробке и двумя бутылками пива.

– Оп! – сказал он и театрально расшаркался. – Кушать подано! И пить…

– Спасибо. – Бережковский отдал ему деньги. – Сдачи не надо. Как думаешь, чем можно заменить постель?

– Постель? – изумился парень.

– Да. Что может заменить постель, как ты думаешь?

Разносчик оглядел комнату:

– Ну, диван можно поставить… Но у вас уже есть.

– Не в этом смысле, – сказал Бережковский в досаде. – В переносном. Что может заменить секс? А? Как ты думаешь?

Парень уставился на него с сочувствием в глазах.

– Да не мне, не мне, – спохватился Бережковский. – Расслабься! Тебе! Что тебе может заменить секс? А?

– Ну, я не знаю… А зачем заменять?

Бережковский махнул рукой:

– Ладно, иди.

– Не, ну если вам нужно… – сказал парень.

– Иди, иди! – стал подталкивать его Бережковский, и парень испуганно отпрянул:

– Но! Но… – и поспешно удрал.

– Идиот!..

Бережковский распаковал пиццу, открыл пиво и стоя принялся за еду, не обращая внимания на вновь зазвонивший телефон.

– Здравствуйте, – сказал за него автоответчик. – Вы позвонили по телефону 205-17-12. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение.

– Андрей Петрович, это снова «Мобиль», – сообщил солидный мужской голос. – Насчет рекламного телеромана. Вы же знаете, какая у нас борьба с «Би Лайн», МТС и «Мегафоном». Мы очень, очень на вас надеемся!

Отбой, перемотка автоответчика.

Бережковский продолжал есть.

Снова звонок. И снова включился автоответчик:

– Здравствуйте. Вы позвонили по телефону 205-17-12. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение.

– Андрей Петрович, это Ирина. Ваша платежка на столе у Добровольского…

Бережковский схватил трубку:

– Алло! Алло!

– Андрей Петрович, я сделала платежку и отнесла в приемную Добровольского, – сообщила Ирина. – А дальше – сами понимаете…

– Потрясающе! – заметил Бережковский. – Сериал уже снимается, а деньги за сценарий нужно вытаскивать клещами!

– Андрей Петрович, вы же знаете, как я к вам отношусь. Моя бы воля, я бы вам…

– Спасибо, Ирочка! Кстати! Как ты думаешь, чем это можно заменить?

– Что «это»?

– Ну, вот то, что ты имела в виду… Что ты молчишь?

– Андрей Петрович, – сухо отозвалась Ирина, – то, что я имела в виду, заменить нельзя!

И – гудки отбоя.

Бережковский положил трубку.

– Ч-черт!.. Ирина… Надо ее попробовать…

И, полистав телефонную книжку, набрал приемную Добровольского.

– Да, – сказал женский голос после второго гудка.

– Здравствуйте.

– Да.

– Здравствуйте, – повторил Бережковский.

– Да, говорите! – потребовал голос.

– Я и говорю: «здравствуйте»…

Гудки отбоя.

– Вот сволочь! – хмыкнул Бережковский и набрал номер на своем мобильном. – Алло, Андрей? Это Бережковский…

– Здравствуйте, Андрей Петрович. Рад слышать. Чем могу?

– Ну во-первых, научи своих секретарш здороваться. А то я звоню, говорю «здрасте», а они трубку бросают.

– Андрей Петрович, – укорил его Добровольский, – ну кто же здоровается с секретаршами?! Они к этому непривычные. А что во-вторых?

– Во-вторых, мне только что звонил Эраст, просил новогодний сюжет. А этот сюжет уже два месяца лежит у твоих редакторов. Как быть? Отдать Эрасту?

– Ни в коем случае! Я сейчас разберусь.

– Да уж, пожалуйста. Я через два часа должен дать Эрасту ответ.

– Понял, у меня есть два часа.

– И еще. У тебя на столе лежит платежка на мой гонорар по «Бисмарку». Сериал уже снимается, а вы денег не платите. Обеднели?

– Ну, если всем платить такие гонорары…

– А вы всем не платите. Мне платите. Так что? Я могу рассчитывать?

– Легко! – заверил Добровольский. – Деньги через час уйдут на ваш банковский счет. Но у меня к вам тоже претензия. Кароян жалуется, что вы сорвали съемку.

– Это не я сорвал, а твои редакторы. Кстати, Андрей, я тебя знаю лет пятнадцать, правда?

– Семнадцать, Андрей Петрович. Я у вас на «Радостях одинокой женщины» ассистентом начинал.

– Вот и хорошо. Значит, могу тебе доверять. Скажи, пожалуйста, только между нами, чем можно заменить секс? Ну? Что ты молчишь?

– А-а… – осторожно поинтересовался Добровольский, – у вас с этим проблемы?

Бережковский взорвался:

– Это не у меня, блин! Это у вас проблемы, у телевидения! Твои редакторы требуют, чтобы я заменил постельную сцену Бисмарка и Кэти! А чем я могу это заменить? И вообще, вы что, совсем охренели? Советское телевидение возрождаете?

