Текст книги "Коммандос из демиургов"

Глава 4

Тусовки в отсутствие родаков дело святое, но стремное.

Из ЖЖ девушки, застуканной не вовремя приехавшими с дачи родителями

Я очнулась от удара по голове чем-то мягким. С трудом разлепив веки, мои красные от недосыпа и злоупотребления алкоголем глаза узрели нависшую надо мной кипящую праведным гневом Пра, держащую в руках подушку.

«Лучше бы она была с топором!» – простонал мозг и отключился, сраженный натиском наступающего со всех сторон похмелья.

«Воды, нет, лучше рассола!» – прохрипел измученный организм.

С трудом подавив в себе рвотные позывы, я смогла только простонать:

– Пра, лучше добей, но если тебе не чуждо милосердие, то сгоняй за пивком, а?

– За пивком? – взвилась похлеще базарной торговки, уличенной в подсовывании гнилой картошки, демиург. – За пивком??? – Ты хоть изредка будешь пользоваться своей совестью??! – Какое сегодня число? Ты где должна была быть еще неделю назад, кандыриха несчастная?!

Я поморщилась: вопли дорогой подруги раздавались в похмельной голове, как удары огромного барабана, и заставляли тело дребезжать, словно холодец. Какое сегодня число, где сейчас нахожусь, я не смогла бы сказать даже под пытками утюгом. Для стимуляции мозговой деятельности срочно требовалось либо глотнуть пива, либо дернуть рюмку водки, но сил доползти до холодильника, если он тут вообще имелся, попросту не было. Остатками ума я понимала, что вряд ли во мне сейчас даже вода задержится, но на меня неумолимо надвигался колотун со всеми вытекающими из него «приятностями».

«Давай, дави на жалость, а то земле предашься, я, так уж и быть, потерплю в последний раз!» – простонал желудок.

На лицо даже не надо было напускать страдания, оно и так буквально кричало, как нам с ним плохо, поэтому я хрипло прокаркала:

– Пра, давай ты меня похмелишь, а потом будешь орать, а я стану искать свою совесть, честь девичью точно не найду, но, может, отыщется раскаяние, особенно если ты мне скажешь, что такое я опять сделала.

– Похмелить?! Похмелить?! – завизжала, топая ногами, моя личная Немезида. – Да я тебя, алкоголичка, так сейчас похмелю, что ты у меня на всю жизнь закодированной останешься!!!

У меня хватило сил протестующе поднять руки и возразить:

– Эй, вот только давай без крайностей, хорошо? Ты знаешь мое стойкое отвращение к наркотикам, я даже не смогу расслабляться косячком. И вообще, никакая я не алкоголичка, если что, у меня свадьба была.

– Свадьба была неделю назад, а ты все ее празднуешь, забывая, что тебя вроде как давно ждут! – опустив мне на голову подушку, заверещала в ответ карающая десница.

– Подумаешь, неделю, – откидывая пуховый снаряд, фыркнула я в ответ. – Не каждый день родную бабку замуж выдаешь.

– Не каждый, – кивнула Пра. – Но никто, кроме тебя, не пьет по этому поводу уже столько времени!!!

– У моего нового дедули многочисленная родня, вот я и укрепляю семейные связи! – огрызнулось нежелание признаваться в своем косяке.

Со всей беготней, связанной с проведением торжества и последующим его празднованием, я так замоталась, что, оправдываясь, что у меня еще море времени, забила на организацию военно-спортивного лагеря для демиургов. Нет, по моей просьбе владыка драконов Лабуды обещал подобрать для этих целей мир, пару раз даже пытался мне рассказать, что он там надыбал, но мне было некогда, и я переложила задачу на драконьи плечи, заявив, что целиком и полностью полагаюсь на него.

От самобичевания, только усугубляющего недомогание, меня отвлек ехидный голосок Пра:

– А это, наверное, теперь будет твой любимый родственник?

И она рывком сдернула с меня одеяло.

Рядом со мной, свернувшись калачиком, спал и мерзко шлепал мокрыми губами какой-то тощенький латинос с цыплячьим пушком на груди.

