Текст книги "Сделка"

Великий боже. Он приглашает меня на свою игру!

– Э, да, может, я…

– Кол! – перебивает меня громкий возглас. – Мы ждем!

Мы оба поворачиваемся на голос. Из двери в гостиную выглядывает светловолосый здоровяк. Этот парень из команды Джастина, и на его лице отражается крайнее нетерпение.

– Иду, – отвечает ему Джастин, печально улыбается мне и делает шаг к туалету. – Мы с Большим Джо собираемся показать класс на бильярде, но мне сначала надо отлить. Договорим потом, ладно?

– Конечно, – отвечаю я так, будто в этом нет ничего особенного, но особенного тут сверх меры, потому что мое сердце бьется как сумасшедшее.

Когда за Джастином закрывается дверь, я на подгибающихся ногах иду в комнату. Мне не терпится рассказать Элли о случившемся, но у меня нет никаких шансов. Едва я переступаю порог, путь мне преграждают сто восемьдесят семь сантиметров роста и девяносто килограммов живого веса Гаррета Грэхема.

– Уэллси, – бодро заявляет он, – ты последняя, кого я ожидал увидеть здесь сегодня вечером.

Как обычно, в его присутствии моя бдительность снова встает в строй.

– Да? И почему же?

Он пожимает плечами.

– Я не думал, что тебе по вкусу студенческие попойки.

– Но ты же не знаешь меня, правда? Может, я каждый вечер только и делаю, что тусуюсь в «Греческом» ряду[14]14
  Ряд зданий в студенческом кампусе американского вуза, где расположены штаб-квартиры братств и сестринств.


[Закрыть].

– Врешь. Я бы тебя там увидел.

Он складывает руки на груди, и от этого его бицепсы становятся выпуклыми. Я кошусь на татуировку, показавшуюся из-под рукава, но не могу понять, что это такое, вижу, что она черная и сложная. Может, языки пламени?

– Итак, насчет занятий… Думаю, нам надо обговорить расписание.

Меня захлестывает гнев.

– Ты ведь никогда не сдаешься, да?

– Никогда.

– Тогда придется научиться, потому что я не буду с тобой заниматься.

Мое внимание переключается на Джастина, который входит в комнату, я наблюдаю за движениями его гибкого тела, пока он пробирается через толпу к бильярдному столу. На полпути его перехватывает какая-то брюнетка. К моему смятению, он останавливается и заговаривает с ней.

– Давай, Уэллси, выручи человека, – упрашивает меня Гаррет.

Джастин над чем-то смеется. Он минуту назад точно также смеялся вместе со мной. Брюнетка кладет руку на его предплечье и придвигается к нему почти вплотную, однако он не шарахается.

– Послушай, если ты не хочешь заниматься со мной весь семестр, помоги хотя бы с пересдачей. Я буду у тебя в неоплатном долгу.

Я уже не обращаю внимания на Гаррета. Джастин наклоняется к брюнетке и что-то шепчет ей на ухо. Она хихикает, на ее щечках появляется очаровательный румянец, и мое сердце падает куда-то в желудок.

Я уже решила, что между нами, ну, не знаю, установилась какая-то связь, что ли, а тут он флиртует с другой!

– Ты даже не слушаешь меня, – с осуждением говорит Гаррет. – А на кого ты смотришь?

Я поспешно отвожу взгляд от Джастина и брюнетки, но уже поздно.

Гаррет успевает проследить за моим взглядом и усмехается.

– Кого из них? – спрашивает он.

– В каком смысле?

Он сначала кивает на Джастина, потом, чуть правее, на Джимми, который разговаривает с кем-то из своего братства.

– Полсона или Кола – кого из них ты хотела бы подцепить?

– Подцепить? – Гаррету удается снова завладеть моим вниманием. – Бр-р, что за выражение.

– Ладно, я скажу по-другому. С кем из них ты хотела бы потрахаться или перепихнуться, или заняться любовью, если тебе так нравится.

Я стискиваю зубы. Ну и козел.

Я молчу, поэтому Гаррет отвечает за меня.

– С Колом, – решает он. – Я видел, как ты танцевала с Полсоном: глазки ты ему не строила.

