Текст книги "Перевозбуждение примитивной личности"

– Кто там? – раздался молодой голос, не похожий на Мурин.

– Простите, Мария Сергеевна дома?

Дверь распахнулась. На пороге стояла девушка в одной майке, босая и растрепанная.

– Доброе утро. Вы к маме?

– Мне нужна Мария Сергеевна Северцева…

– А она на даче. И потом она не Северцева, а Юрьева. Северцева ее девичья фамилия.

– Так ты, значит, ее дочь?

– Ну да, а вы кто?

– Не знаю, говорила ли тебе мама… Я, собственно, ее племянница…

– Вы Дина? – закричала девушка. – Вы правда Дина?

У меня в горле стоял комок. Я только молча кивнула. Но девушка, видно, поняла мое состояние.

– Да вы заходите, что ж на лестнице стоять? Ой, вам плохо, да?

– Нет, нет, просто от волнения… Столько лет прошло… Я очень боялась… Но, слава богу, все хорошо, да?

– Ой, как мама обрадуется! Я ей сейчас позвоню!

– Погоди, а как тебя зовут?

– Майя. Ой, а вы, значит, моя двоюродная сестра? Кузина, да? Супер! – захлопала в ладоши Майя.

– Тебя, конечно, назвали в честь Плисецкой?

– А как вы догадались?

– Мура всегда была помешана на Плисецкой.

В этот момент из комнаты донеслось тихое покашливание. Майя вдруг залилась краской.

– Извините, пожалуйста, я… Я сейчас, да вы проходите на кухню, я кофе сделаю.

Она юркнула в комнату и прикрыла дверь, но я успела расслышать: «Быстро собирайся, моя кузина из-за бугра приехала».

Кухня была совершенно новая, с иголочки, уютная и красивая. Ни одной знакомой вещички я не заметила. С ума сойти, Мура замужем, у нее взрослая дочка, и, судя по всему, она пошла в мать…

Входная дверь захлопнулась. В кухню вбежала Майя. Какая хорошенькая!

– Хотите кофе или какао? Я обожаю какао! Вы вообще завтракали? А то я с голоду помираю.

– Что ж ты своего кавалера голодным выпроводила? – улыбнулась я.

– Перебьется! Ну супер! У меня есть двоюродная сестра!

– И у меня тоже! Здорово! Знаешь, говори мне «ты», а то глупо как-то.

– Вау! Я рада! Ну, хочешь мюсли или яичницу, есть брынза, помидоры. Можно овсянку из пакетика замурцевать!

– Нет, спасибо, только чашку кофе.

– А какао категорически нет?

– Какао? – словно пробуя на вкус это слово, повторила я. – А давай, сто лет не пила какао!

– Класс! Я тебе сейчас такое какао подам, закачаешься! Ой, а ты, вообще, откуда взялась?

– Из Бенилюкса… – не придумала я ничего умнее.

Майя с любопытством на меня взглянула.

– Так из Бе, из Ни или из Люкса?

– Понимаешь, живу в Бе, работаю в Ни.

– Понятно. Между прочим, в Ни я была. Мы с подружкой ездили в Германию, и нас оттуда возили в Амстердам. Клевейший город! Мы там даже травку курили, в кафе… Но мне не понравилось…

– И слава богу!

– А ты пробовала травку?

– Я еще в Москве пробовала план, это почти одно и то же. Но никакого впечатления.

– А что-то покрепче?

– Нет, слишком хорошо представляю себе последствия. И тебе не советую.

– Да что ж я, больная? У меня тоже были друзья, теперь конченые наркоманы… Нет уж, в жизни и так много радостей!

Вскоре Майя поставила передо мной большую красивую кружку какао, и не успела я опомниться, как она накрыла ее большой шапкой взбитых сливок из баллончика.

– Класс, да? Ты попробуй! А хочешь туда немножко виски, вообще отпад будет!

– А давай!

– Супер! Слушай, Дина, ты почему столько лет пропадала, а?

– Это сложно объяснить…

– А ты попробуй!

– Знаешь, давай как-нибудь потом, когда я сама во всем разберусь.

– Ладно, как хочешь, давить на тебя не буду.

– Майя, а ты что, учишься или работаешь?

– Учусь! В МГУ, на мехмате!

– Боже ты мой, какой серьезный факультет!

– Да, неслабый! Но я хорошо учусь, сессию досрочно сдала, мы с ребятами собираемся в Турцию, на дельтапланах летать…

– Ты летаешь на дельтаплане?

