Текст книги "Уходи к своей Наташе. Сборник рассказов"

Варвара

Самая старшая, Варвара, сразу после школы уехала в Уфу и поступила в ветеринарный. Жить она стала в общежитии, где нашла самых близких подруг на оставшиеся годы жизни, они продолжали дружить даже в последствии находясь в разных городах.

По окончанию института Варвара нашла работу в городе и решила в деревню не возвращаться, но каждый месяц переводила родителям деньги и часто приезжала в гости. Через год после начала работы она связалась с женатым коллегой и забеременела от него, о чём долго не решалась сказать родителям, ведь для деревни такой позор!

Приехав в гости после долгого перерыва, они уже сами увидели наглядный живот и, конечно, были расстроены, что дочь не смогла построить семью, и ребёнка придется воспитывать одной. В деревню она переезжать не хотела, и ребёнка ей помогали растить подружки по институту.

Эта история сильно повлияла на девушку, она раскаивалась, что вступила в неподобающие отношения, и не знала, как знакомиться с мужчинами, что рассказывать – что она забеременела от женатого? Однако спустя пять лет отец ребенка всё же развёлся со своей женой и стал жить с Варварой и их дочерью. Отношения сложились не сразу, ведь Варвара была обижена, что он так поступил с ней. Но всё же они оставались вместе ещё долгие годы, пусть и не пылали страстью, но худо-бедно смогли создать семью. Детей больше не родили.

Галя и Валя

Близняшки Галя и Валя всегда были неразлучны, хоть и дружили со всеми своими сёстрами, но между ними была особенная связь. Конечно, они решили не расставаться и вместе поступать в медицинский в Белебеевский медицинский колледж. Они вместе снимали комнату у одной милой бабули, и уделяли учебе всё своё время. Медицина была их общей любовью, и они были уверены, что нашли своё призвание. В деревню они тоже не хотели возвращаться, ведь там негде было работать по специальности.

Закончив обучение, они остались жить в Белебее и устроились на работу в одну поликлинику. Они снимали комнату вместе до тех пор, пока Галя не вышла замуж и не переехала к мужу. Валя тогда заскучала и не представляла, как будет жить одна. За всю свою жизнь они не разлучались и впервые жили раздельно. Но вскоре Валя тоже встретила свою судьбу, вышла замуж и стала жить с мужем.

Они с сестрой дружили теперь уже семьями, мужья нашли общий язык и часто вместе ездили на рыбалку. А через два года у обеих сестер родились дети – близняшки-девочки у Гали и близняшки-мальчики у Вали. Причём родились с разницей всего в несколько дней, и дни рождения всегда праздновали все вместе.

Наташа

Наташа, хоть и отличалась усидчивостью и усердным отношением к любому делу, в подростковом периоде начала бунтовать. Ссорилась с родителями, демонстративно переставала общаться с сёстрами и влипала в разные компании, когда переехала жить в Стерлитамак. Туда уехала её подруга из деревни, и она решила последовать за ней.

Раиса не одобряла этой дружбы, ей казалось, что та девчонка плохо влияет на Наташу. Она не узнавала своей милой девочки, способной часами напролёт составлять паззлы и рисовать лошадей.

Наташа с подругой проводили время не в самой лучшей компании, где без надзора родителей связались с запрещенными веществами, и скоро покатились по наклонной. Наташа потеряла работу, за комнату платить стало нечем. Состояние её ухудшалось день ото дня, и на звонки мамы она отвечала неохотно.

Родители поняли, что дочь надо спасать, поехали в Стерлитамак, где вытащили дочь из ужасной квартиры, больше похожей на сарай. Наташе было даже не стыдно за то, что она ввязалась в такую историю, потому что плохо соображала в принципе.

По возвращению в деревню родители закрыли её дома и следили за каждым её шагом. Это был крайне тяжёлый период для всей семьи, но через год Наташа уже походила на себя прежнюю.