Я не подтверждаю, не опровергаю его догадку. Вместо этого я просто пячусь прочь от него.

– Хорошего вечера, Гаррет.

– Мне не хочется расстраивать тебя, Уэллси, но ничего не получится. Ты не в его вкусе.

Меня охватывает злость. Ну и дела! Кто дал ему право говорить такое?

– Спасибо за подсказку, – холодно цежу я. – А теперь прошу меня извинить…

Он пытается схватить меня за руку, но я уворачиваюсь и прохожу мимо него, как мимо той самой придорожной пыли из поговорки. Я быстро оглядываю комнату и замечаю Элли и Шона, обнимающихся на диване. Не желая им мешать, я разворачиваюсь и иду к выходу.

Трясущимися пальцами я набираю сообщение для Элли, в котором предупреждаю ее о том, что ухожу. В моих ушах, как гнетущая мантра, все еще звучат слова Гаррета: «Ты не в его вкусе».

Если честно, это именно то, что мне и надо было услышать. Что из того, что Джастин заговорил со мной в коридоре? Очевидно, ничего, потому что в следующее мгновение он уже забыл обо мне и принялся флиртовать с другой. Пора смело посмотреть в глаза реальности. У нас с Джастином ничего не получится, как бы мне ни хотелось обратного.

Зря я пришла сюда. Это была глупость.

На меня волнами накатывает смятение, когда я выхожу из Сигма-Хауса на ночной холод. Я сожалею о том, что не взяла с собой куртку, но мне не хотелось таскать ее с собой весь вечер, поэтому я решила, что октябрьская погода ничего со мной не сделает за те пять секунд, что придется бежать от такси к зданию.

Я стою на крыльце, когда приходит ответное сообщение от Элли. Она предлагает вместе со мной дождаться такси, но я приказываю ей оставаться на месте. Затем я нахожу в своем телефоне номер службы такси при кампусе и уже собираюсь звонить, когда слышу, как меня зовут. Голос все тот же, меня от него уже просто трясет.

– Уэллси, подожди.

Я быстро спускаюсь с крыльца, перескакивая через ступеньку, но Гаррет выше меня, а значит, шаг у него длиннее, так что он догоняет меня.

– Да подожди же ты. – Его рука опускается на мое плечо.

Я сбрасываю ее и поворачиваюсь лицом к нему.

– Что? Ты хочешь и дальше оскорблять меня?

– Ничего я тебя не оскорблял, – возражает он. – Я просто констатировал факт.

От этого еще больнее.

– Благодарю.

– Черт. – У него расстроенный вид. – Я опять обидел тебя. Я не хотел. Ты не думай, я не пытаюсь строить из себя дебила.

– А тебе и не надо строить. Ты и так дебил.

Ему хватает выдержки усмехнуться, однако его веселость быстро пропадает.

– Послушай, я знаю этого парня, понимаешь? Кол дружит с одним из ребят, с которыми мы снимаем дом, он часто к нам заходит.

– Вот и славно. Можешь пригласить его на свидание. А мне это не интересно.

– Очень даже интересно. – В его голосе звучит такая уверенность, что мне хочется стукнуть его. – Я ничего такого не говорю, только то, что у Кола есть предпочтения.

– Ладно, повеселю тебя еще немного. Какие у него предпочтения? Я спрашиваю не потому, что мне интересно, – поспешно добавляю я.

Он понимающе улыбается.

– Угу. Конечно, не интересно. – Гаррет пожимает плечами. – Кол учится у нас уже два месяца, кажется. Я видел, как он трепался с одной девчонкой из группы поддержки и еще с двумя девицами из Каппа Беты. Понимаешь, о чем это говорит?

– Что это говорит тебе, я не понимаю, а вот мне – что ты слишком много времени тратишь на то, чтобы следить, кто с кем встречается.

Он игнорирует мой укол.

– Мне это говорит о том, что Кола интересуют телки с определенным социальным статусом.

Я закатываю глаза.

– Если это еще одно предложение поднять мой социальный статус, то тебя ждет облом.

– Послушай, чтобы обратить на себя внимание Кола, тебе нужно предпринять нечто радикальное. – Парень делает паузу. – Так что снова предлагаю тебе встречаться со мной.