Я в ужасе отшатнулась и шепотом просипела:

– Пра, родненькая, это вообще кто и что оно делает в моей постели?

Она дьявольски расхохоталась:

– Насколько знаю, это троюродный внучатый племянник твоего нового дедушки.

Мне стало по-настоящему плохо, и я, заикаясь, спросила:

– У меня что, с ним вчера случился инцест?

– У тебя (вырезано цензурой) сначала случилась водка с пивом, а потом ты уломала Эдика перенести вас в Эмираты, потому что тебе (вырезано цензурой) захотелось восточной экзотики, и ты потребовала устроить тысячу и одну ночь, – полоснула, как бритвой, Пра.

– С этим?! – Я в ужасе уставилась на суповой набор, который, не просыпаясь, тянул ко мне свои ручки-прутики.

– А вчера ты его называла слапутянчиком, – съехидничала, видимо решившая меня добить, подруга.

«Значит, все же пила шампанское, тебя всегда после этой дрожжевухи на муси-пуси тянет», – презрительно скривилась тяга к высоким мускулистым мачо.

Видимо, у меня было такое выражение лица, что сердце Пра дрогнуло, и она сжалилась:

– Нет, тебе с другим захотелось поиграть в Шахерезаду, но вы его где-то по дороге потеряли.

После этих слов мне резко похорошело. А то от мысли, что я так опозорилась перед новым дедулей, которого бабульчик ласково звала Хулито, меня бросило в холодный пот. Я поудобней пристроила свою голову и, задумчиво глядя в потолок, философски заметила:

– Могло быть и хуже, потянуло бы меня вчера в Лас-Вегас и, как знать, может, была бы сейчас супругой этого чахлика…

Я хотела дальше развить свою мысль, но меня прервал оглушительный раскат, раздавшийся, как гром небесный, с правой стороны:

– Ортандиэльд!!! Как это понимать?!!

– Папа? Папа?! Это не то, о чем ты сейчас подумал… – откуда-то с пола послышался испуганный голос Эдика.

Плюнув на все возможные последствия, я, свесив голову вниз, узрела нашего бессменного третьего в голом виде, развалившимся на полу в компании четырех обнаженных блондинок с натуральными силиконовыми сиськами умопомрачительного размера. Дико заржав, я попыталась заступиться за лихорадочно натягивающего на себя трусы друга:

– Чего так орем, папаша? Радоваться надо, что такого мужика родили и воспитали! Вон как девок уработал, что они даже от ваших воплей не проснулись.

Подняла голову, и мой взгляд натолкнулся на пылающие жаждой убийства глаза главного в Совете демиургов. Глупо открыв рот, я таращилась на него, как на ценник в ювелирном магазине на скромном с виду колечке.

– В этом доме когда-нибудь вообще бывает тишина или мне вас всех депортировать в тундру? – откуда-то с другой стороны кровати просипел Сосискин.

Рывком перекатившись, я смогла наблюдать лежавшего на кушетке и морщившегося от громких звуков пса, рядом с которым уютными клубочками свернулись две персидские кошечки – беленькая и рыженька. На меня по новой накатила истерика. Пес испуганно вскочил и, увидев, кто спит рядом с ним, потрясенно выдохнул:

– Я что, вчера с кошками трахался?!

И, переходя на ультразвук, Сосискин завыл, как сигнализация:

– Ты чем меня вчера (вырезано цензурой) напоила?!!

Занавес.

Буквально через десять минут мы уже сидели за столом в нашем доме на острове. Я, пребывающая уже в более-менее сносном состоянии (успела втихорца лакнуть водочки), надутый, как индюк, Сосискин и попеременно меняющий цвет лица с белого на красный Эдик. Напротив нас расположились оба демиурга и, пылая праведным гневом, читали нотации. Меня не покидало стойкое ощущение дежавю. Где-то я это уже проходила… Чтобы прогнать наваждение, прихлебнула из чашки коньяка, слегка закрашенного кофе, и вклинилась в обличительную речь главного, который грозил Эдику всевозможными карами.

– Ой, ну и что вы так разоряетесь, дорогой мой, все равно ничего, кроме дурного вкуса и нездоровой тяги к имплантатам, вы Эдику пришить не можете, подумаешь, расслабились вчера немного, что орать-то.

