Текст книги "В районах малых городов"

На столике белом

 
На крохотной кухне на столике белом,
Когда серебристые звезды сошлись,
Гармонию в царстве с душою и телом
Два лика раскрыли с сердечных кулис.
 
 
Линолеум устлан ненужной одеждой,
Луна золотая таится в окне
И светом касается кожи их нежно,
Тела пребывают в густой пелене.
 
 
Звучащая тишь перебита экстазом,
Дыхание томное мчит с глубины,
Мгновение кажется ценным алмазом,
Мгновение страсти ночной седины.
 
 
Слились воедино фигур силуэты,
Историю пишут в интимный дневник,
Они не прозаики и не поэты,
Взрастили друг в друге душевный цветник.
 
 
Приблизилась зорька. Попрятались звезды.
На столике белом не видно телес.
За окнами пышут рябинные грозди,
И солнце восходит с лазурных небес.
 

Цепляясь за черствую душу

 
Цепляясь за черствую душу,
Она потеряла рассудок
В любовно-манящую стужу,
Во время полночное суток.
 
 
Впустила в судьбу хулигана,
На чувствах поставила крестик,
Сгорела частицей урана
Под крики своих же истерик.
 
 
Повеса скандалил, крутился,
И жизнь прохудилась до дырок.
Но плачь по нему доносился
Экспрессом ненужных посылок.
 
 
Плевал на любовь мистер черствость,
Но мисс все питала надежды.
Впитала зачем-то суровость
На зло с хулигана-невежды.
 
 
И силу утратил в ней стержень,
Собой исковеркан, загнулся.
Никто ее больше не держит,
Рассудок случайно споткнулся.
 

Рисковая блудница

 
О, ты, рисковая блудница,
Изводишь, ранишь и манишь.
Как быстрокрылая синица,
В гнездо к другому улетишь.
 
 
Ведь я же знаю: за такую
Полсотни юных дураков
Сердцами с дурости рискуют.
А ты дурманишь простаков.
 
 
Не жалко ли тебе глумиться
И вить веревки из парней,
Что угораздило влюбиться
В подругу их ненастных дней?
 
 
Какой-то цирк, ей Богу, леди
Бескрайность выбор не дает.
А будет сердце в нас из меди,
Тогда тоска дождем сойдет.
 
 
Ой, дорогая, ты несчастна
От изобилия повес,
Но не виновна, не причастна,
Коль родилась звездой с небес.
 

Историю нашу забуду

Пожалуй, историю нашу забуду,

Листвою сожгу по осенней поре.

Мы ткнули иголками в сердце, как в вуду,

И дата зачеркнута в календаре.

Прошедшие дни догнивают в чертогах,

Разумных когда-то, плененных судьбой,

Хранятся в еще не заживших ожогах

В душе окончательно рваной, седой.

Застыли безмолвно на смутную память

На шее касания приторных губ.

Снегами нам выдалось быстро растаять,

Попасть в одиночеством созданный клуб.

Пока вечерами мелькают картины,

Того, что уже никогда не вернуть,

Как город однажды убитый в руины,

Как души желавших навек утонуть.

Чужими, но больно знакомыми стали.

Мы те незнакомцы, что были родны

И вместе под небом о многом мечтали.

Теперь не мечтаем. Любви лишены.

История наша забудется, может,

Листвою сгорит по осенней поре.

Но память пока что изрядно тревожит

Та дата разлучная в календаре.

Повседневный натюрморт

 
В обстановке уныний, печалей
Повседневный лежал натюрморт:
Карандаш и блокнот для начала,
Создавали душевный комфорт.
 
 
Там страницы исписаны кровью
Разнородных по краске чернил.
Невзаимной окутан любовью
От девиц, что когда-то любил.
 
 
Там письмо для почтенной Мадонны,
И страдания вжились об S,
И в блокноте ожили районы —
Нездоровый к перу интерес.
 
 
Вечерами о пагубной жизни
Я пишу, чтобы скрыть дискомфорт.
Отдаленность с любовью нависли
На лежащий всегда натюрморт.
 

По следу любви

Как опытный сыщик английских творений,

Тебя отыщу по прозрачным следам.

Не зная с каких ты кирпичных строений,

Прошляюсь по разным этажным рядам.

И в каждый подъезд с облезающей дверью,

И в каждую сырость хрущевских домов,

И в каждый массив с многолюдною серью

Я все ж заходить тебя ради готов.