– А я снова отказываюсь. Извини меня, мне нужно вызвать такси.

– Нет, не нужно.

Экран моего телефона гаснет, и я поспешно набираю пароль, чтобы разблокировать его.

– Серьезно, не заморачивайся, – говорит Гаррет. – Я довезу тебя до дома.

– Не надо меня подвозить.

– Так такси этим и занимаются. Они подвозят людей.

– Мне не надо, чтобы меня подвозил ты, – уточняю я.

– Ты готова заплатить десять баксов, лишь бы не ехать со мной? Причем бесплатно?

Его ехидное замечание попало в точку. Потому что да, я предпочту, чтобы до дома меня довез приписанный к кампусу таксист, а не Гаррет Грэхем. Я не сажусь в машину к незнакомцам. Все.

Гаррет прищуривается, как будто ему удалось прочитать мои мысли.

– Тебе нечего бояться, Уэллси. Я просто подвезу тебя.

– Гаррет, возвращайся на тусовку. Твои братья, наверное, уже ищут тебя.

– Поверь мне, им пофиг, где я. Для них главное – найти дырку, чтобы было куда сунуть свой член.

Меня передергивает.

– Ты хоть понимаешь, до чего ты мерзок?

– Я не мерзок, а просто честен. Кроме того, я не говорил, что это я ищу. Мне не надо спаивать женщин, чтобы они переспали со мной. Они приходят ко мне трезвые и полные желания.

– Мои поздравления. – Я вскрикиваю, когда он выхватывает у меня телефон. – Эй!

К моему изумлению, он направляет на себя камеру и делает снимок.

– Что ты задумал?

– Вот, – говорит он, протягивая мне телефон. – Разошли эту сексапильную физиономию всему списку контактов и сообщи, что я везу тебя домой. Завтра, если тебя найдут мертвой, все будут знать, чьих рук это дело. Если хочешь, можешь всю дорогу держать палец на кнопке «Спасение». – Он раздраженно вздыхает. – А теперь я могу отвезти тебя домой?

Хотя мне совсем не улыбается стоять на крыльце в одиночестве и без верхней одежды и ждать такси, я все равно пытаюсь возражать и выдвигаю свой последний аргумент.

– Сколько ты выпил?

– Полбанки пива. – Я удивленно вскидываю брови. – Мой предел одна банка. Завтра у меня тренировка.

В нем столько искренности, что мое сопротивление слабеет. До меня доходили всякие слухи о Гаррете, но ни в одном не упоминались алкоголь и наркотики, а студенческая служба такси славится тем, что не спешит отрывать задницу, так что меня не убудет, если я пять минут проведу в машине с парнем. Я могу просто бойкотировать его, если он начнет доставать меня.

Вернее, когда начнет доставать меня.

– Ладно, – соглашаюсь я. – Можешь отвезти меня домой. Но это не значит, что я буду заниматься с тобой.

Его улыбка – это воплощение самодовольства.

– Обсудим это в машине.

Глава 6

Гаррет

Ханна Уэллс втюрилась в футболиста. У меня это в голове не укладывается, но сегодня один раз я ее уже обидел, так что мне придется соблюдать осторожность, чтобы расположить ее к себе.

Я жду, когда она сядет в мой джип и пристегнется, и только после этого задаю вопрос:

– И давно ты влю… заинтересовалась Колом?

Она не отвечает, но я щекой чувствую ее убийственный взгляд.

– Наверняка недавно, ведь он перевелся всего два месяца назад. – Я поджимаю губы. – Ладно, будем считать, что месяц.

Никакого ответа.

Я кошусь на нее и вижу, что ее взгляд стал еще жестче, но даже с таким выражением на лице она все равно выглядит соблазнительно. Я в жизни не видел такого интересного личика: щеки у нее слишком круглые, рот слишком пухлый, но на фоне оливковой кожи, живых зеленых глаз и очаровательной родинки над верхней губой все это выглядит довольно экзотично. Что же до тела… теперь, когда я рассмотрел ее фигуру, я не могу перестать ее замечать.

Но я напоминаю себе, что везу ее домой не в надежде на очередную победу. Я слишком сильно нуждаюсь в Ханне, чтобы каким-то перепихом испортить все дело.