Она так и не вернулась к учебе, осталась жить в деревне. На работу она устроилась в районный центр, каждый день ходила туда пешком несколько километров.

Спустя несколько лет она вышла замуж за бывшего одноклассника и они стали жить в доме его родителей. У них родился единственный сын.

Маруся

Маруся была единственным ребенком Раисы и Ильяса, который никуда не собирался уезжать, даже на учёбу. Маруся, хоть и была младшенькой, родители её часто баловали, да и сестры относились к ней как к маленькой, была очень скромной и нежной девочкой.

Никогда не просила ничего, ни на что не жаловалась, очень любила своих родных. Она больше всех любила ходить в храм, и когда подросла, стала ходить туда на каждую службу. Храм находился в районном центре, и Маруся любила ходить туда одна, чтобы и по пути помолиться, ни на что не отвлекаясь.

Родители ласково называли дочку «блаженная» и радовались, что хоть одна из дочек стала глубоко верующей и будет молиться за них когда они отойдут в мир иной.

Уже в двадцать лет Маруся заявила, что собирается уйти в монастырь. Это было неожиданно и печально, ведь это означало, что она будет жить вдали от дома и они её скорее всего уже никогда не увидят! Но идти против воли дочери они не смели, ведь в семье был настоящий молитвенник и они уважали это решение перед Богом.

Долгое время Маруся помогала в храме, пела на клиросе, а дома помогала родителям по хозяйству. Но потом настало время, когда она поняла – пора уходить. Её душа тянулась к уединению.

Она выбрала монастырь в сотне километров от родительского дома, чтобы они могли хоть иногда её навещать. Звонила она редко, ведь её жизнь теперь была посвящена Богу. Но родители точно знали, что дочь молится за них и любит всем сердцем.

В возрасте 25 лет Маруся скончалась от сердечной недостаточности прямо в своей келье. Родители с трудом перенесли утрату, но всегда были уверены, что теперь имеют сильного заступника в виде дочери на небе…

Игры мёртвых

– Вот не надо меня пугать! И не такое слушала уже.

– Смотри, как бы хуже не было! То, чем ты тут занимаешься, Богу не угодно! И ответишь ты за каждое дурное дело!

– То, что от тебя муж ушёл, не значит, что я виновата. Кормить надо было лучше, да присматривать, чтоб по чужим юбкам не шастал.

– Ещё скажи, что ты не при чём! Все видели, как эта Люба к тебе ходила! Сделала ты приворот, это как пить дать! Только знай, что такое безнаказанным не остаётся, за всё ответишь, не передо мной, так перед Богом!

– Ну ладно, ладно, отвечу так отвечу, иди только. И чтоб больше ко мне не приходила. Если только по делу, ты ж теперь одинокая. Если приворожить кого надо, ты обращайся.

– И без тебя устрою свою судьбу, не суйся!

* * *

Про Веронику в селе все знали. Кто-то её боялся, обходил дом как можно дальше и, встретив на улице, не здоровался, а кто-то обращался не раз уже, чтобы решить свои проблемы.

Действующего храма в селе давно уже не было, как разрушили, так и стоял пустой. А потому люди потянулись к нечисти, чтобы свои дела поправить – Вероника всегда была рада посетителям. Приворот, отворот, на замужество, на удачу, а кому и на смерть сделать – только скажи, да заплати сколько сможешь. Отбоя от клиентов не было.

Слухи ходили о ней по всему селу, нельзя было найти человека, который не знал о её занятии. Но одно дело делать привороты, и совсем другое – пытаться вступить в контакт с мёртвыми. Вероника славилась тем, что могла вызвать дух усопшего человека для его родственников и расспросить его об интересующих вопросах. Часто это были банальности вроде – счастлив ли он, спокойно ли ему на том свете и прочее. Но были и приземленные вопросы – куда он спрятал последнюю зарплату, осталась ли где-то в доме заначка или на самом ли деле тот ребёнок у женщины в соседнем селе от него.