Под ливнем в мерзотную влажную пору,

Промокнув до нитки, идя вникуда,

Я сердце свое для тебя приоткрою,

Твой ангельский лик не познав никогда.

Слоняться придется, к несчастью, безвольным,

Заложником мыслей в амурных делах.

Но я остаюсь почему-то довольным,

Мотаясь по следу любви впопыхах.

Прохожие смотрят в глаза с любопытством —

Потерянный взгляд от исканий надежд,

И наглость моя уравнялась бесстыдством:

Я рвусь за не ясным, как толпы невежд.

Но знай, дорогая, что встретимся, может,

На улицах малых/больших городов.

Судьба мое сердце пока что заложит

В ломбард, дожидаясь счастливых годов.

Отсчет до ДМБ

 
Она все ждет, зачеркивая дни,
И календарь давненько ожидает,
Когда же повстречаются они:
По парню ненаглядная страдает.
 
 
Они ведут отсчет до ДМБ,
До неизбежности капризных жизней,
И на гитаре только о судьбе
Поет он на посту родной Отчизны.
 
 
Почти что год разменивает срок,
Прибудет скоро поезд с дембелями,
Она и он отбросят страшный рок
И полетят в закат счастливо лебедями.
 

Ночная девица

 
Вертись, отрывайся, имейся парнями,
Девица отвратных ночных приключений,
Страдаю извечно ночами и днями,
А ты тренируешь похабность умений.
 
 
Заждался, заждался, устал добиваться,
Тебе наплевать, ведь таких миллионы,
Кто хочет на утро с тобой просыпаться,
Возможно, проспекты, кварталы, районы.
 
 
И платье красивое, стразы, парфюмы,
Нехватку засек одного элемента,
Глаза почему-то твои так угрюмы,
Как будто влюбилась в пройдоху-студента.
 
 
О нет, в голове лишь безумная шалость,
Не можешь влюбляться в таких уж поэтов.
Ты красивее любишь и с деньгами. За малость
Я продал бы душу и пару куплетов.
 
 
Совсем одичал, обозлился на дурость,
Вертись, отрывайся, имейся парнями.
Купился, как эти, на фейс и округлость,
Страдаю извечно ночами и днями.
 
 
Но сердце свое не хочу отравлять.
Пошла восвояси, стервозная бл*дь!
 

Искания любви

 
Стары, как мир, искания любви,
Ответов нет на вечные вопросы.
Дружище, сердцем никогда не лги
И чистым будь, как утренние росы.
 
 
Из слов заветных стелятся луга,
Цветут изрядно, вянут обещанья.
Из ожиданий сыпятся снега,
И ливнем льются мрачности прощанья.
 
 
Листами клена вырастают дни
С той страстной многогранностью событий,
Что жгут в душе багровые огни —
Источники всех влюбчивых наитий.
 
 
Растут, растут и ветки, и листва,
Дожди, ветра неважная помеха,
Небес согреет даже синева
Под звуки гроз и грОмового эха.
 
 
Бывает так: от осени привет,
Все усыхает и ложится наземь.
И в тех глазах, где считывал ответ,
Вдруг безразличье непременно скрасит.
 

Любовная болезнь

Дорогая, я очень и очень взволнован,

Изнутри выжигает до пепла тоска,

Небосвод, как на зло и на мрак, оцинкован,

И накрыла судьбу гробовая доска.

Величаво вошла в мою грешную душу,

Обрекавши на целую груду мытарств.

А теперь уж тебе я и вовсе не нужен,

И любовь – это горечь фальшивых лекарств.

Заметался по жалким ничтожным тропинкам,

Не узнавши заветный и правильный путь.

Я готовлюсь прискорбно к сердечным поминкам,

Захлебнулось оно, и пришлось утонуть.

Ты когда-то застенчивых знала поэтов?

Так запомни, родная, стеснение глаз

В эти первые дни задушевных дуэтов

Неуверенно-приторных искренних фраз.

Дорогая, я очень и очень расстроен,

Не убрать сокровенную жгучую боль.

Этот мир как-то худо и бедно устроен:

Отдавая себя, ты теряешь контроль.

Вдруг судьба нас сведет в городах в одночасье,

И тебя повстречаю под ручку с другим,

Я взгляну неуверенно в сумрачной массе

На тебя, прикоснувшись душевно нагим.