– Да, это так клево! Мы осенью уже там были… Класс!

– Мама не возражает?

– А что толку?

– Понятно, поздний ребенок царь и бог в семье…

– Да нет, дело не в этом, просто папашка у меня тоже вроде как экстремал, и у мамы на меня уже сил не остается. Ой, Дина, а у тебя дети есть?

– Нет. Только два кота и собака.

– А у нас никого. У мамы аллергия на кошачью шерсть.

– Боже мой, я даже понятия не имела, что Мура замуж вышла! И ты… такой приятный сюрприз. Но расскажи о маме, папе… Он кто?

– Он – Эдуард Сошников! – с гордостью произнесла Майя. Судя по ее тону, всякий приличный человек должен знать, кто такой Эдуард Сошников. Но я не знала.

– Ой, ну ты же не в курсах! Эдуард Сошников – самый сейчас знаменитый писатель, он детективы пишет! У нас одно время бабы-детективщицы всех по тиражам обогнали, но теперь папа занимает первую строчку! Вот так! Я тебе дам почитать! Хотя… тебе, наверное, не понравится…

– Почему?

– Не знаю, мне так кажется! Но это ничего, не страшно… Моим друзьям его книги тоже не очень нравятся… Ну и пусть, я не обижаюсь, у каждого свой вкус. У нас сейчас все тащатся от «Парфюмера»!

– От «Парфюмера»? Зюскинда?

– Ну да!

– Но это же старый роман, я его читала бог знает когда…

– Ну а у нас только сейчас разнюхали, чем пахнет этот парфюмер. Одного нашего парня интеллигентная литературная мама стала отговаривать от этой книги, а он ей прямо: «Поздняк метаться, мать, уже прочитано!»

– А тебе понравился «Парфюмер»?

– Честно?

– Честно!

– Понимаешь, он местами жутко неприятный, просто с души воротит, но все-таки, по-моему, это настоящее…

– Вот-вот, у меня были точно такие же впечатления.

– Правда? – просияла Майя. – А ты кем работаешь?

– Вообще-то я археолог, преподаю в маастрихтском университете.

– Значит, ты препод?

– Совершенно верно, Майя Эдуардовна.

Она вдруг рассмеялась:

– Да нет, я Майя Васильевна. Эдуард Сошников – это папин псевдоним, а на самом деле он Василий Васильевич Юрьев. Понимаешь, ему, когда он только начал писать детективы, в издательстве велели взять псевдоним, потому что уже есть другой детективщик Юрьев… А вообще-то папа авиаконструктор.

– Ну а мама-то как?

– Мама? Нормально! Очень даже клевая пис. дама!

– Что? – поперхнулась я.

– Ну, жена писателя, объясняю для неподготовленных. Она правит папины рукописи, следит за соблюдением авторских прав, а еще папа не любит компьютер, так мама набирает все. Ну и еще готовит, следит за здоровьем… Софья Андреевна наших дней, я так ее дразню. Ну и садом занимается, вкалывает по-черному, если разобраться. Но у них такая любовь, прямо старосветские помещики.

– Они постоянно живут за городом?

– Да, хотя у них есть квартира, но небольшая. А эту отдали мне. Слушай, я хочу тебя попросить… – она слегка потупилась.

– Не говорить маме, что у тебя тут парень ночевал?

– Ага, если можно…

– Но мама, наверное, догадывается?

– Она про другого догадывается…

– Но я же понятия не имею, который тут был, – расхохоталась я. – Поэтому лучше вообще промолчу.

– Да, правда… И потом, она так удивится, когда тебя увидит, ей не до того будет. Слушай, а давай прямо сейчас махнем на дачу? Устроим сюрприз! Я хочу это видеть! А потом папашка вставит эпизод в очередную нетленку!

– Мне немного страшно… Вдруг мама не захочет меня видеть?

– Мама? Не захочет? Я тебя умоляю! Сколько раз она вздыхала: «Ах, Диночка, бедная девочка, как она там одна?» Она ничего о тебе не знала. Случайно до нее дошло, что ты когда-то виделась со своим отцом. Но он даже ничего не сказал. Они отношений не поддерживают. Мама тогда позвонила ему, а он ее отшил… Вот на него она в обиде, а тебе будет рада до смерти! Правда-правда! Давай, поехали!

– А это далеко?

– Да нет! За час доберемся!

– На электричке?

– Зачем? У меня авто! Папашка на восемнадцатилетие отдал свой старый «жигуль». Знаешь, как я вожу! Формула–1 по мне плачет!