И получалось у неё это просто отлично, ответы приходили всегда, и они полностью устраивали родственников усопших. Они находили деньги там, куда указывал голос, находили потерянные вещи, узнавали о том, кого из других усопших членов семьи он встретил на том свете, так что сомнений в даре Вероники не было.

Но откуда у неё был такой дар? Уж точно не от Бога, ведь в церковь она не ходила и далеко не молитвами вытягивала информацию из умерших. А такие вещи никогда бесследно не проходят…

Вероника была чрезвычайно уверена в своих силах и в безнаказанности, она знала, что тёмные силы на её стороне и будут делать всё, что она скажет. Но что будет, если она решит отречься от них?…

* * *

Как-то на улице Вероника встретила Ивана, он жил в другом конце села, и до сих пор они не виделись. Всегда смелая, решительная и дерзкая девушка вдруг оробела, покраснела и засмотрелась на красавца. А тот смотрел на неё и не мог глаз отвести. Он слышал многое о ней, но никогда не видал, и не подумать не мог, что она так хороша собой.

Несмотря на возмущения родных, Иван стал встречаться с Вероникой. И она влюбилась в него без памяти… Да только вот Иван был верующим, и в семинарию собирался поступать, так что занятие Вероники было ему не по душе. И ради любимого она решила бросить своё дело и стать доброй женой, хозяйкой и матерью.

Но стоило ей подумать об этом, как начались сущие кошмары…

Во сне ей являлись все покойники, духи которых она вызывала на своих сеансах, и они были уже совсем не такими мирными, как тогда. Они смеялись своими ужасными клокочущими голосами, тыкали в неё пальцами и пытались схватить за волосы. Даже во сне она стала понимать, что всё это время общалась вовсе не с душами умерших, а с бесами, которые могли дать ей любую правдивую информацию, лишь бы она оставалась на тёмной стороне, тем самым отдавая им свою душу.

Вероника просыпалась в холодном поту, пыталась прийти в себя, но даже во время бодрствования по углам слышались шорохи и дикий смех. Она боялась сказать Ивану, что с ней творится, ведь он тогда бросит её! Не сможет он жениться на такой ведьме…

Вероника поникла, стала печальной, бледной. Перестала принимать клиентов, не гадала и не привораживала. Жизнь её превратилась в страшный сон, в котором даже при свете дня её мучили жуткие призраки умерших, то словно вылезающих из воды, обмотанных тиной, то истекающих кровью.

Жители села видели, какой измученной она выглядела, но никому не было её жаль, они лишь смеялись и показывали пальцами, как те зловещие покойники из её снов.

Она вдруг стала так слаба и уязвима, что, бывало, плакала от оскорблений прямо посреди улицы. На неё показывали женщины, чьих мужей она увела из семьи, над ней смеялись мужчины, жёны которых по их обращениям становились страстными и прикипали к мужьям до костей.

В итоге Вероника начала ходить в церковь, с трудом даже решилась на первую исповедь. Батюшка долго вёл с ней беседу, но до причастия не допустил, велел читать покаянное правило и как можно чаще приходить на исповедь. Раньше Вероника и не представляла, что то, чем она занималась, настолько страшно…

Иван отстаивал свою возлюбленную перед селом, заступался за неё и пытался доказать всем, что она хочет исправиться, что она станет хорошей женщиной, любящей и нежной, что никто и не узнает в ней ту дерзкую ведьму, слух о которой плыл по всей округе!

Некоторые люди даже поддерживали его и шли навстречу, звали их с Вероникой на чай, пытались разговорить, подружиться. Но слишком тяжёлым шлейфом тянулось за ней её прошлое…

Как-то ночью несколько мужчин из села сговорились и вытащили её прямо из кровати, поволокли к реке, словно мешок, и утопили. Нечего мол нормальных мужиков с толку сбивать!

Когда об этом стало известно на селе, мало кто пожалел несчастную девушку. Говорили только «так ей и надо» или «забрали её к себе усопшие».