– Ты, ты… – зашипел он, как змея. – Да ты вообще помолчи!!! Вместо того чтобы заняться делом, пьянствуешь, совращаешь моего мальчика и спаиваешь своего пса!!! Ты когда приступишь к выполнению своих обязанностей по договору?

Видимо, я все же переборщила с коньяком, ибо, не думая, брякнула:

– Прям сейчас и займусь! Только дайте рюкзак собрать.

И, слегка покачиваясь от гуляющего по крови алкоголя, потопала собираться в очередной поход за спасением чьей-то шкуры.

Естественно, никуда мы сегодня не пошли. Едва зайдя в свою спальню, я тут же рухнула на кровать и заснула. Среди ночи приперся Сосискин, а ближе к утру ко мне под бочок змеей просочился Эдик. Вот что ему надо было на моем койко-месте, так и осталось до сих пор тайной, покрытой мраком.

На следующее утро, наспех позавтракав, мы с кобелем вызвали Дракона для получения сведения о месте будущей дислокации. Согласно его докладу нам предстояло жить и тренироваться в мире, название которого переводилось на доступный язык как Изменчивый. Наш знакомец подобрал нам обиталище, которое до боли напоминало родную Россию. Почти такая же непредсказуемая погода, тучи комаров, нудные дожди, внезапный приход зимы и прочие радости жизни. Ну и, естественно, многочисленная нечисть, обожающая перекусывать зазевавшимися прохожими. Еще там имелись настоящие светлые и темные маги, всякие мифические создания типа эльфов, ну и главный отрицательный персонаж, скрывающийся под небанальным «Наместник тьмы». Сейчас на Изменчивом наступил конец весны, только-только от весенней распутицы подсохли дороги и начала пробиваться зелень.

Дракон обнаружил недалеко от одной затерянной в лесах деревеньки шикарную поляну с протекающей поблизости речушкой и решил расквартировать нас там. Зная мой паскудный характер и злопамятность Сосискина, он велел возвести для нас двухэтажный дом повышенной комфортабельности с отоплением, горячей и холодной водой, теплым туалетом и прочими благами цивилизации, включая подвал, забитый продуктами, и безлимитный выход в Интернет. Вчера, пока мы дрыхли, туда срочно были переправлены мой гардероб и всякие милые девичьему сердцу безделушки, в том числе и впечатляющая коллекция дисков тяжелой музыки. Работало все в этом чуде архитектуры на магии и в случаях поломки или если что-то еще понадобится, Дракон клятвенно заверил, что решит все проблемы в течение пяти секунд.

Для нашей с другом безопасности коттедж и прилегающий к нему участок окружили тройной магической защитой, а по его периметру пустили нести незримую охрану целый взвод до зубов вооруженного драконьего спецназа, и это не считая прикрепленных ко мне личных телохранителей. Так что если бы кто-то и дернулся на меня напасть, его бы просто разорвали в клочья. Остальным предстояло заботиться о себе самостоятельно, и меня, честно говоря, это совсем не волновало. В отличие от демиургов, которым светило стать отрядом штурмовиков, я совсем не собиралась терпеть какие-либо неудобства или лишения.

Наскоро попрощавшись с Пра и главным, быстро сунув им счет за услуги драконов (внимательнее договоры надо читать), оставив Эдика на хозяйстве, мы попросили крылатого друга переправить нас на новое место жительства. Не успели ахнуть, как через мгновение наш дуэт, ежась от утренней прохлады и остаточных явлений, пялился на стоящих вразвалочку молодых демиургов, скривившихся при нашем появлении. Пять юношей и пять девушек. Итого десяток юных суицидников, которые пребывали явно не в восторге от нашего вида и не считали нас серьезными товарищами. Чтобы привести мысли в порядок, я шепотом спросила у Сосискина:

– У тебя жвачка есть?

– Тебе с ксилитом или карбонитом? – ехидно уточнил он в ответ.

– Мне с мятой, придурок, – рыкнула ему, – от меня до сих пор чадит, боюсь, детишки попадают в обморок, если я к ним ближе чем на пять метров подойду.