– Гоняешь как бешеная?

– Ничего подобного, просто вожу виртуозно, у меня талант… Я, когда на права сдавала, мне инструктор сказал, что я нутром машину чувствую… Не бойся, поедем на нормальной скорости, даже без ветерка. Ветеранов я вожу без ветерка! Ой, ты не обиделась?

– Знаешь, ты внешне не очень похожа на мать, но…

– Но у меня ее обаяние, да? Мне уже говорили!

– А ты уверена…

– Уверена, уверена, погоди пять минут, я только оденусь! Слушай, ты давно приехала?

– Вчера вечером.

– И прямо поутряночке к нам? Супер!

Действительно, через пять минут мы уже садились в темно-синие «Жигули»—«шестерку». Я помнила, как когда-то Костя Иванишин объяснял мне: «Если с молдингами, значит, «шестерка»!»

– Майя, наверное, надо что-то купить… Ну, какие-то продукты…

– Зачем? – искренне удивилась Майя. – Думаешь, тебя обедом не накормят?

– На даче всегда сложно с продуктами…

– Ну ты даешь! Ты куда приехала, а? Этих проблем уже нет, запомни!

– Хорошо, тогда давай заедем в какой-нибудь хороший магазин, я куплю конфет, что ли, вина, коньяку, ну я не знаю… Понимаешь, я ведь не собиралась… Я сама не знала… – жалко лепетала я, чувствуя себя последней скотиной… Как я могла ничего не привезти Муре из-за границы, могла забыть о ней вообще?

– Ну как тебе Москва?

– Супер!

– Молодец, схватываешь на лету! – одобрительно засмеялась Майя.

Я все-таки настояла на том, чтобы Майя привезла меня к супермаркету, где я в изумлении взирала на полные товаров витрины. И это в Москве, где купить нормальные продукты было всегда проблемой, а уж о выборе и говорить не приходилось. И пахло здесь, как в хороших европейских магазинах, а не лежалой, если не тухлой рыбой, как некогда… Я купила бутылку «Хеннеси», французский сыр, бельгийские конфеты и большой кусок севрюги. А когда подошла с покупками к кассе, кассирша, мило улыбнувшись, вручила мне чек со словами:

– Подойдите, пожалуйста, к администратору в центре зала, вам выдадут дисконтную карточку, это подарок от магазина.

Обалдеть!

Я, конечно, подошла, получила карточку… Когда впервые я столкнулась с этим за границей, то была потрясена и еще пуще возненавидела нищую оставленную родину и зажравшуюся Европу, которая уж не знает, что придумать, чтобы запудрить людям мозги… Какая же я была дура! Несчастная, кипящая ненавистью дура. Сейчас я только умилилась, что, разумеется, тоже глупо… Есть о чем говорить, казалось бы, а вот поди ж ты… Неподалеку от магазина торговали цветами, и я купила букет роз. Цветов много, но с Голландией, конечно, не сравнишь. А с другими странами сравнить уже можно. Только тут они стоят непомерно дорого.

– Ну и на фига ты все это накупила? Особенно цветы?

– Мура всегда любила розы, я помню!

– Ладно, дело твое. Ну все, можем ехать?

– Да! И чем быстрее, тем лучше. – У меня внутри уже все дрожало от нетерпения.

Майя весело что-то болтала, я почти не вникала в смысл ее слов, терзаемая раскаянием – как, почему, за что я когда-то вычеркнула из жизни Муру? Что плохого она мне сделала? Я ведь любила ее. Боже мой, каким уродом я была тогда…

– Ну вот и наш поселок! – возвестила Майя. – Ой, ты такая бледная! Волнуешься?

– Ужасно, – честно призналась я.

– Да ладно, сейчас столько крику будет, столько визгу! Мать задушит в объятиях, а потом начнет кормить на убой! И ни о чем не будет спрашивать, пока не убедится, что ты здорова, сыта, пьяна и нос в табаке. Это уже наша улица!

Улица представляла собой два сплошных ряда высоченных глухих заборов, выкрашенных темно-зеленой краской, через которые перевешивались ветви старых деревьев.

– Унылая картинка, да? – улыбнулась Майя. – Не то что у вас в Бенилюксе! Ничего не попишешь, старый генеральский поселок. Приехали! – Она выскочила из машины и открыла ворота. Потом вернулась и принялась неистово сигналить, прежде чем въехать. Я увидела, что на крыльцо старого двухэтажного дома выскочил мужчина в шортах, немолодой, с кривоватыми ногами. Майя въехала на участок, продолжая сигналить. И тут из дома выбежала Мура. Из машины мне показалось, что она совсем не изменилась…

– Майка, прекрати хулиганить! – крикнул мужчина.