– Андрей Петрович, ну зачем вы так? – обиделся Добровольский. – При чем здесь «советское»? Просто у нас государственный канал. К тому же ваш сериал пойдет в прайм-тайм, когда все дети у экрана.

– И что мне делать?

– Ну, я не знаю… Как-то заменить, действительно…

– Чем???!! – закричал Бережковский, но тут же взял себя в руки. – Нет, Андрей, извини, я у тебя, как у руководителя канала, конкретно спрашиваю: чем можно заменить секс? А? Ну скажи! Бисмарк целый месяц трахает на курорте эту Кэти – и как! Так, что когда муж наконец увозит ее в Женеву, она сбегает от мужа, мчится в свое имение под Парижем, вызывает туда Бисмарка, и они двое суток не вылезают из постели – даже тогда, когда Бисмарка телеграммами требуют в Берлин, чтобы сделать канцлером Пруссии!

Тут зазвенел городской телефон, Бережковский схватил трубку, сказал в нее:

– Минуту! – положил эту трубку и продолжил по мобильному: – Ну? Так чем я могу заменить секс? Скажи мне! Чем?

– Андрей Петрович, – сдержанно ответил Добровольский, – я только что подписал вашу платежку. Надеюсь, теперь вы найдете решение. Желаю успехов.

И дал отбой.

А Бережковский взял трубку городского:

– Алло!

– Так, Андрей! – сказал в трубку голос жены. – Все ясно. Она уже так тебя довела, что ты обратился к сексопатологу.

Бережковский не понял:

– Кто обратился к сексопатологу?!

– Ты, – сказала жена. – Я же слышала. Ты спросил, чем тебе заменить секс.

Бережковский вздохнул и выругался в сердцах:

– Дура, куда ты лезешь?! Я говорил с Добровольским! Это финансовый директор государственного телерадио!

– Ага! – саркастически усмехнулась жена. – И у финансового директора государственного телерадио ты спрашивал, чем тебе заменить секс. Андрей, я в тебе скоро совсем разочаруюсь – ты даже врать разучился!

Бережковский в отчаянии закатил глаза к небу:

– Боже! Я не могу так работать! – И спросил у жены стоически: – Что тебе нужно?

– Я хотела узнать, что приготовить тебе на ужин.

– Ну какой ужин?! – воскликнул он в отчаянии. – Я приду в двенадцать ночи! После «Культурной революции».

– Но ты же придешь голодный. Или она тебя накормит?

– Кто – «она»???

– «Культурная революция».

– О Господи!.. Стоп! Между прочим, давай-ка я у тебя спрошу: можно ли заменить секс?

– Конечно, можно.

– Чем? – обрадовался Бережковский.

– Едой.

– Не понял. Едой?!

– А как ты думаешь – почему я так растолстела?

Тут снова зазвенел мобильный. Бережковский взглянул на его экранчик и сказал жене:

– Извини, это Кароян из Коктебеля. Пока! – Выдернул телефонный шнур из розетки и сказал в мобильник: – Армен, за то, что ты настучал на меня Добровольскому, никакой сцены тебе не будет!

– Но, Андрей Петрович! – взмолился Кароян.

– Все, пошел в жопу! Кстати, ну-ка скажи мне: чем вообще можно заменить секс?

– Смотря какой секс, – авторитетно ответил Кароян. – Анальный – ничем, клянусь!

– Даже едой?

– Андрей Петрович, я вас умоляю! Бисмарк и Кэти не занимались анальным сексом! Напишите что-нибудь!

– Откуда ты знаешь, каким они занимались? Ты был при этом?

– Я читал Бережковского.

– Хорошо, – смягчился Бережковский. – Значит, я пишу так: вместо того чтобы трахаться на пляже, они жарят шашлыки. Тебя устроит?

– Издеваетесь, да?

– Все, Кароян, отстань! У меня пицца остыла!

Бережковский подошел к пицце, попробовал, скривился, но кусок все-таки съел. Потом сел к компьютеру.

– Н-да… – сказал он сам себе. – Не знаю, что делать…

Вставил телефонный провод в розетку и, сверяясь с записью, набрал номер.

– Алло, Елена! Вы еще не ушли в больницу?

– Нет, но уже собираюсь. Я рада вас слышать.

– Знаете, я сегодня у всех спрашиваю… Хотя, извините, вам сейчас не до этого…

– Не до чего?

– Вы в каком городе?

– В Салехарде.

– В Салехарде?! – Бережковский посмотрел на часы. – Так у вас уже…

– Полвосьмого, – сказала Елена.

– Значит, вам пора.

– Ничего, я успею. Вы хотели что-то спросить.

– Нет, я потом, в другой раз…

– Андрей Петрович, другого раза может не быть, – спокойно отозвался голос Елены. – Спрашивайте.

Бережковский молчал.

– Алло! – сказал ее голос. – Андрей Петрович!