– Я тебе что, магазин, убогая? Откуда у меня жвачка? – огрызнулся он в ответ.

Заслышав презрительные смешки, явно направленные в наш адрес, я вызверилась и гаркнула:

– Значит, так, десять негритят, быстро вытащили пальцы из носа и других мест, в которых вы так увлеченно ковыряетесь, и построились по росту! Хочу посмотреть, что за куски безобразия мне подсунули!

Пред моим хмурым взором новобранцы неловко попытались построиться в слабое подобие шеренги.

– До тысячи лет, поди, дожили, а строиться до сих пор не умеют, – кисло констатировал мозг.

«Сейчас, обождите, я научу их жизнь любить!» – радостно завопил проснувшийся энтузиазм.

«Может, устроить на сегодня увольнительную?» – робко выступило самочувствие.

Но, как всегда, планы нарушил Сосискин. Увидев, как вверенное нам подразделение до сих пор топчется на месте, он принял стойку американского сержанта и рявкнул:

– А ну быстро, кошачьи задницы, стройся!

Под его грозное рычание и впечатляющую демонстрацию клыков молодняк наконец построился. Я, сурово нахмурив брови, прошлась вдоль строя, периодически кривя губы и тихо матерясь под нос. Дойдя до конца, остановилась и, тяжело вздохнув, стала обозревать, с кем мне придется иметь дело.

Итак, что мы видим? А видим мы избалованных, надутых детишек, которые явно не хотят понимать, во что их втравили. Один их внешний вид чего стоит. Лично я была одета в тренировочный костюм и кроссовки. Тут же народец явно собирался даже не на пикничок, а так, на приятную пятиминутную прогулку по саду возле виллы в районе Ниццы. Все как на подбор явились в каких-то хламидах пастельных тонов и сандаликах на босу ногу. Просто выводок ангелочков на прогулке в раю. Я уже молчу, что двое из них (девушка и парень) явно страдали избыточным весом. Все оранжерейные цветулечки женского рода были завиты, надушены, напомажены, в бантиках и оборочках, с перламутровыми ноготками, надутыми губками и кучей ювелирки. Сильный пол тоже не оставался в стороне. Сплошные мальчики-мажоры, которые явно ничего тяжелее бокала с коктейлем не поднимали. Ни у кого из них я не увидела даже рогатки, торчащей из кармана. Но больше всего меня «порадовала» гора вещей, возвышающаяся буквально в ста метрах от нас. Куда там нашим челнокам, прущим на себе товар из Китая, до их баулов с чемоданами.

«И вот из этого дерьмеца мы должны слепить пули?» – тяжко вздохнул скептицизм.

Я угрюмо кивнула и, набрав в грудь побольше воздуха, проревела:

– Вы куча имбицилов, а я ваш штабс-капитан Дарья. Можете меня звать капитан или командир. На ближайшее время ваши жалкие задницы принадлежат мне. А это (кивок в сторону пса) ваш самый большой кошмар. Гвардии старший бригадный прапорщик – Сосискин. Прошу любить, а жаловаться не рекомендую! Вопросы есть? Вопросов нет, быстро подхватили свои котомки и посайгачили за мной.

– Где ты видела бригадных прапорщиков, идиотка?! – дернув меня за штанину зубами, возмутился пес.

– До бригадного генерала ты еще не дорос, – крысануло в ответ мое абсолютное незнание воинских званий.

В этот момент жирдяй капризно сморщил нос и прогнусавил:

– А что, наши имена вы не спросите?

Про себя я его тут же окрестила Кабан и, скорчив самую презрительную морду, процедила:

– Мне плевать, как вас тут зовут. Право не то что на имя, а хотя бы на кличку, еще надо заслужить. А пока вы для меня никто и звать вас никак, поэтому я буду обращаться к вам: «эй, ты», или «задница», и не дай Творец Сущего вам не откликнуться.