– Тебе помочь выйти? – шепнула Майя.

– Нет, я сама… – Я попыталась открыть дверцу, но руки меня не слушались.

– Мама! Мама! Иди сюда, смотри, кого я привезла! Обалдеешь!

Я все-таки справилась с дверцей, вылезла и остановилась, а Мура, близоруко щурясь, спешила к машине. Я стояла столбом. Она вдруг тоже остановилась, нас разделяло метра два. И вдруг она всплеснула руками, потом бессильно их опустила.

– Это ты?

– Я.

– Господи, какое счастье! – негромко проговорила она, и мы бросились друг другу в объятия, заливаясь слезами. – Динка, Диночка, детка моя, боже мой, я и не чаяла… Как ты меня нашла? Дай я на тебя посмотрю! Вася, Вася, скорее, Вася, это Дина, Дина приехала!

Подошел Вася.

– Мурочка, ты задушишь девушку!

– А на меня, значит, ноль внимания, фунт презрения? – со смехом спросила Майя. – А кто, между прочим, вам устроил эти именины сердца, а?

Но мать, казалось, ее даже не услышала.

– Динка, какая ж ты умница, что нашлась… Вася, ты помнишь, мне вчера сон приснился, я еще тебе говорила, что видела во сне ее маму, вот к чему был этот сон, вот и не верь после этого снам. Какая ты стала… взрослая… А я уж совсем старая…

– Не выдумывай, ты вообще не изменилась.

Вася между тем закрыл ворота.

– Ну, девушки, идемте в дом… Что ж тут стоять на солнцепеке…

– Пап, погоди, возьми вот, Дина тут накупила…

Они выгружали из машины мои покупки, а мы с Мурой стояли обнявшись и молчали, как будто принюхиваясь друг к другу. Не знаю, что ощущала она, а я вдруг ощутила радостный покой.

– Мурочка, прости меня, если можешь…

– Господи, да за что прощать-то? Я так рада!

Майя с отцом ушли, а мы все стояли.

Наконец Мура спохватилась:

– Да что ж мы стоим, как две идиотки? Пошли, пошли… Ты откуда? Надолго ли?

– Недели на две…

– Ой, как мало… Ты есть хочешь?

– Что? Нет, не хочу! Мурочка, какая у тебя дочка, я и не знала…

– Да… надо же… Ой, а как ты ее нашла?

– Просто приехала на Шаболовку, позвонила в дверь, а там дочка…

– Хорошая девка, правда?

– Просто прелесть!

– А у тебя дети-то есть?

Я молча покачала головой.

– Ничего, еще не поздно, я вон в тридцать девять родила…

– Мне уже сорок два, и вообще…

– Мама, у тебя что-то горит! – не своим голосом закричала из дома Майя.

– О господи! – схватилась за голову Мура и помчалась в дом. Я нерешительно двинулась за ней, и тут же мне навстречу вышел Вася. Он успел переодеться, теперь на нем были брюки и черная футболка с надписью «Да!»

– Очень рад познакомиться! – Он взял мою руку и поднес к губам. – Много слышал о вас. Сколько ж лет вы не были в России?

– Больше двадцати.

– Потянуло на родину?

– Знаете, я… Меня пригласили на встречу одноклассников, и я вдруг поняла, что безумно хочу в Москву.

– Встреча одноклассников? Сейчас это стало модно… Есть даже телепередача… Ваша встреча уже состоялась?

– Нет, я только вчера приехала.

– И где вы остановились?

– Сняла квартиру в Луковом переулке.

– Ну зачем это? Перебирайтесь к нам, Мура будет счастлива!

– Спасибо, я очень вам признательна, но предпочитаю жить, никого не обременяя…

– Мура вам все равно не даст! Кстати, вы можете жить в нашей городской квартире… Зачем платить деньги, если можно их не платить?

– Спасибо, но я заплатила вперед.

– Ну что с вами делать!

Тут появилась Мура.

– Еще минутка – и картошка бы сгорела! – покачала она головой. – Динка, Вася тебя тут охмуряет?

Я сидела на диванчике, она подошла, села рядом, обняла меня.

– Скоро будем обедать, ты любишь зеленые щи?

– Обожаю.

– Вот и хорошо! А потом ты мне все расскажешь! Вася после обеда спит, Майка умчится в город… Ты ведь останешься у нас?