После сегодняшней тренировки тренер отвел меня в сторону и прочитал десятиминутную лекцию о важности среднего балла. Хотя «лекция» – это мягко сказано. На самом деле он выдал следующее: «Получи нормальный средний балл, или я засуну тебе ногу в задницу по самые гланды, и ты еще долго будешь чувствовать вкус ваксы».

Я, умник такой, спросил, неужели кто-то еще пользуется ваксой для обуви, и он ответил заковыристым и витиеватым ругательством и вихрем умчался прочь.

Я не преувеличиваю, говоря, что хоккей – это моя жизнь, но такое неизбежно, если твой отец – суперзвезда. Старик распланировал мое будущее, когда я еще был в утробе: научиться кататься на коньках, научиться делать броски, стать профессионалом, точка. Как-никак, у Фила Грэхема есть репутация, которую нужно поддерживать. В том смысле, что представьте, как бы плохо это отразилось на нем, если бы его сын не стал профессиональным хоккеистом.

Да, это я пытаюсь иронизировать. Признаюсь: я ненавижу своего отца. Нет, я его презираю. Однако этот ублюдок считает, будто я все делаю ради него. Двадцать часов в неделю убиваю себя изматывающими тренировками, получаю синяки. Он самонадеян настолько, что верит: я стараюсь только ради него.

Однако он ошибается. Я стараюсь только ради себя. И в меньшей степени – чтобы превзойти его. Стать лучше, чем он.

Не поймите меня превратно – я люблю хоккей. Я живу ради рева толпы, ради морозного воздуха, обжигающего мое лицо, когда я мчусь по льду, ради свиста пущенной щелчком шайбы, которая зажигает свет за воротами. Хоккей – это адреналин. Он возбуждает. Он… даже умиротворяет.

Я снова смотрю на Ханну и прикидываю, как бы мне уговорить ее. И неожиданно понимаю, что подошел к ситуации с Колом с неправильной стороны. Да, я считаю, что она не в его вкусе, но вот как получилось, что он оказался в ее?

Кол изображает из себя этакого брутального молчуна, но я достаточно общался с ним, чтобы разглядеть суть. Он использует маску загадочности, чтобы привлекать девчонок, и, когда они попадаются на крючок, он включает обаяние и заманивает их прямо к себе в штаны.

И как же все-таки случилось, что такая рассудительная девушка, как Ханна Уэллс, вдруг запала на такого козла?

– Это просто физическое влечение, или тебе действительно хочется встречаться с ним?

Она громко и сердито вздыхает.

– Пожалуйста, давай не будем говорить об этом.

Я включаю правую мигалку, отъезжаю от «Греческого» ряда и выезжаю на улицу, которая ведет к кампусу.

– Я ошибался насчет тебя, – как можно искреннее говорю я.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Я думал, что ты честная. Напористая. Что ты не из тех вертихвосток, что боятся признаться в своей любви к какому-нибудь парню.

Я сдерживаю усмешку, когда у нее отваливается челюсть. Меня не удивляет, что я задел ее за живое. Я неплохо разбираюсь в людях и без малейшего сомнения могу утверждать, что Ханна Уэллс из тех, кто не пасует перед вызовом.

– Замечательно. Ты выиграл. – Ее голос звучит так, будто она цедит сквозь стиснутые зубы. – Может, я и втюрилась в него. Чуть-чуть, самую капельку.

Мои губы растягиваются в улыбке.

– Ведь это совсем не страшно, правда? – Я убираю ногу с педали газа, и мы останавливаемся перед знаком «Стоп». – Тогда почему ты сама его не пригласила?

А вот теперь я слышу в ее голосе тревогу.

– С какой стати?

– Ну, ты же сказала, что втюрилась в него?

– Да я же его совсем не знаю.

– А как ты можешь его узнать, если не хочешь приглашать на свидание?

Девчонка ерзает. Я понимаю, что ей очень неуютно, и смеюсь.

– Ага, боишься! – весело поддразниваю я ее.

– Ничего я не боюсь! – тут же выпаливает она. И замолкает. – Ну, может, немножко. Когда я вижу его, я… нервничаю, понимаешь?