Он что-то попытался проблеять, и его даже поддержала пара клоунов, но в этот момент на сцену, как всегда в такие моменты, вылез пес:

– Вы перед кем стоите, недоноски?! Забылись, уроды? Ты, толстый, ты и ты, выйти из строя, сорок отжиманий! Не умеете? Сейчас учиться будем! Остальные – на-пра-во!!! Бегом, марш – пятьдесят кругов возле вашего барахла!! Будете халявить – яйца на глазунью оторву, а тем, кто их не имеет, глаз на жопу натяну!

Новоявленный прапорщик кинулся кусать оторопевших демиургов за лодыжки. А трое лежащих на травке испуганно косились и пытались принять подобие упора лежа.

«Надо будет их беговой песне обучить», – задумчиво сказало творчество, провожая взглядом семерку спортсменов, бодро нарезающих круги по молодой травке.

«Ага! А еще одеть в форму, кирзачи и портянки», – выступило ехидство.

«А что? Будет забавно», – хихикнул сволочизм.

Я наблюдала за происходящим со стороны, даже не пытаясь вмешиваться. Сказывался еще не прошедший до конца абстинентный синдром…

В это время Сосискин, пытаясь укусить за нос отжиманцев, обучал их первому воинскому упражнению, заправски покрикивая:

– Зад не отклячивать! Тушу держать параллельно земле! Толстый, к тебе тоже относится! Делай – раз!

Моему удивлению не было границ! Когда запыхавшиеся бегуны попадали на траву, судорожно втягивая ртами воздух, трое инквизируемых смогли сделать по паре отжиманий и весело потрусили по примятой их предшественниками травке, подбадриваемые азартно покрикивающим псом:

– Давай, шевели окороками, жиртрест, под моим чутким руководством через пару месяцев тебя можно будет через игольное ушко протаскивать, если ты, конечно, не сдохнешь на солдатских харчах.

Кстати, о харчах. За это время я успела проголодаться и решила, что на сегодня с демиургов хватит, а то они у меня не доползут до нашего лагеря. Я крикнула Сосискину, чтобы он сворачивал их зарядку, проконтролировал, как бы детишки не забыли свои вещички, и отконвоировал их на место. А сама, весело напевая под нос «Вдох глубокий, руки шире», бодренько направилась по уходящей в лес тропинке.

Примерно через полчаса ноги принесли меня на огромную поляну, на краю которой гордо возвышался двухэтажный особняк. Я тут же заскочила внутрь и удивленно присвистнула. Драконы постарались на славу, ничего не могу сказать. Такое впечатление, что они просто уперли довольно просторный загородный дом какого-то богача и перенесли его сюда. Сделав огромный бутерброд и прихватив бутылку с пивом, села на крыльцо и стала поджидать страдальцев.

Я успела съесть свой бутер, вылакать пиво, умять еще парочку таких же сэндвичей, прежде чем показалась еле плетущаяся колонна изнывающих под тяжестью своего барахла демиургов, возглавляемая бодро трусящим Сосискиным.

Дождавшись, когда пес подбежит ко мне, я поднялась, обворожительно улыбнулась, сообщила в изнеможении упавшим салагам:

– Вот это мой дом, моя крепость, я в нем живу, а вот вам собственные домики для поросят придется возводить самим, и не вздумайте топтаться на моем газоне, выкидыши цивилизации. – И захлопнула дверь.

Оказавшись внутри, рухнула на мягкий диван, лениво закурила и сказала Сосискину:

– Надо попросить драконов притараканить нам сюда автомобильчик, на котором ездят по полю для гольфа, а то как-то не с руки командованию на таких марш-бросках выкладываться, у него более глобальные задачи.

Глава 5

Чем больше удобств, тем меньше храбрости.

А. В. Суворов

Мы с Сосискиным с аппетитом покушали, параллельно обсудив за трапезой поведение Эдика, который ни разу не проговорился, кто его отец. Потом пес отправился подремать, а я залезла в Интернет и решила воплотить в жизнь давно созревшую во мне идею пристроить Пра в надежные руки.