Долго Иван горевал о своей любимой, и только одно его утешало – что перед смертью она успела исправить свою жизнь и очиститься от греха.

Ради тебя

– Привет, милая. А где Роза? Что-то тихо.

Ильдар огляделся по сторонам, но нигде не видел дочь. Обычно когда он заходил домой, сразу было слышно или её плач или заливистый смех, но тишина была совсем непривычной.

Алия стояла около пустой кроватки и смотрела с таким ожесточением, что Ильдар остановился, не понимая, что происходит. Жена ответила:

– Разве ты не хотел, чтобы она пропала? Ты же так хотел мальчика.

Ильдар в самом деле хотел мальчика, он всю беременность гладил живот и называл его «мой сынок». Даже когда на двух УЗИ сказали, что плод женского пола, он утверждал, что в мире миллионы случаев, когда исследования ошибаются.

– Что ты говоришь? Где Роза?!

Взгляд Алии был каким-то диким, холодным, каким никогда ещё не был при Ильдаре.

– Ты целый год мучил меня своими упрёками! Ты всё время говорил, что будь она мальчиком, у тебя было бы кому передать бизнес, на кого опереться, а теперь у тебя две девчонки, я и она. И неизвестно, получится ли у нас ещё родить детей.

– Ну и что? Да, я хотел сына, но я свыкся и с дочерью, я люблю её. Может, родим ещё сына.

– Шутишь? Свыкся? Да ты дышать мне не давал! Ты изводил меня своим осуждением, как будто я виновата в том, что у нас родилась девочка!

– Алия, успокойся. Ну прости, что я так часто говорил об этом, я не думал, что тебя это так задевает! Где ребёнок?!

– Где ребёнок? Теперь она стала тебе нужна? А как же бессонные ночи и постоянные крики? Ты же говорил, что она тебя достала? Что без неё мы жили бы как раньше, спокойной размеренной жизнью?

Ильдар больше не мог сдерживаться и побежал по комнатам в поисках ребёнка. Её не было ни в кроватке, ни на кухне, ни в зале… Алия всё это время кричала, как он унижал её своими упрёками, как он достал её и как она хочет изменить обстоятельства.

Ильдар открыл дверь в ванную и увидел, что Роза плавает в воде! Сердце ушло в пятки, руки начали трястись, но он мгновенно вытащил её, она не дышала… Он уложил малышку на пол и стал делать искусственное дыхание и массаж сердца, но в течение двух минут не было никакого результата. Ильдар плакал и внутренне умолял Бога не забирать его дочь, продолжал оказывать помощь дочери.

Наконец, она начала кашлять и вода стала выходить из её рта. Она задышала! Ильдар укутал её в большое банное полотенце, крепко прижал к себе, потом схватил все ключи от квартиры, свои и жены, и выбежал из дома, закрыв дверь на все замки.

Он сразу побежал к машине, чтобы отвезти ребёнка в больницу, по пути позвонив в полицию и сообщив о произошедшем.

Полицейские прибыли в больницу, где Ильдар передал им ключи от дома. Алию забрали, отправили на психиатрическую экспертизу, где ей диагностировали тяжёлую форму послеродовой депрессии, но это не освободило её от реального срока. Родительских прав её лишили…

Роза поправилась и произошедшее не оставило на малышке никаких последствий. Но если бы не Ильдар, однозначно, что её не было бы в живых.

Не жди ничего взамен

Некогда бравый и жизнерадостный моряк Григорий теперь жил в полном одиночестве в однокомнатной квартире на окраине города. Он не жаловался, квартирка была уютной и милой, на третьем этаже пятиэтажки. Из окон открывался вид на сквер с высокими берёзами и длинными скамейками.

Вечерами Григорий любил прогуливаться по этому скверу, рассматривая играющих там детишек, как они резвятся и смеются, напоминая ему самые счастливые годы – когда ещё была жива его супруга Алевтина, и сын Мирон был таким же маленьким.