Помятые истории

 
Рука задрожала, и линии вкривь
И вкось расчеркали небрежно бумагу.
Разросся в глубинах коралловый риф,
В глубинах душевных, подобных зигзагу.
 
 
Писал про Нее возвышающий стих,
Но к низу тянула Ее отстраненность.
Под месяцем серым отчайно притих,
Вникая в неясную мне замудреность.
 
 
Устроен с погрешностью чертовый мир,
Влюбляемся в тех, уж с которыми нечем
Делиться, уходим забыться в трактир
Иль пишем халтуру под матовый вечер.
 
 
Встречаются возгласы: «Ты пессимист,
Любовь – это ласка, забота, взаимность.»
Видать, я из прошлых веков романист,
В душе у которого жарит наивность.
 
 
От дел от любовных и руки дрожат,
Небрежно черкаю и порчу бумагу.
Ах сколько историй помятых лежат
В глубинах душевных, подобных зигзагу.
 

Мисс из окна

В квадратиках прямоугольников кирпичных

Настала временность пришедшей темноты.

Нарушена лишь парой ярких единичных,

В одном из них таится гений красоты.

Не спится, мисс? Я понимаю, ты с работы

Пришла домой, залезла в душ, и смыла день,

И в коридоре на разбросанные боты

Тебе плевать. Усталость это, а не лень.

Но неизменность и прекрасность остается

Всей прямотой чернюшно-угольных волос,

И звездность глаз на душу ласково прольется,

Разбавит день, заколготивший на износ.

Ты пьешь вино, уйдя с кощунственного мира,

Реальность травит темно-красное Бордо,

И на колонках нашумевшего кумира

Ты слушаешь, мечтая с этим заодно.

Пройдет часок, прильнуть захочешь к изголовью,

Настанет временность пришедшей темноты.

Ложатся строки с нежностью, любовью,

Воспета мисс (тот гений чистой красоты).

Не целуется

 
Не целуется что-то сегодня,
Не целуется что-то вчера,
Моя жизнь для других инородна,
Коротаю один вечера.
 
 
Больше красок в раскраску недели,
Перламутром хотя бы, ну а?
Мои дни стариком поседели,
Опустел и запас языка.
 
 
Мне бы девушку, прямо такую,
Из романов классических мер.
Восхваляю других зачастую
Мармеладовых Сонь, например.
 
 
Парадоксы изменчивой жизни
Испытал прямиком на себе.
Говорят, что «все будет, не кисни»,
Только верю я больше судьбе.
 
 
Одиночкой упадочно шляюсь,
Коротаю один вечера.
Безуспешно сегодня влюбляюсь,
Безуспешно влюбился вчера.
 

My dear

My dear, I’m really lonely,

I can’t understand your neglect.

I’m slave of amorousness only,

Who wanted your life to protect.

Nowdays we’re living without

Tenderness, care and love,

But I’m a poet and go through out

Your soul to praise you enough.

My honey, I’m really injured

With your understanding of life.

You think that I’m ill-natured,

That I’m as sharp as a knife.

I love you, my beautiful lady,

I’m pleased with your being in sum.

You сrashed and destroyed my shady,

My worried and sensitive heart.

Провинциальная любовь

 
Не замечая праздного народа,
На лавочках уснувших под окном,
Сказал бы я, что хороша погода,
И хорошо в том городе одном.
 
 
Еще весна на пятки наступила,
Озеленив кустарники, сады,
И ты меня, поэта, полюбила
Среди блатной пройдошеской орды.
 
 
Под легкий дождь облазили кварталы,
Разворошили таинства дворов,
И четырехэтажки – маргиналы
Встречали с постсоветских берегов.
 
 
Лицом к лицу мы сталкивались возле
Безлюдных бесприютных пустырей
И целовались страстно, ну а после
Шагали до твоих/моих дверей.
 
 
И пусть народец праздный отдыхает,
Весна в душе звенит в колокола
И нас, провинциалов, услаждает,
Чья юность в старом городе прошла.
 

Из пятого с Титова

Эй ты, которая из пятого с Титова,

Какой-то черт тебя до дома провожал.

А мне не скажешь уж ни слова, ни полслова,

А он тебя в подъезде, сволочь, обжимал.

Витек хитер – не по его терять напрасно

На все согласный и бесценный экземпляр.

А я вчера звонил тебе походу ежечасно,

Как верящий в любовь доверчивый школяр.