Зарегистрировавшись от ее имени на одном из сайтов знакомств, быстро отобрала несколько претендентов на ее руку и сердце. Через пару часов мне удалось выяснить следующее. Половина из жонихов была давно и прочно жената и искала себе здоровый левак, который, как известно, укрепляет брак. Еще несколько товарищей рыскали в поисках не обремененного обязательствами секса на территории дамы. Один оказался большим поклонником ролевых игр с садомазоуклоном. Что-то мне подсказывало, что моя праведница не согласится на такую развлекуху. Остальных волновала исключительно возможность прописаться на жилплощади избранницы и за ее счет решить свой квартирный вопрос.

Я почти отчаялась найти что-то приличное, как вдруг чисто случайно наткнулась на доктора биологических наук из одного провинциального института. Мне жутко не хотелось отдавать Пра чопорному англичанину, педантичному немцу или повернутому на каждом долларе америкашке и поэтому решила ее сосватать за соотечественника. Да и подруга после общения со мной стала здорово походить на простую русскую тетку. А кто, как не родной Ванечка, может понять особенности нашей широкой души? С фотографии на меня смотрел типичный ученый не от мира сего, целиком и полностью отдавшийся науке. Растрепанные волосы, умные глаза за толстыми окулярами, галстук весь в пятнах от кетчупа, белый халат в разводах от непонятной жидкости зеленого цвета – короче, наш вариант. Победив его в диспуте (хвала «википедии» и энциклопедическим знаниям Пра, которую я просто замучила кучей вопросов, ежеминутно долбясь к ней в сознание), я тепло распрощалась с жертвой моих интриг и договорилась пообщаться завтра.

После мозгового штурма мне захотелось пойти покурить на улице и заодно посмотреть, как там устроились мои оловянные солдатики. Когда вышла из дома, передо мной предстала потрясающая картина. Демиурги сидели поодиночке возле своих вещей и испуганно озирались на лес, из которого доносились леденящие душу завывания.

– Мать вашу, а где костры, развернутый лагерь и весело пыхтящая полевая кухня? Почему я не вижу не то что лазарета, куда вы все сейчас направитесь на лоботомию, но даже не наблюдаю караульных?! Где палатки?! Где хоть что-то, отдаленно напоминающее спальные места?! Вы что, совсем на голову отмороженные?! – взревела я похлеще разъяренного тролля, обломавшегося в брачный период.

– Я не понимаю, что вы так на нас кричите? – всхлипнула самая хрупкая представительница из десятки идиотов.

«Цветочек», – тут же окрестила ее проницательность, и я с ней полностью согласилась.

Подлетела к имевшей глупость открыть свой рот девчонке и, нависнув над ней, как коршун, заорала:

– Скажи мне, коза ты моя долгогривая, а на чем сегодня будешь спать и что будешь есть?

– Н-н-не знаю, – заикаясь, ответила та и разрыдалась.

«Писец», – констатировал мозг и выдвинул одну гипотезу, которую срочно нужно было проверить.

Я вышла на середину и скомандовала:

– Значит, так, стадо баранов, быстро подготовили мне свое барахло для осмотра!

Через пару минут все свободное пространство передо мной оказалось завалено грудой совершенно бесполезных в походе вещей. Около девушек горками возвышались тончайшие простыни, выросли холмы прозрачных ночных рубашек и кружевного белья, намело барханы из косметики и сугробы из плюшевых мишек, выросли неприступные горы из разноцветных платьев, юбок и блузок. Возле парней раскинулось море из переливающихся, как пятно от бензина в луже, рубашек и брюк, образовались завалы из элегантной обуви, а под носками стыдливо спрятались пижамки и трусы. Ни у кого не оказалось удобной обуви и одежды, ни один дебилоид не догадался взять с собой хотя бы ложку, про аптечки, оружие, спички, спальные мешки я уже молчу.

– А что, ни у кого не хватило ума прихватить с собой туалетную бумагу – типа демиурги не какают?! – раздался ехидный голос Сосискина, который вылез, услышав мои вопли. Я обхватила голову руками и застонала:

– Какой пипифакс, у них даже перочинного ножа ни у кого нет.

А потом наклонилась и доверительно прошептала псу на ухо:

– Гринго, мы попали, с этими недочеловеками нам только в «Детский мир» светит сходить за мягкими игрушками, и то под усиленной охраной.