– Ну если только до утра… Мне еще надо… Кстати, как отсюда можно добраться до Москвы без машины?

– Я вас отвезу до станции, – сказал Вася. – Мураша, во сколько мы будем обедать? У меня есть часок на работу?

– Да.

Вася ушел.

– Ты с отцом видишься?

– Нет.

– И не собираешься?

– Еще не решила… А ты что-нибудь о нем знаешь?

– Так, слышала кое-что…

– Он все с той же женой?

– Да где там! Лет шесть назад переженился. Теперь у него пятилетний сын.

– Во дает! – ахнула я. – Значит, у меня есть маленький брат?

– И еще сестра, почти ровесница Майки. Красавица, надо сказать!

– Ты ее видишь?

– Видела года два назад в театре. Она была там с твоим папашей. А вот мальчонку ни разу не видела.

– А бабушка? Она умерла?

– Да нет, живехонька, ей уже под девяносто. Но, кажется, она в полном здравии. А вот Андрей твой умер года три назад.

– Я это чувствовала… Не знаешь, где он похоронен? Кстати, давай к маме на кладбище съездим?

– Господи, обязательно! Я за могилой слежу, ты не думай… А где Андрея похоронили, не знаю. Отец твой, возможно, и знает, а я просто прочла некролог в газете… Тебя сразу вспомнила, как ты из-за него с ума сходила… Он и вправду был хорош… Ой, Динка, пошли на кухню. Ты зелень нарезать в состоянии?

– Конечно! Могу и что-то посложнее сделать.

– А ты… Ты замужем?

– Нет… Муж умер уже довольно давно.

– Ну а любовник-то хоть есть?

– Сейчас и любовника нет.

– С ума сошла? Как можно в твоем возрасте?

– Что-то никто не нравится.

– А ты работаешь?

– Да, разумеется, преподаю, я археолог.

– Ты археолог? – безмерно удивилась Мура.

– Да.

– С ума сойти, вот уж никогда бы не подумала, что тебя потянет в далекое прошлое… Где же ты училась?

– В Германии, в Гейдельберге.

– Ой, Динка, я так хочу все о тебе узнать…

Но она не договорила, в кухню ворвалась Майя и плюхнулась на табурет.

– Ну что, мам, хорош сюрпризец, а? Кайф, я просто тащусь – у меня двоюродная сестра!

– Подумаешь, новости, я всегда тебе говорила, что у тебя есть двоюродная сестра.

– Ну мало ли кто у меня еще есть в огромном блистающем мире! Может, папуля настрогал еще две дюжины детишек, прежде чем тебя встретил, но я то их не знаю! Очень может быть, у меня есть клевейший единокровный старший брат, мечта всех девчонок! Гонщик Формулы-1! Или великий ученый!

– Размечталась, дурища! Кстати, как Алик?

– Да нормально! – Майка поскучнела. – Мам, скоро обед?

– Накрывай на стол!

– Слушаюсь!

– Мурочка, ты мне тоже должна будешь рассказать все.

– О чем это?

– О Васе, о вашем романе…

– Господи, когда это было! – растрогалась Мура. – Знаешь, я… Помнишь, твоя мама меня поблядухой звала?

– Еще бы!

– И она права была, но как Васю встретила – все, как отрезало, ни на одного мужика и смотреть не хотелось… Теперь уж что говорить, но тогда, помню, все удивлялись.

– Ты стала верная супруга и добродетельная мать?

– Ты еще помнишь русскую поэзию? – умилилась Мура. – И кстати, ты прекрасно сохранила язык. Сейчас масса эмигрантов приезжает, многие уже плохо говорят… Слушай, а что это за история, ну, будто бы ты кого-то там чуть ли не отравила?

– Боже, Мура, и ты могла в это поверить? – с тоской спросила я. Неужели эта гнусная выдумка обсуждается уже и здесь? Наверняка. Вот и Тоська вскользь упомянула…

– Нет, я не поверила, бред сивой кобылы, я сразу поняла. Если тебе неприятно об этом говорить, не надо! Забудь!

Но настроение у меня упало. И Мура сразу это почувствовала.

– Ты расстроилась, да?

– Мне эта глупость столько крови попортила…

– Все, забыли, или, как выражаются Майкины друзья, забили! Мы на это забили!

– Ну забили так забили. Как-нибудь я тебе расскажу, чтобы ты ничего такого не думала, но сейчас неохота портить настроение, понимаешь?

– Прекрасно понимаю!