Мне требуется некоторое усилие, чтобы скрыть свое удивление. Я не ожидал такой… откровенности. А еще я понимаю, насколько она ранима, и это огорчает меня. Я знаком с ней всего ничего, но уже успел привыкнуть к ее сарказму и самоуверенности. Поэтому нерешительное выражение на лице девушки кажется мне абсолютно ей не свойственным.

– Так ты собираешься ждать, когда он сам пригласит тебя?

Ханна хмурится.

– Дай-ка отгадаю – ты считаешь, что он не пригласит?

– Я знаю, что не пригласит. – Я пожимаю плечами. – Мужчинам нравится погоня, Уэллси. А ты для него слишком легкая добыча.

– Едва ли, – сухо говорит она. – Если учесть, что я не рассказывала ему о своем интересе.

– О, он и так знает.

Мои слова вызывают у нее крайнее удивление.

– Нет, не знает.

– Мужчина всегда знает, когда женщина его хочет. Поверь мне, тебе не надо говорить ему об этом вслух, он чувствует исходящие от тебя флюиды. – Я усмехаюсь. – Черт, мне достаточно пяти секунд, чтобы понять такое.

– Ты думаешь, если я стану встречаться с тобой, он, словно по мановению волшебной палочки, заинтересуется мною? – В голосе Ханны слышится скепсис, но былая враждебность исчезла, и это добрый знак.

– Это точно пойдет тебе на пользу. А знаешь, что сильнее всего интригует ребят, даже больше, чем погоня?

– Очень хочу услышать.

– Женщина, которая оказалась вне их досягаемости. Люди всегда желают именно то, чего не могут заполучить. – Я непроизвольно хмыкаю. – Вот тебе пример: ты и Кол.

– Гм, ну, если я не могу заполучить его, зачем тогда делать какие-то телодвижения и встречаться с тобой?

– Ты не можешь заполучить его в данный момент. Но это не значит, что Джастин всегда будет для тебя недосягаем.

Мы останавливаемся на следующем перекрестке у знака «Стоп», и я вижу, что мы почти добрались до кампуса. Черт. Мне нужно еще время, чтобы убедить ее, поэтому я еду как можно медленнее и надеюсь, что она этого не заметит. Моя скорость на десять миль меньше разрешенной.

– Поверь мне, Уэллси, если ты где-то появишься со мной, он это обязательно заметит. – Я замолкаю, делая вид, будто что-то обдумываю. – Вот что я тебе скажу: в следующую субботу устраивается вечеринка, и на ней будет наш Лапочка.

– Первое: не надо его так называть. Второе: откуда ты знаешь, где он будет? – с подозрением спрашивает Ханна.

– Оттуда, что это будет день рождения Бо Максвелла. Ну, квотербека. Там будет вся команда. – Я делаю паузу. – Ну, и мы тоже.

– Гм-м-м. И что будет, когда мы придем туда?

Вопрос она задает небрежным тоном, но я-то знаю, что мне все же удалось направить ее мысли в нужное мне русло.

– Будем тусоваться, выпьем пива. Я представлю тебя всем как свою девушку. Телкам захочется прикончить тебя. А ребята будут гадать, как это до сих пор они не запеленговали тебя своими локаторами. Кол тоже будет гадать, но мы сделаем вид, что этого не замечаем.

– А почему это он будет гадать?

– Потому что этот факт будет его бесить. Ты покажешься ему еще более недостижимой.

Она закусывает губу. Интересно, она понимает, как легко читаются ее эмоции? Тревога, гнев, замешательство. Все это отражается в ее глазах, и это восхищает меня. Я прилагаю все силы к тому, чтобы скрывать свои чувства – этот урок я выучил еще в детстве, – а лицо Ханны открытая книга. Это действует как освежающий душ.

– Ты очень уверен в себе, – наконец говорит она. – Ты честно считаешь себя таким подарком, что одного появления с тобой достаточно, чтобы превратить меня в знаменитость?

– Да. – Я не самонадеян, я просто говорю правду. За два года учебы в этом колледже я заработал себе определенную репутацию.