Поднявшись, я обвела дрожащих от холода и страха демиургов бешеным взглядом и, раздувая ноздри, потребовала объяснить мне, что им сказали перед отправкой в их личный ад.

Вперед вышел высокий брюнет с ярко-красным надменным ртом и чересчур бледной аристократической мордой. За свой внешний вид парень тут же был наречен «Вампир». Хорошо поставленным голосом, в котором слышались нотки презрения ко всем окружающим, он мне поведал о том, как их собирали на Голгофу. Чем дольше он говорил, тем в больший ужас я приходила. Да, все они слышали про «Пройди путь Избранной», да, им пришлось согласиться отправиться на военные сборы, но никто даже и не подумал объяснить, что требуется взять с собой. Кроме того, все они искренне верили, что я буду поить, кормить, обувать, одевать и заботиться о них. Презирали друг друга и свято верили в то, что без моей помощи могут победить любое зло. Отрицательный опыт прохождения игры другими никак не отразился на их раздутом самомнении. Кроме того, они совсем не понимали, что теперь стали простыми людьми.

Когда брюнет закончил говорить, я ласково поинтересовалась:

– А чем ты будешь защищаться от нечисти и хищных зверей, а также мазать синяки и ссадины, которые я тебе гарантирую в больших объемах?

Ответ сразил меня наповал:

– Демиург способен себя защитить и залечить любую рану.

«Вот дрянь господня!» – сплюнула агрессивность.

Недолго думая чеканным шагом я подошла к нему вплотную.

«Интересно, что у него за туалетная вода?» – усиленно начал шевелиться нос, почуявший непонятный аромат.

«Афродизиаками, что ли, облился, иначе с чего это нас вдруг так к нему потянуло?» – выдвинула предположение женская сущность.

Пришлось себя ущипнуть за ногу, дабы подавить желание слиться с вьюношем в страстном поцелуе. Потом, вспомнив Павку Корчагина, я нанесла резкий и короткий удар снизу в подбородок. Челюсти клацнули со стуком бульдозерного ковша. Еще неоперившийся юнец отправился в свой первый полет, красиво подкинув ноги вверх и изящно растопырив руки. Да… апперкот – вещь серьезная. С ней лучше не шутить!

Едва я успела закончить свою мысль, как поверженный поднялся, начал трясти головой на манер отряхивающейся собаки, но, видимо, он не привык получать по мордасам и быстро приходить в себя. Иначе с чего бы это вдруг резко пошатнулся и со всего маху грохнулся о землю? Этот удар выбил из его тела последние остатки воздуха. Красный рот открывался и закрывался с завораживающей рыбьей методичностью.

– Чего разлегся, решил булки попарить? Вставай, кусок дерьма, и защищайся! А если ты откроешь свой рот, чтобы обвинить меня во внесуставных отношениях, то я тебе кулак в пасть запхаю! Давай, поднимай свою жопу, я тебе кишки… – Тут я осеклась, заметив, что с юнцом не все в порядке.

Во-первых – он вообще перестал дышать. Во-вторых – еще больше побледнел и закатил глаза… нет, не вверх и не в кучку! А вниз, словно пытался рассмотреть, не отросли ли у него усы…

Тишину нарушил вопль какой-то блондинки с глазами-блюдцами синего цвета:

– Мама-а-а! Леркас – вампир, и у него началась инициация!

После ее соло все детишки бросились врассыпную, словно играли в прятки, оставив меня и Сосискина наедине с нокаутированным. Через секунду… черт, уж лучше бы я его по-другому обозвала! Ну там, гномиком, например, или чебурашкой… Передо мной лежала здоровенная летучая мышь!

«Ненавижу этих хитрожопых демиургов! Подсунули вампира! Настоящего!» – затопало ногами негодование.

«Нас подставили, эта тварь нас покусает, и ты будешь брюнеткой-кровосоской с неправильным прикусом!» – зарыдал насмерть перепуганный организм.

Пока я истерила, Сосискин подошел к поверженному и, брезгливо понюхав нетопыря, флегматично уточнил:

– Ну и чем мы этого упыря теперь кормить будем? Лично я не готов стать донором.

«Какой, на хрен, кормить, давай искать осиновый кол, пока он тут всех не обглодал!» – заверещал инстинкт самосохранения.