Глава третья
Кот на ограде

Обед на веранде показался мне верхом кулинарного наслаждения. И хотя мне случалось обедать в самых шикарных ресторанах, даже у Максима в Париже, но, по-моему, я нигде не ела ничего вкуснее Муриных зеленых щей со сметаной и половинкой яйца в тарелке, котлет с молодой картошкой, золотистой от растопленного масла и щедро посыпанной укропом, и клюквенного киселя! Я забыла о всех правилах разумного рационального питания, подсчете калорий, уписывала за обе щеки.

– Ой, как приятно, что у тебя такой хороший аппетит! – умилялась Мура. – Хочешь еще кисельку?

– О нет, спасибо, я уже еле дышу! Просто все так вкусно… Все такое родное… Ты знаешь, в Бельгии нельзя купить нормальную сметану. Ее там просто нет! Я привожу ее из Германии, когда там бываю.

Майка поцеловала всех нас на прощание и умчалась.

– Мура, по-моему, у Диночки слипаются глаза. Ей надо поспать! – мягко заметил Вася.

– После такого обеда еще и спать? – ужаснулась я, но в сон меня клонило неудержимо.

– Ничего! Сегодня у тебя было столько волнений, что все калории сгорели, – засмеялась Мура, – а еще вечерком мы с тобой пойдем погуляем, у нас тут красивые места. Ты где предпочитаешь спать, в доме или в саду?

– В саду!

– Пошли тогда!

Мура провела меня в заднюю часть сада, где на лужайке стояла полосатая качалка-диванчик под тентом, которая в моем детстве представлялась мне верхом красивой жизни. Я видела такое только в кино и редких заграничных журналах.

– Тебе тут удобно будет? Хочешь, я ее закреплю, чтобы не качалась? Помнишь, как ты не любила гамак?

– Ну еще бы, он так больно врезался в кожу…

Мура убедилась в том, что мне удобно, поцеловала меня и ушла. Но сразу вернулась и принесла махровую простыню.

– Накройся, а то мошки какие-нибудь…

Я закрыла глаза и тут же провалилась в сон. Не знаю, сколько я спала, но проснулась от чьего-то задушенного голоса:

– Барсик, Барсик!

Я открыла глаза, и взору моему представилась картина достаточно уморительная. На высоченной, под три метра кирпичной ограде, отделявшей Мурин участок от соседнего, сидел здоровенный, толстущий кот, пушистый, полосатый, а к нему по ограде подползал мужчина с куском сырого мяса в руке.

– Барсик, миленький, хороший, поешь, ну, пожалуйста…

Стена была узковата даже для кота, его мохнатое пузо на ней не умещалось. Хозяину наверняка было не слишком удобно ползти. Я чуть не скончалась от хохота. Мужчина не замечал меня, он был слишком целеустремлен. Но Барсик взирал на него весьма надменно.

– Барсик, поешь, я тебя умоляю!

Тут уж я не выдержала.

– Послушайте, он не похож на голодающего, ваш Барсик! – сказала я и тут же испугалась, что мужик сейчас свалится с ограды. Но ничуть не бывало.

– Здравствуйте, – невозмутимо сказал он. – Ради бога извините, просто кот третий день ничего не ест, а вчера залез сюда и сидит… Хозяева уехали, и мне его поручили… Я за этим поганцем ползаю, а он как будто смеется. Извините еще раз.

Мне стало жалко бедолагу. Наверное, больно лежать пузом на кирпичной ограде. И тут я приметила у гаража лестницу-стремянку. План созрел мгновенно.

– Попробую вам помочь. Вы зовите его, отвлекайте, а я зайду с тыла.

Я прислонила стремянку к стене позади кота, тихонько влезла и затаилась, чтобы не спугнуть его. Он сперва беспокойно вертел головой, но потом, видно, решил, что я никакой опасности для него не представляю. А мужик продолжал подлизываться к коту:

– Барсик, Барсинька, хороший, ну иди сюда, иди!

И тут я схватила кота. Он возмущенно взвыл, но я умею обращаться с котами.

– Ну, тихо, тихо, ничего плохого я тебе не сделаю. – Я прижала его к себе, он, как ни странно, не пытался выдраться, а доверчиво прильнул ко мне. Видимо, он не только из вредности сидел на стене, а, забравшись туда, боялся слезть. С моим Мойшей вечно происходит то же самое. Уж сколько раз я доставала его с деревьев… А Барсик вдруг громко запел. – Ах ты, умница, какой чудный кот.

Мужик на стене кашлянул, словно напоминая о себе.