Я понимаю: жутко странный простофиля,

Поэт вдобавок, точно чудик-человек,

Тобой ночами, днями бредит от обессилья,

А ты другими бредишь. Двадцать первый век.

Пусть будешь выпита ни капельки не мною,

Полюбишь как-то беспредельщика шныря,

Сольюсь в своем подъезде с мертвой тишиною,

Тебя люблю, а значит прОжил я не зря.

Под моросящий дождь

 
Спешу под моросящий дождь
В твои горячие объятья,
А у ДК бессменный вождь
Стоит и мокнет. Вот проклятья.
 
 
И небо стало не таким,
От ран воздушных посерело.
К тебе иду, мой херувим,
Несу промоченное тело.
 
 
Жду не дождусь, когда уже
Я попаду к тебе в квартиру
На самом верхнем этаже
И прикоснусь к губам-зефиру.
 
 
И пусть как сволочь я промок,
Промозглость чувствам не преграда.
Момента жду, когда в звонок
Я позвоню, и будешь рада.
 
 
Этаж. Ступеньки. Лифт. Порог.
Душа открыта, как и двери.
И я тобою занемог
В своей изнеженной манере.
 

Бесшабашной леди

Обвела мою шею бечевкой проклятой,

Где же мыло? Подайте, народец, на милость.

Развалился на простыне белой, но мятой,

Потерялась внутри молодецкая силость.

Бесшабашная леди, не в падлу динамить?

Поэтично ранимый, к тому же влюбленный,

Я бы рад тебя нахер из мозга утратить,

Я изгнанник судьбы от других отстраненной.

Дорогая, прости. Вот такой уж никчемный,

Но прикован щенком на прочнейшие цепи,

И когда захожу я в подъезд полутемный,

Представляю тебя, и светло, как на небе.

Сигареты не курятся, бредится что-то,

Целоваться мне хочется и обниматься,

Но в душе разыгрались трагичные ноты,

К сожалению, судьбами нам не связаться.

Последний шанс

Он опоздал всего на час.

Подумать только, вот потеря.

Но это был последний раз,

Последний шанс лихого зверя.

Из местных хмурых забулдыг,

Штаны просиживавших в сквере

И частью схожих на барыг,

Какой-то Серж какой-то Вере

Поклялся словом пацана

Любить конкретно, четко, ясно,

Под ручку топать дотемна,

Еще чего-то. Все напрасно.

С цинизмом девке он брехал

(Походу, черствый человечек)

То просто к черту посылал,

То он с братвой бухал под вечер,

Но по ночам кипела страсть,

И так, и сяк она имелась

Тем хулиганом, чья уж власть

Безвольно в сердце затверделась.

От небукетных томных встреч

Зазря рассудок потеряла.

Но их игра не стоит свеч:

Пройдоху днями ожидала.

Однажды в ночь в полночный час,

Набравшись сил, без церемоний

Ждала его в последний раз,

Навек забыв тепло ладоней.

Как много выплаканых слез

Облило бархатные щеки.

Как жаль, бывают не всерьез

На вид серьезные намеки.

Смирюсь

 
С неистовой силой меня погубила,
Довольно корежить душевный металл.
Ты сердце мое изумрудом разбила,
А я бунтарем против судеб восстал.
 
 
Сжимая в руке затухающий факел,
Иду до вершин, что не смог покорить,
А ты, непорочный и истинный ангел,
Решила поэта тоской уморить.
 
 
Скажи мне, любимая, помнятся ночи
И небо с крупицами вечных светил?
А мне довелось с королевой средь прочих
Делить неумеренный бешеный пыл.
 
 
Печальная новость: другие по вкусу,
Сказала, не пробовав только меня.
В тебе разглядел долгожданную музу,
В глазах заметалось уж пламя огня.
 
 
Такая судьба, от которой не скрыться.
Смирюсь. Покреплюсь. Поживу мертвецом.
Мечтам поэтическим точно не сбыться,
Придется разжиться с топорным лицом.
 
 
Губи, раз такая возникла нелепость,
А я отсижусь в окружении стен.
Не вышло забраться победно на крепость,
Куда своим сердцем я был устремлен.
 

Признание поэта

 
Нет оснований полагать,
Что твой вердикт увековечит
Моей души дурную стать,
Которую ничто не лечит.
 
 
Прискорбно жить без теплых уз,
Себя отверженностью мучать.
Играю в карты – снова туз,
В любви опять несчастный случай.
 