Как летит время… Вот уже два года как не стало его любимой Алевтины, которую он до конца её жизни называл «душа моя» и каждое утро целовал как только просыпался. Такая любовь не каждому выпадает… А ему вот повезло. Он не знал, радоваться ли тому, что ей удалось уйти первой – ведь, с одной стороны, ей так легче, чем если бы он ушёл первым, а она осталась бы страдать и доживать в одиночестве. Но в то же время её уход стал поворотом всей его жизни.

* * *

Жили они в большой трёхкомнатной квартире в центре города, у Мирона была своя отдельная комната с кучей игрушек и книг, так как он был единственным ребенком в семье, то родители старались дать ему всё.

Когда же Алевтина отошла в мир иной, Мирон заявил, что он уже не в том возрасте, чтобы жить с отцом, и квартиру надо разменять. Так Григорий оказался в однушке на другом конце города, а все оставшиеся средства отдал сыну, тот вложил их в ипотеку и купил себе большую двушку в центре, недалеко от того места, где они жили всей семьей.

Особо тёплых отношений у них с сыном не сложилось. Их всегда объединяла мать, нежная и добрая, создающая невероятный уют в доме. С её уходом связь потерялась, они остались как два отдельных человека, некогда родных, но по сути с трудом находящих общий язык.

Мирон был сосредоточен на себе, на новой работе, квартире, своей девушке, и отец не играл особой роли в его жизни. Григорий старался часто звонить сыну, чтобы не только не потерять, но укрепить связь, научиться жить с тем, что теперь их осталось двое, что никто не будет помогать им взаимодействовать. Но сыну было не до него.

Григорий не обижался, он понимал, что у молодости свои дела. Он очень скучал по своей Алевтине, по тому времени, что они провели вместе. И хоть он всё делал для сына, понимал, что взамен ничего ждать не стоит. Мирон вырос не тем человеком, который взял бы на себя груз ухода за престарелым отцом.

Пенсии Григория вполне хватало на жизнь, он справлялся. По вечерам он гулял по скверу, потом читал книгу, сидя в большом кресле в углу комнаты, а перед сном разговаривал с Алевтиной, словно она была жива. Рассказывал ей о том, как он скучает, как прошёл день, как он пытается сблизиться с Мироном, но ничего не выходит. Она бы смогла ему помочь…

Григорий несколько месяцев откладывал пенсию чтобы сделать на могилку жены красивую ограду. Когда работа была закончена, он позвонил сыну, чтобы вместе с ним съездить на кладбище и посмотреть, как всё получилось.

– Сынок, ты прости, что отвлекаю тебя. Оградку я заказал. Съездишь со мной посмотреть?

– Пап, ну я не могу, правда. У меня работа, дела. Давай сам, ладно. Что я, оградок не видел.

Это было больно слышать, но в самом деле, что такого в оградке… Так ведь Мирон ни разу на могиле и не был, не то что на оградку посмотреть, так хоть бы помянуть.

Вскоре Григорий понял, что достучаться до сына у него не получится. Он звонил ему каждый день, но всё больше понимал, что звонки только раздражают сына. Он отвечал грубо, резко, и временами давал понять, что тот ему мешает.

Вскоре Григорий заболел, совсем слёг. Позвонил только своей тётке, которая и сама была уже стара и нездорова. Но приехала к нему, стала за ним ухаживать. Пока ещё Григорий был в силах, написал завещание – чтобы после его смерти квартира была продана, а средства переданы на постоянный уход за их с супругой могилами, а оставшиеся средства – в детский дом. Сыну решил ничего не оставлять.

Тётка позвонила сыну Григория, когда сам он уже не мог разговаривать. Сын приехал не сразу, а спустя несколько дней. Когда узнал о завещании, стал кричать на больного отца:

– Да как ты можешь! Кому нужны эти могилы! Да поросли бы они сорняками! Мёртвым не всё ли равно, где лежать! А детский дом? Кто-то детей бросает, никому они не нужны, собственным родителям не нужны, а тебе нужны стали!! Нет чтобы родному сыну денег оставить, чтоб я ипотеку мог закрыть, в отпуск нормальный съездить! Ну и папаша мне достался!