– Э… вы позволите спрыгнуть к вам? Чтобы я мог его забрать.

– Пожалуйста!

Он довольно ловко соскочил с высокой ограды. И еще помог мне слезть со стремянки. Но Барсик не пожелал идти к нему, а судорожно вцепился в меня.

– Вот сволочь! – в сердцах сказал мужик. – Простите… это я про него.

– Не волнуйтесь, я поняла. Да что вы тычете ему мясо, он пережил стресс и совсем не хочет есть.

– Какой еще стресс? – В его голосе послышалось возмущение.

– Я вам потом объясню.

– Но что же мне делать?

– Я отнесу его к вам, он окажется дома, в спокойной обстановке, и через час-другой попросит есть.

– В самом деле? Я вам страшно благодарен. Идемте.

Попав на соседний участок, я сразу поняла – кирпичную стену воздвигли не Мура с Васей. Дом соседей был новый, с иголочки, и поражал великолепием и безвкусицей.

Едва мы поднялись на террасу, похожую на круглый аквариум, Барсик сразу успокоился и охотно перешел с рук на низкое леопардовое кресло. И сразу начал умываться.

– У меня нет слов! – воскликнул мужик, а я наконец посмотрела на него. А он на меня. Он был большой, рыжий, синеглазый и показался мне весьма привлекательным. И при этом он очень серьезно, и я бы даже сказала потрясенно, смотрел на меня.

– Как вас зовут? – спросил он вдруг.

– Дина.

– А меня Сергей. Вот и познакомились… Вы тут постоянно живете?

– Где?

– На даче.

– Нет, я тут в гостях.

– У вас комар…

– Что? – не поняла я.

Он вдруг довольно сильно хлопнул меня по лбу.

Я отшатнулась:

– Вы с ума сошли?

– Комар же! – Он протянул мне огромную раскрытую ладонь с кровавым трупиком комара. – Простите, я сделал вам больно?

– У вас тяжелая рука!

– Мне это уже говорили, – смущенно улыбнулся он.

– Смотрите, Барсик спит. Вот что значит родные стены, – предпочла я перевести разговор.

– Вы иностранка? – вдруг спросил он.

– С чего вы взяли?

– Сам не знаю, вдруг показалось… Я не прав?

– Да нет, в общем-то, правы, я больше двадцати лет иностранка…

– И где вы живете?

– В Бельгии.

– Дина, я сам не знаю… Ерунда какая-то… Кажется, я в вас влюбился. С первого взгляда… Я, наверно, веду себя как полный идиот, да?

И вдруг я услыхала громкий голос Муры:

– Дина! Ди-и-ина! Где ты? Дина!

– Простите, мне пора, меня уже ищут!

– Что ж, вы так и уйдете?

– А что вы предлагаете?

– Сколько вы тут пробудете?

– Собираюсь завтра вернуться в город.

– У вас есть мобильник?

– Разумеется.

– Диктуйте номер, я вам завтра позвоню! А может, еще сегодня, если будет невмоготу.

– Вася! Вася! Дина куда-то пропала! Дина! Дина!

– Иду! – крикнула я и побежала к калитке.

– Господи, детка, куда ты делась? Я уж не знала, что и думать! – кинулась ко мне Мура.

– Понимаешь, кот соседский на забор залез, пришлось помочь его оттуда снять!

– Барсик?

– Ну да, Барсик.

– С ним это не первый раз, и он почему-то идет на руки только к их шоферу.

– Вот и ко мне пошел.

– А кто там был, Рита?

– Какой-то знакомый хозяев. Они в отъезде.

– А! Ну слава богу, я уж испугалась… Ты хоть поспала? Удалось?

– Да, спасибо, чудесно поспала.

– Тебя комар укусил. Странно, в этом году мало комаров.

Поздним вечером, отправив Васю спать, мы с Мурой сидели вдвоем, пили чай и говорили, не могли наговориться, но разговор был сумбурный, стройного рассказа о жизни ни у меня, ни у нее не получалось. Мы то и дело сбивались на общие воспоминания о маме, о моем детстве и юности, о ее молодости, ее романах. Я вспоминала ее подруг, она моих.

– Ох, Динка, уже второй час! Надо ложиться, мы рано тут встаем, а ты спи сколько влезет.

– Нет, я вообще плохо сплю и встаю рано…

– Плохо спишь, потому что одна!

– Ерунда! А ты мне так ничего и не рассказала.

– Естественно, слишком много нахлынуло… Но мы же не последний раз разговариваем! Ты должна приехать к нам на несколько дней, тут ведь хорошо, правда?