 
А по пути теряются кенты,
Их ненароком я меняю
На гениальность красоты,
Но и ее потом теряю.
 
 
Гневлю прогнившую судьбу,
Едва проживши четверть века,
И представляю труп в гробу
Провинциального поэта.
 
 
Бессвязный бред кладу на лист
В свои то с хвостиком за двадцать.
Мой донжуанский список чист,
Как лет по-моему в шестнадцать.
 
 
И под напором всяких чувств,
В лицо доносятся ответы,
Что я страдают от безумств,
Что не нужны в любви поэты.
 

Майская влюбленность

 
Коснуться бы твоей руки,
Как до Священного Грааля,
И сделать легкие глотки,
Губами губ тепло лаская.
 
 
Сведет кураж и месяц май
В одно замызганные души,
И я на миг увижу рай
Внутри тебя и тут, снаружи.
 
 
Споют нам иволги романс,
Не передать его словами.
Весна дарует редкий шанс
Укрыться свежими цветами.
 
 
Душиста бархатная нежь,
И ты распущена сиренью.
Внутри меня сулит мятеж
Предаться майскому забвенью.
 

С загадкой глаз

 
С загадкой глаз под небом темным,
В ночной весенний холодок,
С дыханьем томным и неровным
Мы целовались страстно впрок.
 
 
Какая девушка! О, Боже!
Нежь красоты округлых плеч.
Нет никого тебя дороже,
Бесценны искорки от встреч.
 
 
Прижалась так, слегка волнуясь,
Я неуверенно обнял.
Чертами милыми любуясь,
Стихи невнятно повторял.
 
 
Потом из паузы неловкость,
Потом слиянье алых губ.
Раскрылась спрятанная тонкость
Внутри души мелодий туб.
 
 
Уснули плиткой тротуары,
Листва шумела во дворах,
Весна писала мемуары
О Маргаритах, Мастерах.
 

В упрек километрам

 
Под круглым светилом бродили,
Под небом из черного шелка,
В блестящие комья вложили
Рассказы амурного толка.
 
 
Следы не рассеются ветром,
Следы не исчезнут во мраке,
Мы вместе в упрек километрам,
Цветем как пунцовые маки.
 
 
Хранят поцелуи березки,
Роскошные стражницы сквера.
Томимся в изнеженном лоске,
Любовь – наша новая вера.
 
 
Пленяют короткие тропы,
На путь громоздятся преграды.
Все мелочь, и даже окопы,
Когда по ту сторону рады.
 
 
Гуляем под простынью ночи,
Иль режут сердца расстоянья,
Нам любится, любится очень
В гнетущем котле ожиданья.
 
 
Мы странники бурного мира,
Частицы гигантской Вселенной.
Я рядом – от Альп до Памира —
К тебе устремлен вожделенной.
 

Милая девочка

Ну что ж, моя милая девочка,

Не надо смотреть на меня,

Как смотрит рябинная веточка

Своими кружками огня.

Присядь со мной рядом, прислушайся:

За окнами дуют ветра.

Рукою своею трясущейся

Я стих сочинил про вчера:

Про нас, про весенние сонности,

Про сопла горящих страстей

В надежде твоей благосклонности

Уйти от глухих пропастей.

С насыщенных чувств мне неможется,

Смотри без украдки в глаза.

Авось что-то дельное сложится

И жизнь не нажмет тормоза.

Двое на балконе

 
Укутались пледом на старом балконе,
В руках стынет кофе, в глазах – романтИк.
Вселенская ночь основалась на фоне
Уснувшего города, темных улик.
 
 
Бежит колесо временное галопом,
Сегодня оно не спешит колесить
Куда-то вперед по нехоженым тропам.
Застыло. Желания нет торопить.
 
 
Витают мечты и фантазии с нами,
Лоснятся черноты нависших небес,
Мы в такте одном мелодичном сердцами,
Теплом согреваемся близких телес.
 
 
Какой-то особенный запах у ночи,
Какая-то свежесть и легкий дымок.
Никто мне не нужен. Люблю тебя очень.
Приятен апрельский сырой холодок.
 
 
Не хочется думать о дне уходящем
И с ним уходить в безвозвратную тьму.
В руках стынет кофе. Живем настоящим,
Любуясь на звезды, луны бахрому.
 