Сын долго ещё ходил по квартире и кричал, а по лицу Григория только тихо текли слезы…

Когда Мирон ушел, тётка села рядом с Григорием и сказала:

– Ну и сыночка вы вырастили… Надо было вам тогда взять ребёночка из детского дома, хотели ведь вы. Может хоть один бы толковый вырос, не свой, так чужой. Но Алевтина так любила Мирона, что не решилась больше на деток… Ох дорогой ты мой. Ну ничего, я с тобой до конца буду. И завещание твоё передам куда надо, всё сделаем как ты хочешь.

Григорий отошёл в мир иной через две недели. Мирон на похороны не приехал.

Я ненавидел тебя всю жизнь

– Семён, ты не поверишь, кого я сейчас на улице встретила! Надо же, сколько лет-то прошло. Ну ты представь, Платона Иваныча! Ну помнишь, наверное, друг твоей молодости, Платон?

– Да что ты? Уж его забудешь. Я думал, он в Америку уехал.

– Мы поговорили немного, он в Америке и живёт, а сюда приехал в гости к родственникам. Дядька у него тут остался да племянники, редко видятся.

– Нашла с кем разговаривать.

– Семён, столько лет прошло! Давно забыть пора.

– Забыть? А ты сама-то забыла уже?

– По крайней мере зла я не держу. Что было, то было. Всего зла не удержишь. И на тот свет с собой не заберёшь. Простил бы ты его…

– Как у вас всё легко.

– Семён, ты уже не в том возрасте чтобы зло таить. Отпустить пора, чтоб с лёгкой душой в тот мир идти.

– Ты меня уже туда отправляешь?

– Да ну тебя. Я серьёзно. В общем, пригласила я Платона к нам в гости. Придёт через час, я пойду стол накрою. Сама я уйду если хочешь, а вы главное поговорите, выясните всё. Без драк только! Не мальчишки уже.

– Вот ещё! Не буду я с ним разговаривать!

– Будешь, будешь. Куда ты денешься то? Ты извини, но ходить ты не можешь теперь, сидишь дома как пень. Прошла молодость, здоровье ушло, осталось только о душе думать и всё зло отпустить. Ну ты посиди, подумай, а я пойду на кухню.

* * *

– Ну здравствуй, Семён. Сколько лет прошло…

– Здравствуй, Платон. Вот уж не думал, что свидимся.

– Я много лет уже в Америке живу. Но раз приехал сюда, то не мог не зайти. Ты, говорят, болеешь давно.

– Да не твоё дело, болею или нет.

– Да хватит уже, Семён. Ну сколько нам осталось жить. Наверное, и видимся-то в последний раз. Я поговорить хочу. Давай я сначала скажу, а там если захочешь, выгонишь меня.

Мы с тобой сорок пять лет не виделись. Но я не забывал про тебя и про то, что произошло. Молодые мы тогда были… Сестра твоя была очень красивая, ладненькая… Как увидел её, так влюбился. Она с твоей женой дружила тогда, лучшие подружки были. Ну молодой я был, глупый, резвый больно. Такую девушку надо было замуж сразу брать, да беречь как зеницу ока… Дурак я был! Ну прости ты меня!

Помнишь, какая она была… Глаза огромные, голубые, как посмотрит, так таешь. Забеременела она, такая счастливая была, когда мне сказала. А я что… Какой мне ребёнок тогда. Я ей и сказал, что не нужен мне никакой ребёнок, и жениться я не собираюсь, в город собираюсь уезжать, поступать и прочее. Она ведь не ответила мне ничего. Ушла молча.

И я больше никогда её не видел… Нашли её в сарае на следующий день… Как сейчас помню. Дурак я был, дурак! Такую девушку погу