– Да если б даже тут было плохо, я все равно ни за что не хочу снова тебя потерять. И мне очень нравится твой Вася, а Майка просто прелесть. Вы должны все приехать ко мне! У меня большой дом…

– Обязательно приедем, но лучше я приеду одна! Хоть отдохну от домашних дел, вот тогда-то мы и наговоримся. У тебя есть камин?

– Есть!

– Сядем с тобой у камина и будем говорить без помех… А с отцом ты все же повидайся. Надо, детка.

– Не уверена.

– И с бабкой повидайся, а то, не дай Бог, помрет, будешь жалеть. А кстати, почему вы с отцом только один раз виделись?

– И то случайно.

– Случайно?

– Ну да, совершенно случайно столкнулись в Париже, в ресторане, он там был не один, с какими-то французами, и договорились встретиться на другой день…

– И не встретились? – ахнула Мура.

– Ну почему же, встретились. Но как совершенно чужие люди… Он словно испытывал неловкость, ему это общение было в тягость…

– А тебе?

– И мне тоже, но как бы это объяснить… Мне было тяжело… в ответ.

– Думаю, ты неверно расставила акценты. Ему было тяжело оттого, что ты сама не пожелала поддерживать отношения с ним, со всеми нами… Думаешь, я не поняла, что ты во многом нас винила? Сколько лет прошло, я до сих пор помню твои глаза несчастного котенка, которого неведомо куда тащат и неведомо, что с ним будут делать… Я, когда вас провожала в Шереметьеве, вдруг страшно пожалела, что уговорила тебя выйти замуж, уехать, мне показалось, что ты нас всех ненавидишь. И не слишком удивилась, когда ты исчезла, не стала отвечать на письма и звонки…

– Это правда, я тогда ненавидела весь мир… И больше всех себя и своего дурацкого мужа… Я через три месяца бросила его…

– И что? – немного испуганно спросила Мура.

– Не поверишь… Подалась к рокерам.

– К каким рокерам?

– Сейчас они, кажется, называются байкерами… Ну, которые гоняют на мотоциклах. В Союзе их, по-моему, тогда еще не было, а там… Сошлась с парнем, студентом, он изучал славистику, неплохо говорил по-русски и меня тоже изучал как занятный экспонат… А я и его ненавидела, потому что это было не мое, вся эта рокерская жизнь… Она была мне не менее противна, чем все остальное. А потом… Не знаю, что было бы со мной, если б я на своем дряхлом мотоцикле не сбила Янека… Он был старше меня на десять лет. Его родителей, польских евреев, еще Гомулка выслал в Израиль, но он потом перебрался в Германию и преподавал в Гейдельбергском университете. И он в меня влюбился.

– За то, что ты его сшибла?

– Я так тогда испугалась… А он меня пожалел… Все про меня понял и увез в Египет, на раскопки… Он говорил: «Тебе надо окунуться в далекое прошлое, погрузиться с головой, тогда ты успокоишься…» И оказался прав. Прошлое и пустыня вылечили меня. Не сразу, но вылечили. И еще любовь… Он любил меня, не стремился отделаться от меня и моих проблем, он просто их решал. Заставил меня пойти учиться, заниматься языками.

– Ну, ты же очень способна к языкам. С детства на лету все хватала.

– Да, языки мне даются легко.

– А где этот Янек теперь?

– Не знаю. Когда я встала на ноги, он ушел от меня. Взялся спасать еще какую-то девицу, на сей раз из Бразилии…

– И сколько лет ты с ним прожила?

– Восемь.

– Но ты не любила его?

– Я? Я-то любила, и, когда он ушел, мне показалось, что мир рухнул… Но я поехала на раскопки, окунулась в далекое прошлое и вылечилась, на сей раз уже сама. И заодно поняла, что, собственно, все вполне логично. Янек был спасателем по призванию. И когда меня спасать уже было не от чего, он просто утратил ко мне всякий интерес, в том числе и сексуальный. Ну что ж, я его забыла, как забыла Москву, потом рокерские скитания… Я взялась за голландский и задалась целью найти достойную работу в Голландии, потому что там скапливалась потихонечку группа русских эмигрантов. Существовал даже такой спорт: студенты-слависты ездили стажироваться в Россию, женились там по рекомендации на русских и, соответственно, выходили замуж и так вывозили людей в свободный мир. А я еще в Гейдельберге познакомилась с одним таким вывезенным из Ленинграда парнем, мы очень подружились и до сих пор дружим.