Скромную голову

 
Шикарно шевелятся пухлые бедра,
Походка под стать Голивудской звезде,
Актриса межстадного боя-раздора,
Что держит бегущих за нею в узде.
 
 
На платье сияют приличные стразы,
Роскошный make-up разукрасил лицо,
Надела б в довесок умнейшие фразы
И голову скромную с мудрым словцом.
 

Весенний задор

 
Одуванчиков желть одеяла
Застелила газоны весной.
Ты б со мной, ангелок, погуляла
В сквере, веющем в жизнь стариной.
 
 
По-над тополем в грусти скамейка
Застоялась в безлюдстве одна.
О пройдемся, моя чародейка,
Убежим от квартирного дна.
 
 
Обойду я махровость сирени,
Что растет у подъездных дверей,
На балконе – обложка «Есенин».
Открывай, открывай, поскорей.
 
 
Выходи, моей жизни подруга,
В изумрудный и старенький двор.
Скоротаем бесценность досуга
Под весенне-зеленый задор.
 

Загадка с подковыркой

 
Ты та загадка с подковыркой,
Чьих глаз освоил глубину.
Делами дома, может, стиркой
Охомутала вышину
Моей души немного грязной
И разгребла смурной бедлам
От жизни черствой и развязной,
Что привела меня в шалман.
Из строчек Бродского вертелась
Святая мысль на языке.
Забылось, впрочем. Захотелось
Найти забаву в коньяке.
Послушай, рыжая девчонка,
Пропойцу бурных юных лет:
За мной приедет похоронка
В ближайший год, а может нет,
Как шваль подохну от чекушки
Паленой, купленной вчера.
Ты не люби меня, дурнушка,
Ты позабудь все вечера.
Пройдут года. Пройдешь с коляской.
С кольцом на пальце от того,
Кто сделал жизнь в трущобах сказкой,
Кто в пиджаке, а не в трико.
А я припомню, коль не сгину,
И если сдохну все равно
Разбавлю памятью рутину
Тобой, загадкой, заодно.
 

Шизею

 
Ну что, девица, получилось?
Студент мечтает о тебе.
С катушек еду, и не снилось,
Как я горюю о судьбе.
 
 
Синеет небо, я шизею,
Вдыхаю воздух день и ночь,
Хожу за хавкой в бакалею
И от толпы сбегаю прочь.
 
 
Так вот, шурую там в квартирку,
Замками «щелк» и в конуре
Стихи строчу, как под копирку,
О всякой прочей мишуре.
 
 
Я человек не без изъянов,
Обычный тип, не из блатных.
А ты кайфуешь от кальянов
И всяких пацыков гнилых.
 
 
Переплелись опять маршруты
В тех четырех моих стенах.
Любви несчастной атрибуты
При мне и днями, и во снах.
 
 
Ну что, девица, в клуб красиво
Ввались под ночь, а я – шизеть
Останусь дома молчаливо.
От нелюбви привык балдеть.
 

Пропащий поэт

 
Пропащий поэт написал пару строк,
Потом забухал, задремал в коммуналке.
Небритый и заспанный. Ну и видок!
Фингал освещал фонарем с перепалки.
 
 
Он – влюбчивый малый – в почете у дам,
Негодник попавший в амурную бездну.
Допив пресловутый напиток «Агдам»,
Сказал, что «однажды из мира исчезну».
 
 
Какой позабытый никчемный творец,
Бездельник. Работает мало помалу.
В душе раскололся хрустальный дворец,
Залит чем покрепче в сердечную залу.
 
 
«Обыденность та же», – твердит календарь,
Висящий на плесневой с трещиной стенке.
Поэт, как и всякая смертная тварь,
Имеет по жизни седые оттенки.
 

Розовое небо

Розовое небо пышет над рекой,

Хорошо, родная, хорошо с тобой.

Веет чем-то теплым в предзакатный час,

Чем-то веет нежным, значащим для нас.

Прикоснись к ладоням, прикоснись ко мне

В мире этом мирном, будто бы во сне.

Позабудь о думках, позабудь о днях,

Поцелуй протяжно и не второпях.

Разольются звезды пО небу опять,

Будем также ночку вместе мы встречать.

Предрассветный миг нам станется искрой,

Окружит душевной алой бахромой.

Погляди на красный в поле маков цвет,

Никого дороже в жизни моей нет.

Расцвели ромашки, расцвели сады,

Расцвела ты, гений чистой красоты.