Но от пера под ребро бедолагу спас истошный женский визг и топот молодых слонов, ломящихся из леса к дому. Пролетев мимо нас, толпа перепуганных демиургов понеслась в другую сторону с жуткими завываниями. Они наверняка закончили бы свое пребывание на Изменчивом, свернув себе шеи и попутно раздавив мышь, если бы я не схватила вампира на руки и не заорала:

– А ну стоять, пока я вам ноги из задницы за дезертирство не повыдирала!!!

Первой остановилась блондинка, и ей в спину врезались остальные… в общем, через мгновение можно было наблюдать свалку из копошащихся идиотов. Когда эта могучая кучка расползлась и приняла вертикальное положение, я, ласково почесывая за ушком млеющего у меня на руках мыша (кто бы только знал, чего мне стоило не грохнуть эту тварь об угол дома), грозно поинтересовалась:

– Ну и чего вы, недоумки, так испугались, что со всей дури ломанулись в чащу в качестве обеда для нежити? Решили поставить мировой рекорд по позорному бегству, или резко захотелось уйти в партизаны, предварительно загадив весь лес?! А ну отвечать, дебилы, пока я вас умертвиям не скормила!!!

Из толпы выпихнули вперед Кабана, который никак не мог отдышаться после пробежки по пересеченной местности.

«Надо его на диету посадить и разработать комплекс упражнений, а то пара таких кроссов, и к нам придут лесники – кидать предъявы за несанкционированные просеки!» – тут же подметило чутье на претензии от должностных лиц.

Наконец толстяк смог говорить и жалобно выдавил:

– Но он же вампир!

– Обалдеть, какое информативное сообщение, а то я не вижу, что он кровопийца. Я спрашиваю, чего вы испугались? – сурово нахмурило брови желание узнать, с каких это пор демиурги боятся вампиров.

Вразумительного ответа так и не дождалась. Мне блеяли о страхе быть покусанным и пересказывали жуткие байки про это племя и т. д. и т. п. Когда мне в пятый раз попытались пересказать роман Брема Стокера, я протестующе подняла руку.

– Мне, конечно, очень интересно было послушать сказки и узнать про ваши тайные мечты являться к невинным девицам ночью в спальню, но с чего вы, недоноски, взяли, что превратитесь в вампиров, а? Это во-первых. Во-вторых, если вы так испугались мелкого грызуна с крыльями, то скажите мне, мои мудрые гоблины, как вы собирались сражаться, к примеру, с мантикорой?

Повисла напряженная тишина, в которой мне послышался скрип их мозгов. В это время Сосискин тихо шепнул:

– Дашка, мне кажется, что они нечисть ни разу в жизни не видели, скажу тебе больше, седьмая ресница на левом глазу подсказывает, что они вообще не умеют ничего и не понимают, что им светит. Такое впечатление, что нам подсунули худших из худших.

Аналогичное предположение выдал и мой мозг и потребовал немедленно его подтвердить или опровергнуть. Скинув с себя обнаглевшего вампира, который перебрался мне на плечо и явно нацеливался на мою шею, я велела выходить каждому и называть мне причину, по которой он подписался под наше гиблое дело, и что ему говорили при этом родители.

Первым пришлось держать ответ Кабану:

– У меня ни к чему нет способностей, дедушка сказал, может, вам удастся их у меня отыскать.

Вторым вышла Цветочек:

– Я физически очень слабая, дядя порекомендовал отправить меня сюда, сказал, что это поможет укрепить организм.

Третьим высказался красавчик, явный поклонник гламура:

– Я слишком много времени отдаю развлечениям, предки сказали, что вы приучите меня к военному порядку и выбьете дурь из головы.

Четвертая. Пухленькая девушка, слегка уступающая Кабану по размерам:

– Я никак не могу похудеть, мама сказала: это мой шанс сбросить лишний вес.

Пятый. Импозантный юноша с вьющимися льняными локонами и застенчивым румянцем, подозрительно напоминающий гомосексуалиста:

– Боюсь до обморока крови и оружия, отец сказал, что вы поможете мне преодолеть страх.