А если честно? Иногда я даже наполовину не чувствую себя таким крутым, каким меня считают окружающие. Я уверен: если бы кто-нибудь потратил хоть немного времени, чтобы узнать меня, обязательно изменил бы свое мнение. Все это очень напоминает тот пруд, на котором я катался в детстве: издали лед казался блестящим и гладким, но стоило ступить на него, как становилось ясно, что он вдоль и поперек исчерчен коньками, а рытвины по краям такие глубокие, что по ним не проедешь. Вот и я такой, наверное. Весь покрыт рытвинами, которые никто не замечает.

М-да, что-то я сегодня расфилософствовался.

Сидящая рядом Ханна молчит, кусает губу и обдумывает мое предложение.

Я уже готов сказать ей, чтобы она все забыла. Мне кажется… неправильным, что эта девчонка переживает из-за такого придурка, как Кол. Ее интеллекту и острому, как бритва, язычку можно найти лучшее применение.

Но тут я вспоминаю о своей комнате, о ребятах, которые рассчитывают на меня, и отмахиваюсь от своих сомнений.

– Подумай об этом, – продолжаю уговаривать я. – Пересдача в следующую пятницу, так что у нас есть полторы недели, чтобы позаниматься. Я напишу работу, и в субботу мы с тобой двинем на вечеринку к Максвеллу и покажем Лапочке, как ты сексапильна и желанна. Он не устоит, поверь мне.

– Первое: не называй его так. Второе: прекрати говорить, чтобы я поверила тебе. Я же даже не знаю тебя. – Несмотря на ее сердитый тон, я уже знаю, что она сдалась. – Послушай, я не могу весь семестр заниматься с тобой. Честное слово, у меня нет времени.

– Только одну неделю, – обещаю я.

Ханна колеблется.

Я не осуждаю девушку за то, что она сомневается во мне. Ведь и правда, я уже придумываю, как уговорить ее не бросать меня, пока длится курс Толберт, но… спешить не надо, сначала выиграем одну битву и начнем следующую.

– Ну что, договорились? – спрашиваю я.

Ханна молчит, но когда я уже думаю, что надежды нет, она вздыхает и говорит:

– Ладно. Договорились.

Офигеть!

Какая-то часть меня искренне шокирована тем, что мне удалось взять Ханну измором. Я целую вечность изводил ее, и вот победа у меня в руках. Но почему-то у меня такое чувство, что я чего-то лишился. Надо бы в этом разобраться.

Как бы то ни было, я мысленно хвалю себя, заезжая на парковку позади общежитий.

– Ты в каком корпусе? – спрашиваю я.

– В Бристоль-Хаусе.

– Я тебя провожу. – Я отстегиваю ремень, но Ханна качает головой.

– Незачем. Мне не нужен телохранитель. – Она помахивает телефоном. – Ты забыл, что я в любой момент могу позвонить в «Спасение»?

Мы замолкаем.

– Ладно. – Я протягиваю руку. – Я рад, что мы с тобой заключили сделку.

Она смотрит на мою ладонь так, будто я – переносчик лихорадки Эбола. Я закатываю глаза и опускаю руку.

– Завтра я работаю до восьми, – говорит Ханна. – Так что можем встретиться после. Ты же живешь не в общаге, да?

– Да, но я мог бы приходить к тебе.

Она бледнеет, как будто я предложил обрить ее голову налысо.

– И позволить всем думать, что мы друзья? Ни за что. Сбрось мне свой адрес. Я буду приезжать к тебе.

Я еще не встречал людей, которых бы так отталкивала моя популярность, и я не знаю, как это воспринимать.

Допускаю, что это может мне понравится.

– Между прочим, ты стала бы самой популярной девчонкой на своем этаже, если бы я приходил к тебе.

– Сбрось мне свой адрес, – твердо говорит она.

– Слушаюсь, мэм. – Я улыбаюсь. – До встречи завтра вечером.

В ответ я получаю угрюмый взгляд. Ханна быстро открывает дверцу, без единого слова вылезает из машины, потом с явной неохотой стучит в пассажирское окно.

Сдерживая ухмылку, я нажимаю кнопку и опускаю стекло.

– Что-то забыла? – насмешливо спрашиваю я.

– Спасибо, что подвез, – сурово произносит девушка.

С этими словами она уходит. Ханна быстрым шагом идет к темным зданиям, и ее зеленое платье трепещет на ночном ветерке.